Текст книги "Дикая магия"

Автор книги: Джуд Фишер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 33 страниц)

Персо смотрел не отрываясь на возвышающиеся впереди скалы и колонны, высокие лестницы, вырезанные в камне, и мелкие окна-бойницы. Он не ожидал увидеть ничего подобного: даже в богатой Истрии никто не имел таких амбиций, чтобы соревноваться с самой природой. Он не мог представить себе, как можно жить внутри скал, от этой мысли волосы на теле встали дыбом, как у собаки.

Селен расправила складки своей туники на животе, сверху надела плащ Эрно. Она хотела изучить место и манеры эйранцев, прежде чем открывать свое положение. Ведь могло случиться так, что далеко не все здесь так же вежливы, как Эрно Хамсон, а напротив, агрессивны и насмешливы, как команда наемников. Почти ничего не помня о своей прежней жизни, она не задумывалась над тем, почему покинула родной дом и попала на корабль, полный отборных головорезов. В их лице она нашла неплохую компанию, правда, немного грубоватую. А еще ей очень нравилось ее новое имя: Лета Чайкино Крыло.

Персо предложил ей первую часть этого имени: так звали его сестру, сказал он, и Селен очень напоминала ее. Но когда она спросила его, где сейчас его сестра, какую жизнь она ведет, он притих, а потом сменил тему разговора.

Чайкино Крыло предложила Мэм, а когда она спросила почему, командирша наемников пожала плечами и сказала только, что чайка пролетела над кораблем, когда их подобрали в море.

Некоторую проблему представляла ее внешность. Темные волосы и глаза были редкостью в Эйре, но после того, как Эрно рассказал Мэм все, что знал о родословной Селен, местом ее происхождения были выбраны Галийские острова.

– Ее отец на редкость неприятный человек, – согласилась Мэм. – Я слышала о нем еще до Собрания. Религиозный фанатик и аферист. Она хорошо сделала, что удрала от него, я бы тоже так поступила.

Эрно охватили смешанные чувства при приближении к родной земле. С одной стороны, он снова оказался среди себе подобных и мог легко прокормить себя, но с другой – ему очень хотелось в Камнепад. Он мечтал еще хоть раз пройти по земле, где ступала нога Катлы Арансон, войти в дом, где она родилась, вспомнить звук ее веселого смеха посреди полей. Но он знал, что никогда не сможет ступить на остров, где вырос. Его изгнание станет расплатой за ту роль, которую он сыграл в смерти Катлы. И еще: он просто не сможет посмотреть в глаза Арану Арансону.

С тех пор как они в последний раз были в Халбо, пароль изменился, но Джоз завязал веселую перебранку с парнями, и очень скоро их пропустили. Такого не могло бы случиться во времена правления Ашара Стенсона, мрачно подумала Мэм, вспоминая старого, сурового короля. Один вид горстки истрийцев на неизвестном судне заставил бы всю королевскую охрану подняться на борт корабля.

Они поставили «Белого Медведя» на якорь во внешней гавани и стали ждать, когда солнце опустится за горизонт: темнота – лучшее прикрытие.

Несколько любопытных горожан столпились недалеко от них в доке, и несмотря на то, что нетерпение быстро увело прочь большинство из них, к тому времени, как Мэм отдала приказ спускать лодки на воду, на берегу оставалось не меньше двадцати зевак. Большей частью это были бездельники да торговцы, продававшие товары сомнительного качества и женщин легкого поведения. Мэм протолкалась сквозь эту толпу, не удостоив их даже взглядом. Но когда на пристань сошли Селен и Эрно, от толпы отделился человек очень высокого роста и последовал за ними по улочкам.

– Пробуй еще! Неужели это так трудно, о Фалла Милосердная! Она в Халбо – тебе даже не нужно ее искать!

Виралай вздохнул. Лорду Кантары было бесполезно объяснять принцип работы кристалла: здесь нужна сила сосредоточенности, а не просто поиск, многое зависит от воли того, кто смотрит. Он снова склонился над кристаллом и принялся думать о Розе Эльды.

