Текст книги "До нас (ЛП)"

Автор книги: Джуэл Э. Энн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 21 страниц)

Она медленно моргает, открывая глаза.

– Сейчас не наше время, – шепчет она.

– Сейчас не наше время, – эхом повторяю я.

– Дело в фотографиях.

Я качаю головой и сужаю глаза.

– Дело не в гребаных фотографиях. Мне на них плевать. – Это не совсем правда, но сейчас это не важно.

– Дело в том, что я сказала на свадьбе? Твоя семья ненавидит меня?

– Они не ненавидят тебя. Они понимают, почему я женился на тебе.

Эмерсин несколько раз кивает.

– Ни одного звонка… – повторяет она, снова задыхаясь.

Я чувствую ее. Чувствую все то, что она боится сказать, потому что я тоже боюсь это сказать. Хреново иметь иррациональные и импульсивные эмоции, когда дело доходит до любви.

– И что бы я сказал? – шепчу я.

Она всхлипывает и промокает уголки глаз.

– Что скучаешь по мне.

Я хмыкаю.

– Кажется, немного жестоко говорить такое. Словно я хочу вызвать у тебя чувство вины, когда ты так усердно работаешь ради осуществления своей мечты. Если бы ты позвонила и сказала, что скучаешь по мне, я бы вылетел к тебе первым же рейсом. Я бы ждал у твоей двери, пока ты не вернешься домой. И никогда бы не оставил тебя снова. Насколько это ненормально? Как мне выполнять свою работу? Отношения на расстоянии работают на всех словах, которые не сказаны.

– Чушь собачья! – Она сжимает кулаки. – Прошли месяцы. Это не отношения на расстоянии. Это отказ. Хорошо… не звони мне, чтобы сказать, что скучаешь. Позвони мне, чтобы сказать, что любишь меня. Позвони мне, чтобы пожелать счастливого Рождества или счастливого гребаного Нового года. Позвони мне и расскажи, как прошел твой день. Или какие у тебя планы на выходные. Присылай мне фотографии сада или фотографии своего улыбающегося лица. Ты подписан на меня в Instagram. Я знаю, что ты смотришь мои фотографии. Ты знаешь, что происходит в моей жизни. Но сам никогда ничего не публикуешь. Ты никогда не делишься своей жизнью.

Если я сдамся, если позволю себе поддаться чувствам, то сокрушу ее.

Ее мечты.

Ее будущее.

Ее независимость.

– Тогда почему ты не позвонила мне? Почему ты не спросила меня о моем дне? Почему ты не попросила, чтобы я прислал тебе фотографии? Ты все злишься, что я тебе не звонил, но и сама мне не звонила! – Я мгновенно сожалею. О. Каждом. Слове.

Она делает прерывистый вдох, от которого все ее тело дрожит.

– Как прошел твой день? – спрашивает она нежным голосом.

– Дерьмово. Моя любимая женщина не позволяет мне прикоснуться к ней. И это пи*дец как убивает меня.

Я делаю к ней шаг.

И другой.

Затем еще один.

– Я должен был позвонить, – шепчу я, потому что притворяться сильным больше не имеет смысла. Мы слишком многое пережили.

Когда наши взгляды снова встречаются, ее шлюзы открываются в неконтролируемых рыданиях.

– Моя м-мама у-умерла…

Я преодолеваю последние несколько дюймов между нами и заключаю ее в объятия. Если бы я мог выжать из нее каждую каплю боли и горя и впитать ее в свое сердце, я бы это сделал. Прикоснувшись губами к ее макушке, поглаживая ее волосы, я шепчу:

– Я знаю, Эм. И мне очень жаль.

Опустившись на кровать, притягиваю ее к себе на колени, прижимая к груди. Правильных слов не подобрать. Кажется, ни одно из них не подойдет.

Знает ли она это? Чувствует ли мою любовь к ней?

Любовь, которую не получила от своих родителей.

