Текст книги "Руины Камелота (СИ)"

Автор книги: Джордж Норман Липперт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 18 страниц)

Она заснула.

В ту ночь ее посещали навязчиво яркие сны. Ей снился Меродах в своей крепости, окруженный телами тех, кого она любила. Дэррик был там, бледный и окровавленный, также и Рисс, выглядевшая трогательно изможденной в своем платье подружки невесты. Мать Габриэллы лежала в засохшей луже черной крови, с открытыми глазами, устрашающе пустыми в темноте.

Хуже того, ее отец был тоже среди них, пронзенный ржавым мечом. Рядом с ним лежали Сигрид и Маленький принц, вытянувшись на полу, как бревна, мертвые, но не похороненные, так и не похороненные.

И Гете там был. Его тело стояло прислоненное вертикально к столбу.

Меродах с усмешкой вышагивал между трупов, едва не наступая на них или отпинывая их в сторону, когда проходил, и Габриэлла пыталась докричаться до него, умоляя больше не причинять им зла.

«Они уже мертвы! – пыталась она крикнуть сквозь сомкнутые губы. – Пожалуйста, не причиняй им зла! Позволь мне прийти и забрать их, чтобы почтить достойным погребением! Пожалуйста!»

Но безумец не слышал ее. Он бесконечно ходил, задумчиво бормоча и барабаня пальцами по короткой бородке, и каждый раз, когда его тень падала на эти бледные лица, Габриэлла съеживалась от беспомощного страдания, не в силах отвести взгляд, но и страшась смотреть.

А потом Гете начал двигаться. Он был мертв, но все же он выпрямился, отодвинувшись от столба, на который он опирался. Его глаза не смотрели ни на что, но они повернулись к ней невидяще. Его губы ощерились в пародии на улыбку, показывая гнилые зубы и черные десны. Его правая рука рывками поднялась, словно рука марионетки, а затем неуклюже опустилась на меч у его полуразложившихся бедер. Он промахнулся, снова дернулся, и наконец схватился за рукоять. Оживший труп медленно вынул меч из ножен. Лезвие было липким от засохшей крови.

Тело Гете двинулось вперед. Его походка не выглядела человеческой, каждый шаг был разной длины, его ноги безвольно шаркали по земле. Голова откинулась назад, ухмылка по-прежнему была на лице. Меч поднялся в воздух. Он собирался разрубить тела только ради мрачной забавы Меродаха.

Или, возможно, вовсе не это было его намерением. Возможно, он затевал нечто худшее…

Габриэлла попыталась закричать сквозь пелену сна. Она сползла на мерзлую землю, сбрасывая плащ, которым она накрывалась. Перышко проснулся. Он поднял голову из-под крыла и всмотрелся в своего спящего товарища. Она стонала и билась в свете гоблинского огня, ее волосы рассыпались по лицу.

– Нет… – пробормотала она. – Нет, Гете. Уходи прочь. Ты просто тень, призрак. Ты мертв. Не надо… – Она приняла жалкую позу, в ее стонах звучало все больше паники, голос постепенно перешел на крик. – Нет, Гете! Это Меродах! Он использует их для забавы и грабежа! Не делай их марионетками тьмы! Нет! Не-е-т!!

И все же она не проснулась. Она перевернулась рывком на бок и издала долгий стон. Щеки были мокрые от слез. Вскоре, однако, ее беспокойство утихло. Ее дыхание снова стало ровным. Напряжение оставило ее спящее лицо.

Перышко пристально наблюдал за этим. Он подпрыгнул ближе, двигаясь в свете огня, и остановился возле плеча Габриэллы. Сон закончился. Сокол щелкнул клювом и встряхнулся.

Остаток ночи он не спал.

Утром Габриэлла принялась рыться в мешке, ища хоть какие-нибудь крошки, которые могли остаться. Она нашла желуди, которые она спрятала раньше, те, которые оказались в таинственной кучке ягод. Она съела их. Они были очень жесткими и на вкус как плесневелый пергамент, и все же ее желудок напал на них с жадностью. Небольшой всплеск энергии распространился по ее жилам, она даже почувствовала некоторое воодушевление.

