Текст книги "Далекое будущее Вселенной Эсхатология в космической перспективе"
Автор книги: Джордж Эллис
Жанры:
Религиоведение
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 32 (всего у книги 34 страниц)
Короче говоря, не существует логических, философских или научных доказательств или опровержений антропного принципа, что вполне совместимо с непринудительной природой изложенного здесь взгляда на мир [16, 34, 42]. Вы либо принимаете его, либо нет, исходя из личного жизненного опыта и общего взгляда на мир. С интеллектуальной точки зрения перед нами свободный выбор – и та и другая возможности логически полноценны и поддерживаются достаточным числом свидетельств [18]. Мы можем считать, что мир 5 и метамир 0 существуют, не противореча неопровержимым свидетельствам [199]199
Самое значительное из возможных свидетельств против нашей точки зрения представляет собой проблема зла; таким образом, само это возражение нерасторжимо связано с религией. Обзор дискуссий на эту тему со ссылками см. в [34] (отметим также, что противники изложенного выше взгляда на моральность не имеют оснований объявлять какие‑либо действия злом – на чем и строится опровержение этого аргумента). Зеркальным отражением этой проблемы для тех, кто отрицает существование моральности, является проблема добра (почему оно существует, да еще в таком изобилии?)
[Закрыть]и не впадая в явную логическую ошибку. Однако свободны мы и отрицать их существование.
Какое же отношение имеет все это к далекому будущему вселенной? Что ж, то, что существовало до начала вселенной, видимо, продолжит существовать и в будущем. Как показано выше, у нас есть весомые основания полагать, что трансцендентные миры возможностей и платонических реальностей (миры 3 и 4) существовали до начала вселенной и, следовательно, будут существовать вечно [200]200
Возможно, точнее сказать: продолжится их эффективное присутствие во вселенной.
[Закрыть], даже если разрушится все остальное; в каком‑то смысле они продолжат существование даже после конца самой вселенной. Эти виды бытия имплицитно заложены в самом научном познании мира вокруг нас, хотя их существование редко признается открыто.
Однако это довольно «бесцветные» виды бытия, пусть и содержащие в себе семена человечности. Далее я постарался показать, что сила морали и ее значение, воспринимаемое людьми, также укоренено в бытии (мир 5), которое предсуществовало вселенной и, следовательно, продолжит свое существование, даже когда придет к своему концу человечество или любая иная разумная жизнь, так что глубины борьбы и понимания, воплощенные в человеческой жизни, имеют надежду на выживание в самом глубоком и значительном смысле слова. Признание этих видов бытия имплицитно заложено в любом мировоззрении, предполагающем, что моральная борьба имеет некое реальное значение, что это не просто игра человеческого ума, за которой не стоит ничто по–настоящему реальное.
Наконец, я постарался показать, что, хотя полной уверенности в этом вопросе достичь невозможно, каждый из нас вправе, если эта точка зрения подтверждается свидетельствами его жизненного опыта, верить, что ценности и значения зиждутся на Боге, воплощающем красоту смирения и самоотречения в собственном бытии. Хотя это убеждение и поддерживается самыми разными свидетельствами, они не обладают полнотой доказательств: следовательно, речь идет о вере. Вера рождает в нас надежду на то, что, несмотря на внешние обстоятельства, способные привести нас к отчаянию перед лицом всеобщего разрушения и распада, эволюция вселенной в далеком будущем будет исполнена света и радости. Парадоксальная природа кено–тической этики и практики, способной превратить поражение в победу, допускает даже такой ход развития событий: возможно, в каком‑то смысле, которого мы пока не понимаем, наши индивидуальные души продолжат жизнь после смерти, как утверждают многие мировые религии. Наука не предоставляет никаких доказательств этого, даже напротив, считает это крайне маловероятным, однако не может и опровергнуть эту веру [201]201
Несмотря на некоторые громкие заявления, наука пока что не приблизилась к разрешению центральной проблемы сознания. Пока неясно даже, как подойти к ее решению.
[Закрыть].
