Текст книги "Руины Камелота (СИ)"

Автор книги: Джордж Норман Липперт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 18 страниц)

Глава 10

Разбитая вершина горы Скелтер становилась все заметнее к концу дня. Дракон прерывал свой полет три раза: дважды, чтобы поесть и попить, и один раз, чтобы очистить свой громадный кишечник. Последнее он проделал с удивительной деликатностью, инстинктивно спрятавшись далеко в тени скалистой расщелины. Габриэлла разминала свои конечности возле изгиба реки, пока Перышко прихорашивался на соседнем камне, его глянцевые перья сверкали в лучах садящегося солнца.

Воздух нагретый за день, растопил снег в тонкую ледяную корку и поднял вверх большие пласты тумана. В большинстве случаев дракон пролетал сквозь них нарочно, резко наклоняя свои огромные крылья и используя змеиный завиток хвоста в качестве руля. Каждый раз Габриэлла цеплялась за шейный зубец дракона и зажмуривала глаза, когда они окунались в серую влагу. С наступлением вечера завеса тумана стала толще и шире, так что в конце концов, казалось, будто они пролетают над волнообразными облаками, окрашенными светом заходящего солнца. Долгое время гора Скелтер была единственным видимым пейзажем с его скалистыми склонами и разрушенной вершиной, выступающими из тумана как остров.

Поразительно, но полет верхом на драконе становился однообразным. Размеренные взмахи его могучих крыльев стали похожи на ритм метронома, тиканье маятника, который использовал ее старый учитель по игре на клавесине, крошечный, древний старичок с толстыми очками и узловатыми руками. У Габриэллы никогда не было склонности к музыке, несмотря на постоянные усилия ее учителя, но он всегда был добр к ней так или иначе, похлопывая ее ободряюще по плечу и обещая, что со временем она станет превосходным музыкантом.

– Не сдавайтесь, юная принцесса, – говорил он, удерживая маятник двумя пальцами правой руки и серьезно глядя на нее. – Если ваши руки путают клавиши, не сдавайтесь. Метроном не остановится, и Вы не должны останавливаться, в противном случае вы проиграете ему. Вы позволите такому простому предмету взять верх, принцесса? Продолжайте играть, даже если споткнетесь десяток раз. Дело не совершенстве, а в упорстве. Сделайте ритм своим рабом. Только тогда музыка придет.

Музыка не пришла, к сожалению, но в словах учителя музыки скрывалась более глубокая истина. Габриэлла не знала этого в то время, но она руководствовалась этим советом в последующие годы. «Дело не совершенстве, – думала она про себя, – а в упорстве. Не сдавайся, принцесса. Сделай ритм своим рабом…»

Мысль о старом учителе музыки заставила ее думать о Дэррике, когда он был еще мальчиком. У него никогда не было такой роскоши как частные учителя, он никогда не испытывал тех удобств, которые были таким обыденным делом для королевской особы, как она. И все же в нем обитало благородство намного глубже и искреннее, чем можно было бы найти у большинства лордов, которых она знала.

– Каждый мальчик, которого я знал, хотел быть храбрым как сэр Ланселот, – однажды доверился он ей. – И я был одним из них.

Казалось, это было годы и десятилетия назад. Даже сейчас, она едва могла вспомнить ощущение его прикосновения. Он относился к ней, как к цветку, как к хрупкому сокровищу, которое нужно защищать и лелеять, любить в сокровенной темноте бесконечных ночей. Этого не произошло, конечно. Теперь руки, которые он ласкал, были израненными и огрубевшими. Волосы, в которые он зарывался в тихих объятиях их нескольких ночей, представляли собой теперь спутанный клубок, перехваченный полоской грязной кожи. Нежный цветок Дэррика сбросил свою красоту и отрастил колючки.

– Прости меня, моя любовь, – произнесла она вслух, бросая слова в несущийся навстречу ветер и туман. – Прости меня за все, что отняли у тебя. Твою жизнь… и то, что ты любил даже больше. Меня. Я, наверное, никогда не была той девушкой, которой ты считал меня. Но теперь я боюсь, что ты даже не узнаешь, кем я стала. Прости. – Она с трудом сглотнула комок и нахмурилась, ее глаза заблестели. – Прости за то… что ты потерял меня.