Она обратила энергию на то, чтобы отправиться дальше.

Ослепительные лучи восходящего солнца пробивались сквозь облака, превращая снежные холмы в сверкающую картину. Габриэлла упорно шла, стремясь к далеким горным вершинам.

Ее мысли блуждали. Мечтания юности теперь занимали все ее время. В них она думала о своей матери. Габриэлла видела себя маленьким ребенком, сидящим на коленях матери и слушающим сказки. Мама переворачивала страницы книжек, и красочные рисунки, казалось, оживали. Счастливые зеленые драконы взлетали с бумаги и уносили ее прочь, поднимая в облака, подсвеченные золотистым светом, и в теплые, голубые небеса. Голос матери преследовал ее, рассказывая истории, и Габриэлла осознала, что вспомнила звук ее голоса, который, как она считала, уже давно позабыла.

Ее ноги неустанно двигались вперед, вычерчивая борозды на снегу, и Габриэлла возвращалась к себе, как будто издалека. Слезы стояли в ее глазах. Голод сделал ее слабой, и слабость принимала форму бреда. Она не боролась с этим. Видения были лучше, чем монотонная утомительная ходьба или разочаровывающее однообразие снежных холмов.

Горные вершины оставались такими же далекими.

– Я должна сделать это, – задыхаясь, сообщила она соколу, который кружил у нее над головой. – Я должна остановить Меродаха. Если я убью его, все будет закончено. Его армии остановятся. Камелот устоит. Все будет спасено. Все будет спасено…

Она повторяла эту мантру про себя, вынуждая себя идти вперед, бросая вызов растущей слабости своего тела. Она знала, время истекало. Армии Меродаха, возможно, уже достигли Камелота. Если она не найдет их военачальника и не убьет его как можно скорее, то все будет потеряно. Дэррик и Рисс не будут отомщены, и те, что остались, будут захвачены и убиты. Камелот падет, и все, кого она любила, погибнут.

Рассуждая об этом, используя эти мысли как кнут для своего усталого тела, Габриэлла брела вперед.

Еще одна ночь. Еще одна волна лихорадочных снов. И все же на рассвете она заставила себя продолжать путь.

– Он сказал, что я сделаю это, – выдохнула она, спотыкаясь в снегу. – Колрут. Сказал, я встречусь с Меродахом. Это… это моя судьба, сказал он. Я не умру от голода. Я не…

Она упала лицом в снег и потеряла сознание.

Через некоторое время, она ощутила, как сокол тычется в нее, осторожно клюнув в ухо. Тепло его перьев прижималось к щеке. Другая щека онемела от холода, погрузившись в снег.

Она застонала и поднялась на колени. Ее ресницы были слеплены льдом.

– Перышко, – прошептала она, потирая лицо. – Что произошло..?

Он заклекотал, и Габриэлла, наконец, смогла открыть глаза. Она оглянулась вокруг и увидела сокола, сидящего на потемневшей рукояти ее факела. Его тупой конец был воткнут в снег. Гоблинский огонь погас.

– О нет! – жалобно простонала она, протягивая руку к деревяшке. Она подняла ее, вгляделась. Древесина была совершенно обыкновенной, холодной как кость.

– Нет… нет… – повторяла она, ругая себя. – Как я могла быть такой беспечной?

Перышко вспорхнул в воздух и приземлился на ее плечо. Он прижался к щеке, как будто призывая ее двигаться вперед, но Габриэлла лишь смотрела на холодный факел в руке. Он стал символом ее миссии. Она была безнадежной. Что бы ни говорил Колрут, она погибнет в этой снежной степи от голода и холода.

Она опустила факел и села на корточки. В течение нескольких минут она просто наблюдала за заходящим солнцем, замерзнув так сильно, что уже не дрожала.

Потом, просто потому, что она не знала, что еще делать, она с трудом поднялась на ноги. Медленно, запинаясь, она снова пошла.

Солнце коснулось западного горизонта. Тень Габриэллы вытянулась перед ней, как стрела. Перышко поднялся с ее плеча и взмыл в медные лучи заката. Он найдет себе ужин и принесет ей половину. На этот раз она знала, что попробует съесть, что бы он ни принес.

Она поплелась вперед.

Краем глаза она уловила движение в ближайших кустах. Габриэлла резко остановилась, разглядывая тени. Рыжеватый бок большого зайца виднелся сквозь обледенелую траву. Он навострил уши, и его глаза-бусинки обратились к ней, настороженно наблюдая.

Габриэлла боялась дышать. Конечно же, не было никаких шансов, что она сможет поймать зайца. Он унесется прочь при ее малейшем движении. Однако, ее живот громко, болезненно забурчал при виде него.

Она не могла ничего с собой поделать. Она поползла к нему, сосредоточенно кусая губы.

Заяц наблюдал. Когда она приблизилась так, что ее тень надвинулась на кусты, он прыгнул. Одним прыжком он выскочил из травы и помчался по снегу удаляющегося склона.

– Подожди! – Габриэлла воскликнула в отчаянии, останавливаясь и поднимая руки, ладонями наружу.

Удивительно, но заяц послушался. Он остановился на безопасном расстоянии, повернулся и встал на задние лапы, подергивая носиком.

Габриэлла осторожно двигалась вперед, дыша часто и неглубоко.

– Пожалуйста, не уходи, – умоляла она. – Пожалуйста, только… только подожди…

Заяц пристально глядел на нее, пока она подкрадывалась ближе и ближе. Она низко пригнулась, пытаясь сделаться маленькой. С умышленной медлительностью она протянула руку и коснулась сигилы, висевший у нее в горле. Она подавила желание разрыдаться от отчаяния.

– Постой, – слабо выдохнула она. – Не беги…

Нос зайца дернулся. Его глаза повторили движение ее руки, когда она коснулась подвески, ощущая ее тайное тепло. Габриэлла была почти близко, чтобы прыгнуть на зверька. Еще два шага… один…

Заяц дернулся, развернулся на снегу и ускакал прочь.

Габриэлла смотрела ему вслед с безразличным видом, ее пальцы все еще держались за символ сокола. Звук движений зайца исчез в тишине, когда он взобрался на следующий холм, оставив только следы на снегу.

Габриэлла медленно опустила руку. Силы оставили ее, и она тяжело упала на колени, а затем повалилась вперед. Она попыталась ползти, добралась почти до вершины следующего склона, а затем сдалась.

Ветер дул над ней, неся вихри снега. Ей было так хорошо просто лежать. Она больше не чувствовала холода. Позади нее, солнце, наконец, опустилось за горизонт. Мир вокруг стал темно-синим, слегка окрашенным в бронзу.

Волна возмущенного воздуха окатила Габриэллу, но она не обратила внимания. Наверное, Перышко вернулся с остатком грызуна. Она ждала.

Однако, вместо мягкого прикосновения его крыла на щеке, земля содрогнулась чередой удивительно тяжелых ударов, доносящихся из-за склона прямо перед ней. Порыв теплого воздуха пронесся над склоном, шевеля застывшую траву и поднимая волосы у нее со лба.

Габриэлла попыталась поднять голову. Что-то очень большое маячило перед ней, огромное, темное пятно на фоне снега и неба. Оно медленно приближалось, поднимая и опуская свои большие, когтистые лапы, сотрясая землю своим весом.

«Он следил за мной всю дорогу, – промелькнула у нее мысль. – Он пришел, чтобы проглотить меня теперь, когда я ослабла. Пускай. Пускай он съест меня, и дело с концом…

Потом другая, лихорадочная мысль посетила ее:

«Может, это сказочный дракон из моего сна. Он пришел вознести меня к счастливым облакам и теплому солнечному свету…»

Низкий булькающий звук возник из глубины горла зверя. Сила его дыхания обдувала лицо Габриэллы. Оно воняло гнилым мясом и химическим веществом. Она почувствовала, как его тень надвинулась над ней, услышала едва слышимый скрип его кожи. Его челюсть заскрипела, широко раскрываясь.

