Текст книги "Убийственная красавица"

Автор книги: Джой Филдинг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 26 страниц)

7

– Тяжелый был день?

Стоя на пороге крошечного кабинета Риты Хенсен, Сэнди смотрела, как школьная медсестра заканчивала перевязывать кровоточащий палец девятиклассницы, которую сегодня то ли нечаянно, то ли нарочно толкнули, и она прищемила его дверцей шкафчика. Четырнадцатилетняя девочка-подросток была чуть ли не на голову выше сорокатрехлетней медсестры, которая даже в своих туфлях на платформе едва достигала пяти футов и чье открытое лицо и доброжелательная улыбка неизменно вызывали улыбку в ответ.

– Неделя была тяжелая, – ответила Сэнди. Девочка в это время уже выходила из комнаты, бросив Рите едва слышное «спасибо».

– Как говорится, возблагодарим Бога за пятницу. – Рита Хенсен проводила Сэнди в комнатушку размером со шкаф и закрыла за ней дверь. – Не хочешь сегодня где-нибудь посидеть?

– Я не могу.

– Ты уверена? У тебя такой вид! Тебе не помешала бы внутривенная инъекция.

– Кстати, по поводу внутривенной инъекции. Виктор Драммонд к тебе не заходил?

– А, граф Дракула? Нет, а что, должен был?

Сэнди в отчаянии покачала головой. Виктор со вторника не появлялся на занятиях, с тех самых пор, как она отправила его к Рите показать ей тот чудовищный порез. Грег Уотт тоже последние дни не показывался, зато на занятия снова стал ходить Питер Арлингтон. А тут еще Лиана Мартин пропала, и это беспокоило ее особенно сильно. Насколько Сэнди успела узнать Лиану, хотя на уроках она особенно не блистала, Лиана не была ни особенно смелой, ни достаточно безрассудной, чтобы взять и просто так сбежать, не сказав никому ни слова. Несмотря на всю свою показную браваду – взять хотя бы эту футболку с надписью «Шевелись, сука», – Лиана всегда поражала Сэнди своей провинциальностью. Еще несколько лет построит из себя крутую независимую девчонку, а потом выйдет замуж и превратится в миловидную мамочку, которая с пугающей скоростью и проворством начнет рожать одну за другой будущих королев красоты. Если же она сейчас и мечтает о том, чтобы жить где-то в большом городе вроде Нью-Йорка, то, скорее всего, про эти мечты скоро она забудет. Мечты чаще всего лопаются, как мыльные пузыри, и бесследно исчезают.

Как исчезла и сама Лиана Мартин.

Куда же она подевалась? Что с ней произошло?

Шериф Вебер организовал поисковую группу, и вот уже третий день Лиану безуспешно разыскивает весь город. Может, ей, Сэнди, тоже к ним присоединиться, если к выходным Лиана не объявится? Неужели ее и вправду похитил маньяк? Сэнди покачала головой, не веря расползавшимся по городу слухам. Скорее всего, Лиану совратил какой-нибудь загадочный поклонник с сайта знакомств, и теперь ей стыдно возвращаться домой. «Еще и не такое бывает», – с омерзением подумала Сэнди, представив своего мужа в постели у Кэрри Фрэнклин.

– Что-то случилось? – спросила Рита.

– Просто думаю о том, куда могла подеваться Лиана Мартин, – ответила Сэнди.

– Мне почему-то кажется, что с ней все в порядке. – Рита рассеянно смотрела на оптометрическую таблицу, висевшую на противоположной стене.

Интересно, каково сейчас матери Лианы? Сэнди попыталась представить, что бы делала она, если бы пропала ее дочь, Меган, и тут же встряхнула головой, решительно отгоняя от себя эту мысль. Слишком страшно даже думать о таком!

– Как успехи Брайана? – вдруг спросила Рита про сына. – Что можешь сказать?

Рита постаралась спросить это как можно более небрежным тоном, но от Сэнди не укрылась прозвучавшая в ее словах тревога.

– Все отлично. Мы тут на днях говорили про метафоры, и он проявил удивительную проницательность.

– Мой сын проявил проницательность?

Сэнди кивнула:

– По-моему, он умеет глубоко мыслить.

– О господи!

– Ты что, против глубокомыслия?

– Знаешь, что он мне недавно сказал? – спросила Рита вопросом на вопрос.