Дракон вспарил под ней. Ночь наползала на облачное небо, окрашивая его в бледно-лиловый цвет. Вершина горы Скелтер теперь маячила перед ними, огромная и раскинувшаяся. Внизу, время от времени, мелькали сквозь стелящийся туман скалистые предгорья. Габриэлла чувствовала, что они уже очень близко к цели. Вскоре дракон спустится на землю. Оттуда она пройдет остаток пути пешком, а это означает пробраться в лагерь врага тайно, украдкой. Когда этот момент настанет, она доверится инстинкту.

Дракон пролетел над рваным краем тумана настолько низко, что, казалось, его щупальцы извиваются вокруг них, тянутся к ним словно тонкие пальцы. Габриэлла наблюдала за этим, как будто завороженная.

Что-то вынырнуло вверх из тумана. Оно двигалось почти с балетной грацией, вращаясь и описывая дугу над бугорками облаков. Габриэлла была слишком удивлена, чтобы испугаться. Это больше всего напоминало огромный холщовый мешок, набитый чем-то плотным, с горловиной, завязанной в аккуратный узел. Предмет прочертил в воздухе аккуратную параболу с правой стороны дракона, а затем упал назад, снова исчезнув в тумане.

– Что это… – начала она, но ее прервал сильный взрыв прямо под ней.

Дракон отпрянул, едва не сбросив ее со спины. Что-то ударило в него и превратилось в облако густого, желтого порошка. Габриэлла закашлялась от окружившей и ослепившей ее пыли. Через мгновение дракон выбрался из желтого облака, изо всех сил стараясь лететь, но только бешено барахтался в воздухе, извивая длинную шею. Габриэлла прильнула к зубцу, однако из-за судорожных движений дракона было очень сложно удержаться. Крылья яростно колотили воздух. Ветер обрушился на них, и Габриэлла осознала с болезненным приступом страха, что они падают.

Еще один странный мешок пронесся над ними, лениво вращаясь и оставляя за собой желтую пыль. Он ударил дракона в бок и взорвался, еще сильнее осыпая зверя отвратительным порошком. Дракон сделал рывок в воздухе, дико колотя хвостом. Мгновение спустя туман накрыл их, скрывая все в его бескрайних глубинах. Габриэлла отчаянно цеплялась за дракона, даже не зная, где верх, а где низ. Дракон прорвал пелену тумана, и земля разверзлась под ними – огромная и близкая, и беспощадно твердая.

Внизу находились люди, по меньшей мере, десяток, все смотрели вверх, крича и указывая. Они были достаточно близко, так что Габриэлла смогла разглядеть их отдельные лица.

Дракон яростно корчился в воздухе, хлопая крыльями в последней, отчаянной попытке поймать ветер, и ему это удалось. Его падение остановилось, превратилось в стремительный полет, но было слишком поздно, чтобы подниматься вверх. Каменистые предгорья ринулись навстречу, и Габриэлла зажмурила глаза.

Свистящая тишина неумолимо последовала за тяжелым, оглушительным стуком. Дракон под Габриэллой бился в ужасных конвульсиях, и она почувствовала, что ни за что не держится. Крылья хлестали рядом с ней, ударяясь о ее броню. Через мгновение, она сама свалилась на землю. Она покатилась по земле словно диск, с дико развевающимися волосами и броней, звенящей о камни. Наконец, она остановилась, уткнувшись лицом в землю, потрясенная, со все еще закрытыми глазами.

– Сюда, – приказал с ликованием грубый голос. – Вниз! Вниз! Несите сети!

Шум толпы стал ближе, слышались крики, команды, хриплый смех. Габриэлла застонала и попыталась встать. Ослепляющая боль обожгла левую руку вверх до плеча, появилось жуткое ощущение хруста. Она упала, невольно закричав от боли.

Земля содрогнулась под ней. Дракон поднимался. Она слышала его. Он бился и глухо рычал, но что-то было с ним не так. Он хрипел, а когда пытался сжечь своих противников вспышкой синего пламени, его горло производило только сдавленное шипение.

