Текст книги "Подчинение миллиардеру (ЛП)"

Автор книги: Джорджия Ле Карр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 14 страниц)

– Просто положи на него свою руку, – вкрадчиво хрипло говорит он. – И потом ты сможешь позвонить.

Я смотрю на белого червя и раздумываю над вариантами. У меня мурашки бегут по телу. Я не хочу к нему прикасаться, но мне необходимо позвонить.

– Разве ты не хочешь позвонить своему дяде, чтобы он пришел и забрал тебя и твоего брата? – спрашивает он.

Я киваю.

– Подойди сюда и встань на колени передо мной.

Я встаю и делаю два шага, остановившись прямо перед ним.

– Давай. Встань на колени. Чем скорее ты это сделаешь, тем быстрее сможешь позвонить дяде.

Я опускаюсь на колени.

Он облизывает губы.

– Как ты думаешь, у меня хороший петух?

Я смотрю на его пенис. Он меньше, чем мой и определенно намного меньше, чем у моего отца. На самом деле, он чуть больше, чем у Павла. Я медленно киваю.

– Хочешь потрогать? – продолжая его стимулировать, спрашивает он.

Я протягиваю руку и касаюсь его. Кожа гладкая и теплая.

– Вот. Это было не так сложно, не так ли? Почему бы тебе не взять его в рот?

Я поднимаю глаза на директора.

– Зачем?

– Ты сможешь его пососать, как леденец на палочке. На вкус очень вкусно.

Он директор. Я всего лишь один из мальчиков. Сирота. Мама и папа даже не знают, где мы находимся. Никто не позаботится обо мне. И никто не поверит моей истории. Я не смогу позвонить, если не сделаю то, что он просит. Меня накажут. Отхлестают ремнем. Гораздо легче сделать то, что он просит. Потом я позвоню, и мы с Павлом сможем покинуть это ужасное место.

Я смотрю на член директора. Он не похож на леденец, но выглядит чистым. Может он не будет слишком уж плохим на вкус.

Но я вспоминаю слова мамы, которые она однажды сказала отцу: «Я переживаю за Николая. Он будет либо великим человеком, либо его посадят. Он слишком упрямый, совсем негибкий. Он не знает, как жить и давать жить другим. Он не идет на компромиссы.

Мама как же ты была права.

Я сделаю это для всех других мальчиков. Я наклоняю голову, чтобы взять его мягкий белый пенис в рот. Я причиню ему столько боли, что он больше никогда не сможет так поступать с кем-нибудь еще. И когда я открываю рот, готовясь укусить его со всей силы, какая у меня есть, внезапно меня совершенно неожиданно жестко ударяют по голове, голова дергается, как будто она готова оторваться от шеи. У меня клацают зубы.

Я падаю на пол.

Не в состоянии сфокусировать зрение. Все как в тумане. Директор встает. Платок медленно падает на пол возле моей головы. Он такой белый. Так красиво выглядит. Затем все становится черным.

Я прихожу в себя от взорвавшейся боли. На меня сыпятся удары, удары ногами, много ног. По голове, в лицо, в тело, по ногам. Они так быстро сыплются на меня из разных мест. От них невозможно увернуться. Единственное, что я могу сделать, это свернуться калачиком и молиться, чтобы это скоро закончилось.

– Хватит, – приказывает все тот же голос. Даже избитый, и в агонии, я узнаю его.

Удары прекращаются.

Я не двигаюсь. Все мое тело горит от боли.

Передо мной появляются ботинки.

– Теперь вставай и убирайся из моего кабинета.

Боль мучительная и она повсюду. Я медленно сажусь. Слезы текут у меня по лицу. Каждый дюйм тела кричит от боли, когда я пытаюсь встать. В конечном итоге, я корчусь на полу.

– Не такой уж и храбрый, а? – насмехается он.

Я поднимаю голову и смотрю глазом, который застилает кровь, оглядываясь вокруг. Пять парней. Я тут же их узнаю. Бандиты. По их глазам я вижу, что они жаждут крови. Они на адреналине. Они хотят закончить свою работу.

Я медленно встаю, стиснув зубы от боли и хромая выхожу из его кабинета. Я знаю, что должен найти Павла. Я должен защитить его. В этом месте есть монстры. Другие дети уже в постели, пока я иду через тихое здание.