Верно это или нет – в каком‑то более широком смысле слова те экзистенциальные сущности, что предшествовали появлению вселенной и определяли условия ее рождения, сделав ее гостеприимной обителью жизни и придав ей физические условия, способные привести к зарождению разума и достижению высочайшего дерзновения и мастерства в науке, искусстве и этике, – эти сущности будут существовать и после ее конца. Не будет неразумным предположить, что главная из этих сущностей является не слепым набором безличных законов, а неким Духом, описанным в Быт 1 и Ин 1. В таком случае, когда мы устремляемся мыслью к далекому будущему, наш разум не спорит с надеждой – мы продолжаем верить, что в конце концов все будет хорошо, как красноречиво сказал в своих предсмертных словах Джордж Фокс, основатель движения квакеров:
Возможно, эти слова как нельзя лучше описывают парадокс, согласно которому в основе бытия вселенной находится дух, полный смирения и самоотречения. В сокровищнице человеческого опыта достаточно свидетельств, это подтверждающих, так что мы можем осмелиться надеяться и верить, что это истина [203]203
Вспомним, как говорит об этом апостол Павел в своем пассаже о трех главных добродетелях – вере, надежде и любви (1 Кор 13:13).
[Закрыть].
1. Aberle, D. E., et al., «The Functional Pre‑requisites of a Society», Ethics,60 (1950).
2. Ackoff, R. L., Ackoffs Best: His Classic Writings on Management(John Wiley and Sons, New York, 1999).
3. Anderson, P., "More Is Different", Science, 177,377(1972), Reprinted in Anderson, P. W., A Career in Theoretical Physics(World Scientific, Singapore, 1994).
4. Atkins, P. W., "The Limitless Power of Science", in Nature's Imagination: The Frontiers of Scientific Vision,ed. J. Cornwell (Oxford University Press, Oxford, 1995), 122–32.
5. Barrow, J. D., and Tipler, F. I., The Anthropic Cosmological Principle(Oxford University Press, Oxford, 1986).
6. Beer, S., Brain of the Firm(John Wiley and Sons, New York, 1981).
7. Berger, P., Invitation to Sociology(Doubleday, New York, 1963).
8. Berger, P., and Luckmann, Т., The Social Construction of Reality(Penguin, London, 1979).
9. Borde, A., Gith, A. H., and Vilenkin, A., "Inflation Is Not Past Eternal", gr‑qc/0110012 (2001).
10. Campbell, D. T., "'Downward Causation' in Hierarchically Organised Biological Systems", in Studies in the Philosophy of Biology: Reduction and Related Problems,eds. F. J. Atala and T. Dobzhansky (Macmillan, London, 1974), 179–86.
11. Campbell, N. A., Biology(Benjamin Cummings, Redwood City, Calif., 1990).
12. Coen, E., The Art of Genes(Oxford University Press, Oxford, 1999).
13. Edelman, G., Neural Darwinianism(Oxford University Press, Oxford, 1989).
14. Eddington, A. S., The Nature of the Physical World(Cambridge University Press, Cambridge, 1928).
15. Ellis, G. F.R., Before the Beginning: Cosmology Explained(Bowerdean/Boyers, London, 1993).
16. Ellis, G. F.R., "The Theology of the Anthropic Principle", in Quantum Cosmology and the Laws of Nature,ed. R. J. Russell (University of Notre Dame Press, Notre Dame, Ind., 1993).
17. Ellis, G. F.R., "The Different Nature of Cosmology", Astron. Geophys., 40,4.20–4.23 (1999).
18. Ellis, G. F.R., "Intimations of Transcendence: Relations of the Mind and God", in Neuroscience and the Person,eds. R. J. Russell, et al. (University of Notre Dame Press, Notre Dame, Ind., 1999), 449.
19. Ellis, G. F.R., "Before the Beginning: Emerging Questions and Uncertainties", in Toward a New Millenium in Galaxy Morphology,eds. D. Block, I. Puerari, A. Stockton, and D. Ferreira (Kluwer, Dordrecht, 2000).
20. Fulghum, R., From Beginning to End: The Rituals of our Lives(Ivy Books, New York, 1996).
21. Goodenough, U., talk a the SSQ Meeting, 2001.
22. Guth, A., "Eternal Inflation", talk given at AAAS Program of Dialogue on Science, Ethics, and Religion, Washington, D. C., April 14–16, 1999. Опубликовано в Annals of the New York Academy of Sciences,vol. 950: Cosmic Questions (New York Academy of Sciences Press, New York, 2001), 66–83; astro‑ph/0101507.
23. Hartmann, S., "Effective Field Thories, Reductionism, and Scientific Explanation", Stud. Hist. Phil. Mod. Phys., 32B,267(2001).
24. Helmick, R. G., and Petersen, R. L., Forgiveness and Reconciliation: Religion, Public Policy, and Conflict Transformation(Templeton Foundation Press, Philadelphia, 2001).