– Ну давай, поджарь нас, огромный хвастун! – засмеялся чей-то голос. – Несите еще мешок гасящего порошка! Сделаем еще одну порцию для верности!

– Может, прикатить катапульту и выстрелить прямо в харю большой ящерицы? – предложил другой голос, вызвав волну дружеского смеха и поддержки.

– Он встает! – закричал другой. – Больше сетей! Слишком здоровый!

Послышался скрип натягивающейся веревки и гулкие удары. Дракон боролся. Габриэлла снова попыталась встать, используя правую руку, затем поползла на звук.

– Берегитесь его челюстей! – заорал низкий голос. – Он, может, и не в состоянии поджарить нас, но эти зубы вполне могут отхватить ногу. Держите крепко!

– Стойте! – воскликнула Габриэлла, но голос подвел ее. Ее грудь болела от падения, а боль в левой руке пронзала с каждым шагом. – Оставьте его в покое, вы монстры! – Она спустилась с холма и увидела фигуры, движущиеся в тумане.

– Подождите, – грубовато отозвался голос. – Что это было?

– Кто-то идет!

Мечи зазвенели из ножен, а Габриэлла вывалилась в неглубокую долину. – Отпустите его! – сердито крикнула она.

Перед ней лежал дракон, плененный в клубок толстых сетей, каждая по краям была обрамлена тяжелыми железными шарами, представляя собой уродливую тюрьму. Зверь изо всех сил метался, отчаянно пытаясь извергнуть пламя, но производя только сухие, сдавленные звуки. Десятки людей столпились вокруг дракона, некоторые жестоко тыкали его копьями. Все были одеты в разномастные доспехи и украшены клочковатыми бородами. Другие собрались у небольшой, колесной катапульты. Рядом стояла тележка, нагруженная холщовыми мешками с порошком.

– Звери! – бушевала Габриэлла, забыв о боли в руке и выбежав вперед.

– Кто она такая, – зарычал один из мужчин, указывая толстым пальцем на Габриэллу, – взять ее.

Они бросились на нее. Действуя инстинктивно, Габриэлла обнажила свой меч. Она сделала взмах и ощутила звон лезвия по металлу. Боевой топор зацепил ее меч между рукояткой и лезвием, и мужчина, державший топор, резко крутанул его. Лезвие отломилось, оставив лишь рукоять в ее кулаке. Она повернулась к мужчине, обнажив зубы в слепой ярости и замахиваясь рукоятью как дубинкой. Он с легкостью схватил ее за запястье, смеясь и показывая полный рот гнилых зубов.

– Посмотрите, парни, что у нас здесь, – взревел человек, выворачивая запястье Габриэллы и вынуждая ее бросить сломанный меч. – Сначала дракон, а теперь женщина-воин, вся в доспехах и с оружием!

Габриэлла вырвалась и яростно замахнулась на мужчину. На этот раз он поймал ее за левую руку, и приступ сокрушительной боли вновь пронзил ее руку. Через секунду другой кулак мужчины ударил ее в висок, она опустилась на колени, и мир поплыл у нее перед глазами. Кровь сразу же заструилась по щеке, горячая в зимнем воздухе. Он так и не выпустил ее руку. Сломанная кость мучительно захрустела, и она закричала от боли.

– Ух, злющая, – злобно рассмеялся ближайший голос. – Сможешь удержать ее, Радник?

– Откуда она взялась? – спросила фигура, шагнувшая вперед, чтобы взглянуть на нее. – Есть ли другие? Девчонка слишком молода, конечно, чтобы отважиться бродить по пустыне в одиночку.

Очень высокий и темный человек протиснулся мимо него. Он подошел к Габриэлле, его глаза над спутанной, черной бородой сузились. Когда он опустился на одно колено перед ней, она отпрянула от него, не из страха, а от отвращения. Даже сквозь красный туман ее боли от человека разило смертью. Его глаза были пустыми, как мрамор.

– Нет, – медленно произнес он, – она одна.

Державший Габриэллу снова сжал ее предплечье, выкручивая его у нее над головой. – Ты ее знаешь?

Лидер задумчиво покачал головой.

