Текст книги "Ральф де Брикассар"
Автор книги: Джуди Кэролайн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 30 страниц)
26
В одну из бессонных ночей Фанни рассказала Вирджинии историю своей несчастной жизни. Они сидели у раскрытого окна. Фанни не могла этой ночью лежа дышать. Растущий месяц висел в небе над лесистыми холмами, и в его бледном свете Фанни казалась очень милой и невероятно молодой. Совсем ребенок. Казалось невозможным, что за свою короткую жизнь она успела пережить такую страсть, испытать столько боли и стыда, каких хватило бы на долгую жизнь не одной женщине.
– Он остановился в отеле за озером и, бывало, приплывал ко мне на лодке по ночам. Мы встречались среди сосен на берегу. Это был молодой студент колледжа, сын богача из Нью-Йорка. Ах, Вирджиния, я не хотела быть плохой, не хотела. Но я любила его, я и до сих пор люблю его и буду любить его всегда. Но я не знала многого. Не понимала. Затем приехал его отец и забрал его. А немного погодя… я обнаружила… ах, Вирджиния… я так испугалась. Я не знала, как поступить. Я написала ему, и он приехал. Он сказал, что женится на мне, Вирджиния.
– Так что же помешало этому?
– Ах, Вирджиния, он не любил меня больше. Я поняла это с первого взгляда. Он предложил мне выйти за него замуж просто потому, что он должен был сделать это предложение. Потому что ему было жаль меня. Он был хороший… но такой молодой… а кто я была такая, чтобы любить меня вечно?
– Не делай попыток извинить его, – с горечью сказала Вирджиния. – И ты не вышла за него замуж?
– Я не могла… он не любил меня больше… Это… мне трудно объяснить… мне кажется, это еще хуже, чем многое другое. Он поспорил со мной немного, совсем немного, и уехал. Как ты считаешь, я поступила правильно, Вирджиния?
– Да, я думаю, ты сделала все правильно. Но вот он…
– Не обвиняй его, дорогая. Пожалуйста, не надо. Давай вообще не будем говорить о нем. В этом нет нужды. Я просто хотела рассказать тебе, как все было. Я просто не хотела, чтобы ты плохо думала обо мне.
– Я никогда так не думала.
– Да, я чувствовала это сразу, как ты пришла. Ах, Вирджиния, ты даже не представляешь, что ты сделала для меня. Мне не объяснить тебе этого, но Бог воздаст тебе за твой поступок. Я знаю, он благословит тебя.
Фанни всхлипывала несколько минут в объятиях Вирджинии. Затем она вытерла глаза.
– Ну, вот почти и все. Я вернулась домой. Я не чувствовала себя очень несчастной. Я думаю, мне следовало чувствовать себя таковой, но я не чувствовала. Отец не ругал меня. А мой малыш был таким милым, Вирджиния, с такими красивыми голубыми глазами, с белокурыми завитками шелковистых волос, крохотными пухленькими ручками. Я, бывало, искусаю все его нежное маленькое личико, нежно, ласково, чтобы не причинить ему боли.
– Я понимаю, – сказала мечтательно Вирджиния. – Я понимаю. Это поймет любая женщина. Каждая мечтает об этом.
– И он был полностью мой. Никто больше не претендовал на него. А когда он умер, Вирджиния, я думала, что я тоже умру. Я не понимаю, как можно пережить такое горе и выжить. Видеть эти родные маленькие глазки и знать, что они никогда не откроются снова, скучать по его теплому маленькому тельцу, угнездившемуся рядом с тобой по ночам и вспоминать о нем бессонными ночами, думать о его холодном крошечном личике под тяжелой замерзшей землей… Первый год это было нестерпимо, потом стало немного легче, перестаешь вспоминать, что же было в этот день год назад, а потом я обрадовалась, что тоже умру.
– Как можно было бы вынести жизнь, если бы не было надежды на смерть? – пробормотала Вирджиния тихо. Конечно, это тоже была одна из цитат из какой-то книги Фрэнка Стеджера.