25. Kadanoff, I., From Order to Chaos. Essays: Critical, Chaotic, and Otherwise(World Scientific, Singapore, 1993).
26. Kuppers, B. O., Information and the Origin of Life(MIT Press, Cambridge, Mass., 1990).
27. Kuppers, B. O., "Understanding Complexity", in Chaos and Complexity,eds. R. J. Russell, et al. (Universitu of Notre Dame, Notre Dame, Ind., 1995), 93.
28. Laughlin, R. B., "Fractional Quantisation", Rev. Mod. Phys., 71, 863–74 (1999).
29. London Yearly Meeting of the Religious Society of Friends, Christian Faith and Practice in the Experience of the Society of Friends(Headley Brothers, London, 1966).
30. Moyers, В., Healing and the Mind(Doubleday, New York, 1995).
31. Murphy, N., "Divine Action in the Natural Order: Buridan's Ass and Schroedinger's Cat", in Chaos and Complexity,eds. RJ. Russell, et al. (University of Notre Dame Press, Notre Dame, Ind., 1995), 325.
32. Murphy, N., "Supervenience and the Non‑reducibility of Ethics to Biology", in Evolutionary and Molecular Biology,eds. R. J. Russell, et al. (University of Notre Dame, Notre Dame, Ind., 1998), 466.
33. Murphy, N., "Supervenience and the Downward Efficacy of the Mental: A Non‑reductive Physicalist Account of Human Action", in Neuroscience and the Person,eds. R. J. Russell, et al. (University of Notre Dame Press, Notre Dame, Ind., 1999), 147.
34. Murphy, N., and Ellis, G. F.R., On the Moral Nature of the Universe(Fortress Press, Minneapolis, Minn., 1995).
35. Panksepp, J., and Panksepp, J., "The Seven Sins of Evolutionary Psychology", Evol. Cog., 6,108 (2001).
36. Peacocke, A. R., An Introduction to the Physics and Chemistry of Biological Organisation(Oxford University Press, Oxford, 1989).
37. Peacocke, A. R., Theology for a Scientific Age(Fortress Press, Minneapolis, Minn., 1993).
38. Penrose, R., Shadows of the Mind(Oxford University Press, Oxford, 1994).
39. Penrose, R., The Large, the Small, and the Human Mind(Cambridge University Press, Cambridge, 1997).
40. Pesken, M. E., and Schroeder, D. V., An Introduction to Quantum Field Theory(Perseus Books, Reading, Mass., 1999).
41. Pickover, C. A., Visualizing Biological Information(World Scientific, Singapore, 1995).
42. Polkinghorne, J., ed., The Work of Love: Creation as Kenosis(SPCK, London, 2001).
43. Popper, K., and Eccles, J. C., The Self and Its Brain: An Argument for Interactionism(Springer, Berlin, 1977).
44. Ruse, M., Res. News Opp. Sci. Theol, 2, 26(September 2001).
45. Schnellnhuber, H. J., "Earth System Analysis and the Second Copernican revolution", Nature, 402, no. 6761,C19 (2 December 1999).
46. Schweber, S., "Physics, Community, and the Crisis in Physical Theory", Physics Today, 46,34 (1993).
47. Scott, A., Stairway to the Mind(Copernicus‑Springer, Berlin, 1995), 50–54, 207–10.
48. Seife, J., Zero: The Biography of a Dangerous Idea(Penguin, London, 2000).
49. Sternberg, Е., The Balance Within: The Science Connecting Health and Emotions(W. H. Freeman, San Francisco, 2000).
50. Tannenbaum, A. S., Structured Computer Organization(Prentice Hall, Englewood Cliffs, N. J., 1990).
51. Wakefield, G., ed., A Dictionary of Christian Spirituality(SCM Press, London, 1983).
52. Weiss, K. M., "Is There a Paradigm Shift in Genetics? Lessons from the Studies of Human Diseases", Mol Phylo. Evol.,5, 259 (1996).
53. Wolpert, L., et al., Principles of Developmental Biology(Oxford University Press, Oxford, 1998).
Приложение
Олаф Степлдон (1886–1950)
Стивен Р. Л. Кларк [204]204
Примечание,несколько расширенная и дополненная версия «Олаф Степлдон (1886–1950)» [7], перепечатанная здесь с разрешения издателя «Междисциплинарного научного обозрения»; см. также мой «Парламент душ» [6].
