Текст книги "Женитьбу не предлагать (СИ)"

Автор книги: Джули Айгелено

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 16 страниц)

Глава 29. Ворон

Погруженный в скорбь немую

и усталый, в ночь глухую,

Раз, когда поник в дремоте

я над книгой одного

Из забытых миром знаний,

книгой полной обаяний, —

Стук донесся, стук нежданный

в двери моего дома:

«Это путник постучался

в двери моего дома,

Только путник -

больше ничего».

В декабре – я помню – было

это полночью унылой.

В очаге под пеплом угли

разгорались иногда.

Груды книг не утоляли

ни на миг моей печали —

Об утраченной Леноре,

той, чье имя навсегда —

В сонме ангелов – Ленора,

той, чье имя навсегда

В этом мире стерлось —

без следа.

От дыханья ночи бурной

занавески шелк пурпурный

Шелестел, и непонятный

страх рождался от всего.

Думал, сердце успокою,

все еще твердил порою:

«Это гость стучится робко

в двери моего дома,

Запоздалый гость стучится

в двери моего дома,

Только гость —

и больше ничего!».

Когда преодолело И

сердце страх, я молвил смело:

«Вы мне простите, обидеть

я никого не хотел;

Я на миг уснул тревожно:

слишком тихо, осторожно, -

Слишком тихо вы стучались

в двери моего дома…»

И открыл тогда я настежь

двери моего дома -

Мрак ночной, —

и больше ничего.

Все, что дух мой волновало,

все, что снилось и смущало,

До сих пор не посещало

в этом мире никого.

И ни голоса, ни знака -

из таинственного мрака…

Вдруг «Ленора!» прозвучало

близ моего жилища…

Сам шепнул я это имя,

и проснулось от него

Только эхо —

больше ничего.

Но душа моя горела,

притворил я дверь несмело.

Стук опять раздался громче;

я подумал: «Ничего,

Это стук в окне случайный,

никакой здесь нету тайны:

Посмотрю и успокою

трепет моего сердца,

Успокою на мгновенье

трепет моего сердца.

Это ветер, —

больше ничего».

Я открыл окно, и странный

гость полночный, гость нежданный,

Ворон царственный влетает;

я привета от него

Не дождался. Но отважно, —

как хозяин, гордо, важно

Полетел он прямо к двери,

к двери моего дома,

И вспорхнул на бюст Паллады,

сел так тихо на него,

Тихо сел, —

и больше ничего.

Как ни грустно, как ни больно, —

я невольно улыбнулся

И сказал: «Твое коварство

победим мы без труда,

Но тебя, мой гость зловещий,

Ворон древний. Ворон вещий,

К нам с пределов вечной Ночи

прилетающий сюда,

Как зовут в стране, откуда

прилетаешь ты сюда?»

И ответил Ворон:

«Никогда».

Говорит так ясно птица,

не могу я надивиться.

Но казалось, что надежда

ей навек была чужда.

Тот не жди себе отрады,

в чьем дому на бюст Паллады

Сядет Ворон над дверями;

от несчастья никуда, —

Тот, кто Ворона увидел, —

не спасется никуда,

Ворона, чье имя:

«Никогда».

Говорил он это слово

так печально, так сурово,

Что, казалось, в нем всю душу

изливал; и вот, когда

Недвижим на изваяньи

он сидел в немом молчаньи,

Я шепнул: «Как счастье, дружба

улетели навсегда,

Улетит и эта птица

завтра утром навсегда».

И ответил Ворон:

«Никогда».

И сказал я, вздрогнув снова:

«Верно молвить это слово

Научил его хозяин

в дни тяжелые, когда

Он преследуем был Роком,

и в несчастье одиноком,

Вместо песни лебединой,

в эти долгие года

Для него был стон единый

в эти грустные года —

Никогда, – уж больше

никогда!».

Так я думал и невольно

улыбнулся, как ни больно.

Повернул тихонько кресло

к бюсту бледному, туда,

Где был Ворон, погрузился

в бархат кресел и забылся…

«Страшный Ворон, мой ужасный

гость, – подумал я тогда —

Страшный, древний Ворон, горе

возвещающий всегда,

Что же значит крик твой:

«Никогда»?

Угадать стараюсь тщетно;

смотрит Ворон безответно.

В Свой горящий взор мне сердце

заронил он навсегда.