С тех пор как Руи Финко запретил ему изменять облик рабынь по прихоти Тайхо Ишиана, лорд Кантары начал сходить с ума, по крайней мере так казалось Виралаю. Не в силах справиться с собственной плотью и воображением, он пристрастился днем и ночью бродить по коридорам замка в Йетре, и обычно все заканчивалось тем, что он оказывался в комнатах Виралая и требовал вызвать видение предмета его неутолимой страсти в волшебном кристалле. Иногда он садился на кровать и гладил кошку, которая терпела это с плохо скрываемым неудовольствием – она была привязана к спинке кровати и не могла убежать. Дважды Виралай мельком видел Розу Эльды, но в обоих случаях она лежала в объятиях северного короля, и не желая возбуждать и без того нездоровую ревность и зависть Тайхо, он отчаянно пытался отыскать какой-нибудь другой образ. Ему удалось увлечь внимание лорда Кантары видом толпы, собравшейся на площади его собственного города вокруг огромного костра, на котором горели принесенные в жертву полдюжины женщин-кочевниц, в то время как жрецы кидали в огонь сафлор, чтобы освятить огонь. Тайхо возбудился от этого зрелища и потребовал, чтобы Виралай провел остаток ночи в поисках подобных же в других местах. Это было нетрудно, поскольку такое творилось повсеместно, Империя была охвачена религиозным фанатизмом. Чужестранцы и безбожники теперь не были гостями на землях Истрии – мужчин ожидал острый меч, а тех жен-шин, которые не принимали Путь Богини (то есть не отдавались на милость любого почитающего Фаллу мужчины), обрекали на сожжение в священном, очищающем огне.

Но потом ему удалось натолкнуться на нечто любопытное. От этого видения волоски на его теле поднялись, хотя он не мог найти этому объяснения: зрелище было не таким жутким, как большинство сцен, которые ему приходилось наблюдать за последние дни. Это был город из золотого камня, освещенный солнцем, хотя в Йетре стояла ночь. Кристалл явно показывал ему другие времена.

Зачарованный, он стал вертеть шар так и этак, восхищаясь тонкими шпилями и куполами, гладкими озерами и сказочными садами с множеством скульптур и экзотических цветов. Йетра была красивым городом, но она не шла ни в какое сравнение с тем, что он увидел. Виралай смотрел не отрываясь, силой воли и мысли заставляя камень показывать город в деталях. Но при ближайшем рассмотрении его постигло разочарование: архитектурные сооружения находились в плохом состоянии, озера были зелеными от ряски, сады заросли сорняками и кустарником. В воздухе, опираясь широкими крыльями на потоки теплого воздуха, кружили бородачи-ягнятники, вороны стаями сидели на разрушающихся башнях, дикие кошки, тощие и голодные, бродили по улицам и площадям в поисках наживы. И ни следа присутствия в городе людей.

Глава 18
СДЕЛКА

– Кто ты и зачем привел меня сюда?

Селен Ишиан не могла отвести взгляда от гипнотических зеленых глаз женщины, сидевшей перед ней, но чувствовала, что гнев и страх начинают покидать ее. Когда на улице им преградила дорогу фигура, закутанная в плащ с капюшоном, Эрно шагнул вперед, но одно движение руки таинственного незнакомца заставило его, храброго и сильного мужчину, со слабым вскриком рухнуть на землю; это повергло Селен в ужас, а когда ее быстро повели по пустынным улицам неизвестно куда, на смену страху пришло непривычное, растущее бешенство. За всю дорогу высокий незнакомец не произнес ни слова, рука его, лежащая на плече Селен, была тяжела и безжалостна, как длань самой смерти, и это вызывало у Селен – или Леты, как она теперь себя называла, – настоящую ярость. Когда ее бесцеремонно втолкнули в эту роскошно украшенную залу, она готова была разразиться ругательствами и вцепиться ногтями в лицо обидчика, но одного взгляда на спокойную, прекрасную женщину, сидящую на большом деревянном кресле, оказалось достаточно, чтобы на смену гневу пришло любопытство.

