Текст книги "Золотые дни"
Автор книги: Джуд Деверо
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 22 страниц)
Глава 17
Ангус проснулся оттого, что кто-то пытался выбить дверь амбара.
– Вечная суета, – пробормотал он, натягивая брюки.
Накануне он работал допоздна, пришлось растаскивать по комнатам двоих пьяниц. Всякий раз, как он закрывал за ними двери комнат, они снова выходили и начинали колотить друг друга. В конце концов он пригрозил, что сам начнет раздавать тумаки, если они не угомонятся. Это успокоило их настолько, что они разошлись по своим комнатам и легли спать.
А сейчас еще и рассвести не успело, а кто-то уже ломился в амбар. Комната Ангуса была с тыльной стороны амбара, рядом с кладовой, не в главном здании таверны, где жили гости, и ему это нравилось. Если бы он жил в таверне, ему не дали бы отдохнуть и минуты.
Пока он застегивал штаны, в дверь продолжали колотить. Он выругался, услышав, что мужчина снаружи пробормотал что-то похожее на «Эдилин». Ангус замер, спрашивая себя, не ослышался ли.
В дверь заколотили с новой силой, и он снова услышал мужской голос, который еще раз произнес знакомое имя:
– Эдилин! Эдилин!
Ангус подбежал к двери и открыл задвижку. Перед ним стоял молодой человек в одежде мастерового, и на руках у него была Эдилин. Она спала или была без сознания, ее красивое лицо опухло, а одежда была порвана и испачкана кровью.
Ангус осторожно взял Эдилин из рук незнакомца.
– Что случилось? – спросил он, занося ее в свою маленькую комнату.
– Она подралась с женщиной по имени Табита вот из-за этого, – сказал Кадци, вытаскивая из кармана пригоршню драгоценностей. – Надеюсь, вы того стоите. Она могла погибнуть!
В его голосе слышался гнев.
Ангус посмотрел на драгоценности, не понимая, что происходит, и опустил Эдилин на кровать.
– Принеси воды, – бросил он Кадди. – И оставь эти побрякушки здесь!
– С какой стати… – начал было Кадди, но, посмотрев на Ангуса, молча опустил бриллианты в протянутую руку. – Она сказала, что сережка и несколько браслетов пропали, – пробормотал он и выбежал из амбара.
– Эдилин, – позвал Ангус, осторожно убирая волосы с ее лица и пытаясь оценить серьезность травм.
Когда она застонала, Ангус понял, что Эдилин спит. Он потянул носом и почувствовал в ее дыхании запах виски. Хорошо!
Быстро, не дожидаясь возвращения Кадци, Ангус раздел ее. Ему нужно оценить ее состояние. Есть ли переломы? Лучше бы обойтись без врача. В своей жизни ему не раз приходилось оказывать медицинскую помощь, и он знал, что делать.
Раздев Эдилин донага, Ангус не устоял перед искушением, любуясь ее идеально сложенным красивым телом, изящным изгибом бедер, тугой, полной грудью. Он помнил, что она предложила ему себя, и помнил, что отказался. Ничего труднее в его жизни не было. С той ночи он только о ней и думал.
Ангусу пришлось тряхнуть головой, чтобы прогнать эти мысли. Он пробежался пальцами по ее гладкой, без единого изъяна коже, пытаясь определить, не сломана ли где-нибудь кость. Переломов он не обнаружил. Несколько раз она морщилась, когда он прикасался к больному месту, но, когда он надавливал посильнее, кость не поддавалась.
Почти все ее чудное тело было в синяках. Они только начали синеть, из чего он заключил, что нанесены они были недавно. Ее красивое лицо, шея и плечи пострадали сильнее всего. На подбородке был небольшой порез, еще один, поглубже, на плече, а оба предплечья были сильны исцарапаны, но он не нашел ничего, что требовало бы наложения швов.
– Эдилин, – прошептал он. – Что, скажи на милость, с тобой случилось?
Ангус посмотрел на драгоценности, лежащие на столе возле кровати. Он знал лишь, что они были у него в кармане в тот день, когда он сошел с корабля, но через три дня Ангус обнаружил пропажу. Он отругал себя за беспечность, но его больше заботили другие мысли – мысли об Эдилин. После того как они расстались, он мог думать только о ней. Несколько раз он ловил себя на том, что поворачивается, чтобы сказать ей что-нибудь.
