Текст книги "Руины Камелота (СИ)"

Автор книги: Джордж Норман Липперт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 18 страниц)

– Все это болтовня и чепуха, – добродушно провозгласил отец Габриэллы. – Я посылал разведчиков, чтобы проверить поместье лорда Хайдена через несколько лет после его смерти. Они не обнаружили ничего кроме громадных развалин, да банды сбитых с толку бродяг. Может быть, там водятся привидения, но это, определенно, не место обитания волшебного общества.

– Простите меня за эти слова, Ваше Величество, – заметил Тоф, – но я подозреваю, что любой волшебник постарался бы, чтобы именно это увидели ваши разведчики. И я не сомневаюсь, что их чары были бы крайне убедительными.

– Как скажете, профессор, – махнул рукой король и улыбнулся.

– Я не вижу, какое это имеет отношение к нам с бабушкой и старому домику, в котором мы прятались, – возразила Габриэлла с растущим нетерпением.

– Совершенно верно, Ваше Высочество, – согласился Тоф. – Легко отвлечься рассказами о волшебном народе. Дело просто вот в чем. Когда-то волшебники жили среди нас и оказывали большое влияние на наш мир своей магией, но теперь они обитают секретно, оставляя лишь слабый след на делах человеческих. Как драконы и древние существа, которые, говорят, бродят по северным пустошам, мы ощущаем их присутствие в основном по оставшимся после них легендам, отражающимся сквозь завесу времени.

– Но, – сказал король, оглядываясь на свою дочь многозначительно, – в отличие от драконов северных земель, магический народ до сих пор изредка появляется в Королевстве. Самыми неожиданными и таинственными способами, когда мы меньше всего ожидаем этого, они вмешиваются в наши дела.

– Я не понимаю, – сказала Габриэлла, переводя взгляд с отца на профессора Тофа. – Как вы только что сказали, никакие ведьмы или волшебники не ступали в стенах этого замка на протяжении более ста лет.

Король кивнул. Он глубоко вздохнул и продолжил рассказ, перехватывая его у профессора Тофа.

– Когда мы обнаружили тебя и бабушку в охотничьей хижине, мы сразу же завернули тебя в одеяла и спрятали в тепло крытых саней. Однако, до того, как мы отправились в обратный путь к замку, несколько солдат обыскали домик, собирая оставшиеся припасы и вещи. Тогда и было обнаружено нечто странное, нечто достаточно любопытное, чтобы позвать меня и Магистра Магии.

Тоф снова заговорил:

– В снегу за домиком были признаки борьбы, – серьезно сказал он. – У черного входа был примят снег, как будто кто-то или что-то было сброшено туда, а затем уползло. Большие следы вели в лес. Отпечатки принадлежали либо человекообразному животному, либо очень большому человеку, невозможно было определить. Было очевидно, однако, что, какая бы борьба не произошла в снегу за домиком, она закончилась тем, что одна из сторон бежала в лес, а другая на своего рода санях, запряженных оленями.

– Конечно же, бабушка или я запомнили бы такое событие, – заметила Габриэлла, криво улыбаясь, словно это была какая-то замысловатая шутка. – Во время нашего пребывания там не было никаких гостей. В этом я совершенно уверена.

– Да, – согласился король, – моя мать говорила то же самое и, в отличие от тебя, за все время она ни разу не покидала дом.

Повисла напряженная пауза, пока Габриэлла и Дэррик обдумывали сказанное. Наконец, Дэррик сказал:

– Это противоречит здравому смыслу, не так ли? Конечно, один из них видел или слышал бы, если бы борьба произошла так близко.

– Это то, о чем мы также подумали, – согласился Тоф. – После того, как бабушка принцессы отогрелась и выпила немного горячего меда, мы пригласили ее, чтобы показать следы на снегу позади дома. Когда она увидела доказательства своими глазами, она упала в обморок и пришла в себя только значительно позже, во время обратной поездки в замок.

– Что это значит? – нахмурилась Габриэлла. – Ведь бабушка не стала бы лгать о такой вещи.

