Текст книги "Убийственная красавица"

Автор книги: Джой Филдинг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 26 страниц)

Если она и услышала, что в комнату вошли, то не обратила на это ни малейшего внимания и не шелохнулась. Лежала и продолжала спать. Интересно, видела ли она сны, и если видела, то о чем?

Я вижу сны постоянно, что бы там некоторые ни говорили, что им никогда ничего не снится. Они ошибаются. Сны видят все, просто многие их не помнят. Но это вовсе не означает, что им ничего не снится. Проведенные исследования выявили периоды глубокого сна, когда мы фактически находимся в бессознательном состоянии, и периоды, когда наше подсознание пробуждается и начинает общаться с нами с помощью всевозможных символов, которые мы очень часто не понимаем, а еще чаще забываем. Подобные периоды называются парадоксальным сном. И если даже мы их не помним, это вовсе не означает, что они бессмысленны. Мало того, что они помогают избавляться от накопленных за день стрессов, наши сны о многом могут нам рассказать. А порой – и решить за нас наши проблемы. Вот почему некоторым людям может постоянно сниться один и тот же сон. Это называется повторяющимся сном. Человек будет видеть его до тех пор, пока не поймет, что он означает, и не справится с проблемой.

И, кстати, раз уж мы заговорили о снах, мне сегодня приснился очень странный сон, который здорово меня расстроил. Будто стою я на большой сцене и обращаюсь к полному залу. Не помню, что говорю, но помню, что довольно плавно выстраиваю свою речь. А ее то и дело прерывает гром аплодисментов. Время от времени зал освещает прожектор, и я вижу улыбающиеся лица зрителей. И вдруг вместо аплодисментов раздается смех, и все начинают показывать пальцами. На меня. Я опускаю взгляд и вижу, что на мне нет одежды, то есть я стою и сверкаю здесь голой задницей. И тут в меня начинают лететь конфетные обертки и куски жевательной резинки. Дети достают свои сотовые и фотографируют меня. И я никак не могу их остановить. Это было чудовищное унижение.

На этом месте сон, как водится, и оборвался. Раньше, чем мне удалось вернуть себе доброе имя и отомстить им. Мне нравится думать, что только ради этого мы и живем: ради искупления и мщения. И если придется выбирать первое или второе, то я выберу второе. Это куда как интереснее.

Когда Фиона минут через десять наконец-то проснулась, то взглянула на меня и сказала:

– Привет.

– Привет, – отвечаю я и обнимаю ее за плечи.

И тут она склоняет голову мне на плечо, и мы сидим так еще несколько минут, пока я не начинаю бояться, что она сейчас снова заснет. Тут-то меня и осеняет мысль: уж не страдает ли она нарколепсией, когда люди совершенно неожиданно засыпают, чем бы ни были в этот момент заняты. Не потому, что устали, а просто потому, что у них там что-то в мозгах не сошлось. То есть с ней было явно что-то не в порядке, как ни крути. Спрашиваю, не хочет ли она есть, – мотает головой. Спрашиваю почему, она отвечает: когда придет Кэл. Я отвечаю, что он не придет и вообще понятия не имеет, где она находится. Тут-то она и уставилась на меня и смотрела где-то с полминуты. И, кажется, в этот самый момент все встало на свои места и она начала понимать, что происходит. И спросила, не я ли убийца Лианы Мартин. Да, отвечаю, я. И знаете, что она сделала? Ни за что не поверите! Улыбнулась и положила голову мне на плечо.

Вот этого уж никак нельзя было ожидать, это окончательно выбило меня из колеи! Ну, представьте, что вы находитесь в переполненном продуктовом магазине и вдруг вас проталкивают в начало очереди, где на месте кассира восседает ангел смерти, а вы кричите при этом: «Чур, я первый! Чур, я первый!»

– Ты не боишься? – спрашиваю.

Отрицательно крутит головой, и мне на лицо падает несколько прядей ее волос, от которых пахнет абрикосом.

– Почему?

Пожимает плечами, будто сама не знает.

