Текст книги "Убийственная красавица"

Автор книги: Джой Филдинг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 26 страниц)

10

– Я слышала, что это вы нашли Лиану, – сказала Далила Кэлу Гамильтону, впустившему ее в свой темный дом. Снаружи был теплый солнечный день – самое теплое воскресенье в этом месяце, как объявил диктор по радио, но здесь, в бунгало, было так холодно от кондиционеров, что, казалось, на дворе сгустились сумерки. Во всяком случае, так показалось Далиле, которая не сразу привыкла к резкой смене освещения. Она одернула край своей свободной белой рубашки, помня про упрямый валик жира, торчавший из джинсов с заниженной талией. Как же она ненавидела этот никак не выходящий из моды фасон, безжалостно выставлявший напоказ пупок и талию, наличие которой у нее угадывалось с большим трудом. Неужели нельзя конструировать и выпускать одежду для настоящих людей, ведь согласно последним исследованиям больше половины населения Соединенных Штатов борется с лишним весом. Разве мир заселен только Эмбер Вебер и Меган Кросби?

– Да уж, зрелище было не из приятных, – ответил Кэл, провожая Далилу на кухню, располагавшуюся в глубине опрятного маленького домика.

Далила украдкой заглянула в гостиную, больше походившую на мавзолей, в котором мебель была расставлена подобно грозным стражам. Интересно, сидит ли кто-нибудь на этом неудобном диване с идеально прямой спинкой и таких же высоких креслах? За время предыдущих своих визитов ее не удивило, что с абажуров так и не сняли пластмассовые колпаки. Поначалу ей показалось, что пластмасса находится в опасной близости от лампочек, но быстро поняла, что лампочки, скорее всего, никогда не зажигаются, так что никакой опасности нет. Ее мать утверждала, что от пластика абажуры рано или поздно деформируются, но Далила сомневалась, что Кэл Гамильтон обратит на это внимание. Слишком уж здесь темно.

На кухне, как и во всех остальных комнатах, жалюзи были спущены, хотя свет все же пробивался сквозь неровные щели, рассеиваясь, подобно лазерным лучам, по напольной керамической плитке горчичного цвета.

– А как это произошло? Вы на нее наступили? – Далила перешагнула через один солнечный луч и застыла на месте между двумя другими, когда Кэл Гамильтон вдруг резко остановился и развернулся к ней. Он встряхнул копной волнистых светлых волос, и с его брюзгливых губ слетел какой-то презрительный звук. Вопрос, очевидно, показался ему идиотским.

– Двое мальчишек увидели голый холмик, показавшийся им подозрительным. Вот мы и решили его проверить.

– И наткнулись на Лиану?

– Нет, на колобка. – В голосе Кэла слышалась одинаковая доля сарказма и раздражения.

Глаза Далилы тут же наполнились слезами. Она поставила свою большую холщовую сумку на круглый кухонный стол и уставилась в пол, впервые обрадовавшись этой мрачной полутьме. Насколько она привыкла к откровенным и гнусным оскорблениям своих одноклассников, настолько же плохо переносила сарказм. Сарказм впивался в ее плоть без всяких усилий и сопротивления, как отточенный кухонный нож, и разил прямо в сердце, особенно если исходил от взрослых. Не то чтобы Кэл Гамильтон нравился Далиле – она находила его грубым эгоистом, – но ей почему-то хотелось самой нравиться ему. Еще один пример совершенной бессмыслицы.

– Ну, разумеется, Лиану, – сказал, уже смягчаясь, Кэл. – Хотя выглядела она не самым лучшим образом. – И он помолчал, склонив голову набок. При этом прядь светлых волос эффектно упала на лоб. – Хочешь спросить, как она выглядела?

Далила покачала головой:

– Нет.

– Отлично. Потому что выглядела она чертовски ужасно.

Далила сглотнула, почувствовав, как у нее внезапно пересохло и заскребло в глотке, и с трудом выговорила следующие слова:

– Кто-то говорил, что у нее головы не было.

– Этот «кто-то» несколько преувеличил. Как всегда. – Кэл улыбнулся. – Всего лишь полголовы. Хотя и этого предостаточно. – Он похлопал себя по бедрам. Ба-да-бум. – Знаешь, мне, конечно, очень хочется продолжить нашу дискуссию, но надо ехать.

– Ах, да. Простите, я не хотела вас задерживать.

– В холодильнике есть пиво, а в шкафчике в гостиной – виски. – И он подмигнул ей, давая понять, что пошутил. – И не вздумай отвечать на телефон, пусть оставляют сообщения. – Он подошел к задней двери за кухонным столом. Дверь выходила в гараж, располагавшийся слева от дома.

