Текст книги "Красота от любви (ЛП)"

Автор книги: Джорджия Кейтс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 15 страниц)

Глава 31

Лорелин Маклахлан

Тридцать шесть недель. Сегодня я встречаюсь с доктором Сомерсби для удаления устройства, которое держало Джеймса Генри или Мэгги Джеймс внутри меня в на протяжении восемнадцати недель. Произойдёт одна из двух вещей: у меня будут преждевременные роды из-за того, что мою матку побеспокоят или я продолжу вынашивать ребенка еще целый месяц. Никто не знает, когда это произойдет.

Меня готовят к процедуре, я лежу в кабинете и жду.

Эми, медсестра Эддисон, заходит в палату, останавливается и смотрит на меня.

– Секундочку. Я вас знаю. Я работала с вами?

– Несколько месяцев назад меня госпитализировали. Я провела здесь целую неделю, но вы не были моей медсестрой. Вам кажется, что вы знаете меня, потому что моя подруга рожала здесь несколько месяцев назад. Эддисон Кингстон.

– Да! Я помню ее.

Ее очень сложно забыть.

– Может быть потом, что она была слишком…хм злой?

– Да нет, – смеется он. – Мне понравилось заботиться о ней. Ее бедный муж не переносит вида иголок.

– Что случилось с Заком?

Ой, я забыла рассказать Джеку Генри об этом.

– Он был немного не в себе во время эпидуральной анестезии. Он сказал, что терпеть не может иголки, – я пожимаю плечами. – Он сказал, что иглы, которыми делают татуировки, отличаются от медицинских. В общем, он струсил. Мне пришлось позаботиться о нем, потому как Эми была занята с Эддисон.

– Ты не говорила мне об этом.

– Единственное, что заботило меня в тот момент, это рождение Донована.

Эми передает мне больничное платье.

– Раздевайтесь, я вернусь через несколько минут, чтобы подключить вас к монитору.

– Было круто услышать, как другая женщина говорит тебе раздеться.

– Ой, сделаем перерыв.

– У меня и так восемнадцатинедельный перерыв.

Я стягиваю платье и расстёгиваю лифчик.

Он никогда не должен говорить мне об этом после всего того, что я сделала для него.

– Эй, я компенсировала этот перерыв другим образом. Не каждая беременная жена будет так щедра, как я.

– Я благодарен. Если бы ты только знала, как я наслаждался каждый раз, когда ты оборачивала свой миленький ротик вокруг моего члена. Это очень круто, но ты должна знать, что я в большем восторге, когда нахожусь внутри тебя.

Все, что он сказал, укладывается в моей голове.

– Боже, только не говори, что хочешь, чтобы я родила сразу же после удаления серкляжа только потому, что ты хочешь отвезти меня домой и трахнуть.

Он улыбается.

– Нет, детка. Я хочу поехать домой и заняться с тобой любовью.

Неужели он действительно думает, что может показать мне свои ямочки и выйти чистеньким из воды.

– Ох, не впаривай мне эту чушь. Называй это, как тебе нравится, но я знаю тебя Маклахлан.

– Ты кажется не заинтересована в этом.

Он выглядит опечаленным, я не хочу видеть его таким. Я просто переживаю за нашего ребенка.

– Не принимай это на свой счет, просто я была бы счастливее, если бы держала этого ребенка на руках.

–  Я тоже, но я был бы также очень рад, если бы моей жене можно было бы сделать это еще раз до того, как этот ребенок появится на свет. Это было так давно.

Он был очень терпелив на протяжении всей беременности, не требуя ничего и потакая всем моим прихотям. Поехать в город глубокой ночью только потому, что я захотела чизбургер и картошку фри, массировал мне поясницу, когда она болела, брил мне ноги и красил ногти, потому что мне было стыдно показывать свои распухшие ступни в салоне. Он не обращал внимания на мои перепады настроения и не обижался, когда я была груба.

– Хорошо. Если не начнутся схватки, то ты сможешь снова познакомиться со своей женой.

Он шепчет «да» и поднимает кулак вверх.

– Не думаю, что смогу дождаться ночи. Если все пройдет нормально, мы как можно быстрее едем домой в нашу спальню.

Он ведет себя так глупо.

– Ты сможешь дотерпеть до дома или нам снять номер в отеле?

– Неплохая идея.