– Расскажи мне о себе, – требую я. Отчего-то мне вдруг захотелось познакомиться с ней поближе.

– Да нечего рассказывать.

– Как это нечего? Про семью, про родителей.

– Они уже умерли.

– Как?

– От рака. Сначала мать, потом отец. Два года назад.

– А у тебя есть братья или сестры?

– Есть брат, но я его уже пять лет не видела.

– Почему?

– Он живет во Фресно. – Будто это все объясняет.

Мне всегда казалось, что Фресно – дурацкое название для города, и я говорю ей об этом. Она хихикает и поддакивает.

– А ты тоже родом из Фресно? – спрашиваю.

– Да, оттуда.

– Ты там познакомилась с Кэлом?

Снова положительный ответ.

И только я начинаю думать, что ответы из нее придется клещами тянуть, как она снова меня дурачит и прямо на глазах превращается из немой в Говорящую Кэти:[49]49
  Говорящая кукла, выпущенная в 1959 году корпорацией «Маттел».


[Закрыть]

– Я познакомилась с Кэлом шесть лет назад, отец тогда уже болел. Он работал санитаром в больнице и показался мне очень красивым. Я понимаю, что уже поэтому меня можно назвать человеком очень недалеким, – извиняется она, будто она единственная на свете, кто может запасть черт знает на кого лишь из-за его прекрасных глаз, будто мир устроен как-то иначе. – Пялилась на него во все глаза, когда он приносил отцу обед. Однажды он перехватил меня и предложил прийти снова, когда у него закончится смена. Ну, мы и стали жить вместе. Потом отец умер, и он переехал к нам с братом. Но они с Рэнди постоянно ругались, и Кэл съехал. Я ушла с ним. Мы сняли квартиру в подвальном помещении, но Кэл умудрился поругаться и с хозяином, так что пришлось съехать и оттуда.

– Что-то Кэл со всеми ругается, – вставляю я.

– У него тот еще характер! Он любит, чтобы все было по его, и не принимает никаких отговорок.

– А когда вы переехали во Флориду?

– Года два назад. Кэл сказал, что это штат больших возможностей.

– А ты что сказала?

Пожимает плечами.

– Мне было все равно, где жить.

– И тебе не жаль было оставлять друзей?

– Да у меня их и не было, – с сожалением отвечает Фиона. – У меня было две подруги с работы, в парикмахерской, но мы перестали видеться, когда я ушла оттуда.

– А почему ты бросила работу?

– Кэлу не хотелось, чтобы я работала. У меня отец был такой же, запрещал матери работать, говорил, что так у нее не будет времени заботиться о нем.

– А Кэл правда тебя бил?

– Только если я этого заслуживала, – быстро отвечает Фиона.

– Например?

– Когда я не слушала его, делала что-то не так, досаждала ему.

– То есть?

Она вспыхнула:

– Ну, ты понимаешь…

– Ты имеешь в виду секс?

– Иногда у меня что-то не получалось, он делал мне больно, и я начинала плакать. А он этого не любил, говорил, что это губит весь настрой.

– А что он с тобой делал?

– Ну, иногда он брал меня сзади, – отвечает она монотонным голосом, будто зачитывает список продуктов, которые нужно купить. – Иногда привязывал и тыкал в меня всякими штуками. Или хлестал ремнем. Иногда кусался.

Омерзительно.

– Да он просто животное!

– Я все это заслужила: надо было лучше стараться.

– Куда уж еще лучше?

– Я не всегда проходила осмотр.

– Что?

– Мы каждый день проходили осмотр.

– Не понимаю.

– Кэл говорил, что это – единственный способ убедиться…

– В чем?

– Что я ему не изменяю.

– Что ты несешь? Какой еще осмотр?

– Он заставлял меня раздеваться догола и ложиться. – По глазам Фионы потекли слезы стыда. – Потом осматривал уши, зубы. – Она глубоко вздыхает. – И там, между ногами.