– А миссис Гамильтон дома? – спросила Далила. И тут же подумала, что опять задала глупый вопрос. Иначе что она тогда здесь делает?

– Она спит.

Далила украдкой взглянула на свои наручные часы. Еще нет и двух часов пополудни. Она, разумеется, знала, что взрослые любят поспать днем – бабушка Роуз каждый день дремала ровно двадцать минут в четыре часа, и боже упаси ее в этот момент побеспокоить, – но ведь Фиона Гамильтон не намного старше ее самой, ей, наверное, и тридцати еще нет, поэтому довольно странно, что она постоянно спит. И прошлые два раза спала, когда она сюда приходила, вспомнила вдруг Далила. «Может, у нее какое-нибудь особое заболевание? Только бы не заразное, у меня и без того достаточно проблем», – подумала она, тут же почувствовав себя виноватой за свои эгоистические мысли.

– У нее выдалась нелегкая ночь, – сказал Кэл, снова заговорщицки подмигнув.

Далила решила не вдаваться в значение этого подмигивания, хотя мгновенно почувствовала неожиданный и совершенно ненужный жар внизу живота. Да что с ней такое? Неужели ее действительно возбуждает этот накачанный стероидами кретин?

– Так, – продолжал он, – план действий тот же, что и в прошлый раз. Располагайся поудобнее, только не включай слишком громко телевизор…

– Я принесла с собой книгу, – перебила его Далила, показывая роман «Плачь, любимая страна». Миссис Кросби дала задание прочитать к концу следующей недели первую его половину, но она намеревалась прочесть все. Если, конечно, сможет включить свет.

– Если надо будет позвонить, звони со своего сотового, – продолжал Кэл, как будто не слыша, что она сказала. – Ну а если жена проснется до моего приезда, проследи за тем, чтобы она никуда не выходила.

– А с вашей женой все в порядке, мистер Гамильтон? – спросила, не удержавшись, Далила. До нее доходили слухи, что Гамильтон Фиону поколачивает.

Кэл Гамильтон неловко перевел взгляд из стороны в сторону, будто спрашивая себя, отвечать ли на столь бестактный вопрос или же отбрить нахалку.

– Нет, – наконец ответил он. И добавил после еще более долгой паузы: – Она не то чтобы больна, просто…

Далила затаила дыхание. «Просто?..» – повторила она про себя.

– Просто у нее с крышей не все в порядке, – продолжал он, очевидно, решив для себя, что может доверять Далиле. – С головой, я имею в виду. Но тебе не о чем беспокоиться, – торопливо добавил он. – Она не буйная, ничего такого.

– Буйная? – Это слово вырвалось у Далилы, отразившись от кухонных стен, как бильярдный шар от бортика стола.

– Я сказал: «Не буйная», – с нажимом произнес Кэл и расхохотался. – Да она трусливее церковной мыши, бог ты мой. Просто ее одолевают всякие фобии, и она пытается с ними бороться.

– Фобии?

– Иррациональные страхи, – уточнил Кэл. – По крайней мере так говорит ее психотерапевт.

– Она лечится у психиатра? – Далила знала, что в Торрансе нет никаких психиатров, хотя считала, что городу следовало бы обзавестись хотя бы одним.

– Ну, не здесь, конечно, – ответил он, словно читая ее мысли. – В Майами.

– А какие у нее фобии?

– Спроси лучше, каких у нее нет. – И Кэл покачал головой. На лоб упала еще одна прядь светлых волос. – Ну, например, она боится высоты, боится змей, боится толпы. У нее клаустрофобия, агорфобия…

– Агорафобия, – произнесла Далила, тут же прикусив язык. Наверное, не стоило его поправлять, думала она, глядя, как его губы медленно расплываются в жесткой, даже жестокой улыбке, а руки сжимаются в кулаки.

– Да, точно! Агорафобия, – проговорил он. – И она боится выходить из дома.

– Формально это означает боязнь открытых пространств. Я читала об этом в «Космополитен».

– Вот как? – И он откинул волосы со лба. – Она борется с собой изо всех сил, в том-то и проблема. Бедняжка вбивает себе в голову, что ей нужно выйти, уходит, ничего мне не сказав, и тут же впадает в панику, носясь по округе, как курица с отрубленной головой. Ее находят, звонят мне, и она чувствует себя полностью униженной. Приходится начинать все с самого начала. Поэтому она слегка застенчива, ощущает себя неловко в обществе и вообще мало говорит, а если и говорит, то несет какую-то ерунду. Ну, что, – громко проговорил он, не переводя дыхания и как будто поставив восклицательный знак. – Мне и вправду пора идти. – Он взглянул на часы. Далила заметила, что это «Ролекс». Интересно, на какие шиши он купил такую дорогую игрушку. Наверно, фальшивка, решила она, и тут же задумалась, насколько правдиво все то, что он ей сейчас наболтал. – Уже немного запаздываю. – Кэл открыл заднюю дверь, смежную с гаражом. – Вернусь через пару часов. Позаботься о моей девочке.

