Текст книги "Джеймс Поттер и проклятие Привратника (ЛП)"

Автор книги: Джордж Норман Липперт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 37 страниц)

– Почему я вижу его не полностью? – наконец спросил Джеймс.

– Да? – Дэмьен подался вперед. – Как по мне, так он выглядит вполне плотным.

– Я вижу улицу сквозь него, – содрогнулся Джеймс.

– Как я уже сказал, – ответил Дэмьен, откинувшись на сиденье, когда из–за ближайших деревьев показался огромный замок, – фестралов видит тот, кто видел смерть и осознал ее. Не похоже, чтобы ты собственными глазами видел смерть дедушки, как было со мной, но он слишком много для тебя значил, что приравнивает эти два события.

– Мы ждали его возвращения, – глухо сказал Джеймс. – Ждали, когда он прибудет через камин. Кто–то пришел, но не дедушка. Вестник, сообщивший о его смерти.

– В считанные секунды ты прошел путь от мысли, что он рядом, до осознания его смерти, – кивнул Дэмьен. – Этого было достаточно, чтобы ты смог видеть фестралов наполовину. Но мне кажется, что это еще не все. Похоже, ты не до конца принял случившееся, я прав?

Вместо ответа Джеймс вздохнул и посмотрел на увеличивающиеся громадные очертания замка, маячившего впереди. Свет от бесчисленных окон разгонял туманный облачный вечер. Джеймс был уверен, что может разглядеть башню Гриффиндора, где его ждет постель. Он был рад возвращению, хотя, казалось, что все изменилось. Это чувство не покидало его с похорон: понимание того, что дедушка больше не занимается своими делами где–то там, как было раньше. Нет, понял Джеймс, он не осознал его смерть. Пока нет. И, более того, не хотел этого делать. Это было не честно по отношению к дедуле. Принять его смерть – все равно, что отказаться от него.

На минуту Джеймс задумался: испытывал ли Альбус то же самое, а потом вспомнил, как тот набросился на Скорпиуса в поезде, хватая его и вопя: «Возьми свои слова назад! Сейчас же!». Альбус тоже не принял смерть дедушки. Просто реагировал по–другому, в первую очередь потому, что нашел, на ком сорвать весь свой гнев и печаль. Вероятно, не лучший способ, но Джеймс не мог придумать ничего другого. Надо заметить, Скорпиус с легкостью заставил Альбуса ненавидеть себя. Джеймс вырос с Альбусом и знал, каким вспыльчивым мог быть этот мальчик. Размышляя, он не мог решить: презирать Скорпиуса или жалеть.

Джеймс поразился тому, как время изменяет восприятие. Год назад он с тревогой и беспокойством впервые входил в Большой зал. Сегодня он с радостью пробрался сквозь толпу галдящих учеников, приветствовавших друзей, которых не видели все лето, и прошел к шумному гриффиндорскому столу. Парящие свечи наполняли зал теплом и светом, любопытно контрастируя с тяжелыми серыми облаками на потолке. Пивз хватал случайную свечу и издавал неприличный звук, задувая крошечное пламя, однако, как только он отплывал, огонь с негромким хлопком восстанавливался. Джеймс уселся за стол Гриффиндора и набрал горсть «Берти Боттс» с ближайшей тарелки. Он смело засунул одну в рот, не проверив ее цвет. Через секунду он сморщился, не решаясь выплюнуть конфету.

– Тебе следует быть осторожней с ними, Джеймс, – отозвался Грэхем Уортон, знакомый второкурсник. – Их бесплатно предоставили нам братья Уизли. Он сотрудничают с «Берти Боттс», разрабатывая новую линейку вкусов, а мы – пробный рынок.

– Что это? – выдавил Джеймс, проглотив жуткий леденец и хватая кувшин с тыквенным соком.

– Судя по цвету твоего языка, я бы сказал: лимонно–лимская фасоль, – прищурившись, ответил Грэхем. – Еще есть мятно–шоколадный бурундук и ореховый леденец с солеными огурцами.

– Дэмьен только что проглотил конфету со вкусом стейка и почечного камня! – с другого края стола отозвался Ной Мецкер. – Пригнитесь все! Кажется, его сейчас стошнит!

Джеймс хохотал, глядя, как Дэмьен пытается проглотить конфету. Петра стучала ему по спине, пока он не оттолкнул ее, потянувшись за тыквенным соком.