Конечно, он понял, что я шучу.

– Я пошутила, дикарь.

Возвращается Эми. Она делает мне ультразвук. Конечно, я и раньше слышала сердцебиение нашего ребенка, но никогда так долго. Я загипнотизирована.

– Кого вы ждете?

Я жду, когда Джек Генри скажет, что это девочка, но он молчит.

– Мы не знаем. Это будет сюрприз.

– Мне нравится это. Это так весело. А как вы думаете, кто это?

– Я думаю мальчик, – я смотрю на Джека Генри, и он подмигивает мне. – А он думает, что девочка.

Эми берет в руки распечатку и смотрит.

– Я думаю это девочка, судя по сердцебиению.

Я читала об этом.

– Правда? У девочек сердцебиение быстрее?

– Не могу ответить на сто процентов, но судя по моему тридцатилетнему опыту, в этом есть доля правды.

Джек Генри усмехается, он так уверен в себе с тех пор, как на восемнадцатой неделе впервые увидел лицо ребенка.

– Она сказала, что это бабушкины сказки, так что успокойся.

– Также она сказала, что работает здесь тринадцать лет, и в этом есть доля правды, – утверждает он.

Доктор Сомерсби входит в кабинет и прерывает наш спор.

– Ну что, готовы избавиться от серкляжа?

– Как никогда.

Я кладу ноги на подножки. Пытаюсь расслабиться, сосредоточиться на дыхании, но нервы не дают мне этого сделать. Я читала об удалении серкляжа, многие пишут, что это больно.

Я чувствую давление и сразу же напрягаюсь.

– Потерпите, Лорелин. Знаю, это неприятно, но я постараюсь сократить дискомфорт до минимума.

Я слышу звук ножниц и невольно дергаюсь.

– Извините Лорелин, но на шве образовались рубцы. Вы почувствуете тяжесть.

Моя задница дергается вверх. Такое чувство, будто мою матку сейчас выдернут. Я напрягаюсь, хватаю Джека Генри за руку и начинаю плакать, потому что не могу себя сдерживать.

– Ааай…

Это не самое лучшее «ай». Мне очень больно.

– Так, серкляж удален, сейчас я проверю шейку матки, чтобы узнать, насколько она расширена.

Я чувствую давление ее пальцев, это лучше, чем зеркало.

– Между двумя и тремя сантиметрами, вам придется остаться здесь на пару часов. Никаких приёмов еды. Есть вероятность преждевременных родов.

Я знаю, но Донован родился на месяц раньше, и он молодец. Я не волнуюсь.

Я опускаю ноги и пытаюсь лечь поудобнее.

– Ты чего– нибудь хочешь, любимая?

– Я сейчас ни о чем не могу думать.

В течение нескольких часов за мной наблюдают, за это время у меня было две схватки. Мы ожидаем вердикта врача.

– Итак, прошло три часа, никаких изменений Лорелин. По-прежнему два с половиной сантиметра, так что я думаю, вы можете поехать домой. Но вы должны будете вернуться, если произойдёт что-то, о чем мы говорили – воды, кровотечение, схватки каждые пять минут или меньше, по крайней мере час.

Джек Генри морщится и приподнимает брови. Я буду сумасшедшей, если не скажу, что он чертовски милый, когда так делает.

Я снимаю больничный наряд и надеваю свою одежду.

– Тебе нравится это, не так ли?

Он смотрит, как я натягиваю трусики.

– Да, уровень счастья определенно повысился. Уверен, ты хочешь отшлепать меня.

Я натягиваю лифчик и завожу руки за спину, чтобы застегнуть его.

– Я абсолютно точно хочу отшлепать тебя.

– Ты можешь, если хочешь, даже если ты передумаешь, мой уровень счастья не понизится. Но ты не передумаешь, верно?

Я все равно знаю, что он в отчаянии.

– Ты можешь отыметь меня.

Он снова поднимает кулак в воздух.

– Блядь, да! Быстро одевайся, чтобы как можно скорее поехать домой, где я смогу раздеть тебя.

Ну, по крайней мере, он романтичен.

***

Заехав в гараж, Джек Генри, как обычно, обходит машину, чтобы открыть мне дверь и помочь выйти из машины.

