Текст книги "Убийственная красавица"

Автор книги: Джой Филдинг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 26 страниц)

22

Джон погнал из дома Кэрри, превышая скорость миль на двадцать. За пешеходов он не боялся: после того как был обнаружен труп Лианы, люди перестали выходить на прогулку с наступлением темноты. И потом, он должен был как можно скорее и как можно дальше оставить позади Кэрри, чтобы не натворить глупостей. Он сходил с ума от одного лишь ее запаха. А уж когда она нагнулась, чтобы просунуться в окно, и когда обнажились ее груди, будто горшки с яркими цветами на подоконнике, будто соблазнительные причудливые канапе на серебряном блюде… Всего на долю секунду он решил, что она пытается его соблазнить, но она тут же заговорила про этого придурка, доктора Кросби, будто облив его холодной водой из ушата. «Я знаю одного очень хорошего врача».

В тот момент он едва не поддался соблазну рассказать ей все, что ему известно про «хорошего врача», но вместо этого он надавил на педаль газа и умчался в ночь. Любовь всей его жизни Кэрри Фрэнклин – не его дело. Его дело – задерживать нарушителей, а сегодняшнее поведение Кэла Гамильтона было не просто оскорбительным, а уже откровенно криминальным. Никто не давал ему права, даже если он пьян, врываться в дом к женщине и терроризировать ее семью, бить ее по лицу и требовать от нее то, что она не может тебе дать, только потому, что твоя жена наконец-то вышла из ступора, пришла в себя и сбежала к чертям собачьим прочь. Во всяком случае, он думает, что именно так и поступила Фиона Гамильтон.

И сейчас, когда до дома Гамильтона оставались считаные минуты, он молил, чтобы Кэл оказался дома и чтобы ему не пришлось заставлять своих помощников разъезжать всю ночь по окрестностям, чтобы разыскать его. Он также надеялся, что Кэл уже достаточно успокоился, чтобы трезво оценить ситуацию и быть готовым без лишнего шума сам прийти с повинной. Ночь, проведенная в каталажке, поможет ему как следует протрезветь. И, как бы ни была взбешена Кэрри, очень возможно, что она не станет писать заявление, если Кэл извинится и пообещает впредь никогда так не делать.

Хотя вдруг Далила права и Кэл Гамильтон действительно прирезал не только жену, но и Лиану Мартин, и – кто знает? – Кэнди Эббот. Так думал Джон, и перед глазами его уже замаячил призрак головной боли, потому что это означает, что либо он маньяк-психопат, либо холодный расчетливый убийца. Хотя ни одно из этих определений к нему не подходит. Может, Кэл и много возомнившая о себе сволочь, но уж он точно не сумасшедший. Равно как он недостаточно умен и хитер. Джон допускал, что Кэл вполне мог пришить жену, перебрав выпивки или здорово обозлившись (или и то и другое вместе), но вряд ли у Кэла хватило бы мозгов попытаться оградить себя от подозрений, ввалившись после этого к Кэрри с требованием выдать ему супругу. И даже если допустить, что он был настолько безжалостен, чтобы убить несколько молодых женщины с целью оградить себя от подозрений в убийстве жены, то он уж точно недостаточно умен, чтобы придумать такую хитроумную схему. Для этого требуется живое воображение, которого у Кэла Гамильтона и в помине нет.

Джон давно имел дело с преступниками, и если ему лично и не приходилось заниматься серийными убийствами, две вещи он знал точно: во-первых, большинство преступников не очень умны; во-вторых, все они свято убеждены в том, что их никогда не поймают.

Он также знал, что маньяки славятся тем, что умеют тщательно скрывать от окружающих свои нездоровые желания. Сколько сводок ему приходилось читать и сколько расследовать преступлений, сколько он видел передач, в которых совершенно ошарашенные друзья и соседи говорили о том, как они потрясены и ошеломлены тем, что среди них, оказывается, постоянно жил психопат. И все они говорили полиции и прессе одно и то же: «Он был всегда таким тихим, таким скромным. Нам и в голову не могло прийти, что он на такое способен».