– Моя мать, возможно, была не идеальна, – улыбнулся король, – но лгуньей она не была.

– Мы сами удивлялись произошедшему, – сказал Тоф. – Это было довольно странное обстоятельство. Однако, это было до того, как мы обнаружили сигилу.

– Сигилу? – переспросил Дэррик, наклоняясь вперед в своем кресле.

Король кивнул.

– Я приказал осмотреть дом в поисках любого ключа к тому, что могло бы произойти там. Вот тогда мы и нашли странный предмет, затерявшийся в тени под кроватью.

– Булавка с каким-то символом, – пояснил Тоф, – возможно, застежка для плаща. Она была черная, изготовленная из какого-то неизвестного сплава, на удивление тяжелая. В холодной комнате она была странно теплой на ощупь. Круглая, как луна, со змеей, свернувшейся в центре. Два изумрудных глаза, сверкающие гораздо сильнее, чем мог бы позволить тусклый свет комнаты. Она пролежала там недолго, поскольку пыль из-под кровати не накопилась на ее поверхности. Конечно, мы знали, что подобная вещица не принадлежала ни Вам, принцесса, ни королеве-матери. Мы спросили гвардейцев, которые сопровождали нас, не видел ли кто-нибудь из них этот предмет или символ, изображенный на нем, но, конечно же, никто не имел понятия.

– Истина заключается в том, – сказал Тоф доверительным тоном, – что даже в тот момент, я понял, что знак был магического происхождения. Мы рассудили и пришли к выводу, что, по причинам совершенно неизвестным, какая-то ведьма или волшебник, действительно, посетили домик во время вашего пребывания там и использовали свое искусство, чтобы затуманить разум вашей бабушки и обеспечить ему или ей секретность.

– Но почему? – спросил Дэррик, качая головой в удивлении. – Откуда они узнали, что в домике кто-то был?

Профессор Тоф медленно улыбнулся и покачал головой.

– Мы можем только догадываться. Достаточно сказать, что у волшебного народа есть свои способы узнавать вещи, которые мы не можем себе даже представить.

Габриэлла нахмурилась, глядя на шкатулку, теперь начиная догадываться, что может быть внутри нее.

– Кто бы это ни был, – сказала она, – что они хотели, причинить нам вред… или добро?

Король раздумывал:

– После реакции моей матери при виде следов на снегу, я не хотел показывать ей таинственный знак. В конце концов, однако, мое любопытство взяло верх надо мной. Я пригласил ее в свою комнату и показал булавку. Когда она взглянула на черную сигилу и те сверкающие изумрудные глаза, она словно впала в своего рода транс. Только когда я поместил вещицу обратно в шкатулку, убрав с ее глаз, она вновь пришла в себя.

– Я присутствовал при этом случае, – добавил Тоф. – Я спросил королеву-мать, видела она когда-либо раньше этот символ. Она кивнула утвердительно. Когда ее спросили, может ли она сказать нам, где она видела его, на ком, и что произошло в связи с ним, она замолчала. Она либо не могла в полной мере вспомнить, либо была под силой какого-то заклинания, препятствующего ее ответу. В последующие годы я время от времени снова спрашивал ее, мягко, но методично, в надежде на то, что заклинание может ослабеть. Увы, этого не произошло. Была только одна вещь, в которой королева-мать заверяла нас, уверенно и с особым подчеркиванием.

– Что это? – нетерпеливо спросила Габриэлла. Дэррик попытался утихомирить ее.

– То, что это был мужчина-волшебник, – ответил король серьезно, – и что если бы он не пришел, и ты, и моя мать не пережили бы, чтобы увидеть еще один день. По причинам, совершенно неизвестным нам, и способом, о котором мы не можем догадаться, этот загадочный волшебный гость каким-то образом спас ваши жизни.

Наступила тишина. Собравшиеся раздумывали над этим откровением в течение долгого времени. Наконец, профессор Тоф откашлялся и снова прикоснулся к маленькой шкатулке.