Я выхожу, он тянет меня в свои объятия и дарит сладкий, нежный поцелуй. Начиная с медленных движений, но с каждым разом ускоряется. Его рот оставляет мои губы и переходит к шее, руки же направляются прямиком мне под рубашку, к розовому, кружевному лифчику. Он потирает пальцами мои соски, отчего я чувствую, как они мгновенно твердеют от его прикосновений.

Решив, что поцелуев в гараже достаточно, он ведет меня в дом через кухню. Миссис Порчелли убирает посуду. Она поворачивается и видит нас.

– Ой. Ребенок по-прежнему при вас. Мне жаль, Лорелин. Знаю, вы надеялись, что это случится сегодня.

– Все в порядке. Он родится, когда будет готов.

Джек Генри не теряет времени. Он пытается выпроводить миссис Порчелли за дверь.

– Мы с Лорелин пообедали в городе, так что я думаю, что не произойдет ничего страшного, если остаток дня вы отдохнете. Мы сможем поужинать бутербродами или съездим в город.

– О, я не против остаться и приготовить обед. Я планировала приготовить бифстроганов.

Я останавливаю Джека Генри и говорю сама.

– Мы довольно плотно пообедали, поэтому ужин в виде сэндвичей будет то, что надо. Бифстроганов вы сможете приготовить завтра.

Она обдумывает мое предложение, но Джек Генри не дает ей выбора.

– Хорошо, у меня есть парочка вещей, которые нужно сделать в городе.

– Прекрасно.

Она подходит к столу и забирает свою сумочку.

– Хорошего дня.

Мне стыдно. Я жду пока она уйдет, чтобы сказать.

– Она знает.

– Знает что? – спрашивает он.

Как будто он понятия не имеет, что я имею ввиду.

– Что мы собираемся делать.

– Да?

– Это немного странно.

– Чего стыдиться? Ты моя жена, и ты беременна, поэтому я уверен, она догадывается, что мы занимаемся сексом.

Да, он прав, но я все равно чувствую себя неловко.

– Я не знаю. Иногда у меня такое чувство, будто другой человек, находящийся в доме, причастен к нашей личной жизни.

Я стараюсь не думать о том, как она стирает наше постельное белье и видит доказательства того, что мы делали.

– Хочешь, чтобы я уволил ее?

– О, нет. Мне нравится миссис Порчелли. Она освобождает меня от домашней работы.

– С ее помощью мы сможем больше времени проводить вместе.

Я указываю на свой живот, и он смеется, кладя свои руки на него.

– Простите меня, мисс Мегги Джеймс. Я хотел сказать больше времени втроем.

Я уже перестала его исправлять.

Он берет меня за руку и тянет из кухни в спальню. Мы практически находимся у двери, когда он поворачивает и берет мое лицо в ладони, даря мне еще один нежный поцелуй.

– Я очень сильно тебя люблю.

– Я тоже тебя люблю.

Мы движемся в сторону кровати, всю дорогу целуясь. Он снимает с меня рубашку и бросает на стул. Мой розовый бюстгальтер не совсем сексуальный, но моя грудь выросла за последние пару недель.

– Это фантастика.

Он стягивает его с меня и ласкает грудь руками. Большими пальцами потирает соски, прежде чем берет один в рот. Я скольжу пальцами по его волосам, пока он сосёт один сосок, затем другой.

Закончив, он приседает на корточки, чтобы снять носки с ботинками. Я расстегиваю лифчик, он тянет мои леггинсы и трусики вниз по ногам. Я остаюсь совершенно голая перед ним. Он отступает назад, чтобы посмотреть на меня, и вдруг я чувствую, что начинаю стесняться своего тела. Я складываю руки перед моим большим животом, поскольку боюсь, что он подумает, что я непривлекательна.

– Не закрывайся. Я люблю смотреть на твое беременное тело и единственное, что я вижу, это насколько ты прекрасна, – он подходит ко мне и смотрит мне в глаза. – Я, наверное, один из тех парней со странным фетишем, потому что меня это заводит.

Я расстегиваю его рубашку и стягиваю с плеч, пока он снимает запонки. Затем я тянусь к ремню на его брюках. Командная работа. Вот, почему мы идеальная пара.

Он притягивает меня к себе и прижимает мой живот к своему телу. От контакта с его кожей по моему телу пробегает озноб. Волосы встают дыбом. Я жажду почувствовать его теплую кожу на всем своем теле. Руки опускаются на мои бедра, губы прикасаются к моему плечу. Он проводит дорожку поцелуев вверх к горлу.