Кэл Гамильтон далеко не тихий и не скромный. Более того, у него на лице написано, что ему есть что скрывать, так что волей-неволей будешь подозревать его во всех тяжких. Да, в большинстве случаев убийцей оказывается первый подозреваемый, но Джон просто не мог поверить, что этот вариант окажется верным в отношении жестокого убийства Лианы Мартин. Слишком уж казалось просто, а в жизни Джона никогда ничего не было просто. Именно об этом думал он, сворачивая за угол Олд-Кантри-роуд и останавливаясь перед бунгало Кэла Гамильтона.

Его всегда темный дом сейчас светился, как рождественская елка. Свет горел во всем доме, хотя жалюзи были по-прежнему опущены, на подъездной аллее стояли две машины и на улице еще несколько. Джон сразу же узнал белый фургон, в котором уехала от врача Таня Мак-Гаверн, старый голубой «понтиак» Джоя Бэлфора и красный «шевроле» Рэя Саттера, на котором тот не так давно слетел в кювет совсем неподалеку от того места, где была зарыта Лиана Мартин. Что это они все здесь делают?

– Шериф, – услышал он негромкий женский голос, когда приблизился к дому.

Первой его мыслью было, что это Фиона Гамильтон. Вернулась домой, увидела, что во всех окнах горит свет, в доме полно чужих людей, и спряталась в кустах, решив дождаться, когда они уйдут. Но, обернувшись, он увидел не пропавшую жену Кэла, а его соседку Сэнди Кросби, которая босиком кралась к нему на цыпочках и босая.

– Что здесь происходит? – спросила она, заправляя за уши свои короткие волосы. Из-под длинного розового хлопчатобумажного халата выглядывали желтые пижамные брюки. – Вы нашли Фиону?

Джон покачал головой:

– Я могу узнать, откуда вам известно про то, что она пропала?

– Вы что, шутите? Да Кэл с час назад ввалился к нам с вопросом, не видели ли мы ее. Я сказала, что то же самое спрашивала вчера Далила Фрэнклин, и он развернулся и ушел. Дети, естественно, тут же полезли в Интернет. Вот здесь и собралась толпа – они хотят организовать поисковую группу. Все только и говорят, что о серийном убийце.

Господи, подумал Джон. Поисковая группа – среди ночи!

– Послушайте, то, что Фиона пропала, еще не означает, что ее нет в живых. Вполне возможно, что она попросту ушла из дома.

– Неужели вы и вправду в это верите? Она же такая боязливая… – Тут вдалеке послышался телефонный звонок, и Сэнди обернулась на звук. – О господи! Опять у нас телефон звонит. Мне всю ночь звонят – все желают знать, что произошло.

– Пожалуйста, скажите им, что пока любые выводы преждевременны и могут только повредить делу. А теперь прошу меня извинить… – И Джон подошел к двери Кэла. Позвонив несколько раз, он стал громко стучаться.

– Что здесь происходит, черт побери? – рявкнул он, когда ему открыл Грег Уотт.

Грег Уотт, весь в черном, посторонился и дал Джону войти.

– Шериф пришел, – крикнул он, обойдя молчанием вопрос.

– Как раз вовремя, – пролаял из гостиной Кэл. – Тащите сюда свою задницу, шериф, и расскажите, что вы собираетесь делать, чтобы найти мою жену.

– Мы ничего не собираемся делать, – спокойно ответил Джон, хотя ему тут же захотелось закричать при виде Грега Уотта, Джоя Бэлфора, Питера Арлингтона и Рэя Саттера, неприступным кольцом столпившихся вокруг Кэла Гамильтона. Что эти ребятки здесь делают? Он знал, что все они – постоянные клиенты «Честерса» и что Кэл с Джоем и Грегом входили в поисковую команду, отыскавшую труп Лианы, поэтому, может, и неудивительно, что Кэл обратился за помощью к ним. Но неужто это Гордон Липсман сидит в одиночку в углу? – А вы какого черта здесь делаете? – спросил он руководителя драмкружка, который посещала его дочь.

– Мы втроем, с Грегом и Питером, репетировали школьную пьесу, когда позвонил Джой и сказал, что пропала Фиона Гамильтон, – объяснил учитель, выпрямившись. – Он сказал, что будет ждать их здесь, вот я и решил пойти с ними вместе на случай, если понадобится моя помощь.

– А ты? – обратился Джон к Рэю Саттеру. – Только не говори, что ты снова сел за руль пьяным.