[Закрыть]
Каждый, кто сейчас погружается в фантазии или научные предположения относительно далекого будущего, обязан такой возможностью Олафу Степлдону и его книгам «Последние и первые люди» [21] и «Создатель звезд» [24], вышедшим в свет задолго до Второй мировой войны. Роберт Кроссли, один из биографов Степлдона (см. [5]), отмечает, что его часто считают скандинавом или американцем. Дж. Б. С. Холдейн, читая «Последних и первых людей», недоумевал, почему он прежде ничего не слышал об этом (как он полагал) ученом. В действительности Степлдон был философом, еще до Первой мировой войны окончил Баллиол–колледж, войну провел на медицинской службе; он родился и вырос в Уирреле (полуостров между Ди и Мерси, на северо–западе Англии) и много лет был заметной фигурой в литературном и философском мире Мерсисайда. Докторскую диссертацию по философской психологии он защитил в Ливерпуле. Преподавал на вечернем отделении университета, а также в Ассоциации образования рабочих. Его архивы, в том числе подробные конспекты лекций, хранятся сейчас в библиотеке Ливерпульского университета. Предположение Брайана Олдисса, что «он почти не контактировал с внешним миром – предпочитал мечтать и возделывать свой сад» [205]205
Олдисс [2]. Олдисс справедливо критикует Фидлера [8] за многочисленные ошибки; однако сам он осведомлен о жизни и репутации Степлдона не намного лучше.
[Закрыть], совершенно неверно, как ясно показывают его письма и лекции.
Степлдон был одним из основоположников жанра, впоследствии против его собственной воли получившего название научной фантастики, и ярким (хотя и в высшей степени спорным) представителем литературного и философского движения, повлиявшего не только на литературу, – оптимистического техногуманизма. Верность Духу (человеческому) вместе с предпочтением «науки» «суевериям» вела таких писателей, как Уэллс, Шарден, Берналь, Холдейн, а вместе с ними и Степлдона к мечтам о будущем, в котором мы научимся переделывать собственную природу, а вместе с ней и весь мир. Степлдон отличался от своих единомышленников сомнением, порожденным обильным чтением философов древности, в том, что мы сможем (и должны) контролировать все. Кроме того, он признавал, что где‑то в глубинах вселенной могут обитать другие существа, иного биологического типа, также служащие Духу. По иронии судьбы верность Духу требовала молитвенного преклонения перед реальностью, бесконечно превосходящей наши познания, для понимания которой, быть может, в конце концов потребуются иные, не интеллектуальные средства. «Когда я слышу рассуждения о вере от священников, – пишет Степлдон в рецензии на роман Уэллса «Рожденный звездами» [206]206
Степлдон [25]. Тема романа Уэллса весьма напоминает книги Степлдона «Разделенный человек» [34] и «Последние и первые люди» [22]; однако во взглядах на то, каким должно быть реальное пробуждение, эти писатели сильно расходятся.
[Закрыть], – то во всем соглашаюсь с мистером Уэллсом; и все же я – нерадивый ученик. Ибо, когда за объяснения берется он сам, я нетерпеливо жду чего‑то большего, но так его и не слышу. Слишком уж легко он соглашается с тем, что идеализированное позитивистское, научное мышление, свойственное по большей части девятнадцатому столетию, в самом деле наилучшим образом отвечает человеческой ментальности во всей ее полноте».
Его философская мысль вдохновлялась как новейшими научными открытиями, так и теориями былых времен. «Мода» в философии, начиная с 1930–х годов, сменялась несколько раз: «логические позитивисты», объявившие осмысленными только описательные и аналитические суждения (принцип, опровергающий сам себя), не придавали значения беспокойству Степлдона о реальности времени, взаимоотношениях сознания и мозга, природе духовной зрелости. Современные философы вернулись к этим древним проблемам, которые, по словам Степлдона ([21], с. 283), будут волновать человечество и в последние дни его существования, так что нам есть чему у него поучиться. Поучительным примером для нынешних мыслителей может стать глупость Четырех Великих Умов, «по своему произволу и для собственного развлечения решавших древние проблемы добра и зла, сознания и его предмета, единства и множества, истины и заблуждения» ([21], с. 213) без малейшего проблеска подлинной духовности. Опасность в том, что они также могут пренебречь теми писаниями, из которых черпал наставления сам Степлдон, великими греческими философами, в особенности Платоном, стоиками, скептиками и Плотином. Для Плотина, последнего из великих греческих философов, говоря словами Армстронга, «философское рассуждение и размышление – не просто средства решения интеллектуальных проблем (хотя они играют эту роль и должны ее играть). В них кроется магия, ведущая к освобождению души» [3]. Многие замечания, разбросанные там и сям в книгах Степлдона, явно восходят к многовековым философским дискуссиям: замечания о природе времени, о возможности существования мира, состоящего из одних лишь звуков, о природе сознания и его связи с физической реальностью. Все эти рассуждения никогда не становятся для него чисто техническими.
Теории, теории, мириады и мириады теорий вихрились вокруг меня осенними листьями, словно подхваченная ураганом продукция какой‑то титанической бумажной фабрики, как клубы пыли, вздымаемые стремительным движением ума. Задыхаясь в этом засушливом смерче, я почти забыл, что в каждой его пылинке кружатся споры органической истины, по большей части засохшие и мертвые, но порой – живые, значительные, готовые дать плод. ([21], с. 379).
Однако, хотя академические публикации Степлдона не столь эфемерны, как полагают некоторые [207]207
См. особ.: «Философия и жизнь» [26].
[Закрыть], наиболее известен его роман «Последние и первые люди» [21] – «история» следующих нескольких миллионов лет, неточность которой относительно ближайшего будущего отнюдь ее не портит. Британия не ввязалась в разрушительную войну с Францией, а китайцы больше не носят косичек. Но, возможно, мы в самом деле живем в эпоху, когда вместе с техническим совершенством мир постепенно погружается в вульгарное ханжество – религиозность, усматривающую свои святыни в богатстве и технократическом прогрессе. И даже если это окажется неверно, стоит все‑таки запомнить основную посылку этой саги, столь отличную от страстных надежд и безумного отчаяния Уэллса: хотя наши взгляды могут меняться вместе с биологическими и историческими обстоятельствами, Истина стоит выше всего этого и неизменно остается предметом наших стремлений.
Порой, кажется, Степлдон пытается убедить нас, что все юридические и метафизические системы основаны на материальных потребностях своего времени. Например, Святая Империя Музыки, на протяжении тысячелетия властвовавшая над Третьими Людьми, якобы основана на идее, что «всякий человек есть мелодия, требующая своего завершения в великой музыкальной теме общества»; однако на самом деле ее власть связана с биологическими особенностями этого вида ([21], с.199). Однако он не останавливается на самоотрицающей мысли о невозможности бегства от относительности. «Необходимо было, чтобы какое‑то время человек надменно, но нетвердо простоял на собственных ногах – и вновь открыл бы, в крови и в слезах, собственную слабость, ограниченность, невозможность спасти себя без страсти, рожденной созерцанием чего‑то такого, что в самом глубоком смысле стоит выше него» [33]. Сама Истина показывает нам, что мы не скованы пределами своего времени и вида (ибо, если бы было так, мы не смогли бы достичь истины).
В конце жизни Степлдон участвовал (быть может, напрасно) в организованной Советским Союзом конференции работников науки и культуры за мир во всем мире и декларировал приверженность умеренно социалистическим взглядам Он не был одиночкой. Огромное множество мыслителей 1930–х годов считали необходимым, несмотря ни на что, твердить о несправедливости и бедствиях, созданных старым режимом, и видели в революционерах–марксистах наиболее активных и бесстрашных провозвестников нового порядка. Не меньшее число мыслителей полагало, что вот–вот – и у нас в руках окажется единая и полная теория жизни, вселенной и вообще всего на свете. Едва это случится, ничто на свете более не сможет нас удивить и не будет нужды бояться, что в какой‑то момент наши желания окажутся не соответствующими возможностям. Знание – сила: полное понимание всего увеличит нашу силу до бесконечности, позволив изменить если не мир, то, как минимум, самих себя и тех, кто нас окружает, чтобы больше не питать неисполнимых желаний. Стоит истребить из человечества индивидуализм и предрассудки – и все начнут в едином порыве стремиться к общему благу. «Они готовились взять на себя ответственность за человечество, превратить планету в единое хорошо организованное поместье, переориентировать человеческую природу. Но какой мир могли создать они – ученые, чье знание заключалось в одних лишь цифрах?» (Степлдон [21], с. 571). Даже самые разумные и достойные авторы того времени позволяли себе мысли, от которых теперь кровь стынет в жилах:
Задача, стоящая перед биологией, психологией и медициной, – не просто победить научными методами болезни и феномены контр–эволюции (бесплодие и физическое вырождение), подрывающие рост ноосферы, но и создать различными средствами (селекция, контроль за размножением, использование гормонов, гигиена и т. п.) высший человеческий тип… Какую позицию должен занять наиболее развитой сектор человечества по отношению к статичным, решительно неспособным к прогрессу этническим группам? (Тейяр де Шарден, написано в 1937 г.) [208]208
Цитирую по Спейту [20].
[Закрыть].
Или припомним утопию Холдейна о будущей эволюции, которая избавит человеческий род от таких пустых сантиментов, как влечение, «личные предпочтения при выборе полового партнера» и жалость («нежелательное чувство, возникающее при виде страданий других индивидов») [9]. Подобным же образом и Степлдон включает в свои фантазии о будущем учение о высшем человечестве, этика которого кажется нам ужасной. Его утопические исследователи постоянно экспериментируют над детьми, уничтожают «неприспособленных» и считают себя провозвестниками великого рассвета, после которого «высшие» смогут делать с «низшими» все, что пожелают. Читатели порой этого не замечают. Например, одно из удивительнейших суждений Брайана Олдисса – его описание «Странного Джона» [23]: «прекрасная сказка о супермене», «веселая и светлая» [209]209
Олдисс [1], также у Олдисса [2]: «Странный Джон» – прекрасный вклад в тему, которой обычно не везет, тему «маленького супермена»».
[Закрыть]. Джон – серийный убийца, люди для него ничем не лучше червяков или подопытных кроликов; он протестует против тоталитарного варварства только потому, что оно не дает возможностей для беспрепятственного существования Высшего Человека. Вместе со своими товарищами он заканчивает массовым самоубийством, лишь бы не сотрудничать с обычными людьми, которых они презирают как «низший вид». Они – «аристократы» в осуждаемом Степлдоном смысле, хотя он и признает ценность интеллектуальной аристократии ([27], с. 98).
Дело в том, что в «научный социализм» Степлдон на самом деле не верил. Он посещал конференции по борьбе за мир не для того, чтобы «стать хоть какой‑то фигурой в мире, внимание которого он не смог привлечь» [210]210
Как предполагает Олдисс в [2], с. 1008. Хорошо задокументировано, что Степлдон привлекал не меньше внимания, чем Олдос и Джулиан Хаксли, Джоуд или Лоуренс; см., напр., Коутса [4].
[Закрыть]. «Во избежание кровавой религиозной вражды для каждой стороны жизненно важно приложить серьезные усилия, чтобы понять важнейшие ценности другого и взглянуть на себя его глазами» [211]211
Речь на Нью–Йоркской конференции 1949 года: цитирую по Фидлеру [8], с. 24. Попытка Фидлера провести психоанализ Степлдона представляется мне совершенно неубедительной: на мой взгляд, в том, что наше понимание истины обусловлено нашим духовным состоянием, Степлдон был совершенно прав.
[Закрыть]и, следовательно, научиться смирению. «Марксисты самого худшего сорта… создают революции дурную репутацию. Есть основания бояться, что, оказавшись у власти, они будут жестоки и безжалостны к своим противникам» [212]212
Степлдон [26], с. 38. Очевидно, Степлдон не вполне понимал, что свою жестокость и бесчувственность они ужедоказали.
[Закрыть]. Будущее открывает нам тоталитарное правление, разрушительные войны – и новый тип человеческого мира, основанный на личной любви и стремлении к гуманности. Евгенисты, чересчур популярные в 1930–е годы, воображают, что смогут вывести «лучший» сорт человечества; однако все их эксперименты, изображенные Степлдоном, кончаются катастрофой. Что развивать: ловкость рук, музыкальную чувствительность, способность жить в гармонии с природой или Большие Мозги («огромные шишки, полные любознательности, с ловкими руками в придачу») [213]213
Степлдон [21], с. 212. Согласно описанию Степлдона, эти существа лишены всех естественных инстинктов, кроме любознательности и стремления к действию: они взаимодействуют с изучаемыми объектами с помощью «очень точной бихевиористической психологии», однако без малейшего внутреннего понимания.
[Закрыть] ,или способность к экстатическим полетам (все эти идеалы и некоторые другие рассматриваются в «Последних и первых людях»)? Иные варианты будущего описаны, например, в «Тьме и свете» [214]214
Степлдон [28]. Лучшее будущее осуществляют тибетские миссионеры, худшее – романтические садомазохисты.
[Закрыть]Но даже в лучшем будущем высшие существа Степлдона, его самозваные сверхчеловеки неизбежно конфликтуют с окружающей их реальностью, не поддающейся ни полному пониманию, ни полному контролю. У самого конца космической эволюции, достигнув Создателя Звезд, творящего и поддерживающего миры, они обнаруживают, что не приблизились к Нему ни на шаг. По словам Лейбница, еще одного философа с дарованием фантаста (увы, почти не воплощенным в жизнь), «не существует столь высокого Духа, над коим не было бы еще бесчисленного множества высших, чем он. Однако хоть мы и стоим намного ниже столь многих разумных существ, но не имеем над собой видимых господ на сей планете, где первенство наше неоспоримо» [12]. Степлдон предпочел изобразить существ, оспаривающих наше первенство, лишь для того, чтобы обнаружить себя в бесконечном отдалении от Единого. Бесконечность – это не Очень Большое Число, и Странный Джон, несмотря на все ядовитые хвалы рассказчика, не ближе к Истине, чем мы. Когда Последние Люди Степлдона вглядываются в озеро на Нептуне, восхищаясь своим дальним родственником–гомункулусом, в этой сцене оживает визит самого Степлдона в пещеры Энглси [215]215
Сравните «Последние люди в Лондоне» [22], с. 343. и Маккарти [18], с. 32 – книга намного лучше фидлеровской. См. также Степлдон [24], с. 204, где величайшие галактические умы наблюдают за развитием и падением цивилизаций, «как мы могли бы смотреть в горное озеро, у дна которого примитивные создания с наивной драматичностью повторяют уроки, выученные их предками много эпох назад».
[Закрыть]. И то и другое, как я подозреваю, повторяет образ из Платонова «Федона»: мы живем в пещере, за стенами которой иной, намного более богатый мир. «Целый мир в этой тихой заводи! Целый мир – так похожий на тот, в который ты скоро погрузишься» (Степлдон [21], с. 344). И самим Последним Людям предстоит открыть, что их мир – песчинка, со всех сторон окруженная необъятностью.
Но, хотя наши миры и малы, и затеряны в пространстве и времени, то, как мы в них живем, не безразлично. Следует проводить различие между разными типами обществ, пониманием целого, образами Духа. Из того, что наше мышление не в силах охватить Истину, Степлдон не делает вывода, что спорящим нечеговозразить друг другу. «Когда беспристрастная наука становится на сторону плоской материалистической метафизики и начинает отрицать добро, зло и все высшие ступени человеческого опыта – она делает первый шаг к социальной катастрофе» (Степлдон [26], с. 85). И снова: «Если образ мысли Черчилля, со всеми его недостатками, не более развит или не менее извращен, чем образ мысли Гитлера, это лишает смысла не только нынешнюю войну [1939–1945]; оказывается, что вся борьба между солнцем и мраком, шедшая в каждом человеческом сознании на протяжении бесчисленных столетий, основана на иллюзии» [30]. Часто он воображает себе будущее как арену борьбы между двумя типами обществ: признающим ценность и особые способности индивида – и их отрицающим. «Правильное» общество – то, в котором люди остаются индивидами, даже ощущая себя членами единого целого. Дух, пробуждающийся последовательно в одном смертном человеке, затем – в экипаже бомбардировщика, народе и человечестве (рассказ «От смерти – в жизнь» [31]), рождается из реального общения, неподдельной близости и дружбы. «Наше время склонно отвергать истинную социальность в пользу более примитивного ее типа, основанного на чисто животной стадности, где доминирующим мотивом становится не взаимное уважение, а желание, с одной стороны, подчиняться поведению группы и с другой – навязывать подчинение» (Степлдон [26], с. 88). Чисто силовые, авторитарные сообщества, вроде тех, что объединяет людей против марсианских захватчиков, или безумные империи (в «Последних и первых людях» или «Создателе звезд») не оставляют места для личной любви, поскольку, как надеялся Холдейн, в них исчезает индивидуальность. Степлдон постоянно обращался к «маленькому сияющему атому общности» [216]216
Степлдон [24], с. 333; см. также Кроссли [5].
[Закрыть]– своему браку с Агнесс– и не мог принять систему, отрицающую ценность таких отношений. Читатель ошибся бы, предположив, что «здесь и сейчас» для него уже не важно. Более полно и точно, пожалуй, выражен степлдоновский взгляд на мир в цикле романов Дорис Лессинг «Канопус в Аргосе» [217]217
См.: Дорис Лессинг «Архивы: колонизованная планета 5, Шикаста» [13], третий роман цикла. В «Экспериментах Сириуса» описывается типичная «безумная империя»; в четвертом романе, «Назначение посланца на планету 8», точно воспроизводится характерный для Степлдона образ победы духа накануне гибели мира.
[Закрыть].
Однако далеко не все прозрачно в мировоззрении Степлдона; эту неясность можно рассмотреть на примере одной его сравнительно малоизвестной притчи «Живые огни» [32], в которой мы встречаемся со многими волновавшими его заботами и характерными ироническими поворотами. Патрик Маккарти верно отмечает, что «как пример интеллектуальной и тщательно отмеренной иронии, среди книг Степлдона «Живые огни» не знают себе равных» ([18], с. 115). Придирчивый критик по имени Тос представляет и комментирует рассказ мыслителя–эрудита Касса. Проведя многие годы в стремлении увидеть и понять вещи «изнутри», телепатическими и мистическими методами, Касс вдруг обнаруживает, что с ним вступает в контакт живое пламя, заключенное в камешке, подобранном на холодном, занесенном снегом поле. Выясняется, что эти существа, своего рода саламандры, родились в тропосфере солнца, однако еще до создания планет были приговорены к холодному, полумертвому существованию на твердой земле. Последняя мировая война с ее рукотворными пожарами вывела их из спячки в воздушной пыли [218]218
Быть может, отражение идеи Лейбница, полагавшего, что всякое одушевленное существо вечно существовало в зародыше, пока не было случайно пробуждено к сознательной жизни.
[Закрыть], и теперь они хотят вступить с нами в симбиотический союз: мы создаем им пригодные для жизни условия, а они обеспечивают нас психической уравновешенностью и чувством общности, которого нам так не хватает. Тема такого симбиотического сосуществования часто возникает в книгах Степлдона. Если мы не согласимся, живые огни вызовут ядерный спазм:
И тогда, когда вся планета превратится в огромную атомную бомбу и пылающие континенты взлетят в космос – тогда‑то мы хоть на краткий миг насладимся жизнью, подобной нашему золотому солнечному веку» ([32], с. 61).
Касс уже готов согласиться стать посланцем живых огней, когда обнаруживает, что они сознательно разрушили его брак (что привело к самоубийству его жены), дабы он, свободный и ничем не стесненный, наилучшим образом служил их целям (герой–нептунианец из «Последних людей в Лондоне» поступает со своей жертвой так же, пусть и не столь жестоко, и автор его за это не осуждает) [219]219
Герой Степлдона дает «ментальной вивисекции» ([21], с. 391), которую он производит над Полом, типично напыщенное оправдание: речь идет о процедуре, необходимой для достижения возвышенной и величественной задачи, с которой Пол «в лучшие свои минуты» согласился бы сам. Постепенно нептунианец Степлдона (а затем – космический дух) понимает, что сам подвергается такой же пытке.
[Закрыть]. Касс решает, что это доказывает злую волю живых огней, уничтожает своего собеседника с помощью стакана холодной воды (при медленном охлаждении живые огни превращаются в пыль, способную к возрождению, но при быстром погибают навсегда) и решает предупредить человечество о нависшей над ним смертельной угрозе. Вскоре он оказывается в психиатрической лечебнице, где живые огни вновь выходят с ним на связь и снова убеждают в чистоте своих намерений. Тем временем, однако, их собратья, оставшиеся на солнце, открывают (обычный мотив у Степлдона), что реальность «полностью чужда духу и совершенно равнодушна к священнейшим ценностям пробужденных умов космоса» [220]220
Степлдон [32], с. 79. Такое же «открытие» описывается в «Тьме и свете» [28], где мы – не более чем снежинки под ногами борющихся титанов.
[Закрыть], и вступают в отчаянную религиозную войну, в которой гибнет изначальный благочестивый агностицизм живых огней. Касс, теперь обращенный в типично степлдоновское мировоззрение, подвергается угрозам живых огней, в свою очередь, обращенных в воинствующий теизм. В конце книги он гибнет в огне – жертва убийства или, как полагает Тос, собственных безумных стремлений.
Парадоксальный водоворот степлдоновской истории человечества спрессован здесь до жизни одного человека, а борьба за жизнь без самообмана изображена без всякого сентиментального глянца. Кто здесь обманут? Кто безумен? Живые огни, разумеется, всего лишь аллегория технических достижений, способных привести нас к утопии или к катастрофе. Или, возможно, альтернативный образ индивида–в-сообществе, не склонного, в отличие от нас, воображать себя абстрактной индивидуальностью и забывать о своем членстве в глобальной, даже межзвездной общности, но из‑за этого подверженного иной опасности: слишком легко игнорировать нужды и страсти отдельных личностей и превращаться в элемент бесплодного «муравейника». Или же, быть может, все это образы иной постоянно волновавшей Степлдона проблемы – различия между жизнью во сне и жизнью–бодрствованием. В этом рассказе он даже позволяет себе то, чего не позволял никогда прежде: мысль о том, что нынешние индивиды – существа падшие, вечно стремящиеся к потерянному совершенству: «С каждым новым переживанием приходит к нам странное чувство его знакомости и подозрение, что эта новая версия – лишь грубая и неполная замена старой» ([32], с. 37).