– Нет, но я чувствую запах мести от нее. Она пришла одна, по собственной воле. – А потом, с оттенком веселья, он добавил:

– Она намерена… сражаться.

– Что нам делать с ней, Бром? – человек, стоящий за ним, осторожно спросил. – Убить ее?

Лидер, Бром, злорадно усмехнулся.

– Пока нет, – проворчал он. – Это было бы ужасным расточительством. Приведите ее. Она будет моей… гостьей.

За этим последовал хор улюлюканья и свиста, гул хриплых голосов все нарастал.

Габриэлла стиснула зубы и заставила себя выпрямиться, борясь с волной головокружения. Ее захватчик все еще держал ее сломанную руку словно в тисках.

– Отпустите меня! – хрипло приказала она. – Я принцесса Камелота. Мой отец – король. Вы должны подчиняться моим приказам!

Хор смеха затих. Стоящий перед ней Бром поднялся во весь рост. Он был больше чем на фут выше ее, и в два раза шире. Он не отвел взгляда от нее, его улыбка не дрогнула, когда он шагнул прямо к ней. Зловоние смерти густо окружало его. Он поднял мозолистую руку и провел пальцами по ее щеке, рисуя грязную линию в ее свежей крови. Она отшатнулась, но не смогла избежать его присутствия. Боль в руке была невероятной.

Бром отнял руку от ее лица, показал ей пальцы, покрытые кровью. Медленно, не спеша, он слизнул кровь со своих пальцев. Он слегка прикрыл глаза и застонал от удовольствия.

– Здесь, Ваше Высочество, – сказал он, дыша ей в лицо, как любовник, – слушаются совсем других команд. Я думаю, вы узнаете это… в скором времени.

Ее потащили вместе с катапультой, запряженной парой быков-монстров. Длинная веревка, связывающая ее запястья перед ней, была привязана к задней части военной машины и безжалостно тянула ее вперед. Боль в предплечье стала теперь постоянной, пульсируя так сильно, что она чувствовала ее в жилах своей шеи, видела ее в уголках своих глаз.

Дракона тащили тоже. Все еще опутанного сетями, бессмысленно метавшегося, его волочила по заснеженной скале группа быков. Они ревели и скрежетали зубами в своей упряжи, пытаясь сдвинуть огромный вес. Эти жуткие люди хлестали зверей шипованными цепями, отрывая клоки меха с каждым ударом.

К счастью отряд находился недалеко от своего лагеря. Они взобрались по неровному подъему и перевалили через выступ, и Габриэлла увидела небольшую долину, открывшуюся под ними. Она была почти идеально круглая, обрамленная острыми зубцами скал и плотно примыкала к основанию горы Скелтер. Долину Разбитой Короны заполняли отряды грубых солдат, наспех сооруженные палатки и дымящиеся костры. На самом дальнем ее краю стояла небольшая крепость. Она выглядела как увеличенная шахматная ладья, сделанная из серого камня и украшенная лишь бойницами для стрел.

Катапульта набрала скорость, когда покатилась вниз по внутреннему склону долины. Она рывками потащила Габриэллу вперед, вынуждая ее спотыкаться и издавать мучительный крик из-за сломанной руки. Когда караван вошел в лагерь, солдаты прекратили свою деятельность, чтобы посмотреть на пленников. Габриэлла избегала их взгляда, но чувствовала, как их глаза откровенно ползают по ней. Земля вражеского лагеря была смешана в грязь и испещрена лужами. Дым клубился между палатками, прижимаясь к земле из-за странной атмосферы естественной впадины. Большие, окровавленные туши мяса медленно вращались на железных вертелах над дымящимися кострами. Габриэлла содрогнулась при виде них.

Она намеревалась, как только переведет дух, потребовать ответа, что эти мерзкие солдаты собираются делать с драконом. Теперь она подозревала жестокую правду. Они собирались съесть его.

Наконец, приблизившись к центру лагеря, катапульта с рывком остановилась. Бром подошел, чавкая ногами по раскисшей земле. Он обнажил свой меч с размаху. Габриэлла попыталась не вздрогнуть, когда он взмахнул перед ней мечом. Послышался глухой стук металла по дереву, и его лезвие перерезало веревку Габриэллы, освободив ее от катапульты. Он поймал конец веревки, повернулся и дернул, потащив ее за собой.