Рэй Саттер, сильно заросший человек около сорока, мрачно посмотрел на шерифа. У него было вытянутое испитое лицо, а вид вечно такой, будто он только проснулся или, наоборот, того и гляди заснет.

– Я узнал про Фиону, – сказал он заплетающимся языком, не одолев тем самым добросовестной попытки обидеться на замечание шерифа. – Вот и заглянул сюда, чтобы предложить свои услуги…

Джон перевел взгляд на Питера Арлингтона.

– Если исчезновение миссис Гамильтон как-то связано с убийством Лианы, то я тоже хотел бы помочь, – сказал парень, не дожидаясь, когда его спросят.

«А говорят еще, слепой ведет слепого», – подумал Джон и повернулся к Кэлу Гамильтону.

– Так, ладно. Поедете со мной в участок.

– Зачем? Можно вполне поговорить и здесь, – пробурчал Кэл.

– Ты арестован, Кэл.

– Что?

– Что вы такое говорите? – Джой Бэлфор откинул со лба прядь темных жирных волос, и Джон сразу же увидел ссадину над левым глазом и небольшой синяк на подбородке. – Вы что, собираетесь арестовать человека из-за того, что у него пропала жена? На каком таком основании?

Еще несколько дней назад Джона бы сильно разозлила наглость этого сопляка, который вздумал разговаривать с ним в таком тоне. Но сейчас этот подростковый наскок показался ему забавным и даже в какой-то степени комичным.

– За оскорбление словом и действием, – рявкнул он, и Джой невольно отступил на шаг назад. – Кстати, что у тебя с лицом?

Джой прикрыл подбородок рукой.

– Стукнулся об дверь, – ответил он сквозь зубы.

– Эта сука сказала, что я ее избил? – вмешался Кэл.

– Какая сука? – встрепенулся Гордон Липсман, мгновенно побледнев.

– Вы нашли ее? – спросил Рэй Саттер.

Джон проигнорировал их вопросы.

– Значит, вы отрицаете, что ворвались в дом Кэрри Фрэнклин и ударили ее? – спросил он Кэла.

– Да я ее едва пальцем тронул, черт бы ее побрал! А она не рассказала вам, как ее психованная дочка грозилась меня пристрелить?

Грег расхохотался. Джон покачал головой. Нелепость этого вечера постепенно перерастала в сюрреальность.

– Поговорим об этом в участке, хорошо?

– «Хорошо? Хорошо?» – передразнил Кэл. – Вы что, спятили, шериф? У меня жена пропала, а в городе завелся убийца!

– Об этом мы поговорим в участке, – повторил Джон.

– Не поеду я никуда, пока вы не скажете, как собираетесь искать мою жену.

– Когда именно пропала ваша жена? – спросил Джон официальным тоном, пытаясь хоть как-то прояснить ситуацию, прежде чем забирать Кэла в участок.

– Я позвонил с работы – она не подошла к телефону. Я поехал домой – дома ее не оказалось.

– Значит, когда вы уходили на работу, она была дома, – повторил Джон. – Значит, ее нет всего несколько часов. Может, она в кино пошла?

– Она не в кино.

– Почему это вы так в этом уверены?

– Уверен. – Кэл Гамильтон стал сердито мерить шагами небольшую комнату. – Она не любит кино. К тому же у нее нет денег. И она не любит большое скопление народа.

– Может, она просто вас не любит?

– Что вы предлагаете?

– Я предлагаю продолжить дискуссию в участке.

– Я никуда не поеду.

– Боюсь, у вас нет выбора. – И Джон грозно положил руку на кобуру пистолета.

– Черт! – выругался Кэл. – Снова пистолетом угрожают.

– Да бросьте вы, шериф, – вмешался Рэй Саттер. – Парень расстроен, вы же должны это понимать.

Джон помнил, как был расстроен Рэй Саттер в ту ночь, когда влетел в канаву неподалеку от могилы Лианы. И здесь от него житья нет!

– Прекрасно понимаю. Мне только одно непонятно: почему вы до сих пор здесь? Не арестовать ли вас всех скопом, а?

– Мы просто пытаемся помочь, – вставил Гордон Липсман.