Он простаивал часами под окнами ее дома. Он говорил себе, что защищает ее, но каждый мужчина, входящий в ее дом, словно втыкал ему в сердце кол. Он знал, что она устраивает бесконечные чаепития для молодых студентов, приезжавших из Гарвардского университета.
Каждый день он просил работавших в таверне горничных просматривать газету: он ожидал, что со дня на день там появится объявление о помолвке Эдилин с одним из этих молодых людей. Он догадывался, что она выйдет замуж за того, у кого земли так много, что участок можно назвать поместьем. И ее будущий муж будет так очарован ею, что назовет это поместье «Эдилин». Если бы он заложил для нее город, он назвал бы этот город ее именем.
Ангус обнаружил, что драгоценности украдены, и смирился с этим. Он подумал, что Эдилин забрала их себе. Она так сильно хотела, чтобы он остался в Бостоне…
Или, скорее, ему просто хотелось в это верить.
Она зашевелилась на кровати и застонала от боли.
– Тсс, детка, – сказал он. – Я здесь, я о тебе позабочусь.
Услышав у двери мужские шаги, он накрыл обнаженное тело Эдилин одеялом.
– Мне пришлось подождать, пока воду согреют, – объяснил с порога Кадди, но, взглянув на лежащую на кровати Эдилин, округлил глаза. – Вы ее раздели?
По его тону чувствовалось, что он в ярости.
– Если я услышу от тебя хоть одно неуважительное слово, ты об этом пожалеешь! – пообещал Ангус, грозно сверкнув глазами.
Кадди плюхнулся на стул в дальнем углу комнаты.
– Не мое это дело, хотя меня чуть не убили, когда я ей помогал.
Ангус обмакнул чистую тряпицу в горячую воду и начал бережно смывать грязь и кровь с лица Эдилин.
– Я хочу услышать о том, что произошло. Не смей ничего утаивать.
Кадди не нравилось, как Ангус обращается с ним, и ему совсем не понравилось, что мисс Эдилин велела отвезти ее к шотландцу. Кадди сказал, что мисс Харриет сумеет позаботиться о ней лучше, но Эдилин ничего не желала слушать. Она заявила, что если он не отвезет ее к шотландцу, то она пойдет к нему пешком. Кадди сдался, когда Эдилин едва не свалилась с коня. Он сел позади нее, и через пять минут она уснула, прислонившись к нему. Ему очень хотелось отвезти ее к мисс Харриет, но он не стал этого делать.
Кадди неохотно рассказал шотландцу о Табите, но он не стал говорить, что за несколько недель до этого Эдилин отправила его, Кадди, искать Ангуса.
– Откуда она узнала, что я здесь?
Кадди не ответил, и Ангус повернулся и посмотрел на него:
– Она велела тебе найти меня?
Кадци кивнул.
– И ты ей подробно рассказал, где я работаю и где живу?
Кадди коротко кивнул, и Ангус сменил гнев на милость.
– Не переживай, парень, она знает подход к нашему брату.
– Ага! – кивнул Кадди. Гнева в нем поубавилось. – Я бегаю за ней, словно горничная.
– И я тоже, – сказал Ангус и распрямился. – Не думаю, что у нее серьезные травмы: Она просто сильно измотана. А как после драки выглядела Табита?
– Хуже, чем мисс Эдилин.
– Правда? – спросил с гордостью в голосе Ангус.
– Да, – с улыбкой протянул Кадди. – Большую часть времени я был в палатке, ползал на четвереньках и рылся в женских тряпках, но могу сказать, что драка была настоящей. Удивительно, как эти женщины не повыбивали друг другу зубы и не выцарапали глаза.
Ангус нахмурился:
– Все было так серьезно?
– Хуже, чем вы можете представить. – Кадди вопросительно посмотрел на Ангуса: – Так почему она дралась за вас? Вас зовут Харкорт, выходит, вы ее родственник?
– Муж, – сказал Ангус, не подумав. – Послушай, тебе крепко досталось этой ночью, так почему бы тебе не зайти в таверну и не позавтракать как следует? Если хочешь поспать, я скажу Долли, и она поселит тебя в лучшую комнату.
– Муж? Но у нее целая куча ухажеров. Осаждают дом с утра до ночи. Если вы меня спросите, я скажу, что им нужна не она, а ее деньги. И если бы они знали, что она может расквасить чью-то физиономию прямым правым, а потом добавить левым, – Кадци продемонстрировал, как именно это происходило, – желающих взять ее в жены сразу поубавилось бы.