– Я хочу тебя девяноста девятью разными способами, но скажи, как тебе будет удобнее.

Я действительно не знаю. Мой живот не был таким большим, когда мы занимались этим в последний раз. Если бы мы продолжали заниматься сексом на протяжении всей моей беременности, я бы знала, в какой позе мне будет удобнее. Но мы делали это, когда у меня был плоский живот…так что.

– Я не знаю, лежать под тобой я не могу, у меня начинает кружиться голова, – это было так давно, хочу, чтобы ему было хорошо. – Может я сверху? Или я могу встать на четвереньки.

Он скользит рукой вниз по моей щеке.

– Нет, я хочу видеть твое красивое лицо, когда буду заниматься с тобой любовью, – он хлопает по кровати. – Присядь-ка.

Он тянет подушки с изголовья и раскладывает позади меня.

– Откинься на них.

Он кладет руки под мои бедра и раздвигает ноги.

– Хорошо себя чувствуешь?

Я уже покачиваю бедрами в ожидании.

– Да.

Он трется об меня своей эрекцией, и я жду, когда он скользнет внутрь меня, но он не двигается. Я жду еще немного. Но он все равно не двигается.

– Что такое?

Он зажмуривает глаза, как будто ему больно.

– Я настраиваю себя на то, чтобы продержаться и не кончить сразу, как только я войду в тебя.

– Ох, все будет нормально. Но даже если и нет, мы будем продолжать это делать.

Он открывает глаза, чтобы посмотреть на меня, и я подмигиваю ему.

– Вперед, тигр.

Он входит в меня и стонет.

– Блядь!

Он выходит, а затем снова медленно входит. На его лице появляется такое выражение, как будто это лучший момент в его жизни.

– Поверить не могу, какая ты узкая. Господи, это потрясающе.

Он начинает размеренно двигаться.

– Тебе хорошо, детка?

– Ммхмм.

Он перемещает руку вниз, к месту, где мы соединяемся.

– Тебе нравится, когда я ласкаю твой клитор?

Он что издевается надо мной?

– О, да. Не останавливайся.

Он начинает быстро и жестко двигать пальцами, затем замедляет движения. Я думаю, что сейчас он будет чередовать медленные и быстрые движения, но он начинает тереть пальцами из стороны в сторону.

Снаружи он гладит меня пальцами, а внутри – членом. Он думал, что будет единственным, кто быстро кончит, но он будет не один, если продолжит в том же духе.

– Я уже близко.

Он начинает двигаться быстрее.

– Давай. Я хочу, чтобы твое тело сжало мой член, когда ты кончишь.

Я опираюсь на локти, чтобы посмотреть, как Джек Генри двигается внутри меня. Видя, как он делает это, выражение его лица подталкивает меня вперед. Я чувствую приближение оргазма. Я откидываюсь на спину и подмахиваю бедрами ему навстречу. И чувствую, как все внутри начинает гореть.

– Ооох…я кончаю.

Крепко сжав ноги вокруг него, он продолжает двигаться.

– Я….

Это все, что он говорит, все потому что он кончает вместе со мной. Я вижу это по его лицу.

Он единственный человек в этом мире, способный доставлять мне такое удовольствие, от которого я разбиваюсь на миллион великолепных осколков.

Он дарит мне озорную улыбку и наклоняется, чтобы поцеловать одно из моих согнутых коленей.

– Это было фантастически.

Я отодвигаю подушки позади себя и толкаю их на середину кровати.

– Иди ко мне.

Повернувшись на бок, он ложится сзади меня, оборачивает руку вокруг моей талии и потирает живот.

Ребёнок начинает двигаться.

– Кажется, я потревожил ее.

Я смотрю вниз и вижу, как колышется мой живот.

– Я буду скучать по этому.

Он притягивает меня к себе и целует в шею.

– Не будешь, потому что она будет лежать в твоих руках.

Сейчас ничто не удержит этого ребенка.

– Он или она может родиться в любой день.

Тебе грустно, что это не произошло сегодня?

Конечно.

– Да, но больше всего от того, что это не то, чего я ожидала. Я думала, что после того, как снимут серкляж, ребенок тут же родится. У меня необычная шейка матки, так почему ребенок все еще внутри?