Павел тоже лежит в своей постели. Он дрожит от ужаса. Когда меня видит, начинает рыдать.

– Нико, Нико, что они с тобой сделали?

– Ничего особенного. Со мной все будет хорошо. Просто выглядит плохо, чем есть на самом деле, – говорю я опухшими губами. Я едва могу видеть или говорить. Мне нужно прилечь. Я чувствую такую слабость. Я медленно опускаюсь на кровать. Тянусь к одеялу и вырываю от него длинную полоску. Я привязываю один конец к запястью Павла, другой – к своему.

– Что ты делаешь? – спрашивает Павел.

– Не снимай эту веревочку, что бы ни случилось. Если кто-нибудь попытается тебя увести, тут же разбуди меня, хорошо? – строго предупреждаю я его.

Он кивает.

Я ложусь.

– Мне страшно, – тихо говорит Павел.

– Пока я здесь, с тобой ничего не случится, – отвечаю я ему.

Этой ночью никто не приходит за Павлом, но за мной приходит Сергей.

– Я не могу пойти с тобой, – шепчу я.

Он качает головой.

– Что ты сделал?

– Я пытался его укусить.

Он выглядит невозмутимым.

– Это было глупо с твоей стороны. Тебе чертовски повезло, что они не вкололи тебе никакую химию и не отправили в психушку, или в лежачие комнаты. Дети там никогда не покидают свои кровати. Они связаны и проводят весь день, глядя в потолок.

Всю ночь я все время просыпался от ужасной боли. Синяки и раны на моем теле заживали в течение следующих нескольких недель. Я присоединился к банде Сергея и мне сделали татуировку его банды, которая теперь меня защищает. Я понял, что возможности позвонить у меня не будет. Мы с Павлом выберемся отсюда, только если найдем способ сбежать. Группа подонков, которые меня избили, посматривают с насмешкой в мою сторону, но больше не беспокоят меня.

Я наблюдаю за Павлом, как ястреб днем и ночью, и ни одна ночь не проходит, чтобы я не привязал к нему полоску от одеяла. Я охраняю его день и ночь, но дни превращаются в недели, а недели в месяцы, голубые глаза моего брата тускнеют. Он становится грустнее и печальнее.

Я не могу этого понять. Он как растение, которое увядает прямо у меня на глазах. Он больше ни к чему не проявляет интереса. Даже когда я излагаю ему наш план побега.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВОСЬМАЯ

Стар

Я выхожу на улицу к машине, но не вижу Олега. Другой мужчина в униформе шофера открывает мне дверь машины.

– А где Олег?

Он немного вниз наклоняет голову.

– Ушел.

Я хмурюсь.

– Ушел?

– Да. Я занял его место.

– О! Почему?

Что-то мерцает в его глазах.

– Потому что вчера ты улизнула от него.

Я раскрываю рот от удивления.

– Его уволили?

– Угу.

– Но это нечестно, – бормочу я совершенно незнакомому человеку.

Его губы скручиваются в презрении.

– Жизнь несправедливая штука. Я должен предупредить тебя, что мне нельзя выпускать тебя из виду. Даже если ты захочешь пойти в туалет, мне придется сначала войти и проверить на предмет окон, через которые ты можешь улизнуть.

Если честно, я испытываю ярость и смущение одновременно. Николай не смеет обращаться со мной подобным образом. Я резко разворачиваюсь и влетаю в дом. Прямиком направляюсь к его кабинету, в котором он работает, так мне сказала Селин. Я рывком открываю дверь, Николай поднимает на меня глаза от бумаг. Он кажется совершенно невозмутимым.

– Как ты можешь быть таким бессердечным? Как ты мог уволить Олега?! Он такой хороший парень. Он не виноват, что я встречалась с Найджелом. Я хочу, чтобы ты его вернул. Я хочу, чтобы он был моим водителем.

Николай

Она стоит в дверях моего кабинета и негодуя извергает свою речь. Мне нравится наблюдать за ней, когда она так сердится. Это так резко контрастирует с тем, когда она была связана и беспомощна. Я поднимаю кофейную чашку и подношу к губам.

– Ты, должно быть, неправильно поняла свое положение здесь. У тебя нет никаких прав, кроме как обслуживать меня, мотылек, – тихо произношу я.

Она замирает, словно я ее ударил. Я вижу, как она с трудом сглатывает, собираясь что-то мне ответить, но потом передумывает. Она понуро опускает голову.