Да уж! Надо вам сказать, меня тогда чуть не вырвало. Какая уж там сексуальная озабоченность! Это что-то похлеще! Просто поразительно, что творится у людей в головах! Знаю, знаю, сейчас вы скажете, что его, наверное, в детстве изнасиловали, вот он и ведет себя так, как ему кажется естественным. И все равно таких людей нужно как-то останавливать, пресекать. Это опасный человек, представляющий угрозу для общества, и он заслуживает того, чтобы гнить в тюрьме.

Поэтому мне приятно сознавать, что во многом это произойдет благодаря моей скромной персоне.

Хотя, сказать по правде, не только Кэл вызвал у меня отвращение, но и сама его женушка. Как можно мириться со всякими нездоровыми требованиями и позволять «осматривать» себя, как какой-нибудь кусок мяса! Мне сразу стало противно. И она, видимо, заметила это по моему взгляду, потому что грустно улыбнулась и спросила:

– Ты меня сейчас застрелишь? – И тут же: – Не переживай, все нормально. – Будто я нуждался в ее разрешении! Будто она все понимает и не имеет возражений.

Какая нелепость!

Тем не менее это едва не заставило меня передумать. Ну, то есть едва не «сгубило настрой». Но что мне оставалось делать? Отпускать же ее было нельзя. Пришлось застрелить, хотя это и не доставило мне почти никакой радости, кроме мысли о том, чем это грозит Кэлу. Потому что кое-какие из трофеев, снятых мною с Лианы и с Кэнди, уже лежали у него дома в ящичке. А шериф рано или поздно учинил бы обыск, и они бы непременно нашлись.

И вот теперь Кэл Гамильтон сидит в тюрьме по обвинению в убийстве двух женщин, равно как и в причастности к исчезновению третьей. Он, конечно, вопит, что невиновен, что и слыхом не слыхивал про Кэнди Эббот, что с Лианой его подставили и что он любил свою жену. По-моему, про него уже написали все газеты – кое-что даже мелькнуло на CNN. В общем, ему все равно никто не верит. Его можно было бы даже пожалеть, только почему-то никому его не жалко. Мне-то уж, во всяком случае, точно.

Да, мне доставляет чрезвычайную радость сознание того, что по моей милости Кэл Гамильтон еще как минимум месяц проторчит в тюрьме. Пусть город сбросит с себя оковы страха, который сковывал его последние недели, и прекратятся всякие глупые разговоры о том, чтобы обратиться в ФБР. Нет, господа, теперь в этом нет необходимости. Хладнокровный убийца сидит за решеткой, а наш шериф – герой.

Теперь, во всяком случае, у меня появилась куча времени, чтобы перегруппироваться и тщательно спланировать следующие шаги. Учебный год подходит к концу и приблизительно через шесть недель официально наступит лето. А пока можно столько всего предвкушать: теплую погоду, каникулы, свободу. Или удовольствие от грядущей музыкальной фантазии, которую подготавливает средняя школа города Торранса. Она состоится через три недели и будет продолжаться три дня. Молодые, исполненные надежд актеры рвутся в бой, так что на исполнительницу главной женской роли в моей следующей постановке я выберу одну из этих цветущих девиц. Можете считать, что она ее уже получила.

Поцелуй меня, Кэт!

28

Месяц спустя Сэнди сидела в темном актовом зале школы, между взбудораженной Ритой Хенсен и сонным Ленни Фроммом, и с нетерпением ждала, когда начнется спектакль. Прямо у нее за спиной сидел Эйвери Питерсон, который пришел один, а через два ряда позади него – муж Сэнди, Ян, пришедший не один. Кэрри Фрэнклин, которая с хозяйским видом держала его под руку и не отходила ни на шаг как приклеенная, была ослепительна в своем ярко-розовом комбинезоне и грубоватом ожерелье из ярко окрашенных бусин, которое исчезало в недрах ее глубокого треугольного выреза. «Титьки и цацки», – сказала Рита, когда Кэрри с победоносным видом прошествовала по центральному проходу вместе со своей матерью, Роуз, с ног до головы облаченной в черное, как на похоронах. Роуз, которой предстоящее действо, очевидно, не доставляло удовольствия, ворчала не переставая, как только заняла свое место:

– Она всего лишь в хоре, черт побери, – громко бубнила старая женщина. – Стоило ли приходить специально из-за этого?

