Текст книги "Романы катастроф"

Автор книги: Джордж Стюарт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 13 страниц)

Сердце Иша оставалось с Джо, который был его надеждой. Иш часто говорил с ним, учил его многому.

Недели мучительно тянулись для людей, которые ожидали возвращения Боба и Дика. Для Иша недели действительно тянулись. Он старался забыться в занятиях с детьми. В это лето он учил, вернее, пытался учить, одиннадцать детей.

Они занимались в его гостиной. Уроки начинались в девять и кончались в двенадцать часов с долгим перерывом между ними. Иш понимал, что ему не следует слишком перегружать учеников.

Теперь, когда он потерпел поражение в попытке подсластить горькую пилюлю геометрии, он начал учить их арифметике. Оказалось, что это очень трудно.

Иш попытался учить детей и географии. Это был его предмет, и он мог дать много знаний. Мальчики с удовольствием рисовали карты окрестностей, но ни мальчиков, ни девочек не интересовала остальная земля в целом. Но разве можно было винить их в этом? Может, когда вернутся Дик и Боб, тогда проснется некоторый интерес. Но пока мир для детей был ограничен линией горизонта. Что для них была Европа с ее полуостровами? Что для них были острова в море?

Более интересными оказались уроки истории, хотя это была не собственно история, а антропология. Он рассказывал им историю человечества, о том, как человек учился властвовать собой, властвовать миром, и через бесконечные ошибки и заблуждения наконец пришел в такому состоянию, которое называлось цивилизацией, и которое так неожиданно окончилось во время Великой Катастрофы. Дети были крайне заинтересованы.

Но большую часть времени Иш тратил на то, чтобы научить их читать и писать, так как он был убежден, что чтение – это ключ ко всему, а письмо – это его неотъемлемая часть.

Несмотря на многочисленные разочарования, Иш пользовался любой возможностью, чтобы пробудить интерес у детей.

Однажды мальчики принесли со своей прогулки по окрестным холмам двух черепах. Они еще никогда не видели чертах и с любопытством рассматривали их. Иш решил разрезать одну из черепах и дать детям урок биологии. Это могло, подтолкнуть детей к собственным экспериментам в этой области.

Иш послал Уолта на улицу за двумя камнями, которыми он хотел расколоть панцирь. Уолт вернулся с двумя кирпичами. В его словаре камень и кирпич означали одно и тоже.

Иш попытался разбить панцирь, но кирпичи не очень подходили для этой цели. Ими можно было скорее размозжить палец, чем расколоть панцирь. Он посмотрел вокруг: не найдется ли что-нибудь другое, и тут взгляд его упал на молоток, стоящий на полке.

– Подай мне молоток, Крис, – попросил он малыша, стоящего рядом.

– Подай молоток, Крис, – повторил Иш, полагая, что мальчик задумался и не расслышал его просьбы.

– Я… я не хочу! – нерешительно ответил Крис.

Поднялся Джо. Он направился к полке. Глаза детей были устремлены на него. В комнате воцарилась мертвая тишина. Только одна из девочек приглушенно пискнула. Джо встал на стул, протянул руку и взял молоток. Поднялся ужасный шум. Джо отошел от полки и протянул молоток Ишу. Затем он вернулся на свое место.

Все дети смотрели на Джо с благоговейным трепетом. Джо сел, и тут Иш нарушил тишину ударами молотка по панцирю. Эти удары, казалось, разбили напряжение, висящее в комнате.

Днем позже Иш сидел в кресле, покуривал сигарету и слушал крики детей, играющих на улице. Теперь он припоминал, сколько суеверий уже возникло в его маленьком племени. Эзра носил в кармане талисман – старый пенни – и дети наверняка относились к нему, как к молотку. Да, пришлось с неохотой признать ему, предрассудки пустили глубокие корни в детских душах. В Старые Времена те суеверия, что существовали внутри семей, быстро рассеивались, когда дети вступали в контакт с широким миром.