И плавно изгибается ее шея, такая тонкая, как у лебедя. У меня руки чешутся провести по ней, но я не забыл, что она сделала вчера. Как она смеет настолько слепо быть преданной ему? Этому вонючему подонку, а? Я наблюдаю за ней поверх своей чашки и снова испытываю гнев, закипающий в крови. Я с такой силой начинаю сжимать ручку кофейной чашки, что она вот-вот треснет, поэтому осторожно ставлю ее на блюдце.

Внезапно гнев проходит. Пошел он, черт с ним. Теперь у меня есть она. И я буду иметь ее. Я буду трахать ее, пока в ее мыслях не останусь только я. Я буду слушать, как она кричит мое имя.

– На самом деле, я думаю, что хотел бы поиметь тебя снова, – мягко произношу я.

Она смотрит на меня, ее глаза блестят от обиды и ненависти. Мы пялимся друг на друга, но она не может выдержать мой взгляд, поэтому отводит глаза в сторону.

– Встретимся у меня в спальне, – резко говорит она и разворачивается, чтобы уйти.

– Нет. Не там.

Она с удивлением поворачивается обратно.

– А где?

Я встаю и сметаю все со своего стола. Раздается грохот, потому что туда же летит и кофейная чашка, которая разбивается. Вбегает Семен. Я не отрываю глаз от ее лица.

– Убирайся, – резко говорю я ему.

Семен тихо закрывает за собой дверь.

Она уверенно идет ко мне. Я обхватываю ее за тонкую талию, поднимаю и сажаю на стол, укладывая на спину. Она смотрит мне в глаза, тяжело дыша. Я поднимаю ее юбку. Она превосходна с голым лобком и уже мокрая. Поднимаю правую ногу, и целую ее под коленом. Она резко выдыхает. Я облизываю ее тонкую кожу, не отводя от нее взгляд.

– Поиграй с собой, – тихо приказываю я.

Она прикусывает нижнюю губу. Этот жест всегда сводит меня с ума. Я чувствую, как мой член становится жестким и пульсирующим в штанах.

Медленно, мучительно медленно ее рука скользит вниз по животу к киске. Я, не отрывая взгляда смотрю, как ее пальцы начинают скользить между розовыми складками. Сначала нерешительно, потом ее движения становятся более уверенными. Массажируя. Бедра дергаются. Запах ее возбуждения наполняет мне нос, сводя с ума. Единственное, что я хочу – быть в ней внутри.

И когда я вижу, что она фактически подошла к самому краю, и ее тело уже не в состоянии справится с наступающим натиском оргазма, я хватаю ее за руку и отвожу подальше от ее пульсирующей плоти. Она смотрит на меня широко раскрытыми глаза, умоляя.

Я улыбаюсь.

– Почему ты не даешь мне кончить?

Я наклоняю голову и провожу языком по ее открытой киске. Она вздрагивает и приподнимает бедра, чтобы поближе придвинуть свой пах к моему рту. Я отодвигаюсь.

– Хочешь, чтобы я полизал тебя?

– Да, – задыхаясь отвечает она.

– Ты сильно хочешь?

– Очень.

– Насколько сильно?

– Очень-очень сильно.

Я провожу языком по ее сладкой плоти, вызывая у нее стон. Как только погружаю язык в ее вход, она вздрагивает всем телом. Я несколько минут просто лижу ее киску, наслаждаясь ее вкусом, поддразнивая и заставляя елозить на столе от разочарования.

– Давай, заставь себя кончить, – приказываю я.

Ее пальцы опять начинают ласкать клитор. И когда она уже собирается кончить я снова останавливаю ее. Я отказываю ей в завершении удовольствия кажется целую вечность, она смотрит на меня со слезами на глазах и стиснув зубы.

Затем я приказываю ей широко развести ноги. Я расстегиваю брюки и погружаю свой член в тугую маленькую киску одним быстрым движением. Она стонет от моего движения.

Я двигаюсь в ней, пока ее не накрывает оргазм. Она с трудом в состоянии перевести дыхание. Мы кончаем вместе, стенки ее киски покрыты моей спермой. Моей. Я смою из нее все мысли об этом бесхребетном мудаке. Даже память о нем не останется, когда я закончу с ней.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ

Стар

Следующее четыре дня я не вижу Николая. Я пишу свою книжку, катаюсь на лошади, плаваю, гуляю по прекрасной территории и безуспешно пытаюсь подружиться с Belyy Smert, но он упорно отказывается от всех моих подлизываний.

