Текст книги "До нас (ЛП)"
Автор книги: Джуэл Э. Энн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 21 страниц)
Думаю, она принимает смелость за скрытый страх.
– Скажи это. – Сьюзи несколько раз хлопает в ладоши.
– Сказать – что?
– Я смелая! – Сьюзи поднимает руки над головой, пальцы напряжены, улыбка до ушей.
– Я смелая, – повторяю я.
– Нет! Что это было? Попробуй еще раз, поверь в слова. А еще лучше, поверь, что ты смелая на самом деле.
– Я смелая! – добавляю немного силы своим словам.
– Еще раз. Не забудь руки.
Я хихикаю.
– Я СМЕЛАЯ! – Вскакиваю с тахты и вскидываю руки к потолку.
– Вот так, девочка! Это твоя душа, подруга. Ты меня слышишь? Это твоя душа. Волосы, тело, эпилепсия… это твои генетические проводники в этой жизни. Используй их для удовольствия и используй во благо. Но никогда не позволяй им определять тебя.
Я плюхаюсь на тахту и, прежде чем осознаю, смахиваю несколько случайных слез.
– О, эй… – Сьюзи медленно наклоняется вперед и тянется к моей ноге.
Я качаю головой и улыбаюсь сквозь слезы.
– Прости. Я просто… думаю, мне нужен терапевт или…
– Друг?
Я киваю и всхлипываю.
– Ну, один прямо перед тобой. Хорошо? – Она дотягивается до моей руки и сжимает ее.
Я выдыхаю и улыбаюсь, глядя на ее хрупкое тело и чувствуя ее внутреннюю силу.
– Ты не позволяешь раку определять тебя?
Она качает головой.
– У меня слишком много дел. Может, не в этой жизни, но это ничего. Я возьму носителя без рака и отправлюсь в новое путешествие в следующей жизни. Я не верю, что наш путь имеет конец; мы просто движемся дальше.
Я не знаю, чему верить. Но если мыслить, как Сьюзи, значит, жизнь полна удовольствия и приключений без страха смерти, и она только что обратила меня в новую религию.
ГЛАВА 5
К середине лета Сьюзи становится мне больше, чем просто подругой. Она для меня как мама, сестра и наставница. Если – когда – она умрет, мне будет больнее, чем от смерти моей биологической матери. Я по-прежнему убираюсь в ее доме по вторникам, но также зависаю с ней по вечерам, когда у Зака поздние рейсы. Можно подумать, из-за разницы в возрасте нам будет не о чем говорить, но все как раз наоборот.
Сьюзи любит наблюдать, как я редактирую фотографии. А мне нравится ее фотографировать, когда она меньше всего этого ожидает. Она закатывает глаза, а я выглядываю из-за камеры и подмигиваю ей.
Ей всегда интересно поговорить о моей матери и ее сомнительном прошлом. Полагаю, таков ее способ устроить мне сеанс терапии, который я не могу себе позволить. Мне нравятся ее наставления по садоводству и уходу за джунглями. При этом она делится впечатлениями о всех местах мира, где побывала за время своей работы бортпроводницей. И мы обе любим реалити-шоу, сплетни о знаменитостях и все, что связано с модой.
Бывают хорошие дни и плохие… дни, когда я думаю, что она чудесным образом побеждает рак, и дни, когда кажется, что конец близок. Сколько раз я была на волосок от того, чтобы признаться в своей ситуации с отсутствием жилья. Вскользь я упомянула долг по студенческому кредиту и нескольким медицинским счетам, но не говорила ей, что их стопка высотой в милю. Я не хочу ее жалости. Со своими проблемами я разберусь сама… в конце концов. А пока просто хочу быть ее другом.
– Спасибо, – благодарит она.
Я бросаю на нее взгляд со стремянки, протирая пыль со светильников над кухонным островком, пока она ест свой «Капитан Кранч». Вот откуда я знаю, что сегодня хороший день. «Капитан» всегда означает хороший день.
– Это моя работа. Вы мне за нее платите, никаких благодарностей не нужно. – Я подмигиваю.
