Текст книги "Да, господин Премьер-министр. Из дневника достопочтенного Джеймса Хэкера"

Автор книги: Джонатан Линн

Соавторы: Энтони Джей
сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 43 страниц)

«Мы с Фрэнком обсудили случай с запоздалой рассылкой казначейством некоторых документов для заседания Кабинета и короткой информационной записки, касающейся экономического кризиса. Фрэнк выразил определенную надежду, что я объяснил ПМ, что запаздывание информации было вызвано неожиданными изменениями в американской политике в отношении процентных ставок. Я заверил Фрэнка, что защищал его более чем достойно, не оставив у премьер-министра ни малейших сомнений в реальной причине произошедшего досадного инцидента.

Фрэнка мой ответ привел в восторг. Оказывается, он не такой проницательный, как могло показаться. Он был весьма заинтересован, чтобы в такое время мы не утратили доброй воли ПМ. Учитывая финансовый кризис, нам в любом случае придется прибегнуть к той или иной форме сокращения государственных расходов на заработную плату. К сожалению, членам парламента отказывают в повышении содержания именно в тот момент, когда Фрэнк должен внести предложение об увеличении давно планируемого повышения заработной платы государственным служащим.

Да, ситуация явно неловкая. Естественно, никто из нас не заинтересован в повышении заработной платы лично для себя. Постоянные заместители меньше всего думают о деньгах. Зачем? Любой из нас может сделать себе состояние – стоит только уйти в промышленность. Но… деньги есть деньги, а служба есть служба.

Вместе с тем, однако, мы с Фрэнком полностью едины в том, что должны постараться сделать все возможное для наших младших коллег.

По иронии судьбы, попытки помочь им неизбежно включают в себя повышение наших собственных зарплат – к которому мы, само собой разумеется, совершенно не стремимся, – в результате чего нас совершенно несправедливо будут упрекать в том, что мы, дескать, прежде всего заботимся о своих собственных интересах, попросту говоря, хотим набить карманы. Увы, это еще один крест, который нам суждено нести…

(Данный отрывок из личного дневника сэра Хамфри представляется в высшей степени интригующим. Верил ли он сам в то, что, добиваясь значительного повышения заработной платы для государственного аппарата, в результате которого он и сэр Фрэнк получат самые большие прибавки, он исходил из альтруистических побуждений? Или он просто был слишком осторожным, когда писал это в своем личном дневнике, на случай, если этот дневник по тем или иным причинам „пропадет“ и будет предан гласности. – Ред.)

Я настоятельно попросил Фрэнка ускорить решение нашего предложения о повышении заработной платы госслужащим. Главное, чтобы оно прошло до ограничения таковой. Ясно также, что это должно произойти за день до очередного заседания Кабинета в следующий четверг вечером. Если министрам дать два дня на обсуждение этого вопроса с заднескамеечниками и своими политическими советниками, от них можно ожидать самых неожиданных возражений.

Фрэнка беспокоило, что мы будем дергать Кабинет, который функционирует всего две недели. Я заверил его, что другой альтернативы на данный момент просто нет.

Затем Фрэнк предложил, чтобы эта инициатива исходила от нас обоих. Его желание вполне объяснимо – количество увеличивает степень надежности. Хотя он дал и свои собственные объяснения: по его мнению, мы оба одновременно являемся чем-то вроде совместных глав государственной службы.

Надо ли говорить, что такую точку зрения я принять никак не мог. Главой госслужбы, де-юре, является секретарь Кабинета, и только он один. Ни о чем таком совместном не может быть и речи! Фрэнк же предпочитает думать, что раз он отвечает за финансовые аспекты, а я за административные, значит, мы оба, де-факто – равноправные главы государственной службы.

Ему явно очень хотелось продолжить обсуждение этого вопроса дальше, однако я постарался избежать этого, заявив, что, на мой взгляд, мне надлежит стоять в стороне, проявляя максимальную беспристрастность в отношении вопроса о зарплатах работников госаппарата. Я сказал ему, что если ПМ перестанет мне верить, это будет фатальным ударом для всей нашей госслужбы. (Равно как и для самого сэра Хамфри, что он, по всей вероятности, тоже прекрасно осознавал. – Ред.)

Поэтому я сказал Фрэнку, что будет намного лучше, если наше предложение внесет именно он, и выразил полную готовность присоединиться к нему, как только для этого наступит должное время.

Затем Фрэнк поднял еще одну проблему, на этот раз, как мне показалось, весьма своевременную – ему не хотелось бы, чтобы решение по нашему предложению принимал Кабинет.

В конечном итоге мы пришли к соглашению, что вопрос, как обычно, должен быть отправлен на рассмотрение соответствующего независимого, то есть беспристрастного, комитета.

Основной вопрос заключался в том, кто будет его председателем. Мы оба согласились с тем, что им должен быть Арнольд, хотя Кабинет вряд ли одобрит кандидатуру бывшего госслужащего высшего ранга в качестве беспристрастного председателя комитета для решения вопроса о повышении зарплаты государственным служащим.

Я предложил профессора Уэлша. По мнению Фрэнка – во всяком случае, так о нем говорят – это просто глупый старый хрыч. Что ж, пусть будет так. Но Уэлш уже обращался ко мне с просьбой пристроить его в качестве председателя комитета по университетским грантам, поэтому нисколько не сомневаюсь: он с готовностью поймет, что от него требуется.