– Мы сюда пришли не только из-за Далилы, – напомнила ей Кэрри достаточно громко, чтобы это было слышно в других рядах. – Дочь Яна исполняет главную роль, и мы решили, что это прекрасная возможность познакомить вас друг с другом.

Сэнди показалось, что последнюю фразу Кэрри произнесла чуть более выразительно, чем следовало, сделав ненужный акцент на слове «мы». Информация, очевидно, предназначалась не столько для ушей Роуз, сколько для ее собственных.

– Стерва! – прошептала Рита, повторяя вслед за подумавшей это Сэнди. – Только не говори, что ты так до сих пор и не связалась с тем адвокатом.

– Все никак не могу решиться, – ответила Сэнди тихо.

– Сколько можно тянуть!

– Я уже хотела с ним связаться.

– Тогда почему до сих пор не связалась? Ты что, не видишь, что он полный мудак?

– Он не… – Сэнди запнулась, не в состоянии произнести это вслух. Но почему же он все-таки пришел?

Сначала Ян попросил билеты на премьеру, поэтому Сэнди решила, что будет лучше – и, несомненно, безопаснее – прийти на одно из двух других представлений. Поэтому было решено, что Ян пойдет на представление в четверг, Тим – в пятницу, а Сэнди – в субботу. Таким образом Меган увидит в числе зрителей всех членов своей семьи, и все будут довольны.

Как бы не так!

Однако, как это часто в жизни случается, все пошло не по плану. За час до поднятия занавеса в четверг Роуз стала жаловаться на режущие боли в сердце, и Яну с Кэрри пришлось везти ее в больницу в Форт-Лодердейле, где ее осмотрели и отпустили. Сегодня ей, очевидно, уже лучше, думала Сэнди, хотя было не менее очевидно, что она решительно настроена помучить остальных.

– Видит Бог, хватило с нас и дома этих диких воплей, – ворчала она.

– Прекрати, мама, – вяло огрызалась Кэрри. – У Далилы прекрасный голос, и тебе об этом известно.

– Тогда почему она вечно в хоре? Почему ей не дают главной роли?

Вопрос, сопровождаемый громким фырканьем, остался безответным, хотя все, кто сидел вблизи, тут же дали про себя правильный ответ. Проще говоря, Далила в принципе не способна играть главные роли. И дело даже не в ее габаритах, поняла Сэнди. Тут есть кое-что еще. Девушка слишком уязвима и слишком бесхитростна. Слишком стремится угождать, как большой бестолковый щенок. Ей никогда не стать звездой экрана, будь у нее хоть самый распрекрасный голос на свете. Участь закадычной приятельницы, с которой можно вдосталь над кем-нибудь поязвить, – самое лучшее, что ей светит. Миром правят такие, как Меган – холодноватые длинноногие красавицы, чьи хорошенькие личики вроде бы таят в себе тайну, которой на деле вовсе и нет, чьи голоса можно назвать в лучшем случае приятными, но которым всегда будут поручать главные роли. Как на сцене, так и в жизни. Несправедливо, конечно, но что вообще в этой жизни справедливо? Разве справедливо, что ее бросил муж ради грудастой дурехи, что приволок эту силиконовую секс-бомбу на спектакль в школу, в которой она преподает, черт побери, и где соберутся главным образом ее ученики и коллеги и у всех будет возможность насладиться ее унижением? Почему Ян решил вывести в свет Кэрри Фрэнклин именно в последний день представления, в котором участвует его дочь? Про них и так все всё знают. Неужели обязательно нужно ткнуть ее носом?

– Оглянись-ка и посмотри как следует, – говорила в этот момент Рита. – И скажи мне честно: неужели ты действительно хочешь, чтобы он вернулся?

