Текст книги "Дикая магия"

Автор книги: Джуд Фишер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 33 страниц)

– У него не было меча? – наконец спросила она.

– Он сказал, что Гайя пугается оружия.

Дого издал неуместный смешок.

Мэм сурово глянула на него, потом провела рукой по лицу мертвеца, закрыв ему глаза.

– Зачем ты притащил его сюда?

– Я подумал, ты захочешь допросить его, – повторил Док. – Выяснить, кто ему заплатил.

Мэм закатила глаза.

– Не его, тупица. Кноббера.

Док в смятении глянул на Джоза.

– Нельзя же было оставлять его на улице… Это было бы неправильно.

Командирша выпрямилась и подошла к нему вплотную.

– Неправильно? С каких это пор мы стали интересоваться, что правильно, а что нет? Мы наемники, и Кноббер погиб, потому что забыл одну простую вещь. Нет меча – нет воина. Все просто. А если наемник умирает, его оставляют там, где он упал. Мы не хороним, мы убиваем. – Она снова наклонилась, сняла амулет с шеи Кноббера и сунула в карман.

Горец осенил себя священным знаком и сказал:

– Бедняга.

Мэм враждебно глянула на него.

– Что-то я не помню, чтобы ты мучился от угрызений совести в прошлой жизни. Более того, я даже скажу, что еще не встречала более беспринципного типа, чем ты. Кроме еще одного. Вы с Руи Финко – отличная пара.

Персо осклабился. Клановые татуировки покрывали его лицо сложным узором из завитков от подбородка до линии волос на голове. Он был молод, гладкая кожа обтягивала широкие скулы, лицо имело хитрое выражение. Когда он улыбался, смеялись и его широко посаженные карие глаза. Татуировки предназначались для запугивания людей, но еще в юности он научился вызывать у других доверие: как оружие это действовало лучше любого меча.

Однако по глазам его можно было сказать, что ему не меньше сотни лет: они видели такие сцены, от которых слабые духом лишились бы рассудка.

– Тебя не проведешь.

– В Йетре у тебя это очень хорошо получилось.

– Кто кого на самом деле провел? Я был восхищен, очарован, околдован.

Мэм покраснела.

Собачий Дух бросил взгляд на Джоза Медвежью Руку, а тот подмигнул ему в ответ. Док с ошалевшим видом переводил взгляд с пленника на Мэм и обратно, он не мог поверить ни глазам, ни ушам. Мэм и этот… горец? Мэм может очаровывать?

– Так очарован, что однажды утром вышел, чтобы принести хлеба и вина, но так и не вернулся, – прохрипела она.

Глаза Персо потемнели.

– У меня не было выбора.

– И сейчас у тебя тоже не было выбора – браться или не браться за это небольшое поручение лорда Форента?

– Если бы я только знал…

– Да все ты знал, – угрюмо поморщилась Мэм. – Ты всегда все знаешь.

Персо кивнул и едва заметно пожал плечами.

– Надеюсь, Руи хорошо тебе заплатил? – проворчала Мэм.

– Хорошо. – Док поднял пояс, набитый монетами, и задумчиво взвесил его в руке. – Я заставил его привести нас к деньгам. Не было возможности пересчитать, но я бы сказал, тут не меньше четырех тысяч кантари.

Южанин скривился.

– За меньшие деньги я бы не согласился.

Мэм засмеялась, потом поморщилась.

– И что, не хватило смелости самому прийти ко мне?

– Может, я просто не хотел видеть, как ты умираешь.

– Я так тронута.

– Хами никогда не был настолько искусен, как ему казалось.

Кровь убитого растеклась по полу большой лужей. Темное загорелое лицо Хами уже начало приобретать мертвенный оттенок, щеки ввалились, глаза пусто смотрели в потолок. Все пятеро наемников хладнокровно посмотрели на труп.

– Он почти справился со мной, – сказала Мэм. – Наверно, к старости становлюсь глухой и медлительной.