– Не знаю. Тебе нужно было задать этот вопрос доктору.

– Мне грустно, что сейчас мы не в больнице с ребенком, но я рада, что мы провели это время вместе.

Он прижимается ко мне сзади, и я знаю, к чему он клонит.

– Рад, что ты так думаешь, потому что я готов к еще одному особенному времени.

Жадный дикарь.

Глава 32

Джек Маклахлан

Прошло три недели с тех пор, как удалили серкляж. Лорелин на тридцать девятой неделе. Сказать, что она разочарована тем, что ребёнок все еще внутри, не сказать ничего. Она все время ворочается, потому что ей неудобно спать, и вчера было не исключением. Ей наконец-то удалось задремать, на часах было около трех, но сейчас уже пять, и она снова ворочается. Я тоже не сплю.

– Ааа.

Я слышу, как она стонет и мечется по постели. Это новый звук.

– Ты в порядке, Л?

– Ссс…, – я слышу, как она втягивает воздух сквозь зубы. – Ааааа.

Я сажусь и включаю лампу. Она лежит на боку с вытянутыми ногами.

– Что случилось, милая? Тебе больно?

Она закрывает лицо руками.

– Дааа. Больно.

Мое сердце начинает биться быстрее.

– Схватки?

– Думаю, что да.

Дерьмо. Я готовился к этому несколько месяцев, но сейчас понимаю, что совсем не готов к этому.

– Когда они начались?

– Около часа назад.

Час? Как я мог не услышать ее стонов?

– Почему ты не разбудила меня?

– Я ждала, когда они закончатся. Не хотела будить тебя из-за ложных схваток.

Ее забота иногда может быть направлена против нее.

– У тебя неполноценность шейки матки. Доктор Сомерсби сказала же не ждать, если начнутся схватки.

– Ну теперь, я не думаю, что стоит ждать, потому что последние две схватки были очень больными.

Встав с кровати, я иду к ее стороне, чтобы помочь ей подняться.

–  Ты можешь помочь мне переодеться в леггинсы и майку?

– Конечно. Где они?

– Второй ящик справа.

Я копаюсь в ящике.

– Черные или серые?

– Черные. Какую футболку?

– Любую.

Я помогаю ей одеться, затем она идет в ванную, чтобы почистить зубы и причесать волосы. Когда она заканчивает, она просовывает голову в дверной проем.

– Я схожу в туалет, и мы поедем.

Сидя на кровати с сумкой в руках, я слышу, как она зовет меня. Я открываю дверь, она сидит на комоде, ноги прижаты друг к другу.

– Я чувствую давление, но мне нужно сходить в туалет. Когда я села, я почувствовала, как что-то лопнуло.

Она морщит лоб, и я слышу, как что-то начинает капать. Она раздвигает ноги, чтобы посмотреть.

– Надеюсь, я не описалась, а просто отошли воды. Я не могу это контролировать.

Пора ехать в больницу.

– Пожалуйста, дай мне полотенце.

Она кладет полотенце между ног и встает.

– Фу, кажется я писаю на себя. Нам нужно полотенце побольше, чтобы не испачкать машину, поскольку я думаю, что это не кончится.

Мне плевать на сиденья.

– Ничего страшного.

– Не будь глупцом, так можно и кожу испортить.

Я лезу в шкаф и беру стопку полотенец.

– Хорошо, пойдем.

Сев в машину, я замечаю, что она напряженно и учащенно дышит.

– Насколько тебе больно?

– А? По шкале? – спрашивает она.

– Да. От одного до пяти.

Она кривится и шипит сквозь зубы.

– Четыре с половиной.

Дерьмо. Мне кажется она расширится на все девять сантиметров, пока мы приедем в больницу. Об этом нас предупреждала доктор Сомерсбери – срочные роды. Ребёнок может родиться через три часа после начала родов. Ее схватки уже длятся почти два часа.

Моя семья не успеет приехать, поэтому мы будем вдвоем, когда родится малыш.

– Нужно позвонить маме и сказать, что она может приехать.

– Да.

Мама отвечает после второго гудка.

– Пора?

– Мы едем в больницу. Схватки начались пару часов назад, у нее отошли воды.