– Послушайте, ночью вы все равно ничего не найдете, – продолжал Джон. Он явно не желал усугублять ситуацию и тащить в участок ни этого городского пьяницу, ни этих малолетних бандитов, ни этого дрянного учителишку. Где его помощники, черт побери? Он же вызвал машину еще по пути сюда. Почему они так долго? – Так что отправляйтесь-ка по домам, и приятных вам сновидений. А если вам так уж приспичило исполнить свой гражданский долг, то по пути домой наведайтесь в торговый центр.

– Нет моей жены в этом чертовом торговом центре! Послушайте, вы…

– Нет, это вы послушайте. Вы арестованы, так что повернитесь и заведите руки за спину, – приказал Джон, снимая с ремня наручники, чтобы показать, что он не шутит. Он очень надеялся, что до этого не дойдет, но, судя по всему, все же придется применить силу. – Поживее, Кэл. Не усложняйте, это совершенно бесполезно.

– Да пошел ты! – выругался Кэл, развернувшись и вытянув за спиной руки.

Слава богу, думал Джон, застегивая на мощных запястьях Кэла наручники. И мысленно поставил себе на заметку не забыть про царапины на руках Кэла. Интересно, это он у Кэрри так разбушевался или причина их возникновения гораздо серьезнее?

– А это правда необходимо, шериф? – спросил Гордон Липсман, не сводя глаз со своих ботинок.

– Идите домой, – с нажимом повторил Джон.

Дождавшись, когда они выйдут, он вывел из дома Кэла. Патрульная машина подъехала как раз в тот момент, когда разъехались последние из его гостей. «Как раз вовремя, мать вашу», – подумал Джон, подводя Кэла к обочине. Но вслух сказал только:

– Зачитайте мистеру Гамильтону его права и отвезите в участок. Он обвиняется в оскорблении словом и действием.

– А вы не поедете? – спросил Кэл Джона, когда второй офицер затолкал его на заднее сиденье машины.

– По-моему, нам всем нужно слегка остыть и успокоиться, – ответил Джон. – Увидимся утром. Может, к тому времени миссис Гамильтон вернется и согласится взять вас на поруки.

– А если нет?

– Тогда мы заведем дело о пропавшем человеке и приступим к поискам.

– Готов поспорить, что вы бы не так рассуждали, будь это ваша жена, – проговорил с заднего сиденья Кэл. – Или дочь, – добавил он зловеще.

– Что вы хотите этим сказать?

– Ничего. Просто размышляю вслух. – Кэл Гамильтон откинулся на сиденье и отвернулся от шерифа, уставившись в ветровое стекло.

Джон еще несколько минут стоял на тротуаре и смотрел вслед полицейской машине, не зная, как ему поступить – ехать ли в участок прямо сейчас или допросить Кэла потом. Хотя понимал, что вряд ли он сейчас от него чего-нибудь добьется и что лучше сейчас ехать домой и попробовать выспаться. Потому что, если Фиона Гамильтон и вправду пропала, то завтра ему предстоит тяжелый день. Еще чуть-чуть, и об ее исчезновении пронюхает пресса. Ну а тогда на него со всех соседних графств слетятся журналисты, потом на него снова насядет мэр и будет насмехаться над его интуицией, над его преданностью делу и над его профессиональными способностями. Джон почти двадцать лет проработал в полиции, но до сих пор находились кретины вроде Шона Уилсона, которые ставили под сомнение его профессионализм. «Может, потому, что я и сам в нем сомневаюсь?» – думал Джон, прекрасно понимая, что если в городе и впрямь завелся серийный убийца и если он его поймает, то на него больше не посмеют взирать как на разжиревшего бездельника, который только проедает деньги рядовых налогоплательщиков. Неужели на него и впрямь так смотрят? И хватит ли у него сил изменить сложившееся о себе мнение?

Ночной воздух прорезал женский голос:

– Мистер Вебер!

Он обернулся:

– Миссис Кросби.

– Называйте меня просто Сэнди.

Он попытался выдавить улыбку:

– Я могу вам чем-нибудь помочь, Сэнди?

– Все в порядке?

– Пока да. Возможно, завтра мне нужно будет с вами поговорить.

– Конечно. Помогу, чем смогу. Шериф, – снова обратилась она к нему, пока он не ушел.

– Да?