– Я благодарю не за это. Я имею в виду нас. Ты – единственная из моих друзей, кто не смотрит на меня с жалостью. Ты не засыпаешь меня вопросами о новых методах лечения. Не говоришь, что я должна очищать организм соками и медитировать каждый день. Когда мы вместе, мой рак легко забывается.
Мое внимание возвращается к светильникам, потому что ее слова вызывают слезы, а это выглядело бы как жалость. Сьюзи установила высокую планку. Я очень тщательно должна следить за тем, что говорю, как на нее смотрю, и, определенно, не предлагать слишком много питательной пищи. Если Зак завтра будет на работе, я принесу пинту ее любимого мороженого.
– Иногда я забываю, что вы наняли меня для уборки дома, тем более что Зак так благодарен. Когда я только начала работать на вас, мне казалось, он не уверен в нашей дружбе. Возможно, она его обижала? Но теперь я действительно чувствую его благодарность за то, что мы сблизились. У меня никогда не было босса, который выражал бы мне такую признательность.
Заканчиваю вытирать последний светильник и бросаю тряпку через плечо. Не вымыв рук, тянусь за коробкой с хлопьями и угощаюсь контрабандным завтраком. Мы знаем, что я не убью ее пылью и грязью.
Сьюзи улыбается, поправляя красную шапочку бини. На улице тридцать пять градусов, а она выбрала зимнюю шапку, чтобы покрыть голову, на которой волосы до сих пор почти не выросли. Но я ничего не говорю, поскольку ей все время холодно. Да и что скажешь, когда речь заходит о ее физическом состоянии.
Так уж вышло.
– Зак… – Она улыбается, и я вижу любовь. Безграничную любовь. И это немного душераздирающе, потому что я не думаю, что их история закончится «долго и счастливо». – Слушай, Эм… не убирайся вечно… если только это не то, чего ты действительно хочешь. Но, у меня такое чувство, что когда-нибудь ты станешь очень известным фотографом, так что не трать все время на уборку домов. Мир большой. Путешествуй. Создавай воспоминания. Совершай ошибки. Занимайся любовью. Потрать всю зарплату на сумочку или самые непрактичные туфли. Свои деньги я экономила. А надо было покупать такие туфли. Будь лучше меня, Эм.
Сьюзи – все хорошее в моей жизни. Что будет, когда ее не станет? Опустеют ли снова все дыры в моей жизни, которые она заполнила? Я бросаю в рот несколько хлопьев и ухмыляюсь.
– Не представляю кого-то лучше тебя, но мне нравится ход твоих мыслей. Даже если некоторые из занятий любовью будут ошибкой.
Сьюзи пожимает плечами.
– Два зайца. Один выстрел.
Я качаю головой.
– Где ты была, когда я нуждалась в этом совете? Когда моя мама была слишком занята тем, чтобы быть таким ужасным человеком?
– Не хочу, чтобы ты думала обо мне, как о матери… из-за этого я чувствую себя старой. Как тебе старшая сестра?
Слишком поздно. Сьюзи для меня – всё.
– Тогда, старшая сестра. – Я обнимаю ее за узкие плечики, нежно стискивая, и целую в щеку. – Как думаешь, мы дружили в прошлой жизни? С тобой мне так легко, будто я могу рассказать тебе обо всем.
Например, о том, что живу в машине.
Но я не рассказываю, хотя чувствую, что все в моей жизни становится более управляемым, когда я делюсь с ней. У Сьюзи есть способ превратить проблемы размером с гору в булыжники… мелкие неровности на дороге.
– Да, – говорит она. – Мне кажется, мы были… кем-то. Но давай вернемся к тебе. Хорошо? Не позволяй себе двигаться по изъезженной колее. Думай о совершенных мной ошибках, обо всем, что я хотела бы сделать по-другому. И у тебя получится лучше. Когда сомневаешься в своей цели или не видишь, в каком направлении двигаться, соберись и смени обстановку. Я сожалею о времени, которое потратила, пытаясь перекрасить один и тот же холст.
Сьюзи вздыхает.
