Текст книги "Руины Камелота (СИ)"

Автор книги: Джордж Норман Липперт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 18 страниц)

Томас вздохнул:

– Итак, в конце концов, зло победило?

Язим задумчиво нахмурился:

– Зло никогда в действительности не побеждает независимо от того, как все может казаться окружающим. Если есть какая-то правда в мире, мой друг.

Томас искоса посмотрел на своего спутника, а затем покачал головой:

– Хотел бы я верить в это.

Язим промолчал. Через минуту оба шли вниз по склону к своим лошадям.

После того, как они верхом снова поднялись в гору, направляясь в тень заброшенного замка, Томас поинтересовался:

– А что же случилось с принцессой Габриэллой? Что она делала в то время как Меродах планировал войну против царства ее отца?

Язим направил свою лошадь вперед в заросший деревьями грот. Лошадь зашлепала по ручью, забрызгивая свои гладкие бока.

– Волею Всевышнего, принцесса Габриэлла сделала то, что делают все маленькие девочки, – просто ответил Язим, – она выросла.

Зал для дуэлей был очень маленький и темный, располагался он в подвале академического собора. Габриэлла полюбила его с первого раза, когда она увидела его когда-то, десять лет назад, в возрасте восьми лет. Тогда он казался ей огромным и величественным, похожим на арену, на которой сражались римские гладиаторы. Маленькое, овальное помещение, окруженное четырьмя рядами сидений, освещаемое лишь кольцом крошечных, зарешеченных окон. Потолок состоял из грубых балок и досок, покрытых копотью и паутиной десятилетий.

Верхний ряд сидений, где сама она сидела прямо сейчас, находился почти под потолком, до стропил можно было дотянуться рукой. Старинные доски были исписаны сотнями имен, примитивных рисунков, символов и грубо составленных стишков. Ее имя тоже было там, вырезанное острием кинжала несколько лет назад. Она вспомнила, как она делала это, как зажав язык между губ, сосредоточенно и тщательно выводила каждую букву: «Габриэлла Ксавьер». Позже какой-то шутник добавил «Тонет в дожде». Габриэлла не возражала. В детские годы она частенько была самодовольным сорванцом. Если бы не жестокая прямолинейность ее товарищей по школе, она бы до сих пор задирала нос.

– Я потею как свинья под всей этой броней, – пробормотала Рисс, связывая свои рыжие волосы в конский хвост. Ее доспехи слегка гремели всякий раз, когда она двигалась, постоянно напоминая, что они были ей не по размеру и довольно поношенные, которые надевали, по меньшей мере, два поколения выпускников до нее. Тем не менее, доспехи безупречно блестели в полумраке, изготовленные из прокатной стали и отделанные медью. Герб семьи Феори ярко сиял на круглом щите, прислоненном к ногам Рисс.

Габриэлла вздохнула:

– Не могу дождаться, когда это закончится. Я буду рада прожить тысячу лет и никогда снова не поднимать меч.

Рисс пожала плечами:

– Это цена привилегий. Крестьянам никогда не придется сразиться на боевой арене. Нам очень повезло быть сыновьями и дочерьми дворян. За исключением Дэррика, конечно.

С другой стороны Габриэллы Дэррик полировал свой меч плотной тряпкой.

– Когда-нибудь моя кровь кузнеца возьмет верх над ленивым старым герцогом, – презрительно заметил он.

Однажды Габриэлла уже задавалась вопросом, почему Дэррику разрешили посещать Королевскую академию. Теперь она знала ответ: у его семьи было достаточно денег и влияния, чтобы отправить его туда. Что еще более важно, у его отца было достаточно воображения, чтобы надеяться на лучшую жизнь для своего сына. Дэррик вложил меч в ножны и подтолкнул Рисс:

– Кто твой соперник?

– Вассер, – ответила Рисс, пожимая плечами. – Я ни капли не беспокоюсь об этом.

– Вассер неплохой соперник, – сказала Габриэлла. – Он достаточно опытен, чтобы позволить тебе показать свои навыки, но не так хорош, чтобы уложить тебя, прежде чем ты вытащишь свой меч, – она нахмурилась, взглянув на листок пергамента в руке, и мрачно вздохнула. – Не то, что Гете.

Дэррик и Рисс пробормотали слова сочувствия.

На арене внизу Констанция и более высокая девочка по имени Дестра настороженно приблизились друг к другу. Доспехи Констанции были новыми, но легкими, в основном из закаленной кожи. Только ее короткий меч и щит были из металла. Дестра, отец которой был Персиваль, начальник дворцовой охраны, была одета в разнородную, но пугающую смесь кольчуги и стальных доспехов. Она самоуверенно улыбнулась, взвешивая на руке маленький, зловещего вида боевой молот.

– Внимание, ученики! Одноминутные раунды, – зазвенел голос профессора Барта, Магистра боевых искусств, – это не просто состязание в силе, и не битва насмерть. Ничья честь не поставлена на карту на этой арене. Цель этого заключительного экзамена доказать ваше понимание основной техники боя. Ваш единственный враг – это вы сами.

Проговорив это, Барт подошел поприветствовать Констанцию ​​и Дестру в центре арены. Он кратко осмотрел их оружие, кивнул и вернулся к своей скамейке возле двери. Он сел, скрестив огромные, голые руки на груди, и снова кивнул.

– Начали! – рявкнул он.

Дестра ринулась первой, пытаясь зацепить щит Констанции своим боевым молотом. Констанция машинально уклонилась, развернулась и ударила плашмя мечом по плечу Дестры.

– Одно очко, – отозвался Барт.

Действуя осторожнее на этот раз, Дестра начала кружить вокруг Констанции. Видимо, почувствовав себя немного увереннее сейчас, Констанция подняла щит и нанесла удар под ним. Однако Дестра ожидала этот маневр. Она вывернулась от меча Констанции и выкинула вперед свой боевой молот, низко и быстро. Ловким движением Дестра ударила по ногам Констанции. Девочка, одетая в кожаные доспехи, упала навзничь и опустила щит.

– Одно очко и одна ошибка, – крикнул Барт, указывая сначала на Дестру, а затем на Констанцию, лежащую на полу. Габриэлла посочувствовала подруге, но это действительно был неуклюжий маневр. Если бы только Габриэлла вытащила имя Дестры при жеребьевке, она была совершенно уверена в своих шансах победить эту рослую девушку. В некотором роде, Дестра ей даже нравилась, несмотря на то, что та иногда бывала немного жестокой.

Поединок продолжался еще полторы минуты, пока Барт не ударил в небольшой железный колокол. Когда поединок закончился, Констанция получила три очка и одна ошибку, Дестра – четыре очка и две ошибки, что означало, экзамен сдан для обеих девочек. В действительности, за исключением случаев грубой ошибки или травмы, каждый студент получал зачет по боевой практике. Последнее сражение проводилось не столько ради экзаменационной оценки, сколько ради репутации. Для многих благородных семей этот поединок даже больше, чем сама торжественная церемония выпуска, ознаменовал переход во взрослую жизнь. Сидевшие вокруг арены студенты наблюдали за сражением с мрачным видом. Они могли делать вид, что результат не имеет значения, но в душе они знали, что все по-другому. Габриэлла видела это на лицах своих одноклассников, даже Рисс. Единственный, кто казался совершенно равнодушным к дуэли, был Дэррик.

– Она молодец, – заметил он, кивнув в сторону Констанции, когда она покидала боевую арену. – Учитывая обстоятельства.

– Учитывая обстоятельства, что она провела больше времени, изучая свое отражение на щите, чем тренируясь с ним? – сказала Рисс, поднимая одну бровь. – Тогда, думаю, ты прав.

– Жаль, что мы не можем просто пропустить эту часть, – простонала Габриэлла. – Сначала я только немного волновалась, но теперь я чувствую себя отвратительно.

Дэррик мягко пихнул ее:

– У тебя все получится, Бри. Тебе не о чем беспокоиться.

– Не о чем кроме того, что отец Гете сейчас находится в замке подземелья за ​​убийство, – кивнула Рисс. – И что он весит вдвое больше, чем ты, и любит побросать боевые топоры для удовольствия.

– Это очень обнадеживает, – сказала Габриэлла, совершенно упав духом. – Спасибо, Рисс.

– Сказать по правде, – ответила с готовностью Рисс. – Я уже говорила тебе: будь я на твоем месте, я бы улизнула через вход для слуг и повесила бы свои доспехи на стену в замке раз и навсегда.

Габриэлла резко вздохнула, когда внизу начался следующий поединок. – Дэррик, ты сражался с Гете раньше. Что я должна делать? Какие у него слабые стороны?

Дэррик пожал плечами и вложил меч в ножны.

– Он большой.

Габриэлла закатила глаза.

– Я знаю это, – пробормотала она. – У меня есть глаза.

– Это означает, что он медленный, – добавил Дэррик, оглядываясь на нее. – Ему нужно много энергии, чтобы держать его мышцы в движении. Наблюдай за его плечами. Вот, где все начинается. Ты маленькая, Бри, значит ты быстрая. Он раздавит тебя при первой возможности, но можешь быть уверена, что такой возможности ему не представится, если ты будешь осторожна.

Габриэлла встретилась с ним взглядом и поняла, что он говорил серьезно. Она отвернулась, качая головой.

– Не знаю…

Дэррик наклонился ближе к ней, и девушка взглянула на него. На этот раз он задержал на ней взгляд, и она не отвела глаз.

– Ты можешь сделать это, – произнес он тихо. – Если захочешь.

Она сделала глубокий вдох и с дрожью выдохнула. Потом кивнула.

– Я хочу.

Он задумчиво улыбнулся ей.

– Я тебе верю.

Его уверенность ее воодушевила, но с другой стороны, стало еще хуже. Что делать, если она обманет его ожидания?

– Жаль, что я вытянула не твое имя.

– Это боевой поединок, – заявила Рисс, притворно закатив глаза. – Я видела, как вы двое сражаетесь. Без оружия, но зато сколько слов! Хотя многие здесь могли бы поучиться.

Вскоре магистр объявил имя Габриэллы. Она встала так быстро, что волна головокружения накрыла ее. Дэррик схватил ее за руку, поддерживая ее, и девушка быстро пришла в себя.

– Удачи, принцесса, – сказал он, слегка улыбаясь.

Гете был уже на арене, когда Габриэлла спускалась вниз по старым каменным ступеням. Сын опального командира, Гете был так коротко подстрижен, что волосы едва были заметны на его потной голове. Он оглядел девушку своими холодными и серыми глазами, вертя в руке свое оружие. Сердце Габриэллы упало, когда она заметила боевой топор в его руке. Рукоятка топора была такой же длинной как сама Габриэлла. Железный наконечник представлял собой молот с одной стороны и изогнутое лезвие с другой. Он с легкостью мог прорубить насквозь блестящие доспехи Габриэллы из золота и стали. Девушка выхватила свой меч, выходя на арену, чтобы встретить его. Металличесий звон лезвия, оставившего ножны, жалобно зазвучал в дуэльном зале.

На этот раз от Барта не последовало никаких слов. Он кратко осмотрел оба оружия, кивнул и вернулся к своей скамейке.

– Начали! – скомандовал он.

Гете вжал подбородок и слегка присел, сгибая суставы пальцев на рукоятке топора. Габриэлла подняла щит и меч, скрещивая перед собой, как ее учили.

Гете ударил первым, ринулся вперед, стремясь попасть рукоятью топора по незащищенному левому боку Габриэллы. Она сделала выпад вправо, поставив под углом свой щит, чтобы отвести удар. Лязг дерева по металлу зазвенел над ареной. Собравшиеся ученики приветствовали одновременно радостными криками и возгласами неодобрения.

– Твой отец пытал моего отца, – произнес Гете хриплым шепотом. Его лицо было совершенно бесстрастным, почти скучающим.

– Мой отец ничего не делает без причины, – чуть слышно ответила Габриэлла. – Твой отец защищал злодеев, которые гораздо хуже, чем он сам.

Она уже тяжело дышала, скорее от волнения, чем от усилий. Она бросилась вперед и подняла щит в попытке отразить топор Гете и нанести ему удар по бедру плоской стороной меча. Однако, удар, который пришелся на ее щит, оказался настолько тяжелым, что ее меч качнулся в руке, ударяясь об пол и вышибая искры.

– Одно очко и одна ошибка, – отозвался Барт.

– Вся ваша семья заплатит, когда Меродах придет к власти, – прорычал Гете.

Габриэлла была так потрясена, что чуть не уронила меч.

– Но твой отец же не признался?!

Гете развернулся для удара, его боевой топор, направленный молотком вперед, описал широкую дугу. Габриэлла инстинктивно отреагировала, опустившись на корточки и прикрываясь щитом. Тупая сторона топора со звоном опустилась на ее щит, едва не пригвоздив девушку к полу. Разозлившись, она ткнула своим мечом, но Гете легко отпарировал ее удар рукоятью топора.

– Одно очко и одна ошибка, – снова рявкнул Барт.

Лицо Габриэллы пылало одновременно от ярости и потрясения, которое она испытала при имени Меродаха. Она вскочила на ноги, выставив меч перед собой.

– Как только мой отец услышит, что ты упомянул это имя…

– Я буду все отрицать, а ты будешь выглядеть дурой, – прохрипел Гете, его глаза впились в нее, пока он кружил вокруг. – В конце концов, Меродах это просто страшилка, чтобы пугать детей, не так ли?

Габриэлла поняла, что никто не мог услышать шепот ее противника за звуками их поединка и случайными возгласами и насмешками наблюдателей. Она снова попыталась атаковать, но Гете уклонился и отбил удар своим щитом.

– Скоро весь Камелот узнает правду о Меродахе и его армии, – выдохнул ее крупный соперник. Он улыбнулся, показывая свои отвратительные желтые зубы. – Ты и твой отец узнаете это в первую очередь.

Габриэлла услышала достаточно. Она прищурила глаза и сделала резкий разворот. Гете видел, что она делает, и приготовился отвести меч, которым она замахнулась, но щит Габриэллы пришел первым, с силой врезавшись в его грудную клетку. Она ловко поднырнула под своим щитом и оказалась сзади Гете. Ее меч описал длинную дугу у него за спиной, лихо нанося удар по его кожаным доспехам. Возгласы удивления раздались со стороны собравшихся студентов.

– Два балла, – объявил Барт с одобрительным кивком.

Гете не заставил долго ждать. Его локоть вылетел навстречу, отбивая меч Габриэллы прочь. Мгновение спустя он уже развернулся к ней лицом, быстро поднимая рукоять топора. Удар пришелся по запястнику Габриэллы, с силой отбрасывая ее назад. Гете снова повернулся, переворачивая топор тупым концом, стремясь попасть по ее шлему. Габриэлла отпрыгнула в сторону и обрушила свой меч на топор Гете. Тяжелый топор лязгнул по каменному полу. Через мгновение щит Габриэллы протаранил грудь Гете. Мальчик, задыхаясь от ярости, внезапно бросился вперед, используя весь свой вес. Габриэлла споткнулась, но использовала момент, чтобы сделать кувырок назад. Ловко обхватив обеими ногами торс Гете чуть ниже его нагрудной пластины, она перебросила его через себя. Он упал на пол позади нее, и его топор с грохотом откатился прочь.

Габриэлла в считанные секунды оказалась на ногах. Она поставила ногу на щит Гете, прижимая его к полу вместе с лежащей под ним рукой, и направила свой меч в его сердце. Задыхаясь и торжествуя, она оглянулась на Магистра.

Барт сидел, оперевшись подбородком на руки, подняв терпеливо брови. Чего он ждет?

Внезапно Габриэлла была отброшена в сторону. Удивительно, но Гете сумел поднять свой щит, несмотря на оказываемое давление и использовал его, чтобы бросить девушку на землю. Он внезапно выпрямился и бросился на нее, обнажив кинжал, спрятанный под манжетой его перчатки. В одно мгновение он прижал кинжал к ее шее сразу под подбородком. Она почувствовала холодный металл на своей коже. Гете дышал на нее сверху вниз, усмехаясь и потея, его лицо всего в нескольких дюймах от ее лица. Он собирался убить ее здесь, прямо в центре дуэльной арены. Габриэлла видела это в его глазах.

А потом, на удивление, он отстранился так быстро, что кинжал выпал из его руки. Габриэлла моргнула, ахнула, и поползла назад, выронив меч и щит, стуча и бряцая доспехами по каменному полу.

– Разве ты не слышал Магистра? – чей-то голос кипел яростью. – Никаких кинжалов! Никакой крови! Я убью тебя, если ты еще раз прикоснешься к ней.

Массивная фигура пробежала мимо Габриэллы. Она подняла голову и увидела, как Барт изо всех сил старается разнять Гете и другого мальчика – это был Дэррик, конечно. Дэррик вцепился в тунику Гете, пытаясь оттащить его в сторону. Трейнор перепрыгнул через низкую стену, обнажив свой меч, и подбежал, чтобы помочь принцессе.

– Отпусти его! – скомандовал Барт, отталкивая Дэррика. – Я здесь решаю! Делай, как я говорю!

Дэррик не подчинился сначала. Он злобно смотрел в глаза Гете. И, наконец, с резким толчком он выпустил тунику мальчика. Гете медленно выпрямился и отряхнулся, его каменное лицо выражало триумф, несмотря на очевидную ярость Барта. Трейнор сурово оглядел всех троих, его меч все еще был поднят.

– Ошибка! – яростно объявил Барт Дэррику, отталкивая его назад мясистой рукой. Затем он повернулся к Гете. – И двойная ошибка! Ты знаешь, что кинжалы запрещены на поединке!

Гете лениво пожал плечами и скосил взгляд в сторону Габриэллы. Она снова была на ногах, но вся дрожала. Она все еще чувствовала место на горле, где было лезвие. Габриэлла коснулась шеи и вздрогнула.

– Я забыл, что у меня кинжал, – глухо сказал Гете, не отрывая глаз от ее лица. Он подмигнул, и звериный оскал тронул уголки его губ.

– Забыл он, – издевательским тоном произнес Барт. – Вон отсюда. И оставь проклятый кинжал.

Дэррик стоял у входа в дуэльный зал. Он посмотрел на Гете. Только, когда тот передал свой кинжал Трейнору и повернулся, чтобы собрать свои вещи, Дэррик перевел взгляд на Габриэллу. Он медленно кивнул один раз. Габриэлла поняла. Гете воспользовался кинжалом, только потому что она его побила. Может быть, никто не заметил этого, но это была правда.

Независимо от того, что показал окончательный счет, она выиграла.

Церемония свечей всегда происходила на закате. Академический собор был забит до отказа, воздух был спертый от жара теснившихся тел, большинство одетых в свои лучшие, но менее удобные одежды. Собор был наполнен бормочущими голосами, дымом свечей и разносящимся ароматом ладана. Габриэлла наблюдала, как ладан медленно поднимается от алтарных сосудов, соединяясь и создавая немые волшебные фигуры в воздухе. Профессор Тоф, Магистр магии, как правило, присматривал за сосудами, направляя ленты дыма своей палочкой, и время от времени посыпая цветным порошком на огонь, который ярко вспыхивал и выбрасывал языки пламени.

Несколько студентов стояли на постаменте, образуя полукруг вокруг алтаря. В черных мантиях с капюшонами было трудно отличить девочек от мальчиков. Действительно, толпа студентов, казалось, сливалась в единую, черную змею, усеянную нервными лицами.

– Что там изображено? – прошептала Констанция, толкая Рисс и кивая вверх над собравшимися семьями.

– Битва Рагнарек, – тихо ответила Рисс. – Во главе король Артур, видите? Его конь вон тот, что кружит под сводами купола.

– Я не вижу его, – вздохнул Дэррик, качая головой.

– Это потому, что у тебя нет никакого воображения, Дэррик, – пробормотала Рисс себе под нос.

Габриэлла перевела взгляд от кружащихся фигур из дыма на сотни людей, которые толпились в полумраке внизу. Вон семья Дэррика позади всех. Огромная черная борода его отца была причесана и смазана так, что блестела в свете факелов. Рядом с ним стояла с улыбкой краснощекая мать Дэррика, изредка оглядываясь, стараясь не потерять двух его младших братьев. Габриэлла видела, как их взъерошенные головы подпрыгивают и снуют среди толпы, не обращая внимания на торжественный характер вечерней церемонии.

Затем она опустила глаза на передний ряд собора. Большинство присутствующих, конечно же, стояли, тесно набившись на открытой площадке собора, но два ряда каменных стульев выстроились непосредственно перед алтарем. Здесь располагался королевский двор в своих нарядных одеждах. Габриэлла увидела Персиваля, отца Дестры, и остальных людей, входящих в совет отца. В центре возвышались два тяжелых, деревянных трона, богато украшенных по сравнению с каменными сиденьями с обеих сторон. Отец Габриэллы, король Ксавьер, сидел на троне справа. Другой трон был пуст, кроме небольшой гипсовой вазы, тщательно запечатанной хрустальной пробкой.

Габриэлла почувствовала приступ грусти, глядя на пепел своей матери, но это была теперь уже застарелая грусть. Прошло много лет с того нападения и их бегства под покровом ночи, много лет с тех страшных недель, когда Габриэлле было не известно, живы ли ее родители или мертвы, и вернется ли она когда-нибудь к ним. Теперь все это были только смутные воспоминания: маленький, заснеженный домик, красный плащ с капюшоном, долгие унылые ночи, наполненные страха. Теперь мать Габриэллы была едва смутным сном, дуновением духов, эхом поющего голоса. Габриэлла скучала по ней своим детским раненым сердцем. Молодая женщина, которая выросла с этим горем в своем сердце, чувствовала теперь лишь смутную печаль, испытывала легкую боль от отсутствия чего-то, что она никогда не знала.

Рисс приблизилась к уху Габриэллы.

– Да, не волнуйся ты так, – прошептала она. – Возможно, в скором времени ты и Дэррик вернетесь сюда снова, только тогда вы будете одеты в белое вместо черного.

Габриэлла покраснела и ткнула Рисс локтем.

– Ты неисправима! – прошипела она. – Ты же знаешь, что по традиции я должна выйти замуж за человека королевской крови. А из Дэррика такой же принц как из посудной тряпки.

– Будь прокляты эти традиции, – заметила Рисс, слегка пожав плечами. – Всем достойным иностранным принцам пошел уже шестой десяток. Твой отец не пожелает тебе такой судьбы. К тому же, – усмехнулась она. – Я лучше всех была в классе по гаданию, если ты помнишь. Я никогда не ошибаюсь.

Габриэлла покачала головой, чувствуя жар, охвативший ее щеки. Она украдкой посмотрела в ​​сторону. Дэррик не слышал, или если слышал, то не показал виду.

Послышалось шуршание ожидающей внизу толпы. Габриэлла увидела, как ректор академии движется по центральному проходу, разделяющему толпу. Собор затих, так что единственным звуком было эхо от стучащего по полу посоха ректора. Его прямые волосы были аккуратно разделены на пробор, обрамляя каменное лицо и подчеркивая суровую величественность его официальной одежды. Когда он дошел до алтаря, он остановился и взглядом обвел студентов, на мгновение останавливаясь на каждом лице. Его грубые черты лица были суровы, но в то же время источали нежность. Его бледно-голубые глаза встретились с Габриэллой на мгновение, а затем двинулись дальше. Наконец, он повернулся к собравшимся семьям.

– В эту ночь, – произнес он, его чистый голос зазвенел в тишине, – ваши дети, чьи лица вы видите перед собой, больше не дети. Перед тем как они вошли в этот собор, они находились под вашей опекой, но выйдут они как взрослые мужчины и женщины, ответственные только перед самими собой и своим королем. Сейчас вы можете попрощаться с вашими детьми и встретить новые лица своих сограждан. С этого вечера и впредь они, как и вы, принадлежат Королевству Камелот. Сегодня наш долг перед ними заканчивается. Сегодня вечером начинается их долг перед Богом, королем, и самими собой…

Шум поднялся из толпы. Головы склонились и одобрительно кивнули. Кто-то промокнул глаза платком. В передних рядах знатные лорды и леди источали твердую решимость. Отец Габриэллы встретился с ней взглядом и слегка улыбнулся с гордым видом.

– А теперь, – сказал ректор, повернувшись к ряду студентов, – примите свое пламя. Вы готовились к этому событию с первого дня школы. Вы знаете, что делать. Выходите вперед, как только я назову ваше имя.

Затем торжественно и методично ректор начал зачитывать имена выпускников. Один за другим выпускники выходили к алтарю, где Магистр магии, профессор Тоф, встречал их с улыбкой в своей замусоленной остроконечной шляпе и струящейся бордовой мантии. Для каждого студента он зажигал палочку ладана из сосуда и передавал ему или ей. Держа пламя в руке, студент поворачивался и поднимался на помост, проходя мимо своих товарищей и направляясь в галерею свеч.