Ангус не мог сдержать улыбки.
– Иди, – почти ласково сказал он. – Я о ней позабочусь. Поешь и поспи. А вечером поедешь домой.
– А мисс Эдилин? Мисс Харриет спустит с меня три шкуры, если я вернусь без нее.
– Она поедет с тобой, – успокоил Ангус. – У нее всего лишь синяки, ничего страшного. А теперь уходи, ей надо отдохнуть.
Кадди вышел из амбара и тут же услышал, как дверь за ним закрыли на засов. Муж, значит? Неудивительно, что мисс Эдилин не жаловала тех мужчин, которые приходили в дом. Она уже была замужем за трактирщиком, за мужчиной, который целыми днями разносил постояльцам пиво. И неудивительно, что она стыдилась своего мужа и скрывала, что замужем. Посмеиваясь, Кадди направился в таверну. Он и вправду здорово проголодался.
Эдилин проснулась, как от толчка. В тот же миг ее охватила паника. Она закрыла лицо руками, пытаясь защитить себя.
– Успокойся, детка, со мной тебе ничего не угрожает, – сказал Ангус, присаживаясь рядом с ней на кровать.
Она попыталась встать, но все тело ужасно болело. Она обвела взглядом комнату, отметив про себя аскетичность обстановки.
– Это та самая таверна, где ты работаешь?
– Это амбар, – поправил он. – Хозяин считает, что я не стою спальни над обеденным залом.
Она знала, что он дает ей подачу для ответной шутки, но не стала шутить.
– Кадди отдал тебе драгоценности?
– Да, отдал.
– Можно на них посмотреть?
– Нет. – Он улыбался. – Я знаю, ты уже видела, чего тут недостает.
– Но мне нужно…
Она вновь попыталась встать, но он осторожно уложил ее.
– Нет, детка, все, что тебе нужно, – это отдохнуть. Я знаю, что ты дралась.
– Это ерунда по сравнению с тем, что я сделала с Бесси Хайтоп, когда нам обеим было по четырнадцать лет. Ее отец был герцогом, и она сказала, что я – школьная приживалка, что я все время ищу, за чей бы счет мне пожить.
– И ты ей показала, где раки зимуют?
– Ну, в конечном итоге я оказалась в проигрыше. Ее отцу сообщили, что произошло, и он заставил Бесси пригласить меня к ним на Пасху. Я очень гордилась этим приглашением и поехала к ней.
– И что было дальше?
– Старый дедушка Бесси, отец ее матери, сделал мне предложение.
Ангус не удержался и расхохотался:
– Жаль, что меня там не было. Хотел бы я послушать, что ты сказала насчет его предложения.
– Когда он предложил мне посидеть у него на коленях, я сказала ему, что у меня попа заболит от его костлявых коленей.
– О, детка, как мне тебя не хватало!
Эдилин не улыбнулась.
– А я по тебе нисколько не скучала. После того как ты отшвырнул меня, словно мусор, единственное, чего я хотела, так это выполнить перед тобой свои обязательства.
– Обязательства?
– Я перед тобой в долгу. Ты достаточно часто повторял, что, если бы не я, ты был бы сейчас в Шотландии со своей любимой семьей.
– А еще я сказал, что ты открыла передо мной возможности, которые без тебя были бы для меня закрыты.
– Да, насчет этого ты прав. Я отдала тебе парюру, и у тебя появилась возможность купить ферму. Когда Кадди рассказал мне, как ты тут живешь, я поняла, что по-прежнему перед тобой в долгу. Из вождя клана ты превратился в мальчика на побегушках.
– Это не так уж плохо, – возразил он. – Если так и дальше пойдет, однажды я вполне могу стать хозяином этой таверны.
– Ха! – усмехнулась Эдилин и, стиснув от боли зубы, села в кровати. – Если у хозяина есть какой-то троюродный брат, седьмая вода на киселе, то он скорее передаст таверну ему, чем тебе. Неужели ты этого не понимаешь?
– Эдилин! – сказал Ангус и встал, глядя на нее сверху вниз.
Она придерживала одеяло, и ее, похоже, нисколько не смущал тот факт, что под одеялом она совсем голая. Или все же смущал?
– Ты не мог бы передать мне одежду? Я хочу одеться и уйти.