– Ни о чем не волнуйтесь, – ответила Далила, глядя, как Гамильтон садится в сверкающий красный «корвет», засмотревшись на что-то во дворе соседнего дома. – Вы что-то забыли? – спросила она, но он проигнорировал вопрос. В следующую секунду он уже сидел за рулем и давал задний ход.

Далила вдруг увидела в соседнем дворе Меган Кросби, загоравшую на солнце в крошечном белом бикини, и вспомнила, что соседний дом принадлежит семейству Кросби. Так вот на кого пялился Кэл Гамильтон, поняла она, покачав головой. Интересно, подумала она, закрывая кухонную дверь, а в ее сторону посмотрит так когда-нибудь хоть один мужчина?

«Тебе нужно сбросить всего несколько фунтов, детка», – слышала она голос матери, произносивший слова с безнадежным гнусавым выговором, от которого она так и не смогла избавиться, несмотря на то что брала уроки у логопеда. Видимо, ее голосовые связки, в отличие от других, более податливых органов, оказались особенно устойчивыми к изменениям. Мать могла сколько угодно наращивать себе губы, но звуки, которые они издавали, упорно отказывались меняться.

Далила пожала плечами, открывая холодильник, и вновь не удержалась от этого жеста, увидев его содержимое. Молоко, апельсиновый сок, пиво, еще пиво, снова пиво, несколько зеленых яблок, увядший пучок сельдерея, листья бледно-зеленого салата, уже порыжевшего по краям, опять пиво. Она заглянула в морозильник и нашла там три коробки с мороженым «Дав», все три вскрытые. «Лучше не стоит», – прошептала Далила, закрывая дверь морозильника, чтобы преодолеть соблазн, и решив вместо этого выпить воды. Бабушка сказала, что, если каждый раз, когда ей захочется есть, она будет выпивать стакан воды, то это утолит голод и она перестанет переедать. Приняв такое решение, Далила подошла к раковине и налила себе стакан воды, невольно глядя сквозь щели в жалюзи, закрывавшие маленькое оконце, на задний двор Кросби, где сидевшая в шезлонге Меган Кросби мазала свои стройные бедра защитным кремом. Какая она красивая, думала Далила. Ей-то наверняка не приходится делать выбор между мороженым и водой. Но она не завидовала длинным ногам и узенькой талии Меган, потому что Меган всегда была с ней если не любезна, то, во всяком случае, никогда не издевалась над ней перед всеми, хотя у нее больше, чем у кого бы то ни было, имелось причин ненавидеть Далилу, учитывая, что это из-за ее матери отец Меган бросил семью.

Меган закончила наносить крем на тело и перевела взгляд на дом Гамильтонов, будто почувствовав, что за ней наблюдают. Далила инстинктивно подняла руку и помахала, но никто не ответил на приветствие – Меган разогнула свой шезлонг и улеглась под ласковым теплым солнцем. Далила пила воду из стакана, понимая, что это вовсе не проявление неуважения, Меган просто не могла ее видеть за спущенными жалюзи. Кстати, почему они все-таки спущены? Почему в доме так темно? Или помимо агорафобии у Фионы Гамильтон еще и боязнь солнечного света? И она с усмешкой отвернулась от окна.

На пороге кухни стояла женщина, больше походившая на привидение, чем на человеческое существо: ее тонкие руки безжизненно болтались вдоль тела, из-под подола белой ночной рубашки выглядывали голые пальцы ног. Длинные рыжеватые волосы, в которых утопало и без того худенькое личико, свободно рассыпались по плечам, подчеркивая сине-зеленый цвет больших глаз.

Далила охнула при виде неожиданного появления Фионы Гамильтон. Стакан воды выскользнул у нее из руки, упал на кафельный пол и разлетелся вдребезги.

– О нет! – вскрикнула женщина, даже не пошевелившись.

– Ничего страшного, я подберу. – Далила тут же опустилась на четвереньки в лужу и стала собирать разлетевшиеся во все стороны острые осколки. – Простите, пожалуйста. Просто я не слышала, как вы вошли.

– Что я натворила? Что я натворила?