– Я рада, что рассказала тебе обо всем, – вздохнула Фанни. – Я хотела, чтобы ты знала.
Фанни умерла через несколько дней после этого разговора. Старого Саймона не было дома. Когда Вирджиния заметила, как изменилось лицо Фанни, она хотела позвонить доктору. Но Фанни не разрешила ей.
– Вирджиния, зачем? Он ничем не сможет помочь мне. Уже несколько дней я чувствовала, что это подошло совсем близко. Дай мне умереть спокойно, просто подержи меня за руку. Я так рада, что ты рядом. Передай отцу от меня «До свидания». Он всегда был так добр ко мне. Так же, как и Ральф. Тем не менее мне кажется, что Ральф…
Но приступ кашля прервал ее и утомил. Фанни так и уснула, держась за руку Вирджинии. Вирджиния молча сидела рядом. Она совсем не испугалась и даже не испытывала чувства жалости. На рассвете Фанни умерла. Она открыла глаза, взглянула мимо Вирджинии на что-то, что заставило ее неожиданно счастливо улыбнуться. Так, улыбаясь, она и умерла.
Вирджиния скрестила руки Фанни на груди и отошла к открытому окну. На востоке небосклона среди всполохов зари висела бледнеющая луна, такая же тонкая и хрупкая, как луна растущая. Вирджиния никогда раньше не замечала месяц на самом исходе. Она наблюдала, как он бледнел, пока совсем не исчез из виду в лучах наступившего дня. Небольшой водоем на пустыре сверкал в лучах восходящего солнца, как огромная золотая лилия.
Неожиданно мир снова стал холоден к Вирджинии. Снова в ней никто не нуждался.
Она не жалела Фанни за то, что та умерла. Ей было жаль подругу за пережитые в жизни страдания. Но, по крайней мере, никто не сможет обидеть ее снова. Вирджиния всегда думала, что смерть ужасна. Но Фанни умерла так тихо, так безмятежно. Для нее все переменилось в одно мгновение. Она лежала, бледная, как будто просто спящая, напоминавшая ребенка. Красивая! Все черты страданий, горя и стыда ушли.
Когда Старый Саймон вернулся домой, Вирджиния спустилась вниз, чтобы сообщить ему новость. Казалось, он не ожидал, что это все-таки случится. Его поразил шок. Он присел на табуретку, повесив голову.
– Фанни мертва… Фанни мертва, – бесцельно повторял он. – Я не думал, что это произойдет так быстро. Она, бывало, выбегала мне навстречу на лужайку с белой розой, закрепленной в волосах. Фанни была такой хорошенькой малышкой. Хорошенькой маленькой девочкой.
– Она всегда была хорошей, – сказала Вирджиния.
27
Вирджиния сама приготовила Фанни к похоронам. Никакие руки, кроме ее, не должны прикасаться к этому жалкому, несчастному телу. В день похорон старый дом был полон народа. Не было только Ральфа Данмора. Эти дни он сделал все, что мог, чтобы помочь Вирджинии, он осыпал бедную Фанни белыми розами из сада и снова скрылся на своем острове. Остальные пришли все. Весь Хайворт и окрестности пришли проститься с Фанни. Все сразу простили ее.
Мистер Брэдли подарил очень красивый похоронный адрес. Вирджиния хотела привлечь к похоронам своего настоятеля из независимой методистской церкви, но Старый Саймон воспротивился. Он был пресвитерианцем, и никакой другой священник, кроме пресвитерианского, не должен хоронить его дочь. Мистер Брэдли был очень тактичен. Он избежал всех двусмысленностей, и было видно, что он хочет все уладить лучшим образом. Шестерых респектабельных граждан Хайворта привлекла Фанни Грин к своей могиле на пышном кладбище. Среди них был дядя Тримбал.