Она отстегнула кинжал, который носила на левом бедре, и проверила остроту лезвия большим пальцем. На коже появилась тонкая линия. Она задумчиво слизнула кровь с пальца.

– Для меня ты выглядишь такой же молодой и прекрасной, как и тогда, – галантно произнес Персо.

Собачий Дух громко заржал, но потом попытался замаскировать грубость кашлем.

– Я никогда не выглядела молодой и красивой.

– Для меня – всегда.

– Ты настолько отчаялся спасти свою шкуру? – спросила Мэм, ткнув кончик клинка под подбородок горца. Завитки узора в нижней части татуировки, обозначавшей его принадлежность к клану Катро из юго-восточной части Фаремских гор, исчезали под завязками плаща. Мэм легонько провела лезвием вниз по шее вдоль линии узора. Затем кинжал резко ушел в сторону и вниз, разрезав завязки. Плаш соскользнул на пол. На лбу Персо выступили мелкие капли пота. Мэм ухмыльнулась. Клинок дрогнул, затем продолжил свое путешествие вдоль чернильного рисунка вниз, к ключице, где татуировка заканчивалась изящным разветвлением. – Мне всегда нравились твои татуировки, – с грустью в голосе произнесла она.

– Я помню, – прохрипел Персо, явно нервничая.

– А остальные все еще на месте?

Это был бессмысленный вопрос. Нанесенные вождем клана фаремские татуировки удалить можно было только с кожей. Персо кивнул. Мэм подняла бровь, затем разрезала его рубашку, обнажив тело до талии. Джоз присвистнул. Если верхние рисунки были абстрактными, то те, что скрывались под одеждой, – очень реалистичными и чрезвычайно подробными. Это был эпизод из легенды горцев: наказание бога Сирио у Красного пика и полет его сестры, богини Фаллы. Хвост и задняя часть магической кошки Баст исчезали под брюками Персо. Мэм прекрасно знала все эти рисунки: она провела так много часов, изучая их на теле горца. Она знала, что находится между лап у кошки. Да, она помнила все это слишком хорошо…

– Что ж, Персо, ты по-прежнему остаешься произведением искусства, – улыбнулась она. – Было бы неразумно уничтожить такую красоту.

Он выдохнул с облегчением.

– Хотя, конечно же, я могла бы просто снять с тебя шкуру, чтобы она напоминала мне о… об интересных временах. – Она перевела взгляд с его испуганного лица на любопытные физиономии товарищей. – Как думаете, парни, пощадить мне его теперь, когда нас на одного стало меньше?

Док угрюмо уставился на труп, который он волок сюда из Тигровой аллеи.

– Я бы лучше покончил с ним и убрался из этого паршивого места.

Собачий Дух тер свой нож о штанину.

– Был бы счастлив помочь в этом деле.

Лицо Джоза оставалось каменным.

– Кноббер мертв, и назад его не вернешь. Но я думаю, Персо делал работу, за которую ему заплатили, точно так же, как и мы.

Мэм кивнула.

– Если нам придется украсть корабль, чтобы убраться отсюда к утру, нам понадобится помощь.

– Украсть корабль? – повторил Док, не веря ушам.

Командирша ухмыльнулась.

– Ах да, не было времени рассказать вам мой новый план, – прохрипела она. – Мы отправимся к докам с… ну, я собиралась вложить немного наших добытых тяжелым трудом денег в это предприятие, но поскольку Сур сделал нам такой подарок… – она показала на пояс с деньгами в руках Дока, – …и послал на редкость умелого морехода… – она показала на горца, – было бы глупо не воспользоваться идущей в руки удачей на полную катушку.

– Морехода? – скептически переспросил Джоз. – Этот человек с гор, что он может знать о плавании по океану?

Персо наклонил голову.