В раздумьи над загадкой И,

я поник в дремоте сладкой

Головой на бархат, лампой

озаренный. Никогда

На лиловый бархат кресел,

как в счастливые года,

Ей уж не склоняться —

никогда!

И казалось мне: струило

дым незримое кадило,

Прилетели Серафимы,

шелестели иногда

Их шаги, как дуновенье:

«Это Бог мне шлет забвенье!

Пей же сладкое забвенье,

пей, чтоб в сердце навсегда

Об утраченной Леноре

стерлась память – навсегда!..

И сказал мне Ворон:

«Никогда».

«Я молю, пророк зловещий,

птица ты иль демон вещий,

Злой ли Дух тебя из Ночи,

или вихрь занес сюда

Из пустыни мертвой, вечной,

безнадежной, бесконечной, —

Будет ли, молю, скажи мне,

будет ли хоть там, куда

Снизойдем мы после смерти, —

сердцу отдых навсегда?».

И ответил Ворон:

«Никогда».

«Я молю, пророк зловещий,

птица ты иль демон вещий,

Заклинаю небом. Богом,

отвечай, в тот день, когда

Я Эдем увижу дальней,

обниму ль душой печальной

Душу светлую Леноры,

той, чье имя навсегда

В сонме ангелов – Ленора,

лучезарной навсегда?»

И ответил Ворон:

«Никогда».

«Прочь! – воскликнул я, вставая,

демон ты иль птица злая.

Прочь! – вернись в пределы Ночи,

чтобы больше никогда

Ни одно из черных перьев,

не напомнило позорных,

Лживых слов твоих! Оставь же

бюст Паллады навсегда,

Из души моей твой образ

я исторгну навсегда!»

И ответил Ворон:

«Никогда».

И сидит, сидит с тех пор он

там, над дверью черный Ворон,

С бюста бледного Паллады

не исчезнет никуда.

У него такие очи,

как у Злого Духа ночи,

Сном объятого; и лампа

тень бросает. Навсегда

К этой тени черной птицы

пригвожденный навсегда, —

Не воспрянет дух мой —

Никогда [6]!

Ворон каркал, зовя меня за собой. Меня не пугал обрывающийся карниз крыши. Мне хотелось поймать птицу за её раздражающее карканье. И желательно поджарить, чтобы больше неповадно было меня будить.

Я как гимнаст ходила по крыше, пытаясь догнать птичку. От падения меня спасла рука, удержавшая за локоть. А потом чей-то препротивный голос позвал: «Ивет! Ивет!».

– Что? – сонно пролепетала в ответ.

– Очнись! – меня встряхнули как куклу.

Я еле открыла глаза и застыла с немым вопросом на губах. Распахнутое окно, я, застывшая на карнизе и мой спаситель. Ушастик, естественно. Пришлось делать шаг в комнату, чтобы не разбиться с пятиметровой высоты. Меня поймали.

Я прижалась к эльфу с бешено колотящимся сердцем. И кто меня хотел грохнуть, интересно? Найду и лично закопаю! Ушастик заметил мой воинственный вид а-ля амазонка и постарался успокоить. Если конкретнее, то поцеловать.

Злость испарилась, будто её и не испытывала. Но, увиденный во сне ворон, мне ой как не понравился. В магии его образ – проводник между миром живых и мертвых.

К сожалению или к счастью, вороны являются только по-настоящему сильным ведьмам и колдунам. Мда. Мне и здесь «везет».

– Ивет! – позвал меня жених. – Надеюсь, ты ничего не задумала?

– Нет, милый, – проговорила я и добавила шепотом: «Только выясню кому и зачем понадобилась моя помощь».

Кое-как отвязавшись от Ушастика, который буквально звал меня на улицу гулять и наслаждаться осенними денечками, я взобралась на крышу замка. Так. Осталась ждать ворона и постараться не упасть. Ненавижу высоко забираться! Я вам не Нарб Старк, который обожает лазить по высоким стенам.

Черный ворон пронзительно каркнул, привлекая внимание. Сразу захотелось шарахнуть его чем-нибудь, но как назло ни одного камешка рядом не нашлось. Зато умная птица показала мне лаз, рядом с печной трубой.

Пришлось съехать вниз и очутиться в небольшом зале с красными обоями. На маленьком столике и комодах лежал слой пыли, а кровать под красным балдахином вся в паутине.

Мне показалось, что на меня кто-то смотрит. Развернувшись на сто восемьдесят градусов, увидела девушку. С открытыми глазами. Мертвую. Крик вырвался из груди сам собой. Тело ещё не успело разложиться, а это значит, что её убили недавно. Вчера – максимум.