А их маленькое Племя потеряло все традиции. В основном потому, что семеро выживших, не могли сохранить и передать их. Некоторые традиции исчезли из-за того, что первые дети были вынуждены общаться только со взрослыми: ведь не было детей старше их, которые могли бы передать традиции. Следовательно, в развитии общества появился разрыв. В этом таились новые возможности, но и опасность.

Опасность заключалась в том, и он содрогнулся при мысли об этом, что в их маленьком обществе восторжествует некая злая сила – демагогия…

Но сейчас нужно подумать о суевериях. Может, они пустили корни потому, что в их обществе не было ни одного по-настоящему религиозного человека. Может, в головах детей образовался некий вакуум, который теперь заполняли разного рода мистические суеверия. Может, они нужны детскому уму, чтобы подсознательно понять смысл самой жизни.

Много лет назад они пытались организовать нечто вроде церковной службы, но прекратили это дело из-за полной бессмысленности. Может, это было ошибкой!

И вот теперь Иш почувствовал, что он может стать основателем новой религии для своего народа. Дети верят тому, что он говорит им в школе. Он может рассказать им, как бог создал мир за шесть дней и решил, что это хорошо. Они поверят. Он может рассказать им, что мир, – это творение Старика-Койота – как гласят индейские легенды. И они поверят.

Но что он может рассказать им, не кривя душой? Пожалуй, с полдюжины космогонических теорий он еще помнит. Возможно, они поверят и этому, хотя сложность теории не сделает их такими привлекательными, как пересказ Ветхого Завета или легенд разных народов.

Впрочем, неважно то, что он расскажет. Все войдет в детские головы и станет основой религии. И снова ему стало противно от мыслей о том, что ему придется лгать отказаться, предать свой скептицизм…

– Лучше, – вспомнил он чьи-то слова, – ничего не знать о Боге, чем иметь плохого Бога.

Он закурил еще одну сигарету и откинулся на спинку кресла. Да, вакуум … Это очень беспокоило его. Если его не заполнить чем-то разумным, то в третьем и четвертом поколении его Племя полностью деградирует, будет выполнять примитивные ритуалы, бояться ведьм и колдунов, верить в вуду, в шаманизм, в табу.

У него возникло острое чувство вины. Да, уже сейчас в Племени возникло что-то близкое к табу и создатель этого табу он сам!

Иш поднялся с кресла и пошел к полке.

Молоток был на месте, ведь он сам положил его. Он не стал просить детей об этом, даже Джо. Ему не хотелось снова вызывать у детей беспокойство и неловкость.

– Самое простое, – подумал он, – это было бы избавиться от молотка. Выкинуть его в море.

Да нет, это значит уничтожить симптом, а не болезнь. Не будет молотка, вакуум в мозгах заполнится чем-нибудь другим. Родится новый предрассудок, может быть, зловещий.

Он подумал о том, чтобы уничтожить молоток на глазах у всех, показать, что он не обладает никаким могуществом. Но тут же вспомнил, что у него нет средства уничтожить его. Ручку, конечно, можно сжечь, но что делать с металлической головкой? Даже если он найдет бутыль с кислотой и растворит ее там, то этим он ничего не докажет детям.

И теперь он смотрел на молоток с новым неожиданным интересом. Оказалось, что он может обладать собственной жизнью и могуществом. Да, молоток обладал всеми качествами, чтобы служить символом добра: единство, мощь, красота. А его фаллическая сущность была неопровержима. – Странно, подумал он, – что он не дал молотку имени. Древние люди всегда давали имена оружию. А молотки были символами добрых богов. Как тот старый франк, который прогнал сарацинов? Чарльз-Молоток? А если Иш-Молоток?

Через несколько недель наблюдений Иш пришел к выводу, что Джо чересчур быстро развивается. Этим летом ему исполнилось девять лет. По возрасту он был младше Уолта и Уэтсона, которым было по двенадцать лет, но старше Криса, которому было восемь лет. Ранее развитие Джо, естественно, заставляло его тянуться к старшим мальчикам и не иметь ничего общего с Крисом. Джо, конечно, было трудно, так как он сильно уступал старшим, бывшим на два года старше и разумеется, сильнее его. Джози, с которой Джо был близнецами, он тоже пренебрегал. Ведь он был как раз в том возрасте, когда мальчики презирают девочек. А Джози не обладала такими блестящими способностями, как он.