Все Джексоны пришли на похороны, как мужчины, так и женщины. Перед этим в семье состоялось совещание. Сейчас после смерти Фанни Грин, Вирджиния, наверняка, вернется домой. Она просто не сможет остаться со Старым Саймоном. Так было мудрей всего, решил дядя Джефсон, если все семейство будет присутствовать на похоронах. При этом обнародуется как бы сам факт, всему Хайворту будет показано, что Вирджиния совершила самый благородный поступок и пошла ухаживать за бедняжкой Фанни Грин, и вся семья поддерживает ее в этом. Смерть, этот чудесный работник, неожиданно придала делу совершенно другой, приличный поворот. Вирджиния вернется домой, и, пока общественное мнение находится под влиянием смерти, все должно уладиться. Общество вдруг простило Фанни все ее прегрешения и помнило только хорошенькое, скромное маленькое создание, какой она всегда была. «И вы знаете, росла без матери!» По мнению дяди Джефсона, это был психологически очень удачный момент.
Итак Джексоны пришли на похороны. Даже неврит кузины Лилиан не помешал ей прийти. Кузина Мелисандра также присутствовала на похоронах, плотная вуаль закрывала ее лицо. Она плакала так отчаянно, как будто Фанни была ее самой близкой и любимой родственницей. Похороны всегда напоминали кузине Мелисандре о ее собственных печалях и утратах.
Дядя Тримбал был среди тех, кто нес гроб.
Вирджиния была бледной, подавленной, с заплаканными глазами, она тихо двигалась по дому, находила место всем, кто пришел проститься с Фанни, разговаривала то со священником, то с распорядителем из похоронного бюро, отправляла «плакальщиков» поближе к перилам и была так необходима здесь и делала все так умело, что Джексоны зауважали ее. Она снова не была похожа на ту девушку, которая сидела ночью в лесу с Ральфом Данмором, которая проносилась по Хайворту и Порт-Роузу с непокрытой головой. Перед ними снова была та Вирджиния, какую они знали. Настоящую, удивительно толковую и нужную. Может быть, ее действительно несколько унижали всю жизнь. Амалия и в самом деле чрезмерно строга, у девушки не было шанса проявить себя. Так думали Джексоны. А Эдвард Бек с Порт-роуд, вдовец с большой семьей, который искал жену, заметил Вирджинию и подумал, что она могла бы стать ему прекрасной второй женой. Не красавица, но 50-летний вдовец мистер Бек совершенно разумно заметил про себя, что вряд ли и он может надеяться на что-то лучшее. Все вместе взятое, казалось, давало Вирджинии шанс на похоронах Фанни Грин решить все свои женские проблемы. Никогда ранее таких ярких перспектив у нее не было.
Если бы только Джексоны и Эдвард Бек знали, о чем подумала бы Вирджиния, если бы могла сейчас думать о чем-либо! Вирджиния ненавидела эти похороны, ненавидела этих людей, пришедших из любопытства поглазеть на мраморно-белое лицо Фанни, ненавидела их самодовольство, чопорность, ненавидела меланхоличное, завывающее пение, ненавидела осторожные банальности мистера Брэдли. Если бы ей было позволено самой организовать проводы Фанни, то похорон не было бы вообще. Она покрыла бы Фанни цветами, спрятала бы ее от любопытных глаз и закопала бы ее рядом с ее безымянным младенцем под соснами на поросшем травой церковном кладбище за холмами под добрую молитву священника из старой независимой методистской церкви. Вирджиния помнила, как Фанни сказала однажды: «Я бы хотела, чтобы меня закопали глубоко в самом центре леса, куда никто не придет и не прочитает: «Здесь похоронена Фанни Грин», и не расскажет жалкую историю моей жизни».
Но это, слава Богу, скоро все закончится. Если Джексоны и Эдвард Бек не знали, то сама Вирджиния была абсолютно уверена, что она будет делать после похорон. Девушка пролежала без сна всю предыдущую ночь, раздумывая над этим, и наконец нашла решение.
Когда похоронная процессия покинула дом, миссис Джексон нашла Вирджинию на кухне.
– Моё дитя, – напыщенно сказала она, – сейчас ты вернешься домой?