Осознание накрыло как вода. Какими бы дружелюбными по отношению к человеку не притворялись тролли, их природу не изменить. Если мы с Ушастиком не уедем сейчас, нас сначала убьют, а потом съедят. Да думать о таком – страшно и брезгливо.

Ворон снова каркнул. Я невольно вздрогнула. Глаза-бусинки уставились на меня. Ясно, зачем меня позвали – помочь похоронить убитую.

Дыши. Нужно дышать. Пассы руками и голубые нити укрывают девушку словно одеяло.

– Единый Недилимый Странник Остова Веры и Любви, забери и успокой душу. Пусть её путь к тебе будет легким и беспрепятственным, – проговорила я. Сдернув балдахин, укрыла мертвую. Ворон каркнул, благодаря за проделанный труд, а потом растворился в воздухе.

Я направилась к двери. Открыла её, выглянула, нет ли кого рядом. Убедившись, что все в порядке, я покинула ту странную комнату. Мои шаги гулко отдавались в замке.

Когда почти добралась до спальни, где нас поселили, кто-то закрыл мне рот рукой. Я дернулась, но безрезультатно. Зато меня ударили по голове так, что невольно увидела звезды. Дальше – темнота.

Очнулась я привязанной к той самой злосчастной кровати в красной комнате. Два здоровенных тролля любовались моим голым телом – и когда только успели раздеть, ироды?!

Дернула руками – веревки крепкие. Отлично. Кулона нет на шее – вот теперь можно паниковать.

– Спасите! Помогите! – голосила я, надеясь оглушить мужчин ультразвуком.

Тролли ржали как лошади. Пока один из них, толкнув другого, не молвил: «А теперь мы поиграем». Румпельштильцхен забери! И почему у меня стойкое ощущение, что ничем хорошим для меня это не закончиться.

– Отдай нам магию добровольно, и мы тебя не покалечим. Может быть, – злобно скалясь, проговорил тролль.

– Я не знаю, как отдавать магию, – выплюнула я.

– Неужели в Банке идей не научили, а, Ивет? – играя доброго, сказала второй тролль.

Супер. Зашибись. Тролли до сих пор уверены, что у мага можно отнять его энергетическую сущность с помощью пыток. Инквизиция по сравнению с ними так, цветочки. Прекрасно начинается день!

– Вам же запрещено использовать магию, – наконец, выдала, вспомнив «Особо важный статут № 8».

Тролли загоготали. Я же пыталась мысленно связаться с Ушастиком, надеясь, что он сможет услышать мои мысли даже сквозь толстые каменные стены. Куда там! Бесполезный номер.

О, как же я обрадовалась, заметив, что черный ворон отвлекал троллей. От веревок удалось освободиться с третьего раза. Брошенное платье и кулон обнаружила на полу. Первым делом схватила подарок эльфа, моля о помощи. Затем влетела в платье, обездвижила троллей и стала ждать чуда. У моря – погоды. Ага.

Другой неожиданностью стала вчерашняя беременная невеста. Она кинулась на меня, решив, что я причинила им боль. Все разрешил вовремя появившийся Ушастик. Конфликт удалось замять, однако тем двум троллям грозила тюрьма. И поделом!

Тролли не обладают магией. Это – их наказание. Но получить магию от кого-либо их идея-фикс. Раньше они шли на все, что угодно, дабы заполучить свой кусочек пирога. Пока лет тридцать назад король не принял указ, запрещающим троллям воровать чужую энергию. Вот так-то. Чем-то мне это напоминает одержимость Бронированных медведей деймонами. К сожалению, мишкам никогда не заполучить личного деймона. Однако Лире таким образом удалось обмануть Йофура, притворившись его деймоном. Читала такую историю в архиве Банке идей.

[6]Эдгар По «Ворон» в переводе Мережковского.

Глава 30. Вспомнить все

Почему у меня такое ощущение, что я забыла что-то важное? Или упускаю что-то за всеми приключениями и перипетиями.

Если мне и могли помочь, то только книги. Я направилась в ближайшую библиотеку и набрала стопку книг по теме «память». Но как бы не напрягала свою, ничего не выходило.

Ушастик застал меня на полу в окружении башенок из многочисленных книг. Его обеспокоенный взгляд заставил меня насторожиться. Он явно что-то скрывал от меня. Опять.