– Именно поэтому таинственную сигилу со змеей оставили и сохранили, как по причине ее счастливого предназначения, так и из-за ее магического происхождения. Мы не знали, что делать с ней, но и не могли избавиться от нее. Наконец, Вашему отцу пришла в голову идея.

Король улыбнулся и дал знак Тофу, чтобы тот открыл шкатулку. Габриэлла внимательно наблюдала, ей не терпелось увидеть, на что была похожа эта вещь. Осторожно Тоф опустил руку в обитую бархатом внутренность шкатулки. То, что он вытащил, однако, было два маленьких, черных предмета, каждый свисал с длинной тонкой серебряной цепочки. Держа их в руке, он обошел вокруг стола, приближаясь к Габриэлле и Дэррику.

– Я решил, – объявил король, – что если таинственный талисман спас твою жизнь, когда ты была ребенком, то, возможно, ему следует быть у тебя, когда ты начинаешь свою жизнь как женщина.

– Я разрушил его силу, – сказал Тоф, держа подвески отдельно, и протянул одну Дэррику, а другую Габриэлле. – Разделенный, он все еще обладает магией, но лишь как тень бывшего целого. Теперь, перекованный в две равные половинки, он приобрел новый смысл. Он представляет вас обоих, ибо, как вы, он разделен, но является частью одного целого.

Габриэлла немного страшилась прикоснуться к свисающей подвеске, но, когда Дэррик протянул руку за своей, легко и с явным интересом, она осторожно взяла свою собственную. Она была черной, тяжелой в руке, и еще слегка теплой на ощупь. Ее подвеске была придана форма сокола в профиль с наполовину свернутыми крыльями. У Дэррика была в форме дракона со свернутым хвостом. Было видно, что обе подвески, если соединить их, совпадали как кусочки головоломки. По одному зеленому изумрудному глазу блестело с каждой половины.

– Носите их с этого дня, – торжественно сказал Тоф. – Пусть они будут символом любви, которую вы испытываете друг к другу. Они будут связью между вами: сигналом о помощи в трудную минуту, талисманом удачи до тех пор, пока вы оба будете жить, заполняя пространство между ними вашей живой любовью.

Габриэлла посмотрела на черную подвеску в руке, а потом в глаза профессора Тофа, стоящего перед ней. Несмотря на его уверенные слова, ей показалось, что она заметила нотку нервозности в его улыбке. «Это была идея моего отца, – подумала девушка про себя. – Профессор Тоф чувствует себя неуютно от этого. Только он знает о силе, какую может скрывать такой предмет даже в поврежденном состоянии».

Рядом с ней Дэррик опустил голову и надел серебряную цепь вокруг шеи. Габриэлла долго смотрела на фигуру черного дракона, лежащего на его груди, а затем улыбнулась. Вещица выглядела очень мило. На самом деле, она выглядела как будто, так и должно быть. Дэррик заметил, что принцесса смотрит на него, и встретился с ней взглядом. Кривая, дерзкая улыбка появилась на его губах, которая когда-то так взбесила ее, но с тех пор завладела ее глубочайшим чувством.

– Надень его, дочь, – мягко и с гордостью сказал король. – Это мой подарок вам. Носите его во все дни вашей жизни. И, возможно, эти дни будут очень долгими и наполненными счастьем.

Габриэлла повернулась к своему отцу. Медленно она опустила подбородок и подняла цепочку с подвеской над головой. Она почувствовала, как теплый вес опустился на ее грудь.

Дэррик взял ее за руку и сжал ее.

История Дэррика и Габриэллы – сына кузнеца и принцессы – распространилась среди людей Камелота, обрастая живописными и романтическими деталями, так что к вечеру свадьбы, двор замка неожиданно стал центром стихийного празднования. Возвращающиеся уставшими с полей крестьяне встречали своих жен и детей на площади, устраивая небольшие семейные лагеря вдоль стен и в уголках двора, заполненных сеном. Уличные торговцы установили свои тележки, чтобы кормить толпу и получать прибыль. Те, кто не мог позволить себе покупки, удовлетворялись корзинами домашнего хлеба и сыра. Дети танцевали и гонялись друг за другом среди празднующей толпы. Музыканты играли на флейтах и громко барабанили, соперничая друг с другом из противоположных углов двора.