– Домой, – рассеянно сказала Вирджиния. Она надевала фартук и размышляла, сколько чая надо заварить на ужин. Вероятно, будет несколько гостей из-за холмов, дальние родственники Гринов, которые не приезжали к ним годами. Вирджиния настолько устала, что жалела, что не может позаимствовать еще пару дополнительных ног у кошки.
– Да, домой, – повторила миссис Джексон, стараясь говорить построже. – Я думаю, ты не собираешься остаться здесь сейчас, одна со Старым Саймоном.
– Нет. Я не собираюсь оставаться здесь, – сказала Вирджиния, – конечно, я останусь на день-два, чтобы привести дом в порядок. На этом я закончу. Извини меня, мама, у меня безумно много дел, все эти дальние родственники придут сюда на ужин.
Миссис Джексон оставила наконец дочь в покое, и Джексоны отправились домой с легким сердцем.
– Когда она вернется, мы будем относиться к ней, как будто ничего не случилось, – заявил дядя Роберт. – Так будет лучше всего. Как будто ничего не произошло.
28
На следующий после похорон вечер Старый Саймон отправился на кутеж. Он был в трауре целых четыре дня и больше этого вынести не мог. Прежде, чем он ушел, Вирджиния сообщила ему, что ей нужно уйти на следующий день. Старый Саймон был опечален и не скрывал этого. Дальняя родственница из-за холмов должна была приехать, чтобы вести хозяйство Саймона. Она теперь охотно согласилась помочь ему, когда не стало этой больной девочки, за которой нужно было убирать, но Саймон не питал на ее счет никаких иллюзий.
– Она будет совсем не такая, как ты, моя девочка. Но я очень признателен тебе. Ты помогла мне в трудную минуту, и я никогда не забуду этого. И я никогда не забуду, что ты сделала для Фанни. Я – твой друг, и если когда-нибудь ты захочешь загнать кого-нибудь из Джексонов в угол, сообщи мне. Я примчусь на всех парусах. А сейчас мне нужно промочить горло. У меня еще ни в одном глазу. Не думаю, что вернусь раньше завтрашней ночи, поэтому если ты собираешься завтра уйти, то я сейчас прощаюсь с тобой.
– Может быть, я пойду домой завтра, – сказала Вирджиния. – Но это совсем не значит, что я вернусь в Хайворт.
– Совсем не значит…
– Вы найдете ключ на гвоздике под деревянным козырьком, – вежливо, но настойчиво перебила его Вирджиния. – Собака будет в сарае, кошка на чердаке. Не забывайте кормить их, пока не пришла ваша кузина. Я наготовила еды, испекла хлеб и пирог сегодня. До свидания, мистер Грин. Вы были так добры ко мне, я очень ценю это.
– Мы хорошо провели время вместе, это правда, – сказал Старый Саймон. – Ты самое лучшее маленькое создание в мире, и весь клан Джексонов не стоит твоего ногтя. До свидания и удачи тебе!
Вирджиния вышла в сад. Ноги ее немного дрожали, но в остальном она чувствовала себя и выглядела совершенно в норме. Девушка что-то крепко сжимала в руках. Сад лежал перед ней в волшебстве теплых ароматных июльских сумерек. Несколько звезд уже появилось на небе. На пустыре перекликались кролики, нарушая бархатистую тишину. Вирджиния в ожидании стояла у ворот. Может быть, он приедет? Если только он…
Он пришел. Вирджиния услышала рокот его машины еще издали. Дыхание девушки слегка участилось. Ближе, все ближе, Вирджиния уже могла различить машину, еще ближе, вот машина ткнулась бампером в изгородь, он выскочил из автомобиля, навалился на ворота, глядя на Вирджинию.
– Собираетесь домой, мисс Джексон?
– Еще не знаю, – медленно ответила Вирджиния. Она уже приняла решение, окончательное, бесповоротное, но этот момент казался самым важным.
– Я захотел приехать и спросить, могу ли я что-нибудь сделать для вас, – сказал Ральф.