– На сегодня ты закончила. – Она поворачивается, и я ее отпускаю. – Никакой уборки.
– Но я еще не закончила.
С уверенной улыбкой стараюсь стоять на своем. Я знаю, что она готовится предложить что-то, что помешает мне выполнить мою настоящую работу, что вызовет затруднение, когда Зак вручит мне зарплату с искренней благодарностью. Сколько боссов благодарят своих сотрудников каждую неделю? Один.
Только один.
Зак Хейс.
Когда он благодарит меня, создается впечатление, что эта благодарность за нечто большее, чем просто уборка пыли тряпкой и пылесосом.
– Сегодня нечего чистить, и рака не существует.
Мои глаза сужаются, и на несколько секунд я чувствую вину.
– Ну… мне определенно нравится та часть, где у тебя нет рака, но возвращение Зака в получистый дом звучит не так привлекательно.
– В задницу Зака.
Я хихикаю.
– Как бы привлекательно это ни звучало…
Глаза Сьюзи расширяются, губы приоткрываются в непонятном выражении.
– Шучу… это всего лишь шутка. Пожалуйста, скажи мне, что ты поняла, что я шучу.
Захлопнув рот, она прикрывает его ладошкой и фыркает от смеха.
Слава богу. Она поняла, что я шучу.
– Уверена, Заку сейчас не помешало бы хорошенько потрахаться. Это было давно.
Мои щеки заливает румянец. Мы не разговаривали о сексе – точнее, о ее сексуальной жизни, – что удивительно, потому что мы говорим обо всем на свете.
– Он все еще считает, что может мне навредить. Я слабая, но не настолько. И я не могу придумать лучшего способа уйти, чем умереть во время секса.
С моих губ срывается смешок, хотя эта тема кажется немного неуместной и болезненной.
С еще одним мечтательным вздохом она продолжает:
– Трудно объяснить, как потеря груди раздавила меня, не потому, что одежда больше не подходила мне по размеру. Не потому, что я беспокоилась о том, что люди заметят. Нет… это потому, что та часть меня, которая доставляла Заку столько удовольствия, исчезла… словно рак украл кусочек нашей близости. Не то чтобы он когда-либо смотрел на меня с чем-то, кроме абсолютной любви и желания. Но этот вид рака отличается от других, после которых остаются внутренние шрамы, но они скрыты в местах, не видимых невооруженному глазу. Нет. Мы не можем быть близки и не видеть – не чувствовать – этого самым физическим образом.
– Я так беспокоилась о нем. Боялась, что ему будет не хватать моей груди, и из-за этого он будет считать себя плохим человеком. Затем однажды, после душа, я посмотрела в зеркало в нашей ванной и сказала: «Я скучаю по своей груди». Он поднял глаза, застегивая джинсы, и ответил: «Я тоже, но не так сильно, как скучал бы по тебе». И о, боже… я чуть не умерла. Совсем не ожидала, что он это признает. Но его признание – его честность со мной – и последовавшие затем слова… – Она снова качает головой, в ее глазах стоят слезы. – Я влюбилась в него сильнее, чем в первый раз.
Сьюзи несколько раз с трудом сглатывает, пытаясь сдержать эмоции.
– Ну… – Я кривлю губы и морщусь. – Это самая большая глупость, которую я когда-либо слышала от мужчины.
Слова Зака были эпичны. И мы обе это знаем.
Сьюзи стонет и закатывает глаза.
– Да знаю я. Ну, бросьте. Кто так говорит? Постарайся быть немного оригинальнее, Зак. Это суперизбито. – Ее улыбка говорит: спасибо, что подняла настроение. Ее улыбка напоминает о нашей договоренности, что сегодня я не горничная, а у нее нет рака.
– Кино. Кофе с сахаром… – Я постукиваю пальцем по подбородку.
– Маникюр, педикюр?
Я медленно киваю.
– Мне нравится ход твоих мыслей.
– На моей машине или на твоей?
О-оу…
– Моя машина завалена чистящими средствами. Там бардак, и мне придется убраться в ней, чтобы ты там поместилась. Может, стоит взять твою машину, или я совершенно не против оплатить Uber.
