Текст книги "Художница проклятий"

Автор книги: Джордан Ривет

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 19 страниц)

– Понял.

Вместе они обошли здание снаружи, высматривая что-нибудь необычное. Разделение на поиски было бы более эффективным, но что-то в том, как люди смотрели прямо сквозь них, заставляло Арчера и Брайер держаться поближе друг к другу. Арчер внимательно осматривал верхние этажи здания, вспоминая, как Брайер прятала свое проклятие под карнизом дома Уинтона. Насколько он мог судить, на выщербленной побелке ничего не было заметно, хотя с каждой минутой становилось все темнее, чтобы что-то разглядеть.

– Я ничего не увидел, – сказал Арчер, когда они снова оказались у главного входа. – Может, нужно залезть на крышу? Как думаешь, стоит поискать подходящий для этого клен?

Брайер слабо улыбнулась ему.

– Проклятия плохо ложатся на солому.

– Значит, нужно искать внутри?

– Да, но постарайся никого не трогать. Не уверена, почувствуют ли они прикосновение или нет.

Они ждали на крыльце, пока краснолицая женщина не выскочила из парадной двери и не затопала вниз по короткой лестнице. Арчер отпустил руку Брайер, чтобы поймать дверь, когда та закрывалась. Он был немного удивлен, почувствовав грубую древесину в своей ладони. Новый Честер казался ему городом-призраком, и он не удивился бы, если бы его рука прошла прямо сквозь дверь.

В таверне было полно народу. За крепкими деревянными столами сидели местные охотники, которые по дороге домой остановились выпить эля. Один из них принес с собой дневной улов – довольно жилистого зайца – и трактирщица кричала на него из-за крови, которая капала прямо на полированный пол. Владелицей заведения была красивая женщина в изысканной одежде и с горделивой осанкой. Такую особу вряд ли кто ожидал увидеть в таком месте, как Новый Честер.

– Это мой информатор, мисс Олеандр, – прошептал Арчер Брайер. Ее волосы щекотали ему рот, когда он склонился к ее уху. На мгновение его отвлек запах роз и льняного масла.

– Откуда ты ее знаешь?

– Она работала на моего от… очень хорошего друга, – Арчер едва не сказал «отца». Ему следовало быть более осторожным. Рядом с этой девушкой он едва не лишался здравого смысла. – Нам лучше начать искать проклятие, да?

– Уже нашла, – Брайер указала через общую комнату на массивную картину, висящую над сложенным из булыжников камином.

– Хм, я не думал, что оно будет на таком видном месте.

Брайер, казалось, почти его не слушала. Вся краска отхлынула от ее лица, а ее голос слегка дрогнул, когда она сказала:

– Давай посмотрим поближе.

Они обошли мисс Олеандр, которая все еще ругала охотника, и пересекли общую комнату, стараясь ни на кого не наткнуться. К счастью, места перед камином были пусты, что позволило им рассмотреть странную картину, не потревожив никого из посетителей.

Окаймленная резной деревянной рамой картина изображала городок в невероятных деталях, начиная от окутанной дымом сыромятни и заканчивая окрестными пастбищами с разбросанными тут и там очаровательными домиками из сосновых бревен. Создавалось впечатление, что ты смотришь на городок в окно издалека, если не считать того, картина показывала Новый Честер в зимнее время года с тонким слоем снега, который покрывал все.

Арчер наклонился ближе, чтобы рассмотреть крошечные белые мазки.

– Значит, все, что нужно было сделать, это повесить эту картину, и – пуф! Все люди в городе стали невидимыми?

– Ее не повесили, – поправила Брайер. – Картина нарисована прямо на стене трактира, поэтому она – часть здания. Это удовлетворяет Закон Целостности. Рамка скрывает края.

– Вот как.

Планки из тонко вырезанного дерева, обрамлявшие картину, были прибиты прямо к стене. Арчер протянул руку, чтобы коснуться одного из гвоздей.