В зале воцарилась звенящая тишина, Джеймс поднял голову и увидел Мерлина, поднявшегося на возвышение. На нем была огненно–красная мантия с большим золотым воротничком. Джеймс узнал в ней весьма древнюю парадную мантию чародея. Рукава и воротник украшали завитки, сделанные из золота и драгоценностей. Длинная борода волшебника блестела от масла. При нем был посох: дойдя до места, он демонстративно постучал им. Он был так высок, что пьедестал казался маленьким. Он слегка наклонился над ним и стал оглядывать притихшую публику. Его глаза ничего не выражали.

– Добрый вечер, ученики и преподаватели школы чародейства и волшебства Хогвартс, – медленно произнес он. Его сильный голос отдавался эхом. – Меня зовут Мерлин Амброзиус, и если вы еще не слышали об этом по волшебному радио или из газет, я – ваш новый директор. Поэтому, надеюсь, что мне больше не придется столкнуться с удручающей модой нового века использовать мое имя в качестве клятвы или выражения крайнего удивления. Знайте, ни мне, ни моим кальсонам это не кажется забавным.

Джеймс понимал, что замечание могло быть смешным, если бы Мерлин не произнес его так серьезно. Он оглядел собравшихся учеников, как бы выискивая чью–нибудь ухмылку. Довольный, он выпрямился и обезоруживающе улыбнулся.

– Отлично. Как директор, я стал преемником мадам Минервы МакГонагалл, которая, как вы заметили, решила остаться в школе в качестве моего советника и преподавателя трансфигурации.

Взрыв аплодисментов, казалось, застал Мерлина врасплох. Он моргнул и слегка улыбнулся. Когда аплодисменты переросли в овации, Мерлин отошел от подиума, выражая признательность бывшей директрисе. В проходе перед возвышением выстроились первокурсники, которых сопровождал профессор Долгопупс. Джеймс увидел Альбуса и Роуз, которые с трепетом оглядывали помещение. Роуз посмотрела в сторону помоста как раз в тот момент, когда профессор МакГонагалл отодвинула стул, встала и подняла руку, строго улыбаясь. Роуз ткнула Альбуса локтем и указала в ту сторону.

– Спасибо, – сквозь шум аплодисментов обратилась МакГонагалл, пытаясь их заглушить. – Спасибо, вы так любезны, но я знаю вас слишком хорошо и понимаю, что кое–кто имеет свои причины аплодировать моей долгожданной отставке. Тем не менее, я ценю ваше отношение.

К аплодисментам присоединился чей–то смех. Когда профессор МакГонагалл вернулась на свое место, возвышение вновь занял Мерлин.

– Кроме нового директора старшекурсники заметят ряд других изменений. Не последним из них является назначение нового преподавателя волшебной литературы – Джульет Ноулз Ривальвье, известной писательницы. Также позвольте мне представить преподавателя по защите от темных искусств – профессора Кендрика Дебеллоуза.

Волна благоговейного шепота прошла по залу, когда огромный человек чуть привстал со своего места. Он широко и обаятельно улыбнулся и поднял руку. Джеймс уже встречался с ним в поезде. Это был тот самый мужчина, который прошел мимо них с Альбусом, когда они преследовали борли. Тогда Джеймс не узнал его, но теперь вспомнил. Его волосы стали седыми и были очень коротко стрижены, он набрал лишний вес со времен своих знаменитых подвигов во главе «Харриерс», элитного отряда специального назначения. Ральф, сидевший за слизеринским столом, выглядел озадаченным. Его приятель Трентон склонился к нему, видимо, объясняя, кто такой Кендрик Дебеллоуз.

– У меня дома стоит коллекция фигурок Дебеллоуза, – многозначительно прошептал Ной. – Собирал в детстве. Я натравливал их на кота Стивена, пока один из них чуть не завязал ему хвост узлом.

– Вижу, многим из вас знаком профессор Дебеллоуз, – сказал Мерлин, стоявший на возвышении. – Надеюсь, его занятия покажутся вам интересными и сложными. А теперь, полагаю, нас ожидает самая долгая и важная школьная традиция: распределение новых учеников по факультетам. Профессор МакГонагалл, окажите нам честь.