– И что же? – спросила Сэнди, не совсем уверенная в том, что ей хочется знать, о чем же таком поведал Рите ее сын.

– В последнее время он плохо спит. Постоянно просыпается среди ночи, бродит по дому, выходит во двор покурить. Я пыталась отучить его от сигарет, но… – Рита пожала плечами. – В общем, несколько дней назад я пристала к нему с расспросами, стала умолять, чтобы он объяснил мне, что его беспокоит, и он сказал… – Тут она глубоко вздохнула. – Он сказал, что ему кажется, что в воздухе не хватает кислорода.

Сэнди чуть не рассмеялась, сдержавшись лишь при виде слез, навернувшихся на большие светло-карие глаза Риты.

– В воздухе не хватает кислорода?

– Он постоянно мучается из-за всякой ерунды, – объяснила Рита, снова уставившись на таблицу, и ее руки беспомощно взметнулись в воздухе. – Я ужасно испугалась. Из-за отца. Ну, ты понимаешь…

Сэнди знала, что муж Риты, которого тоже звали Брайан, много лет страдал депрессией и три года назад покончил жизнь самоубийством. Ходили слухи, что его безжизненное тело, болтающееся на душевом шланге, обнаружил сын, когда вернулся из школы, хотя Рита сама никогда об этом не распространялась.

– Сейчас такой опасный возраст у мальчиков… – продолжала Рита. – Я так боюсь его упустить…

Сэнди кивнула, думая о собственном сыне. В свои шестнадцать Тим оставался таким же болезненно стеснительным и ранимым мальчиком, каким был с детства. Он редко улыбался, еще реже смеялся и совсем уж редко заводил друзей – классический аутсайдер: чувствительный, замкнутый и артистичный. Предпочитал современной музыке классику, кино – театр, баскетболу – книги. Что, естественно, было поводом для всяческих издевок со стороны таких ребят, как Грег Уотт и Джой Бэлфор. По счастью, он был сыном учительницы, к тому же его сестра была не только школьной красавицей, но также умницей и очень дружелюбной девочкой, так что хулиганы сочли за лучшее оставить его в покое. Пока.

– Говорят, что главное для них – дожить до тридцати, только тогда у них будет шанс, – сказала Рита.

– Все у него будет хорошо, – ответила Сэнди, пытаясь убедить и подругу и себя. Она вынула бумажную салфетку из стоявшей на столе коробки и нежно вытерла Рите слезы.

– Давай прекратим. Я действительно считаю, что нам с тобой следует проветриться. У меня свидание, и я немного нервничаю.

– У тебя свидание?

– Вслепую. Ты когда-нибудь ходила на такие свидания?

– Один раз, когда мне было пятнадцать лет, и это было ужасно.

– Тогда ты понимаешь, почему я так нервничаю, и не откажешься пойти со мной, – сказала Рита.

– Я не могу с тобой пойти.

– Но почему?

– Потому что это будет выглядеть нелепо, это же твое свидание.

– Ну так я позвоню ему и спрошу, нет ли у него друга…

– Нет.

– Перестань…

– Хочу напомнить тебе, что я замужняя женщина.

– Только на бумаге.

– Ян съехал всего несколько недель назад.

– Семь недель назад, – уточнила Рита.

– Да, семь недель. – Сэнди уже жалела, что заглянула к ней. – В любом случае, о разводе мы пока не говорили. Мы даже официально не оформляли раздел имущества.

– То есть? Ты хочешь сказать, что до сих пор не говорила с адвокатом?

– Нет.

– Так чего же ты ждешь? Я ведь говорила тебе про того парня из Майами, который вел развод моей кузины. Она считает, что он просто замечательный адвокат.

– А у меня что, есть время на поездку в Майами?

– Найди время.

– Ладно, найду.

– Когда?

– Когда у меня будет время, – отрезала Сэнди.

– Прости, – извинилась Рита. – По-моему, я зашла слишком далеко.

– Не то чтобы я недооценивала твою заботу…

– Но это не мое дело.

Сэнди пожала плечами.

– Ян должен сегодня вечером прийти к детям.

– Тем более тебе лучше не находиться дома.