Сэнди медленно обернулась, быстро пробежав глазами зрительный зал, будто ища взглядом кого-то конкретного. Мак-Гаверны, Перчаки, Арлингтоны, Фалько… Джон Вебер со своей женой Полин. И Ян, удобно расположившийся через три ряда от нее, с невероятно глупой улыбкой на красивом лице: Кэрри как раз наклонилась и что-то шептала ему на ухо. Она видела, как он рассмеялся и протянул руку, чтобы ущипнуть Кэрри за коленку. А потом поднял взгляд, увидел, что она смотрит, и помахал ей свободной рукой, непринужденно кивнув.

Помахал! Будто она не более чем обычная знакомая или пациентка, с которой он случайно столкнулся на улице. У него даже не хватило совести убрать руку с колена Кэрри. Да он действительно… тот еще тип, мысленно спохватилась Сэнди.

– Ну? – спросила Рита, будто прочитав ее мысли.

Сэнди молча закрыла глаза, понимая, что теперь она растоптана окончательно. Потому что да, ей действительно хочется, чтобы он вернулся.

– Начнут они когда-нибудь или нет? – внезапно рявкнула Роуз. – В чем дело-то?

Сэнди посмотрела на часы. Почти десять минут девятого. Действительно, в чем дело? Но тут она вспомнила: Меган говорила, что мистер Липсман любит начинать на несколько минут позже, потому что именно так делают на Бродвее. И что во время спектакля их прославленный режиссер бродит по коридорам возле зрительного зала, если его в этот момент не тошнит в туалете. Сэнди почувствовала соблазн присоединиться к нему.

Вдруг откуда-то сзади послышался пронзительный свист. Сэнди даже оборачиваться не нужно было: она знала, что это Джой Бэлфор.

– Успокойся, Бэлфор, или отправишься в камеру, – рявкнул шериф, и зрители дружно зааплодировали. Аплодисменты продолжались до тех пор, пока Джон не встал и не раскланялся, в то время как его жена сидела с невозмутимым видом и купалась в лучах его славы. Что ни говори, но это ведь ее муж избавил от кошмара целый город, посадив за решетку хладнокровного убийцу.

«В отличие от моего мужа, – думала Сэнди, – который только взбудоражил весь город, переспав с этой Силиконовой Долиной».

– Молодец, Джонни, – сказал Ленни Фромм, внезапно очнувшись от своей дремоты и вскочив на ноги. Все зрители тотчас же последовали его примеру. Единственными, кто упорно не вставал, были Роуз и Ян Кросби.

Представление окончилось, зажгли свет, и Сэнди, которую все это время мутило, смогла наконец-то встать и глубоко вздохнуть.

– По-моему, очень даже неплохо получилось. Правда?

– Потрясающе, – согласилась Рита. – Твоя Меган – настоящая актриса.

– Брайан тоже хорош, – сказала Сэнди, краем глаза глядя на Яна, который как раз в этот момент помогал встать матери своей любовницы.

– Да, он тоже играл здорово.

– Вы обе можете гордиться своими детками, – вставил Ленни Фромм, растворяясь в толпе, чтобы принять поздравления. Он проспал почти весь второй акт.

– Я так боялась, что в самый последний момент Брайан откажется, – сказала Рита. – Или у него вдруг возникнет страх перед публикой, или он будет думать, что в зрительном зале недостаточно кислорода.

– Все в порядке, – ответила Сэнди. – Все уже закончилось.

– Да, действительно, закончилось. О господи, я была так напугана.

– Напугана? – Сэнди тоже немного нервничала из-за Меган, но… «напугана»?

– Я не про пьесу.

– Я не понимаю.

Рита покачала головой, будто хотела сказать: «Не здесь».

– Давай забежим ко мне в кабинет на минутку, а потом пойдем к детям?

– Конечно, а что случилось? – Они двинулись по проходу к выходу, продираясь сквозь толпу. Ян и Кэрри уже вели Роуз в гримуборную. Если повезет, то они уже поздравят Меган к тому моменту, как она вернется. – Что такое? – снова спросила Сэнди, когда Рита отперла свой кабинет и они закрыли за собой дверь.