Любовь, которую никогда не получала от братьев и сестер.

Любовь, которую преследовала неудача во всех ее отношениях до меня.

Эта любовь, какой бы она ни была, – горько-сладкая. Она – это всё, но ее никогда не бывает достаточно.

Неправильное гребаное время.

Когда колодец слез иссякает, а усталые глаза отказываются открываться, ее тело не желает перемещаться из моих объятий. Мы ложимся, и сон уносит нас.

– Эм. – Я прижимаюсь губами к ее лбу, когда еще не взошло солнце.

Мне так не хватало этого чувства. Прикосновения к ней.

– Я должен идти. У меня сегодня рейс, – говорю я, лопая наш пузырь.

– Почему один из нас всегда уходит? – шепчет она, не сдвигаясь ни на дюйм. – Почему мы не можем вечно прятаться в коконе, забыв о целях, пересмотрев мечты, живя моментом и только друг ради друга? Почему это так тяжело? Так сложно?

Она утыкается носом в мою рубашку и вдыхает. Затем утыкается лицом в изгиб моей шеи и снова втягивает воздух.

Эти несколько вдохов поддерживают мою пробудившуюся надежду, прежде чем мое сердце снова оказывается в затруднительном положении. И легче никогда не станет.

Видеть ее.

Уходить от нее.

Скучать по ней.

Любить ее.

– Ненавижу, что мне нужно уходить. – Я снова целую ее в лоб.

Эмерсин цепляется пальцами за мою рубашку, касаясь губами моей шеи. Она не целует. Не захватывает игриво кожу. Просто чувствует.

У меня нет слов. Все было сказано не единожды.

Я люблю тебя, но…

Я хочу тебя, но…

Снова и снова мы сталкиваемся с реальностью, которую просто не хотим принимать.

Я ерошу ее волосы, откидывая ее голову назад. Удерживаю объятиями и глазами. Мои губы дразнят ее, и неминуемые чувства воспламеняются. Поцелуй становится более настойчивым.

Я хочу жить настоящим моментом, но сердце знает, что будет страдать от длительного похмелья и по ходу уничтожит ее.

– Зак… – Она отворачивает голову, оказываясь этим утром сильнее меня.

Я зарываюсь лицом в подушку над ее плечом.

– Я знаю.

Она здесь. Она везде.

Эмерсин. Не Сюзанна.

Биение ее сердца, которое я ощущаю грудью, прижатой к ее груди.

Ее раздвинутые ноги обхватывают мои бедра, пока я пытаюсь сдержать желание вжаться в нее.

Ее требовательные руки в моих волосах.

Остаточное тепло ее губ.

Цветочный аромат ее кожи.

– Мне нравится наш пузырь, – вздыхает она, проводя пальцами по моей спине. – Слишком нравится. Он ослепляет и полностью поглощает. Но всегда лопается, и я чувствую себя такой сдувшейся и опустошенной, что это изнуряет.

Я медленно слезаю с кровати.

Хлоп!

Пузырь мгновенно лопается. Наше время снова истекло. Мы в очередной раз идем разными путями в неопределенное будущее.

– Тебе помочь с бронированием рейса домой? – спрашиваю я.

Эмерсин медленно садится и поправляет футболку.

– Нет. Я сама.

– Тебя куда-нибудь подвезти?

– Я взяла машину напрокат.

Я чешу подбородок.

– Тебе что-нибудь нужно?

Сжав губы, она на несколько секунд отводит взгляд.

– Время, – шепчет она.

После нескольких медленных морганий я киваю.

Отвернувшись от нее, раздвигаю шторы еще на несколько дюймов, впуская первые лучи восходящего солнца.

– Попроси меня остаться. Пропустить полеты. Забраться с тобой в постель и забыть обо всем мире.

Это так импульсивно. И глупо. Но с Эмерсин я снова чувствую себя молодым и живым. Она властвует над моими мыслями, даже находясь на другом конце мира.