– Я не могу. – В конце концов ведь может случиться так, что Яну захочется повидать не только детей, но и ее тоже? Может быть, после того, как пропала Лиана Мартин, он понял, каким идиотом был последние несколько месяцев, и понял, как любит свою семью? Он ведь не может быть счастлив с этой надувной куклой. Просто у него тот самый кризис среднего возраста, который он никогда не признавал у остальных. Временное умопомешательство. Да, пожалуй, именно так оно и есть, решила Сэнди. Может, он уже начал приходить в себя и все пять чувств кричат ему о том, что нельзя разрушать почти двадцатилетний брак и бросать женщину, на которой ты женился, когда ей было всего девятнадцать лет. Женщину, родившую тебе двоих детей, когда она сама едва вышла из детского возраста, и сумевшую все получить: образование, профессию, да еще и оплачивать его обучение на медицинском факультете? Нельзя бросать настоящую женщину ради силиконовой.

Хотя именно так он и поступил.

– И кто же тебе устроил это свидание вслепую? – спросила Сэнди, чтобы сменить тему.

– Я лучше промолчу.

– Что значит лучше промолчу?

– Потому что ты разозлишься.

– С чего бы мне злиться?

– Я и так уже достаточно долго испытывала твое терпение.

– Ну, говори же.

– Я познакомилась с ним через Интернет.

– Нет, не может быть.

– Я же говорила, что ты разозлишься.

– Я не злюсь, я просто потеряла дар речи.

– Если бы!

– Как ты могла согласиться на встречу с мужчиной, с которым познакомилась в чате? Тем более сейчас, когда пропала молодая девушка.

– Это было не в чате, клянусь. Это интернетовская служба знакомств. Я зарегистрировалась там две недели назад.

– Что? Зачем?

– Затем, что прошло уже три года после смерти Брайана. Затем, что мне одиноко. Затем, что мне сорок три года, и я живу в Торрансе, где успела переспать уже со всеми потенциальными женихами, и мне хочется встретиться с мужчиной, с которым можно поговорить о чем-то еще, кроме тракторов и урожая винограда. Знаешь, Сэнди, мне уже написали мужчины со всей страны. Некоторые из них просто замечательные.

– Если они такие замечательные, почему еще не женаты и знакомятся через Интернет? Забудь, – тут же спохватилась Сэнди, вспомнив, каким красивым был Ян в то утро, когда объявил, что уходит от нее к Кэрри Фрэнклин. – Так этот парень…

– Его зовут Джек Виттейкер, ему сорок пять лет, его жена умерла в прошлом году от лейкемии, у него собственный бизнес – торгует какими-то автомобильными аксессуарами или как там это называется. Он родом из Палм-Бич, едет в гости к друзьям в соседний штат и по пути хочет заехать в Торранс. Он предлагает встретиться, выпить и поближе познакомиться.

– Тогда почему ты хочешь, чтобы я пошла с тобой?

– Из-за Лианы Мартин. – И Рита улыбнулась самой своей обворожительной улыбкой, от которой у нее на щеках появлялись ямочки. – На случай, если он окажется психом, убийцей или еще там кем-нибудь.

Сэнди рассмеялась. Они с Ритой сошлись сразу, с того дня, как встретились в учительской в начале учебного года. Та быстро стала ближайшей подругой Сэнди в Торрансе – это было единственной ее удачей после переезда сюда из Рочестера.

– Вообще-то я планировала, чтобы к моменту его появления мы уже сидели за столиком и пили. И если я решу, что он мне нравится, то подам тебе знак – ну, подмигну там или встряхну головой. – Рита резко откинула голову и тут же от боли схватилась за шею. – Нет, только не так, а то еще решит, что у меня судороги. Ну, ладно, – продолжала она, невзирая на смех Сэнди, – может, я просто почешу нос, а ты тогда быстренько смоешься?

– Я не могу.

– Можешь.

– Может, в следующий раз?

– Хорошо, давай на следующей неделе. Я встречаюсь с ним в Форт-Лодердейле.

– Шутишь!

– Я же говорила тебе, эта служба творит чудеса. Так как? Если у него есть друг…

– Может быть.

– Договорились!

– Я сказала, может быть. – Сэнди покачала головой, изумленная и восхищенная одновременно. – Разве я выражаюсь недостаточно ясно?

– Это новый свет, Голди, – продекламировала Рита.

– Что-что? – переспросила Сэнди.