Совсем как в прошлом году, на помосте оказался деревянный табурет. На нем – поношенная и древняя Распределяющая Шляпа, больше походившая на пыльное старье из забытого гардероба. Джеймс знал, что в годы, когда здесь учились его родители, как и в прежние века, Шляпа сочиняла для каждой церемонии новую песню. Однако в прошлом году она ничего не придумала. Джеймс особо не задумывался над этим, полагая, что после стольких веков Шляпа заслужила отдых. Но сейчас она зашевелилась, по–видимому, готовясь петь. Отверстие, напоминавшее рот, открылось, втянуло воздух, а после тишину нарушил высокий ритмичный голос Шляпы:

Я восседала тыщу лет на вверенном посту,

И видела, как лет прилив извел хозяйку ту.

Ведь славный Хогвартс не снимал с пришедших бремя лет,

Там знают: к времени кругам в обход дороги нет.

Число злодеев таково, чтоб в мире был баланс,

С героями – с огнем в глазах, что выступят за нас.

Не так давно уж Волдеморт возник, ужасен был злодей.

Все от того, что послан в мир сиротка Гарри Поттер.

В сей драме – схема всех времен, как вечная игра.

Актеров смена, сцены сдвиг, а тема все стара.

Хоть корень зла всегда найдет ходы под новым садом,

В отважном сердце хватит сил судьбу унять как надо.

Как видите, ваш путь – ко мне, к той Шляпе для Раздачи,

Баланс добра со злом держать – вот в чем моя задача.

Ведь я была еще, когда та битва начиналась.

Мой долг – чтоб старая борьба надеждою держалась.

Я вижу зерна, что дадут пытливым всем свободу,

Их размещаю в факультете так, чтоб краше были всходы.

Ведь в Пуффендуе верен путь от зерен прилежанья,

На Когтевране здравый смысл лозу питает знанья.

Смел Гриффиндор, лелеет он в сердцах запал и храбрость.

А Слизерин наставит тех, кому в карьере сладость.

Они идут в свой новый Дом по голосу призванья,

Во многих смыслах даст он им причины для старанья.

Не ошибись, не осуди в конце Распределенья,

А место каждому найди – по мере их уменья.

Ибо рождается добро при всяких факультетах,

Где хочешь – можно встретить зло, в мошенниках и скрягах.

Ты под поля мои присядь и выслушай решенье,

Но хорошенько поднастрой свое сердцебиенье.

На этот стул как ни садись – решение готово,

Ведь твой судья – он под твоим волосяным покровом.[5]5
  Перевод – Alex_ander


[Закрыть]

Когда Распределяющая Шляпа закончила песню, зал разразился аплодисментами. Джеймс, улыбаясь, вытянул шею и посмотрел на Ральфа, смущенно улыбнувшегося в ответ. Если кому и необходимо было услышать новую песню, так это Ральфу, чье пребывание в Слизерине стало в прошлом году источником непреодолимого ужаса. Когда аплодисменты стихли, профессор МакГонагалл подошла к Шляпе и достала из мантии длинный пергамент, развернула его и стала просматривать через небольшие очки. Кивнув, она опустила пергамент и подняла Распределяющую Шляпу.

– Кэмерон Криви, – громко объявила она. – Пожалуйста, поднимитесь на помост.

По ступеням поднялся очень маленький и нервный мальчик и сел на табурет. «Да уж, я не был таким юным и напуганным, когда сидел на этом стуле», – улыбаясь, подумал про себя Джеймс. Он хорошо помнил голос волшебной Шляпы в голове, обсуждающий его, решающий, на какой факультет его определить. Положение было трудным. За секунду до того, как он взобрался на возвышение, профессор МакГонагалл назвала его имя, стол Слизерина разразился аплодисментами. Хлопать начала красивая, но строгая на вид, темноволосая девушка Табита Виолет Корсика. Оглядываясь назад, Джеймс впервые подумал, что аплодисменты были уловкой, целью которой было заставить его поступить в Слизерин.

Настолько он был напуган, настолько взволнован ответственностью, которая легла бы на него в том случае, если бы он пошел по стопам отца, что Джеймс практически поддался. В какое–то мгновение он принял решение стать слизеринцем, и Шляпа согласилась. И только в последнюю секунду решимость Джеймс окрепла, доказав, что он должен стать гриффиндорцем, как и его родители.

– Гриффиндор! – объявила Распределяющая Шляпа. Профессор МакГонагалл сняла Шляпу с головы Криви, и стол Гриффиндора взорвался аплодисментами. Кэмерон Криви улыбнулся с явным облегчением и сбежал по ступеням вниз. Он втиснулся между Дэмьеном и семикурсником Хьюго Полсоном.