И я знаю… я знаю ответ на мою нелепую просьбу, но все равно произношу ее. Потому что, когда выйду за эту дверь, не хочу, чтобы у нее оставались хоть какие-то сомнения в том, с кем мое сердце.

Когда она не отвечает, я поворачиваюсь к ней. Чего я на самом деле жду от нее? Я чувствую себя стариком с усталыми глазами и горестными морщинами, залегшими у губ. В щетине проблескивает седина. Я уже не такой статный и подтянутый. Она может найти себе лучше.

– Попроси меня остаться, – шепчет она. – Бросить работу. Забраться с тобой в постель и забыть обо всем мире.

Это не смешно. Это грустно… так душераздирающе, но мои губы изгибаются в крошечной ухмылке. Она прощупывает почву. Черт, у нее может быть не одна мечта. Я не знаю. Да и откуда мне? Я – не пункт назначения. Не для нее. Я – препятствие. Отвлечение. Гребаная пара тренировочных колес, когда ей нужно ехать самостоятельно. Она готова, даже если я – нет.

После примерно минуты молчания, когда каждый из нас взвешивает свои следующие слова, лениво наблюдая, как наше совместное будущее ускользает все дальше и дальше, я обхватываю ладонью ее щеку.

Когда она льнет к моему прикосновению, я улыбаюсь ей в последний раз. Своей самой лучшей улыбкой.

– Благополучно добраться до дома, любовь моя.

ГЛАВА 37

«До дома».

Это официально. Он признает, что Атланта не мой дом, что он – не мой дом.

Я закрываю глаза и борюсь с болью в груди, комком в горле. Ощущения его прикосновений блекнут. Все его присутствие исчезает. И я остаюсь с тихим эхом закрывшейся двери.

Когда осознаю, что прошло слишком много времени для того, чтобы он развернулся и пришел ко мне, я отправляю ему сообщение.

Эм: Пришли мне документы.

В голове на повторе кружится все, что он мне сказал, а навязчивое эхо съедает все мои эмоции.

Нуждаюсь ли я в нем?

Что мне на это ответить? Делает ли меня слабой нужда в нем? Без него я выжила. Значит ли это, что он мне не нужен?

Нужда…

Список того, в чем я испытываю нужду, довольно короткий. Еда. Вода. Кислород. А Зак?

В аэропорту выставляю пост с фотографией большого стакана кофе на фоне подпирающих ручную кладь ног. Обратно в Калифорнию #СмертьПереоценивают

Когда прокручиваю ленту в Instagram, резко останавливаюсь, медленно возвращаясь к одной из публикаций. С улыбкой смотрю на первый официальный пост Зака. Это фото бескрайнего неба над облаками. Второе самое прекрасное зрелище, которое я сегодня видел. #ЖизньПилота

Радость, которую я испытываю в данный момент, превосходит то, что я чувствовала в его объятиях. Когда мы вместе, кажется, что то, кем мы являемся, и то, что на самом деле имеем, подавляет все, чем мы не являемся, и все, чего мы не можем иметь.

Двойным касанием ставлю на его фотографии сердечко и думаю прокомментировать пост, но останавливаюсь. На данный момент мы сказали достаточно. Возможно, наша судьба – быть не более чем друзьями.

От начала.

До конца.

И всегда.

Приземлившись в Лос-Анджелесе, сообщаю Заку, хотя он впервые не просил меня об этом.

Эм: Дома.

Это не совсем дом. На самом деле сейчас у меня нет дома. Ничего нового.

Через несколько секунд он отмечает сердечком мое сообщение. Прилагает усилия к чему-то. Я пока не знаю, к чему. И это самое неожиданное, так как мое прощальное сообщение ему было: «пришли мне документы».