– Это ведь строчка из «Скрипача на крыше».

– Ты цитируешь «Скрипача на крыше»?

– Наш драмкружок ставил его в прошлом году. Классное получилось представление. Ты просто не поверишь, как дивно поют наши дети. Тот же граф Дракула, например. Он играл портного, и играл сказочно.

Сэнди попыталась представить себе Виктора Драммонда в роли бедного еврейского портного. Удивительно, но ей это удалось без особого труда.

– Можно воспользоваться твоим телефоном?

Рита подтолкнула ей через стол старомодный черный аппарат, едва не перевернув стаканы с ватными тампонами.

– Удивляюсь, что у тебя до сих пор нет сотового.

– Терпеть не могу это изобретение.

– Но это же необходимая вещь.

– Мне дадут знать.

– А вдруг с тобой что-нибудь случится?

Сэнди проигнорировала вопрос.

– У тебя есть домашний телефон Драммондов?

Рита подошла к маленькому столику в углу у окна, выходившего в переулок, и, вынув из верхнего ящика школьный справочник, быстро нашла телефон Драммондов.

– И что ты собираешься им сказать?

– Во-первых, хочу спросить, в курсе ли они, что их сын со вторника не появлялся на занятиях, – ответила Сэнди, набирая номер. – И что у него чудовищный порез на руке и его следует осмотреть.

– Психиатру?

– Именно это я бы им и порекомендовала.

– И они, конечно же, с радостью согласятся, – съязвила Рита. Выждав пять гудков и услышав щелчок автоответчик, Сэнди оставила краткое сообщение с просьбой как можно скорее с ней связаться. – Никто детей не контролирует. Неудивительно, что они теряются.

– Ты хочешь сказать, что мы все должны бросить работу и превратиться в домохозяек?

Сэнди пожала плечами:

– Я знаю, что хочу сказать…

– Кэрри Фрэнклин, кстати, домохозяйка.

Сэнди закатила глаза:

– На такие вопросы не так-то просто ответить.

– Так значит, ты не передумаешь насчет того, чтобы на следующей неделе провести вечер со мной?

– Я ухожу. – Сэнди встала со стула, открыла дверь и шагнула в коридор. – Будь осторожна.

– Постараюсь.

– Я серьезно. Если ты хотя бы почувствуешь, что что-то не так, то немедленно уходи.

– Хорошо, мама! Я буду благоразумной девочкой!

Сэнди со смехом закрыла дверь. Уже через несколько секунд она шла к выходу по широкому коридору главного здания, вдыхая запах, который объединяет все школьные коридоры на свете – запах пота, грязных носков, удушливого одеколона, зубного эликсира и дезинфицирующего средства. Бетонные стены были выкрашены в банальный желтый цвет и завешаны фотографиями в рамках тех учеников, которые ходили в школу последние двенадцать лет. Здесь висели фотографии футбольных, бейсбольных и баскетбольных команд, а также стеклянные полки, на которых были выставлены их призы. Здесь имелись еще и фотографии недолго продержавшегося шахматного клуба и клуба дебатов, оказавшегося еще менее жизнеспособным, а еще целая серия снимков, посвященных разнообразным постановкам драмкружка. Сэнди бегло просмотрела их, надеясь отыскать Виктора Драммонда, но единственными фотографиями из «Скрипача на крыше» оказались снимки Тани Мак-Гаверн, Эмбер Вебер и Лианы Мартин, игравших трех замужних дочерей молочника, и одна – Грега Уотта, выступившего в роли их измученного отца, Тевье. «Воистину дьявольский скрипач», – подумала Сэнди, снова переведя взгляд на Лиану Мартин. Куда же она все-таки подевалась? Что с ней произошло?

– Ну, что скажете? – неожиданно спросил кто-то у нее за спиной, и Сэнди чуть не подскочила на месте. – Простите, я не хотел вас напугать.

Сэнди развернулась и столкнулась нос к носу с Гордоном Липсманом, школьным учителем актерского мастерства, который смотрел на нее своими пугающе косыми карими глазами, с улыбкой от уха до уха на квадратном лице.

– Я не слышала, как вы подошли, Гордон.

– Кроссовки. – Он взглядом показал на свои ноги. – Коварная обувь.