– Остановись! – выдохнула она, скользя по грязи, но все было бесполезно. Он повел ее вниз по топкому проходу между двух брезентовых палаток. Она споткнулась об один из длинных деревянных кольев палатки и повалилась в грязь, но Бром даже не замедлил шага. Он тащил ее вперед практически без усилий, и Габриэлла вскрикивала из-за своей измученной руки.

Он привел ее к большой палатке. Как только тень от нее упала на девушку, запах смерти, со зловонием разносившийся по всему лагерю, стал невыносимой вонью. Габриэлла непроизвольно втянула полные легкие воздуха и почувствовала отчаяние.

Бром бросил веревку, и Габриэлла рухнула на пол палатки, тяжело дыша.

В течение долгой минуты стояла тишина, нарушаемая только прерывистой волной дыхания Габриэллы, пока она приходила в себя. Наконец, она приподнялась на колени.

Палатка была большая, но очень темная. Постепенно в темноте стали проступать предметы – стул, стол, веревка, висевшая с толстыми, влажными клочками из шкур и меха, другие вещи, которые, на данный момент, Габриэлла не могла разобрать.

И Бром. Он стоял у входа, едва видимый силуэт в темноте, его руки свободно болтались вдоль тела, его спутанная борода стояла торчком. Он неподвижно смотрел на девушку.

Габриэлла набралась решимости и сделала глубокий вдох.

– Отпусти меня! – яростно прохрипела она.

Бром не отвечал, но и не двигался.

Габриэлла потянула веревки, скрученные вокруг ее запястий, но тут же обессиленно опустилась на пол, мучаясь от боли в своей бедной сломанной руке. Слезы гнева и разочарования навернулись на глазах. Она снова встала на колени и взглянула на темную фигуру.

– Отведи меня к нему, – прохрипела она сквозь зубы. – Отведи меня к Меродаху. Он захочет меня видеть. Я принцесса. Я требую аудиенции.

Тем не менее, Бром не двигался. Ярость Габриэллы выплеснулась на него. Она вскочила на ноги и бросилась к его силуэту.

– Я… требую… аудиенции! – закричала она и пнула своего похитителя.

Его кулак взметнулся, как будто сам по себе, попав ей чуть ниже челюсти. Габриэлла упала назад, задыхаясь, уверенная, что он повредил ее трахею. Она проморгалась, пока головокружительная волна серости не прошла, и перекатилась на бок, чтобы отдышаться.

Позади нее зашуршала ткань. Вспышка костров и бормотание голосов, а затем снова темнота. К удивлению Габриэллы Бром вышел, ни слова не говоря.

Габриэлла перекатилась ко входу, напрягая глаза в полумраке. За дверями палатки маячили две тени. Конечно, снаружи были охранники, каждый из которых почти столь же высокий и жестокий, как Бром. Этим путем ей не спастись.

Она огляделась в темноте, ослабевшая от боли, едва способная дышать из-за густого смрада этого места, и ее взгляд упал на загадочную кучу, которую она видела раньше. Что-то выглядело знакомым, хотя она совершенно не могла понять, где она видела это раньше. В темноте она подползла ближе, шипя сквозь зубы от боли в руке. Вонь, казалось, шла оттуда.

С волной ужаса Габриэлла поняла, что это напомнило ей. Это было похоже на гору туш, громоздившуюся в ​​углу пещеры дракона. Только эта гора была гораздо меньше. И состояла она не из мертвых животных.

Человеческие тела были навалены, как тряпичные куклы, по большей степени это были лишенные плоти голые кости с черными полосками гниющей ткани. Руки, ноги и головы, однако, были еще целыми, как будто бы то, что поглотило их тела, не пожелало тратить время на такое малое количество мяса. Некоторые ноги украшала обувь и сандалии. На некоторых пальцах сверкали кольца. Возле края груды виднелась копна окровавленных рыжих волос. Габриэлла не хотела смотреть дальше, и все же она не могла оторвать взгляд. Ее глаза расширились в темноте, впившись в омерзительную картину. Конечно, то же должно было постигнуть и ее. Бром был самым ужасающим из всех возможных злодеев. Он был пожирателем мертвых.