Черт, неужели нельзя без тайн и недомолвок? Я дала свое согласие на его предложение, так почему бы ему не рассказать мне все?

– И что ты ищешь? – поинтересовался эльф. Я отбросила мешающие волосы с лица и ещё раз взглянула на него. Темнит, ой темнит.

– Я забыла.

– Ивет!

– Я, действительно, не могу вспомнить, что забыла.

Ушастик не дал мне времени подумать, закрывая мне рот поцелуем и укладывая на книги. Его руки порхали по моему телу будто бабочки. Он вторгся пальцем в мое лоно, лаская. Какой тут думать вообще?! То два, то три пальца играли с моим цветком, вызывая дрожь по всему телу. Я выгибалась ему навстречу, требуя ещё.

– Я хочу тебя, – жарко выдохнул мне в ухо Ушастик.

О, боги! Да. Да.

Кажется, сказала это вслух.

Мужчина начал задирать мое платье, продолжая эротические поглаживания. Он снова целовал меня. Мозг ускакал далеко-далеко, оставляя лишь страсть. Дыхания смешивались, тела готовы были двигаться вместе.

Арнаэль простонал, соединяясь вместе со мной. Стонала и я, чувствуя внутри себя его. Я ощущала его руки, его губы, его внутри себя. Разноцветный фейерверк, гамма эмоций…Боги!

Толчок. Ещё один. Внутри рождается пламя, захватывая и подчиняя страсти.…И мы оба кончили со стоном. Зато у меня будто что-то щелкнуло. Осенило.

Я не помню свой первый раз. Алкоголь тут ни при чем. Я действительно не помню.

Счастливый, улыбчивый Ушастик приводил свою одежду в порядок. Он помог и мне, опустив юбку обратно на мои ноги. Я взяла книгу в руки, чтобы он не заметил, как покраснела. Что говорить в таких случаях, как вести себя? Хорошо хоть увесистые томики – надежное укрытие. Да и я знаю, куда идти за воспоминаниями.

– Надеюсь, мы ещё повторим, – проговорил эльф, поправляя мои растрепанные волосы.

– Я тоже, – прошептала еле слышно, однако он все равно услышал. Взял другую книгу и принялся мне помогать искать.

Пришлось придумывать предлог, чтобы попасть к троллям, что частенько оборачиваются камнями. Они смогут мне помочь. Уверена. Ни черта не уверена.

Поляна с усыпанными камнями привлекла мое внимание. Это то, что я искала. Так написано в книге, по крайней мере. Ух, как они обрадуются моей просьбе!

Ради интереса постучала по камню. Маленький тролль показался через секунду с зеленым плащом на плечах.

– У меня к вам просьба, – сказала я. Тысячи моргающих глазок тут же уставились на меня. Почувствуй себя Анной так сказать.

– Я знаю, зачем ты пришла, – проговорил старый тролль и поманил меня пальцем к себе. – Я могу вернуть тебе воспоминания, но цена за них слишком высока.

– Что за цена? – осведомилась. Что-то подозрительно все это.

– Цена – твоя свобода.

– Можно конкретнее?

– Выйди за того кого любишь всем сердцем.

Тролль провел рукой по моей голове. Воспоминания обратились в камень. И где теперь найти сил, чтобы увидеть все в камушке? Тролли снова обернулись в камни, и я осталась на поляне одна.

Совсем одна. Бррр! Золотистый камень в руке напоминал о случившемся. Я невольно возвратилась к занятию любовью с Ушастиком. Восхитительно. Искренне. По-настоящему. А теперь пора посмотреть в лицо тем воспоминаниям, что у меня украли. И не сомневаюсь, кто это сделал. Вот только зачем?

Притронулась к камню. Воспоминания полились рекой.

– Ну, же возьми меня! – говорю, не забывая целовать Ушастика. Верхнее платье валялось на полу. Я же в пьяном угаре раздевала эльфа.

– Ты пьяна, я не могу, – возражал Арнаэль.

– Мне нужен только ты, – шептала на ухо мужчине. Сбросила его рубашку, потянулась к штанам.

– Нет, стой!

Я же сняла с него штаны, взяла в руку его возбужденного достоинство и принялась… боги! целовать. Он поднял меня с пола, уложил на кровать. Нижнее платье слетело черти куда.

Смотрела, будто со стороны как Ушастик движется во мне, вызывает стоны. Мы оба кричим от наслаждения. Он выходит из меня и замечает кровь.