– Мне позвонила Рита Хенсен…

Школьная медсестра, вспомнил Джон, представляя себе эту миниатюрную женщину. Это Джон три года назад распутал шнур на шее ее мужа, и вряд ли он когда-нибудь сможет забыть ужасное синее лицо висельника со стеклянными глазами и вывалившимся изо рта языком.

– Не знаю, должна ли я вам говорить…

– Что говорить?

– Просто мне бы не хотелось, чтобы у Брайана возникли неприятности. Он милый мальчик, очень ранимый, и я знаю, что он ничего плохого не сделал, просто, учитывая последние события…

– Миссис Кросби… Сэнди, – спохватился Джон. – Что вы хотите мне рассказать?

– Мне звонила Рита, и она очень расстроена.

– Брайан что-то натворил? – Прямо клещами приходится тянуть.

– В том-то все и дело – она сама не знает. А он не хочет говорить.

– Тогда почему она так волнуется?

Сэнди снова замолчала. И вдруг слова и фразы полились сами собой, как вода из крана:

– Он стал совсем уж неразговорчивым после той всенощной. Его, очевидно, что-то сильно беспокоило, но он отказывался говорить, что именно. Сначала Рита решила, что эти поминки обострили воспоминания о гибели отца. Он стал плохо спать, вообще почти не спит. А иногда среди ночи уходит из дома.

– А сегодня что случилось? – спросил Джон, чувствуя, что Рита звонила Сэнди не только поэтому.

– Брайан ушел из дома, не сказав куда. Его не было больше часа, а когда он вернулся, то сразу же проскользнул в ванную. Рита говорит, что там долго шумела вода, а когда он вышел, то она увидела, что он постирал рубашку, и…

– И?

– Ей это показалось очень странным, потому что он никогда сам не стирает. А потом она увидела на полу красные капельки и поняла, что это кровь.

– Она уверена, что это кровь?

– Я тоже ее спросила. Но она сказала, что она медсестра, а потому способна отличить кровь от клюквенного сока. А еще она сказала, что у Брайана ладони были содраны и лицо поцарапано.

– Может, он просто упал. Или подрался. Или налетел на дверь, – предположил Джон, вспомнив Джоя Бэлфора. Ну и ночка ему предстоит! Джон говорил, а сам уже мысленно прикидывал: возможно ли, что Брайан Хенсен как-то связан с исчезновением Фионы Гамильтон? Возможно ли, что он выманил ее из дома и, может быть, убил и что этот ранимый семнадцатилетний мальчик, чей отец три года назад покончил жизнь самоубийством, убил также Лиану Мартин и Кэнди Эббот? Неужели такое возможно?

– Я пыталась ее в этом убедить, – ответила Сэнди.

– Что?

– Ну, о чем вы только что говорили… Ведь есть масса вполне разумных объяснений, и не надо торопиться с выводами.

– А Брайан как это объяснил?

– Никак. Когда Рита стала его спрашивать, он обругал ее и убежал из дома.

– Она хоть знает, куда он мог убежать?

Сэнди покачала головой:

– Он уехал на машине. И теперь она сама не своя, потому что ей показалось, что он был пьян.

– Черт! – выругался Джон. Интересно, сколько раз за ночь он это уже произнес?

– Я даже не знала, стоит ли вам говорить…

– Вы правильно поступили.

– Я не хочу, чтобы у Брайана были неприятности.

– Боюсь, он уже на них нарвался.

– Что вы намерены делать?

– Отыскать его, – просто ответил Джон.

– А потом?

Джон покачал головой. Он терпеть не мог, когда разговор заканчивался этим нелепым вопросом.

23

Битый час он колесил по запутанному лабиринту, который представлял собой Торранс. Того, кто спроектировал этот город, надо застрелить, думал Джон, хотя прекрасно знал, что никакого проекта никогда не существовало, что Торранс, первоначально состоявший из тройки хаотично раскиданных усадеб и разросшийся по мере прироста населения, сам себя спроектировал. Он развивался бессистемно, занимая по мере роста первое попавшееся пустующее место.

Заехав в очередной тупик, Джон снова выполнил безупречный разворот в три приема и притормозил, не зная, куда ехать дальше. Не то чтобы он плохо знал дороги. Знал. Но сейчас уже поздно, он устал, фонари не горят, а беззвездное небо такое темное, что глаз до сих пор к нему не привык. Как он здесь кого-нибудь отыщет?

Ирония судьбы, думал он. Началось с поисков одного человека, закончилось поисками другого. На одном конце – Кэл Гамильтон, безмозглый хам и грубиян. На другом – Брайан Хенсен, умный, застенчивый и ранимый паренек. Казалось бы, двое таких разных людей. Есть ли между ними какая-то связь? Неужели Брайан Хенсен каким-либо образом причастен к исчезновению Фионы Гамильтон, и если дальше развивать эту мысль, то и к убийству Лианы Мартин? Господи, только бы не это. Его семья и без того испытала достаточно горя.

И он снова вспомнил тот день три года назад, когда услышал в телефонную трубку бесцветный голос четырнадцатилетнего мальчика, который просил его подъехать к скромному зданию на Черри-драйв. «Шериф Вебер, – произнес голос без малейших интонаций. – Это Брайан Хенсен. Вы не могли бы приехать? Мой отец умер, а я не могу перерезать веревку».

Лицо Брайана-старшего по форме и костной структуре чрезвычайно напоминало лицо сына, только у Брайана черты были изящнее (у отца грубее), волосы светлее, кожа – бледнее и глаза более светлого голубого оттенка. Ни того ни другого нельзя было бы назвать красивым – слишком широкий нос, слишком узкий подбородок – но все-таки и то и другое лицо вызывали несомненную симпатию и даже уважение. Чего-то в них, правда, не хватало – возможно, сосредоточенности, которую полностью выместила рассеянность, перешедшая от отца к сыну.

Брайан Хенсен-старший всю жизнь маялся депрессией и три года назад пал жертвой ее обострения, как другой становится жертвой смертельного заболевания. Некоторые называли его трусом, говорили, что он выбрал самый легкий путь убежать от жизненных проблем. Как будто психическое заболевание оставило Брайану Хенсену выбор. Интересно, они бы точно так же осуждали всякого, кто умер бы от пневмонии? Или не выдержал бы постоянной мучительной боли, которой сопровождаются раковые заболевания? Боль – это боль, причем душевную боль сносить порой тяжелее, чем физическую, думал он, обшаривая взглядом пустынные улицы в тщетной попытке увидеть черный «сивик» Брайана.

Он переживал за Брайана с тех самых пор, как нашел его в ванной, где он прилип к трупу отца, обхватив его своими тощими руками за мускулистые ноги и пытаясь приподнять, чтобы уменьшить давление на сломанную шею. «Я не смог перерезать веревку», – твердил он. На белом кафельном полу валялись бесполезные ножницы.

Но даже Джону и его помощнику было непросто разрезать скрученную простыню, которую использовал в качестве удавки Хенсен, а еще труднее было извлечь эту удавку из распухших складок плоти. Кожа уже приобрела голубоватый оттенок, и губы побагровели. И если даже у него до сих пор стоял перед глазами этот душ, на котором болталось безжизненное тело Брайана Хенсена, у него, привыкшего к трупным пятнам и запахам, то каково это должно быть для ранимого мальчика, несформировавшегося подростка, еще не уверенного в себе, еще не разобравшегося в своей душе и в том, что он хочет от жизни? А хочет ли он вообще жить? Или он, помимо всего прочего, унаследовал и суицидальный ген своего отца? Джон знал, что депрессия часто является семейной чертой, так же, как, например, длинные ноги или карие глаза, и что депрессия так же заразна, как ветряная оспа. Он боялся, что Брайан может лишить жизни себя, но даже представить себе не мог, что он способен покуситься на чью-то другую.

Джон свернул направо, и тут фары его автомобиля выхватили что-то подозрительное под большим баньяном, росшим у обочины. Немедленно затормозив, он вытащил из бардачка электрический фонарь и выпрыгнул из машины. Воздух был тяжелый и душный, несмотря на усиливавшуюся прохладу, но он все равно немедленно учуял сладковатый запах марихуаны. Он с благодарностью его вдохнул. Вот уже лет двадцать прошло, как он в последний раз сам курил травку. И, подогретый приятными воспоминаниями, он расслабленно опустил руки по бокам. Стрелять не придется, думал он, подходя к молодому человеку, который сидел в высокой траве под деревом. По своему опыту он знал, что курильщики марихуаны весьма сговорчивы и совершенно неагрессивны в отличие от пьяных.

