Текст книги "Дикая магия"

Автор книги: Джуд Фишер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 33 страниц)

– Бросайте повозки! – крикнул он. – Бросайте все, бегите!

Алисия, толкнув Фало к повозке, обернулась к нему.

– Солдаты! – закричал Capo, хватая ребенка за руку. Он увидел, что лицо Алисии побелело. – Они за нами. – Он представил себе, как его брат старался, чтобы лорд Кантары побыстрее отправил погоню. Сам Танто не мог поехать, чтобы возглавить погоню, хотя с удовольствием уничтожил бы Capo собственными руками. Он посмотрел мимо Алисии на Виралая, который стоял и дрожал, как осина на ветру. – Виралай! – позвал он. – Они пришли за нами, это солдаты из Йетры. Мы должны пойти к ним и задержать, насколько сможем, чтобы эти люди могли спастись.

– Мы повозки не бросим, – сказал спокойно один из стариков, запрягая пару йек. Делал он это неторопливо и уверенно. – В них – наша жизнь.

Capo почувствовал, что им овладевает ярость.

– Вы лишитесь жизни, если их не бросите!

Но старик как ни в чем не бывало продолжал свое дело.

Мгновение спустя из кустов с треском вылетел первый всадник, размахивая мечом. Острие клинка было окровавлено. За ним показался другой. Его меч покоился в ножнах – всадник обеими руками ухватился за поводья, сдерживая несущуюся лошадь.

Кочевники, увидев опасность воочию, заметались, но повозок не бросили. У Capo меча не было, и он в отчаянии оглядывался вокруг в поисках оружия.

– Возьми! – Это был Фало, он протягивал ему длинный крепкий посох старинной работы из темного дерева. – Это бабушкин, только вряд ли она кого-нибудь им била.

Capo взял в руки гладкое дерево. Яркие образы пронеслись в его голове – солнечный свет, пятнистая земля, молодой человек, старик, муки родов, блаженное чувство защищенности, чувство тесной связи с миром. Камень смерти на его груди начал пульсировать, излучая бледно-зеленый свет…

– Беги прочь, – сказал Capo мальчику, и голос показался ему чужим, более глухим и как будто далеким, словно говорил кто-то другой, невидимый. Фало тоже что-то почувствовал, потому что глаза его стали круглыми, а потом он развернулся и понесся по тропе вдоль ручья.

Чьи-то пальцы вцепились в руку Capo, и он вздрогнул, ощутив ледяной холод. Виралай отдернул ладонь, словно обжегся. Взгляд его был пристальным.

– Камень, – прошептал он. – Capo, не используй камень…

Слишком поздно. Пальцы Capo уже легли на камень. Когда первый солдат погнал на них своего коня, Capo извлек кристалл и нацелил его на человека. Камень ярко светился, выбрасывая стреловидные лучи и искры. Лошадь под солдатом взбрыкнула и понеслась в сторону, а всадник вылетел из седла и головой вперед упал в ручей. Лошадь исчезла в ночи. Увидев, что произошло, второй солдат заколебался. Какое-то время Capo отчетливо видел кровавые полосы на боку его коня, оставленные когтями Бете. Вдруг солдат выхватил из ножен меч и страшно закричал. Пальцы Capo обжег огонь; он побежал по руке, достиг плечевого сустава и через шею проник внутрь черепа. Capo закрыл глаза и пожелал, чтобы солдата не стало. Раздался крик, послышался удар. Когда он открыл глаза, то увидел, что солдат лежит, не двигаясь, широко раскинув руки, а меч отлетел далеко в сторону.

Потрясенный, он повернулся, чтобы что-то сказать волшебнику, но Виралая рядом не было – он убегал вслед за кочевниками под кроны деревьев. Capo остался один. Обернувшись, он увидел на склоне холма еще двух солдат. Они наверняка видели, что произошло, как погибли их товарищи, и не спешили вперед. Вместо того чтобы спускаться, они развернули коней и поехали назад, вверх по холму. Несколько мгновений их силуэты виднелись на фоне неба, потом исчезли.

Capo убрал пальцы с камня. Голова болела, в желудке все переворачивалось. Он подошел к солдатам. Один был мертв, глаза его закатились, виднелись только желтоватые белки. Второй барахтался на мелкой воде, но движения его были неловкими.

– Помогите! – слабо звал он. – Тону!

Capo выволок его на берег и уложил на траву. Солдат кашлял и хрипел, извергая из себя потоки воды и рвоты. Прикосновение к его телу вызвало, как обычно, череду образов и чувств: усталость, злость, голод, жара, грязь, жажда; зад стерт о седло; слабое сожаление о женщине, горящей на костре, она лежит лицом вниз, ее ноги в грубых деревенских башмаках конвульсивно дергаются; внезапный страх – из подлеска появилась огромная черная кошка, и он вонзает в нее меч…

Capo отнял руки от тела солдата.

– Зачем вы здесь? – спросил он.

Солдат захлопал глазами, потом прохрипел, указывая на Capo пальцем:

– Дезертир. Посланы, чтобы вернуть тебя. И альбиноса тоже. Вы будете наказаны, так сказал лорд Тайхо. Чтобы другим неповадно было. – Он опять сильно закашлялся, потом вытер губы тыльной стороной ладони. – Хотели и кошку изловить. – Он помолчал и засмеялся. – Но никто нам не сказал, насколько велика эта проклятая тварь! – Он закатал изорванную в клочья штанину и осмотрел ногу. – Видишь?

Кожа на бедре свисала лохмотьями. Рана обильно кровоточила. Выходя толчками, кровь пятнала траву под солдатом.

– Но я все-таки достал эту тварь, – удовлетворенно заметил он. – Мечом прямо в бок. – Он немного подумал, потом спросил: – Есть чем перевязать?

Capo слепо смотрел на него. Бете мертва? После звуков ее рева и визга он ничего больше не слышал. Отчаяние темным облаком окутало его. Он поднялся и пошел прочь, оставив солдата у ручья. Тот смотрел ему вслед с недоумением, начиная приходить в ярость.

Ночной Предвестник стоял поодаль, у кромки воды, и спокойно пил из ручья. Куда подевался Виралай? Capo зашел в рябиновую рощу, где в последний раз видел фигуру волшебника, и принялся искать, пригибаясь под ветвями, перешагивая через корни деревьев и кусты ежевики. Он нашел Виралая у подножия огромной рябины, забившегося меж корней с прижатыми к груди коленями, трясущегося, как испуганный ребенок. Когда тот увидел перед собой Capo, то пришел в ужас.

– Пожалуйста, не убивай меня этим камнем, – взмолился Виралай.

Capo покачал головой.

– Я не собираюсь этого делать, – сказал он. – Никогда больше я не стану им пользоваться. – Он снял камень с шеи. – Вот, возьми его. Я не хочу больше им владеть. И никогда не хотел. Он принес мне только несчастья.

Но Виралай отпрянул от протянутой руки, прижался к стволу. Он был сильно напуган.

– О нет, только не я, – простонал он.

Capo нахмурился.

– Тогда давай закопаем его здесь или бросим в реку, чтобы никто не смог им воспользоваться.

Волшебник затряс головой:

– Его все равно найдут, и будет только хуже.

– Ты уверен, что не хочешь владеть им?

Виралай испуганно смотрел на Capo.

– Только не я. Я слишком слаб для этого.

Вздохнув, Capo снова надел камень и спрятал под рубаху.

– Тогда пойдем поищем Алисию. Наверное, солдаты ушли.

Когда они вернулись к ручью, раненого там уже не было. Исчез и Ночной Предвестник. На том месте, где он пил из ручья, земля была истоптана.

Потом они увидели повозки. Две стояли на колесах и были целы, две другие лежали на боку, и их колеса еще крутились. Рядом лежали три йеки со сломанными шеями и ногами. Около них распростерлись два старика – оба мертвые. Элиду пригвоздили к дереву пиками, пробив плечи, грудь и ноги. Кто-то пытался отрубить ей голову, но потом, видно, передумал.

Фало, весь в крови, распластался на земле. Недалеко лежала его отрубленная рука, все еще сжимавшая длинную дубинку, на конце которой засохла кровь и прилипшие волосы. Алисии нигде не было видно.

Capo опустился на колени у тела мальчика и осторожно перевернул его лицом вверх. Оно осталось нетронутым, кожа была чистой, как весеннее утро. Фало слегка улыбался, словно спал и видел чудесный сон. Он был мертв.

Виралай зарыдал. Гнев и горе смешались в его груди и выплеснулись в ночную тишину отчаянными криками. Как слепой, он бродил среди повозок, натыкаясь на них, заглядывая внутрь, переворачивая утварь и одежду, будто надеялся найти Алисию. Capo наблюдал за ним, чувствуя, как внутри него все холодеет. Он не удивился, когда опять появились солдаты – десять человек, все – вооруженные до зубов. Трое держали луки на изготовку, целясь в Capo. Их командир вышел вперед, одной рукой сжимая меч, другой толкая перед собой Алисию. Солдат с перевязанной ногой сидел на вороном жеребце. Capo подумал о том, как он смог укротить коня, потом заметил, что морда и шея Ночного Предвестника крепко обвязаны веревкой.

– Это он! – закричал раненый, Гесто, указывая на Capo. – У него магический кристалл, я видел, как он убил им Форо!

Капитан вел себя осторожно. То же самое говорил Исто, а Исто он верил куда больше, чем Гесто.

– Сними этот камень и брось его сюда, ко мне! – крикнул он Capo. – И поосторожнее, не то я заколю женщину.

Волосы Алисии были растрепаны, на лице запеклась кровь. Ей крепко скрутили руки веревкой – даже на расстоянии Capo видел, что она глубоко врезалась в кожу и кисти стали багровыми.

Что-то подталкивало его воспользоваться камнем и испепелить их всех его дьявольским пламенем, стереть этих людей с лица Эльды. Всех – Алисию, Виралая, жеребца, даже себя самого. Мысль о всеобщей гибели на миг показалась очень привлекательной и спасительной, это был бы превосходный выход. Потом она потускнела. Дрожащими руками он снял камень и, шагнув вперед, положил его на землю перед капитаном. Холодное белое убийственное свечение его медленно угасало.

Пленников надежно связали и вели по отдельности, чтобы они не могли общаться друг с другом. Если даже простой камень убивает, не оставляя следов на теле человека, – кто знает, какими еще колдовскими силами располагают эти изменники. Камень лежал в седельной сумке капитана, аккуратно завернутый в шелк (синий платок, который торжественно поднесла ему дочь в день назначения в гарнизон Йетры) и в шерстяную рукавицу, в соответствии с наставлениями его бабушки, которая приговаривала когда-то давно, во времена его детства, убирая свои амулеты:

– Шелк, шерсть и мягкая кожа теленка, если хочешь удержать магию внутри…

Капитан Вилон сомневался, что старая седельная сумка изготовлена из мягкой телячьей шкуры, но ничего другого под рукой не было.

Фестия Вилон, его бабка, не попала на костер, но в теперешние времена вполне могла бы. Мать его не унаследовала безудержного воображения Фестии, если только дело было в воображении, а что касается самого капитана, то он подозревал, что если бы он занялся магической практикой, то мог бы преуспеть в этом. Когда он касался бабушкиных амулетов, они начинали пульсировать, словно живые существа. Он помнил их: суставы пальцев давным-давно умершего деда, несколько кристаллов и два бесформенных куска какого-то желтого металла; по словам бабки, они пришли из другого мира и из другого времени. Для нее они были скорее безделушками, чем магическими предметами. Она часто перебирала их, гладила, что-то бормоча себе под нос, а потом прятала и казалась совершенно счастливой. Никакого явного вреда от них не было. Вспомнив о них, капитан отметил, что у него нет ни малейшего желания касаться камня этого парня, Винго.

Когда он велел солдату поднять камень с земли, а тот отказался, капитану пришлось приставить меч к его горлу. Но камень никак не проявлял себя, просто лежал на дрожащей потной ладони, словно безобидная безделушка. Может быть, только в руках колдуна он обретал убийственную силу.

Сидя верхом на лошади убитого солдата, с прикрученными к задней луке седла руками, с вонючим мешком на голове (солдаты боялись дурного колдовского глаза), в котором раньше хранился перезрелый сыр, Capo думал о том, что хочет умереть. Когда появились враги и он схватил Виралая за руку, его потрясли хаос и паника, бушевавшие в сознании волшебника. Они передались ему, захлестнули его, сделали безвольным и бесчувственным, не способным защищать себя или кого-то другого. Даже сейчас перед его внутренним взором стояли образы, наполнявшие разум чародея: Виралай был потрясен и напуган гибелью кошки, эта мысль мучила его; одновременно он видел, как тысячи кочевников горят на кострах, как их заваливают камнями, словно чтобы выдавить наполнявшую их тела магию.

Но не это было самым страшным.

Capo понял, что только теперь положение стало действительно отчаянным. Случившееся с ним, с Виралаем, с кочевниками, с Фало – ничто по сравнению с тем, что грозит Эльде. Он провидел грядущие ужасы. Если беспощадно рубят маленьких детей, то мир уже болен, отравлен, испорчен. Сила в злых руках, нет, поправил он себя, вспомнив, с какой легкостью лишил жизни солдата, в любых руках – есть проклятие. Теперь камень везут обратно на север, в Йетру, где им завладеет лорд Кантары. Ему сообщат о том, что сотворил кристалл, о его смертоносном действии, и тогда гибель мира может стать реальностью. Внезапно перед Capo возникло лицо: взгляд пожирает камень смерти, мертвенные зеленоватые лучи превращают его в жуткую маску… Но это не Тайхо, а его брат – Танто Винго.

«Как я перенесу грядущие ужасы, если буду знать, что мог их предотвратить? Госпожа Фалла, если ты слышишь меня, если ты действительно существуешь в этом мире, докажи это и возьми мою жизнь прямо сейчас. Задуй ее, как пламя свечи, дай мне уйти во тьму, ибо я не хочу больше жить».

Он ждал, затаив дыхание, но мольба его осталась неуслышанной, и он не получил ответа.

Глава 31
СВЯТИЛИЩЕ

– Ты сошел с ума?

Голос, прозвучавший у самого уха, напугал его сильнее, чем пальцы, клещами стиснувшие плечо. Фент Арансон, застигнутый на месте преступления – он только что бросил за борт очередную жертву, – резко обернулся, чтобы увидеть человека, раскрывшего его тайну.

Во ввалившихся от измождения глазах Арана Арансона читался ужас, но горела в них и мрачная злоба. Он оторвал взгляд от побелевшего лица сына и посмотрел в темные бурлящие воды за кормой корабля. Для упавшего за борт спасения не было. Волны уже сомкнулись над головой Брета Эллисона, и он устремился на пиршество во дворец Сура.

– Я знал, что это ты, – спокойно сказал Аран. – Догадался после того, как пропал Тор Болсон. Просто не удавалось увидеть собственными глазами, как ты это делаешь. Я спросил себя, за что мне это проклятие, и не нашел ответа. Скажи мне, Фент, зачем ты убил этих людей?

Фент не был огорчен тем, что его раскрыли; наоборот, он весь сиял, словно радовался возможности поговорить о своих деяниях. Бледное лицо светилось, как луна, безумные голубые глаза восторженно сверкали.

– Ему нужны только трое, – медленно и отчетливо произнес он. – Безумец, гигант и дурак. – Он широко улыбался, словно отец должен был знать, о ком идет речь.

Больше Фент не сказал ни слова.

Аран Арансон увел сына к мачте и привязал к ней мягкой, но прочной веревкой, убрав при этом гарпун, стоявший в мачтовом гнезде. Только Урс получил разрешение подходить к Фенту. Вместе с Араном он кормил парня и дважды в день отвязывал от мачты, чтобы тот мог справить нужду. Хозяин Камнепада никому ничего не объяснил, однако с этого дня люди исчезать перестали, и моряки могли сделать собственные выводы.

Льды надвигались, черные полосы воды между ними становились все меньше и уже, и плыть стало труднее. Далеко на севере светлел горизонт, вспыхивая голубыми и фиолетовыми зарницами, словно зовущими в другой мир, в другую жизнь, никем не изведанную. Когда наступала полная темнота, Звезда Мореплавателя висела прямо над головами, и непонятно было, что это – предостережение или добрый знак. Стоял сильный холод, и люди почти не разговаривали, чтобы не терять тепло, сохранявшееся в их телах. Они надели на себя все что было можно. Обнаженный участок кожи через несколько мгновений краснел, если его не закрывали – белел, а потом терял чувствительность – наступало обморожение. Каждый моряк снова и снова спрашивал себя: зачем я здесь, какое безумие овладело моей душой, чтобы согласиться на такое по доброй воле? Никто не знал ответа. Золото и богатства в этом мерзлом, враждебном краю казались ерундой, бессмыслицей. Все мечты заслонила проблема простого выживания, но чтобы выжить, необходимо было двигаться, между тем случались дни, когда они ни на йоту не продвигались вперед. Ветра не было, грести стало трудно – не хватало пространства открытой воды для размаха весел, недоставало сил. Только железная воля Арана Арансона толкала их вперед, к цели – к Святилищу, которое многие из них еще недавно считали выдумкой. Используя весла как шесты, люди проталкивали судно по узким извилистым разводьям, упираясь в льдины. Ледолом врезался в твердую корку на воде; льдины вставали на дыбы, потом разламывались на куски, открывая перед судном несколько футов чистой воды. Иногда корабль шел вслед за айсбергом, равнодушно и бесцельно дрейфующим по ледовым полям. Но что бы ни происходило, люди не могли избавиться от чувства безысходности и отчаяния.

В конце концов льдины обступили их со всех сторон так плотно, что ледолом стал бесполезен. «Длинная Змея» замерла и только поскрипывала под напором наседающего льда, который сжимал свои объятия медленно, но верно. Ничего нельзя было поделать – корабль оказался в ловушке. Хозяин Камнепада ждал весь день, высматривая, не сдвинутся ли льды, не покажется ли проход, но к вечеру льдины принялись ломать дерево корабля. Выбора не было.

– Выгружайте все с корабля! – закричал Аран, и команда заметалась, спасая вещи, которые могли еще пригодиться. На лед спустили последнюю лодку, бочонки с мясом и с водой (она замерзла и разорвала железные обручи бочек), оружие и весла, канаты и парус.

Из паруса соорудили палатку, использовав мачту в качестве опорного столба, которую надежно укрепили во льду. Вокруг возвели стену из ледяных валунов, плотно прижав края палатки, внутри сделали изо льда сиденья и ложа. Их покрыли шкурами, одеждами, кожами, соорудили очаг и постарались запасти как можно больше дерева для огня.

Работа согрела людей и заняла весь следующий день. Солнце низко висело над горизонтом и давало так мало света, что не образовывались даже тени. Место было жуткое, безрадостное; льды медленно уничтожали корабль, в воздухе стоял непрерывный скрежет и хруст ломающихся досок, напоминавший зловещее завывание духов-баньши. Многие затыкали уши шерстью и пели песни, чтобы не слышать этих звуков.

Пока люди отдыхали, Аран Арансон сидел и смотрел, как льды пожирают корабль, с которым были связаны все его мечты. Потом он подозвал Мага Шейктана, Пола Гарсона, Урса Одно Ухо и Флинта Хакасона – самых опытных членов команды.

– Здесь мы оставаться не можем, – сказал им Аран. – Запасов мало, они скоро кончатся, и тогда, если ничего не найдем или никого не поймаем, мы умрем один за другим страшной смертью. Никто нас не спасет. Если какие-то отчаянные головы и заплывут сюда в поисках Тайного острова, то вряд ли захотят взять на борт чужаков-нахлебников.

Урс неторопливо кивал, он и сам пришел к тому же заключению. Пол Гарсон также выразил согласие: в этом краю не спастись ни людям, ни кораблям. Но если нельзя оставаться, то куда идти?

– Вперед, в Святилище, – ответил Аран. – Пешком.

– По льду? – испуганно спросил Флинт Хакасон.

– Но мы не знаем, где находится Святилище, даже если оно существует, – возразил Маг Шейктан, озвучив то, о чем думали все.

– У меня есть карта, – гордо произнес хозяин Камнепада. Он извлек из-под многочисленных одежд потрепанный пергамент и положил на колени, разглаживая рукой.

Они собрались в кружок, рассматривая эту драгоценность. Западные острова и воды вокруг них легко узнавались; линии, обозначавшие побережья и морские пути, были нанесены очень аккуратно, твердой рукой; четко были обозначены берега южного континента. Но кроме этих хорошо известных районов и освоенных просторов Северного океана, существовали бескрайние поля дрейфующих льдов и айсбергов, которые никак не обозначались на карте. Как в таких изменчивых местах определить направление пути? Самая верхняя часть карты почти не содержала полезных сведений – тут извилистая линия, там изломанный контур; по белому фону шла надпись на чужом языке – «isenfeld», «ледовые поля», а в центре украшенной завитушками розы ветров, в верхнем правом углу карты, читалось начало слова: «Свя…»

Урс протянул руку, чтобы расправить этот угол, но Аран рывком прижал карту к себе, словно ребенок, ревниво оберегающий любимую игрушку. Великан отступил и нахмурился.

– Занятная вещица, – пробормотал он.

На Флинта Хакасона карта не произвела такого впечатления.

– Совершенно бесполезная бумажка! – фыркнул он. – Это с ее помощью ты завел нас сюда, в богом проклятое место?

Аран Арансон вскочил, сверкнув глазами. Одной рукой он засунул карту под одежду, другой взял Флинта Хакасона за горло.

– Я – капитан этого похода, – процедил он сквозь зубы. – Ты не хочешь исполнять мои распоряжения?

Флинт был сильный человек, и испугать его было непросто. Он отбросил руку Арана и посмотрел ему в глаза.

– Дальше я с тобой и шагу не сделаю, – жестко произнес он и достал из-под меховой куртки амулет. – Видишь это? – спросил он, поднеся к лицу Арана затейливо украшенный серебряный якорек. – Теперь вся моя надежда на Сура, а не на тебя.

С этими словами он развернулся и решительно зашагал к остальным членам команды. Люди выжидающе наблюдали за этой сценой. Подойдя к ним, Флинт достал шнурок и разрезал его ножом на несколько неравных кусков. Затем зажал их в кулаке так, что торчали только хвостики.

– Я ухожу отсюда и оставляю эту проклятую экспедицию, – объявил он. – Я забираю лодку, часть провизии и пятерых из вас, если найдутся желающие. Я направляюсь домой. Кто пойдет со мной?

Несколько мгновений царила тишина. Люди видели столкновение между Флинтом и капитаном. Все они боялись Арана Арансона. Но еще сильнее они боялись смерти. Больше дюжины моряков, словно очнувшись, окружили Флинта Хакасона и принялись вырывать куски бечевки из его кулака. Когда все обрывки разобрали, он объявил:

– У кого самые длинные, те идут со мной!

Эммер Бретисон заорал от восторга;

– Ха! Я с тобою, Флинт! Назад, домой!

Флинт выглядел недовольным.

– Не думай, что ты получишь еды больше других, хоть ты и велик ростом, – предупредил он. Потом обвел взглядом остальных, вытащивших «счастливые» куски, и вздохнул с облегчением. – А, Ян, ты как раз лодку утяжелишь не сильно.

Ян, стройный парень, не крупнее девушки, был, однако, жилистым и гибким. Когда он улыбнулся, в его лохматой светлой бороде блеснули острые, как у собаки, зубы.

Не теряя времени, Флинт Хакасон нагрузил лодку. В нее положили бочонок с мясом, мешок с сухарями и одну бочку мерзлой воды, а также шкуры и кожаные сумы. Аран наблюдал за этим, сведя брови и сжав зубы. Он не вмешивался, не пытался остановить их.

Флинт Хакасон и его пятерка подняли лодку на плечи. Она была тяжелой, а они ослабели от недоедания и холода, но им придавала сил новая цель: они возвращались домой и готовы были идти сколько угодно, пока не достигнут чистой воды. Флинт обернулся к оставшимся – они топтались у палатки, похлопывали себя рукавицами и отводили взгляд.

– Выше нос, парни! – сказал он с напускной бравадой. – Мы зажжем костры на Камнепаде в вашу честь, когда вернетесь. – Потом он посмотрел на Арана Арансона. – Надеюсь, ты найдешь свой волшебный остров. – Прозвучало это без малейшего намека на сарказм. – Надеюсь, вернешься домой, нагруженный золотом.

И они двинулись по льду на юг. Снежное крошево хрустело и поскрипывало под их ногами. Аран и его команда смотрели им вслед. Никто не произнес ни слова.

На рассвете следующего дня Аран Арансон обратился к оставшимся.

– Я собираюсь продолжить поход, – объявил он. Люди начали переглядываться в недоумении. Аран откашлялся и продолжал: – Капитан без корабля – не капитан. Сами решайте, как быть дальше, – идти со мной или оставаться. Здесь есть хоть какой-то кров и немного провизии, можно дождаться улучшения погоды и спастись, или ждать, пока я не вернусь и не поведу вас в безопасное место. – Он замолчал, видя, что они ошеломлены и не верят его словам. Некоторые из этих людей приехали на Камнепад за сотни миль с желанием принять участие в удивительном плавании. Но теперь, в страшных условиях, они стали безвольными, слабыми и боялись встретить смерть в этом пугающем белом безмолвии, не понимая, что в палатке на льдине они погибнут наверняка. Они молчали, и Аран подумал, что дальше на север ему придется идти одному. Ну что ж, пусть будет так. Его раздражала их трусость, и он сердился на себя за то, что жалел их. Он взял гарпун, проверил, на месте ли нож, забросил за плечо мешок. Там лежала большая коврига хлеба, твердого, как мореный дуб, немного сухой рыбы, потерявшей свой резкий запах на сильном морозе, мешочек с копченой бараниной, которую придется либо сосать, либо отогревать, чтобы не сломать об нее зубы, три рыболовных крючка, моток бечевки, немного тюленьего жира, чтобы смазывать открытые участки кожи. Он был готов.

– Я пойду с тобой. – Урс Одно Ухо шагнул вперед. – Всю жизнь я путешествовал, сидеть и ждать – не по мне.

– Я тоже не хочу сидеть здесь, пока мои яйца не замерзнут и не отвалятся, – заявил Фолл Рансон.

Поднялся Пол Гарсон.

– Я иду с тобой, капитан. Моя жена всегда говорила, что я не умею принимать решения. Хочу доказать, что это не так.

Остальные молчали. Аран обвел их лица взглядом, остановился на Маге Шейктане. Это был бывалый моряк, старше других, и Аран доверял ему. Но лицо Мага оставалось непроницаемым.

– Кто-то должен стряпать для парней, – сказал он буднично.

Рука хозяина Камнепада легла на грудь, где под мехами хранилась драгоценная карта. Он знал, почему Маг не хочет идти с ним, но сам не хотел верить мысли о том, что Святилища не существует. Он коротко кивнул коку, потом отыскал взглядом сына.

Фент сидел на бочонке и долбил палкой лед, пробивая в нем дыру. Лицо его было закрыто меховым капюшоном куртки. Аран позвал его. Фент словно не слышал отца и продолжал свое занятие. Осколки льда разлетались в стороны, тускло сверкая на слабом солнце. Аран позвал громче:

– Фент!

Парень поднял голову. Глаза пронзительно синели на бледном лице с рыжей бородкой. Он казался встревоженным, растерянным, как человек, внезапно пробудившийся от крепкого сна.

– Собирай вещи. Ты пойдешь со мной.

Фент словно бы насторожился и приготовился убежать, как будто отец хотел заманить его в укромное место и там прикончить.

– Куда? – подозрительно спросил он.

– В Святилище.

Если хозяин Камнепада ожидал от сына категорического отказа, то сильно ошибался. Вместо того чтобы юлить или протестовать, Фент вскочил на ноги, широко улыбаясь. Теперь это был не капризный бездельник, а решительный мужчина, готовый к походу.

– Я иду!

У него ничего не было – ни поклажи, ни оружия, ни запасной одежды. Аран нырнул в палатку, быстро собрал самое необходимое и сложил в сумку из овчины, которую можно было повесить на спину. Выйдя из палатки, он увидел, что Пол Гарсон и Гар Фелинсон вцепились в кусок копченой говядины, не желая уступать друг другу. Гар рычал сквозь зубы:

– Нас здесь больше остается, чем вас!

– Оставь! – крикнул Аран Полу, сжимая гарпун. – Добудем что-нибудь по пути.

Пол Гарсон пожал плечами и выпустил говядину из рук.

– Жри на здоровье, – бросил он Тару Фелинсону. – Я за свою жизнь съел столько коров, что их костями можно было бы вымостить весь путь отсюда до самого Святилища! – Он повернулся к хозяину Камнепада и сказал: – Веди, Аран Арансон! Найдем что-нибудь повкуснее.

Уже два дня они шли по льду. Стоял такой мороз, что трудно было дышать; холодный воздух врывался в легкие, как дикий зверь, и казалось, что грудь сейчас лопнет. В ноздрях наросли сосульки. Брови и ресницы покрылись инеем. Если люди закрывали глаза больше, чем на несколько мгновений, ресницы смерзались. На волосах и бородах нарос лед. Солнце и луна сменяли друг друга, ненадолго появляясь над горизонтом, но окружение оставалось неизменным – грязно-белые льды, снежные завалы, ледяные валуны, скалы, трещины – сказочная и одновременно жуткая картина, окрашенная то в серые, то в сине-розовые тона. Этот мир существовал в постоянных сумерках, на смену которым приходила полная тьма, когда солнце скрывалось за линией горизонта. Луна очень долго не всходила на небо и быстро пряталась там же, где появилась.

Они шли и шли, упрямо переставляя ноги. Бесконечная монотонная ходьба лишала сил, они постоянно мучились от жажды, но привалы делали редко, быстро ели, пили и шли дальше, не думая о том, сколько припасов осталось. Звезда Мореплавателя все так же висела над головами, звала их вперед, на север.

На третий день они подошли к длинной широкой трещине во льду, преградившей дорогу. И решили идти вправо, потому что в этом направлении разлом вроде бы сужался.

На четвертый день кончилось мясо, которое они взяли, уходя от «Длинной Змеи». Никаких признаков жизни не встречалось, но Аран Арансон не падал духом. Пока другие отдыхали, он сидел у кромки черной воды, взяв гарпун на изготовку, и ждал, не покажутся ли на поверхности пузырьки. Потом они двигались дальше, снова делали привал, и он опять забрасывал в воду бечевку с крючком и сидел, как ледяная статуя… увы, безрезультатно. Питались сухарями – сосали их и размачивали в воде, чтобы можно было жевать.

На пятый день трещина начала сужаться, потом льды сомкнулись, а путники так и не увидели ни одного тюленя, не поймали ни одной рыбешки. Аран от злости швырнул гарпун в снег и пошел прочь. Фент хитро посмотрел в спину отцу, потом бросился к гарпуну, схватил его и прижал к груди, но Урс Одно Ухо тут же подошел к нему, отнял оружие и повесил себе за спину. В тот же день они нашли замерзший трупик арктической лисицы – не крупнее зайца, с грязно-белым мехом и угловатым черепом. Кто-то отгрыз ее заднюю лапу, а потом бросил добычу, чего-то испугавшись. Урс достал из куртки кремень, огниво и драгоценный кусок трута; они разложили крошечный костер, на котором отогрели мясо, чтобы его можно было отделить от костей. Эта жалкая трапеза позволила им идти всю следующую ночь.

К концу шестого дня кончилась вода. Однако на поверхности соленого льда иногда встречались гладкие замерзшие лужи талой воды. Пробив одну из них, Аран и Пол попробовали пить из нее, пока остальные стояли и смотрели на них, облизывая пересохшие губы. Вода оказалась пресной; они наполнили меха, напились и пошли дальше.

Когда закончилась восьмая ночь под звездным пологом дальнего севера, Фолл Рансон не поднялся со льда. Урс перевернул его лицом вверх и вздрогнул.

– Умер, – сообщил он товарищам.

Пол Гарсон поцеловал свой серебряный якорек и зашептал молитву Суру:

– Хозяин морей, прими этого человека, Фолла, сына Рана, сына Гретта Черного, в своем глубинном дворце и посади за стол с другими.