Рита щелкнула выключателем, заперла дверь на ключ и разрыдалась.

– Рита, что случилось?

– Какая же я дура!

– Ты вовсе не дура.

Рита выхватила из ближайшей коробки бумажную салфетку, высморкалась, потом промокнула глаза с густо накрашенными ресницами.

– Ты наверняка заметила, что в последнее время я держалась чуточку враждебно?

Сэнди поморщилась, как бы говоря: «Ничего подобного», Рита поморщилась в ответ, будто желая сказать: «Да-да, и не спорь».

– Ну, может, совсем чуть-чуть, – сдалась Сэнди. – Я понимаю, ты имела полное право злиться на меня…

– Я злилась не на тебя, а на себя. – Она на секунду замялась. – Я думала, что… это он. – Слова прозвенели в воздухе, как камешки по стеклу.

– Кто он и что?

– Брайан. – И Рита перешла почти на шепот. – Я решила, что он как-то связан с исчезновением Фионы Гамильтон. О господи! Я так себя винила. Я ведь вбила себе в голову, что это, возможно, мой сын убил Лиану Мартин.

– Что? – повторила Сэнди, хотя, честно говоря, она и сама порой ловила себя на этой мысли.

– Я просто чудовище.

– Ничего подобного.

– Что я за мать, если считаю, что мой родной сын способен на убийство?

– У тебя были причины для беспокойства, – напомнила ей Сэнди, вспомнив тот вечер, когда Рита позвонила ей в истерике. – Он ведь вел себя довольно странно, к тому же ты видела, как он замывает кровь на рубашке.

– Да, я понимаю, что это вполне серьезная причина для беспокойства. Но даже после того, как шериф рассказал мне, что он подрался с Джоем Бэлфором, какая-то часть меня все равно не могла успокоиться. Даже после того, как они нашли у Кэла все эти вещи и арестовали его за убийство, все равно…

– Это было трудное время для всех нас.

– С того самого дня, как умер отец Брайана, – начала было Рита и запнулась. – С того самого дня, как его отец убил себя, – с горечью сказал она, – и Брайан увидел его на веревке…

– Рита…

Но она уже снова рыдала в полную мощь.

– Эгоистичный сукин сын! Если уж так тебе приспичило повеситься, почему нельзя было найти какое-нибудь большое дерево в Эверглейдс? Обязательно надо было вешаться в нашей ванной? Там, где его непременно обнаружил бы сын?

– Он ведь не мог думать здраво.

– Да он вообще никогда ни о чем не думал, черт бы его побрал!

– Наверное, он испытывал страшные мучения.

– Да пошел он! – воскликнула Рита с ненавистью. – Пошел он вместе со своими мучениями! А как же сын? Его собственный сын, который увидел его в ванной, на веревке, с высунутым языком и посиневшей рожей? Неудивительно, что бедному мальчику теперь кажется, что везде не хватает кислорода! – И она рухнула в заранее раскрытые объятия Сэнди. – Он должен, должен был быть сегодня здесь! Он должен был прийти сюда ради своего сына.

Так они стояли в ее маленьком кабинете, и миниатюрная Рита рыдала в объятиях Сэнди. Через несколько секунд прерывистые рыдания стихли, Рита распрямила плечи и улыбнулась Сэнди.

– Слава богу, теперь все нормально, этот кошмар окончился. Кэл Гамильтон в тюрьме, убийства прекратились. А мой сын – мой красивый сумасшедший мальчик – был сегодня великолепен на сцене.

– Это точно.

– Ну и что с того, что он слегка долбанутый? Зато не убийца. Правильно?

Сэнди снова обняла подругу:

– Подростки все слегка долбанутые, это их кредо.

– Ты играл фантастически, – изливалась Рита, проталкиваясь сквозь шумную толпу доброхотов, заполонившую длинный узкий коридор, чтобы обнять сына. Брайан позволил заключить себя в объятия и поцеловать.