И тут, неожиданно, кусок чего-то большого упал прямо перед Габриэллой. Она вздрогнула несмотря на слабость и подняла голову. Ее глаза слегка расширились. Медленно, не моргая, она оттолкнулась и снова села на колени.

Дракон сделал огромный шаг назад. Его оранжевые глаза рассматривали ее осмысленно, и прерывистый рокот поднимался из глубины его горла. Перед лапами дракона на заснеженной земле между ним и Габриэллой лежала огромная нога. Она принадлежала одному из чудовищных быков, хотя сочащаяся кровь говорила о том, что это была свежая жертва.

Мех был почти полностью опален. Мясо было уже приготовлено.

Замелькали темные крылья, и на вершину гигантской ляжки внезапно приземлился Перышко, бесстрашно игнорируя большого дракона рядом с собой. Он клюнул подпаленное мясо, оторвал полоску и с жадностью сожрал.

Габриэлла смотрела, уставившись на дымящийся кусок мяса, затем перевела взгляд на ждущего дракона. Запах мяса вперемешку с дыханием дракона магически подействовал на ее желудок. Живот нетерпеливо заурчал. Что это? Ловушка? Обман? Вымысел ее бредового воображения? Она подползла вперед почти против воли.

Дракон смотрел, выдыхая огромные облачка жара.

Габриэлла решилась. Медленно, бросив взгляд вверх на наблюдающего дракона, она выхватила меч, отрезала полоску мяса и понюхала. Спустя мгновение она съела ее. Головокружительная волна тепла захлестнула ее, когда пища попала в желудок.

Дракон следил за этим стоически. Затем нагнувшись низко к земле, он изрыгнул облачко синего пламени, развернул крылья и ринулся вверх в темнеющий воздух. Вихри снега закружились, когда он пролетел над головой, описав в воздухе широкую дугу. Он вновь приземлился на некотором расстоянии от нее, усевшись в странно недовольную позу и подняв голову в ожидании. Через мгновение он свернул свои крылья и лег. Только его оранжевые глаза светились в полумраке.

Все еще сидя наверху дымящейся ноги, Перышко испустил пронзительный крик, затем наклонился и оторвал еще один кусок мяса.

Чувствуя себя, как в очень странном сне, Габриэлла перевела взгляд с оторванной ноги на дракона и обратно. Получив кусочек мяса, желудок с жадностью потребовал еще.

Она снова принялась есть.

Тепло и сила потекли в нее с поразительной быстротой. Девушка зачерпнула пригоршню снега и тоже отправила в рот, утоляя свою жажду.

Когда она снова подняла взгляд, прервав трапезу, чтобы не перегрузить желудок, луна уже была высоко над головой. Звезды рассеялись по небу, будто серебряная пыль.

Дракон подполз ближе. Он лежал во всю длину на снежном холме, его голова находилась не более чем в десяти шагах от нее. Снег растаял вокруг него, открыв засохшую желтую траву степи. Его оранжевые глаза были полузакрыты, но распахнулись полностью, как только Габриэлла встала на ноги. Облачко синего пламени вспыхнуло из его ноздрей.

С крайней осторожностью Габриэлла приблизилась к дракону.

Когда она была в трех шагах, дракон поднял свою огромную голову и произвел долгое раскатистое рычание, приподняв губы, чтобы показать ряды острых как кинжалы зубов. Габриэлла на мгновение остановилась. Не отводя взгляда от оранжевых глаз зверя, она снова стала двигаться вперед.

Дракон внезапно поднялся, держа низко голову, и отступил на шаг назад. Глубокий рокот грохотал в его горле. Ленты дыма поползли из его ноздрей.

Дрожь страха пронзила Габриэллу. И все же она продолжала идти вперед, медленно поднимая правую руку ладонью наружу, расставив широко пальцы. Сигила с соколом качнулась у нее на горле. Она почувствовала ее, ощутила ее тепло на коже.

Габриэлла коснулась большой, чешуйчатой ​​морды дракона. Она была горячая и твердая, грубая на ощупь. Медленно, едва дыша, девушка погладила ее.

– Не бойся, – прошептала она, ее голос слабо дрожал. – Я знаю, как нелегко это для тебя.

Постепенно, дракон, казалось, расслабился. Молодая женщина и дракон вместе стояли в лунном свете. Поодаль Перышко, расположившись на остатках ноги, с интересом наблюдал, склонив набок свою голову.

Наконец, Габриэлла отстранилась. Она почувствовала себя более живой и бодрой, чем она была в течение последних недель. Она повернулась спиной к дракону и начала тщательно обследовать холмы в поисках какой-нибудь древесины, которую можно было использовать для костра.

Потом она сложила ветки в маленькую, аккуратную кучку.

Дракон зажег ее.

Когда наступило утро, она обнаружила, что дракон снова отдалился. Он лежал за несколько холмов от нее, образуя коричневатый холмик на фоне рассветного неба. Дракон приподнял голову, когда она встала.

Костер догорел до углей, но тепло все еще лучилось от него, создавая сухой круг мертвой травы на холме. Габриэлла позавтракала мясом от ноги, а затем аккуратно вырезала и завернула несколько полосок теперь уже холодного мяса. Его она положила в мешок. Когда она повесила мешок за спину, Перышко проверещал еще раз и прыгнул ей на плечо, обдавая легким ветерком от взмаха коричневых крыльев.

Габриэлла снова отправилась в путь, но лишь сделала несколько шагов, когда дракон с сильным хлопаньем крыльев взмыл в воздух. Он низко парил над снегом, словно гнавшись за своей тенью, а затем грузно приземлился прямо перед Габриэллой. Он опустил голову и пристально уставился на нее, сверкая оранжевыми глазами. На нее пыхнуло жаром из его широких ноздрей.

– Что? – спросила она, не желая отступать. Может, дракон переосмыслил логику их странного союза. Может, его дикая, звериная природа взяла вверх. Габриэлла сглотнула. – Что ты хочешь? Ты… э-э… стоишь на моем пути.

Дракон зарычал. Звук был подобен камнепаду в глубокий, мутный колодец. Его дыхание зашипело, горячее как печь.

С усилием воли Габриэлла двинулась в обход дракона. Он смотрел на нее пронизывающе. Когда она прошла мимо его вытянутой головы, огромный зверь встал на дыбы. Дуновение пламени растопило снег там, где она стояла несколько минут раньше, и Габриэлла остановилась, инстинктивно опустив руку на рукоять меча. Перышко испуганно вспорхнул с плеча. Дракон отпрыгнул довольно проворно, но громоздко, прочерчивая когтями рваные, темные полосы на вершине холма. Снова он преградил ей путь и опустил голову, вглядываясь ей в лицо.

Габриэлла молча смотрела на него. Если его намерение было съесть ее, подумала она мрачно, то он бы уже сделал это. Она склонила голову и нахмурилась.

Перышко кружил над головой на фоне светлеющего неба. Он нетерпеливо заклекотал.

– Ты хочешь, чтобы я… – Габриэлла размышляла вслух, – чтобы я… полетела на тебе?

Дракон фыркнул. Он не понимал ее слов, и все же он смотрел на нее осмысленно, как будто на грани невербального общения. Неуверенно она снова протянула руку к морде дракона. Его ноздри раздувались, чувствуя запах ее близости. Она коснулась его, и он дернулся слегка, как будто борясь с желанием откусить ей руку по плечо.

Она двинулась вдоль громадной головы, проводя рукой вдоль линии его закрытой пасти. Изгибы клыков торчали вверх и вниз вдоль его губ, образуя плотно сомкнутое соединение. Габриэлла дотронулась до одного из зубов. Его край был зазубренный, острый как битое стекло. Дракон не шевелился, только смотрел на нее настороженно. Медленно Габриэлла обошла голову, по-прежнему ведя рукой по чешуйчатой коже, ощущая узел чудовищных мышц челюсти и напряженные сухожилия длинной шеи. Пластины вдоль хребта дракона топорщились длинной линией, отбрасывающей тень на нее. Между лопатками, однако, был разрыв. Когда Габриэлла приблизилась, дракон присел ниже, прижимаясь животом к заснеженной земле.

Габриэлла остановилась. Она была в ужасе от того, что собиралась делать, и все же она знала, что должна попытаться. Дракон явно не собирался позволить ей идти пешком. Если зверь действительно собирался позволить ей лететь на нем, тогда она могла бы успеть добраться до Меродаха и его крепости вовремя, чтобы остановить атаку на Камелот.

«Однако, – подумала она со страхом, – это еще под очень большим вопросом».

Она попыталась взять себя в руки и потянулась, зацепившись рукой за грубый край ближайшего спинного зубца дракона. Зверь не двигался. Задержав дыхание, Габриэлла поставила ногу на согнутую голень дракона, используя его как огромную ступеньку, и оттолкнулась. Спустя мгновение, перебросив и развернув свое тело, она оседлала шею дракона, устроившись в узкую щель между спинными пластинами. Она расположилась у самого основания шеи. Костлявые холмы плеч дракона оказались позади нее.

Зверь вдохнул. Девушка ощутила, как расширилась его грудь, едва уловимо изогнулся хребет. Затем, рассекая воздух, развернулись крылья. Она почувствовала, как их тень упала на нее и едва успела обхватить спинной зубец впереди нее, как дракон грузно оттолкнулся вверх, взмывая в воздух. Взмахнул крыльями, ловя воздух и взбивая снег в крутящиеся снежные вихри. Габриэлла крепко обняла грубый зубец драконьей спины и зажмурилась. У нее скрутило живот, когда дракон понес ее выше и выше, ускоряясь в холодном небе. Огромные, кожистые крылья ударяли воздух, издавая звук, похожий на океанские волны, только быстрее и глубже.

Когда Габриэлла вновь открыла глаза, она в ужасе увидела, что земля далеко внизу, усеянная крошечными деревьями, чьи тени тянулись позади них в свете зари. Холмы остались позади лиловыми полумесяцами, пока дракон мчался вперед, по-прежнему набирая скорость. Ветер хлестал Габриэллу в лицо, глаза слезились. Понемногу, однако, ее страх начал исчезать, и осторожное, пьянящее возбуждение заняло его место.

Она подняла взгляд от простирающейся земли далеко внизу и заглянула вперед, осмелившись прикрыть глаза одной рукой. Горы были еще далеко, но они уже казались ближе. Рядом послышался клекот. Она повернулась на звук и увидела, что Перышко летит следом за ней, с легкостью сопровождая дракона, и перья на его крыльях трепещут в потоке ветра. Впервые за последние дни Габриэлла почувствовала некоторый возврат определенности. Она успеет вовремя, возможно, даже к концу дня. Она найдет скрытую крепость Меродаха в долине Разбитой короны. Там, в конце концов, она встретится с ним лицом к лицу.

Тогда все, что суждено случиться, произойдет. Ее мысли и планы закончатся там. Было такое ощущение, как будто чудовищность того, что ей предстоит сделать теперь, когда время пришло, была просто слишком большой, слишком монументальной, чтобы ее ум принял это.

Несмотря на ее решимость, она должна была признаться самой себе, что она боялась встречи с этим безумцем. Она, в действительности, боялась больше, чем когда-либо за всю свою жизнь, больше, чем когда она столкнулась с убийцей Гете над телом своей лучшей подруги, даже больше, чем когда она столкнулась с неистовствующим драконом в его логове. Ее страх был как ядовитый эликсир, крепкий и мощный, который она заставила себя выпить полностью, одним залпом. Теперь не было пути назад. Ее долг был неизбежен. С помощью Перышка и дракона она пойдет навстречу судьбе добровольно, с широко открытыми глазами.

И когда наступит заключительный момент – что бы он ни скрывал для нее – она примет его.

С радостью.