– Томас Данфорт, – прочитала в пергаменте профессор МакГонагалл. Через минуту хлопали за столом Когтеврана, когда мальчик в очках, смущенно улыбаясь, присоединился к новым сокурсникам. Распределение продолжалось, и Джеймс оглядывал зал в поисках знакомых лиц. Здесь была Виктуар, сидящая рядом с друзьями–семикурсниками с Пуффендуя. Дженнифер Теллус и Хорас Бирч перешептывались за столом Когтерана. Джеймс вспомнил слова Зейна о том, что они начали встречаться летом. На противоположной стороне зала, вежливо улыбаясь, сидела Табита Корсика, аккуратно положив руки перед собой.

Слева от нее сидела Филия Гойл, чье кирпичное лицо оставалось бесстрастным. Справа от Табиты сидел Том Сквалус, светлые волосы которого были аккуратно зачесаны назад, а неестественно яркие глаза были настороже. Можно было подумать, что троица что–то замышляет, но Джеймс напомнил себе, что они всегда так выглядят. Скорее всего, ждут нового однокурсника...

– Скорпиус Малфой, – профессор МакГонагалл опустила пергамент и посмотрела на оставшихся новичков. Повернувшись, Скорпиус чуть скривил уголок рта. Поднявшись по ступням, он самовольно уселся на табурет, выставив ногу вперед. Когда профессор МакГонагалл опустила Шляпу ему на голову, тень от нее закрыла его лицо.

Прошло несколько секунд. Комната, наполнившаяся было шумом (старшекурсники уже заскучали во время церемонии), притихла, когда пауза затянулась. Шляпа сидела на голове Скорпиуса абсолютно неподвижно. Скорпиус тоже не шевелился. Джеймс, удивленный задержкой, огляделся. Все знали, что Малфои – слизеринцы. Их семья была среди самых преданных сторонников Волдеморта. Люциус Малфой, дедушка Скорпиуса, бывший Пожиратель смерти, говорят, все еще в бегах из–за совершенных им преступлений. Хотя папа Джеймса это отрицал. «Ему хочется верить, что он самый разыскиваемый человек волшебного мира, – как–то за завтраком Гарри со смехом рассказывал об этом Джинни. – Для него худшее наказание – жизнь в мире, в котором его кумир мертв». И все же, вопросов о факультете для Малфоя возникнуть не должно, верно? Они – олицетворение истинных слизеринцев. Может, что–то случилось со Шляпой? Джеймс толкнул Грэхема: тот взглянул на него и с удивлением пожал плечами.

– Гриффиндор, – неожиданно пропела Шляпа.

Оглушительная тишина наполнила зал, когда Шляпу сняли с головы Скорпиуса, который опустил подбородок и закрыл глаза. После долгой паузы он слез с табурета и стал медленно спускаться по ступеням. Когда он подошел к столу Гриффиндора, тот был абсолютно безмолвен. Малфой миновал конец стола, где сидело большинство первокурсников–гриффиндорцев, уставившихся на него широко открытыми глазами. Джеймс наблюдал, как Скорпиус, не поднимая взгляда, прошел вдоль всего стола. Дойдя до конца, он за секунду остановился, видимо, не желая садиться. Наконец, он плюхнулся на край скамьи и поднял глаза, Джеймс видел, что они покраснели. Скорпиус уставился на него. После долгой паузы, он сжал губы и перевел взгляд на возвышение в передней части зала.

– Альбус Поттер, – нарушила тишину МакГонагалл. Джеймс не удержался и посмотрел в сторону слизеринского стола. На этот раз Табита не стала хлопать. Странно, но она по–прежнему вежливо улыбалась: видимо, распределение Малфоя ее ничуть не смутило.

Оглядываясь через плечо, Альбус поднялся по ступеням. Джеймс, решив, что он смотрит на него, ободряюще улыбнулся и кивнул. Альбус не подал вида, что заметил его. Подойдя к табурету, он секунду смотрел на него. Профессор МакГонагалл коротко кивнула ему, после чего Альбус расправил плечи, повернулся и сел.