– У меня… – Он сделал паузу. Если он примет решение остаться с ними, его нынешние приятели-истрийцы очень сильно рассердятся. Но банду наемников Финны Фолсен едва ли можно было считать хорошей компанией. Он глубоко вздохнул. – У меня есть особая тяга к камням и минералам.

– А что с нее толку-то, с этой тяги? – Дого безнадежно махнул рукой.

– Среди фаремских горцев есть люди, которые обладают сверхъестественными способностями – они чувствуют землю, могут видеть любую ее особенность, даже скрытую от глаз. Их называют эльдианни – землевидцы, а Персо – один из лучших, – объяснила Мэм с какой-то собственнической гордостью. – Это означает, что он может чувствовать подводные скалы и землю за сотни миль, рифы, острова, континенты. В Эйре он был бы на вес золота, в Истрии еще в детстве он прославился тем, что выкапывал кристаллы и находил драгоценные камни в Золотых горах. Но в результате почти все его племя было угнано в рабство.

Док кинул решительный взгляд на горца.

– Ты заколол Кноббера ножом в спину, когда он был безоружен. Но если ты умеешь делать все то, что сейчас сказала Мэм, и не накликаешь нам неприятностей, я потерплю твое присутствие.

– Хороший ход, – ухмыльнулся Дого, – но все равно я буду за тобой смотреть.

– Кноббер был моим другом, – тихо произнес Джоз Медвежья Рука, – и на всем белом свете очень мало людей, о которых я мог бы сказать то же самое. Человек, который убивает моих друзей, должен считаться моим врагом, а мои враги редко живут долго. Тебе лучше как можно скорее доказать свою неоценимую пользу для нашей команды, иначе я лично перережу тебе глотку.

Персо глянул на великана. Потом протянул руку. Джоз быстро кивнул и взял жилистую руку горца своей огромной лапой.

– Добро пожаловать в нашу компанию, – сказал он.

Мир был красного цвета и полон боли, но когда она открыла глаза, все стало отчаянно, ослепительно белым. Она заморгала и закашлялась. Красный, белый, красный, белый, красный. Она была вся мокрая и замерзла. Когда она попыталась шевельнуться, то почувствовала, что связана, и начала биться в панике. Она каталась и вопила, и мир плясал вокруг нее.

– Селен! Селен!

Сильные руки обхватили ее за плечи. Появилось лицо. Мужчина с темными волосами, у которых были светлые корни, и с обветренной кожей. Его серо-голубые глаза выражали озабоченность. Она попыталась говорить, но слова не шли с языка. Когда она снова дернулась, мужчина наклонился, подставил ей под спину руку и помог сесть. Она огляделась по сторонам и осознала, что находится в маленькой лодочке, что объясняло качку. Все это казалось ей очень знакомым, но в то же время чужеродным.

– Слава Суру, ты жива! Я уж совсем решил, что ты умерла. Я никогда в жизни так не молился. Возможно, бог и в самом деле существует.

Она нахмурилась. Сур? Кто такой Сур? Умерла? О чем это он говорит?

– Кто ты? – невнятно прохрипела она. Она видела, как он нахмурил лоб, пытаясь понять ее. С невероятным усилием она сконцентрировалась и увидела перед мысленным взором темного мужчину с крючковатым носом, который шел на нее с плеткой и ненавистью в черных глазах. Это был не тот, кто сидел перед ней сейчас, но большего она не могла вспомнить. Она попыталась заговорить снова.

– Кто я? – На этот раз слова прозвучали членораздельно, хотя она понятия не имела, почему задала именно этот вопрос, тогда как собиралась спросить совсем о другом.

– Селен Ишиан, – ответил мужчина. – Ты что, не помнишь?

Она помотала головой, снова закашлялась. В горле невыносимо жгло.

Словно прочитав ее мысли, мужчина предложил ей кожаный мех с жидкостью. Она сделала небольшой глоток воды. Никогда в жизни она не пила ничего более вкусного. Она засмеялась. Мужчина выглядел удивленным.

– Селен Ишиан, – повторила она. – Какое нелепое имя!

Это был не самый лучший день для бегства из Форента на украденном корабле, несмотря на то, что на небе не было ни облачка, сплошная голубизна. Ветра не было тоже, и им пришлось грести более трех часов, пока они не ушли от возможного преследования. Однако очертания замка Форент все еще виднелись вдали как продолжение высоких черных утесов. Руки Мэм – коричневые и задубелые – горели от усилий. Спина ныла. Ладони были влажными от пота. Сзади на шее, над перевязанной раной, она чувствовала дыхание человека, к которому когда-то давно испытывала сильное, до слабости в ногах, влечение, хотя никогда в жизни не призналась бы в этом ни ему, ни кому-либо еще. Она напомнила себе, что это человек, зарезавший одного из ее парней и пославший убийцу к ней самой. «Не мог сделать этого сам, – сказал он ей, наклонив голову набок для пущей убедительности, – слишком много приятных воспоминаний».

Она чуть не убила его сгоряча за такое нахальство.

– Вон там! Смотрите!

Мэм подскочила, едва не уронив весло.

Кричавший был смуглым моряком, родом с подножий Золотых гор. Его забрали в матросы примерно лет двадцать назад из-за жадности истрийского купца, которому нужна была команда, чтобы отправиться в опаснейшее путешествие через зону штормов в Галийском море. У него болела голова от того вина, которым его угостили ночью наемники в прибрежной таверне, и из-за этого его акцент стал еще сильнее.

– Что?

Матрос сделал нетерпеливый жест. Он не испытал большой радости, когда проснулся на борту украденного северного судна и был снова приставлен к веслу. Но в его кошельке звенели монеты, а по прибытии в Эйру обещали еще больше. И пусть его новыми нанимателями оказались странные люди – банда эйранских наемников и эльдианни с Фаремских гор, – по крайней мере у них не было надсмотрщика с плеткой вроде ублюдка Оранио. Моряк выругался на своем родном языке и показал рукой вдаль.

Мэм поднесла ладонь к глазам и стала всматриваться туда, куда он указывал.

– Маленькая лодка, – сказала она через какое-то время. – Думаю, это маленькая лодка.

– Точно, – подтвердил Док со своего места справа от нее, – эйранская лодка.

– Слишком далеко от берега для лодки, – заметил Джоз, – не говоря уже об Эйре.

– Гребите к ней, – приказала Мэм. – Быстрее, ну!

Трудно сказать, что она ожидала увидеть в этом маленьком суденышке, которое то появлялось, то исчезало на волнах. В любом случае увидели они нечто удивительное.

В лодке сидел мужчина, чьи светлые волосы совсем недавно были неумело выкрашены в черный цвет: об этом говорили пестрые пряди на голове. Щетина, что пробивалась на подбородке, имела светло-золотистый цвет. Рядом с ним сидела темноволосая женщина в изорванном красном платье, с огромными глазами и гордым изгибом шеи.

– Я знаю тебя, – выдохнула Мэм, уставившись на мужчину. – Клянусь, я тебя знаю.

Он посмотрел ей в глаза.

– Эрно Хамсон, – наконец сказал он, – из клана Камнепада.

Джоз Медвежья Рука заржал.

– Сур! Жизнь иногда сплетает судьбы в такие странные узоры!

– А ты? – спросила Мэм женщину.

– Мое имя ни о чем не говорит, – произнесла та на высокопарном Древнем языке. – Я свободная женщина и сама забочусь о своем будущем.

Мэм усмехнулась.

– Хорошая девочка. Только вот… – ее взгляд упал на мягкую округлость ее живота, – похоже, у кого-то было совсем другое мнение относительно твоей свободы.

Селен покраснела.

– У вас острый глаз. – Она положила руку на живот и сидела так какое-то время, раздумывая. – Этот ребенок тоже сам выберет свое будущее, – наконец произнесла она.