Она услышала, как дверь за ее спиной закрыли с негромким стуком и повернули ключ. Это сделал высокий незнакомец, который привел ее сюда; Селен затылком ощущала его взгляд, но не оборачивалась, потому что не могла оторвать глаз от женщины в кресле.

– Меня зовут Роза Эльды, – негромко произнесла женщина, и эти слова прозвучали как музыка из чудесного сна. Селен чувствовала, что значат они гораздо больше, чем может показаться на первый взгляд, но истинный смысл услышанного ускользал от нее.

– Королева Северных островов, жена короля Врана Ашарсона, – раздался голос из-за спины Селен, и она с удивлением поняла, что под плащом с капюшоном скрывалась женщина. До этого, судя по росту и силе руки, она думала, что ее похитил мужчина.

– Что ты хочешь от меня? – спросила Селен. Узнав, кто перед ней, она пришла в еще большее замешательство.

Вместо ответа Роза Эльды протянула руки к Селен и распахнула ее плащ. Селен почувствовала себя обнаженной и беспомощной. В ней поднялось желание скрыть свою наготу, но руки бессильно висели вдоль туловища словно плети. Пальцы королевы Севера коснулись ее живота.

– Так, – прошептала она. – Так.

Теплый комок шевельнулся в чреве Селен, по жилам прокатилась горячая волна. Она впервые ощутила, как в ней шевелится дитя; то было легкое и короткое движение, как взмах крыльев крохотной пичуги. Селен ничего не знала о том пути, которым дети идут к жизни, но поняла, что движение это – преждевременное, тревожное.

Женщина медленно отняла руку от ее живота. Она снова взглянула в лицо Селен, и та была поражена, увидев, что глаза королевы, которые перед тем были зелеными и холодными, как нефрит, стали темными и мерцающими. В них не было слез, но тем сильнее казались чувства, охватившие Розу Эльды.

– Я должна забрать твоего ребенка.

Сердце Селен тревожно стукнуло. О чем она говорит? Последовало долгое молчание – Селен не знала, что сказать. Потом послышалось шуршание ткани, и в поле зрения появилась высокая женщина. Она повернулась к Селен и отбросила капюшон. Селен задохнулась от изумления. Перед ней возвышалась настоящая великанша, и ей пришлось поднять голову, чтобы взглянуть в ее единственный жуткий глаз. По телу пробежала дрожь, сердце застучало в два раза быстрее, колени подогнулись, и Селен начала падать.

Королева вскочила; великанша обхватила Селен за талию. Обе они перенесли ее в освободившееся кресло.

– Не пугайся, – молвила одноглазая. – Мы не желаем зла ни тебе, ни твоему ребенку. Совсем наоборот. Нам предстоит заключить с тобой некую сделку, от которой вы обе выиграете.

Немного позже, сидя, как простая рабыня, у ног королевы Северных островов со странным именем Роза Эльды, Селен узнала подробности этой сделки.

Только на рассвете Эрно Хамсон пришел в себя и смог, пошатываясь, добрести до ближайшего постоялого двора. Он попросил угрюмого мальчика, который присматривал за пустой харчевней, дать ему место, и провалился в забытье на тюфяке в дальней комнате. Он не помнил, почему оказался лежащим лицом вниз на холодной мостовой Халбо, засыпанный снегом, причем один сапог был полон грязи и талой воды; не помнил об остальных членах команды «Белого Медведя» и начисто забыл о девушке, которую звали Селен Ишиан.

Но во сне он видел лицо – смеющиеся глаза, волосы, с которыми играл ветер; они казались черными, но в отсветах вечерней зари становились рыжими; он устроился поудобнее и почувствовал, что ему хорошо.

Перед рассветом сейда в плаше с капюшоном покинула дом, в котором остановилась королева. Она только что общалась с магическим кристаллом и, получив необходимую информацию, направлялась во «Вражью ногу» – таверну с сомнительной репутацией возле доков. Как она и предвидела, вся команда корабля, на котором прибыла беременная женщина по имени Лета Чайкино Крыло, предалась бесшабашному веселью и пьянству, после чего заснула прямо на полу посреди пустых бутылей, пивных кружек и мешков. В харчевне раздавался богатырский храп.