Сьюзи встает и медленно шаркает ногами в сторону спальни.
– Возьмем мою машину.
Слава богу…
После незабываемого дня с моей новой лучшей подругой я тренируюсь в спортзале, принимаю душ и встречаюсь с Брейди в его квартире для обещанного сюрприза. В последние несколько недель в наших отношениях возникла некоторая напряженность, и я виню Зака и Сьюзи в том, что они показали мне, чего не хватает в моей жизни… жизни.
Ладно, я больше виню себя. Просто мне надо честно всем признаться в своем жизненном и финансовом положении и посмотреть, кто меня поддержит. Ответ я уже знаю. Брейди со мной порвет, а Сьюзи попытается приютить, как брошенного щенка. Все, что мне действительно нужно, это душ. Может, мне удастся убирать ванные комнаты клиентов с запертой дверью и принимать душ.
Брейди – не лучший вариант для моей самооценки. Секс хорош, и нам есть о чем поговорить. Тем не менее, я не могу отделаться от ощущения, что делаю все это ради абонемента в спортзал, то есть права иметь шкафчик в раздевалке. Делает ли это меня ужасным человеком? Или просто выживающей?
– А вот и моя девочка.
Брейди заключает меня в объятия, как только открывает дверь квартиры. Целуя меня, он тискает мою задницу, и я надеюсь, он не думает, что я снова позволю ему смазать меня и впустить с заднего входа.
– Итак, что за сюрприз? – Я выскальзываю из его объятий и опускаю сумочку на диван. – Ты сказал, что у тебя для меня сюрприз.
Я смотрю на него с любопытством, молясь, чтобы это не была новая поза в сексе. Мое воображение рисует его с пакетом секс-игрушек, типа анальных пробок, зажимов для сосков… и кляпа, чтобы ему не пришлось выслушивать мои вопросы о каждом его движении.
– Помнишь наше первое свидание? Чего ты хотела?
Нет. И мне не верится, что он помнит.
– Хм… – Я зажимаю нижнюю губу между пальцами. – Уверена, что на нашем первом свидании я много чего наговорила, например, что хочу путешествовать по миру и создать портфолио своих фотографий. Ты узнал о ком-то, кому требуется фотограф?
– Нет, Эм. Я имею в виду другое.
Я медленно киваю.
– Ладно…
Он улыбается, как мальчишка. Я нечасто вижу эту сторону Брейди, и это в меру мило. Я рада, что мне достается такой уровень счастья. Тем не менее, понятия не имею, какой сюрприз он для меня приготовил.
– Оставайся здесь и закрой глаза.
Когда я закрываю глаза, по венам пробегает возбуждение. Я люблю сюрпризы.
– Хорошо. Держи глаза закрытыми и вытяни руки.
Вытянув руки, вздрагиваю от головокружения. Затем моей кожи касается что-то теплое и пушистое, и мои глаза распахиваются.
– Сюрприз! – Брейди ухмыляется, словно бог подарков.
– Ты завел котенка? – Я прижимаю к груди бело-черного пятнистого котенка, утыкаясь носом в его шерстку.
– Скорее, – усмехается он, – я завел его для тебя.
– Для меня? – Я больше не испытываю симпатии к котенку, потому что боюсь того, что он означает.
– На нашем первом свидании ты сказала, что любишь кошек и когда-нибудь хотела бы взять одну из приюта.
Да, я так говорила. Теперь давайте внесем поправочку. Я сама хотела взять кошку из приюта. И когда-нибудь, а не сейчас, когда моей нынешней резиденцией является машина. Нельзя покупать человеку живое, дышащее существо, только если вы не женаты или не живете вместе. Это огромная гребаная ответственность.
– Я… не могу поверить, что ты подарил мне кошку.
– Я чувствую себя скверно из-за того, какими стали наши отношения в последнее время. Я работал без перерыва и был засранцем, не позволяя тебе оставаться на ночь.
Я смотрю на него, медленно кивая и столь же медленно поднимая брови.