– Это твой? – с любопытством спросила Эрно командирша. – Ребенок?

Он выглядел потрясенным.

– Нет… нет, конечно, нет.

– Мне нравятся загадки, – засмеялась Мэм. – Вы выглядите достаточно сильными, чтобы держать весла. Если в ближайшее время не поднимется ветер, нам придется грести всю дорогу до Халбо. Если предложите нам свою помощь, мы вас подвезем.

Это была нелегкая сделка. Сердце Эрно бешено заколотилось. Это был шанс, в котором он так нуждался, чтобы вернуться домой, но упрямство Селен могло все испортить. Он ожидал ее обычных жалоб по поводу того, что дочь истрийского лорда вынуждена выполнять грязную работу. Если она не могла даже шкуру с кролика снять, чтобы самой же поесть, то как она отреагирует на предложение выполнять сугубо мужскую работу – грести – на судне наемников? Как она будет терпеть грубое обращение? В ее-то положении? Он почувствовал, как дыхание замерло в его груди, вдохнул ставший неожиданно резким запах морской воды и пота.

Селен ничего не сказала. Вместо этого она, шатаясь, поднялась на ноги и, опершись рукой о плечо Эрно, подождала, пока лодка прекратит качаться. Потом она сделала шаг к планширу, взяла протянутую руку Мэм и взобралась на корабль. Немного побледнев, огляделась. Потом усмехнулась. Этот мимический жест показался ей незнакомым, но сейчас все в мире было для нее незнакомым. Она повернулась к командирше.

– Я понятия не имею, как нужно работать веслом, но уверена, вы меня научите. Меня зовут Селен Ишиан, и я думаю, это и есть начало моей новой жизни. Надеюсь, у вас есть для меня что-нибудь более подходящее из одежды?

Глава 10
ТРОЕ

Кочевникам пришлось долго идти в обход Гибеона, и теперь их провиант был на исходе. Алисия по прозвищу Жаворонок провела по лицу усталой рукой, заправила непослушный локон вьющихся волос за ухо, снова взялась за камень и постаралась сконцентрироваться. Кристалл сегодня был на редкость неуступчивым, ее измученные глаза видели в нем лишь полоски, темные и размытые, как облака в небе после дождя.

– Ну что, мам, видишь там что-нибудь?

Она чуть не подпрыгнула от неожиданности – Фало подкрался почти неслышно. Ну что она за провидица, если не чувствует даже приближения собственного ребенка?

Она подтянула мальчика к себе и зарылась лицом в его ароматные, пушистые волосы.

– Ничего, моя пчелка. Вообще ничего.

И это было неприятно. Когда ее мать, Фезак Поющая Звезда, умерла во время перехода через Золотые горы, выкрикнув напоследок что-то невнятное о каких-то Троих, кристалл будто вобрал в себя ее провидческую сущность. Но Алисия с ролью предсказательницы явно не справлялась. Каравану не было от нее никакой пользы. Картины, которые демонстрировал ей камень, были неясны: фрагментарные образы мелькали так быстро, что иногда она даже не могла сообразить, какой это город или край. Не то чтобы кто-то из кочевников укорял ее за это, но Алисия чувствовала тяжесть груза сомнений и страхов и мало-помалу начала утрачивать веру в предвидение. Она подозревала, что это недоверие в какой-то мере досталось ей по наследству. Потому что подобные мысли не были характерны для Потерянных, которые точно знали, что их роль в мире уникальна, предопределена самим миром и каждый из них вписан в ткань мироздания, как маленький стежок на огромном гобелене. Но истрийский солдат, который силой овладел ее матерью в тот роковой день, когда ее дедушка и бабушка извлекли из земли огромный кристалл, был человеком низким, и его пороки вместе с семенем проникли в лоно Фезак, а оттуда в душу ее дочери.