– Ты не сказала мне, что…

Я же отключаюсь. Эльф нежно укрывает меня одеялом и направляется в душ. Никакой брезгливости на его лице, даже отвращения нет.

Когда Ушастик снова возвращается в комнату, то целомудренно целует меня в губы и говорит: «С утра я, наверное, об этом пожалею, но ты так прекрасна, что я не знаю, что делать со своими чувствами к тебе». Он ложится рядом со мной.

Воспоминание закончилось. Мое потрясение – нет. Вот, что он скрывал!

Получается, что Ушастик любил меня все эти пять лет?! Боги, как же я слепа.

Полдня туда и полдня обратно. Когда я вернулась в замок, господствовала ночь. Ушастик лег на постели как король, не оставив мне места. Зажженные свечи дарили лишь небольшие островки того, что можно увидеть. Сняла с себя верхнее платье, в полутьме нашла рубаху эльфа и забралась в постель. Теплые руки сразу охватили меня. Нежный поцелуй в губы будил страсть. Но меня тянуло в сон – хватит приключений на мою больную голову.

Меня кто-то упорно тормошил, выдергивая из прелестного сна, где на залитой солнцем поляне я ощущала себя ребенком. Я лениво приоткрыла глаза и в полутьме разглядела Ушастика.

– Чего тебе? – недовольно протянула, окончательно прощаясь со сном.

– Темного эльфа схватили! – улыбаясь как Чеширский кот, проговорил он. – С меня сняты все обвинения. Мы можем вернуться в Банк идей!

Отличная идея. Просто супер. Ушастик по-быстрому собрал наши пожитки, заказал повозку. Сейчас мы тащимся по горам и перевалам, чтобы достичь Людского предела. Пару раз останавливалась потому что меня начинало ни с того ни с сего тошнить.

Повозка монотонно двигалась вперед. А мне же хотелось остановить время хоть ненадолго, чтобы снова с Арнаэлем влипать в неприятности, снова бесить его, снова чувствовать, как он движется во мне.

Возвращаться в исходную точку совсем не хотелось. Начавшиеся регулы задержали нас в Людском пределе где-то дня на четыре. Я притворялась больной и усталой. Но Ушастик продолжал заботиться обо мне. Он не попросил кольцо обратно, хотя, если честно, я была готова к такому повороту событий.

Повозка шла все дальше и дальше. Дни сложились в недели. Мне же совсем не нравилось, что снова Банк идей откроет для нас свои объятия. Точнее – мы вернемся, чтобы проститься, ведь служба почти завершена.

Глава 31. Обратно и туда, страдания автора

Путешествие обратно растянулось на четыре месяца примерно. Зато в Банке идей нас встретили с пирогом, солью, шариками и криками: «Мы знали, что ты не виноват!». Закатили вечеринку. В свою комнату я попала под утро – уставшая, взлохмаченная и дико злая, потому что Нэнси клеила моего жениха.

Все вернулось на круги своя. Мы с Ушастиком снова напарники. Твою ж… ладно, материться не хочу. Все равно Румпельштильцхен не услышит, зараза.

Теперь снова можно ненавидеть босса, что устраивает нам приключения в Страну Чудес и обратно. О, он устроил! Да так, что мне хотелось самозакопаться.

Наше новое задание – найти вдохновение для автора, что сжигает свои романы. Скидыщ! Пиу-пиу! Ну, мы ж работники Банка идей вот и подкинем идеи. А пока я придумываю новые ругательства для этого аффтаренка:

тут самооценка как пагода в Поднебесной

хуже, над этой самооценкой не каждая птица пролететь сможет, только птица перепИл

Гоголь с его вторым томом «Мертвых душ» плачет в сторонке

Пока мое творчество, записанное в магическом блокноте, ждет своего часа, Ушастик расспрашивает шефа о задании. Скукотень. Смотрю на руки эльфа и невольно воскрешаю в памяти, как эти руки дарили мне прикосновения… ой, черт! Мою невнимательность заметили.

– Ивет, – грозно пророкотал босс, – я сказал вы возьмете идейщика и направитесь к этому Шекспиру. Все ясно?

– Да, шеф, – пролепетала я.

Почему некоторые авторы не займутся самолечением, а?! А нам решать эти проблемы, так как мы – государственное учреждение помощи. Сирым и убогим. Шутка.