– Ничего вы не натворили, – быстро сказала Далила. – Просто я немного испугалась, только и всего.

– У вас кровь течет.

Далила посмотрела на свою ладонь. Из маленького пореза на указательном пальце действительно сочилась кровь. Фиона и крови боится тоже?

– Пустяки. – Она вытерла палец о джинсы и снова его подняла. – Видите? Все прошло. – Кровь тут же засочилась вновь.

– О господи, о господи.

– Миссис Гамильтон, это всего лишь безобидная царапина. – Далила поднялась на ноги, быстро выбросила осколки в стоявшее под раковиной ведро, включила холодную воду и подставила палец под ледяную струю. Палец щипало, но она не убирала руку, боясь, что он снова начнет кровоточить и у Фионы Гамильтон случится удар.

Женщина стояла у нее за спиной и молча смотрела на текущую воду.

– Миссис Гамильтон, с вами все в порядке?

– Вы разбили стакан.

– Да, извините, пожалуйста.

– Боже мой, боже мой. Кэл их очень любит. Он ужасно расстроится.

– Да это же самые обыкновенные стаканы, миссис Гамильтон. И совсем недорогие, у нас дома точно такие же стоят. Они продаются в «Пабликс».[29]29
  Сеть супермаркетов.


[Закрыть]

– О господи, о господи.

– Знаете, что? Давайте я сейчас позвоню маме и попрошу ее принести новый стакан, – предложила Далила, вынимая руку из-под струи с водой. Она сняла со стола свою сумку, порылась в ней в поисках сотового телефона, быстро набрала цифры и прижала маленькую трубку к уху.

– О господи, ваша сумочка! – Фиона показала на маленькое кровяное пятнышко, оставшееся на сумке Далилы.

– Ничего, ничего. Ерунда, это старая сумка… Алло, бабушка Роуз? – Наверное, впервые в жизни Далила по-настоящему обрадовалась, услышав голос бабушки. – Мама дома? Позови ее, пожалуйста.

– Кэрри! – заорала бабушка прямо в трубку.

Далила отвела трубку подальше от уха и посмотрела на дрожащую молодую женщину, стоявшую возле нее. До нее вдруг дошло, что она трясется с ног до головы. Может, боится не столько крови и разбитого стекла, сколько реакции своего мужа? Черт возьми, это же самый обычный дешевый стакан. Неужели Фиона на все так реагирует?

– Она не отвечает, – послышался через несколько секунд голос бабушки. – Я не знаю, где она.

– Ты не могла бы ее снова позвать?

– Зачем? Что-то случилось?

– Я у Гамильтонов. И я разбила стакан.

Тут Фиона захныкала.

– Что ты сделала?

– Я нечаянно.

– Честное слово, Далила, ты – как слон в посудной лавке.

«Спасибо тебе большое», – подумала Далила, пытаясь определить, кого она боится больше – старой ведьмы на том конце провода или этой чокнутой.

– Послушай, бабушка, у нас на кухне стоят точно такие же стаканы. Я хочу, чтобы мама как можно скорее принесла мне один из них.

– А почему бы тебе самой не пойти и не взять его?

Далила с минуту обдумывала это предложение. Она ведь успеет обернуться за несколько минут. Фиона Гамильтон уже не ребенок, она взрослый человек. Если, конечно, не считать, что этот взрослый дрожит сейчас мелкой дрожью, очевидно, потеряв рассудок при виде разбитого стакана и порезанного пальца, так как же она оставит ее одну?

– Я не могу, бабушка Роуз. Пожалуйста, попроси маму сделать это для меня.

Молчание. Далила не сразу поняла, что бабушка попросту повесила трубку.

– Спасибо, никогда не забуду, – сказала она в замолчавшую трубку, положила телефон обратно в сумку и выдавила на лице улыбку. – Мама скоро придет.

Фиона благодарно кивнула, обхватив ладонями свои голые руки.

– Вам холодно? Сварить вам кофе? Вы сразу согреетесь.

Фиона отрицательно покачала головой:

– Кэлу не нравится, когда я пью кофе.

«Интересно, содержащийся в кофе кофеин обостряет все ее разнообразные страхи?» – подумала Далила.

– Он не любит, когда от меня пахнет кофе, – пояснила Фиона.

Далила кивнула, будто желая сказать, что поняла, хотя она ничего не поняла. Она слышала про так называемое «кофейное дыхание», но ей лично этот запах не казался неприятным. И потом, Кэла все равно нет дома, и он вернется не раньше чем через два часа. К тому времени запах наверняка уже исчезнет.

– Может, тогда чаю?

И снова Фиона покачала головой.

– А «Дав»?