Она обошла всех, легко касаясь каждого: кому-то клала руку на плечо, кому-то – на голову. На несколько мгновений задержала ладонь на щеке крупной женщины с кольцами в ушах и копной рыжих волос, голова которой покоилась на животе толстяка, выводившего носом и ртом невообразимые рулады, и выражение лица сейды смягчилось. Может ли она облегчить боль, которую видит внутри этой женщины? Должна ли это делать? В некотором замешательстве она подняла руку. Эта боль делала женщину, лежавшую перед ней, воином; но сейда не имела права менять пути воинов, если только не возникало опасности для нее самой.

В следующие ночи она посещала дома жителей Халбо, внушая спящим мужчинам и женщинам, что королева очаровательна в своей беременности, что ее румянец и растущее чрево подтверждают новость, которую уже разнесли королевские вороны, – у повелительницы будет ребенок. Убедить легковерных простолюдинов нетрудно; ведь даже ее супругу, с которым она делила ложе в королевской опочивальне, удалось внушить ту же мысль. Тем более что жизнь Врана Ашарсона, для которого любовные ощущения являлись самыми сильными и желанными, была наполнена фантазиями и самообманами. К тому же нетрудно убедить человека, столь неистово желающего рождения сына, используя простейшую магию.

С препятствием Фестрин столкнулась лишь возле покоев леди Ауды – та заперла дверь так надежно, что Фестрин не сумела войти; заклятия сейды не смогли одолеть силы дуба и железа, магического аромата трав, которыми были увешаны двери, и цветов, разбросанных у порога. Ладно, пусть болтает, пусть объявит королеву лгуньей. Кто будет слушать озлобленную старую каргу, которая противилась выбору сына и все твердит, что бледная кочевая шлюха лишила ее трона?

А что касается ребенка… Какого добра можно ожидать от насилия, что выйдет из семени, извергнутого при столь ужасных обстоятельствах столь злобным человеком? Но ребенок невинен. Он может стать открытым и честным, добрым и бесхитростным – королевич, окруженный порядочными людьми, воспитанный не в самом худшем месте этого мира, хотя и стоящего на грани войны.

Но никто лучше сейды не знал, что у короля Эйры и его жены-кочевницы не может быть детей. Ничего хорошего не мог дать супружеский союз любого мужчины с той женщиной, которую сейчас называли королевой Севера. Это нельзя было назвать равным союзом: нельзя скрестить кошку с собакой, мышь с китом, а йеку с драконом; точно так же никто из мужчин не мог получить сына от создания столь непостижимого, как Роза Эльды.

Сейда гадала – когда же Роза Эльды поймет истину, когда обретет память? И содрогалась при мысли о том, что случится, когда это произойдет.

На Вечный город мягко опустилась ночь. Камни Йетры напитались за день теплом и теперь отдавали его, убаюкивая жителей во тьме ночи, приглушая звуки, смягчая дыхание спящих и делая легкими сны. Стены замка поглощали звуки шагов человека, который крадучись пробирался по его пустым переходам. Он повернул за угол каменного лабиринта и внезапно почувствовал, что заблудился, сбился с пути и если сделает еще хоть шаг, то окажется в другом времени, в другом месте. Казалось, само время в Йетре остановилось. Виралай подумал, что это связано с названием города, а также с тем обстоятельством, что он уцелел во всех бедствиях и войнах, прокатившихся по этому краю.

Он сделал несколько шагов по стертым каменным ступеням, уходящим во тьму, и вдруг оказался перед толстой деревянной дверью, окованной железом. Дверь отворилась почти беззвучно. Стражи не было, потому что призыв к войне заставил всех мужчин, способных носить оружие, отправиться на сбор к Сэре либо разъехаться по провинциям, чтобы набрать рекрутов и обучить их военной науке. Им предстоит переплыть Северный океан, а сделать это будет непросто – во всем флоте, собранном для нападения на Эйру, очень мало кораблей, способных преодолеть бурный океан. Не то чтобы правители Истрии этого не знали; но лорд Форента утверждал, что флот будет построен к сроку, и ему верили. Поэтому лорды собирали войска и разрабатывали хитроумные планы штурма Халбо, не задаваясь вопросом, как они достигнут столицы Врана, от которой их отделяют сотни миль океана.