Но было даже хуже, и Габриэлла поняла это. Как если бы Бром сам был мертв и все еще жил, а его тело населяло что-то потустороннее, поддерживаемое только потреблением других смертей.

Сильная дрожь пронизала Габриэллу. Но это же совершенное безумие. Это не может быть правдой. Но потом она вспомнила всадников, которых она встретила в начале ее пути, вспомнила, как отрубила руку одному из них, и он даже не замедлился. Его глаза, когда он поднялся на нее, были молочно-белые, совершенно пустые. И отрубленная рука продолжала сгибаться… сгибаться…

– Неудивительно, что армия отца не смогла победить их, – сказала она себе, и ее голос звенел от ужаса. – Как можно убить что-то… что уже мертво?

И тогда, как финал, как самый сокрушительный удар, Габриэлла поняла, на что она смотрела все время. Оно блестело перед ней, свободно висевшее на одной безжизненной, бледной руке. Это было золотое кольцо.

Оно было в точности такое же, как на ее пальце.

– Нет! – отчаянно простонала она. Она оттолкнулась вперед, желая, чтобы это оказалось неправдой. Рука была тонкой, но сильной, пальцы мягко согнуты, ладонью вверх, как будто предлагая подарок. Кольцо было то самое.

– Дэррик, – зарыдала она, протягивая свои связанные запястья вперед и касаясь холодной, бледной руки. – Нет! Нет, нет, нет… – повторяла она беспомощно, качая головой и закрыв глаза. В темноте она вложила свои руки в его, отчаянно пытаясь вспомнить на что это было похоже, когда его пальцы были теплыми и сильными.

Она не смогла.

В течение нескольких минут горе поглотило ее. Ничто другое не имело значения. Она рыдала в грязи на полу, по-прежнему держа свою руку в его мертвой ладони.

И вот, наконец, боль тела слилась с агонией сердца и накрыла ее. Темнота опустилась на нее, безграничная и тяжелая, и в течение долгого времени, она ничего не чувствовала.

Она медленно пришла в себя. Она лежала на грязном полу, окруженная темнотой и зловонием смерти. Но что-то раздражало ее даже больше, чем это, что-то щекотало ее руки. Она застонала и пошевелилась, и какой-то деловитый писк донесся до ее уха. Он был очень близко.

Она вздрогнула и перевернулась на колени. Когда она открыла глаза, в полумраке она смогла разглядеть фигуру большого грызуна. Он отступил от нее и теперь сидел возле насыпи трупов. Это была, конечно, крыса.

Габриэлла испытала сильное отвращение. Она ненавидела крыс.

– Уходи, – прошипела она ей. Та дрогнула, но не убежала. Габриэлла подняла связанные запястья, чтобы прогнать ее, а затем остановилась. Толстые веревки превратились в лохмотья. Они были почти полностью разорваны.

Крыса прогрызла их, чтобы освободить ее.

Девушка снова вздрогнула. Она действительно ненавидела крыс. И все же…

Она осторожно опустила запястья к земле. Крыса наблюдала за этим своими черными глазами-бусинками. Затем, немного колебаясь, она снова двинулась вперед. Когда момент опасения прошел, она метнулась в сторону ее руки. Габриэлла напряглась от чувства омерзения и зажмурила глаза. Крошечные, холодные лапки крысы взобрались по ее пальцам на запястья.

– Уф-ф… – задрожала девушка, когда существо снова начало грызть. – Только веревки. Ты понимаешь? Я высоко ценю помощь… но я едва могу устоять перед желанием раздавить тебя сапогом.

Внезапно она поняла, что, должно быть, именно так себя чувствовал дракон по отношению к ней.

Веревки постепенно ослабли. Наконец, со слабым треском, они отпали. Крыса пискнула один раз, а затем ринулась прочь. Она шмыгнула к стене палатки и исчезла под ней.