А может быть, вовсе не ее вина, что камень упорствовал, может быть, правду говорят, что великие кристаллы полностью открываются только тем, кому обязаны жизнью, а со смертью провидца их магическая сила угасает?

Но она чувствовала, что дело не только в этом. Она начала ощущать какое-то неудобство, находясь рядом с кристаллом, как будто в него и вправду перешел дух Фезак или еще что-нибудь похуже… С того самого происшествия в горах Алисию не отпускало чувство, что их преследуют, как будто смерть Фезак открыла дверь в неведомое и впустила в мир нечто мощное и злое. Но поскольку Фало, ее сына, камень не пугал, она стала учиться не обращать на свои страхи внимания.

– Мам, дай мне посмотреть.

Фало взобрался ей на колени. Она подумала, что он уже слишком большой для этого. Его ноги больно наступили ей на бедро, а когда она тихо охнула, мальчик повернулся к ней и заулыбался. Это была солнечная, очень светлая улыбка, от которой на нее нахлынули воспоминания об отце ребенка, красивом, волевом мужчине. Он давно ушел из ее жизни. Их любовная связь была недолгой, и она жалела об этом. Она прекрасно знала, что кочевница не должна жалеть о таких вещах, и потому воспринимала это как излишнее доказательство того, что она полукровка.

Она наблюдала, как мальчик схватил кристалл с уверенностью, заимствованной от матери и бабушки, которые часами всматривались в него, предсказывая будущее. Она видела, как странные блики света скользили по его лицу. Фало был энергичным, открытым жизни ребенком. И она надеялась, что жизнь подарит ему много светлых моментов, прежде чем предложить наихудшее.

– Видишь что-нибудь, Фало?

Мальчик сидел с сосредоточенным видом. Кончик его языка высунулся наружу, глаза округлились. Он нетерпеливо помотал головой и повернул камень в руках, слегка приподняв одно плечо, словно чтобы закрыться от матери.

Алисия отклонилась назад, оперлась о стенку повозки, закрыла глаза и целиком отдалась мерному ритму езды. Она должна решить, что им делать дальше, куда безопаснее отправиться торговать, чтобы заработать на хлеб. Гибеон был для них хорошим местом. Но утром в небе сияли красные всполохи, а Элида увидела во сне, как канюки слетаются на труп. Когда она задала вопрос кристаллу, он ответил быстрой вспышкой пламени и показал бегущую женщину, рот которой был открыт в беззвучном крике, потом он стал темным и перестал реагировать, показывая только красные искры. Три плохих предзнаменования, решила она, и они отправились по окружной дороге на юг от города невольников. Дорога шла через холмы, потом она пойдет через Тильзийскую равнину и деревни, где их магические предметы вряд ли будут встречены с таким суеверным ужасом. Хотя скорее всего им придется голодать, пока они не доберутся дотуда. Все продукты, которые они увезли с Большой Ярмарки, уже давно кончились. Недавно в Скарнских горах из-за нехватки пищи пала старая йека Один Глаз Карий Один Зеленый.

Караван был в пути уже почти четыре лунных цикла. Они редко задерживались в одном месте больше чем на одну ночь, обходили города и деревни, торговали очень осторожно и не продавали никаких зелий. На некоторое время они остановились в Кантаре, поскольку печально известный лорд этого города был сейчас на севере, и люди с большим удовольствием покупали товары у кочевников в его отсутствие. Некоторые из танцовщиц смогли хорошо там заработать, потому что в городе не было публичного дома, и вид открытого женского лица пришелся в новинку молодым людям, которые еще ни разу не ездили на ежегодную Большую Ярмарку. Многие женщины даже остались в городе и нагоняли караван позже. В Кантаре они отъелись и получили множество даров от леди из замка, престарелой матери лорда, Константы Ишиан.