Виралай знал, что будет потом. Он слышал, как двое мастеров обсуждали это, не подозревая о том, что кто-то слышит их разговор. Конечно, они не знали о магическом кристалле, а Виралай мало-помалу постигал искусство чтения по губам. Сначала его охватила паника. Что он, беглый ученик мага, бывший торговец фальшивыми картами, мог знать о строительстве кораблей? Абсолютно ничего. Это искусство было ведомо жителям Севера, а Мастер не учил его этому; Виралай не знал, откуда происходил Рахе, но почти наверняка не с Северных островов, родины кораблестроения. Из Святилища он бежал на жалкой посудине, которая все время давала течь и не развалилась по пути только благодаря магии и невероятной удаче. Ни в одном из манускриптов, которые он захватил из библиотеки Мастера, не было даже слова «корабль», тем более не говорилось о том, как управлять судном. Королевский корабельщик в Эйре умер; его преемник загадочным образом исчез, и даже единственный крупный корабль эйранцев, купленный Руи Финко как образец за огромные деньги, украли какие-то бандиты. Один раз Виралай видел его в кристалле – он несся по волнам где-то на Севере, а на борту его копошилась пестрая команда из наемников и прочих бродяг. А еще там была девушка – красивая, с сияющими глазами и круглым животом. Тайхо Ишиан потерял дочь; Виралай нашел ее, но никому об этом не сказал – подобное знание может пригодиться самому.

Но сейчас в темноту ночи его погнал не страх перед неизбежными последствиями провала того дела, которое ему поручил лорд Форента, а нечто более властное.

Он был вынужден спасать собственную жизнь – в буквальном смысле. Когда он толкнул дверь, на ладонь упал свет факела, и он снова, едва сдержав крик ужаса, увидел, что кожа на его руке посерела и сморщилась, будто от сильного ожога, и напоминала старую змеиную шкуру. Мало того, под этой мертвой кожей виднелась не молодая розовая, а еще более дряблая, покрытая какими-то чешуйками и шершавая на ощупь. Он пытался использовать все заклинания, какие только знал или тайком нашел в свитках большой библиотеки Йетры, – все было бесполезно. Если это проказа, он не знал, как ее остановить. Его страшила не столько эта ужасная болезнь, сколько мысль о том, что она вызвана карающей дланью Рахе, что демоны мести, которыми его пугал Мастер, уже близко и могут предстать перед ним в любой момент.

Насколько он знал, только один человек мог с помощью магического кристалла определить их присутствие, помочь ему сохранить жизнь; только этот человек поможет ему не из-за денег, а ради дружбы. Тайхо позаботился о том, чтобы денег у него не было, и тем самым накрепко привязал Виралая к себе.

Алисия.

Он был потрясен, когда снова увидел ее в кристалле; она не заметила его, потому что была занята Фало. Он сразу понял, что крепостные стены на заднем плане – это стены Йетры, и его сердце впервые за много месяцев возрадовалось. Поэтому, как только настала ночь, он незаметно прокрался в стойло, оседлал одну из лошадей и, выведя ее, вскочил верхом, думая о том, что у него всего четыре часа, чтобы найти Алисию, рассказать о своем бедственном положении, получить помощь и так же скрытно вернуться.

Стан кочевников, насколько он понял по изображению в кристалле, находился в нескольких милях от стен Йетры и был хорошо укрыт от случайных глаз ивовой рощей и зарослями лозы, тянувшимися вдоль излучины реки.