Даже в полутьме Далила увидела, как блеснули глаза Фионы.

– «Дав»?

Далила широко раскрыла дверцу морозильной полки и достала из коробки брикетик мороженого.

– Нет, нет, это Кэла, – предупредила Фиона, и свет в ее глазах стал медленно угасать, словно кто-то нажал на переключатель.

– Я думаю, он не стал бы возражать.

– Нет-нет, я не могу…

– Можете. – Далила достала из коробки еще один брикетик и вручила первый Фионе. – Ешьте. Я скажу ему, что оно мне так понравилось, что я съела целых два.

– Он вам не поверит.

Далила чуть не рассмеялась.

– Вы что, смеетесь? – Она что, настолько же слепа, насколько и пуглива? – Давайте ешьте, вам будет полезно. – Далила сорвала с брикета обертку и откусила большой кусок шоколадного мороженого. – М-м-м. Вкуснятина. Давайте же, кусайте.

Фиона молча смотрела на мороженое, которое держала в руках, и не двигалась.

– Давайте знаете что сделаем? Поднимем жалюзи. – И Далила подошла к окну прежде, чем Фиона успела что-либо возразить. – Посмотрите, какая прекрасная погода – солнце, тепло… – Она подняла над раковиной жалюзи. – Ну вот, так гораздо лучше. – Она развернулась, и улыбка застыла у нее на лице, когда солнце осветило страшные синяки, покрывавшие руки и шею Фионы. – Господи! Что это с вами?

«Дав» вылетел у Фионы из рук, отскочил от ее голых ступней и закатился под стол.

– О господи. Я не должна здесь находиться.

– Что вы такое говорите? Вы здесь живете.

– Я должна лежать в постели.

– Зачем вам лежать в постели, миссис Гамильтон? Вы больны?

– Я не должна с вами разговаривать.

– Почему?

– Он не любит, когда я разговариваю с чужими.

– Меня вряд ли можно назвать чужой, миссис Гамильтон. Я… – А правда, кто она такая? Соседка? Или приходящая няня? Чего она все-таки так боится? – Я – друг.

– Он очень рассердится, когда узнает, что я выходила.

– Но как он об этом узнает? Я ему ничего не скажу.

– Он все равно узнает.

– Как? – Далила шарила по кухне глазами в поисках скрытых камер.

– Я ему скажу.

– Что?

– Во время осмотра. Он спросит, и мне придется сказать.

– Ничего вам не придется. Вы не должны ему ничего рассказывать. И какой еще осмотр? – Чего она несет?

Фиона Гамильтон уставилась на Далилу так, будто та говорила с ней на иностранном языке.

– Миссис Гамильтон, – мягко сказала Далила, кивнув на синяки. – Это ваш муж сделал?

– Что? Нет-нет, конечно.

– Потому что, если это сделал он, вы не должны с ним оставаться. Мы можем вызвать шерифа, и его арестуют.

– Нет, я никогда этого не сделаю.

– Но…

Тут раздался дверной звонок, а следом – громкий стук в дверь.

– О господи, он вернулся.

«Неужели вернулся? – думала Далила. Неужели Кэл Гамильтон тайком приехал назад, припарковавшись на улице? И зачем?»

– Он так рассердится, – ныла Фиона. – Я ни за что не пройду осмотр.

– О чем вы говорите? Какой еще осмотр?

В дверь стучались все настойчивее.

– Боже мой, боже мой.

– Далила! – донеслось с парадного входа.

– Это моя мать, – сказал Далила, испустив глубокий вздох и, пройдя мимо Фионы, похлопала ее по плечу, почувствовав, как та сжалась. Срезав путь через гостиную, она открыла парадную дверь и увидела свою мать, которая стояла, протягивая стакан.

– Взяла с кухни, – сказала Кэрри вместо приветствия. На ней были самые короткие белые шорты, которые Далила когда-либо видела, из треугольного выреза футболки в черно-белую полоску выпирала широкая ложбинка между грудей. – Что за чертовщина здесь творится?

– Не знаю, – прошептала Далила, забирая у матери стакан. – Но все так странно… – Она услышала за спиной шаги, оглянувшись, увидела, как Фиона Гамильтон исчезла в своей спальне, захлопнув за собой дверь.

– Да? Тогда тебе не стоит больше сюда приходить, – сказала мать. – Тем более что в городе такая хренотень творится.

– Какая хренотень? – Неужели еще что-то произошло? До этого мать, кажется, особенно не волновалась.

– Да, еще одно происшествие.

– Какое происшествие?

Мать набрала побольше воздуха в легкие.

– Пропала еще одна девушка.