Габриэлла с изумлением наблюдала за всем этим со своего балкона. Она знала, что большинство людей внизу собралось не столько, чтобы отпраздновать ее брак с Дэрриком, сколько ради самой атмосферы праздника, но это ничуть ее не беспокоило.

– Пора, – объявила Сигрид, останавливаясь в открытых дверях балкона. – Мы должны спуститься в зал. Сдается мне, ты прекрасней, чем когда-либо.

Габриэлла кивнула, но не двинулась с места.

– Они выглядят такими счастливыми, – сказала она, задумчиво улыбаясь.

– Конечно, как же иначе, – ответила Сигрид. – Не каждый день принцесса выходит замуж за простолюдина.

Габриэлла посмотрела вниз на толпу грязных крестьян в сумерках.

– Дэррик не простолюдин, – сказала она со спокойной уверенностью.

Сигрид нетерпеливо выждала минуту, а затем со вздохом присоединилась к своей воспитаннице у перил балкона.

– Желаешь ли ты узнать правду в этот самый день, милая? – спросила она, глядя на площадь.

– Ты учила меня правде почти каждый день моей жизни, нравилось это мне или нет, – ответила Габриэлла. – Почему сегодня должно быть иначе?

Сигрид пожала плечами.

– Сегодня это закончится. Я больше не твоя няня, а всего лишь твоя фрейлина. С этого момента, если ты будешь нуждаться в моем совете, ты должна будешь попросить меня об этом.

– Я всегда буду просить у тебя совета, – сказала Габриэлла, внезапно почувствовав сильную грусть. Слезы навернулись на глаза, удивляя ее, и она стерла их с раздражением.

– Так всегда бывает, – кивнула Сигрид, выражение ее лица смягчилось. – Каждое большое начало означает, что чему-то другому пришел конец. В этом нет ничего плохого. Печаль и радость – спутники каждого знаменательного события.

– По-моему, это не тот урок, который ты хотела преподать мне, – упрекнула Габриэлла, едва сдерживая слезы и вынимая носовой платок. – Не напоминай мне о том, что заканчивается. Научи меня счастливой правде на этот раз, няня.

Сигрид кивнула, соглашаясь, и скрестила свои большие руки на перилах балкона.

– Ты говоришь, что твой Дэррик не простолюдин, и ты права, – сказала она, вглядываясь в освещенный факелами двор. – Сегодняшняя правда, принцесса, в том, что на самом деле никто из них таким не является.

Габриэлла последовала за взглядом пожилой женщины, скользя глазами по лицам собравшихся ниже. Одни улыбались, смеялись, пели. Другие наблюдали с суровой торжественностью или миролюбиво беседовали между собой. Матери приглядывали за своими детьми, отцы несильно шлепали их, когда те проносились мимо, или держали их на плечах, указывая на замок, возможно, даже на саму Габриэллу, наблюдавшую за ними с высоты.

– Что значит быть принцессой? – произнесла Габриэлла вслух, повторяя свой старый вопрос.

Сигрид повернулась и окинула ее долгим взглядом.

– С этого момента все, что бы ты не делала… Хорошее или плохое, ты принцесса. А что это будет значить для меня и Дэррика и всех тех, кто внизу – решать тебе.

Габриэлла приняла это с глубоким вздохом. Она почувствовала странное нежелание покидать балкон, хотя скоро должен был наступить момент, который она ждала большую часть своей жизни. Она собиралась выйти замуж. Во всех возможных смыслах она больше не была ребенком. Она горячо жаждала этот день, нетерпеливо торопила школьные годы, стремясь сбросить правила и ограничения детства. Только теперь, стоя в начале взрослой жизни, она осознала, какими надежными и утешительными были по сути эти границы.

Сигрид, казалось, понимала эти вещи, хотя Габриэлла ничего не говорила. Они ждали вместе под темнеющим небом. Наконец, Сигрид отступила назад и коснулась локтя принцессы. Габриэлла кивнула празднующей толпе внизу, затем выпрямилась и расправила платье. Платье, несомненно, было очень впечатляющим, расшитым жемчугом и белыми лентами, переливающимся акрами шелка. Оно было прекрасным, но все же, как и многие другие взрослые вещи, казалось, что скорее платье носило ее, а не наоборот. Девушка вздохнула еще раз. Молча, она повернулась и последовала за Сигрид обратно в желтое тепло своей комнаты.

Они прошли через спальню в верхний коридор замка и ступили на главную лестницу. Сотни свечей освещали их путь, выстроившись вдоль стен и свисая с железных канделябров. Спускаясь по лестнице, Габриэлла увидела, что небольшая толпа собралась в ожидании этажом ниже. Однако, в отличие от толпы на улице, это были знатные дворяне и дамы, блистательные в своей разноцветной, самой лучшей парадной одежде. Они с улыбкой смотрели на нее снизу вверх, и Габриэлла заметила, что над их гофрированными воротниками и украшенными кисточками плечами лица были точно такими же, как у тех, стоящих на площади снаружи. Здесь, как и там, были благородные и плуты, храбрецы и негодяи, все смешались вместе и глядели на нее выжидающе.

Возле задней части холла, где располагался вход в большой бальный зал, стоял ее отец и его окружение. На нем была корона, но на этот раз она не делала его центром внимания. Казалось, он был доволен этим. Рядом с ним, выглядя менее комфортно в своей официальной одежде, стоял Руфус Барт, Магистр боевых искусств академии, в роли начальника безопасности для свадебной церемонии. Его черные глаза беспрестанно блуждали по толпе, перескакивая с лица на лицо почти с механической точностью.

Габриэлла была на полпути вниз по винтовой лестнице, когда кто-то задал традиционный вопрос.

– Достойного ли жениха выбрала невеста? – говоривший был молодой человек, Джакар, бывший одноклассник и друг Дэррика. Он улыбнулся ей со своего места, где он стоял рядом со своим отцом, эрцгерцогом с очень внушительными, седыми усами.

– Да, – громко ответила Сигрид.

Полдюжины голосов подхватили традиционный ответ.

– Он среди нас в эту ночь?

Сигрид остановилась и повернулась с ожиданием к Габриэлле, улыбаясь и поднимая одну бровь.

– Да, – ответила Габриэлла. – Он ждет меня в бальном зале, и там мы будем венчаться.

Среди собравшихся дворян и дам поднялось небольшое веселье. Смеясь и толкаясь, все направились к дверям в дальнем конце холла. Король первым прошествовал в зал, и Барт отошел в сторону, занимая свой пост рядом с дверями и освобождая место для толпы. Габриэлла увидела, что большой зал был уже довольно полным. Яркие плащи и платья заполнили пространство, соперничая с богатыми фресками, покрывавшими стены и потолок. В гигантском камине, находившемся в передней части комнаты, ревел огонь, освещая возведенный там небольшой помост и алтарь. Епископ Тримейн стоял перед алтарем в своем облачении, сияющим белым и золотым в свете свечей. Рядом с ним, повернувшись лицом к толпе, стоял Дэррик. Габриэлла видела его, но он не видел ее. Он кивал и улыбался, в то время как комната заполнялась лицами: некоторые были знакомые, большинство же нет. Даже сейчас, он, казалось, чувствовал себя совершенно непринужденно. Как замечательно, подумала Габриэлла не в первый раз, как идеально подходил он на роль вице-короля и мужа будущей королевы. Словно он был создан для Королевства, и Королевство как будто нуждалось в нем. Но он принадлежал сначала ей, и это доставляло огромное удовольствие.

Мраморный пол прихожей медленно опустошался, к Габриэлле присоединились Рисс и Констанция, подружки невесты. Одетые в желтые шелковые платья, Рисс с придирчивостью, а Констанция с откровенным восторгом рассматривали себя в зеркалах, которые располагались рядами вдоль панельных стен.

– Готова? – серьезно спросила Рисс.

Габриэлла кивнула.