На следующее утро Лия тащит мою эмоционально истощенную задницу на завтрак в ее любимый сок-бар. По ее мнению, глоток напитка из ростков пшеницы излечит меня от всех недугов. Улыбка на моем лице компенсирует отсутствие уверенности в моем шаге, потому что… я проснулась с другим постом Зака в Instagram. Его сфотографировали со спины, идущего по аэропорту с сумкой на плече. Довольно обыденно и сексуально. Не уверена, просил ли он кого-то сделать снимок (что странно меня волнует) или некто снял его спонтанно, а затем показал Заку. С добрым утром, Гонолулу. #ЖизньПилота

Засранец на Гавайях. Я ухмыляюсь неприличным, ревнивым мыслям, проносящимся в голове. Чего бы я только не отдала, чтобы оказаться с Заком на гавайских пляжах. После быстрого двойного касания его фотографии делаю снимок своих новых белых кроссовок, которые отдала мне Лия из множества бесплатных образцов, что ей присылают всевозможные компании. Обувь стоит чуть более трехсот долларов. Бонусы работы. #ОбувнаяШлюшка

Не знаю, что побудило Зака начать публиковать посты в Instagram (надеюсь, что я), но он продолжает это делать. По одному посту в день в течение следующих нескольких месяцев. Каждый пост – это взгляд на его жизнь пилота, и он использует один хэштег: Жизнь Пилота. Пока… не публикует фотографию беременного живота с татуировкой хной на нем. На секунду мое сердце замирает, пропуская больше одного удара.

Не могу дождаться встречи с моей племянницей. #ГордыйДядя

Я нарушаю свое правило «без комментариев» после того, как лайкаю пост. Я немного расчувствовалась. Это горько-сладко? Думает ли он о ребенке, которого ему так и не представилось возможности завести со Сьюзи?

Поздравляю Данни и Аарона… и дядю Зака <3

Час спустя Зак лайкает мой комментарий. Никакого ответа, только признание одним сердечком. Но мне достаточно.

Не теряя времени, отправляю пять девчачьих одежек в дом Зака, чтобы он передал их Аарону и Данни вместе с открыткой (где я снова приношу извинения за срыв их свадьбы своей эмоциональной вспышкой), а также поздравительную открытку для его родителей. В записке для Зака я пишу:

Пожалуйста, передай это своей семье. Я очень рада за всех вас. С любовью, Эм.

P.S. Надеюсь, ты счастлив.

По какой-то причине, которую я не хочу признавать, понимаю, что начинаю чаще публиковать посты. Я хочу, чтобы Зак видел, что со мной все в порядке, независимо от того, правда это или нет. И, возможно… он выставляет свои посты по той же самой причине. Я в порядке. Он в порядке. Жизнь не закончилась на нашем расставании.

Столько постов.

Лия сгорбилась на пляже, фотографируя в лучах заката только что построенный замок из песка, а вдалеке – размытый силуэт маленького ребенка. #ЗакатМалибу #ЖизньБлогера #Фотография

Пирс Санта-Моника. #ЗападноеПобережье #ЖизньБлогера #Фотография

Я пью кофе рано утром, работая над редактированием фотографий. #ЖизньБлогера #Фотография #ЛюблюСвоюРаботу

Я публично делюсь своей жизнью с Заком, и он отвечает мне тем же. Никаких телефонных звонков. Никаких сообщений. Думаю, мы без слов движемся дальше.

Вот только… он так и не прислал мне документы о разводе.

Я зарабатываю достаточно, чтобы получить собственную страховку, поскольку больница не выставляет мне огромных счетов.

В апреле я публикую фото свадьбы, которую мы снимали в Юте.

Нашли ли вы свое счастье? #Навеки #СвадебноеФото #Согласна #Влюбленные

Зак ставил сердечки всем моим публикациям, и я поступала также с его постами. До сегодняшнего дня. Он публикует жутковатые на вид облака из кабины. Я публикую свадебное платье. И он вообще никак не реагирует на мой пост?