Он съежился от холода, прозвучавшего в ее голосе. Когда она злилась на него на корабле, он над ней смеялся. Он полагал, что она ревнует его к Табите, и, если честно, это было приятно. Но ее теперешняя холодность ему совсем не нравилась.
– Я благодарю тебя за…
– Прекрати! – выкрикнул Ангус. – Я хочу, чтобы ты замолчала! Немедленно! О чем ты думала, когда явилась в разбойничье логово и ввязалась в драку? Ты знала, как это опасно?
– Я должна была это сделать, – сказала Эдилин. – Будь любезен, передай мне мою одежду, чтобы я могла уехать.
– Нет! Ты никуда отсюда не уйдешь, пока не поешь и не выспишься. Я отпущу тебя тогда, когда буду точно знать, что с тобой все в порядке.
– О, так ты, оказывается, еще и доктор?
– Если ты не была уверена в том, что я могу о тебе позаботиться, какого черта ты приехала сюда? Почему ты не поехала в свой роскошный дом и не вверила себя заботам сестры Харкорта?
Он обрадовался, увидев гневные искры в ее глазах. Все лучше, чем холодность.
– Ты что, забыл, зачем я вообще поехала к тем разбойникам?
– Чтобы выставить меня дураком?
– Мне не пришлось для этого сильно стараться.
Они злобно смотрели друг на друга. И молчали. Через несколько минут Ангус открыл шкаф, достал чистую сорочку и швырнул ей:
– Пока с тебя этого хватит. Ложись в кровать и отдыхай. – Голос его был сердитый, но во взгляде сквозила нежность. – Эдилин, что заставило тебя так поступить?
Что, если не любовь? Но она ни за что не призналась бы ему в этом.
– Повторяю, я хотела отдать тебе долг, – сказала Эдилин, через голову надев большую рубашку.
– Так ли?
– Так, и теперь мы в расчете. Теперь я не буду чувствовать себя виноватой из-за того, что ты лишился общества приятных людей. Ты можешь купить землю, заложить город и созвать туда всех своих родичей и друзей. Ты снова станешь вождем клана. Будешь расхаживать по своему городу, и все будут смотреть на тебя с обожанием.
– Ты думаешь, я этого хочу? – тихо спросил он.
– Я понятия не имею, чего ты хочешь! – отрезала она. – Я не принадлежу к твоему клану.
Он хотел ответить, но передумал и направился к двери.
– Сейчас не время спорить с тобой. Я хочу, чтобы ты поспала. Я пошлю весточку сестре Харкорта, что ты в безопасности.
Едва за Ангусом закрылась дверь, как на Эдилин навалилась страшная усталость. В тот момент она не могла вспомнить, почему велела Кадди привезти ее к Ангусу. Она знала, что надо вернуться к Харриет, в свой дом, в свою кровать, но сейчас ей было все равно, где она находится. Она с головой накрылась одеялом и тут же уснула.
Ангус несколько минут постоял под дверью, прислонившись головой к стене, закрыв глаза. То, что он по своей небрежности позволил украсть драгоценности, само по себе было унизительно, но то, что Эдилин разыскала их и вернула, было просто невыносимо. Девчонка одержала над ним верх!
Он заглянул в комнату. Эдилин крепко спала.
Он подоткнул одеяло и убрал с ее лица волосы.
С того момента как он встретил ее, она постоянно присутствовала в его мыслях, в его сердце, во всей его жизни. Он боролся с чувствами, которые она пробудила в нем. В Шотландии он изо всех сил боролся с желанием встретиться с ней, полюбоваться ею, послушать ее голос, почувствовать ее присутствие. Его злость, его гнев из-за того, что она без спросу вошла в его жизнь и завладела всеми помыслами, проявлялись в поступках, которые вообще-то не были для него характерны. Он сожалел о том, что иногда прибегал к насилию, если, конечно, чан с водой можно назвать насилием.
Никто не говорил ему, что любовь может рождать чувства, которые никак нельзя назвать светлыми и высокими. Он думал, когда человек влюбляется в кого-то, то… Ангус не знал, что именно. Что он слышит пение ангелов?