Здесь не горели костры, и ничего не говорило о присутствии людей, но с помощью какого-то сверхъестественного чутья он нашел эту излучину. И даже ни разу не свалился с лошади. Не доезжая нескольких сотен шагов до мирно пасущихся йек и повозок, он привязал лошадь к ольхе и пошел к стоянке пешком. Кочевники, судя по всему, в целях безопасности разделились на ночь – их сильно потрепали преследователи, он видел это в кристалле. Кажется, для Потерянных не осталось спокойного места в этом мире. Он подвергал этих людей опасности, разыскивая их. Но выбора у него не было.

Он не нашел среди повозок той, в которой провел столько ленивых послеполуденных часов с гадалкой, но узнал одежды, развешенные для просушки на веревке. Один конец ее был привязан к кусту, другой – к повозке, дверцу которой украшало изображение звезд и луны. Он был уверен, что в этой повозке когда-то кочевала Фезак Поюшая Звезда, но одежды, украшенные галианским кружевом, были сшиты не на костлявую мудрую старуху.

Он поднялся по деревянной лесенке к двери со звездами и луной и тихо поскребся – так, как они договаривались когда-то. Тишина внутри могла означать только одно: обитатель повозки задержал дыхание, чтобы настороженно вслушаться в звуки ночи.

– Это я, – прошептал он громко. – Виралай.

Послышался шорох, и дверь чуть приоткрылась. В щели блеснул глаз, сразу же широко раскрывшийся; мигом позже дверь распахнулась, и перед ним предстала Алисия Жаворонок в ночной рубашке, с шалью на плечах, взлохмаченными волосами и раскрытым от удивления ртом. Но она быстро справилась с собой, пригладила волосы и, приложив палец к губам, повела Виралая за руку прочь от стоянки.

Они подошли к ивовой роще на берегу. Перед ними струилась река.

– Мне нужна твоя помощь, – произнес Виралай, и одновременно она спросила у него:

– Откуда ты?

Какое-то время они смотрели друг на друга, потом Виралай повторил свои слова и добавил:

– Я разваливаюсь на части.

– Всем сейчас трудно, – ответила она, но он покачал головой:

– Нет, нет, смотри…

Была полная луна, и ее свет отражался от поверхности воды, хорошо освещая место, где они стояли. Виралай закатал рукава, обнажив ужасные язвы, и Алисия испуганно вскрикнула.

– Что это за болезнь? – спросила она, но он только покачал головой. У него не было ответа на этот вопрос.

– В последние недели становится все хуже, – сказал он. – Боюсь, что надо мной тяготеет проклятие. – А потом он рассказал ей о Святилище, Мастере и том проклятии, которое, очевидно, навлек на себя.

Алисия слушала, хмуря брови и кивая. Раньше она думала, что та бледная женщина – его сестра, но тем более странной показалась его история. Когда же он поведал ей о своих страхах, она побледнела от испуга.

– Разве мало несчастий обрушилось на мой народ? Теперь ты говоришь о демонах!

Виралай повесил голову:

– Мне больше не к кому обратиться.

– А как же кошка?

Виралай молчал. Он не подозревал, что ей известно о магической природе зверя. Потом сказал:

– Она ненавидит меня. Я слишком часто использовал Бете против ее воли, и теперь она не делится со мной своей магией. Боюсь, если я попрошу ее дать мне заклинания, способные спасти меня, она выдаст прямо противоположные; что тогда будет со мной?

Немного подумав, он вымолвил:

– Ты знаешь, она пугает меня не меньше, чем демоны.

Алисия подняла брови:

– Пугает тебя? Такое маленькое создание?

Виралай содрогнулся:

– Ты не видела ее такой, какой видел я.

Внезапно в сознании Алисии возник образ черного как ночь зверя, из пасти которого, казалось, вырывается пламя. Это было поистине демоническое существо. Но Бете? Она не могла в это поверить. В конце концов, они несколько месяцев странствовали вместе, и если бы кошка умела принимать чудовищное обличье, она бы наверняка это заметила… Но Фало однажды видел нечто в кристалле. К тому же Виралай всегда плохо ладил с животными: что-то в нем отталкивало их, делало нервными и норовистыми, тем более кошки всегда славились своенравием. Она тряхнула головой, будто хотела избавиться от образа зверя. Это движение напомнило Виралаю привычку ее матери.