– Не надо! – Брайер отдернула его руку. – На ней могут быть защитные заклинания. Опытные художники проклятий пойдут на многое, чтобы сохранить свою работу в безопасности, особенно если они хотят, чтобы проклятие длилось долго.

– Но зачем так делать? – Арчер оглянулся на мисс Олеандр, которая до сих пор даже не взглянула в их сторону. Арчеру стало еще более не по себе, когда его старая знакомая не смогла увидеть их с Брайер, находясь под влиянием странной силы, что делала их невидимыми для местных жителей. – Неужели кто-то пытается утаить информацию, сделав так, чтобы горожане ни с кем не могли поговорить? Любой посетитель поймет, что происходит что-то странное.

– Это может быть наказанием, – Брайер внимательно изучала картину, постукивая пальцем по нижней губе. – Возможно, горожане совершили какое-то преступление, и теперь они заперты здесь, не в состоянии взаимодействовать с внешним миром.

– Значит, они не могут уйти?

– Скорее всего, – сказала Брайер. – И никто больше не приезжает в город. Они могут годами гадать, почему мир забыл об их существовании, не имея возможности попросить о помощи. Они могут сойти с ума, беспокоясь, что все это происходит только у них в голове. Они могут так и не понять, почему никто не приходит им на выручку, и впасть в отчаяние из-за того, что ничего не меняется. Смотри, – она кивнула в сторону мужчин, сидевших с кружками. Выражение их лиц было мрачным, как будто они попали в ловушку несчастной жизни и при этом понятия не имели, как все исправить. У многих рядом на столах стояло несколько пустых кружек, поскольку они выпили гораздо больше эля, чем требовал вечерний час. Хотя трактир был полон, гул голосов был напряженным, совсем не похожим на радостное жужжание, которое Арчер помнил со своего последнего визита. Он вздрогнул. До него начал доходить смысл проклятия.

– Мы можем им помочь?

Брайер замялась.

– Для этого нам придется снять проклятие.

– Если уничтожить картину, оно будет снято?

– Да, но, как я уже говорила, скорее всего, здесь есть защита, – девушка нервно теребила лямку своей холщовой сумки. – Мы могли бы вызвать сюда создателя проклятия, но это именно то внимание, которого мы стремимся избежать. Нам надо убираться отсюда.

Арчер поморщился. Его подруга-трактирщица перестала кричать на охотника, который, несмотря на ее разглагольствования, не потрудился даже сдвинуть с места тушу зайца. Мисс Олеандр сдалась и поплелась обратно к бару, ее шаги были тяжелыми, как будто бы она не понимала, зачем вообще распиналась. Арчер знал ее как приветливую женщину, которая никогда ни на кого не кричала и никогда не ходила, понурив плечи. Проклятие брало свое, и все его коварство заключалось в том, насколько тонко оно действовало.

Арчер сжал кулаки. В нем начинал закипать старый знакомый гнев.

– Мы не можем оставить их в таком состоянии.

– Мы ничего не можем сделать, – сказала Брайер, и ее голос был полон сожаления.

– Я могу сжечь эту чертову картину, – он двинулся, чтобы вытащить горящее полено из камина, но Брайер схватила его за руку.

– Перестань. Ты не знаешь, с чем имеешь дело.

– Какой-то проклятый художник может обидеться на меня за то, что я испортил его драгоценную картину? – Арчер попытался отмахнуться от девушки. Безрассудный гнев пылал в его крови, становясь все жарче с каждым взглядом на меланхоличных горожан и попавшую в ловушку подругу. Никто из них не заслуживал такой жизни.

– Арчер, послушай меня, – настойчиво произнесла Брайер, все еще хватаясь за его руку. – Я… Мне кажется, я знаю, кто написал это проклятие. Поверь мне на слово: тебе не стоит трогать эту работу.

Арчер напрягся, когда она попыталась оттащить его от проклятой картины.

– Так кто же ее нарисовал?

Брайер закусила губу.

– Я не могу тебе сказать.

– Тогда, я думаю, этому человеку придется представиться лично, – он вывернулся из хватки Брайер и выхватил из камина полено, рассыпая вокруг искры.