Габриэлла подняла руки и оглядела их в полумраке. Ее левое предплечье распухло, а запястье под перчаткой было в синяках. Легкий хруст сломанной кости стал почти терпимым, но пальцы ее левой руки были негнущимися и ослабевшими. Она согнула их для пробы. Было больно, но не мучительно. Или, может быть, мучительно, просто она стала к этому привыкать.

«Они сделали это со мной, – возникла крошечная мысль, словно небольшое пламя свечи в темной комнате, но очень яркое. – Они убили Дэррика, и они собираются убить меня. И когда они покончат со мной, они найдут и убьют всех остальных. Отца. Сигрид. И Маленького принца».

Мерцание ее гнева постепенно разожгло пламя. Она ощутила свои страдания, испробовала полную чашу горя. Теперь, с другой стороны, все, что осталось у нее внутри, была ярость. Она наслаждалась ею, позволила ей расцвести в груди, подпитывала ее.

Она осторожно сняла перчатку. Ей придется двигаться быстро, поскольку даже ее вновь открывшаяся решимость не продлится долго перед лицом того, что она собиралась сделать. Она прощупала свою левую руку, чтобы найти сломанную кость. Боль была сильной, но это было ничто по сравнению с тем, что ждало еще впереди. Она нашла перелом. Меньшая из двух костей предплечья была полностью сломана пополам.

«Я не могу кричать, – сказала она себе. Она подняла глаза, увидела тени охранников, все еще видневшихся на дверях палатки. Они были сразу у входа. – Я не могу позволить им услышать себя. Если они зайдут проверить, все будет потеряно…

Она сделала несколько глубоких долгих вдохов. Затем, закрыв рот как можно плотнее, она взялась правой рукой за тонкую плоть левого предплечья. Нащупав пальцами сломанную кость, она сжала ее со всей мочи.

Боль была похожа на белый лист. Она наполнила ее видение, и каждая мышца в ее теле напряглась, чтобы сдержать крик боли, который поднимался у нее в горле. Затем, со слышимым щелчком, сломанная кость выровнялась. Габриэлла резко выдохнула, и слезы брызнули из глаз, потекли по лицу, смешиваясь с засохшей кровью на ее щеке. Волна дурноты не оставляла ее, пока она держала кости на месте. Она старалась сохранить сознание. Наконец, острая боль уступила ноющей. Габриэлла медленно опустила руку, кость не сместилась.

Веревка, которая связывала ее запястья, все еще кольцами лежала на полу. Она подобрала ее, а затем осторожно встала на ноги. Украдкой, она двинулась к столу в задней части палатки. Как она и подозревала, его поверхность была завалена чертежными инструментами, хотя слой пыли наводил на мысль, что ими не пользовались в течение длительного времени. Она нашла тяжелую линейку и осторожно стала привязывать ее к левому предплечью, поддерживая сломанную кость примитивным лубком. Потом, наконец, она надела свою перчатку обратно.

Но ее меч исчез. У нее не было никакого оружия вообще. Тем не менее, восстановив свою руку, Габриэлла почувствовала себя лучше, хоть и немного. Она обследовала палатку еще раз в надежде, что, возможно, она могла бы выскользнуть под одной из брезентовых стен так же, как сделала крыса. Тишина лагеря намекала на глубокую ночь. Таким образом, она действительно могла бы пробраться к крепости незамеченной, если бы только она могла пройти мимо охранников у входа палатки. Брезентовые стены были плотно прикреплены к земле рядами тяжелых, деревянных кольев, но она думала, что она сумеет проползти под ними, если будет очень осторожна.

Она тихонько приблизилась к стороне палатки напротив унылой груды тел. Здесь земля немного уходила вниз. Под туго натянутой тканью можно было увидеть полосу лунного света. Габриэлла опустила на колени и схватилась за край палатки. Там было достаточно места, решила она и просунула ногу под ним.

Именно тогда охранники снаружи зашевелились. Габриэлла услышал слабый лязг их разномастных доспехов, скрип кожаных поясов и жилетов. Они услышали что-то и, наконец, решили проверить.

Она застыла на месте, стоя одной ногой под боковой стенкой. Тени охранников двинулись ко входу. И тогда, что было хуже всего, над ними поднялась третья тень, которая была выше других. Охранники посторонились без единого слова.

Бром вернулся.

Двери палатки дернулись, когда Бром раздвинул их в стороны.

Габриэлла заторопилась. Она вцепилась в стену палатки, задирая ее так высоко, насколько она могла и протиснулась под ней. Огонь от костра замерцал в темноте палатки, когда Бром вошел. Он оглядел комнату, заметил ее, и его глаза вспыхнули с яростью. Нижняя часть Габриэллы уже вылезла из палатки, но Бром, двигаясь с невероятной скоростью, пересек пол палатки и испустил низкий рев. Он не стал тратить время, чтобы согнуться и схватить ее, но поднял сапог вместо этого, собираясь ударить ее по шее. Она отчаянно крутанулась, ныряя головой и изворачиваясь под натянутым холстом. Мгновением позже сапог Брома опустился. Он не попал ей в шею, зато прижал ее взметнувшиеся волосы. Она почувствовала боль, когда скатилась в грязь между палатками.

Бром снова взревел, согнулся и схватил ее волосы с другой стороны стены. Она поднялась на колени и рванула изо всех сил. Ее голова откинулась назад – волосы сильно натянулись у корней, но Бром держал крепко и принялся тащить ее назад под стену палатки.

Послышался звон металла, затем треск. Меч Брома разрезал огромную щель в стене, едва не задев шею Габриэллы. Меч застрял там, Бром хмыкнул, пытаясь вытащить его обратно, не выпуская горсть ее волос. Габриэлла повернулась, увидела блеск лезвия, выступающего из стены палатки, и сделала рывок вверх по направлению к нему. Лезвие со свистом коснулось туго натянутых прядей волос и аккуратно срезало их. Через мгновение она была свободна и удирала со всех ног между палатками, скользя сапогами в вязкой грязи.

Бром заревел, на этот раз громче, и снова полоснул по стене, вырезая себе выход.

– Она убегает! – орал он, вырываясь из палатки на открытый воздух. – Скажите мне, где она! Но не трогайте ее! Она моя!

Габриэлла достигла конца палатки, перепрыгнула через один из поддерживающих канатов и оказалась на более широкий тропинке. Костры почти прогорели, и в лагере нигде не было видно факелов или фонарей. Хуже того, туман скрыл луну, делая ночь почти полностью черной. Габриэлла бежала, отчаянно пытаясь найти оружие, но не нашла ничего.

Голоса смешались где-то позади нее.

– Она побежала той дорогой.

– Она далеко не уйдет.

А потом голос Брома:

– Я чувствую ее страх. Предоставьте ее мне, я оставлю каждому из вас кусочек…

Габриэлла нырнула в другой ряд палаток. Внутри возбужденно бормотали голоса. Она перепрыгивала через многочисленные колья и канаты, проклиная их за то, что задерживают ее, и бросилась напрямую в тупик под зазубренный выступ скалы. Тени были там гуще, но еще там стояло дерево. Габриэлла решила, что она в состоянии подняться на него. И тут ее осенило. Она бросилась обратно к ближайшей палатке и схватилась за колышек, вбитый в ее углу. Внутри палатки рычал недовольно чей-то голос, и Габриэлла замерла в страхе. Через некоторое время, однако, голос перешел в бормотание, а затем утих, сменившись медленным, дребезжащим дыханием.

Габриэлла принялась раскачивать в грязи огромный кол, стараясь высвободить его. Достаточно скоро, он поддался, и она вытянула его из земли, снимая петлю веревки с грязного наконечника. Угол палатки слегка провис. Она вскочила на ноги, взвесила его в руке, и проворно метнулась к ближайшему дереву. Так тихо, как могла, она вскарабкалась на его ветви, тяжело дыша через нос, с колотящимся сердцем.

Последовала минута тишины. Габриэлла начала думать, что Бром потерял ее след. И тут между рядами палаток она заметила тень. Он преследовал ее, тихо как змея. Его ноздри раздувались, когда он вышел на открытое место. Он не видел ее на дереве, но чувствовал ее близость. Он подкрадывался все ближе, петляя медленно взад и вперед, выслеживая ее.