– Благодарю.

– Ах, как мило, – послышался откуда-то голос Джоя Бэлфора.

– Ты был великолепен, Брайан, – сказала Сэнди, грозно покосившись на Джоя. – Прими мои поздравления.

– Спасибо. – Брайан стер с щеки материны поцелуи и посмотрел на Перри Фалько, который стоял в углу и наблюдал за ним. Подумав немного, Брайан махнул Перри рукой. – Мама, я хочу тебя кое с кем познакомить.

Сэнди извинилась и отправилась искать дочь. Повсюду толпились гордые родители юных актеров и прочие, желавшие кого-нибудь поздравить. Участники постановки, еще в костюмах и гриме, метались между четырьмя маленькими гримуборными, принимая похвальные отзывы и сияя от сознания своего успеха. Сэнди стала искать взглядом Гордона Липсмана, чтобы поздравить его с хорошо проделанной работой. Она была несправедлива и недооценивала его. Может, он слишком жеманный и претенциозный, но еще и несомненно талантливый. И вполне заслуживает того, чтобы его похлопали по плечу и обняли. И какая разница, сколько еще фотографий появится в Интернете?

– Никто не видел мистера Липсмана? – спросила она.

– По-моему, он уехал домой, – сказал Виктор Драммонд, выходя из ближайшей костюмерной. – Сказал, что плохо себя чувствует.

Сэнди почти не узнала Виктора без белой пудры, так он был непохож на самого себя. Все мы выглядим иначе без масок, подумала она.

– Ты прекрасно играл, – искренне похвалила она его, испытывая неподдельную гордость за всех своих учеников.

Он застенчиво кивнул:

– Меган дальше по коридору, во второй уборной с конца.

– Спасибо.

В коридоре было не протолкнуться, и Сэнди добиралась до двери целую минуту, по пути обменявшись восторженными отзывами с Джоном и Полин Вебер, с родителями Тани Мак-Гаверн и Джинджер Перчак. Все соглашались, что их отпрыски просто молодцы. Все родители были здесь, кроме отца Грега Уотта, чье отсутствие бросалось в глаза.

– Грег, – позвала Сэнди, заглянув в среднюю уборную, где в одиночестве сидел Грег, снимая грим. – Я просто хочу тебе сказать, что ты великолепно играл. Можешь собой гордиться.

Он улыбнулся.

– Извините, что пришлось поцеловать вашу дочь, – ответил он с лукавой ухмылкой. – Мистер Липсман меня заставил.

– Да, я заметила, как вам это было неприятно.

За спиной Сэнди неожиданно возник Джой Бэлфор.

– Ну ты прямо как педик! – заорал он на друга.

Сэнди хотела было урезонить его, но решила, что лучше не надо.

– Поздравляю, Грег, – сказал она, протискиваясь мимо Джоя дальше по коридору.

– Так где будет вечеринка? – услышала она Джоя, но уже не расслышав, что ответил Грег.

Сэнди дошла до последней уборной, в которой народу было не меньше, чем в коридоре. И глубоко вздохнула, молясь про себя, чтобы Ян уже ушел.

– Мама!

Сэнди обернулась на голос.

– Тим, что ты тут делаешь?

Он кивнул на Эмбер, которая уже переоделась в свитер и джинсы, но еще не смыла грим. Грим, наверное, тяжелее ее самой, подумала Сэнди, глядя, как Тим неуверенно переминается с ноги на ногу.

– Эбмер пригласила меня на вечеринку, – глухо ответил он, потупившись.

– Что ж, очень мило, – заметила Сэнди, пытаясь не выдать своего удивления. – А где будет вечеринка?

Тим пожал плечами:

– У кого-то дома.

– Ладно. – Легкий сарказм, прозвучавший в ее ответе, потонул во всеобщем гуле.

– Я тебя подожду на улице, – сказал Тим Эмбер, которая улыбнулась, кокетливо помахав в воздухе пальчиками.

Господи боже, подумала Сэнди.