– Почему такое грустное лицо, детка? – спрашивает Лия, плюхаясь на кровать рядом со мной.

– Ерунда. Просто читаю… ерунду.

Она выхватывает телефон из моих рук.

– Отличное фото. Если бы я вышла замуж завтра, то выбрала бы такое же платье, как у нее.

– Оно красивое. – Я несколько раз киваю и прикусываю губу.

Лия возвращает мне телефон и прищуривается.

– Что такое?

– Ничего. То есть… – Я со стоном плюхаюсь на подушку. – Ему не понравилось.

– Кому и что не понравилось?

– Заку. Он не лайкнул фото. Он лайкает все мои посты… в обязательном порядке.

Она смеется.

– Может, он его не видел.

– Нет, видел. Здесь указано, что он был онлайн чуть больше часа назад. А пост я выложила три часа назад. И он подписан менее чем на сотню человек. Мое фото не могло не появиться в его ленте.

– Итак… почему ты думаешь, что ему не понравилось?

– Потому что это свадьба. А мы до сих пор женаты, потому что он не прислал мне документы о разводе. И… я не знаю. Я схожу с ума. Почему… какое мне дело, нравятся ли ему мои фотографии. Я такая глупая.

Я закрываю глаза и протяжно выдыхаю.

– Знаешь… никто не запрещает тебе самой отправить ему документы о разводе.

Мило со стороны Лии констатировать очевидное. Я знаю это. Точно так же, как знала, что могла бы написать или позвонить ему прошлой зимой, когда сходила с ума.

Я знаю. Правда, знаю.

Возможно, я не продвинулась вперед так далеко, как думала. Возможно, наше общение через Instagram – не лучший способ общения. Единственное, что хуже невозможности контекстуализировать сообщения, – это полная двусмысленность смайликов и времени лайкания постов в социальных сетях.

– Я продолжаю думать… – я подкатываюсь к Лии и подпираю голову рукой, – …что разберусь со своими проблемами, если просто сделаю достаточно фотографий, если просто смогу осмыслить мир, собрав его воедино, как головоломку.

Она опускается рядом и, выдохнув, повторяет мою позу и тепло улыбается.

– Ммм… мне нравится. Никогда не смотрела на это под таким углом. Ты мудра для такой юной сиротки.

Я закатываю глаза.

– Забавно. Мама почти не принимала участия в том, чтобы сделать из меня ту женщину, которой я стала, но то, что она сказала в защиту своих действий в редкий момент трезвости и ясности рассудка, – весьма актуально для моей жизни. Она сказала: «Самые сложные отношения, которые у тебя когда-либо будут, – это отношения с самой собой. Мы – сами для себя величайшая загадка, самая большая проблема. Жизнь – это не поиск себя; это стремление определиться».

Лия снова мычит, вдумываясь в каждое мое слово. И прямо сейчас у меня их так много, потому что в моем разуме непрестанно кружится миллион мыслей. В мире, наполненном всевозможными определениями и ярлыками – ребенок, подруга, дочь, женщина, фотограф, любовница – как мне расставить их по степени важности? Или все зависит от дня или времени в моей жизни?

ГЛАВА 38

– С днем рождения, бро. – Аарон обнимает меня перед тем, как мы заходим в мой любимый стейк-хаус. Даниэлле прописан постельный режим, а родители гостят в Сиэтле у друзей.

– Спасибо. Как Данни?

– Скучает.

Он закатывает глаза.

– Но у нее все хорошо. – Его улыбка на вес золота. Я никогда не видел его таким счастливым. – Как отпраздновал свой день рождения?

Я пожимаю плечами, когда мы садимся за столик и открываем меню.

– Наверное, это просто случайность. Но завтра у меня ранний рейс.

– Ты звонил Сэди?

Я киваю.

– Звонил.

– И… – Он смотрит на меня поверх меню. – Вы встретились?

Я медленно киваю.

– И?

– Она милая.