Но Эдилин пробуждала в нем разные чувства, от самых высоких и светлых до самых низменных и темных. И каждое из этих чувств было вдесятеро сильнее того, к чему он привык. Однажды ночью разбойники украли дюжину овец, но тот гнев не шел ни в какое сравнение с гневом, который заставляла его испытывать Эдилин. Гнев, злость, радость, бессилие, невиданный душевный подъем. Он чувствовал все, когда она была рядом. Она способна была внушить ему веру в то, что он самый большой, самый мудрый, самый достойный из когда-либо живших на земле мужчин. А в следующую секунду она заставляла его чувствовать себя последним червем.
Покачав головой, он притронулся к ее щеке, и она шевельнулась во сне. Он не мог описать того, что почувствовал, когда увидел Кадди с Эдилин на руках. Если бы Ангус был одним из своих предков, он бы снес Кадди голову с плеч еще до того, как тот успел бы задать ему вопрос.
Но все мысли Ангуса и все его чувства свелись к одному: к страху, когда он увидел, как сильно она избита, когда увидел, что ее красивое лицо покрывает слой грязи и засохшей крови.
Ангус неохотно покинул спальню и отправился работать. Он солгал Эдилин, сказав, что собирается купить таверну. На самом деле он ненавидел это место, ненавидел свою работу. Целый день подавая пиво и еду, слушая бесконечные жалобы, что пиво слишком теплое или еда слишком холодная, он едва сдерживал тошноту.
Обнаружив, что драгоценности пропали, Ангус сильно расстроился. Знай он, кто их украл, он бы свернул воришке голову. Но потом ему все же удалось взять себя в руки. И в ту ночь, когда он пробрался в ее комнату, Ангус был уверен, что по виду Эдилин ни за что не догадается о его неприятностях. Он бы скорее умер, чем рассказал бы ей, какого свалял дурака, позволив себя обокрасть. Хуже всего было то, что он не помнил, где и когда его обокрали. Он несколько дней подряд возвращался в те места, где бывал, искал драгоценности, искал того, кто мог их украсть, но все впустую. Кто бы признался в том, что видел драгоценности?
Конечно, он подумал об арестантках с корабля, но наивно решил, что… Ну, что они не стали бы красть у него. Или возможно, он просто не хотел, чтобы Эдилин оказалась права насчет Табиты. Ему нравилось верить в невинность Табиты и в ревность Эдилин.
Но Эдилин оказалась права, она поняла то, что Ангус понять не смог.
Ангус поплелся в таверну. Как всегда, работы было столько, что он опомнился лишь ближе к закату. Какой же он дурак! Он был в таверне, а Эдилин – в его комнате!
– Что это ты разулыбался? – спросила горничная Долли, наполнив три большие кружки пивом из бочонка.
– Любовь! – ответил он и улыбнулся еще шире. Он окинул взглядом обеденный зал и усталых путешественников, сидящих за столами, потом положил руки на объемистую талию Долли и звонко чмокнул ее в щеку. – Я сегодня больше работать не буду. Я, может, вообще не буду больше тут работать.
– Хозяин шкуру с тебя сдерет!
– Пусть сперва найдет меня.
И через минуту Ангус был уже у себя в комнате.
Эдилин только проснулась.
– Я чувствую себя ужасно, – пробормотала она. – Все тело болит. Каждый мускул.
– Дай посмотрю, – сказал он и, присев на край кровати, откинул одеяло.
Он начал ощупывать ее плечи через рубашку, нежно массируя их.
– Ангус… – прошептала она.
– Да, что такое? – озабоченно спросил он.
– Если я не схожу в туалет, то сейчас взорвусь.
Он со смехом убрал руки.
– Совсем не романтичное признание.
– Мне не до романтики. Тебе придется выйти, чтобы я смогла одеться.
– То есть надеть нижние юбки, корсет, чулки и все прочее? И конечно, я помогу тебе с корсетом.
– У меня новый корсет со шнуровкой впереди, но все равно это займет слишком много времени. Я не успею, – сказала она.
Стремительным движением он поднял ее прямо в одеяле.
– Спрячь лицо, и никто не увидит, что я несу.
– Кроме торчащих ног, – добавила она.
– Таких изумительных ножек!..
Голова ее была под одеялом, и она могла видеть лишь его лицо.
– Куда ты меня несешь?
– Я несу тебя в кусты, а ты что подумала? Или ты предпочла бы, чтобы я отнес тебя в наш сортир на четыре дырки?
– В кусты… – сказала она. – Ангус, что происходит? Что-то… – Она не решалась спросить. – Что-то изменилось?
Она знала, что оказывает на него давление, подталкивает, заставляя сказать то, что ей хотелось услышать. Но ей действительно показалось, что он наконец понял, что любит ее и хочет провести с ней остаток дней.
– Нет, ничего не изменилось, – ответил он. – Все как прежде.
Он улыбался. Он знал, что она хочет от него услышать, но решил, что еще не пришло время. Он сказал ей правду. Ничего не изменилось.
Он все еще любит ее, так же сильно, как в тот день, когда они расстались.
Через минуту, когда он поставил ее на ноги, Эдилин обнаружила, что стоит по колено в высокой душистой траве, под тенистым деревом.
– Я оставлю тебя здесь, – сказал он. – Пойдешь по тропинке, что я протопчу, а потом я отнесу тебя назад.
Ей потребовалась лишь пара минут, чтобы справить нужду, затем она поднялась во весь рост и огляделась. Солнце садилось, заливая поляну красивым теплым светом. Трава была расцвечена яркими полевыми цветами.
Вместо того чтобы пойти по тропинке к Ангусу, она направилась через поляну к большому раскидистому дубу. Трава под дубом была утоптана, и это место напомнило ей тот уголок в саду, где она любила уединяться будучи ребенком. Она выросла в доме, который принадлежал семье ее отца на протяжении четырех поколений. Поскольку отец бывал там редко, первые детские годы она провела в окружении нянек и гувернанток, и дуб был тем самым убежищем, куда она от них сбегала. Эдилин с улыбкой вспомнила, что в ее сундуке, оставленном в Шотландии, лежала пригоршня желудей с того дуба. Она собиралась исполнить свою детскую клятву и посадить желудь, который превратится в дуб там, где она решит пустить корни.
– Красиво здесь, верно? – тихо сказал Ангус у нее за спиной.
– Да.
– Я часто прихожу сюда, когда в таверне мне становится невмоготу.
– Так тебе не нравится твоя работа? – со смехом в голосе спросила она.
– Я ее ненавижу! – Не глядя на нее, он произнес: – Эдилин…
Она обернулась, подняв на него лучистые глаза. Слова им были не нужны. Он молча обнял ее и прижался губами к ее губам. Он чувствовал ее неопытность и ее горячее желание научиться, и эта комбинация была неотразимой.
– Если я начну, то уже не смогу остановиться.
– Никто тебя об этом и не просит, – сказала она, заставив его улыбнуться.
Он подхватил ее на руки и, опустив на траву, прилег рядом.
– Скажи мне, если будет больно, – велел он, прикоснувшись к синяку у нее на плече и увидев, как она скривила губы от боли.
Он отодвинул в сторону рубашку и поцеловал другой синяк.
– Лучше?
– Гораздо, – прошептала она. – Но у меня немало других мест, которые тоже нуждаются в лечении. Ребра сильно пострадали.
Он положил ладонь ей на ногу и чуть приподнял сорочку.
– А там синяки есть?
Глаза ее были закрыты, и голова склонилась набок. Он чувствовал, что Эдилин напряжена. Он вспомнил о том времени, когда она вся открывалась ему навстречу, полная любви и желания. На этот раз ему придется продвигаться медленно и осторожно. А потом… Он не позволил себе думать о том, что будет потом, но где-то в глубине сознания вызревала мысль: почему бы и нет? Любовь – не та материя, что основана на логике и здравом смысле.
– А так? – спросил он. – Так больно? А тут?
Он подвинул ладонь выше и почувствовал, как она судорожно втянула воздух.
В следующую секунду он уже стянул с нее рубашку. И она осталась перед ним нагая. Он смотрел на нее глазами, полными любви и желания, а не как тогда, когда он ощупывал ее красивое тело на предмет переломов. В сгущающихся сумерках синяки ее выглядели почти серебряными.
– Я перецелую их все, – прошептал он, опустив голову к ее груди, а потом еще ниже.
Через некоторое время он почувствовал, что сопротивление ее тает. Он не торопился, целуя и терпеливо лаская ее, хотя уже давно перешел черту, когда желание превратилось в муку. Но он знал, что спешить нельзя.
Когда она застонала, запустив пальцы в его волосы, он лег на нее, боясь, что раздавит хрупкие косточки, но она потянула его на себя и обхватила ногами.
Когда он вошел в нее, она крикнула, но он зажал ей рот поцелуем, и она утихла. Еще через несколько минут оба достигли экстаза.