Каждый день во время ланча я навещаю отца и болтаю с Розой по телефону. Каждое утро и ночь я звоню Найджелу, и мы беседуем. Кажется, мы заключили странное перемирие. Мы общаемся в большей степени как друзья. Он рассказывает мне о своих успехах в клубе анонимных игроков, а я рассказываю ему о моих успехах в верховой езде. Негласное перемирие заключается в том, что все вернется на круги свои между нами, когда закончится этот месяц. Наверное, он догадывается, что уже все не будет так, как прежде, но мне кажется он до конца все же не понимает, насколько все будет по-другому. Я очень сильно изменилась.

Я не могу заснуть ночью, поэтому читаю до раннего утра. Я уже прочитала два классических романа и сейчас почти заканчиваю «Их глаза видели Бога». («Их глаза видели Бога» 2005, драма США. – прим. пер.)

Время бежит быстро, и я все время стараюсь себя чем-то занять, хотя и жду. Жду возвращения Николая.

Я открываю двери и выхожу на балкон.

Тепло, витает аромат, чернильное ночное небо заполнено звездами. Иногда я даже не могу поверить, что может быть такой прекрасный маленький уголок на земле, как этот. Глубоко вздохнув, я поворачиваю голову и по очертаниям фигуры узнаю Николая, который прислонился к стене, курит. Кончик сигареты светится красным огоньком, но сейчас слишком темно, я не могу разглядеть его лица.

Я даже не знала, что он вернулся.

Я наблюдаю, как он выкидывает сигарету и подходит ко мне. Его походка пластичная, крадущаяся. Во рту у меня вдруг пересыхает. И приходится несколько раз сглатывать, чтобы смочить рот слюной. Несколько секунд, возвышаясь надо мной, он молча смотрит сверху вниз. Неулыбчивый. Негостеприимный. Отдаленный.

Без слов он приподнимает мою юбку и скользит руками по бедрам. Его пальцы шероховатые, он дотрагивается до резинки моих трусиков. Как только он уехал, я снова начала носить нижнее белье. Он грубо с недовольством стягивает их вниз. Расстегивает молнию на своих брюках.

В темноте толстая головка его члена поблескивает предэякулянтом. Я провожу пальцем по нему. Он приподнимает мою ногу, открывая для себя, и тут же входит. От чистого наслаждения я прикрываю глаза.

Он трахает жестко. Слишком жестко.

Стена царапает мне спину. Мне никогда не приходило в голову, что можно получить оргазм от такого жестокого секса, но совершенно без предупреждения на меня начинает накатывать первая волна.

Я кончаю. Проваливаясь…

И хрипло визжу, словно кошка, выкрикивающая его имя в неподвижный воздух. Это шокирует меня еще больше. Он начинает еще сильнее двигаться, получая свою кульминацию.

Еще несколько секунд он неподвижно остается внутри, наши дыхания становятся одним. Затем он выходит. Его сперма стекает у меня по бедрам.

Он отступает на шаг.

– Иди в кровать и жди меня, встань накорачки. Мне тебя еще мало, – говорит он.

Молча, я отрываюсь от стены и иду в свою комнату. Я встаю так, как он приказал и жду.

Долго ждать не приходится. Он набрасывается на меня, как бык. Он весь горит от потребности и необходимости. Мне кажется, что он разорвет меня на пополам.

Но при каждом оргазме я все ближе достаю до звезд и в какой-то момент касаюсь их.

Николай

Я вижу ее под собой, присыщенную после отличного секса, губы, припухшие от сосания моего члена, но мне хочется снова и снова поиметь ее. Это странно. По закону убывания, чем больше я ее трахаю, тем меньше я должен ее хотеть. Но у меня все по-другому, чем больше я ее трахаю, тем больше ее хочу.

Она словно наркотик.

Наконец, я отрываюсь от ее восхитительного тела.

– Николай, – шепотом зовет она.

Я поворачиваю голову и смотрю на нее.

– Кто этот мальчик блондин на картине внизу у лестницы?

Я перестаю дышать.