– Стой!

Арчер проигнорировал ее. Вокруг него про– явилось еще больше признаков уныния: неопрятные тела, грязь, оставленная сохнуть там, где она упала, взгляды, полные отчаяния, и все эти пустые кружки и обрюзгшие лица. Никто не заслуживал такого кошмарного проклятия.

– Я не оставлю этих людей, чтобы они медленно сходили с ума.

– Ты все испортишь! – воскликнула Брайер.

Арчер подошел к картине с горящей веткой.

– Стой, я тебе говорю! – Брайер снова потянулась к нему.

Арчер увидел что-то в ее руке, затем вспышку синего цвета, а потом мир погрузился во тьму.

Глава 15

К тому времени, как Брайер удалось вытащить Арчера из городка, уже полностью стемнело. Он был сложен крепче, чем казалось, если судить по его длинным конечностям, и вскоре девушка пожалела, что не воспользовалась перемещающим проклятием. Однако она беспокоилась, что, если достанет свои краски так близко к картине с таким сложным проклятием, то спровоцирует активацию защитных чар.

Брайер было трудно удерживать проклятый синий камень в контакте с кожей Арчера, пока она тащила бесчувственное тело юноши по неровной земле за сапоги. В конце концов, она засунула камень Арчеру в рот, надеясь, что тот его не проглотит. Потом Брайер могла бы заставить его выблевать камень, но ей показалось, что ей и так многое следовало ему объяснить, когда он очнется. Художница не видела необходимости в том, чтобы усугублять ситуацию.

Ночь была спокойной за пределами маскирующего проклятия. Брайер дотащила Арчера до деревьев и опустилась рядом с ним на колени. Его светлые волосы блестели в лунном свете, а его сон казался мирным, хотя и был вызван искусственно. Какое-то время девушка наблюдала за тем, как размеренно поднимается и опускается его грудь под курткой цвета индиго.

Брайер не хотела верить своим глазам, когда увидела в трактире картину с изображением заснеженного городка. Лишь несколько магов были способны создать проклятие, достаточно сильное, чтобы оно подействовало на целый город, поэтому у нее были некоторые подозрения о том, кто мог быть автором шедевра. Однако вид фирменного стиля поверг Брайер в самый настоящий шок. В одно мгновение девушка оказалась в студии у моря, где человек с совиными глазами корпел над полотном в белых и синих тонах. Он добавил свинцово-белую краску для невидимости, лазуритовую для тревоги, ультрамариновую для галлюцинаций, а потом связал все воедино при помощи угольно-черной.

Психологические проклятия были специальностью ее отца. Донован Драйден оставил свой след в Новом Честере. Брайер думала, что сможет сбежать от него, забравшись как можно дальше от Верхнего Люра, однако отец Брайер лично побывал в приграничном графстве, чтобы написать ту картину. Может быть, он все еще был здесь. Страх сжал внутренности художницы, вызывая тошноту.

Брайер запаниковала, когда Арчер двинулся, чтобы уничтожить картину. Все будет напрасно, если они привлекут внимание ее отца. У нее не было другого выбора, кроме как проклясть Арчера, чтобы тот уснул. Скорее всего, своим поступком она погубила зарождающиеся между ними чувства. Если не считать взаимное влечение, то их доверие друг к другу было очень хрупким, словно первые побеги в весеннем саду. Брайер втоптала это доверие в грязь за считаные секунды.

Может быть, это и к лучшему. Она не могла сбежать от того, кем являлась, как бы далеко ни бежала. Арчер никогда не сможет этого понять.

Вздохнув, художница выудила изо рта Арчера камень, окрашенный синей смальтой, чтобы разбудить разбойника. Его глаза тут же распахнулись. Он смотрел на нее, склонившуюся над ним. Волосы Брайер падали им обоим на лица. Улыбка тронула губы Арчера, и в груди у Брайер все болезненно сжалось, перехватывая дыхание. Затем улыбка Арчера исчезла, и девушка поняла, что он вспомнил, где они были перед тем, как его глаза закрылись.