Наверное, этим объяснялось то, что Джо всегда старался сделать то, что другим было не под силу. Снова и снова Иш вспоминал случай, когда ни один из детей не осмелился взять молоток, а Джо смело вышел вперед и под благоговейными взглядами детей подал молоток Ишу. Вероятно, они теперь думают, что Джо тоже обладает каким-то могуществом. Иш вспомнил, что он читал, что в древности члены Племени были уверены, что отдельные личности могут обладать таинственным могуществом. Может, дети тоже считают, что Джо один из избранных. Может и сам Джо считает так.

И вот Иш, хотя и знал слабые стороны Джо, все же он больше думал о нем, чем о других детях. Джо был его надеждой. Иш был твердо уверен, что только сила разума привела человечество к цивилизации и только сила разума вернет человечеству цивилизацию. И Джо обладал разумом. А может, он обладал и каким-то могуществом.

Понимает ли это Джо? Много раз Иш задавал себе этот вопрос, но так и не смог найти ответа. Но все больше и больше он чувствовал, что все его надежды на будущее – это Джо.

А затем он превзошел всех детей в разгадывании головоломок, которых было полно в магазинах игрушек. Дети очень увлеклись ими, и Иш наблюдал за их игрой. Сначала Джо не выделялся из остальных. У него, казалось, не хватало пространственного представления. Иногда он пытался сделать то, что было видно каждому, что это сделать невозможно. Остальные дети его осмеяли за это, и Джо обиженно ушел от них.

И потом он разработал свою систему разгадывания головоломок и теперь делал это быстрее остальных детей.

Все были поражены его успехами, но, когда Джо показал свою систему, дети не приняли ее.

Иш видел экспериментальный ум Джо. Он проявился даже в изучении языка. Для него язык был не просто средством общения, но и материалом для размышлений, экспериментов. Джо достиг больших успехов в рифмовании слов. Его очень привлекали старые поговорки, хотя остальных детей это совсем не интересовало.

Однажды Иш услышал, как Джо загадывает детям загадку, которую придумал сам: – Чем человек, бык, рыба и змея похожи друг на друга?

Дети не очень заинтересовались. Они делали разные предложения, одно глупее другого, и в конце концов Джо почувствовал, что еще немного и они разойдутся, совершенно потеряв интерес. Поэтому он сказал им свой ответ: – Они нс могут летать.

Сначала Иш не был особо потрясен, но затем он задумался и понял, что девятилетний мальчик смог вместить в нее сложный принцип отрицательного подобия. И у него сразу всплыло в памяти старое определение: гений это тот, кто видит то, чего нет.

Конечно, это определение гения, как и многие другие, можно было бы раскритиковать хотя бы потому, что под это определение подходил и сумасшедший. Но все же в нем что-то есть. Большие мыслители должны видеть, чувствовать то, чего не видит и не чувствует простой смертный.

Вскоре прошла пора туманов, и наступили первые жаркие дни. – Я снова увидел это, – подумал Иш. – Снова время засухи и смерти. Затем пойдут дожди, холмы покроются свежей зеленью, и однажды утром я взгляну на запад и увижу, что солнце садится на юге. И потом мы пойдем к камню, и я буду вырубать новые цифры. Интересно, как мы назовем этот год?

Уже пора ждать возвращения Боба и Дика из экспедиции. Иш все еще беспокоился о них и чувствовал вину, что отпустил их одних. Но разлука была уже такой долгой, что тревога его притупилась, и ему было теперь легче переносить угрызения совести.

К тому же у него сейчас был и другой повод для угрызений совести, и чувство новой вины вытеснило старую.

Дети! Их суеверия и их мысли о религии! Он считал, что это будет легко рассеять, он сказал себе, что займется этим. Но все лето он провел в колебаниях.