Когда Шляпа коснулась головы Альбуса, болтовня смолкла. Все смотрели на него. Каждый знал, что Альбус отправится на Гриффиндор. Единственным, кто иронизировал по этому поводу, был Джеймс. Но только потому, что был уверен – это все шутка. Поттер никогда не попадет на Слизерин. Но, подумав так, он вдруг вспомнил ненависть на лице Альбуса, когда Малфой оскорбил его на платформе в Хогсмиде. Альбус всегда был вспыльчивым. Возможно, это хорошо, прекрасно. Но, как недавно размышлял Джеймс, это бывает страшно. С опозданием Джеймс понял, что поднимаясь по ступенькам, Альбус повернулся не к нему. Он повернулся к Скорпиусу, чтобы убедиться: тот смотрит. Он хотел удостовериться, что Скорпиус не пропустит того, что случится.

– Слизерин, – громко объявила Шляпа. В зале раздался общий вздох. Профессор МакГонагалл убрала Шляпу с головы Альбуса. Казалось, это решение удивило даже ее.

Альбус радостно улыбался, но не смотрел в сторону стола своего нового факультета, разразившегося дикими аплодисментами. Он смотрел на стол Гриффиндора. Джеймсу не нужно было следить за взглядом брата, чтобы понять, куда именно. И все–таки он это сделал.

Скорпиус в упор смотрел на Альбуса. Его глаза зловеще блестели, губы превратились в белую полосу чистой ненависти.

Глава 4.  Испытание золотым шнуром

Еда уже появилась на столах и присутствующие приступили к ужину, а Джеймс все не мог оторваться от происходящего за слизеринским столом. Альбус, севший рядом с Ральфом, оживленно беседовал с Трентоном Блочем, лучшим другом Ральфа. Джеймс видел, как мальчики рассмеялись. Даже Ральф улыбнулся, обгладывая куриную ножку.

– Джеймс, у тебя что–то с шеей? – спросил Грэхем с полным ртом.

– Только пытаюсь понять, что происходит, – ответил Джеймс. – Это неправильно! Альбус не должен быть в Слизерине!

К нему наклонилась Роуз, довольная тем, что попала в Гриффиндор.

– Ты продолжаешь это повторять, но, как мне помнится, именно ты все лето твердил ему обратное.

– Ну, да, но не всерьез!

Грэхем проследил за взглядом Джеймса, направленным через весь зал к столу под зеленым знаменем.

– Похоже, он отлично проводит время. Даже Корсика с ним разговаривает.

– Да, – пронзительно воскликнул Джеймс, – почему бы и нет? В прошлом году она и со мной была приветливой. До тех пор, пока на глазах у всей школы не назвала моего отца лжецом. Вероятно, радуется, что Поттер оказался в Слизерине. Кто знает, какими идеями она забьет его голову? Это станет ее главным достижением.

– Альбус может сам о себе позаботиться, Джеймс, – снисходительно отметил Ной. – К тому же, ты сам говорил, что почти попал в Слизерин в прошлом году.

– Я должен проверить, как он там, – Джеймс попытался встать, но Дэмьен схватил его и усадил обратно.

– Оставь его в покое, – сказал он. – Кажется, он и сам отлично справляется.

– Он в Слизерине! – сердито закричал Джеймс. – Он не может быть там! Он Поттер!

– Хочешь поговорить о сюрпризах, – понизив голос, произнесла Роуз, – пока мы тут разговариваем, за столом Гриффиндора сидит Малфой.

Джеймс почти забыл о Скорпиусе. Он повернулся вслед за Роуз и увидел, что Скорпиус не ел. Сидящие рядом с ним гриффиндорцы старательно его игнорировали, громко смеясь и шутя. Поймав взгляд Джеймса, Скорпиус прищурился и деланно улыбнулся, пародируя окружающих, а затем, закатив глаза, отвернулся.

– Вот, что действительно меня поражает, – пробормотал Грэхем. – Как такой мерзкий негодяй, как он, оказался в Гриффиндоре?

Роуз потянулась за очередной булочкой.

– Мы не знаем, что у него в душе, – ответила она. – Распределяющая Шляпа видит насквозь тебя, а не твою семью. Может, Скорпиус Малфой не тот, кем кажется на первый взгляд.

Джеймс покачал головой.

– Исключено. Я слышал, как он отзывался о дедушке. Он мерзкий. К тому же, он как павлин гордится своим слизеринским наследием.

– Ничто из этого не делает его слизеринцем, – осторожно заметила Роуз.