– Милая, – повторяет Аарон. – Такой, как Сюзанна, уже не будет. Ты ведь это понимаешь, да? Не сомневаюсь, что вы с психотерапевтом проработали эту проблему.

– Я больше не посещаю психотерапевта.

Аарон пристально всматривается в меня.

– Не смотри на меня так. – Я закатываю глаза. – Я в норме.

– В норме, да? В норме для того, чтобы снова встретиться с Сэди?

– Даже не знаю. И не из-за ожиданий, что она или кто-то еще будет, как Сюзанна. Просто не уверен, что я на данный момент ищу в отношениях.

– И это как-то связано с тем, что ты женат на женщине, которую никогда не видишь? Если Эмерсин работает и получает приличные деньги, я не понимаю, почему вы до сих пор женаты.

– Я был занят, – бормочу я, изображая излишнюю заинтересованность в меню, хотя точно знаю, что закажу, потому что всегда заказываю здесь одно и то же.

– Занят? Это один телефонный звонок твоему адвокату. И всё. Где она вообще? Когда вы в последний раз разговаривали?

Я опускаю меню на стол и делаю глоток воды.

– Уже давно. Я слежу за ее публикациями в Instagram. Сегодня утром она уехала в Лондон. Мама Лии чувствует себя лучше, поэтому они решили провести лето в Европе. Я понял это, собрав воедино информацию из постов Лии и Эмерсин. Она прислала мне поздравительное сообщение.

Я осматриваю ресторан, чувствуя на себе испытующий, осуждающий взгляд Аарона.

– Ты испытываешь к ней чувства, как она испытывает к тебе… или явно испытывала на моей свадьбе?

– Чувства, – усмехаюсь я, будто услышал какой-то безумный вопрос. – О чем ты вообще? Мы друзья. У нас все хорошо. Мы прошли через многое. Конечно, она мне не безразлична.

– Да, я понимаю. Очевидно. Ты женился на ней, чтобы обеспечить страховкой. Но испытывал ли ты к ней чувства, выходящие за рамки дружбы? Мама считает, что она тебя любит. Данни тоже. Они согласны с тем, что Эмерсин не вела бы себя так безумно, если бы не любила.

Я пожимаю плечами, словно не имею понятия.

Нет. Все, что я должен был сказать Аарону, – это «нет». У меня нет к ней иных чувств, кроме дружеских. Потом позвонить своему адвокату и окончательно разорвать отношения. Не задаваться больше никакими вопросами. От всех этих мыслей, кружащихся у меня в голове, в разговоре возникает многообещающая пауза, и она отвечает на вопрос Аарона, прежде чем я произношу хоть слово.

– Господи… – Он качает головой. – У тебя есть к ней чувства.

– Все сложно… или было сложно. Сейчас, думаю, это уже не так.

– Чувак… нет. – Аарон шлепает меню поверх моего. – В моем вопросе нет ничего сложного. Либо она считает себя твоей фиктивной женой с медицинской страховкой, либо знает, что твои чувства к ней не фальшивы, как ваш брак.

Потирая пальцами губы, я несколько раз киваю.

– Она знает… что была… больше, чем фиктивная жена.

– Когда? Как?

Я отвожу взгляд в сторону и бормочу:

– Я переспал с ней в Малайзии. – Ему нужен лишь небольшой процент правды, чтобы понять суть.

Правда… Я не уверен, что в данный момент знаю правду.

– Что? Не расслышал. – Он наклоняется вперед, поворачивая голову и подставляя ухо ближе. – Ты наслал ей метаплазию?

– Нет. – Не могу не улыбнуться, качаю головой и прочищаю горло. – Я переспал с ней в Малайзии.

Аарон сжимает губы, чтобы скрыть ухмылку.

– Ты переспал с горничной?

Я вздрагиваю и провожу пальцем по пивному стакану, размазывая конденсат.

– Технически, я переспал со своей женой.