– Виктор, – сказал он, глядя на юношу, чье смертельно бледное лицо не нуждалось в освещении.

– Шериф, – поздоровался Виктор, даже не пытаясь скрыть, чем он занят. Он снова затянулся самокруткой и уставился в темноту.

– Что ты здесь делаешь, Виктор? Помимо очевидного.

Виктор медленно покачал головой из стороны в сторону.

– Только это очевидное и делаю, – ответил он, немного помолчав.

– Тебе прекрасно известно, что это противозаконно, – сказал Джон, чувствуя себя последним ханжой. Он бы и сам сейчас с удовольствием покурил травки.

– Я, кажется, никому не навредил.

– Кроме самого себя.

Виктор рассмеялся:

– Бросьте, шериф! Вы сами-то в это верите?

– Это противозаконно.

– И что, вы меня арестуете?

Джон посветил вокруг фонарем и снова перевел луч света на дорогу.

– Где твоя машина?

– Я не на машине.

– Ты сюда пешком пришел?

– Это не так уж и далеко.

– Мили две, не меньше.

– Полезная физическая нагрузка на сердце. – И Виктор лукаво улыбнулся. – Вам тоже не помешало бы.

Он снова затянулся. Джон хотел сказать ему, чтобы он бросил, но сигарета догорела уже до пальцев, и ее хватило на одну-единственную затяжку. Виктор затянулся изо всех сил и сделал выдох только тогда, когда уже не мог больше держать дым в легких.

– Классная трава, – прохрипел он.

– Что ты здесь делаешь совсем один? – снова спросил Джон.

– Ничего, – последовал ожидаемый ответ. – Просто думаю.

– О чем?

– Да обо всем.

– Твои родители знают, где ты?

Виктор рассмеялся, и Джон понимающе кивнул. Насколько ему было известно, родители Виктора Драммонда не особенно беспокоились о том, где находится их сын – чем дальше от дома, тем лучше.

– Ты не видел сегодня Брайана Хенсена?

Виктор покачал головой. На пудреный белый лоб упала прядь черных как смоль волос.

– Брайана? Нет. А что?

– А Фиону Гамильтон?

– Кого?

Джон вздохнул: допрашивать парня сейчас было бесполезно.

– Так, ладно. Сейчас я отвезу тебя домой.

– Круто. – Виктор оттолкнулся от земли, вытирая черные джинсы, обтягивавшие его костлявый зад, и проследовал за Джоном к машине, сев на переднее сиденье. – Ни разу еще не ездил на полицейской тачке.

– Поверь, это довольно сомнительное удовольствие.

– Не надо себя недооценивать, шериф. – Виктор откинулся на спинку сиденья и закрыл глаза. – Не надо недооценивать, – повторил он, хихикнув, как девчонка. – А это аллитерация?

– А черт его знает.

– Надо будет спросить завтра у миссис Кросби.

Джон отъехал от обочины, развернулся в обратную сторону и поехал к разлапистому разноуровневому строению, находящемуся неподалеку от торгового центра. Именно здесь и находился дом Виктора. Поговаривали, будто Уэйн Драммонд сорвал куш на бирже, когда все остальные продулись в пух и прах. Поговаривали даже о том, будто он незаконно сливает информацию, однако формального обвинения ему так и не предъявили. Джон никогда не интересовался подобными делами, поскольку они не входили в его юрисдикцию и были выше его понимания. Но он никогда не любил ни Уэйна, ни его чванливую жену Уэнди.

«Уэйн и Уэнди, – повторил он про себя. – Интересно, а это аллитерация?»

– Насколько я понимаю, вы с Лианой Мартин были достаточно близки, – заметил Джон, когда подвез Виктора к дому.

Виктор открыл глаза и скосил их на шерифа, не поворачивая головы.

– Мы с ней были друзьями, я уже говорил вам.

– Да, но ты не говорил, что вы были близкими друзьями.

– Потому что мы не были близкими друзьями.

– А я слышал обратное.

– Ерунда.

– А ты, кажется, был от нее без ума? – нажимал Джон.

– Без ума можно быть от какой-нибудь музыки.