Почему ему ничего не хочется делать с этим? Может, он хочет, чтобы дети считали Джо обладателем могущества? Может, он даже хотел, чтобы дети считали его, Иша, богом? Разве может человек устоять перед сладким дурманом соблазна? Разве не хочет он, чтобы люди считали его богом? Или хотя бы полубогом, носителем какого-то могущества?

И со времени происшествия с его молотком он с любопытством изучал, как дети относятся к нему, и понял, что отношение их непрерывно меняется. Иногда он ощущал благоговение, как это было в случае с молотком. Вероятно, дети были уверены, что он, как и Джо, только в гораздо большей степени, обладает могуществом. Он мог многое делать, знал очень много, понимал тайны цифр, каким-то образом он знал, как выглядит остальной мир, который лежит за чертой горизонта.

Иш понимал, что они всего лишь дети, но дети, знающие намного меньше, чем дети Старых Дней. Каждый из них встречался всего лишь с тремя десятками людей. Но он был уверен, что они живут счастливой жизнью, жизнью простой и постоянной. Они не страдали от внезапных перемен в жизни, как дети прошлого. Причем перемены могли быть и хорошими, и плохими. Эти перемены заставляли детей нервничать, находиться в постоянном ожидании перемен.

В основном дети относились к нему, как к отцу, деду или дяде Ишу, которого они знали всю жизнь и с которым играли с самого рождения. И дети относились к нему, как к любому другому члену Племени. А повзрослев, они уже начинали относиться к нему, как к чудачливому старикашке. Может, в них еще и сохранялся благоговейный Трепет, но они уже ничем не показывали его и даже подшучивали над Ишем.

Всего через неделю после случая с молотком они подложили ему в кресло кнопку – это была самая старая шутка, какую ученики устраивали со своим учителем. А в другой раз, обратив внимание на их хихиканье во время урока, он осмотрел себя и обнаружил тряпку, прицепленную к нему сзади в виде хвоста.

Иш спокойно относился к таким шуткам. Он не старался отыскать виновного и наказать его. Это ему даже нравилось, так как доказывало, что дети считают его одним из своих друзей. Однако эти шутки и огорчали его. С одной стороны, дети вроде бы считают его полубогом, но, с другой стороны, как можно подкладывать кнопки в кресло, или приделывать хвост полубогу? Но после длительных размышлений он пришел к выводу, что в данном случае одно не исключает другого.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Однажды днем Иш болтал с Джо, вернее, продолжал его обучение. Иш сохранил некоторое количество денег и теперь объяснял Джо основы старой экономики. Джо очень понравились блестящие маленькие монетки с изображением какого-то животного. Как любой ребенок, он предпочитал эти веселые монетки совершенно неинтересным бумажным деньгам, на которых был нарисован неизвестный бородач, чем-то смахивающий на дядю Джорджа. Иш старался рассказать попонятнее о роли денег в Прежнем Мире.

И вдруг он услышал странный звук, который был ему знаком, но которого он не слышал целую вечность. Он поднял голову и стал напряженно вслушиваться. И снова раздался звук, теперь уже ближе: Бип-Бип-Бип – сигналы автомобиля.

– Эм! – закричал Иш. – Они вернулись! – Он вскочил, деньги рассыпались по полу.

Он, Эм, дети выскочили на улицу. Поднялся шум, крики, лай собак. На дороге показался джип. Он был грязный, помятый, но он ехал. Иш напряженно ждал. И вот выскочили из машины мальчики, живые и здоровые. И облегчение охватило его. Только теперь он понял, как глубоко в нем сидела тревога, как сильно он беспокоился за них.

Мальчики стояли, окруженные толпой кричащих детей. Иш подошел сзади. Ноги его стали ватными. И вдруг он заметил какое-то движение. В джипе был еще кто-то. Да, человек начал вылезать из машины. Иш ощутил тревогу, недоверие к пришельцу.

Из двери появилась лысая голова и лицо с коричневой бородой, которая была бы даже красивой, если бы она была аккуратно побрита и в ней не запутались бы крошки табака. Человек вылез на дорогу и медленно выпрямился.

Иш, почти в панике, рассматривал его. Большой мужчина – высокий, ширококостный, крепко сложенный. Он был очень сильный, но в его движениях было мало энергии, вероятно, он был чем-то болен, очень болен! Жировые складки на лице превратили его глаза в щелочки.

– Свинячьи глазки! – подумал Иш, все еще охваченный тревогой.

Дети крутились возле человека, который стоял, не двигаясь с места. Он взглянул вокруг, увидел Иша, и их взгляды встретились. Глаза-щелочки были ярко-голубого цвета. Он улыбнулся Ишу.

Иш тоже улыбнулся, усилием воли заставив себя приподнять уголки губ. – Я должен был улыбнуться первым, – подумал он. – Он поймал меня на замешательстве. Я должен был сделать и это. Он очень силен, хотя и зажирел и, может быть, болен.

Напряженность снял Боб, подбежавший к Ишу, чтобы взять его за руку. Но даже в этот момент встречи Иш все еще думал о пришельце. – Примерно моих лет, – подумал он.

Боб представил его.

– Это наш друг Чарли, – просто сказал он, хлопнув Чарли по спине.

– Рад видеть тебя, – попытался сказать Иш, но даже эти старые, ничего не значащие слова с трудом получились у него. Он прямо смотрел на голубые щелочки, и в напряженности его взгляда была открытая неприязнь. Нет, это были не свинячьи глазки… глаза дикого кабана. Сила и свирепость за детской голубизной! И когда они пожали друг другу руки, Иш почувствовал, что его пожатие слабее. Чарли мог бы повредить его руку, если бы захотел.

Теперь Боб увел Чарли, знакомя с остальными. Неприязнь Иша не уменьшалась. Напротив, росла. – Осторожно! – подумал он.

Не такой он представлял себе встречу с мальчиками после их возвращения. С ними оказался Чарли!

Он, без сомнения, довольно приятен на вид. И хороший товарищ – судя по отношению к нему мальчиков. Но…да… он грязен. Может это и вызвало такую неприязнь к нему? Чарли был очень грязен, и Иш почему-то почувствовал, что этот человек грязен и изнутри.

Все наперебой спрашивали мальчиков, далеко ли они ездили, смогли ли добраться до того большого города, как это он называется?

И несмотря на всеобщую радость, Иш изредка бросал косые взгляды на сальную бороду и пиджак в пятнах. Его неприязнь росла с каждой минутой.

– Подумай, – говорил он себе, – ты просто стал очень провинциален, тебе не нравится, что в наше маленькое общество пришел кто-то чужой с другими манерами и идеями. Ты сам говорил, что мы нуждаемся в новых мыслях, а как только появился кто-то свежий, тебе это не понравилось. И ты начал убеждать себя в правоте. Даже его грязь на одежде почему-то убедила тебя в том, что он грязен мыслями. Успокойся, ведь сегодня великий день. – И тем не менее беспокойство его росло.

Во всеобщей неразберихе, Иш заметил взгляды Эзры. И в нем он прочел ощущение опасности. Эзра тоже смотрел на Чарли. Иш сразу понял, что Эзра разделяет его подозрения. А Эзра знал людей, Эзра любил людей. Если уж Эзра что-то почуял, значит в этом Чарли было что-то, чего надо было опасаться. Иш в таких ситуациях Эзре доверял больше, чем себе.

– Ну и что же, – подумал он. – Ты же не знаешь, что думает Эзра. Может он беспокоится потому, что заметил твое беспокойство. А я беспокоюсь только потому, что в наше маленькое общество пришел чужак с новыми идеями, которые он противопоставит моим.

Беседа о путешествии была намечена на послеобеденное время, когда соберутся все. Иш понимал, что ему не следует допрашивать Боба о Чарли, но он не смог преодолеть искушение. Однако Боб не смутился.

– О, Чарли? – сказал он. – Мы встретились с ним дней десять назад возле Лос-Анджелеса, где живет много людей. Одни живут группами, как мы, другие поодиночке. Чарли был один.

– Вы пригласили его ехать с вами или он сам предложил это?

Иш внимательно смотрел. Он видел, что Боб удивлен вопросом, но не обеспокоен.

– О, не помню. Во всяком случае я не звал. Может, Дик?

Иш снова задумался. Может, у Чарли были причины уехать из Лос-Анджелеса? Затем он услышал, что Боб продолжает.

– Он рассказывал нам много интересных историй. Он хороший парень. – Интересные истории.

Можно представить, какого рода. В их маленьком обществе словарь был очень беден. Ругательства и оскорбления, казалось, умерли натуральной смертью. Так же, как умерли слова романтической любви. Но Чарли… он вполне мог рассказывать и грязные истории. И Иш почувствовал, что его неприязнь к Чарли постепенно переросла в открытое негодование, хотя он не слышал о нем ничего плохого. И даже наоборот, мальчики только хвалили его. Иш очень пожалел, что отпустил мальчиков в путешествие и тем самым сам способствовал тому, что у них появился чужак.

После обеда они устроили костер на холме и собрались вокруг него. Дети пели, играли. Это был настоящий праздник.

Иш сидел, глядя и размышляя. Главным результатом было не открытие того, что вся страна превращается в безлюдную пустыню. Это и так все знали. Главное, что мальчики вступили в контакт с двумя другими группами. Впрочем, можно ли это назвать контактом, если и те и другие отнеслись враждебно к пришельцам. Интересно, это инстинкт самосохранения, или же слепая вражда?

Во всяком случае Иш теперь знал, что у Лос-Анджелеса и у Альбукерка живут люди, которые преодолели ужас одиночества.

Две маленькие группы, обнаруженные в одном путешествии! Значит по всей Америке наберется несколько десятков таких групп. Иш вспомнил негров, которых он видел в Арканзасе. В таком богатом штате с мягким климатом наверняка остались еще люди и, может быть, они сплотились, белые и черные, образовали сообщества. Да, существуют группы в разных краях Америки. И все они живут по-разному. Такие различия в образе жизни могут поставить много вопросов о том, что будет в далеком будущем.

Впрочем, сейчас не время для философии. Танцы и песни детей у костра превратились в настоящую вакханалию. К танцам присоединились и женатые юноши. И вдруг Иш замер. Он увидел в кругу и Чарли. Чарли был между Диком и Эви. Дети были в восторге от того, что с ними играет взрослый, и более того, пришелец.

Иш пытался подавить свою тревогу. А почему нет? Почему бы Чарли не выйти в круг? Я, наверное, как эти люди в Лос-Анджелес и Альбукерке не хочу принять пришельца. И все же, если бы не мои предчувствия, я сердечно встретил бы Чарли.

Но как Иш не пытался, он не мог подавить глубоко засевшее ощущение неприязни. Он снова начал обдумывать результаты путешествий. Однако как ни важно было то, что мальчики нашли других людей, более важной и близкой проблемой был Чарли.

Стало уже темно. Матери собрали детей, а старшие пошли к Эм и Ишу, чтобы снова послушать рассказы мальчиков и Чарли.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Когда все разошлись, Иш решил сделать то, чего он не делал все эти годы. Пройдя на кухню, он накинул засов на заднюю дверь. Он помнил, что мать всегда запирала дверь на засов, так как не доверяла обычным замкам. Затем он прошел к передней двери и тоже закрыл ее на засов.

За все эти годы он не чувствовал нужды в таких предосторожностях. Ни одного из членов Племени бояться не приходилось, а чужой вряд ли бы смог пройти не замеченным через кордон собак. А теперь здесь был чужой и ему, возможно, нельзя было доверять. А из собак он уже сделал друзей. Может, он и ласкал их с дальним расчетом.

Когда Иш вернулся в спальню и лег, он начал делиться своими опасениями с Эм. Но она не разделяла их. Иногда Ишу казалось, что она слишком часто соглашается со всем, что происходит вокруг.

– Ну и что такого, что он носит пистолет? Ты и сам иногда ходишь с ним.

– Да, но не скрываю. И я не боюсь снять пиджак с пистолетом и отложить его в сторону.

– Да, но, может быть, ты сам вел себя так, что он ощутил нервозность. Вам не понравился его взгляд, может, ему не понравились ваши. Он ведь один среди чужих.

– Да, – ответил Иш – но мы здесь дома, это он пришел к нам. Он должен приспосабливаться к нам, а не мы к нему.

– Да, ты прав, дорогой. Но не будем больше говорить об этом. Я хочу спать.

Иш не понимал, почему остальные так тянутся к Чарли, но он видел, что это факт. Но фактом было и то, что сам он испытывает к нему только неприязнь, чуть ли не вражду. И он был уверен, что им предстоит борьба. Но какую форму примет она, Иш не знал еще. И он был уверен, что это будет борьба один на один, так как Племя перестало быть сплоченной группой.

А хуже всего, если это будет борьба двух фракций с двумя лидерами. На кого он, Иш, может положиться? Вообще-то по своей натуре он не лидер. Он стал лидером по необходимости: Джордж слишком глуп, а Эзра чересчур легкомысленен. Он, конечно, лидер в интеллектуальном смысле. Но во время борьбы интеллектуальность не причем. Иш вспомнил по-детски голубые глаза, в которых он прочел холод. Такого холода никогда не бывает в темных глазах.

– Кто же пойдет за мной? – спрашивал он себя почти драматически. Даже Эм, кажется, не поддерживала его. Она даже защищала Чарли от его обвинений. И Иш почувствовал себя маленьким ребенком, перепуганным до смерти. Да, только он и Джо могли понять друг друга, только на Джо он мог положиться полностью. А Джо был мальчик, слишком хрупкий для своих девяти лет. Какую помощь может оказать он в борьбе с Чарли? Нет, нет, – снова подумал он. – Не свинячьи глазки. Глазки дикого кабана!

Наконец он сказал себе: – Это у тебя просто ночные кошмары. Они приходят к человеку в темноте, когда ему не спится. – И он постарался забыться и уснуть.

Утро действительно ему показалось не таким мрачным, правда, и не безоблачным. Он с аппетитом позавтракал. И был очень рад снова видеть за столом Боба. Он расспрашивал его о подробностях путешествия.

Но только он почувствовал успокоение, как оно рассеялось, когда заговорил Боб.

– Пожалуй, я схожу к Чарли.

Боб ушел к Чарли, а после того, как закончились занятия, туда же побежали и остальные дети.

– Чего они в нем находят? – спросил Иш у Эм.

– О, не думай об этом. Просто новый человек. Разве это не естественно?

– Нас ждут неприятности.

– Возможно, – и тут Иш понял, что она не исключает такой возможности, а затем она сменила тему. – Но будь осторожен, чтобы не ты начал неприятности.

– Что ты имеешь в виду? – рявкнул он. Он говорил со злостью, хотя очень редко сердился на Эм. – Ты имеешь в виду, что это просто борьба за лидерство?

– Я думаю, что тебе сейчас лучше выйти на улицу и посмотреть, что там делается, – сказала она, не обращая внимания на его последний вопрос.

Совет был хорошим в любом случае. Ему и самому было любопытно. Он пошел на улицу и, выходя из двери, ощутил какую-то неуверенность. Он закрыл за собой дверь и встал на крыльце. Руки его были непривычно пусты. Он должен был что-то взять, чтобы занять их. Иш пошел обратно в дом и взял пистолет. Он не хотел быть беззащитным. Вблизи домов оружие было не нужно, так как собаки заблаговременно предупреждали об опасности, но он успокоил себя тем, что может пойдет прогуляться подальше. Он колебался. Взять пистолет, значило бросить вызов, а кроме того, признаться в своей слабости и неуверенности. Но он не мог пренебрегать средствами защиты.

Он прошел по дому, и взгляд его упал на молоток. – Вот оно, – подумал он раздраженно. – Совсем, как ребенок. – Тем не менее он взял молоток с собой. Вес молотка и его прочность придали ему уверенность. Твердая ручка заполнила пустоту его ладони.

Он до боли в руке стиснул ручку молотка. – Я не могу идти назад, – подумал он. Затем собрал все свое мужество и, с усилием передвигая ноги, пошел вперед.

Как только Иш стал двигаться, он сразу почувствовал себя лучше. Он уже видел их впереди у пепелища костра. Здесь собралась почти вся молодежь и Эзра с ними. Они все столпились вокруг Чарли, который рассказывал им что-то, смеялся, шутил. Все было именно так, как он и ожидал. Где-то в животе у него возник холод, который постепенно распространялся по всему телу, добрался даже до пальцев рук и ног. Правая рука еще сильнее стиснула ручку молотка.

Почти в центре, рядом с Чарли сидела полоумная Эви, и на ее лице было такое выражение, какого Иш никогда у нее не видел.

Иш уже был в десятки шагах от Чарли, когда заметил это. Он остановился. Некоторые дети увидели его, но они были так захвачены рассказом, что никто не обратил на него внимания. Он стоял тут, и как будто его не было.

Он ждал. Казалось, что прошла уйма времени. Но он ощущал удары сердца и насчитал не более десяти ударов.

Иш еще долго стоял на месте, слушая удары своего сердца. Проблема слишком неожиданно открылась ему во всей наготе. Это было тоже особенностью нынешней жизни. В Старые Времена кризисы назревали постепенно. Можно было читать газеты месяцы и даже годы и видеть, как идет подготовка к тому, что вам на голову будут падать бомбы. А когда имеешь дело с небольшим количеством людей, кризис приходит быстро.

Он посмотрел. Эви была в центре группы, хотя обычно она почти не участвовала в жизни, а теперь ее лицо было обращено к Чарли. Казалось, что она упивается его словами, хотя она, конечно, почти ничего не понимала из того, что говорит он. Здесь было что-то помимо ее желания понять его слова. Они сидели совсем рядом.

– Неужели для этого, – подумал с горечью Иш, – они столько лет заботились об Эви. Эзра нашел ее грязную, замызганную. У нее хватало разума только на то, чтобы открывать банки с консервами. Она не разбиралась в том, что ест, она не подогревала пищу, не готовила себе. Может лучше, если бы они подсунули ей муравьиный яд… Они долго заботились о ней, хотя она не представляла для них никакой пользы. Все это было только из соображений старой гуманности.

Он смотрел на людей, и в Эви он вдруг заметил то, что раньше для него не было очевидным. Она столько лет была ему знакома, что Иш не замечал ее индивидуальности. И вот теперь он увидел, что это вполне развившаяся женщина, яркая блондинка и по-своему красивая. Конечно, нельзя было забыть странный блеск в ее глазах и отсутствие выражения на лице. Но для такого, как Чарли, это не имело значения. Да, Эзра прав, говоря, что Чарли знает, чего хочет, а то, чего он хочет, он быстро добивается. Действительно, с какой стати ему выжидать?

Иш стиснул ручку молотка. Он придавал ему уверенность, но Иш сознавал, что это не пистолет.

Внезапно раздался взрыв смеха. Глядя на Эви, Иш увидел, что она тоже хихикает. Так она смеялась всегда. Чарли протянул руку и ущипнул ее за бок. Она по-девчоночьи вскрикнула высоким пронзительным голосом. Иш подошел ближе, и его присутствие теперь заметили все.

Когда Иш подошел совсем близко, Чарли обнял правой рукой плечи Эви и притянул ее к себе. Она была удивлена, но не сопротивлялась. Чарли посмотрел на Иша, и тот понял, что это уже открытый вызов.

Иш принял этот вызов. Он уже был спокоен. Сейчас нельзя было поддаваться гневу. Сейчас наступило время действовать, нужно было иметь чистую голову.

– Вы все расходитесь, – сказал он громко. Не было нужды для извинений и оправданий. Все знали, что-то должно случиться.