– Я выезжаю, – я слышу волнение в ее голосе. – Скажи нашей девочке, чтобы она не рожала, пока я не приеду. Я присутствовала при рождении всех моих внуков и не собираюсь пропускать рождение этого.

Я не стану рушить маминых надежд.

– Я скажу ей, чтобы она сжала ноги вместе, пока ты не приедешь.

– Скажи ей, что я люблю ее, и этот ребенок стоит всей той боли, что она чувствует.

– Хорошо. Люблю тебя, мам.

Я заканчиваю разговор, зная, что нет необходимости звонить всей семье, потому что за меня это сделает мама.

– Хочешь, чтобы я позвонил Эддисон или…твоим родителям?

Она смотрит на часы.

– Еще очень рано, не хочу будить Эдди и ребенка. Попозже, чтобы можно было оставить Донована с мамой Зака.

Это больная тема, но я должен спросить.

– А что насчет твоих родителей?

– Позвони Нанне и Попсу, но скажи, что я не могу говорить, если она захочет меня услышать.

Я набираю маму Л и попадаю на голосовую почту.

– Здравствуй, Джолин. Это Джек Генри. Я звоню, чтобы сказать, что Лорелин рожает, и мы едем в больницу, поэтому перезвоните, когда прослушаете это сообщение.

Я кладу трубку и смотрю на Лорелин.

– Родители сейчас занимают мало места в моей жизни, и это нормально. Я в порядке, потому что у меня есть ты и твоя семья. Это все, что мне нужно. Я смирилась с этим.

Живот натягивается под моей рукой, и я чувствую пинок. Л в свою очередь хватается за край сидения.

– Вау! Это что, схватка?

Она не отвечает, но тяжело дышит, ее животик снова разглаживается под моей ладонью.

– Да.

– Ого, неприятно.

– Скажи мне то, чего я не знаю.

– Я просто удивлен. Я думал, ты хотела эпидуральную анестезию.

– Да. Ужасно больно.

– Мы почти на месте, детка.

Лорелин отвозят в комнату для осмотра, куда приходит медсестра, чтобы проверить ее. Все как обычно, рука в перчатке исчезает под одеялом.

– Уже почти семь сантиметров, вас как можно скорее нужно перевезти в родовую палату. Вам нужна эпидуральная анестезия?

Она вопросительно смотрит на меня.

– Не смотри на меня. Это не мне больно.

– Все было бы иначе, если бы матка расширилась только на один сантиметр, но у меня уже семь, осталось три, не знаю, есть ли смысл колоть обезболивающие. Думаю, справлюсь и без него.

– Имейте в виду, миссис Маклахлан, когда начнете тужиться, давление увеличится.

– Я хочу, чтобы твоя мама была здесь. Я не знаю, что делать.

Я тоже хочу, чтобы мама была здесь.

– У вас есть немного времени подумать.

– Хорошо.

Когда медсестра уходит, я смотрю на Лорелин.

– Женщины миллионы лет рожали без наркоза.

Знаю, но они не моя жена. Я не хочу, чтобы ей было больно.

– Думаю, я смогу вытерпеть.

Боюсь, настанет момент, когда она передумает и захочет анестезию, но тогда пути назад не будет.

– Боль – это боль.

– Я сделаю это.

Она выглядит такой уверенной.

– Это твое решение.

Эми, медсестра, которую мы видели, когда удаляли серкляж, возвращается, и мы переходим в комнату, в которой находились целую неделю, когда была угроза потерять Мэгги Джеймс.

– Я решила, я сделаю все сама, без анестезии.

Я отхожу к стене, потому что не хочу смотреть на то, как моей девочке больно. Надеюсь, я не струшу, когда она начнет кричать. Посмотрев на время, я понимаю, что мамы не будет еще часа три. Я начинаю жалеть, что не позвонил ей еще будучи дома. Мне крайне необходимо, чтобы она была здесь, чтобы успокоить меня.

– Я выйду позвоню маме. Нужно сказать ей.

– Окей.

Остановившись, я зову Эми.

– Я иду в комнату ожидания, чтобы позвонить. Если я понадоблюсь, позовите меня.

– Нет проблем.

Мама быстро отвечает.

– Что такое?

– Почти семь сантиметров.

– О, дорогой. Я не успею приехать.

– Ее врач предупреждал нас, что такое может случится. Я переживаю. Лорелин отказалась от анестезии.