– Да. Просто не могу привыкнуть к этому. Может быть, нам следовало бы пожениться в церкви в конце концов. Все кажется с таким… – она пожала плечами, – королевским размахом.

Констанция улыбнулась ей, как будто она сказала что-то очень глупое.

– Ты принцесса, – строго шепнула она. – Тебе лучше привыкнуть ко всему королевскому.

– Пришло время, девочки, – приказала Сигрид, приближаясь к ним у дверей бального зала. – Констанция, ты первая. Остановишься напротив Джакара. Он будет твоей парой.

Констанция закатила глаза.

– Честно говоря, Сигрид, я готовилась к этому дню дольше, чем Бри, как мне кажется. Я знаю, что делать.

Она на секунду повернулась и коснулась плеча Габриэллы.

– Бри, – сказала она торжественно, – это он. Твой великий день. – Потом покачала головой и вздохнула. – Не испорти все, споткнувшись о свои юбки на пути к алтарю.

– Спасибо, Констанция, – Габриэлла с сокрушенным видом кивнула, а затем обняла свою подругу.

– Иди же! – яростно прошипела Сигрид, практически толкая Констанцию в двери бального зала.

Габриэлла смотрела, как Констанция вошла в зал и направилась к алтарю. Толпа гостей разделилась, открывая длинный проход, ограниченный по обе стороны медными перилами и выстеленный длинным, бордовым ковром. Констанция шла с большой аккуратностью, высоко подняв подбородок и с благоговением держа свиток с Писанием перед собой. Когда она подошла к алтарю, она склонила голову и вручила свиток епископу Тримейну, а затем заняла свое место справа. Она повернулась, ее лицо светилось от удовольствия.

Рисс склонилась к уху Габриэллы.

– Я люблю тебя, Бри, – сказала она тихим голосом. – Запомни этот день навсегда. Долгих лет жизни вам обоим.

Она задержала руку Габриэллы на мгновение, коротко кивнула, а потом повернулась к дверям. Габриэлла нервно наблюдала, как ее лучшая подруга устремилась вперед по проходу, неся золотые кольца в атласном мешочке.

Сигрид тоже наблюдала за ней, а потом ее лицо исказилось от ужаса. Она повернулась к Габриэлле и быстро оглядела ее сверху донизу.

– Где твой букет? – резко потребовала она.

– Мой… – начала Габриэлла, а потом остановилась. Они обе знали, где он был. Букет лежал на комоде в ее спальне, рядом с умывальником, где она оставила его.

– Ты не взяла букет! – выдохнула Сигрид.

– Ты должна была напомнить мне! – прошептала Габриэлла, ее глаза расширились.

Сигрид в раздражении шлепнула себя по лбу.

– Я больше не твоя нянька, принцесса.

– Я сбегаю за ним, – сказала Габриэлла, подхватывая юбки и поворачиваясь к лестнице, но Сигрид схватила ее за локоть.

– Ну, уж нет! – воскликнула она. – Оставайся здесь!

С этими словами пожилая женщина бросилась к лестнице, перепрыгивая через ступеньку. Габриэлла глядела ей вслед, ошеломленная удивительной скоростью Сигрид. Через мгновение она повернулась обратно к дверям бального зала. Рисс была почти на полпути к алтарю, двигаясь медленно, ее длинные, рыжие волосы ниспадали волнами по спине. Большинство людей наблюдало за ней с повышенным интересом, но несколько взоров были обращены назад к двери, ожидая появления Габриэллы.

«Это просто букет, – подумала она про себя. – Просто куча глупых цветов. Кому они нужны?»

Она представила себе, как она идет по проходу с пустыми руками, и поняла, что будет чувствовать себя крайне неловко. Нахмурившись, она оглянулась в сторону лестницы. Сигрид нигде не было видно. Габриэлла беспомощно окинула взглядом комнату и вдруг ей пришла в голову мысль. Подобрав юбки, она повернулась и бросилась через комнату к главному входу. Завернув за угол, она вошла в передний холл и увидела то, что искала. У стены находился небольшой столик с большой вазой розовых и желтых тюльпанов. Габриэлла устремилась к вазе, выдернула пучок цветов и яростно стряхнула воду со стеблей.