– Как дела у Фезак? Вижу, ты перебралась в ее повозку.

– Моя мать умерла, – сухо ответила Алисия.

– Прости.

Молчание разделило их, словно крупный слепой зверь, вставший между ними. Не из интереса, а чтобы хоть что-то сказать, Виралай спросил:

– А Фало?

– Жив-здоров, спит, – коротко бросила она, – и, надеюсь, будет спать и дальше. – С этими словами она подобрала подол рубашки и побежала назад к повозке, сверкая белыми икрами в темной траве.

Она быстро вернулась с большим тяжелым предметом и положила его на землю между собой и Виралаем. Он вздрогнул, узнав большой кристалл. Этот камень был намного более сильным, чем его собственный, он знал его историю.

– Положи на него руки, сюда, возле моих, – сказала Алисия. Он так и сделал; прошло достаточно времени, но камень оставался безжизненным, никак не реагируя на тепло их рук. Женщина нахмурилась.

– Сосредоточься, – велела она, но камень по-прежнему молчал. Алисия щелкнула языком от досады, и Виралай еще раз попытался сконцентрировать всю свою волю и внимание на кристалле. И вдруг камень проснулся, по его поверхности забегали огоньки, а ядро осветилось внутренним огнем. Фиолетовые, красные, голубые и золотые вспышки магического пламени осветили их лица и место, где они сидели. Когда наконец кочевница отняла руки от камня и выпрямилась, лицо ее было напряженным от сдерживаемых эмоций.

Виралай с тревогой следил за Алисией. Он не видел в кристалле ничего, кроме разноцветного тумана, как будто камень намеренно скрывал от него свои секреты.

– Что ты видела? – спросил он.

– Никаких демонов, – тихо ответила она; в глазах ее читались страх, любопытство и как будто некоторое разочарование. – Бедный Виралай. Никаких демонов и никаких следов проклятия.

Эти слова сильно озадачили его. Если нет ни демонов, ни проклятия, то откуда же эта болезнь? Он открыл было рот, чтобы спросить, но она наклонилась и, поколебавшись, приложила ладонь к его губам.

– Ты должен отправиться на Север, – произнесла она. – И возьми с собой кошку. Только Роза Эльды может исцелить тебя.

– Но ведь она… – испуганно начал Виралай. Он был уверен, что Роза Эльды ненавидит его. Если бы он не подсматривал за ней в доме Рахе, его не постигло бы искушение опоить Мастера и украсть ее из Святилища, и он до сих пор жил бы в блаженной обители, не ведая забот и тревог, не зная мира, в котором люди только и делают, что замышляют зло друг против друга, мира, в котором его плоть не хочет продолжать свое существование.

А потом его осенила мысль: он снова должен взять на себя заботы о Розе Эльды – украсть ее у северного короля, теперь, когда его новые хозяева готовят нападение на столицу Ашарсона, а затем спасти от лап лорда Тайхо Ишиана? Что, если вернуть ее и Бете в Святилище и там обрести покой и прощение Рахе, отдавшись на его милость? Здесь его воображение перестало работать: невозможно представить, что может случиться потом. По натуре Мастер не был мягким человеком, но, может быть, он будет благодарен своему непутевому ученику за то, что он вернул ему его женщину и кошку? Кажется, это был наилучший план дальнейших действий. Роза излечит его, и, обновленный, исполненный сил, он воспользуется магией кошки и незамеченным ускользнет вместе с ними от своих мучителей. Он исполнит свой долг перед миром; исправит тот вред, который причинил. И все будет хорошо.

Он радостно смотрел на Алисию Жаворонка, пока в его голове проносились все эти мысли.

– Благодарю тебя, – произнес он. – Теперь я знаю, что мне делать. Не понимаю, почему я раньше не додумался.

Он встал и пошел прочь.

Алисия смотрела ему в спину, и на душе у нее было горько. Все мужчины одинаковы: приходят к ней, терзаясь сомнениями, мучаясь страхами, нуждаясь в поддержке, а потом быстро покидают ее, узнав свое предназначение и устремившись к нему всеми силами воспрянувшей души. Им нет до нее дела.