– Ты позволишь мне остаться? Этот котенок – наш?
– Боже, нет! На самом деле у меня легкая аллергия на кошек… вообще-то, на всех домашних животных. Я просто подумал, что, если у тебя будет кошка, так ты будешь чувствовать себя менее одинокой в своем доме. В смысле… ты ведь поэтому сказала, что хочешь ее завести, верно?
– Я…
Скажи это! Я изо всех сил пытаюсь набраться смелости, чтобы сказать ему правду, пока кошка обнюхивает мой подбородок, щекоча своими усиками. Кошка… не уверена, это девочка или мальчик.
– Потеряла дар речи? – Брейди так гордится собой. Я понимаю, что с его стороны это огромный жест и проявление любви.
– Полностью.
Я поднимаю котенка, чтобы проверить его пол, и вижу, что это мальчик. Он подарил мне кота? Я хотела кошку, но это не самая большая моя проблема. В Атланте сейчас середина лета. Чертовски жарко. Я живу в машине. Не знаю, смогу ли научить кота, как собаку, справлять нужду на улице. Кошачий туалет в моей машине – это перебор. И какого черта мне с ним делать днем, когда я работаю? Оставлять в машине – не вариант.
– Почему ты не выглядишь такой счастливой, как я думал?
Пожимаю плечами и нервно смеюсь.
– Извини. Наверное, просто ошарашена тем, что ты вспомнил такую крохотную деталь из нашего первого свидания. Вот и все.
Брейди хмурится.
– Я ожидал пронзительного визга, объятий, поцелуев, возможно, других формы благодарности. – Он виляет бровями.
Серьезно? Неужели он действительно ожидает сексуальных услуг за котенка? Надо купить ему подарочный сертификат на новую татуировку и ожидать, что он позволит мне переехать к нему. Как бы ему такое понравилось?
– Ну, теперь у меня есть кошка. Что мне с ней делать… – я морщу нос, – …с ним, пока я выказываю тебе другие формы благодарности?
Брейди открывает рот, чтобы ответить, но я перебиваю его:
– Думаю, будет лучше, если я отвезу этого мальчика домой, и мы повеселимся как-нибудь в другой вечер.
Никогда. Я расстаюсь с ним прямо сейчас; просто он еще этого не знает. Нах*й все это. Буду пользоваться влажными салфетками, пока не придумаю альтернативный план. Я не могу рисковать тем, что он купит мне диван или еще что-нибудь для дома, которого у меня нет. Позже, хорошенько подумав, я отправлю ему длинное сообщение с объяснением. Вроде такого:
Дорогой Брейди,
Спасибо за котенка и абонемент в спортзал. Я всегда буду помнить тебя как своего первого анального партнера. Думаю, сейчас у нас разные потребности. Желаю удачи в твоей карьере владельца спортзала. Было весело.
Эм
P.S. Я живу в машине уже почти три месяца, и у меня эпилепсия.
Это всего лишь набросок. Можно добавить еще пару строк, но для этого требуется немного поразмыслить. Я живу во лжи, жду, когда меня поймают, и больше так не могу. Что, если у меня случится приступ? Что, если Брейди придет в голову некая безрассудная идея, и он решит заявиться ко мне домой, в трейлер, где сейчас живет кто-то другой?
Все это слишком ради обычного душа.
– Я могу положить кота обратно в коробку, мы сделаем все по-быстрому. – Он тянется к котенку.
У меня отвисает челюсть.
– Ты держал его в коробке? Серьезно? Что с тобой не так? – Не утруждаю себя объяснением, что путь к сексуальной части души женщины не идет через слова: «мы сделаем все по-быстрому».
Закатив глаза, Брейди упирается рукой в бедро.
– В коробке дырки. Я не идиот, Эм.
– Я просто не могу. Слишком взволнована. – В моем тоне нет никакого волнения, поэтому уткнувшись носом в шею кота, лепечу ему: – Ты же не хочешь обратно в коробку? Нет. Не мой мальчик. Нам нужно вернуться домой и дать тебе имя.
Стрельнув в Брейди извиняющейся улыбкой, вздыхаю.