Вирджиния восприняла это как начало.
– Да, есть кое-что, что вы можете для меня сделать, – ответила девушка отчетливо и прямо. – Вы не могли бы жениться на мне?
На мгновение Ральф онемел. Правда, на лице его ничего особенного не отразилось. Затем он как-то странно рассмеялся.
– Продолжайте-ка! Я знал, что меня поджидает за углом удача. Все признаки указывали сегодня на это.
– Подождите, – Вирджиния подняла руку. – Я не шучу, но я хочу немного перевести дух после этого вопроса. Конечно, с моим воспитанием я отчетливо сознаю, что это один из тех поступков, «которые не должны совершать леди».
– Но почему? Почему?
– По двум причинам, – Вирджиния уже едва дышала, но смотрела Ральфу прямо в глаза, в то время как все умершие Джексоны быстро заворочались в своих могилах, а живые Джексоны и ухом не повели, потому что ничего не знали о том, что Вирджиния в данный момент делает предложение недостойному Ральфу Данмору.
– Первая причина состоит в том, что я, – Вирджиния хотела сказать «я люблю вас», но не смогла. Она решила притвориться и придать всему легкомысленный тон, – без ума от вас. А вторая причина заключается в этом.
И Вирджиния протянула ему письмо доктора Стинера.
Ральф взял письмо с видом человека, благодарного за то, что ему предложен спасательный и невинный выход. Но пока он читал, лицо его изменилось. Ральф понял все и, вероятно, даже больше, чем того хотела Вирджиния.
– Вы уверены, что ничего нельзя сделать?
Вирджиния правильно поняла вопрос.
– Да, вы знаете, что у доктора Стинера репутация хорошего специалиста по сердечным заболеваниям. Я не проживу долго. Может быть, всего несколько месяцев или даже недель. Но я хочу их прожить. Я не хочу возвращаться в Хайворт. Вы знаете, на что была похожа моя жизнь там, и, – в этот раз Вирджиния решилась сказать, – я люблю вас. Я хочу провести с вами остаток своей жизни. Вот и все.
Ральф навалился на калитку и задумчиво смотрел на белую пульсирующую звезду, висевшую прямо над трубой кухни Старого Саймона.
– Но вы ничего не знаете обо мне. Может быть, я убийца.
– Да, я мало знаю. Может быть, вы в самом деле ужасны. Все, что говорят о вас, может оказаться правдой. Но мне до этого нет никакого дела.
– Но это, может быть, многое значит для меня, Вирджиния, – скептически сказал Ральф, отводя взор от звезды и глядя прямо в глаза девушки, эти странные, мистические глаза.
– Я понимаю, – тихо проговорила Вирджиния. Она трепетала. Он впервые назвал ее по имени. И это оказалось более сладким, чем самые настойчивые ухаживания любого другого мужчины, просто услышать, как он произнес ее имя.
– Если мы решим пожениться, – проговорил Ральф таким тоном, как будто речь шла о чем-то обыденном, – нужно выяснить кое-что.
– Все должно быть выяснено, – согласилась Вирджиния.
– У меня есть кое-что, что я скрываю, – холодно проговорил Ральф. – И вы не будете об этом спрашивать.
– Не буду, – подтвердила Вирджиния.
– Вы никогда не должны просить меня показать вам мою почту.
– Никогда.
– И мы никогда не будем прикидываться, лицемерить друг перед другом.
– Не будем, – сказала девушка. – Вам даже не нужно прикидываться, что я нравлюсь вам. Если вы женитесь на мне, я буду знать, что вы сделали это из жалости.
– И мы никогда не будем лгать друг другу, ни в большом, ни в мелочах.
– Особенно в мелочах, – согласилась Вирджиния.
– Вы будете жить на моем острове. Я не хочу жить где-то в другом месте.
– Частично по этой причине я и хочу, чтобы вы женились на мне, – сказала Вирджиния.
Ральф внимательно взглянул на собеседницу.