Сэнди выдавила улыбку. Гордон Липсман был одним из тех людей, которые так сильно хотят понравиться, что понравиться не могут в принципе. Он говорил с искусственным британским акцентом, который тем более резал ухо, что всем было прекрасно известно о том, что родился он здесь, в Торрансе. Ему было уже сорок, он ни разу не был женат и до недавнего времени жил со своей матерью и с дюжиной кошек в доме на окраине города.

В феврале его мать умерла, и в результате последовавшего за этим душевного срыва пришлось даже отложить ежегодную музыкальную постановку. На этот раз должны были ставить «Поцелуй меня, Кэт».[25]25
  Бродвейский мюзикл по мотивам комедии У. Шекспира «Укрощение строптивой».


[Закрыть]

– Я вижу, вы тут любуетесь нашим Залом театральной славы?

– Довольно впечатляюще. – Сэнди стала считать про себя кошачьи волоски, прилипшие к ветровке Гордона Липсмана. Что это у него на рукаве, кетчуп? – Я и понятия не имела, что Грег Уотт умеет петь.

– О! Вот уж кто полон сюрпризов. Тевье он сыграл превосходно, хотя родителю Грега не очень-то понравилось, что его сынок тратит драгоценное время на дурацкие театры, когда должен работать. И ясно дал понять, что больше в подобной блажи Грег участвовать не будет. Хотя выразился он, кажется, несколько иначе.

– Верю.

– Я надеюсь, что он все же передумает. Из парня вышел бы замечательный Петруччо, а?

– А я и не знала, что в этом году тоже будет представление.

– Ну да. Моя мать очень бы этого хотела, да покоится она в мире. К тому же «Поцелуй меня, Кэт» была одной из ее любимых пьес. – Его глаза наполнились слезами, которые уже в следующую секунду бесследно испарились. – А главную роль я хочу отдать вашей дочери. Она очень красивая девушка. Как вы думаете, она не откажется попробовать?

– Об этом надо спросить у нее.

– Просто я хотел, чтобы вы как-то этому посодействовали.

– Я скажу Меган, – ответила Сэнди. И добавила: – А как насчет Тима? – «Может, театр – это его шанс выбраться из своей скорлупы?» – думала она. Он всегда любил театр. Возможно, участие в школьной постановке прибавит ему уверенности в себе? И почему она раньше не подумала об этом?

– Тима?

– Моего сына.

– А, ну да. Тим. Очень тихий паренек, неразговорчивый такой. Боюсь, роль Петруччо он не потянет, тем более если Меган согласится играть Кэт. К тому же как-то неприлично брату с сестрой играть любовников. Да, совершенно неприлично. Но там есть куча маленьких ролей. Пусть приходит в понедельник на прослушивание. – На удивление сильные руки Липсмана нервно взметнулись к лицу и опустились на кончик носа.

Сэнди вспомнила карикатуру Грега и подумала о том, насколько точно он понял суть этого человека и отобразил ее несколькими грубыми штрихами.

– Это кровь? – вдруг спросила она.

От лица учителя мгновенно отхлынула краска.

– Кровь? Где?

– На рукаве.

Гордон уставился на пятно на манжете, потом медленно поднес рукав к носу и, как пес, обнюхал его.

– Соус для спагетти, – произнес он через секунду. И вытянул вперед руку, как будто предлагая ей лично в этом удостовериться.

– Мне нужно идти. – Сэнди развернулась, споткнулась в попытке обойти вытянутую руку Гордона Липсмана и рухнула прямо на него. Так они оба и проковыляли до стены, как в каком-то безумном судорожном танго.

– Простите, – проговорила она, когда наконец выпуталась из его липких объятий. И отвернулась, чтобы незаметно счистить кошачьи волоски, прилипшие к ее розовой хлопчатобумажной блузке. Вдруг метрах в десяти от них она увидела Джоя Бэлфора, который стоял, вытянув руку с зажатым в ней сотовым телефоном.

На какой-то безумный момент Сэнди решила, что кто-то попросил ее позвонить и Джой любезно предлагает ей воспользоваться своим телефоном. И только когда он с гоготом помчался по коридору, Сэнди поняла, что произошло.

Вернувшись домой, она обнаружила, что ее фотография, на которой она была запечатлена в объятиях Гордона Липсмана, уже гуляла по школьным сайтам.

8

– Меган, Тим, пришел ваш отец.