– Извини. В другой раз?
Нос Брейди дергается, и он шмыгает.
– Да, наверное, так будет лучше. Аллергия уже дает о себе знать.
И этот момент действительно подводит черту под серьезностью наших отношений и их одностороннем пути в никуда. Что, если этот кот проживет лет десять, плюс-минус? Что, если мы с Брейди продолжим встречаться, то так долго будем жить отдельно? Или если мы съедемся или поженимся, мне придется избавиться от кота, которого он мне подарил?
– Еще раз спасибо. – Делаю шаг вперед, чтобы поцеловать его, но он отступает, его глаза краснеют. Стараюсь не рассмеяться над безумной иронией всей ситуации.
– До скорого, – отвечает он с натянутой улыбкой. Неужели тоже сомневается в своем решении?
ГЛАВА 6
В двух из четырех домов, где я убираюсь, хозяева отсутствуют. Угадайте, кому гарантированы два приема душа в неделю? Угадайте, кому в адскую летнюю жару нужно принимать душ чаще, чем два раза в неделю?
С тех пор, как две недели назад я отправила Брейди сообщение о расставании, дела приобрели несколько хаотичный характер, и не только в плане личной гигиены. Оказывается, Гарри Паутер – да, я назвала своего кота Гарри Паутер (прим.: от англ. рaw – лапа) – не любит, когда его водят в туалет в ошейнике и на поводке, как собаку. Он чертовски привередлив и настаивает на лотке, вероятно, потому, что его к нему приучили в приюте.
В отсутствии каких-либо иных блестящих идей, я прятала его в подвалах (и протаскивала его лоток в дома), пока работала. А закончив, мне приходилось украдкой выбираться с ним из каждого дома. Ночами было сложнее, в зависимости от того, где я парковалась на ночевку, – обычно возле одного из крупных супермаркетов, где разрешена ночная парковка.
После нескольких бурных ночей с Гарри Паутером и парочки случаев, когда он мочился мне на одежду, я наткнулась на счастливое открытие. Садовый сарай Сьюзи и Зака стоит в тени, и там относительно прохладно. Задача решена. Около десяти вечера я тащу Гарри Паутера в сарай с его лотком, едой, водой и подстилкой. Поскольку в последнее время я помогаю Сьюзи с садоводством, я единственная, кто бывает в сарае.
До сегодняшнего дня…
Пока Сьюзи спит утром (в последнее время она сильно устает), я чищу ванную для гостей и себя. Последние два дня я выглядела, как потемневший банан. Когда-нибудь, когда я буду жить в современном пентхаусе с хорошо освещенной фотозоной для фотосессий на заказ и душевой со множеством насадок и форсунок, я оглянусь на нынешний период своей жизни и вспомню, как научилась ценить простые вещи… к примеру, мыло и проточную воду.
– Эмерсин, что ты знаешь о коте в… – Зак открывает дверь ванной, которую я не заперла, потому что Сюзанна спит, а он должен быть в рейсе.
Надо было запереться. Идиотина!
– Дерьмо! – Я прикрываю руками обнаженные части тела, выставленные на всеобщее обозрение через стеклянную дверь душевой.
– Что ты… – он разворачивается и выходит из ванной, – делаешь? Почему чистишь душевую голышом? – Его голос звучит выше, чем я когда-либо слышала.
Я быстро смываю шампунь с волос и выключаю воду. Схватив свое полотенце, резво заворачиваюсь в него.
– Почему ты дома? – спрашиваю я из-за полуоткрытой двери.
– Рейс отменили. Где твоя одежда? И что ты знаешь о коте, который был в сарае?
– Был? – Я высовываю голову из-за двери, вода капает с моих волос.
– Был, потому что выбежал, как только я открыл дверь. Что происходит, Эмерсин? – Зак стоит ко мне спиной.
– Что значит, выбежал? Куда? – Совершенно не обращая внимания на свой наряд из одного полотенца, мчусь мимо Зака к задней двери. – Гарри Паутер? ГАРРИ ПАУТЕР! Иди к мамочке!