– Я понял, что вы это имели в виду. Ну, так что ж, давайте поженимся.
– Спасибо, – сказала девушка, неожиданно ощущая напряжение. Она была бы менее смущена, если бы он отказал ей.
– Я понимаю, что не имею права ставить какие бы то ни было условия. Но я хочу тем не менее поставить одно. Вы никогда не будете вспоминать о моем больном сердце или о возможности моей неожиданной смерти. Вы никогда не будете принуждать меня беречь себя. Вы должны забыть, абсолютно забыть, что я не совсем здорова. Я написала письмо матери. Вот оно. Храните его у себя. В письме я все объяснила. Если я неожиданно умру, а это так и случится…
– Это спасет меня в глазах ваших родственников и исключит подозрение, что я пленил вас, – саркастично сказал Ральф.
– Точно, – Вирджиния рассмеялась. – Боже, я счастлива, что все закончено. Это было мукой для меня. Вы понимаете, у меня совсем нет такого опыта бегать за мужчинами и просить их жениться на мне. И так мило с вашей стороны, что вы не отказали мне. Или не предложили стать мне братом.
– Я поеду завтра в Порт и возьму лицензию на запись. Поженимся завтра вечером? У доктора Леннона, я думаю?
– О Боже, нет, – Вирджиния вздрогнула. – Он не станет делать этого. Он потрясет передо мной своим пальцем, и я сбегу прямо от алтаря. Нет, я хочу, чтобы нас венчал мой старый мистер Бауэр.
– А вы не могли бы сделать так, как я хочу? – спросил Ральф. Проходившая машина, наполненная туристами, громко просигналила, звук оказался очень резким. Вирджиния посмотрела на Ральфа. В домашней голубой рубашке, широкополой шляпе, высокий и необыкновенно красивый.
– Да, – сказала девушка.
Ральф протянул свои руки сквозь забор и взял маленькие холодные ручки Вирджинии.
– Вирджиния, – сказал он, пытаясь придать своему голосу непринужденность. – Конечно, я не могу сказать, что безумно влюблен в вас, я просто не задумывался о том, что могу полюбить. Но знаете, я всегда думал о том, какая вы милая.
29
Следующий день прошел для Вирджинии, как во сне. Она не могла взять себя в руки или чем-то заняться. Ральфа не было видно, хотя он обещал заехать по дороге в Порт, где должен был получить лицензию. Может быть, он передумал.
Но когда начало смеркаться, среди холмов появились огни его машины. Вирджиния ждала своего жениха у ворот. На ней было зеленое платье и зеленая шляпка, ничего другого она надеть не могла просто потому, что у нее ничего не было. Она не чувствовала себя настоящей невестой и была скорее похожа на дикого эльфа, сбежавшего из леса. Но это было неважно. Все казалось неважным, кроме того, что Ральф приехал за ней.
– Готовы? – спросил мужчина, останавливая машину с каким-то новым ужасным ревом.
– Да, – ответила девушка, вышла и села в автомобиль. Ральф был в своей обычной голубой рубашке и рабочих брюках. Но это были чистые рабочие брюки. Он курил внушительного вида трубку, и голова его была непокрыта. Под брюками торчала пара удивительно красивых башмаков. Ральф был чисто выбрит. Они заехали в Хайворт, промчались по нему и поехали прямо в Порт.
– Вы не изменили своего решения? – спросил он.
– Нет. А вы?
– Нет.
Это был единственный разговор за все 15 миль. Все походило больше на сон. Вирджиния не понимала, чувствовала ли она себя счастливой. Или больше пребывала в ужасе. Или просто чувствовала себя глупой.
Перед ними замаячили огни Порт-Роуза. Вирджинии казалось, что ее окружили сотни гигантских хитрых голодных пантер с горящими глазами. Ральф между прочим спросил, где живет мистер Бауэр. Вирджиния так же между прочим ответила ему. Машина остановилась перед покосившимся маленьким домиком на совершенно нефешенебельной улице. Они поднялись на маленькое, качающееся крыльцо. Ральф показал свою лицензию. Он все-таки получил ее. И кольцо у него было. Это было настоящее кольцо. Она, Вирджиния Джексон, находилась на пороге замужества.