Дэррик вышел первым. Габриэлла наблюдала за ним с почти нелепым чувством гордости. Он склонил голову перед профессором Тофом и торжественно принял свое пламя. В задней части собора два молодых голоса радостно засвистели, и волна смеха прокатилась над толпой. Габриэлла увидела, как мать Дэррика шепотом ругает своих сыновей, пытаясь скрыть улыбку счастья на собственном лице. Через минуту наступил черед Констанции, а затем Рисс.

Наконец, Габриэлла услышала свое имя. Ректор взглянул на нее строго поверх очков, когда она подошла к алтарю.

– Добро пожаловать и примите мои поздравления, Ваше Высочество, – мягко сказал профессор Тоф, протягивая ей палочку горящего ладана. Габриэлла с довольным видом улыбнулась ему, испытывая легкое головокружение, а затем посмотрела в сторону. Ее отец сидел менее чем в десяти футах. Его корона блеснула, когда он кивнул ей, лицо его сияло гордостью. Габриэлла улыбнулась ему в ответ. Она повернулась, поднялась по лестнице к помосту, и миновала оставшихся студентов.

Сияние галереи свеч было как созвездие, поблескивающее и мерцающее сотнями желтых огоньков. Маленькие, белые свечи были расставлены рядами и уровнями, в замысловатых железных подсвечниках вдоль наклонных стен собора. Дэррик стоял перед нишей, принадлежащей его семье, его лицо было торжественно, палочка с ладаном в его руке была потушена, но от нее все еще струился тонкий дымок. Капюшон был отброшен назад, открывая его непослушные темные волосы. Габриэлла заметила, что даже когда он пытался выглядеть серьезным, улыбка, казалось, продолжала играть в уголках его рта. Их глаза встретились, его скрытая улыбка немного усилилась.

Рисс стояла дальше, рядом с Констанцией, своей двоюродной сестрой. Габриэлла прошла мимо них и подошла к самому центру галереи. Королевская ниша со свечами стояла выше других, сразу под огромным витражным окном. Габриэлла остановилась и посмотрела на ряды свечей. Большинство из них горели, но были среди них и несколько погасших с почерневшими и остывшими фитилями. В самом первом ряду одна свеча не горела, но была чистой, ее фитиль был белый и прямой. Это была ее свеча. Девушка смотрела на нее довольно долго, задаваясь вопросом, что свеча ее жизни приготовила для нее.

Наконец, она подняла свою палочку с ладаном, коснулась ее тлеющим кончиком незажженного фитиля и дождалась, когда он вспыхнет и оживет, а затем отступила. Ее свеча загорелась ярко, пламя держалось высоко и прямо. Это было хорошим знаком. Габриэлла кивнула, а потом погасила свою палочку, зажав пламя между пальцами в перчатках. Она откинула капюшон своей правой рукой, в знак того, что ее обучение было официально завершено. Наконец, она повернулась лицом к переполненному собору, держа спину прямо, ее лицо выражало спокойствие, несмотря на волнение, которое она чувствовала в груди, горевшее так же ярко, как пламя свечи позади нее.

Осталось очень мало студентов. Большинство уже стояло, собравшись вокруг семейных ниш с зажженными свечами и потушенными палочками в руках. Смутно Габриэлла осознала, что Гете не присутствовал на церемонии. Она немного поразмышляла об этом. Возможно, он был исключен за свое нарушение в дуэльном зале. Возможно, его не волновала церемония выпуска, особенно из-за того, что его отец не смог присутствовать, по-прежнему находясь в подземельях замка.

А может быть, у него были дела поважнее.

В настоящий момент Габриэлла могла себе позволить роскошь не волноваться об этом. Теперь уже инцидент со спрятанным кинжалом на боевой арене казался пустяковым и малозначительным. Теперь она стала взрослой. Перед ней открылась целая жизнь, полная ожиданий и обещающая множество интересных событий впереди.

Снаружи закат догорал, окрасив горы в темно-красный цвет, переходя выше к фиолетовому и темно-синему цвету. Замерцали ночные звезды.

Это был первый день последней славной весны королевства Камелот.