– Именно, – согласился Дэмьен. – Злость – это не билет в Слизерин. Как сказала Шляпа, слизеринца отличает амбициозность. Может, через столько десятилетий парни вроде Малфоев поняли, что одних амбиций недостаточно.

– И это делает его гриффиндорцем? – с отвращением спросил Джеймс. – Мне смотреть на него противно. Что в нем гриффиндорского?

Никто не нашелся, что ответить. Джеймс не смог удержаться и снова посмотрел туда, где сидел Скорпиус. Мальчик держался отчужденно и незаинтересованно, но Джеймс знал, что это лишь маска. Он видел выражение лица Скорпиуса, когда тот сел за стол Гриффиндора. Джеймс вспомнил собственные страхи: как он боялся, что не попадет в Гриффиндор, разочарует родных и не оправдает надежд, возлагаемых на сына Гарри Поттера. Но разве Скорпиус не столкнулся с такой же ситуацией? Как полагал Джеймс, так и было, но гордость не позволяла ему показать это. И был Альбус, который, к изумлению Джеймса, позволил Шляпе отправить себя в Слизерин назло Скорпиусу.

Неожиданно для себя Джеймс вылез из–за стола. Дойдя до конца, он остановился около Скорпиуса. Мальчик делал вид, что не замечает его.

– Ну, – Джеймс не знал, что сказать, – похоже, теперь, мы однокурсники.

Скорпиус по–прежнему не смотрел на Джеймса. Он делал вид, что разглядывает остальные столы, чуть прикрыв глаза, как бы скучая.

– Полагаю, в поезде мы не слишком поладили, – продолжал Джеймс. Он чувствовал на себе взгляды остальных и надеялся, что затея удачная. – Но раз уж нам весь год придется жить по соседству, я подумал, что нам следует начать сначала. Добро пожаловать в Гриффиндор, Скорпиус.

Джеймс протянул руку, совсем как папа Скорпиуса во время разговора с Гарри на похоронах. Скорпиус все так же лениво оглядывал зал. Затем он медленно повернул голову и презрительно посмотрел на протянутую руку.

– Как мило, Поттер, но не трать на меня свои хорошие манеры, – на губах Скорпиуса появилась кривая ухмылка. – Возможно, мы оказались на одном факультете, но это не делает нас друзьями. Решил, что мое сердце разбито, раз я не попал в Слизерин? Ты ошибаешься. Я абсолютно счастлив оказаться в Гриффиндоре. Более того, я рассматриваю это как блестящую возможность. Я намерен доказать тебе, что значит быть гриффиндорцем. После стольких лет глупого героизма и счастливых случайностей я покажу тебе, как выглядит настоящее мужество.

Джеймс вдруг понял, что по–прежнему протягивает руку.

– Ага, – он опустил руку. – Удачи тебе. Пусть будет по–твоему.

Он уже отвернулся, но Скорпиус вновь заговорил, останавливая его.

– А вот на счет малыша Альбуса я не уверен, – непринужденно сказал он. – Поначалу я был уверен, что они живьем его съедят. Но, видимо, я ошибался. В юном Поттере гораздо больше от слизеринца, чем я думал. А.С.П., как же!

Джеймс оглянулся: Скорпиус продолжал криво ухмыляться.

– Я думал, что ты не знаешь его полного имени.

Скорпиус нехотя пожал плечами.

– Полагаю, я солгал, – ответил он. – Тогда я еще верил, что попаду в Слизерин. Теперь, когда я стал частью красно–золотых, я должен всегда говорить правду.

Удивительно, но некоторые гриффиндорцы усмехнулись. Скорпиус поднял свой кубок, как бы отдавая честь.

– За новичков, – объявил он, язвительно поднимая брови. – К этому тосту ты можешь присоединиться, я прав, Поттер?

***

Джеймс наконец нагнал Альбуса, когда тот в компании новых однокурсников выходил из Большого зала. Оказалось, тот приобрел популярность среди слизеринцев: окружив его, они хрипло смеялись.

– Серьезно, все совсем не так, как кажется, – говорил Альбус. – То есть, конечно, я – сын одного из самых знаменитых волшебников, и в этом есть свои преимущества, но это не дает мне никаких привилегий здесь, в Хогвартсе. Особенно с вами, так?

Очередной взрыв хохота. Очевидно, Альбус извлекал максимум из неожиданного распределения. Джеймс протиснулся в толпу и схватил брата за локоть.

– Эй, полегче, старший братец, – отозвался Альбус, когда Джеймс оттащил его. – Знакомьтесь: мой брат Джеймс. Он любит командовать, унаследовал это от мамы. Не начинайте вечеринку без меня.

Альбус повернулся к Джеймсу и высвободил локоть. На его лице отразилось раздражение.

– В чем дело, Джеймс? Я хочу поскорее увидеть свою новую комнату.

– Слизерин! – зашипел Джеймс, оглядываясь через плечо на кучку ожидавших учеников. Табита Корсика криво улыбнулась и кивнула ему.

– Ага, Слизерин, – пожал плечами Альбус. – Как ты и говорил все лето.

Джеймс повернулся.

– Не притворяйся, будто я втянул тебя в это, Ал. Ты знаешь, что я подшучивал над тобой. Признайся: ты сделал это только, чтобы позлить Скорпиуса?

Альбус закатил глаза.

– Отцепись от меня, Джеймс. Откуда мне было знать, что Малфой окажется в Гриффиндоре?

– Я видел, как ты посмотрел на него, поднимаясь на помост. Ты хотел поиздеваться над ним! Дурацкий повод поступать в Слизерин. Серьезно, Ал! Это скажется на твоей школьной жизни! Теперь ты слизеринец!

– Выбирал не я, сам знаешь, – Альбус понизил голос и посмотрел в глаза брату. – Решает Шляпа. Так–то, Джеймс.

– Но папа говорил...

– Ну, наверное, все изменилось. Или Шляпа посчитала, что я не слишком сильно хочу стать гриффиндорцем. Как бы то ни было, когда я надел ее, единственное, что пришло мне в голову, – это я, оказавшийся на факультете зеленых с серебром. И правда в том, что впервые за все время мне понравилось.

Джеймс нахмурился.

– Но все лето ты с ума сходил от этой мысли. Слушай, Ал, я бы не дразнил тебя так сильно, но если бы это не выводило так тебя из себя.

Альбус пожал плечами и оглядел лестницу и холл.

– Может, я сделал это назло. Что бы ты понял, что не стоит доставать меня. В конце концов, я мог так поступить, верно?

Джеймс раздраженно поморщился.

– Да ладно тебе, Джеймс, – Альбус хлопнул брата по плечу. – Времена меняются. На платформе папа сказал мне еще кое–что: если я стану слизеринцем, они приобретут отличного ученика. Ты можешь стать королем Гриффиндора, а я покорю Слизерин. Весь Хогвартс будет наш.

Джеймс покачал головой и чуть улыбнулся:

– Ты – безрассудный маленький дуралей, Ал. Я почти поверил тебе. Надеюсь, ты знаешь, что делаешь?

– Не совсем, – Альбус мрачно кивнул. – Но раньше это меня не останавливало. Слушай, не рассказывай пока маме с папой об этом. Хочу сам им сообщить, договорились?

Джеймс поморщился.

– Кто я, по–твоему, стукач?

– Но ты же проболтался утром о Теде и Виктуар.

– Говорил тебе...

Подняв руки, Альбус попятился:

– Это на твоей совести, старший брат. Мне лучше вернуться к моим однокурсникам. Ральф говорил, они припасли сладкие пироги в виде метлы и настоящий рахат–лукум. Жду не дождусь, когда смогу выпить сливочного пива, сидя у камина в виде головы гигантской змеи.

Джеймс вздохнул, глядя, как Альбус, присоединившись с однокурсникам, скрылся в подземельях. Он повернулся к лестнице, где его ждала Роуз.

– Ральф обещал присмотреть за Альбусом, – утешила она. – Честно говоря, Слизерин больше подходит ему. Сам знаешь, он всегда был дикой лошадкой.

– Да, знаю, – согласился Джеймс. – Просто я не ожидал, что такое действительно случится. Как странно: Поттер в Слизерине.

– Завидуешь?

– Что? – Джеймс покосился на Роуз. – С чего ради я должен завидовать?

Роуз уклончиво пожала плечами.

– Слышала, Гремлины что–то запланировали на вечер.

– Как ты об этом узнала?

– Скажем, – скромно ответила Роуз. – отчасти это была моя идея. Она им так понравилась, что они попросили меня прийти. Хотя, справедливости ради, стоит заметить, что она невозможна без тебя.

Джеймс вспомнил прошлогоднюю первую ночь в школе, когда Гремлины заколдовали его, сделав похожим на зеленого инопланетянина, и уговорили забраться в импровизированную летающую тарелку, к огромному удивлению фермера–магла.

– Они ведь больше не запускают Старелку, разве нет?

– Нет, вообще–то они отказались от Старелки, когда Тед закончил школу. Травля маглов – полная безвкусица. К тому же новый директор видел ее и знает, где она спрятана.

– Вижу, ты много об этом знаешь, Роуз.

– Вообще–то, принадлежность к Уизли добавляет авторитет в некоторых кругах, – радостно ответила она.

Войдя в гостиную, Джеймс улыбнулся. Смех и болтовня наполняли комнату. Над головами присутствующих пролетел бюст Годрика Гриффиндора: пяти– и шестикурсники играли в «Складки и сверла». Кэмерон Криви уже пришел и теперь сидел на диване у потрескивающего камина в окружении новичков. Он заметил Джеймса, и его глаза слегка округлились. Он толкнул девочку, сидевшую рядом.

– Эй, Джеймс, – через всю комнату позвал Нед Томас, загонщик Гриффиндора. – Снова попытаешься попасть в команду по квиддичу? Мы тут принимаем ставки, какого размера будет дыра на поле.

– Советую быть осторожнее, – ухмыляясь, ответил Джеймс. – Я тренировался все лето.

– Верно, – вставил Грэхем, – только если твой отец не сталкивал тебя с метлы.

Эти слова были встречены взрывом одобрительного смеха. Джеймс только улыбнулся. Правда была в том, что ему даже нравилось это поддразнивание. Он с нетерпением ждал начала испытаний. Чем больше остальные ожидают повторения прошлогоднего фиаско, тем лучше он будет выглядеть в итоге.

Ной, Петра, Дэмьен и Сабрина собрались вокруг столика в углу гостиной, подальше от шума. Дэмьен и Сабрина согнулись над большим листом пергамента с перьями в руках. Они, похоже, спорили вполголоса, указывая на разные части пергамента. Ной и Петра подняли головы и призывно помахали Джеймсу и Роуз.

– У нас не так уж много времени, – заметил Ной. – Но, к  счастью, это проблема Дэмьена и Сабрины. К тому же, что может пойти не так? У нас в Хогвартсе снова появились Уизли. Все будет прекрасно.

– Как пишется «несомненно»? – не поднимая глаз спросила Сабрина.

– Не важно, – отрывисто сказал Дэмьен, – если мы не знаем, то никто не знает.

– Каков план? – плюхнувшись в кресло, спросил Джеймс.

Ной посмотрел сначала на Роуз, потом на Джеймса.

– Мы считаем, что тебе лучше не знать. Пока.

– Позже ты скажешь нам спасибо, – согласилась Роуз.

– Что? – насупился Джеймс. – С чего это вдруг я не должен знать?

– Доверься нам, – сказала Петра. – Тебе же будет лучше, если ты сможешь сослаться на неведение.

– То же самое в прошлом году говорил Тед на дебатах, – проворчал Джеймс. Он открыл было рот, чтобы продолжить спор, но его отвлекла неожиданная перемена в обстановке. Кто–то еще вошел в общую гостиную. Джеймс оглянулся, чтобы посмотреть на прибывшего.

Скорпиус Малфой неуклюже пролез через отверстие за портретом, зацепившись при этом полой своей мантии за один из торчащих кирпичей. Он выпрямился и дернул за мантию, явно раздраженный. Освободившись, он повернулся и зашел в комнату, на его бледном лице не было и тени улыбки.

– Интересно, – протянул Малфой. – И весьма странно. Я ожидал, что мы будем жарить зефир у камина и распевать веселые песенки до полуночи. Может, кто–нибудь покажет мне, где спальни.

– Ой, – Грэхем ткнул пальцем через плечо. – Вверх по лестнице, Малфой. Мы оставим тебе зефира.

Джеймс наблюдал, как Скорпиус поднял свою сумку и медленно двинулся через комнату, фланируя между многочисленными замолчавшими учениками. Хьюго Полсон, огромный семикурсник, удобно устроился в кресле с высокой спинкой, вытянув перед собой ноги и тем самым преграждая Скорпиусу путь. Мальчик остановился, ожидая, пока Хьюго подвинется. Тот сделал вид, будто только что заметил Малфоя. Он ухмыльнулся и убрал ноги. Скорпиус закатил глаза и продолжил движение.