Вирджиния и Ральф предстали перед доктором Бауэром. Девушка слышала, как ее жених обсуждал что-то с мистером Бауэром. Она слышала, что разговаривали и другие люди. Сама же Вирджиния думала о том, как она представляла себе свое замужество раньше. В юности, когда ей было не больше двадцати, тогда замужество еще казалось естественным продолжением жизни. Белый шелк, капроновая вуаль и оранжевые цветочки. И никаких свидетельниц. Только одна девочка, вся окутанная бледно-розовым шелком, с букетиком цветов в волосах, с корзиной роз и лилий из долины. А жених, благородного вида создание, одетый по последней моде. Вирджиния подняла глаза и увидела себя и Ральфа в маленьком, тусклом, растрескавшемся зеркале на камине. Она в странном, совсем не свадебном зеленом платье и шляпе. Ральф в рубашке и рабочих брюках. Но это был Ральф. Все остальное было неважно. Ни фаты, ни цветов, ни гостей, ни подарков, ни свадебного торта, но зато Ральф. Он будет с ней всю оставшуюся жизнь.
– Миссис Данмор, надеюсь, вы будете счастливы, – говорил мистер Бауэр.
Казалось, он не удивлялся ни их приходу, ни рабочим брюкам Ральфа. Он видел много странных венчаний здесь, за холмами. Он не знал, что Вирджиния была из клана Джексонов из Хайворта, он вообще не знал ничего о существовании Джексонов в Хайворте. Он не предполагал, что у Ральфа могло не быть взаимопонимания с правосудием. Вообще это был удивительно нелюбопытный пожилой человек. Вот так он обвенчал эту пару, тепло и торжественно благословил и молился за них всю ночь после того, как они ушли. Совесть совсем не мучила священника.
– Как прекрасно жениться таким вот образом! – сказал Ральф, заводя машину. – Ни хлопот, ни волокиты. Я даже и наполовину не предполагал, что это так просто.
– Ради Бога, – неожиданно сказала Вирджиния, – давай забудем, что мы поженились и будем разговаривать так, как будто этого не произошло. Я не перенесу еще одной такой поездки, какая состоялась у нас в этот конец.
Ральф усмехнулся и запустил машину с большой скоростью и таким же шумом.
– Я думал, что тебе так лучше, – сказал мужчина. – Мне казалось, что у тебя не было желания разговаривать.
– У меня не было. Но я хотела, чтобы ты говорил. Мне не нужно, чтобы ты меня любил, но я хочу, чтобы ты вел себя как обыкновенный человек. Расскажи мне о своем острове. Что это за место?
– Великолепнейшее место в мире. Тебе понравится. Я полюбил его сразу, как только увидел. Когда-то им владел старик Том Гарднер. Он построил там маленькую хижину, жил там зимой и сдавал его летом приезжающим из Нью-Йорка и Бостона. Я купил у него остров, таким образом, стал владельцем и острова, и хижины. Владеть целым островом очень даже неплохо. Необитаемый остров – заманчивая вещь. Я хотел иметь собственный остров с тех пор, как прочитал «Робинзона Крузо». Это слишком хорошо, чтобы быть реальностью. А красота! Большая часть земель принадлежит правительству, но оно не облагает налогами за возможность созерцать природу, а луна принадлежит всем. Моя хижина не покажется тебе уютной. Но мне кажется, ты захочешь сделать ее уютной.
– Да, – честно призналась Вирджиния. – Я вынуждена быть аккуратной. Хотя мне этого не хочется. Но беспорядок убивает меня. Конечно, я приберусь в твоей хижине.
– Я приготовился к этому, – сказал Ральф.
– И, – продолжала Вирджиния размеренно, – я не буду возражать, если ты будешь при входе вытирать ноги.