Эта почтенная женщина прислала им пряных вин и блюда с аппетитным рисом, огромную корзину сладких свежеиспеченных кексов и печенье с сухофруктами. Алисия отметила, каким продуманным был выбор еды. Старая леди не прислала им ни мяса, ни рыбы, ни дичи. Возможно, конечно, она проводила много времени в библиотеках и читала об их традициях в древних книгах, рассказывавших о том, что Странствующие не едят никакой живности, но Алисия видела ее мельком в кристалле и подозревала, что знания леди происходят из совсем другого источника.

– Ох!

Восклицание ребенка вывело ее из размышлений.

– Что такое, Фало? Что ты там видишь?

– Смотри, мама, смотри туда.

Фало осторожно показал пальцем.

Алисия вытянула шею. Все, что она могла различить, – это водоворот, вспышка света, как будто она увидела блестящую рыбку нырнувшую в глубины темного пруда. Она нахмурилась и положила руки на ладони сына. Кристалл на ощупь был теплым, и поначалу она решила, что он нагрелся от рук Фало, но потом кристалл начал вибрировать и дрожать. Она прикрыла глаза, заставила свой разум открыться камню. А потом стала проваливаться внутрь него…

Огромный золотисто-зеленый глаз удерживал ее взгляд. Зрачок его был вертикальным – сияющая черная щель посреди переливающегося многоцветия. Под этим сосредоточенным, изучающим взглядом Алисия почувствовала, как сначала ее обдало жаром, потом бросило в холод. Глаз моргнул, потом исчез, словно позволяя ей увидеть все остальное. Оказалось, что она смотрит в глаза кошке. Это было не домашнее животное и не кошка, которая просто бродила поблизости от другого видящего на расстоянии кристалла и сунула к нему морду. Это был необыкновенный зверь. Он возвышался над хрустальным шаром, как орел над маленькой мышкой, и глаза кошки светились древней мудростью. Мех кошки был чернее ночи, а когда она разинула пасть, чтобы издать звук, открылась глотка, жаркая, как сердце огня.

Кристалл остался безмолвен, но глубоко в сознании Алисия слышала голос.

«Алисия», – произнес он.

Кошка знала ее имя. Алисия почувствовала, что дрожит.

«Алисия, слушай меня. Нас в мире всего Трое. Леди увезли на север, Лорд лежит в своей тюрьме из камня. А я, которая полна Силы, служу источником магии для сущих пустяков и жестоких игр. Она себя не знает, он не может освободиться, а я в руках невежд, тех, кто бессмысленно топчет землю Эльды, вместо того чтобы умереть…»

Голос неожиданно ослабел, изображение задрожало и расплылось.

Когда кошка появилась снова, она была маленькой и, казалось, взволнованной. Позади нее двигалась в тени огромная фигура.

«Йетра, – снова появился голос в ее мозгу, и его тембр был прежним, несмотря на уменьшение кошки в размерах. – Они увозят меня в Вечный город…»

Кристалл в той комнате пошевелился, поднялся в воздух. Появилась рука, потом лицо. Алисия вскрикнула и убрала ладони с камня.

– Мама? Мама?

Фало уставился на нее, глаза его были широко раскрыты.

– Все в порядке, мой воробышек, – сказала она дрожащим голосом. – Все в порядке.

Она сидела, обняв сына руками, и ждала, пока бешено стучащее сердце утихомирится. Кристалл, поблескивая, лежал на столе, его поверхность снова стала матовой и ничего не отражала.

– Ты видела кошку, мама? – взволнованно спросил Фало. – Ты слышала, как она разговаривает? Я не знал, что кошки могут говорить. Можно и мне говорящую кошечку?

Алисия вздрогнула и выпрямилась.

– Ты слышал, как она говорила?

Фало кивнул.

– Она хочет, чтобы мы ехали в Йетру, – весело сказал он. Потом на миг призадумался и продолжил: – А может, в Йетре мы найдем говорящую кошечку?

Алисия улыбнулась, хотя волнение не оставляло ее.

– Может быть, – только и смогла она ответить.