Он сел и потянулся за ножом, который держал на поясе.

– Ты прокляла меня.

– Я все могу объяснить, – быстро сказала Брайер, отползая назад.

– Тебе нужно будет не только все объяснить.

– У меня не было выбора. Если бы ты дотронулся до той картины… – Брайер пискнула, когда Арчер схватил ее за запястье и притянул к себе. В лунном свете сверкнуло лезвие его ножа.

– Кто ты такая? – требовательно спросил он. – Неужели Ларк нанял тебя, чтобы ты прокляла город этой мерзостью?

– Нет! Я пыталась остановить тебя от привлечения…

– Это был кто-то из твоих друзей? – требовательно спрашивал Арчер. – Кто-то, кто не хотел бы, чтобы его злую шутку испортили?

– Они мне не друзья. Они…

– Тогда кто?

– Я пытаюсь сказать тебе, но ты не даешь мне закончить ни одного предложения! – огрызнулась Брайер.

Арчер открыл рот, потом снова закрыл. Он немного опустил нож, но продолжал держать девушку за запястье, наблюдая за ней прищуренными глазами.

– Я узнала стиль этого проклятия, – сказала Брайер. – Он принадлежит очень опасному художнику проклятий из Верхнего Люра. Обычно он не работает в приграничных графствах.

Голос девушки звучал слишком громко, и она остро ощущала лес, возвышающийся у нее за спиной. Молчаливые очертания Нового Честера были не намного лучше. За ними мог наблюдать, кто угодно.

– Я точно не знаю, как долго это проклятие существует, – продолжила Брайер, – но если художник все еще где-то поблизости, нам не нужно, чтобы он нас нашел. Я могу назвать только одно место по– близости, которое достаточно важно, чтобы там был необходим художник проклятий такого масштаба.

– Нэрроумар.

– Вот именно, – чувствуя, что Арчер не собирается бить ее ножом, Брайер высвободила свое запястье из его хватки и осторожно его потерла. – Если этот конкретный художник проклятий защищает Нэрроумар для лорда Ларка, то наша работа будет еще сложнее, чем мы думали. Если он узнает, что мы идем, то у нас нет шансов.

– Ясно.

Брайер поморщилась от ровного тона Арчера. Его лицо в темноте было непроницаемым подобно маске. В нем не было и намека на ту теплоту, которую он проявлял к ней после случившегося в Грязерынке.

– Прости, что прокляла тебя, – сказала Брайер, – но теперь ты понимаешь, почему я не могла позволить тебе прикоснуться к этой картине?

– Понимаю, – Арчер встал. Его движения были резкими, четко выверенными. Он не подал Брайер руку, чтобы помочь подняться, как делал это много раз прежде.

Художница поднялась на ноги без посторонней помощи, готовая бежать, если Арчер снова попытается схватить ее. Однако он просто смотрел на девушку, словно чего-то ждал.

Брайер нервно переступила с ноги на ногу.

– Может, пойдем искать остальных?

– Пока нет. Боюсь, я больше не могу закрывать глаза на твои маленькие секреты и нарушение субординации.

Глаза Брайер прищурились, и ее пальцы медленно потянулись к сумке с красками.

– Нарушение субординации?

– Я нанял тебя для работы. Я сам виноват, что недостаточно тщательно проверил твои рекомендации, однако мы с моей командой больше не можем позволить тебе находиться среди нас и делать что вздумается.

Арчер снова говорил о Брайер и своей шайке как об отдельных явлениях, и от этого девушке было больно. Она была права. Доверие между ними было уничтожено в одно мгнове– ние.

Пытаясь скрыть обиду, Брайер понизила голос, чтобы ее тон соответствовал тону Арчера.

– Что ты хочешь этим сказать?

Арчер сунул нож обратно за пояс и скрестил руки на груди.

– Я думаю, что тебе пора рассказать мне, кто ты такая и как ты связана с этим таинственным художником.