– Нет, ты просто выметешь за мной с видом мученицы, – сказал Ральф. – Но в любом случае ты не сможешь прибраться в пристройке. Ты не сможешь даже войти туда. Дверь будет постоянно закрыта, а ключ я буду держать при себе.
– Камера Синей Бороды, – сказала Вирджиния. – Никогда бы не подумала. Но меня не волнует, сколько жен ты уже повесил там. Они уже все равно мертвые.
– Мертвые, как дверные гвозди. Со всем остальным домом ты можешь делать что хочешь. Его не так уж много: только одна большая гостиная и маленькая спальня. Но хорошо построено, однако. Старый Том любил свою работу. Балки дома из кедра, а бревна из ели. Окна гостиной выходят на запад и на восток. Удивительно иметь комнату, в которой можно наблюдать и восход, и закат. У меня есть две кошки, Банджо и Везучий. Потрясающие животные. Банджо – большой, очаровательный, серый дьявольский кот. Конечно, полосатый. Меня совсем не интересуют коты без полос. Я никогда не видел другого такого кота, как Банджо, который выражал бы свое недовольство так энергично и презрительно. Его единственный недостаток – он ужасно храпит во сне. Везучий – нежный, маленький котенок. Он все время смотрит на тебя мудрым взглядом, как будто хочет что-то сказать. Может быть, случится так, что он и заговорит. Раз в тысячу лет бывает, что кошка заговорит. Мои коты – философы, ни один из них даже не кричит по поводу пролитого молока.
На сосне живут две старые вороны, мы хорошие соседи. Зовут их Нип и Так. У меня есть маленькая прирученная сова. По имени Линдер. Я нашел ее птенцом, она живет на острове и ухает по ночам. И летучие мыши, великое множество летучих мышей. Боишься летучих мышей?
– Нет, я люблю их.
– И я. Красивые загадочные существа. Они появляются ниоткуда – и улетают в никуда. Банджо тоже их любит. Он и ест летучих мышей. У меня есть каноэ и моторная лодка, очень стремительная. На ней я ездил сегодня в Порт, чтобы получить лицензию. Быстрей, чем на машине.
– Я думала, ты не съездил за лицензией, что ты передумал, – заметила Вирджиния.
Ральф засмеялся. Вирджинии не понравился этот смех, короткий, горький, циничный смешок.
– Я никогда не меняю своего решения, – отрезал Ральф.
Они снова ехали через Хайворт. Вверх по Сансор-роуд. Мимо дома Старого Саймона. Через поляну среди скал, покрытую ромашками. Темный сосновый лес поглотил их. Они ехали через этот сосновый лес, где воздух был сладок от запаха, источаемого невидимыми свежими головками цветов, покрывающих ковром обочину дороги. И вот берег Сауреса. Машину нужно оставить здесь. Они вышли. Ральф пошел вниз по узенькой тропе к берегу озера.
– Вот наш остров, – сказал он торжественно.
Вирджиния смотрела, смотрела не отрываясь. Над озером висела прозрачная лиловая дымка, окутывавшая озеро. Сквозь эту дымку две огромные сосны, раскинувшие лапы над хижиной Ральфа, напоминали темные башенки. За ними светилось небо, все еще розоватое в закатных лучах, а на нем светлая молодая луна.
Вирджиния задрожала, как дерево, неожиданно потревоженное ветром. Казалось, что душа ее очистилась.
– Мой Голубой Замок! – сказала девушка. – Ах, мой Голубой Замок!
Они сели в каноэ и отчалили от берега. Они оставили на берегу царство повседневности, обычных, рутинных вещей и высадились в царстве волшебства и загадочности, где все может произойти, все может стать реальностью. Ральф вынес Вирджинию из лодки и посадил на поросшую мхом скалу под молодой сосенкой. Руки Ральфа обвивали тело Вирджинии, а губы неожиданно слились с губами девушки. Вирджиния почувствовала, как задрожала от восторга своего первого поцелуя.
– Добро пожаловать домой, милая, – проговорил Ральф.