– Вот как? А она, говорят, с ума по тебе сходила.

Виктор выпрямился в кресле и посмотрел на Джона.

– Правда?

– Ее мать так считает.

Еле заметная улыбка тронула губы Виктора и тут же исчезла.

– Ее мать ошибается. У Лианы был бойфренд.

– А что ты о нем думаешь?

– О Питере? Да ничего, в общем-то. А вы что, подозреваете его?

– Мы всех подозреваем.

– Вот как? Я слышал, что у него железное алиби.

– А Брайан Хенсен? – спросил Джон, решив ковать железо, пока горячо.

– При чем здесь Брайан Хенсен? Почему вы все про него спрашиваете?

Они как раз проезжали мимо торгового центра, как вдруг Джону показалось, будто он заприметил черную «хонду сивик», стоявшую в одиночестве на большой автостоянке. Он резко затормозил. Дом Виктора был буквально на следующей улице. – Ну что, дальше сам доберешься? – спросил он юношу.

– Конечно, шериф. – Виктор выскочил из машины и наклонился к окну. Его бледное лицо светилось в темноте как полная луна. – Спасибо, что подбросили.

– Иди спать, – сказал Джон и посмотрел вслед свернувшему за угол Виктору, потом развернулся и подъехал ко входу в торговый центр.

Площадь перед ним освещали высокие яркие фонари, расставленные на стоянке на равном расстоянии друг от друга. Обычно здесь было не протолкнуться, ведь тут находилось главное городское место сборов. Но час назад торговый центр закрылся, и единственные оставшиеся автомобили стояли припаркованными с другой стороны, возле кинотеатра. Кроме одной машины, которая стояла отдельно и до которой не доходил яркий свет высокого фонаря. Он едва ее не проглядел и заметил лишь краем глаза, когда проезжал мимо. А теперь ее вообще было не видно. Может, ему померещилось? Он подъезжал медленно, уже собираясь на все плюнуть, как вдруг снова увидел машину. В ней, как ему показалось, было пусто. Джон припарковался на достаточном расстоянии от автомобиля, вышел и осторожно подобрался к нему, держа руку на кобуре. На этот раз сладковатого запаха марихуаны не ощущалось.

Подойдя ближе, он убедился, что за рулем никого нет. На заднем сиденье тоже никто не предавался плотским утехам. И только приблизив лицо вплотную к тонированному стеклу, Джон увидел распростертое на переднем сиденье мальчишеское тело.

– Господи Иисусе, – пробормотал он, хватаясь за ручку и пытаясь ее открыть.

Тело подскочило и завизжало.

Джон тоже закричал от неожиданности, выхватил из кобуры пистолет и нацелился в окно.

– А ну, открывай эту чертову дверь, – приказал он.

– Не стреляйте, – произнес мальчик, подвинувшись на сиденье и отпирая замок.

Джон в ту же секунду открыл дверь, вытащил парня из машины и развернул его лицом к себе.

– Ты какого черта тут делаешь? – рявкнул он, засовывая пистолет обратно в кобуру.

– Я спал, – ответил Брайан Хенсен неуверенным тоном, будто уже ни в чем не мог быть уверен. Несколько слезинок скатились по щеке и упали на подбородок. Судя по исходившему от него резкому запаху мочи, он описался.

– Тебе что, дома не спится?

Брайан вытер слезы и пригладил свои жидкие светлые волосы.

– Вас мать прислала? – робко спросил он.

– Она волнуется, – сказал вместо ответа Джон.

– Со мной все в порядке. – И он посмотрел на перед своих брюк. – Было в порядке, – уточнил он, – пока вы не напугали меня до полусмерти.

– Ты сам меня напугал: я решил, что ты мертвый.

Тут Брайан повернулся к свету, и Джон заметил ссадину на лбу и синяк на подбородке, в точности как описывала Сэнди Кросби.

– Что с тобой случилось?

– Ничего.

– Для меня это не ответ! Я же прекрасно вижу, что ты подрался.

– Пустяки.

– С кем?

– Ни с кем.

– Так, Брайан, мне это надоело. Я не твоя мать, я – шериф, черт возьми. И поверь мне, шерифу лучше не лгать. А теперь рассказывай, что с тобой случилось, а не то мне придется засадить тебя в каталажку.