Плечи Брайер поникли. После того, что она только что видела в городке, после того, когда узнала стиль картины и ее эффект, она больше не могла скрывать свою истинную личность. Арчер заслуживал услышать от нее правду. И вот теперь, когда на мир опустилась тьма, которой мешали лишь свет звезд и сияние заколдованного городка, Брайер поведала Арчеру свою историю.

Это история о благословении. То было маленькое благословение, из тех, что не дают родителям спать по ночам пронзительными криками и крошечными кулачками, хватающими перепачканные краской пальцы. Это было такое благословение, которое вызывало яростное, сводящее желудок желание заботиться и защищать даже у самого надменного из отцов и у самой безжалостной из матерей.

Родители маленького благословения занимались тем, что добавляли в мир большие сгустки зла, но в тот раз, по крайней мере, им удалось создать что-то хорошее.

Глава 16

– Мои родители научили меня живописи, – начала Брайер. – Мы проводили часы в студии в нашем доме с того момента, как я могла удержать кисть в своих пухлых маленьких кулачках. Я перешла в рекордно короткие сроки от простых фигур из палочек к пейзажам и портретам, которые действительно выглядели как реальные объекты. Мои родители – великолепные художники, и я была их лучшим проектом. Они также учили меня своим теориям о магии проклятий, однако большую часть времени им просто нравилось давать кисти мне в руки и смотреть, что я могу сделать.

Брайер вспомнила смех первых дней, морской бриз, задувающий в открытые окна, гордость в глазах родителей. Однажды она нарисовала солнце и луну на своих щеках в надежде вызвать у них улыбку. Они оба бросились к ней, опасаясь, что девочка вложила слишком много магии в изображения на своей коже, чтобы причинить себе боль. Они терли ее лицо до тех пор, пока щеки Брайер не стали ярко-розовыми, предупреждая, чтобы она никогда не проклинала собственное тело. Брайер знала, что родители любят ее. Отчасти именно из-за этого ей было трудно понять, что они за люди.

Арчер наблюдал за художницей с безопасного расстояния.

– Звучит не так уж плохо.

– Сначала я так и думала, но мои проклятия только вредят людям, – она посмотрела ему прямо в глаза. – Мне было одиннадцать, когда я впервые убила человека.

Арчер вздрогнул, хотя и не сделал попытки отойти от нее подальше.

– Кто это был?

– Дворянин, лорд Дариен, – Брайер схватилась руками за лямку своей сумки с красками, как будто это был спасательный трос. – Он оскорбил королеву Валерию на празднике в честь дня ее рождения, поэтому король Коллам нанял моих родителей, чтобы те подстроили для него несчастный случай. Я прокляла мост, по которому лорд Дариен проходил со своей женой. Мои родители планировали все таким образом, чтобы этот инцидент сделал другого лорда героем – он был еще одним клиентом моих родителей. Лорд Дариен не умел плавать, и клиент моих родителей прыгнул в воду, чтобы спасти его жену.

– Все это как-то слишком сложно, – сказал Арчер.

– Чем сложнее была задача, тем больше интересовались ею мои родители. Все сработало как нельзя лучше. Люди больше обсуждали героическое спасение жены, чем ее покойного мужа, и никто даже не подозревал, что все это было подстроено, – Брайер поморщилась, вспомнив треск ломающегося дерева, барахтающегося в воде дворянина и беспощадное течение реки. – Мои родители гордились тем, как быстро я разрушила мост и устранила свою цель. Любую работу она воспринимали как сложную задачу, которую нужно решить, и учили меня тому же.

Брайер было стыдно за то, как сильно она нуждалась в одобрении своих родителей, как сильно ценила каждое слово родительской похвалы. Даже после того, как девушка поняла, что не любит причинять людям страдания, она продолжала пытаться произвести на родителей впечатление своим мастерством.

– А разве такого рода проклятая живопись не выходит за рамки закона? – спросил Арчер.