Россия

1992

Два чертовых года проходят в этой адской дыре. Повзрослевшие парни уходят, приводят новых детей. Сергею исполнится шестнадцать. Через год он тоже уйдет. Парни из банды хотят, чтобы я стал лидером, но я отказываюсь. Моя цель – не быть лидером. Моя цель —сбежать с братом.

Я вижу, что чем дольше мы здесь остаемся, тем больше он становится похож на тень самого себя. Он полностью изменился. Он предпочитает сидеть один долгое время, ничего не делая. Вчера, когда мы разговаривали в столовой, он вдруг посмотрел на меня глазами, наполненными таким отчаяньем.

– Что случилось, Павел?

– Хотел бы я быть таким же сильным и умным, как ты, Николай.

– Ты сильный, Павел. Храбрый и добрый.

– Нет. Не такой, как ты, Николай. Однажды ты уйдешь отсюда и будешь свободен.

Я хмурюсь на его слова.

– Я никуда не уйду без тебя. Мы уйдем вместе, Павел, и очень скоро, вот увидишь.

– Я никогда отсюда не уйду, Николай. – Он вытирает глаза тыльной стороной ладони. У меня сердце начинает болеть, видя его слезы, я не могу смотреть, когда мой брат начинает плакать.

– Конечно, мы сбежим. Мы сбежим вместе, и все переживем, – говорю я ему.

Уже тогда мне стоило догадаться. Я должен был понять по его отдаленному пустому взгляду. Он был недостаточно силен для такого места. Я должен был вытащить его отсюда.

Я находился в классе на уроках, когда Василий послал за мной одного из учителей. Сердце тут же ухнуло в груди. Даже не ступив еще в кабинет, я понял, почему меня вызвали.

ГЛАВА СОРОКОВАЯ

Стар

– Мой брат, – с горечью отвечает он. И прежде чем я успеваю спросить что-нибудь еще, он встает, натягивает брюки и идет к двери.

– Николай, прости. Я не должна была спрашивать тебя.

Он не поворачивается.

– Да, ты не должна, – холодно говорит он, прежде чем тихо закрыть за собой дверь.

Я закрываю глаза. С какой стати я вообще об этом спросила? Я такая глупая. Очевидно же, что он не собирается рассказывать мне о себе, о своей жизни ничего. Больше этой ночью он ко мне не приходил. Я засыпаю, хотя чувствую грусть. Грусть за все, во что я верила, исчезло, как дым. Грусть, что у меня ничего, кроме секса с Николаем, не будет.

Я плохо сплю и просыпаюсь раньше обычного. Шесть часов утра, но снаружи уже светло. Я выхожу на балкон в прохладный воздух, как делаю каждое утро, и наслаждаюсь красотой открывающегося вида. Вдруг вдалеке я замечаю какую-то вспышку. Вытягиваю шею и прищуриваюсь.

Николай скачет на Belyy Smert.

Они вместе двигаются так, у меня захватывает дух. Они оба парят над зеленой травой. Идеальны. Оба до боли красивые, но враждебные и отчужденные. Я наблюдаю за ними взглядом, пока они не скрываются за деревьями.

Николай не остается на завтрак.

Внутри себя чувствую, как начинает расти разочарование. Каждый раз, когда мне кажется, что стены Николая рушатся, он тут же ставит новые, прямо у меня на глазах, более надежные, более мощные и непроницаемые.

Я глубоко вздыхаю, говоря себе, что так, наверное, и лучше. Затем переодеваюсь в экипировку для верховой езды и иду на урок. Рэй доволен моим прогрессом. У меня получается все очень хорошо. Понятно же, что я не могу скакать так, как Николай сегодня утром, но я уверенно могу послать Мисс Пенни оживленной рысью и удержаться в седле.

Через час я возвращаюсь в дом. После быстрого душа, завтракаю с Селин. На полпути к себе в комнату, я чуть не умираю от удивления. Приходит смс-ка, я с любопытством посматриваю на нее, пришло электронное письмо от одного из агентств, в которое я отправила свою рукопись. Нервничая, я тупо пялюсь на нее.

– Что такое? – с тревогой спрашивает Селин.

– Одно из литературных агентств.

– Тогда открой ее.

Я с тревогой начинаю прикусывать нижнюю губу.

– Я прочитала в интернете, что если получаешь такой быстрый ответ, скорее всего, это отказ.

Она слегка пожимает плечами.