– И что, по-твоему, подумала бы об этом Сюзанна?

Фыркнув, качаю головой.

– Если бы она была здесь, чтобы думать об этом, вопрос отпал бы сам собой, потому что мы по-прежнему были бы женаты. Я бы не женился на Эмерсин и даже не думал бы о ней в каком-либо романтическом смысле. Так что на самом деле это глупый вопрос, и ты это знаешь.

– Ты ее любишь?

Я позволяю вопросу повиснуть в воздухе, эхом отозваться в моей голове и погрузиться в тайник, спрятанный глубоко в моей груди, который знает ответ – большое, жирное «да».

– Я не планировал влюбляться в Эмерсин. Когда я влюбился в Сюзанну, это казалось преднамеренным, целенаправленным. Тара умерла. Сюзанна впала в тоску. Наша дружба крепла. И однажды мне показалось правильным выйти за рамки дружбы. С Эмерсин это произошло еще до того, как я осознал, что происходит. Предсмертным желанием Сюзанны было, чтобы я изменил чью-то жизнь. Теперь я думаю, что эта просьба была связана не столько с кем-то другим, сколько со мной. Мне кажется, она знала, что это заставит меня вытащить сердце из моей мертвой груди и позволить ему снова биться.

– Бл*дь… – Аарон усмехается и качает головой. – Ты ее любишь. Это…

– Конец, – говорю я, грустно улыбаясь ему. – Это конец. Я собираюсь расторгнуть брак. Он послужил своей изначальной цели. Теперь я отпускаю ее на поиски собственной жизни. Никто не мешал мне найти свою. А ее чувства ко мне проистекают из-за отсутствия в ее жизни отца, у нее никогда не было по-настоящему доброго мужчины. Она влюбилась в идею обо мне. Мне кажется, она влюбилась в мужа Сюзанны. И однажды она придет в себя и поймет, что влюбилась в первого парня, который хорошо с ней обращался, и не обязательно, что этот парень тот самый.

После нескольких размеренных, задумчивых кивков Аарон делает глоток воды, а затем медленно выдыхает.

– Что, если ты ошибаешься? Что, если это не просто идея о тебе? Что, если на самом деле это ты сам?

– Не я. Несколько месяцев назад она попросила развод.

Когда к нам подходит официантка, Аарон слегка улыбается мне и пожимает плечами.

– Тогда разведись с ней. Конец истории.

– Конец истории… – эхом повторяю я.

– Бро… – Аарон проводит рукой по волосам и смеется. – Что ты делаешь? Серьезно. Если любишь ее, следуй за ней.

– Я… – Я качаю головой. – Я не хочу следовать за ней. В этом-то и дело. Я здесь. У меня работа. Своя жизнь. Она лелеет свою страсть и преследует свои мечты. И мне это в ней нравится. Я не отниму этого у нее. Даже не собираюсь просить ее выбрать меня. Это даже не выбор. Это ее жизнь. Сюзанна все лето жила опосредованно через Эмерсин. Она… мы… увязли в жизни Эмерсин. Так что, даже если я позволю мозгу представить мир, в котором Сюзанна хотела видеть меня с Эмерсин, это уже не имеет значения. Я живу не ради Сюзанны. Я живу ради себя, и моя совесть не позволяет подрезать крылья Эмерсин. Это не любовь.

Страдание на лице Аарона отражает мое собственное. Он выдерживает долгую паузу, глядя в окно, а затем снова обращает внимание на меня. Наклонившись вперед, протягивает ко мне руки.

– Иди сюда.

Я несколько секунд колеблюсь, после чего подаюсь ему навстречу.

Широкие ладони Аарона обрамляют мое лицо.

– Я так горжусь тобой, бро. Ты вскрыл свою мумифицированную грудную клетку и впустил в нее человека. Может, она и не та женщина, или, может, просто время дерьмовое, но ты сделал это. И я так… чертовски горжусь тобой.