– Почему ты беспокоишься об этом? – спрашивает она.

– Я не хочу, чтобы ей было больно.

Я слышу, как она смеется надо мной.

– Я открою тебе секрет, Джек Генри. Деторождение – это ужасно больной процесс. Уверена, Лорелин знает это и обдуманно приняла такое решение. Она знает свое тело и с какой болью сможет справиться. Она будет в порядке, сынок, – я не буду спокоен, пока ребенок не будет лежать рядом с ней. – Знаю, ты улизнул, чтобы позвонить, а теперь тащи свою задницу обратно к жене, потому что она не должна быть одна. Я буду около десяти, но, если что,  звони.

После разговора с мамой, я не почувствовал того облегчения, на которое так надеялся. Я ни с кем не могу поговорить, кроме как с братом. Он был на моем месте три раза, поэтому я набираю его номер. Еще рано, но он должен ответить.

– Что!

Каким же грубияном всё-таки может быть мой брат.

– Какого черта, Эван? Почему ты так груб?

– Потому что ты прервал мой утренний кайф.

Ладно. В этот раз я позволю ему сорваться с крючка.

– Эм позволила мне прерваться, чтобы ответить на телефон и узнать, зачем черт побери ты звонишь. Это из-за Лорелин?

– Да, но мне нужно поговорить еще кое с кем.

Я слышу рычание в его голосе.

– О чем?

– Она отказалась от эпидуральной анестезии, и я боюсь смотреть на то, как ей будет больно.

– Блядь. Она рожает. Конечно же ей будет больно. В последние два раза Эм не делали анестезию, и все было нормально, так что хватит ныть, как девка, и возвращайся к своей жене. Она не должна быть одна, недоумок. Ты что совсем ничего не понимаешь?

Видимо нет. Он прав. Я оставил свою жену одну, пока сам здесь стою и треплюсь по телефону.

– Ты прав.

***

Л дышит труднее, когда я возвращаюсь к ней.

– Они проверили меня и сказали, что уже почти девять сантиметров, так что этот ребенок родится очень быстро. Мне нужно тужиться.

Она кряхтит, и я нажимаю на кнопку вызова.

– Я могу чем-то помочь?

– Лорелин говорит, что хочет тужится.

Эми заходит в комнату и надевает перчатку.

– Думаю, ты уже готова, – ее рука скользит под одеяло, отчего Лорелин плотно зажмуривает глаза. – О, десять сантиметров, уже нужно начинать тужиться. Я сообщу доктору Сомерсби, ведь я чувствую головку. Не думаю, что это займет много времени. Когда головка ребенка на выходе, это невозможно остановить.

Ох, блядь. Осознание обрушивается на меня. Я стану отцом. Я беру ее руку и целую.

– Ты сможешь сделать это.

– Хорошо, Лорелин. Ты помнишь, как все было с Эддисон?

– Вроде…

– С каждой схваткой тужься три раза. Глубокий вдох и изо всех сил. Положи руки вдоль бедер.

Л делает так, как говорит ей Эми. Ноги согнуты и разведены в стороны.

– О, Боже…

– Глубоко вдохни и тужься. Давай Лорелин.

Л делает так, как ей говорят. Эми считает до десяти, и так снова и снова.

– О, Господи, еще одна.

Эми с каждой схваткой продолжает считать, затем тянет меня за руку, чтобы я посмотрел.

Я видел влагалище Л сотни раз. Но сейчас я не уверен, что это хорошая идея смотреть за тем, что там происходит.

– Я не знаю, хочу ли это видеть.

Я немного боюсь.

– Я понимаю, но это единственный шанс увидеть такое. Это довольно специфично.

Я делаю глубокий вдох.

– Окей.

Я отхожу от кровати.

– Еще одна схватка.

Лорелин начинает тужиться, и я вижу темную макушку. Меня переполняют странные чувства.

– Ох, сколько темных волос.

Я никогда не видел ничего подобного.

Л сильно тужится и падает на спину. Ей больно.

– Это хорошо, потому что я был лысым.

Эми направляется к двери. Куда это?

– Все готово, я зову доктора Сомерсби.

Я наклоняюсь к Л и целую ее, пока мы ждем врача.

– Я так люблю тебя.