Она собиралась вернуться к бальному залу, довольная своей изобретательностью, когда низкий звук привлек ее внимание. Поблизости звучали чьи-то приглушенные голоса. Габриэлла слышала, как они эхом отдавались из коридора, и тон говорящего захватил ее интерес еще до того, как она расслышала слова. Она остановилась и прислушалась, несмотря на свою спешку.

– Глупо с твоей стороны приходить сюда! – говорил голос так низко и сурово, что было похоже на рычание. – Если бы тебя заметила королевская стража Персиваля, тебя бросили бы в подземелья, прежде чем ты понял бы, что случилось! Ты просто сумасшедший!

Другой голос говорил в ответ, низкий и свирепый.

– Охрана не имеет значения, если выполняешь свой долг. Вскоре подземелья будут принадлежать кому-то другому, и мы посмотрим, кого туда бросят.

Глаза Габриэллы расширились, и она закрыла рот одной рукой. Она узнала второго говорящего. Это был Гете, ее соперник с боевой арены. Но как он попал в замок? Его ведь не было в свадебном списке гостей, и все входы хорошо охранялись.

– Черт бы побрал твою безрассудную гордость, мальчик! – прошипел Барт. – Ты рисковал всем со своим идиотским фокусом во время поединка, и теперь ты осмелился появиться здесь, когда свадьба еще даже не началась! Уходи, пока я не сообщил о тебе королевской охране!

– Вы бы не рискнули, – мрачно пробормотал Гете, но Габриэлла могла сказать по его тону, что он подчинится. Барт резко выдохнул.

– Гости все уже собрались для церемонии, – тихо сообщил он. – Ты можешь выйти через главный вход, пока у дверей в бальный зал никого нет.

Стрела паники пронзила Габриэллу. Она развернулась на каблуках и выскочила из комнаты, прижимая импровизированный букет к груди. Когда она уже приближалась ко входу в бальный зал, то увидела, что вся толпа внутри повернулась к дверям, ожидая ее входа. Глаза тех, кто стоял вблизи, расширились, когда они увидели Принцессу, бегущую к залу. Силой воли Габриэлла заставила себя остановиться, взяла себя в руки и выпрямила спину. Она прошла через двери с отработанной осанкой и отправилась в путь по длинному проходу.

Увидев это, оркестр менестрелей в передней части комнаты, наконец, заиграл на фанфарах. Рядом с ними стоял изрядно уставший король, он покачал головой и криво улыбнулся при виде приближающейся дочери. Дэррик, как обычно, просто наблюдал, лицо его выражало совершенную уверенность, когда она шла к нему навстречу. Выражение Рисс было довольно забавным. Стоявшая рядом Констанция вытерла глаза носовым платком с кружевной бахромой.

Свет от камина гипнотически отражался на расписном потолке, оживляя нарисованные лица давно ушедших королей. Габриэлла сделала глубокий вдох и, дрожа выдохнула, чувствуя себя в равной степени счастливой и взволнованной. Наконец, она встретилась с Дэрриком перед алтарем. Он восхищенно оглядел ее, охватывая взглядом ее великолепное платье и необычный букет, но в конце останавливаясь на ее лице. Его глаза сияли в свете свечей, и она вспомнила тот день за колокольней, когда он впервые раскрыл свои чувства к ней.

«Есть что-то в тебе, что я не могу забыть, – сказал он. – Что-то, чего не видят другие». Но, конечно же, то же было правдой и в отношении нее. Она знала это почти с первой их встречи. Реальность их отношений смущала и раздражала ее, пока она, наконец, не поняла, что это было.

«Я думаю, что мы созданы друг для друга. Возможно, такое случается только в сказках, но я так не думаю…»

Дэррик взял руку Габриэллы, и вместе они повернулись к епископу Тримейну. В этот самый момент она с удовольствием забыла о тревожащей ее тайне незванного Гете.

У нее будет еще достаточно времени, чтобы вспомнить об этом позже.