– Нет, если клиенты достаточно богаты, – с горечью ответила Брайер. – Нас нанимали дворяне, знать, богатые люди, которые хотели стать еще богаче. Сам король позволил нам остаться без лицензии, чтобы мы не отчитывались перед Советом Плащей.

Брови Арчера взлетели вверх.

– Ваши родители часто работали на короля?

– Довольно часто. Это все было строжайшим секретом. Людям не нужно знать, что их правители используют такие грязные методы. Большинство катастрофических происшествий за последние двадцать пять лет были созданы двумя людьми, респектабельной супружеской четой художников, которые жили рядом с морем в Верхнем Люре и учили дочь своему ремеслу.

Поднялся ветерок, принося с собой странный мертвый запах Нового Честера. Брайер кивнула в сторону проклятого городка.

– Это дело рук моего отца. Он специализируется на картинах, которые воздействуют на умы людей. Иллюзии. Кошмары. Моя мать могла быть той, кто помог ему все спланировать. У нее достаточно изобретательный ум, который расширяет границы возможного, но при этом ее специализация – это разрушение.

Брайер вспомнила, как мама повязала изумрудно-зеленый платок вокруг ее волос, которые у них обеих были пышными и вьющимися. Девушка разделяла страсть своей матери к разрушению. Брайер почувствовала зуд между лопатками, как будто мама вот-вот протянет руку из Нового Честера и коснется ее затылка.

– Наверное, нам лучше двинуться в путь? – предложила она. – Остальные ждут нашего возвращения.

Арчер указал на кромку деревьев, делая что-то похожее на свой привычный галантный жест.

– Только после тебя.

Луна сурово смотрела на них сверху, когда они возвращались вглубь леса. Под их ногами шуршали сосновые иголки, а вокруг сгущалась темнота.

– Почему они заставляли тебя убивать людей? – спросил Арчер, когда темный лес снова окутал их. – Разве они не могли взять это на себя?

Рот Брайер искривился в усмешке.

– Я очень хорошая художница. Мой потенциал приводил родителей в восторг и заставлял их планировать худшие проклятия, пытаясь проверить все те возможности, которые представляла моя магия, даже когда я стала возражать все чаще. Они так осмелели, что королю Колламу стало некомфортно общаться с ними. Впрочем, недостатка в клиентах у них не было, и король не мог им помешать.

Арчер покачал головой.

– Странно, что я об этом не знал. До меня должны были дойти хотя бы слухи.

– Почему?

– Потому что я… Неважно, – он повел плечами. – Эта история для другого раза.

Брайер нахмурилась. Арчер тоже многое о себе скрывал. Девушка подозревала, что он, как и Эстебан, как-то был связан со двором короля Коллама.

Они достигли просвета между деревьями, где лунный свет падал на участок голой земли, и остановились, придя к молчаливому соглашению. Им нужно было закончить этот разговор прежде, чем присоединиться к остальным. Сосны зловеще шуршали ветками, и вокруг по-прежнему не было слышно признаков присутствия птиц и животных.

– В конце концов, король Коллам приказал моим родителям сделать лицензионные татуировки. Они наотрез отказались. Он попытался натравить на них Совет Плащей, чтобы, наконец, иметь возможность держать их в узде, но они смогли защитить себя.

– Проклятиями?

– Проклятиями, хитростью, шантажом. В ход шли любые средства, чтобы они могли защитить свой дом и ремесло. Даже тогда, когда они еще работали на короля и королевство, их магия несла с собой разрушение. Они пересекли слишком много границ и превратились в нечто злое, совсем не похожее на людей, которые когда-то хвалили меня за рисование фигурок из палочек и брали творить у моря.

Брайер обхватила себя руками, и Арчер поднял ладонь, словно пытаясь утешить ее. Он был слишком доверчивым для своего же блага.

– Я добавляю в мир зло, как и они, – резко сказала Брайер, останавливая его руку. – Я стараюсь использовать свою силу, чтобы уравновесить ею большее зло. Только так я могу делать хоть что-то отдаленно напоминающее добро, но моя чаша весов уже слишком сильно накренилась после всего, что я сделала.