– Я тоже тебя люблю, – она гладит меня по лицу. – Ты не расстроишься, если это будет мальчик?

– Я сказал тебе, что буду в восторге и от сына. Но мое чутье подсказывает мне, что это девочка. Так что не думай, что я не хочу мальчика.

– Я знаю.

Заходит доктор Соберси.

– Этот малыш торопится показаться миру, – она садится на табуретку между ног Л и смотрит на меня. – Итак, вы по-прежнему убеждены, что это девочка?

Полностью.

– На все сто процентов.

– А вы, Лорелин?

– Либо мальчик, либо девочка. Это все, в чем я уверена.

Доктор смеется.

– Тогда давайте сделаем это поскорее, чтобы вы могли узнать.

Эми помогает Л вытянуть ноги. Она тужится, отчего ее лицо становится свекольно красным.

– О Боже мой…я вся горю. Я вся в огне.

Она смотрит на меня, но я ничего не могу сделать, чтобы помочь ей.

– Мне так жаль, Л.

Ее ноги трясутся, и она хватается за меня. Она тянет меня вниз, сжимая руку на задней части моей шеи.

– Помоги мне. Помоги мне. Помоги мне.

– Сделайте что-нибудь, чтобы помочь ей! – кричу я.

– Лорелин, нужно тужиться. Это единственный способ, которым мы можем тебе помочь.

– Я не могу. Мне очень больно.

– Посмотри на меня, – Л отпускает мою шею. Слезы катятся по ее щекам. Она роняет голову и смотрит на Эми, – Ты можешь это сделать. Ты единственная, кто властен над этим. Чем раньше ты это сделаешь, тем скорее наступит облегчение. Давай. Тужься изо всех сил.

– О Боже.

Она жмурится, лоб морщится. Слезы бегут из ее глаз, и это разбивает мне сердце. Она страдает.

– Давай, любимая.

– Посмотрите, мистер Маклахлан.

Я наклоняюсь и смотрю между ног Л. Ребенок выходит лицом вниз, и доктор Сомерсби переворачивает её, чтобы я мог посмотреть.

Я вижу её лицо впервые.

– Головка вышла, Лорелин.

Я никогда не видел ничего более удивительного.

– Л, она прекрасна.

– Еще один раз, и мы посмотрим, кто тут у нас.

– Тужься!

Я вижу решимость на ее лице и знаю, что последний толчок будет последним.

Я слышу поток воды, а затем пронзительный крик – первый звук нашего малыша.

– Ты сделала это, Л, – я целую ее в макушку. – Как же я люблю тебя.

Доктор Сомерсби держит нашего ребенка, обтирая ее.

– Сказать или показать?

Мы с Л смотрим друг на друга и одновременно говорим: «Покажите».

Она поднимает нашего ребенка, чтобы мы могли увидеть. Нет «каракули».

– Мэгги Джеймс, и она прекрасна, как и ее мама.

Я могу вспомнить лишь пару случаев, когда я плакал. И один из них сейчас.

– Я никогда не видел более красивого ребенка. Спасибо, милая, что подарила мне дочь.

Мэгги Джеймс кладут на грудь Л. Они находятся кожа к коже. Я тяну руку и глажу ее щечку пальцем. Такая мягкая.

– Я уже безумно люблю ее. Не знал, что такое возможно.

– Знаю. Разве она не прекрасна?

Она лежит лицом вниз, подергиваясь.

Эми подходит, чтобы посмотреть на нее.

– Это удивительный процесс. Она начнет искать сосок. Некоторые дети делают это быстро, а кому-то нужно время. Думаю, она шустренькая.

Л ворочается, чтобы лечь поудобнее, пока Мэгги Джеймс лежит на ее груди, изучая ее.

Эми была права. Этот процесс занимает около часа. В конечном счете она опускается вниз, чтобы найти сосок. Это невероятно.

– Посмотри на это.

– Она потрясающая.

– Именно эту жизнь я видел, когда мечтал о нашем будущем. Всегда была ты, я и она, но это только начало. Больше жизни. Больше счастья. Больше детей.

– Л помогает ЭмДжей взять сосок в рот.

–  Когда-то ты был моей красотой от боли, прежде чем стал моей красотой от отказа. Сейчас ты превратился в нечто иное.

– Во что же?– В мою красоту от любви, вы оба. Навсегда.