– Подожди! – позвала она, подавив чувство обиды. – Без моей помощи ты далеко не уйдешь.

Виралай обернулся. По выражению его лица Алисия поняла, что он уже поглощен предстоящим. Вся ее досада мигом улетучилась. «По крайней мере болезнь пощадила его лицо», – подумалось ей. Несмотря на все его странности, она считала Виралая привлекательным. Теперь она понимала, что ее притягивали к нему именно его странности. Он был неразгаданной тайной, непостижимым человеком, полным противоречий. Сейчас, судя по всему, он готовился к чему-то очень серьезному.

Пересилив себя, она отвела взгляд от его лица.

– Твоя кожа, – напомнила она, будто он мог забыть об этом. – Тебе необходимо какое-нибудь снадобье.

Он улыбнулся, и Алисии вспомнилось светлое утро, когда они лежали, обнявшись, в лучах солнца, пробивавшихся в оконце повозки. Его серые глаза светились золотом, и она чувствовала, что ее наполняет желание, а вместе с ним и нечто похожее на благоговейный трепет. Глубокая жалость охватила ее, и она поняла, что не в силах видеть, как он уходит в неизвестность, навстречу своим целям.

– Да, – сказал он. – Об этом я не подумал.

Они вернулись к повозке, и Алисия скрылась внутри, а он сидел и слушал, как она стучит горшками и бутылями и толчет что-то в ступке, одновременно успокаивая проснувшегося ребенка. Потом она вышла и осторожно нанесла мазь на кисти рук и запястья Виралая, где разрушительное действие недуга проявилось сильнее всего. Как всегда, от прикосновения ее пальцев он почти перестал дышать; казалось, вся его кровь прилила к коже, устремившись навстречу ее рукам. Когда она закончила, он еще какое-то время стоял не двигаясь, будто в трансе.

– Ты хороший человек, Виралай, – сказала она тихо. – Пожалуйста, помни об этом, когда ты увидишь, что в мире наступили черные дни. Независимо от того, как мы пришли в этот мир, у нас всегда есть выбор. Я не видела в кристалле демонов; нет демонов хуже людей. Вскоре тебе предстоит сделать важный выбор, Виралай, и от него будет зависеть судьба всего мира. Иди и сделай все, что от тебя зависит.

Сказав это, она протянула ему флакон со снадобьем, поднялась в повозку и закрыла за собой дверь. Какое-то время она стояла, прижавшись спиной к стенке и пытаясь унять бешено бьющееся сердце, а потом услышала, как он уходит, шелестя травой.

Виралай ехал назад, пригибая голову под ветвями и оглядываясь на звуки, которые издавали в ночи неведомые существа. Он думал о том, что сказала ему Алисия Жаворонок. К восходу солнца он незамеченным въехал в город, расседлал в стойле лошадь и вернулся к себе. Смысл ее слов не был ясен ему, но в голове уже сложился план: надо не только вернуть Розу Эльды и кошку Мастеру, но и найти юношу по имени Capo, который носит на шее тот могущественный камень…

В тот же вечер к нему пришел лорд Кантары. Он почти ворвался в комнату, прерывисто дыша, одежды его были в беспорядке. Очевидно, он только что участвовал в ритуале поклонения богине. Виралай заметил на его руках масляные пятна, на одежде – какие-то багровые потеки. Видно было, что лорд пытался привести себя в порядок, но делал это наспех. Виралай понял, что это пятна крови. Вот в чем дело. Жертвоприношение. Еще одна жертва, третий день подряд. До этого были петух и ягненок, он сам ездил выбирать и покупать их, потом готовил к ритуалу и относил в сад у святилища Фаллы, где и передал их хмурому жрецу. Но сегодня, похоже, лорд Кантары лично совершил жертвоприношение, не прибегая к услугам жрецов. Виралай попытался угадать, какое существо окропило сегодня жертвенник Богини своей кровью. Наверное, кто-то покрупнее петуха – крови было слишком много. Глаза лорда были выпучены, и сам он сильно возбужден.