– Мне кажется, не стоит так сразу предполагать отказ. София сделала очень умную вещь. Она поняла, что все остальные писатели будут отправлять свои заявки и произведения по почте, поэтому ваши главы она отправила совершенно другим способом, положив их в кожаные конверты ручной работы с курьером. Она подумала, я полностью с ней согласна, что если у тебя имеется уверенность, что книга хорошая, и чтобы ее побыстрее прочли, агентство будет заинтриговано подобной доставкой, тем самым побыстрее с ней ознакомится.

У меня глаза расширяются от удивления.

– Вау, она такое провернула. Но ведь она даже меня не знает. Я обязательно должна послать ей коробку конфет или что-нибудь еще, чтобы поблагодарить.

– Так, ты собираешься посмотреть или лучше это сделать мне?

Я передаю ей телефон.

– Думаю, лучше тебе.

Она открывает мою электронную почту у меня на телефоне, быстро пробегает глазами ответ агентства. Потом поднимает на меня взгляд.

– Как ты думаешь, что они написали?

Я пристально смотрю на Селин. Конечно, она бы не стала меня держать на крючке, если бы они отказали.

– Они согласились? – Спрашиваю неуверенно я, с трудом веря сама себе.

Она широко улыбается.

– Да, они согласились. Агентство хочет прочитать остальную часть книги.

– Дай мне телефон, – взволнованно кричу я.

Она вручает мне телефон, и я читаю драгоценные слова от какой-то Дарьи Элизабет Боуэн из литературного агентства «Питера Тиля». Ей понравились мои первые три главы, и она хочет, чтобы я отправила остальную часть рукописи как можно скорее.

– О, боже мой. Боже мой! – радостно визжу я, выпрыгивая из кресла и пританцовываю от радости. Селин отправляется на кухню и возвращается с бутылкой шампанского. Мы открываем и стучим по дереву, чтобы не сглазить мою удачу. Первый тост за мой успех. Мы обе такие возбужденные от радости. Пока мы попиваем шампанское, я говорю Селин, что мы должны поддерживать связь, когда закончится мой месяц здесь. Она забавно на меня поглядывает и молчит.

После примерно трех бокалов (бокалы для шампанского не считаются полными бокалами) Селин уходит, чтобы распечатать мою рукопись и отправить ее в агентство. Я звоню Розе.

– Ура! Это потрясающая новость. Я так рада за тебя. Поставь бутылку шампанского в холодильник, и мы выпьем, когда будет вынесен окончательный вердикт.

– Слишком поздно, я уже выпила ее, – пьяно хихикая, замечаю я.

Алкоголь выветривается только к тому времени, когда мне нужно поговорить с Найджелом. Я разговариваю с ним около десяти минут, но не рассказываю об агентстве. Не могу себя пересилить. Я скажу ему, когда агентство окончательно примет мою книгу. После ланча звонит Николай. Он никогда не звонил мне раньше, и я начинаю нервничать и слежу за своими словами, словно какая-то школьница, разговаривающая со своим возлюбленным.

– София сказала мне, что одно из агентств попросило остальную часть твоей книги, – говорит он.

– Да, – неловко отвечаю я.

– Хочешь отпраздновать это событие?

– Да, – совсем тихо произношу я.

– Ужин?

– Хорошо.

– В какой бы ресторан ты хотела пойти?

– Я бы хотела пойти в местный ресторан.

– Местный? Вероятно, там еда не очень хорошая.

– Я хотела бы сходить в паб, поесть рыбу с чипсами или пирог.

Устанавливается полная тишина на другом конце провода.

– Хорошо. Если ты так хочешь. Я попрошу Софию забронировать столик где-нибудь.

– Я не хочу идти туда, где бронируют столики. Я просто хочу прийти, выпить в баре, а потом поесть в ресторане.

– Да?

– Будет весело. Может мы сможем туда прийти со Штормом.

– Штормом?!

– Да, с хаски.

– Ты хочешь взять с собой собаку?

Я хихикаю.

– Да. Я поспрашиваю здесь и найду место, где разрешено приходить с собаками.

– Эээ... точно. Если ты действительно этого хочешь.

– Именно так хочу.

– Увидимся.

– Пока, Николай. И спасибо тебе.

Я вешаю трубку и улыбаюсь от счастья, первый раз он согласился на мое предложение. Забавно, хотя я видела его прошлой ночью, но я все равно скучаю по нему. Я скучаю по его улыбке. Я скучаю по нашему сексу, когда он находится внутри меня. Я скучаю по его серебряным глазам, оглядывающим меня с головы до ног. Я даже скучаю по его саркастическому чувству юмора.

И до того, как приезжает Николай, я пишу первое свое спасибо-но-нет-благодарственное письмо. Несмотря на то, что агентство «Питера Тиля» попросило книгу до конца, если я получу отказ, то конечно, мне будет очень обидно, поэтому я очень рада, что ничего не сказала Найджелу. Агентство все еще может отвергнуть мою рукопись.

Я натягиваю джинсы, синюю футболку, когда Николай заходит в комнату. На нем тоже синие джинсы. Они обтягивают его мускулистые бедра, отчего он выглядит более сексуальным, уверенным и даже порочным. Он останавливается на пороге и улыбается.

– Итак, мы сегодня будем нищебродами, да? – спрашивает он.

Я улыбаюсь в ответ, сердце подскакивает к горлу.

Мы с Николаем и Штормом заходим в «Бриклэурс Армс». Перед каждым из нас стоит по пинте эля, мы сидим в саду, и Шторм находит подружку черную лабрадориху. Хозяин собаки подсаживается к нам. Ирландец средних лет, его совершенно не смущает, что Николай особо не желает с ним разговаривать. Полностью не обращая внимания на наши односложные ответы, он говорит за нас двоих, сообщая что живет за углом от паба. С ним весело, мне очень нравится, как мы проводим здесь время, слушая его шутки. Он собирается уходить, и Шторм начинает скулить.

– Эй... он влюбился, – подмигивая говорит ирландец.

Потом он сообщает нам, что собирается у себя перед домом днем в воскресенье устроить барбекю.

– Почему бы вам двоим не привести свою собаку?

Он предполагает, что мы пара.

– Возможно, – отвечает Николай.

– Вот, вбей мой номер к себе в телефон и позвони мне в субботу, – замечает ирландец.

Секунду Николай не знает, что делать. Он смотрит на меня, потом достает свой телефон и вбивает номер этого мужчины.

Когда тот уходит, я поддразнивая спрашиваю Николая:

– Ты пойдешь к нему на барбекю?

– Я лучше отрежу себе руку и съем ее, – говорит он.

– Тогда зачем ты взял его номер?

Он хмурится.

– Не знаю зачем. Я никогда такого не делал раньше.

Мы переходим в ресторан. Как и предупреждал Николай, еда не очень хорошая, но несмотря ни на что, это один из лучших вечеров в моей жизни. Николай настолько начитанный, столько всего знает, в курсе многих событий, я просто сижу и с трепетом не могу отвести от него глаз.

Вечер мы заканчиваем в моей постели. И то, что я не могу передать словами, я показываю ему своим телом. Николай не уходит от меня до раннего утра.

ГЛАВА СОРОК ПЕРВАЯ

Стар

Следующие два дня я провожу в Лондоне. Они похожи на предыдущие. Я просыпаюсь, завтракаю с Селин и еду к отцу. Потом сажусь писать, затем коротаю часы и жду вечера, когда появится Николай.

Этот день был бы таким же, как и все предыдущие, если бы не позвонили из агентства «Питера Тиля». Дарья Элизабет Боуэн хочет, чтобы я встретилась с ними!

– Ты можешь прийти сегодня?

– Конечно, – ошеломленно отвечаю я.

Я одеваю желтую рубашку и серые брюки. Укладываю волосы, чтобы они выглядели более естественно, Алексей отвозит меня в их офис на набережной. У меня липкие руки от пота. Я звоню в звонок и называю свою фамилию. Мне открывают дверь.

Я вхожу в небольшой коридор. Открываю другую дверь с табличкой, на которой написано – Литературное агентство Питера Тиля. Ко мне подходит женщина в ярко-красной юбке и пышной зеленой блузке. Ее короткие каштановые волосы седые у корней. Она протягивает мне руку.

– Привет, я читала твою книгу и влюбилась в нее.

Я улыбаюсь ей.

– Здравствуйте, мисс Боуэн.

– Называй меня Дарья. Все так зовут.

– Хорошо.

– Я не думала, что ты такая молодая.

– О-о, – с тревогой восклицаю я.

Она поднимает руки вверх.

– Но это же хорошо. Все в порядке. Молодежь хороша в 99,99% случаев.