– Пока, мам!

– Постарайся не слишком задерживаться. – Сэнди с трудом удержалась от того, чтобы попросить его приглядывать за сестрой.

– Привет, мам! – крикнула Меган, проталкиваясь к Сэнди сквозь толпу.

Сэнди обняла дочь, крепко притиснув к себе:

– Меган! Ты играла потрясающе.

– Осторожнее, я тебя гримом испачкаю.

– Плевать! Я так горжусь тобой.

– Здорово было, правда?

– Здорово, – согласилась Сэнди. – Я была просто поражена. Я, конечно, знала, что все будет хорошо, но даже не представляла себе, что настолько.

– Правда, Грег играл классно?

– Классно, – поддакнула Сэнди.

– Плохо только, что его отец не пришел. Какая он все-таки… сволочь.

– Я так понимаю, вы собираетесь устроить вечеринку?

– Ну да, как бы в честь закрытия сезона.

– Где?

Меган неопределенно пожала плечами:

– У кого-то дома.

– Здорово.

– Мама, давно пора перестать волноваться. Кэл Гамильтон под надежной охраной.

– Я волнуюсь не из-за Кэла Гамильтона, – внушительно произнесла Сэнди.

Меган отвернулась, заметно надувшись.

– Просто я знаю, как легко можно потерять контроль, – спокойно продолжала Сэнди.

– Я не потеряю контроль, – ответила Меган.

– Обещаешь?

– Эй, Меган! Молодчина, – крикнул кто-то с порога.

– Благодарю. – Меган уже снова улыбалась. – Не волнуйся, – сказала она Сэнди. – Я уже большая девочка и смогу о себе позаботиться.

Сэнди кивнула, погладив дочь по длинным шелковистым волосам.

– Я знаю.

– Мам? – позвала Меган, когда Сэнди уже повернулась, чтобы идти. – Ты сегодня прекрасно выглядишь.

Сэнди застенчиво потрогала прическу. Она целых полчаса распрямляла волосы керамическим выпрямителем Меган, но, стоило выйти на влажный воздух, как снова появились локоны и кудряшки. А то, что осталось от ее новой персиковой помады, она дожевала во время прощальных объятий Меган и Грега.

– Спасибо, солнышко.

– Мам…

Сэнди остановилась.

– Я не задержусь.

Сэнди с улыбкой пошла по коридору, оставив Меган в гримуборной. Какие у нее все-таки прекрасные дети: дочь – умница и талантливая актриса, сын – милый впечатлительный мальчик. Оба уже становятся взрослыми. Обоих ждет яркое будущее. У нее есть все основания гордиться ими.

Ее вывел из задумчивости знакомый голос:

– Так нечестно, – бушевала в последней уборной Далила. – Миссис Кросби, скажите им, что так нечестно, – сказала она, заметив Сэнди.

Сэнди нехотя остановилась и обернулась.

– Что нечестно, Далила? – Тут в поле Сэнди возникла Кэрри Фрэнклин и двинулась ей навстречу.

– Бабушка плохо себя чувствует, и они хотят, чтобы я отвезла ее домой и уложила спать.

– Далила, это никого кроме нас не касается, – резко сказала ей Кэрри, и тут на пороге уборной возник Ян.

– Я хочу пойти на вечеринку, – упорствовала Далила.

– Сначала ты отвезешь бабушку домой.

– А почему бы вам самим ее не отвезти?

– Потому что у нас с Яном другие планы. – Это было заявлено уже напрямую Сэнди. – И не спорь! Отвезешь бабушку и можешь отправляться на свою вечеринку.

– Прекрасно. – Далила не пошелохнулась.

– Чем быстрее ты переоденешься и отвезешь домой бабушку, – нехотя посоветовала Сэнди, – тем раньше придешь на вечеринку. – Она подняла глаза и увидела, что Ян ей вовсю улыбается.

– Выглядишь потрясающе, – сказал он одними губами.

И, прежде чем Сэнди успела переварить сказанное, они с Кэрри вышли из уборной.