Меган медленно перевела взгляд на дверь своей спальни, потом снова уставилась на картинку на мониторе. Знакомый школьный коридор. Мужчина в легком полосатом пиджаке. И женщина в старомодной розовой хлопчатобумажной блузке и голубой плиссированной юбке. Он обнимает ее одной рукой за талию. Она изогнула спину и откинула назад голову, на лице нечто вроде улыбки. «Действительно, похоже на то, будто они танцуют», – подумала Меган, хотя мать и уверяла, что это не так. Меган широко улыбнулась. Странно, конечно, видеть свою мать в объятиях не ее отца, а какого-то другого мужчины – тем более этого мерзкого дебила, мистера Липсмана, зато мать на этой фотографии очень хороша и даже пытается улыбаться. Меган уже несколько месяцев не видела, чтобы мать улыбалась, на ее лице все чаще отражалась печаль. Но хуже, что все чаще мать молча смотрела в пространство отсутствующим взглядом. Меган понимала, что та всматривается в прошлое, пытаясь понять, что послужило началом катастрофы.

Меган очень хотелось бы ее утешить, сказать, что она ни в чем не виновата, но она этого не делала, потому что в самой глубине души считала, что, возможно, в этом есть и вина матери. Если бы она одевалась хоть чуточку сексуальнее, если бы попыталась хоть что-то сделать со своими дурацкими кудряшками. Если бы не совалась везде со своим мнением, не перебивала мужа и чаще принимала его сторону, может быть, тогда он не проводил бы столько времени в Интернете. Может быть, не связался бы с Кэрри Фрэнклин. И тогда, может быть, у них и сейчас была бы полноценная семья.

Меган откинулась на спинку кресла. Мать сказала, что мистер Липсман хочет отдать ей роль Кэт в школьной постановке «Поцелуй меня, Кэт», и, может быть, она согласится. Особенно если они убедят красавчика Грега Уотта сыграть роль Петручо.

Мать, конечно, пришла бы в ужас, узнай она, что Меган находит Грега Уотта хоть сколько-нибудь привлекательным, и усомнилась бы в ее психическом здоровье. Она наверняка сказала бы, что девушкам ее возраста есть о чем подумать и помимо таких парней.

И что тогда ответила бы ей Меган в свое оправдание? Что только она видит все то, что скрыто за этой маской хулигана, за надменно выдвинутой челюстью и самоуверенной походкой? Что ей нравится, как двигаются его плечи в такт развязным движениям бедер и то, как сексуально узкие джинсы обтягивают его стройные ноги и крепкую попу? Да уж, конечно.

Крепкую попу? Меган почувствовала, что покраснела. Разве в ее возрасте так говорят? Но она буквально не могла себя заставить даже мысленно произнести слово «задница», а уж тем более выговорить его вслух. В этом отношении она истинная дочь своей матери, со вздохом думала Меган, решив, что, если бы не чопорность матери, не эта ее страсть к внешним приличиям и благонравной речи, отец сидел бы сейчас перед телевизором и ел сэндвич, а не топтался на пороге, чтобы сводить их с братом на ужин.

Она снова повернулась к компьютеру, нажала кнопку, и с экрана мгновенно исчезла фотография, на которой мать обнималась с Гордоном Липсманом. «Если бы в реальной жизни все было бы так же легко устранимо», – подумала она, неохотно представляя себе Лиану Мартин.

И правда, куда она запропастилась? Что с ней случилось? Вот уже четыре дня, как исчезла и никто ее не видел.

Меган вышла в главное меню, переключилась на MSN, нажала еще несколько клавиш и снова откинулась на спинку кресла, отогнав от себя неприятные мысли и вместо этого представив себя в мускулистых объятиях Грега. Он бы защитил ее от беды, думала она, представляя, как его теплое дыхание смешивается с ее собственным, как он мучительно медленно приближает свои губы к ее губам. Далее следовал нежный, но настойчивый поцелуй, и он ласково заключал в ладони ее лицо, в точности, как это показывают в фильмах. «Интересно, – думала Меган, – а Грег позволяет себе подобные фантазии?»

«Не исключено», – решила она. Хотя она на год моложе и в одиннадцатом классе и они даже ни разу толком не говорили друг с другом, если не считать фразы «Привет, как дела?», она видела, как он смотрит на нее каждый раз, когда она проходит по коридору. А однажды, две недели назад, когда она сидела в кафетерии, то заметила, что он пристально смотрит на нее. Он, правда, тут же быстро отвернулся, очевидно, смущенный тем, что его поймали, и бросился пирожным в своего друга Джоя Бэлфора. Тот ответил ему тем, что выплеснул Грегу в лицо колу из своего стакана. Меган покачала головой: и зачем Грег тратит время на такого кретина, как Джой Бэлфор? Внешне они, может быть, и похожи, но в действительности у Грега нет ничего общего с Джоем, совершенным хамом и откровенным тупицей. Грег совсем не такой. В глубине души он милый, умный и чувствительный. К тому же очень сексуальный. Меган твердо решила познакомиться с ним поближе. И если для этого понадобится пойти на прослушивание для очередной музыкальной буффонады мистера Липсмана, что ж, она пойдет.

Она снова перевела взгляд на экран монитора и нахмурилась, как делала это всякий раз при виде сообщения, застрявшего здесь еще со вторника.

БЕРЕГИТЕСЬ, САМСОНЫ! ДАЛИЛА ВЫШЛА НА ОХОТУ!

Далила курсирует по коридорам, и она стала еще больше и лучше. Хотя, может, и не лучше, но, во всяком случае, БОЛЬШЕ. К тому же она набирает обороты! (Фунты, разумеется, тоже). У нее появилось новое прозвище. И это прозвище – не ДЕЛИ, хотя оно очень даже неплохое. Нет, она набрала обороты благодаря любезной МИССИС САНДРЕ КРОСБИ, нашей местной Джинджер Роджерс[26]26
  Американская актриса и танцовщица.


[Закрыть] (смотрите их уморительное фото с полоумным Липсманом), обманутой жене красавца-негодяя доктора Яна, который, как всем известно, лечит на дому нашу местную секс-бомбу,

Кэрри Фрэнклин,

по случайному стечению обстоятельств оказавшуюся матерью ДАЛИЛЫ

ВОТ УЖ ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ЗНОЙНАЯ МАМАША!

Не скроем, нам бы очень хотелось забраться в ее тугие короткие шортики.

Кстати, о сокращениях: новое прозвище ДАЛИЛЫ стало ЕЩЕ КОРОЧЕ

Настолько короче, что по сути это одна буква. ДИ

«Это Биг Ди, парень, о, да, ты из Биб Ди!» Помните эту старую песенку? Правда, сейчас в ней появились новые строки. Итак… ПОЖАЛУЙСТА, БАРАБАННАЯ ДРОБЬ! (а вы, миссис Кросби, доставайте-ка быстрее свои танцевальные туфли).

 
Да, я в Дели, где парни очумели
От вони из зияющей дыры.
Да, ты в Биг Ди, жрать скорее приходи
Жирный зад и прочие дары!!!!!
 

– О господи, – прошептала Меган. Мало того что этот ужасный постер висит здесь уже несколько дней, так теперь его еще кто-то обновил. «…Нашей местной Джинджер Роджерс!.. Смотрите их уморительное фото с полоумным Липсманом… А вы, миссис Кросби, доставайте-ка быстрее свои танцевальные туфли!..»

И почему ее мать вечно во что-то вляпывается? Достаточно уже и того, что она преподает в ее школе и у Меган не бывает ни минуты свободы, ни капли личного пространства. В школу пойдешь – там мать, придешь домой – здесь снова мать. Она постоянно дышит ей в затылок и никак не оставит свою привычку совать нос в чужие дела. Неужто она не понимает, что каждый раз, как она суется туда, куда ее не просят, то выставляет на посмешище свою семью? Может, поэтому отец ее и бросил? Просто устал от того, что она вечно торчит рядом?

У Меган до сих пор стояла в ушах тирада матери, которой та разразилась, придя сегодня днем из школы и увидев эту фотографию: «Никакого уважения к личному пространству! Что это за манера – фотографировать исподтишка! Обязательно какому-нибудь идиоту неймется разместить фотографию! Вот наглецы!» И это неизбежно перешло в еще одну знакомую тираду: «Тебе просто житья не дадут, если не станешь подлаживаться под их представление о том, что является, а что не является приемлемым! Если девушка не влезает в джинсы второго номера, если не отрастила себе длинные прямые волосы, если у нее нет маленького вздернутого носа и больших округлых грудей, ее презирают и клеймят как неудачницу. Или, еще хуже, она становится объектом травли, как Далила Фрэнклин. Если юноша как-то иначе, чем другие, одевается, вроде Виктора Драммонда, если он скромный и впечатлительный, как Брайан Хенсен, значит, он извращенец, гомосексуалист. С каких это пор так сузились стандарты красоты? С каких это пор молодежь стала такой нетерпимой? Почему все считают себя обязанными одеваться, как все, и говорить, как все? Почему из кожи лезут вон, чтобы стать похожими на кого-то другого? Неужели им не доставляет никакой радости оставаться самими собой?»

Меган откинула с лица свои длинные прямые волосы. Она прекрасно понимала, что в своем возмущении мать выплеснула затаенную боль, от нее не укрылось то, что́ она хотела сказать на самом деле: «Как мог твой отец променять меня на такую женщину, как Кэрри Фрэнклин?» Сердцем Меган понимала, что мать права, но считала, что лучше бы она помалкивала.

Меган не могла не сочувствовать Далиле, которая ничем не заслужила такого скотского к ней отношения. Конечно, девушка даже не пытается хоть как-то исправить свое положение. Ну ведь могла бы она сесть на диету, сбросить несколько фунтов, попытаться хоть как-то подладиться под среду? Неужели она и вправду такая апатичная, какой кажется?

И вдруг Меган подумала: а что если – боже упаси! – ее отец и вправду женится на Кэрри Фрэнклин? Тогда Далила станет ее сводной сестрой и ее жизнь пойдет прахом. Она целый год с таким трудом завоевывала себе друзей, ее вот-вот примут в избранное общество школы. Она станет близкой приятельницей Тани, Джинджер и Лианы – куда она, кстати, подевалась? И невозможно себе представить, каким она станет посмешищем, если они с Далилой действительно станут родственницами! Нет, это слишком ужасно, чтобы об этом думать.

Так же ужасно, как думать о том, что могло случиться с Лианой. По школе ходят самые невообразимые слухи: будто она сбежала, потому что была беременна, а Питер отказался на ней жениться, и ей сделали неудачный аборт, после которого она умерла. Будто она сбежала с каким-то парнем вдвое старше ее, с которым она познакомилась в Интернете; будто ее изнасиловал и задушил сексуальный маньяк, потом расчленил и разбросал куски тела по Эверглейдс,[27]27
  Национальный парк в штате Флорида.


[Закрыть] как крошки черствого хлеба.

Меган закрыла глаза, рассеянно прокручивая колесико мыши и стараясь не думать о том, как роскошным телом Лианы Мартин теперь кормится какой-нибудь аллигатор. Когда она снова открыла глаза, то увидела, что на месте оскорбительного сообщения появился очередной постер.

ОБНОВЛЕННЫЙ СПИСОК ПЕДИКОВ

Виктор Драммонд

Перри Фалько

Джейсон О’Мэлли

Брайан Хенсен

Томми Баттерфилд

Донни Слейвен

Рик Леон

Рон Уильямс

Тим Кросби

– О, господи, – снова вырвалось у Меган, когда она увидела в конце списка имя своего брата. Она похолодела. Видел ли это Тим? Разумеется, видел. – Видела вся школа, – прошептала она.

В дверь спальни постучали.

– Меган, – сказала мать. – Ты что, не слышала? Я же сказала, что вас ждет отец.

Меган не стала приглашать мать войти.

– Сейчас выйду.

За дверью немного помолчали.

– Хорошо, только поторопись.

– Две минуты. – За пару лишних минут мать с отцом вряд ли успеют разругаться.

Меган знала, что если мать увидит этот последний постер, то ее хватит удар, поэтому просто нажала на кнопку, не закрыв программу. Компьютер протестующе застонал. Наверное, это Джой с Грегом разместили эту дурацкую фотографию ее матери с мистером Липсманом и эту ужасную песенку про Далилу. Неужели они?

Скорее всего Джой один это сделал. Грег на такое не способен.

Меган встала, подняла с полу сумочку, перебросила ее через плечо своего хлопчатобумажного платья и открыла дверь комнаты. Не успела она выйти в гостиную, как уже услышала шум родительской ссоры.