Я смеюсь.

– Проходи. Давай выпьем по чашке чая. Питер тоже хочет с тобой встретиться, но он сейчас на другой встречи.

– Хорошо.

Я следую за ней в комнату с длинным столом и стульями вокруг.

– Это наш конференц-зал. Садись.

Я присаживаюсь и смотрю на нее.

– Разве это не восхитительно? – спрашивает она.

– Вы не представляете, на сколько, – искренне отвечаю я.

Она улыбается.

– Ты заслужила это. Ты написала, действительно, хорошую книгу. Ты сказала, что у тебя есть еще пять с теми же героями?

Я киваю.

Она подмигивает.

– Скажи это Питеру, когда он войдет. Ты обеспечишь счастье ему на целый год.

– Я?

– Конечно. Он планирует продать твою книгу за кучу денег.

У меня глаза расширяются.

– Что вы имеете в виду?

– Ну, на прошлой неделе я продала книгу о кошках за 15 000 фунтов, но Питер предполагает получить за твою больше.

Я чувствую, как ухмыляюсь от уха до уха. £15,000? Я в жизни не заработала ни копейки.

– Правда?

– Наверняка.

Затем приходит Питер Тиль и настроение меняется. Я уже видела его фотографию в Интернете, поэтому не удивлена, что на нем надета соломенная шляпа и красная бабочка. Внешность обманчива, потому что он шокирующе резок и умен, и не раскрывает всех карт сразу. Он приветствует меня в агентстве, поздравляет с написанием прекрасной книги, и на этом все.

Когда я сижу в машине, вижу его стоящим у окна первого этажа, он наблюдает за мной. Интересно, что он думает, видя, как я сажусь в большую дорогую машину с тонированными стеклами. Я даже сначала не верю своим глазам, когда он первый поднимает руку и машет, я спасена.

Как не странно я сообщаю Синди, Селин, Софии, бабушке и дедушке, маме, Николаю и даже Андрею, что мою книгу приняло агентство, но я ничего не говорю Найджелу. Не знаю почему, просто решаю, что сообщу ему, только если агентство найдет издателя, который захочет издать и продать мою книгу. В конце концов, я читала в сети, что некоторые люди находят агентов, но потом не могут найти издателя, который бы издал их книгу.

Мой отец выходит из больницы и переезжает к бабушке. Это большое облегчение для всей семьи, и мне кажется, будто плита упала с моих плеч. Что бы ни случилось, мой отец находится в надежных руках и в полной безопасности. О больничных счетах позаботились, и он идет на поправку.

Я встречаюсь с Розой и Синди за ланчем, и пока я сижу с ними и болтаю, прихожу к выводу, что этот месяц с Николаем оказался для меня не испытанием, как я думала сначала. Он стал моим величайшим приключением. Я учусь чему-то новому. Передо мной открываются новые возможности, и время вдали от Найджела показывает, насколько маленькой и незначительной была моя жизнь раньше.

Я сама сделала свою жизнь такой маленькой и незначительной.

По сути, я была прославленной домработницей Найджела. Я не делала ничего, только писала книги, содержала дом и сад. Я почти не выходила без него никуда. Я не узнала ничего нового. Я получала от него деньги – ежемесячное пособие, и могла потратить его так, как хотела, но любые большие покупки я должна был согласовывать с ним, спрашивать у него разрешения.

Даже мысль о том, что у меня будут собственные деньги, деньги, которые я заработала сама, вызывает у меня головокружение от волнения. Кроме потрясающего секса, мы с Николаем перешли к осмотрительным отношениям. Иногда мне кажется, что он хочет большего. А в другой момент он отталкивает меня, давая понять, что между нами ничего нет, кроме секса.

Осталось чуть больше двух недель, и от этого я чувствую грусть, что месяц скоро закончится, но я понимаю, что не могу быть с Николаем.

Он слишком богат, слишком красив, слишком загадочен, слишком недостижим, слишком искушен, слишком холоден, слишком сексуально опытен для меня. Я всего лишь обычная девушка, которая привлекла его внимание как-то в ресторане, но я понимаю, долго это не продлится. Наши отношения не имеют продолжения. Я не знаю многого, как все происходит с миллиардерами, но думаю, что через месяц ему со мной будет скучно, и он будет охотиться за следующей женщиной, которая согреет ему кровать.