Бегу к сараю, но там пусто. Затягиваю полотенце потуже и осматриваю грядки с овощами и цветами. Сердце бешено стучит.
Да. Меня уволят.
Да. Соседи могут увидеть меня полуголой.
Да. Мои ноги в грязи и скошенной траве.
Нет. Я не думала, что кот мне так важен, пока он не сбежал.
– ГАРРИ ПАУТЕР!
Я бегу в сторону дома.
– Эмерсин! – Зак следует за мной. – Остановись!
Я оборачиваюсь.
– Куда он побежал?
Опустив голову, Зак щиплет себя за переносицу, будто все еще пытается вести себя как джентльмен. Если бы он был настоящим джентльменом, каким его изображает Сюзанна, то помог бы мне найти Гарри Паутера. Вместо этого он резко выдыхает через нос и ухмыляется. Эта его чертова ухмылка. Она скрыта из-за опущенной головы, но она там. И, черт возьми… в ситуации нет ничего смешного!
– Он взобрался на дерево у сарая, – говорит Зак, поглядывая на меня.
– Звони девять-один-один. – Я марширую мимо него.
– Не думаю, что это лучшее использование экстренного вызова. – Он следит за мной, пока я топаю к дереву, щурясь от солнца и высматривая Гарри. – Это не по-настоящему экстренный случай.
– Говорит парень, у которого нет кота, застрявшего на дереве.
– Кота у меня нет.
На несколько секунд поворачиваю к нему голову, чтобы стрельнуть грозным взглядом, прежде чем возобновить поиски Гарри Паутера.
– Вот он!
Хочу указать пальцем, но полотенце соскальзывает на несколько дюймов, и я едва успеваю его поймать, прежде чем оно достигнет точки невозврата.
– Слушай…
Брови Зака образуют два любопытных пика.
– Слушаю…
Я не понимаю его веселья.
– Я вымою ноги и оденусь. Потом принесу из гаража лестницу. Мне просто нужно, чтобы ты присмотрел за ним, пока я не вернусь.
Сжав губы, он медленно кивает. Он немного более внушительный в своей форме и галстуке.
– И потом мы обсудим события, произошедшие за последние пятнадцать минут?
Я наполняю грудь воздухом и резко выдыхаю через нос, когда протискиваюсь мимо него к дому и водопроводному крану.
– Да-да… обсудим.
К тому времени, как я оделась, Зак уже прислонил лестницу к стволу дерева и стоит наверху, хватая Гарри Паутера за шкирку и стаскивая с ветки.
МЯУ!
– Гарри Паутер не любит, когда его таскают за шкирку.
Зак спускается на несколько ступенек, бросая Гарри Паутера в мои ожидающие объятия.
– А мне не нравится возвращаться домой и видеть в моем сарае кота. Так что у Гарри Паутера есть проблемы поважнее, чем его отвращение к бесцеремонному обращению.
Я целую Гарри в головку, и он тут же начинает мурлыкать, когда Зак спускается на землю.
– Кот твой? – спрашивает он, будто к этому моменту еще остаются какие-то сомнения.
Я киваю, все еще уткнувшись носом в шерстку Гарри.
– И… почему он был в моем сарае? – Зак убирает лестницу.
– Потому что…
Может, бросить все (как я бросила Брейди) и тоже отправить Заку сообщение?
Дорогие Зак и Сьюзи,
Спасибо за работу. Мне очень понравилось работать на вас и стать для вас близким другом. Я буду часто о вас вспоминать и молиться о чудесном выздоровлении.
– Эм
P.S. Я уже три месяца живу в машине. Не жалейте меня, однажды это только сделает меня сильнее. Я. Смелая!
– Потому что? – Не отрывая от меня взгляда, Зак держит в руках лестницу и ждет моего ответа.
Дело в том… что я не готова бросить Зака и Сьюзи. Я также не готова к их жалости. Это стыдно. Не знаю, почему, просто знаю, что это хреново.
– Потому что он у меня не так давно и плохо себя чувствует дома один. Поэтому я оставила его в сарае, где могу проверять его каждый час или около того.