– Ты ведь ушла от них, да? – спросил Арчер. – Ты сделала выбор и пошла по другому пути. Само по себе это уже что-то значит.

Брайер вздохнула.

– Может быть, если бы я просто ушла, но это не так. Мои родители негласно были самыми влиятельными людьми в Верхнем Люре, о них ходили легенды. Даже маги голоса из Совета Плащей боялись их. Я знала, что они найдут меня, если я сбегу. Мне нужно было что-то сделать, чтобы убедить их оставить меня в покое.

Она откинула с лица вьющиеся волосы, вспоминая часы, которые провела, сидя на крыше дома, скрестив ноги, планируя свой побег. Она считала себя самой умной. Ей было семнадцать, она гордилась своими способностями и была уверена, что знает, что правильно, а что нет, намного лучше, чем ее родители.

– Я решила оставить предупреждение для своих родителей, чтобы они не искали меня, грозясь, что я предам огласке все проклятия, которые они когда-либо создавали, даже те, которые выходили далеко за пределы ограничений, установленных королем. Они пользовались свободой, которую он им давал по своему усмотрению, и я знала все в подробностях.

– Я начинаю понимать, почему ты пряталась в деревушке Спэрроу, – сказал Арчер. – Как я понимаю, ты не написала это предупреждение на пергаменте?

Брайер покачала головой.

– Демонстрация силы – это единственное, что они понимали.

– Ты ведь не пыталась их убить, правда?

– Нет, – ответила Брайер. – Я сняла защитные чары. Я уничтожила все картины, защищающие наш дом, просто чтобы показать им, на что я способна. Они должны были вернуться домой и понять это, но… – Брайер замолчала, вспоминая тот ужасный день, когда ее юношеское высокомерие и самоуверенность разбились вдребезги.

– Ты случайно не разрушила дом? – мягко спросил Арчер.

– Мне бы хотелось, что все было бы так просто, – Брайер сняла сухие сосновые иголки с юбки, позволяя им упасть на черную землю. – В ту ночь, когда я сняла защитные проклятия, маги из Совета Плащей напали на наш дом. Они, должно быть, наложили на него заклинание, которое должно было сообщить им, если вдруг в защите дома появится брешь. Об этом я ничего не знала, и прежде, чем я смогла что-либо предпринять, начался штурм. Мои родители вернулись домой почти одновременно с нападением магов Совета.

– Мне кажется, я что-то слышал об этом, – сказал Арчер. – Это случилось около года назад, верно? Мы с шайкой грабили ювелирную лавку в Верхнем Люре, когда поднялся большой переполох, в котором обвиняли нелицензированных магов. Из-за этой суматохи нам было легче уйти с полными карманами золота.

– Рада, что это хоть кому-то помогло, – сухо сказала Брайер.

– Получается, ты навлекла магов Совета на свою семью. А что было потом?

Брайер цеплялась за лямку сумки с красками, не в силах встретиться с Арчером взглядом.

– Я просто… пустилась в бега. В последний раз я видела своих родителей, когда они стояли на коленях под окнами, рисуя проклятия по всему полу, в то время как крики голосовых магов наполняли воздух. Мое предупреждение затерялось в хаосе.

Арчер тихо присвистнул.

– Значит, они думают, что ты нарочно натравила на них магов Совета?

Девушка подняла глаза.

– Я всего лишь хотела быть свободной и преподать им урок. Должно быть, они думают, что я предала их.

Арчер внимательно смотрел на нее, и Брайер заметила сочувствие в его взгляде.

– Что ты сделала дальше?

– Я старалась убежать как можно быстрее, – Брайер горько усмехнулась, и ее голос надломился. – Какое-то время я скиталась по приграничным графствам, попадая в разные переделки с местными властями, когда пыталась найти клиентов, но у меня получалось держаться как можно дальше от родителей. В конце концов, я оказалась в деревушке Спэрроу, – девушка оглянулась в сторону Нового Честера, который был скрыт из виду за тенистыми соснами. – Когда-нибудь мои родители найдут меня. Я могу попытаться объяснить, что произошло, но не думаю, что это будет иметь какое-то значение. Мой побег сам по себе был предательством, а мои родители не из тех, кто может простить подобное.