Худой молодой человек с копной рыжеватых волос ждал нашего прихода в насквозь прогнившем домике. Бумага догорала в камине. Перья и свитки валялись тут и там. Заметив нас и девушку-идейщика, автор прям воспарил духом – забросил бутылку коньяка куда подальше, сбросил замызганный халат. Боги! В авторе я узнала своего бывшего. Нет-нет.

– Ивет, что ты тут делаешь? – спросил тролль, зеленея на глазах.

Забыла упомянуть – когда тролль злиться, то не краснеет, а покрывается зеленым.

– Вы знакомы? – поинтересовался Ушастик.

– Так ты помолвлена! – ахнул Логеб, находя бутылку и выпивая. После нашей последней встречи-расставания горе-литератор так и не изменился. И пусть он любил, что покрепче и сочинять «историйки» как сам их называл. Из-за того, что его не приняли в литературное сообщество, он стал сжигать свои романы и терять идеи. Ух, теперь мы привели музу. Можно и свалить.

Кое-как вытолкав эльфа из дома, облокотилась на него как на стену и разразилась хохотом.

– Что с тобой?

– Встреча с бывшим парнем – умора. Не удивлюсь, если вместо того, чтобы выращивать новые идеи, он займётся сексом с идейщиком.

– А почему вы расстались?

– Я ему не дала, – вытирая выступившие на глазах от смеха слезы, проговорила в ответ.

– Ты серьезно? – натурально удивился Ушастик. – Что между вами было?

– Да ничего такого!

– И-иве-ет!

Ненавижу, когда он растягивает мое имя, чтобы показать свою злость. Ещё с Малфея ненавижу – это мой первый парень.

– С Логебом я рассталась пару лет назад. Уж чересчур любвеобильными становились его жесты. Он мне изменял, когда я обламывала его с этим… ну, ты понял.

– И? – продолжал допрашивать Ушастик.

– Я устала от этого и бросила его первым, – выпалила на одном дыхании.

Эльф с облегчением выдохнул. Конечно. Теперь не нужно злиться и ревновать. Можно и о помолвке подумать.

– А куда ты пристроил моих родителей, пока мы шатались по стране?

– Твой отец работает плотником у моего. Они живут в одном замке.

На минутку я представила этот Армагеддон местного пошиба. Моя мама обсуждает произведения искусства с Галанэль. За моей маленькой сестрой ухаживает Лиссандрия. Тристанаэль с женой и моим отцом играют в шахматы.

Бах! Ба-бах! В домике что-то грохнуло. Раздался треск стекла. А потом полуголая девушка-идейщик стремительно приблизилась к нам и спряталась за спиной эльфа. Затем выбежал Голеб, крича ругательства.

– Дай мне идею! – верещал автор.

Я честно пыталась не угорать. Оценила масштабы ситуации и легким мановением руки погрузила тролленка в сон. Ушастик в дом его занес. Перепуганная идейщица тряслась до сих пор.

– Тебе нужно к целителю, – заметив раны на её теле, сказала я. Девушка мне кивнула. – Мы возвращаемся в Банк идей, а ты поговори с ним по-мужски и просвети насчет идейщиков.

Эльф кивнул со страдальческим видом. А кому сейчас легко?

Пока идейщица поведала краткую историю о том, как её пытались изнасиловать, выдергивая идеи из хорошенькой головки, наступил вечер. А Ушастик все не возвращался. Да и задание, мы считай, не выполнили.

Просто блеск. Я решила подождать Арнаэля рядом с его комнатой, предварительно выгнав соседа. Он же вернулся почти ночью, в обнимку с Голебом. Оба подвыпившие. Счастливые как начищенный галеон.

У Голеба в руке обнаружился маленький зеленоватый шарик. Идею они все-таки добыли! Арнаэль проводил горе-автора к начальнику. Когда вернулся, то попал в мои жаркие объятия.

Может, теперь нам поручат серьезные дела? Предел моих мечтаний, конечно, особенно, если учесть, что до окончания службы в Банке идей остался месяц. Но шеф же с приветом – может и намутить что-нибудь интересное.

Спросите, чем я сейчас занимаюсь? Вкратце: пытаюсь уложить Ушастика в постель и не лечь рядом, раздеть его, но не дать снять с себя одежду, вдалбивать в размягченный мозг идею помолвки. Половина увенчалась успехом.

Теперь эльф, на половину раздетый, спит на своей кровати. Ура Мерлину! Мне тоже, кстати, пора отправляться к королеве Маб. Нокс.