Ложь – не что иное, как желаемая версия правды. Я думаю, что оптимисты, вроде меня, вероятно, лгут больше всех. Правда обычно менее привлекательна и далека от оптимизма.
Зак изучает меня, мою реакцию на собственную ложь. Мой подбородок выдвинут вперед и вверх, плечи расправлены.
– И ты чистила душ без одежды, потому что?..
– Не будь засранцем. – Это просто вылетело. Я только что назвала своего босса засранцем.
Зак усмехается.
– Извини… каким образом я вдруг стал засранцем, задав логичный вопрос?
Коли уж на то пошло, мне не нравится лгать Заку или кому-то еще. Люди, которые лгут, мошенничают и воруют, не всегда делают это потому, что они плохие. Иногда они делают это, потому что в отчаянии. И если Зак никогда по-настоящему не испытывал такого отчаяния, то ему легко судить тех из нас, кто просто пытается выжить.
Так что я лгу.
– Может, со мной приключилась личная беда. Может, я обмочила штаны или у меня начались месячные, и все стало… грязным. – К чему, черт возьми, я веду? – Тебе обязательно нужно уличить меня в этом? Так нужно знать причину?
Брови Зака приподнимаются, а рот приоткрывается, такая реакция не удивительна, я же могла выбрать в качестве объяснения, что пролила на себя кофе или какой-нибудь чистящий раствор, от которого у меня чешется кожа. Кто сразу пускает в ход тяжелую артиллерию: мокрые штаны или обильную менструацию?
Закатываю глаза, давая ему понять, что шучу.
– Душевые в моем спортзале снова закрыли, поэтому у меня не оставалось времени забежать домой и принять душ без опоздания. Я решила прийти вовремя… быть здесь, когда Сьюзи проснется, и не принимать душ, пока она не решит вздремнуть. И душевую я тоже вымыла, и не только себя. К твоему сведению, я отказываюсь от абонемента в этот спортзал, так как доступность их душевых настолько непредсказуема. Вот. Сейчас ты счастлив?
К сожалению, ложь заключается в том, что ее становится все легче и легче громоздить. Мне стоит писать художественную литературу – у меня в голове столько выдуманных версий жизни.
Надежд.
Страхов.
Мечт.
Тревожно, как легко люди могут создавать в своей голове некий мир и пустыми словами придавать ему ложную реальность. Еще более тревожно то, что я могу обращаться со своим работодателем так, будто во всем виноват он.
Когда Зак не отвечает, заставляю себя посмотреть ему в глаза. И клянусь… правда, клянусь, он видит меня насквозь. Каждую надежду, мечту, страх и ложь. В этот момент что-то меняется. Не знаю точно что, но я это явно чувствую. И что-то подсказывает мне, что в будущем мне еще предстоит поразмыслить над этим моментом.
Он мне не муж.
Не любовник.
Я даже не уверена, что он мне друг.
Он – нарушитель… ну, я пока не знаю, чего.
– Ладно.
Мои глаза сужаются.
– Ладно? Ладно – что?
– Ладно. Теперь я понимаю. Душ. Кот. У него немного странное имя, но это твой кот, а не мой.
– И все? Просто… «ладно»? Я не уволена?
– Нет, Эмерсин, – он усмехается, возвращаясь в дом. – Я не засранец, которым ты меня считаешь. Просто запирай дверь ванной, если когда-нибудь снова будешь убираться в костюме Евы, а я в следующий раз буду обязательно медленно открывать дверь сарая.
Это не жалость – по крайней мере, я так не думаю. Он не знает ни о моей жизненной ситуации, ни о моих огромных долгах. Это не может быть жалостью. То есть, отчасти может быть. Должно быть, я выглядела довольно жалко, выбежав во двор в одном полотенце на голом теле и крича: «ГАРРИ ПАУТЕР!»
Зак исчезает, возможно, прижавшись к Сьюзи в постели, так что я в рекордно короткие сроки заканчиваю уборку и ускользаю, прежде чем мне снова придется столкнуться с ним лицом к лицу.