Арчер на некоторое время замолчал, переваривая все услышанное.

– Итак, получается, что самые опасные маги королевства затаили на тебя личную обиду? – спросил он, наконец. – И именно это тебя тревожило, когда я нашел тебя в той разваливающейся хижине?

– Я любила ту хижину, – тихо произнесла Брайер. – Я правда хотела, чтобы у меня был шанс вести мирную жизнь. Я пыталась использовать свои маленькие частички зла, чтобы помочь людям, которых кто-то обидел, но в итоге получалось так, что я помогала им мелочно мстить или делала вещи и того хуже, – художница пнула носком ботинка сосновые иголки. – Быть хорошей гораздо сложнее, чем я думала.

Арчер издал странный горловой звук, и она подняла на него взгляд. Лунный свет сиял на его светлых волосах и серьезном лице. Брайер мечтала о проклятии, которое помогло бы ей прочитать его мысли. Теперь Арчер осознавал всю опасность, которой подвергал свою шайку, когда нанимал Брайер на работу. Девушка не станет винить его за то, если он решит отказаться от их соглашения. И, тем не менее, Брайер испытывала облегчение от того, что рассказала ему правду. Она всегда чувствовала себя одинокой в своих попытках понять, как жить не той жизнью, для которой ее растили.

– Наверное, наивно было так беспокоиться о том, что есть добро и зло, – произнесла Брайер, пока Арчер молчал. – Мои родители сказали бы, что это вещи существуют только в сказках.

– А я думаю, что ты поступила благородно, – Арчер засунул руки в карманы. – И смело. Ты решила начать новую жизнь ради себя, ну и ничего, что местами все пошло не совсем так, как ты представляла.

– Ты правда так считаешь?

– Честное слово, – он хрипло откашлялся. – Твоя душа имеет значение, Брайер.

В груди у Брайер внезапно все сжалось. Она рассматривала сосновые иголки, разбросанные по земле между ними, не в силах выразить словами, как много значат для нее эти простые слова понимания и признание того, что она борется за что-то стоящее в этом непонятном и сложном мире. Она никогда даже не смела надеяться, что может появиться человек, который будет знать обо всем том, что она сделала, и все равно думать о ней хорошо. Родители всегда держали ее в стороне от других людей, считая, что друзья и коллеги-художники в лучшем случае отвлекают от дел, поскольку все остальные были им не ровней. Брайер с тоской наблюдала за детьми, играющими на пляже, завидуя их соединенным вместе ручкам и беззаботному смеху.

Девушка украдкой взглянула на Арчера и поймала его пристальный взгляд на своих губах. Она недоуменно моргнула. Возможно, ей это просто показалось, и всему виной игра лунного света и сближающая атмосфера разговора по душам. Тем не менее, Брайер было интересно, каково будет ощутить прикосновение губ Арчера к ее губам.

«Сейчас не время думать об этом», – твердо сказала она себе.

– Теперь ты знаешь мою историю, – Брайер нерешительно улыбнулась. – Она хоть немного похожа на то, что случилось с тобой, когда ты решил не продолжать дело своего отца?

– В моем прошлом было куда меньше магических взрывов и проклятий, – сказал Арчер. – Я всего-навсего оставил роскошную жизнь сына богача ради свободы леса и открытой дороги. Это было довольно дерзко и романтично, и в итоге привело меня к преступной жизни, а вовсе не к добрым делам.

– Как же ты тогда называешь свою спасательную миссию?

– Получением материальной выгоды.

Брайер приподняла бровь.

– Арчер, может быть, я и не такая проницательная, как моя мать, но я знаю, что дело не только в этом. Я рассказала тебе свою историю. Не думаешь, что теперь твоя очередь?

Арчер вздохнул, и его плечи поникли. Прежде чем он успел что-то сказать, из глубины леса послышались крики: