Текст книги "Романы катастроф"

Автор книги: Джордж Стюарт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 13 страниц)

Annotation

В сборник научной фантастики «Романы катастроф» (выпуск 2) включены произведения известных англоязычных, авторов повествующих о катастрофических эпидемиях и о борьбе выживших землян за свое существование.

Джордж Стюарт

1

ГЛАВА ПЕРВАЯ

ГЛАВА ВТОРАЯ

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

ГЛАВА ПЯТАЯ

ГЛАВА ШЕСТАЯ

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

БЫСТРЫЕ ГОДЫ

2

ГЛАВА ПЕРВАЯ

ГЛАВА ВТОРАЯ

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

ГЛАВА ПЯТАЯ

ГЛАВА ШЕСТАЯ

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

БЫСТРЫЕ ГОДЫ

3

ГЛАВА ПЕРВАЯ

ГЛАВА ВТОРАЯ

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Джордж Стюарт

Земля пребывает вовеки

Род проходит, и род приходит, а земля пребывает вовеки. Экклезиаст, 1, 4.

1

МИР БЕЗ КОНЦА

Если в результате мутации возникнет смертельный тип вируса… то благодаря современному высокоскоростному транспорту он быстро распространится в самые дальние уголки Земли и вызовет гибель миллионов людей. В. М. Стенли, Кемикал энд Инджениринг Ньюс, 22.12.1947.

ГЛАВА ПЕРВАЯ

…и распоряжении правительства Соединенных Штатов Америки в связи с чрезвычайным положением распространяются только на дистрикт Колумбия. Служащие Федеральной полиции и офицеры Вооруженных Сил должны подчиняться приказам губернаторов штатов или другим местным органам власти. Боже, спаси народ Соединенных Штатов… Из приказа Президента.

Только что полученное сообщение Чрезвычайного Совета:

Центр Госпитализации в Западном Окленде покинут. Его функции, включая и захоронения в море, переданы Центру в Беркли. Это все…

Настройте ваши приемники на данную станцию, так как она единственная, которая действует в северной Калифорнии. Мы будем информировать вас о дальнейших событиях, насколько это будет возможно.

Он только вылез на каменный выступ, как тут же услышал резкий шорох и укол клыков. Автоматически отдернув правую руку, он повернул голову и увидел змею, свернувшуюся кольцами и угрожающе шипевшую. Он успел заметить, что змея совсем маленькая, но терять времени было нельзя. Он поднес руку ко рту и стал высасывать кровь из ранки у основания указательного пальца, где показалась капелька крови.

– Не теряй времени, убивая змею! – вспомнил он.

Он соскользнул с выступа, продолжая высасывать кровь. У подножья он увидел молоток, лежащий там, где он оставил его. В первый момент он решил оставить его и уйти. Но это было слишком похоже на панику, поэтому он наклонился, взял молоток левой рукой и пошел по каменистой тропе, ведущей вниз.

Он не торопился. Он знал, что спешить нельзя. Учащенное биение сердца заставит кровь циркулировать быстрее и распространит яд по телу. Однако сейчас сердце его стучало, как сумасшедшее, от возбуждения или страха, так что разницы не было, торопиться, или нет. Подойдя к деревьям, он достал носовой платок, сделал из него жгут и перетянул им правую кисть. Затем с помощью сучка затянул жгут еще сильнее.

Он снова пустился в дорогу и почувствовал, что страх проходит. Сердце его уже вернулось к нормальному ритму. Обдумав положение, он понял, что бояться особо нечего. Он молод, здоров, силен. Этот укус вряд ли приведет к смерти, хотя он теперь совсем один и у него нет никаких лекарств.

Впереди показалась хижина. Рука его набрякла. Перед тем, как войти в хижину, он остановился, расслабил повязку и позволил крови влиться в кисть. После этого он снова затянул жгут. Он читал, что так всегда нужно делать в таких случаях.

Он открыл дверь хижины и выронил при этом молоток. Тот упал рукояткой вверх, покачался немного из стороны в сторону и застыл в этом положении.

Он заглянул в ящик стола, нашел аппарат от змеиных укусов, который ему следовало бы все время носить с собой. Быстро пробежал глазами инструкции, сделал бритвой крестообразный разрез ранки и приложил конец резиновой трубки, соединенной с резиновой грушей. Затем он лег, наблюдая, как груша медленно расправляется, отсасывая кровь.

Он не чувствовал приближения смерти. Напротив, все казалось ему весьма забавным. Люди говорили ему, что нельзя ходить в горы одному. Нужна хотя бы собака. Но он всегда смеялся над ними. С собаками вечные хлопоты. Они обязательно начнут гоняться за скунсом или кабаном. К тому же он вообще не любил собак. И теперь люди наверняка сказали бы ему: «Мы же тебя предупреждали!»

Жар уже начал охватывать его, и он приподнялся. Ему часто хотелось остаться одному, бежать от тех проблем, которые возникают в процессе общения с людьми. И это ему удалось, он на целый год ушел в горы один. Будучи студентом-выпускником он работал над темой «Экология района Черных ручьев». Ему нужно было исследовать отношения, прошлые и настоящие, между людьми, растениями и животными в этом районе. Отправляясь сюда, он не видел в этом никакой опасности. К тому же подходящего компаньона для себя он все равно не смог бы подыскать.

И хотя в пяти милях от его хижины не жил никто, летом не проходило ни дня, чтобы он не видел какого-нибудь рыбака, проезжающего либо на машине, либо на лодке.

– Но когда же он в последний раз видел рыбаков? – вдруг пришла ему в голову мысль. Нет, на той неделе он не видел ни одного. Но видел ли он кого-нибудь две недели назад, он не мог вспомнить с уверенностью. Как-то ночью он слышал звук проехавшего автомобиля. Тогда это показалось ему очень странным, ведь по этой дороге в темноте никто не ездил. Но затем он решил, что это какой-нибудь фанатик-рыбак, который хочет добраться до своего любимого места, чтобы пораньше начать ловлю.

Да, за прошедшие две недели он не только не перекинулся словом ни с кем, но даже и не видел никого.

Резкий приступ боли вернул его к тому, что случилось. Рука начала распухать. Он немного ослабил жгут, облегчив доступ крови.

Затем снова вернулся к своим мыслям. Он полностью отрезан от мира. У него нет радио. И если с ним случится что-либо, то почти нет шансов, что кто-нибудь придет ему на помощь. Ему нужно самому находить выход.

Но даже это не встревожило его. – В худшем случае, – подумал он, – он пролежит в хижине, где полно запасов пищи и воды, пару дней, пока рука не позволит ему сесть за руль и доехать до ближайшего ранчо Джонсона.

Дело близилось к вечеру. Ему совсем не хотелось есть, но он приготовил на гахолиновой печи кофе и выпил несколько чашек. Боль не отпускала его, однако, несмотря на боль и выпитый кофе, ему хотелось спать.

Внезапно он проснулся. Начинало светать. Он понял, что проснулся оттого, что кто-то дернул дверь его хижины. У него отлегло от сердца: наконец-то он получил помощь. Двое мужчин в городской одежде стояли возле хижины. Весьма приличные мужчины, хотя они как-то странно, боязливо оглядывались вокруг. – Я болен! – сказал он, не поднимаясь со скамьи и с удивлением увидел, как боязнь на их лицах превратилась в панику. Они вдруг побежали, даже не постучав в дверь. Через мгновение он услышал взревевший мотор, и затем звук мотора затих вдали.

Впервые почувствовав настоящую тревогу, он поднялся и выглянул в окно. Автомобиль уже скрылся за поворотом. Он не мог ничего понять. Почему они так внезапно исчезли, охваченные паникой, и даже не предложили ему помощь?

На востоке было светло. Значит, он проспал всю ночь до утра. Правая рука распухла и очень болела. Но в основном он чувствовал себя неплохо. Он согрел себе кофе, приготовил овсянку и снова лег, надеясь, что, немного погодя, сможет рискнуть спуститься к Джонсону. Если, конечно, за это время к нему не придет кто-либо на помощь, кто не будет таким сумасшедшим, как те, что в панике убежали при виде больного Человека.

Однако он вскоре почувствовал себя значительно хуже и понял, что начинается рецидив. К полудню он уже был основательно напуган. Лежа на скамье, он стал сочинять записку о том, что случилось с ним. Его, наверное, скоро найдут, ведь его родители будут звонить Джонсону на днях. С большим трудом он написал левой рукой на бумаге несколько слов и подписался просто: Иш. Полное свое имя. Ишервуд Вильям, было бы слишком долго писать, к тому же все знали его по имени Иш.

Вскоре он ощутил себя моряком, спасшимся с корабля, потерпевшего крушение, и увидевшим на горизонте паруса корабля: он услышал рев моторов двух автомобилей, едущих по дороге. Однако они проехали мимо, не остановившись, хотя он кричал. Правда, он понимал, что слишком ослаб, и голос его вряд ли слышен на дороге, которая находилась в сотне ярдов от хижины.

Несмотря ни на что, с наступлением сумерек он с трудом поднялся и зажег керосиновую лампу: ему не хотелось оставаться в темноте.

Осторожно он наклонил свое негнущееся тело, чтобы заглянуть в маленькое зеркало, расположенное слишком низко для него из-за ската крыши хижины. Его вытянутое лицо всегда было тощим, так что обтянутые кожей кости лица не удивили его, но на щеках под загаром были видны ярко-красные пятна. Большие голубые глаза налились кровью, и взгляд их был диким. Длинные коричневые волосы, всегда непослушные, сейчас торчали в разные стороны, завершая портрет очень больного молодого человека.

Он снова лег на скамью, больше не чувствуя страха, хотя теперь был почти убежден, что умирает. Вскоре его охватил страшный озноб, который сменился жаром. Лампа на столе горела ровным светом, и он мог видеть внутренность хижины. Молоток, который он уронил, все еще лежал на полу, рукояткой вверх.

Проходили часы. Его мучили кошмары, прерываемые жестоким кашлем, приступами холода и жара. Розовая сыпь покрыла все тело и руки.

И затем он провалился в глубокий тяжелый сон.

* * *

Проснувшись утром, он внезапно ощутил какое-то удовольствие. Ему казалось, что состояние его еще больше ухудшится, но напротив, он чувствовал себя много лучше, чем вчера. Он совсем не задыхался. Жар в руке сменился приятной прохладой. Вчера ему было так плохо, что он совсем не думал о руке. Сегодня же и болезнь отпустила его. и рука прошла, опухоль спала. Как будто эти два недуга боролись между собой, и оба погибли, не добившись победы. К полудню в голове его прояснилось и даже слабость прошла.

Он немного поел и решил спуститься к Джонсону. Он не стал ничего собирать, а взял только тетради и камеру. Но в последний момент что-то его толкнуло, и он поднял молоток, отнес его в машину и положил на пол возле ног. Вниз он ехал медленно, лишь изредка пуская в ход правую руку.

У Джонсона все было тихо. Он подогнал автомобиль к бензоколонке. Никто не вышел, чтобы наполнить бак, правда, в этих диких горах это было неудивительно. Он нажал гудок и подождал. Через минуту он вышел из машины, поднялся по выщербленным ступеням и вошел в комнату, где можно было всегда купить сигареты и обсудить новость с Джонсоном. Но там никого не было.

Он почувствовал недоумение. Как всегда после пребывания в горах, он не знал точно, какой сегодня день. Вторник. Но может и среда, или даже четверг. Во всяком случае середина недели. Не воскресенье. В воскресенье, а иногда и на весь уикэнд Джонсон запирал лавку и укатывал куда-нибудь в путешествие. Джонсон был человек легкомысленный и никогда не считал, что работа важнее, чем удовольствие. Но Джонсон все же в большой степени зависел от торговли во время рыболовного и туристического сезона; так что вряд ли он уехал надолго. А если все же он уехал надолго, он непременно запер бы дверь. Впрочем, кто знает этих людей, живущих в горах. Об этом случае стоит написать в книге. Однако бак его машины был почти пуст. Он накачал себе десять галлонов бензина и с трудом выписал чек, который оставил на стойке вместе с запиской: «Вас не было. Взял 10 галлонов. Иш.»

Он поехал по дороге и внезапно ощутил легкое беспокойство: Джонсон уехал, оставив дверь незапертой; нет рыбаков, автомобиль, проехавший ночью, и, самое главное, два человека, которые убежали, увидев больного человека в одинокой хижине в горах. Но день был прекрасный, рука почти не беспокоила его, более того, он совсем оправился от какой-то странной болезни, которая вряд ли была связана с укусом змеи. Он чувствовал себя почти совсем здоровым. Дорога вилась между рощами деревьев вдоль небольшой шумной речки. К тому времени, как он подъехал к гидростанции, он уже совсем оправился.

На гидростанции все было, как обычно. Слышался шум больших генераторов, бурлила вода, обрушиваясь на турбины. На мосту горели фонари. Он подумал про себя: «У них так много электричества, что никто не думает об экономии и не выключает освещение даже днем».

Он хотел войти в здание станции, чтобы увидеть кого-нибудь и рассеять глупые страхи, Которые по-немногу стали одолевать его. Но вид вращающихся турбин, гуденье генераторов – все говорило о том, что на гидростанции ничего не случилось и все работает, как всегда, хотя людей не видно. Но ничего необычного в этом не было. Гидростанция была автоматическая и за аппаратурой следило лишь несколько человек, которые почти всегда были в здании.

Когда он проехал мимо станции, из-за одного из домов выскочила большая собака, колли, и начала бешено лаять на Иша. Она бегала возбужденно взад и вперед.

– Глупый пес, – подумал он. – Что это ее так волнует? Наверное думает, что я собираюсь грабить станцию. – Люди часто переоценивают ум собак!

Повернув за поворот, он оставил лай собаки позади. Но сам вид ее вселил в него спокойствие, уверенность, что все нормально, и он ехал дальше, довольно насвистывая. Проехав миль десять, он приблизился к первому городу, маленькому местечку под названием Хатсонвиль.

Он въехал на холм и в миле от себя увидел Хатсонвиль. Спускаясь по пологому склону, он краем глаза заметил нечто такое, от чего мгновенно похолодел. Автоматически он нажал на педаль тормоза. Выйдя из машины, он пошел назад, страшась поверить тому, что увидел. Прямо на краю дороги, на самом виду, лежал человек, полностью одетый. Муравьи облепили его лицо. Он лежал здесь, по меньшей мере, день или два. Почему же никто его не заметил? Он не стал осматривать тело. Было ясно, что нужно немедленно ехать в Хатсонвиль и сообщить об увиденном следователю. Он поспешил к машине.

Но когда он нажал на стартер, где-то в глубине у него возникло ощущение, что это случай не для следователя, что самого следователя, возможно, нет. Он не видел никого ни у Джонсона, ни на гидростанции, не встретил на дороге ни одного автомобиля. Единственное, что оставалось от старой нормальной жизни, это свет на мосту у гидростанции и мерный шум генераторов.

Подъехав к первым домам, он облегченно вздохнул: в пыли дороги спокойно ковырялась курица, вокруг которой копошились желтые комочки цыплят. А чуть подальше лениво шел бело-черный кот, который шел точно так же как шел бы в любой другой жаркий июньский день.

Полуденная жара тяжело лежала на улице, и он не увидел никого – Совсем, как в Мексике, – подумал он. – Наверное, устроили себе сиесту. – И тут же понял, что он просто старается успокоить себя, пробудить в себе мужество. Он проехал в деловой квартал, остановил автомобиль и вышел на улицу. Никого.

Он дернул дверь ближайшего ресторана. Она открылась и Иш вошел.

– Эй! – позвал он.

Никого. Даже эха его голоса не было.

Дверь банка была заперта, хотя до закрытия еще было далеко. А он был уверен, что сегодня среда или четверг. Ну в крайнем случае, пятница. – Кто же я? – подумал он. – Рип ван Винкль? – Но Рип ван Винкль, хотя и проспал двадцать лет, все же вернулся в деревню, где жили люди.

Дверь лавки за банком была открыта. Он вошел туда, позвал хозяина, и ему снова никто не ответил. Он заглянул в булочную, и здесь не было слышно ничего, кроме царапанья мыши где-то за стеной.

Неужели все уехали на бейсбол? Но тогда бы лавки были закрыты. Он вернулся в автомобиль, осмотрелся. Может, он бредит, а на самом деле все еще лежит в своей хижине? Паника росла в нем. Он увидел автомобили стоящие возле тротуара. Все было как в самый обычный день. – Нет, – решил он, – уезжать нельзя. Нужно сообщить о мертвеце. Он нажал на кнопку сигнала и оскорбительно громкий звук разорвал тишину пустых улиц Он сигналил и сигналил, и его охватывала паника. Он смотрел по сторонам, желая увидеть хоть кого-нибудь кто вышел бы из двери или хотя бы посмотрел в окно Он отпустил кнопку, и снова установилась тишина. Только где то вдали кудахтала курица. – Видимо, я ее так напугал, что она снесла яйцо, – подумал он.

Из-за угла вышел толстый пес и пошел по тротуару. Это была именно та порода, какую можно было увидеть на улице любого маленького городка. Иш вышел из машины и пошел навстречу псу. – Ты не испытываешь недостатка в еде, – сказал он, но тут же у него перехватило горло, когда он подумал, чем, возможно, питается эта собака. Пес не был настроен дружелюбно. Он обошел Иша, стараясь держаться подальше, и затем продолжил свой путь. Иш не стал звать его или идти за ним. Все равно пес ему ничего не сможет рассказать.

– Мне нужно сыграть роль детектива, – подумал он. – Зайти в лавку и осмотреть все повнимательнее. Это неплохая идея.

Здесь неподалеку был небольшой магазинчик, где он нередко покупал газеты. Он прошел к нему, посмотрел через стекло и увидел на витрине газеты. Дверь была заперта, поэтому он стал всматриваться через окно и увидел заголовок, написанный огромными буквами. Он прочел: Острый Кризис!

Что за кризис? С внезапной решимостью он побежал к машине и схватил молоток. Через секунду он уже стоял возле двери, занеся руку для удара.

Но впитанные с молоком матери привычки остановили его руку. Привычки цивилизованного человека не позволили ему совершить такой акт вандализма. Нельзя же делать это! Нельзя вламываться в магазин вот так, ведь он же гражданин, чтящий законы! Он посмотрел вдоль улицы, как бы ожидая увидеть полисмена.

Но пустая улица вновь вернула его к действительности. Он отбросил все свои колебания. – Дьявол, – сказал он. – В крайнем случае я заплачу за сломанную дверь.

И с ощущением того, что он сжигает за собой все мосты, оставляет цивилизацию позади, он изо всех сил ударил молотком по двери. Доска треснула и дверь распахнулась. Он вошел.

Первое потрясение он испытал, взяв газету. Это была не Кроникл, газета в двадцать листов, а местная газатенка, всего навсего сложенный вдвое лист. Причем, она была за среду прошлой недели.

Заголовки сообщили ему самое существенное: «Соединенные Штаты от побережья до побережья подверглись нападению совершенно новой неизвестной болезни, не имеющей себе равных ни по скорости распространения, ни по смертности. Сообщения из разных городов гласили, что от 25 до 35 процентов населения уже мертво. Но из Бостона, Атланты, Нового Орлеана сообщений не было, а это могло означать только одно, передавать сообщения было некому. Пробежав остальную часть газеты, Иш получил самые разно образные сведения, которые едва смог привести в какой-то логический порядок. По симптомам эта болезнь походила на корь. Никто не мог сказать с уверенностью, где возникла эта болезнь, но теперь с помощью самолетов она распространилась по всему миру, и все попытки изолировать очаги были бесполезны.

По мере того, как он читал, Иш ощущал, как в нем поднимается ужас перед предстоящим одиночеством. Но все же он продолжал читать, стараясь постигнуть размеры трагедии, обрушившейся на землю, на людей.

Страшный удар получила цивилизация. Люди бежали из городов, но те, что оставались там, не поддавались безумной панике. По крайней мере, это следовало из газеты двухнедельной давности. Цивилизация отступала, но отступала организованно, унося своих раненых и не поворачиваясь к наступающему врагу спиной. Медицинский персонал оставался на постах, тысячи людей изъявили желание помогать им. Целые города были объявлены зонами госпитализации. Вся обычная деловая жизнь остановилась, но снабжение населения продуктами питания не прекращалось. Хотя греть населения уже погибла, но города снабжались водой, электрической энергией. Телефонная служба тоже не прекратила функционировать. Чтобы избежать беспорядков, местные власти выпустили постановления и приказы, строго регламентирующие порядок массовых похорон.

Он прочел газету, затем просмотрел ее более внимательно. Стало ясно, что перед ним не стоит никаких неотложных дел. Перечитав газету еще раз, он вышел и сел в машину. Ему было ясно, что он может сесть в любой другой автомобиль. Вопрос о правах собственности исчез сам собой, но Иш сел в свой автомобиль. По улице снова прошел толстый пес, но Иш не стал звать его. Он долго сидел, размышляя, однако так и не смог придумать чего-либо дельного. Солнце уже клонилось к горизонту, когда он пришел в себя. Он завел мотор и поехал по улице, изредка останавливаясь и сигналя. Затем он свернул на боковую улицу и стал объезжать город, регулярно нажимая кнопку сигнала. Городок был маленький и через четверть часа он снова был на том месте, откуда начал. Он не видел никого и не слышал никого. За все время он видел четырех собак, несколько кошек, большое количество куриц и одну корову, которая шла куда-то с обрывком веревки на шее. Заглянув в окно одного очень уютного домика, он увидел на полу огромную крысу.

Теперь он не стал останавливаться в деловом квартале, а проехал к дому, который ему больше всех нравился. Он вышел из машины, захватив молоток. На этот раз он стал ломать дверь без колебаний. Один удар, другой, третий – и дверь открылась. Как он и предполагал, в комнате стоял большой радиоприемник.

Иш быстро осмотрел дом. – Никого, – решил он. Это слово больно ударило его. – Никого! И ни одного трупа!

Размышляя над этим, он вернулся в гостиную, включил приемник. Электричество было. Он подождал, пока прогреются лампы и стал крутить ручку настройки. Только слабый треск отдаленных электрических разрядов улавливали его настороженные уши. Никаких передач. Он перешел на короткие волны. Там тоже ничего. Снова вернулся на средние и методично прошел всю шкалу. Наверняка есть хоть какая-нибудь станция. Но увы.

Тогда он настроил приемник на волну мощной станции и, оставив его включенным, лег на диван. Если станция заработает, он услышит ее.

Несмотря на весь ужас положения, он почему-то испытывал любопытство, он ощущал себя зрителем, смотрящим последний акт великой драмы. Это ощущение определялось его индивидуальностью. Он ведь был – да, да, и именно, был – студентом, будущим ученым, и по своей природе он всегда был наблюдателем, исследователем, но не участником.

Размышляя, он вдруг с мрачной иронией понял, что катастрофа, постигшая человечество, прекрасное подтверждение теории профессора экономии, читавшего лекции у них на курсе. Профессор утверждал, что беда, которую ждут, никогда не происходит, обычно случается что-нибудь совсем другое.

Человечество всегда боялось уничтожения с помощью военных средств – города, уничтоженные вместе с жителями, уничтоженные животные, стертая с лица земли растительность… Но оказалось все гораздо проще – человечество было уничтожено с гораздо меньшими затратами и эффектами. – Это, – подумал он, – обеспечит весьма интересные условия жизни на земле для тех, кто сможет пережить катастрофу, если, конечно, таковые есть.

Он удобно устроился на диване. Вечер был теплый. Болезнь ослабила его физически, да и эмоциональное потрясение было слишком сильным. Скоро он уснул.

Он проснулся, когда было уже совсем светло. Взглянув на руку, он увидел, что на месте змеиного укуса осталось лишь легкое покраснение. Голова у него тоже не болела, и он понял, что другая болезнь, если это была болезнь, а не последствия змеиного укуса, тоже оставила его. И затем он понял, что тоже подвергся действию неизвестного вируса, но змеиный яд в крови нейтрализовал его и, возможно, спас от неминуемой смерти. Это было самое простое и очевидное объяснение того, почему он жив.

Он лежал на диване и спокойно обдумывал положение. Теперь разрозненные части головоломки складывались в его сознании в единую картину. Люди, которые в панике убежали, завидев больного человека в хижине. Вероятно, они боялись заразиться страшной болезнью, от которой они стремились убежать в горы. Автомобиль, который промчался мимо хижины ночью тоже, вероятно, увозил беглецов, может быть, самого Джонсона. Возбужденная колли старалась сообщить ему, что на гидростанции произошло что-то непонятное.

Он лежал и думал. Его даже не взволновала мысль о том, что он, может быть, остался единственный живой человек на земле. Может, это было потому, что он долгое время перед этим оставался один и не видел, как вокруг него умирают его братья по разуму. К тому же его мозг категорически отказывался верить тому, что погибли все люди, кроме него. Из газет следовало, что умирает примерно треть населения, а пустой Хатсонвиль означает то, что жители этого маленького городка перебрались куда-то в другое место. Прежде чем проливать слезы по погибшей цивилизации и исчезнувшим людям, нужно выяснить, действительно ли погибла цивилизация, действительно ли умерли все люди. Вероятно, первое, что ему следует сделать – это поехать в дом, где жили его родители – а может, еще и сейчас живут. Установив для себя план действий на день, он почувствовал удовлетворение, которое всегда приходило к нему, когда ему удавалось приводить смятенный разум хотя бы к временному спокойствию.

Он встал, снова покрутил ручку приемника и снова безрезультатно.

Он прошел на кухню, открыл дверцу холодильника, который все еще работал. Там было много пищи, хотя и не столько, сколько он ожидал увидеть. Вероятно, те, кто жил в этом доме, взяли кое-что с собой. Но тем не менее он нашел с полдюжины яиц, фунт масла, немного ветчины, сыра и всякой мелочи. В буфете он обнаружил банку с соком грейпфрута и немного хлеба, черствого, но вполне съедобного. По нему он прикинул, что люди, видимо, покинули город дней пять назад. Затем он включил электрическую плиту и с радостью обнаружил, что она действует. Он приготовил себе превосходный завтрак и даже поджарил тосты. Как всегда, спускаясь с гор, он очень хотел зелени, поэтому к яичнице с ветчиной он добавил великолепный салат.

Затем, вновь вернувшись в гостиную, он открыл ящик стола, где нашел пачку сигарет и с удовольствием закурил. Пока что его новая жизнь не ставила перед ним никаких проблем.

Сигарета даже не была пересохшей. Хороший завтрак и хорошая сигарета привели его в прекрасное состояние духа.

Докурив сигарету, он решил, что посуду мыть вовсе не обязательно. Но он был по природе аккуратен, поэтому прошел на кухню и проверил, закрыта ли дверца холодильника и выключена ли печь. После этого он взял молоток, который доказал свою полезность, и вышел через разбитую дверь на улицу, сел в автомобиль и поехал домой.

В полумиле от города он увидел кладбище. Не выходя из автомобиля, он рассмотрел длинный ряд свежих могил, а возле кучи земли бульдозер. Он решил, что совсем немного людей уехало из Хатсонвиля. Многие остались здесь.

За кладбищем дорога пролегала среди полей, и их пустота угнетающе подействовала на Иша. Он вновь ощутил свое одиночество. Он ехал и не видел никого. Только четыре лошади стояли у края дороги, отмахиваясь хвостами от мух, как это делали они всегда. И это все. Правда, эта дорога никогда не была оживленной. Здесь можно было проехать несколько миль и не встретить ни одной машины, ни одной телеги.

Но на шоссе всегда было оживленно. Он уже ехал по шоссе. На перекрестке горел красный огонь светофора и Иш автоматически остановился, хотя понимал, что это глупо. Тем не менее он дождался зеленого сигнала и только тогда двинулся дальше по пустынной магистрали. А раньше здесь в четыре ряда неслись машины, завывая мощными моторами. Он ехал, как во сне, и только изредка возвращался к действительности…

Что-то живое неслось по шоссе впереди него. Он прибавил скорости. Собака? Нет, он видел острые уши и поджатые легкие ноги, серые, с желтым оттенком. Это была не собака. Это был койот, спокойно бегущий по шоссе среди бела дня. Странно, что он так быстро понял, что мир изменился, что свобода окружает его.

Иш подъехал ближе, нажал на кнопку сигнала. Зверь немного ускорил свой бег, затем свернул с шоссе и исчез в полях. Было очевидно, что он совершенно не был испуган…

Впереди он увидел два автомобиля, стоящие так, что было ясно, что здесь произошло столкновение. Иш остановил машину. Под одной машиной лежал человек, уже мертвый. Другого трупа не было, хотя все вокруг было залито кровью. Даже если бы он вопреки здравому смыслу попытался освободить тело человека, чтобы похоронить его пристойным образом, ему не удалось бы одному поднять автомобиль. Он поехал дальше.

Его разум даже не зарегистрировал название города, где он остановился, чтобы набрать бензина, хотя это был большой город. Электричество еще было, и он полностью налил бак на бензоколонке. Так как он долго пробыл в горах с автомобилем, он проверил аккумуляторы и долил масло в двигатель. Затем он заметил, что одна камера спустила и он включил компрессор, чтобы подкачать ее. Да, люди исчезли, но великолепно отлаженные механизмы действовали автоматически, как будто люди вообще не нужны на земле.

На главной улице другого города он остановился и нажал на кнопку сигнала. Конечно, он не ожидал какого-либо ответа, но эта улица показалась ему настолько обычной, что он не удержался от искушения. Вдоль тротуара были припаркованы автомобили, и все было похоже на воскресное утро, когда магазины еще не открылись, и люди еще не начали циркулировать по улицам. Но это было не утро, солнце уже высоко над головой. И затем он увидел то, что заставило его остановиться и создавало иллюзию живого города. Над входом в ресторан играла огнями вывеска «Дерби» и огненная лошадь неслась по буквам, перебирая стройными ногами. В ярком солнечном свете розовый цвет вывески был почти неразличим, но движение лошади чувствовалось даже в ярком свете. Он смотрел на лошадь и ощущал ритм ее скачки: раз, два, три (при счете «три» ее задние ноги прижимались к животу снизу), четыре – и задние ноги распрямлялись, как будто тело лошади стлалось над землей в бешеном галопе. Раз, два, три, четыре – скакала она. Раз, два, три, четыре. Она скакала, неслась вперед – и оставалась на месте, скакала в никуда. Время шло, текло, летело, лошадь скакала – и оставалась на месте. Внезапно он решил, что эта лошадь похожа на человеческую цивилизацию, которой так гордились люди: она неслась вперед, сметая все преграды, и не прискакала никуда…

Он увидел столб дыма, поднимающийся к небу. Сердце его заколотилось, и он свернул на боковую дорогу и понесся к дыму. Но еще не добравшись до источника дыма, он уже понял, что никого не найдет там, и снова сердце его опустилось. Но он продолжал ехать и наконец приблизился к фермерскому дому, который занимался пожаром. Он подумал, что для возникновения пожара есть очень много причин даже без людей. Может какие-нибудь масляные тряпки и ветошь воспламенились, или замыкание в каком-нибудь электрическом агрегате… Этот домик был обречен. Иш ничего не мег сделать, да у него и не было причин, чтобы тушить пожар, даже если бы он мог это сделать. Он развернулся и поехал обратно к шоссе…