Фрэнк согласился с тем, что профессор Уэлш – это действительно отличный выбор».

(Продолжение дневника Хэкера. – Ред.)

15 марта

Прошло всего пять дней с тех пор, как я проинструктировал Хамфри следить за тем, чтобы ни один документ не поступал в Кабинет позже чем за два дня до соответствующего заседания. В тот же самый день мы также приняли решение, что повышение зарплаты на членов Парламента не распространяется и что казначейство должно как минимум наполовину сократить наши бюджетные расходы.

И что же я нахожу сегодня на своем письменном столе? Предложение о повышении заработной платы государственному аппарату!

Хамфри, на мой взгляд, довольно безрассудно объяснил это тем, что поскольку предстоящие сокращения неизбежно повлекут за собой значительное увеличение дополнительной работы для госслужащих, последние, безусловно, заслуживают определенного повышения своей зарплаты.

Это же смехотворно! Если не сказать больше… Даже если в его аргументах и есть определенный смысл, как он смеет пытаться провести это через Кабинет не далее как завтра? Ведь я категорически потребовал, чтобы все документы предоставлялись Кабинету как минимум за сорок восемь часов до рассмотрения!

Секретарь Кабинета признать свою вину решительно отказался.

– Простите, господин премьер-министр, но я не могу говорить за сэра Фрэнка. Он же…

– Вот и говорите за себя, – резко осадил я его. – Вы же секретарь Кабинета. А так же глава государственной службы.

– На самом деле? – Хамфри иронически улыбнулся. – Как приятно слышать…

– На данный момент времени, – со значением произнес я.

Якобы пропустив мои слова мимо ушей, Хамфри заявил чуть ли не официальным тоном:

– Как секретарь Кабинета я целиком и полностью согласен с необходимостью сокращения бюджетных расходов, но как глава госслужбы именно я несу ответственность за реальные проблемы, которые неизбежно возникнут в административном плане, если предлагаемое повышение зарплаты работникам госслужбы не будет принято достаточно быстро. Вопрос весьма сложный, поскольку на мне ведь две шляпы.

– По-моему, это должно быть крайне неудобно? – иронически заметил я.

– Если у тебя при этом два ума, то нисколько, господин премьер-министр, – невозмутимо возразил Хамфри.

– Или два лица, – добавил Бернард и тут же пожалел об этом.

Потому что я тут же предложил:

– В таком случае, может, мне следует освободить вас от одной из шляп, а, Хамфри?

Он пришел в ужас.

– Нет-нет, господин премьер-министр, меня полностью устраивает и то и другое.

– Лица? – удивленно поинтересовался я.

– Нет-нет, шляпы!

– Но, по-моему, вы сами только что сказали, что у вас серьезные проблемы, разве нет?

– Всего одна, господин премьер-министр. Крайне низкое состояние духа, что неизбежно ведет к угрозе забастовок. Представьте себе последствия забастовки, например, компьютерщиков в сфере социальных услуг! Более того, мы уже испытываем затруднения с наймом новых кадров.

Для меня это что-то новое.

– Я думал, у вас десять кандидатов на одно вакантное место.

– Да, десять, – неохотно признал он. – Но у абсолютного большинства этих претендентов очень низкий уровень, а с тем, который нужен, встречаются крайне редко. Почти у всех – класс второй степени.

Смехотворный интеллектуальный снобизм!

– У меня, кстати, третьей, – заметил я.

Хамфри явно заколебался, видимо, осознавая, что сказал что-то не совсем тактичное. Бернард поспешил ему на выручку.

– Для премьер-министров третья – это вполне нормально, а сэр Хамфри имеет в виду госслужащих.

Но секретарь Кабинета упрямо стоял на своем.

– В случае отказа сотрудничать профсоюзы государственной службы фактически парализуют всю работу правительства. Исходя из предположения, конечно, что до этого таковое сотрудничество было достаточно активным. К тому же профсоюз высших госслужащих насчитывает огромное количество членов.

– Включая вас? – поинтересовался я.

Хамфри поспешил заверить меня, что хотя он, безусловно, член этого профсоюза, наше плодотворное сотрудничество, в любом случае, останется таким же, как и всегда.

То есть, мягко говоря, именно то, что мне далеко не всегда нравится.

Я еще раз повторил ему, что не смог бы получить согласия Кабинета, даже если бы сам хотел этого. На фоне неминуемого «бунта» заднескамеечников, вызванного предстоящими бюджетными сокращениями, члены парламента никогда не одобрят повышение зарплаты служащим госаппарата. И Кабинету не остается ничего иного, кроме как тоже решительно возражать против этого.

Моментально поняв суть проблемы, Хамфри предложил просто попросить Кабинет в принципе дать свое предварительное согласие на рассмотрение этого вопроса. Тогда для его более детального рассмотрения можно создать специальную группу беспристрастных экспертов.

Что ж, похоже, это вполне разумный компромисс. Единственно, что вызвало у меня легкое недоумение, – это предложение Хамфри назначить председателем экспертного комитета профессора Уэлша. Говорят, он ведь просто-напросто глупый старый хрыч.

(На следующий день Кабинет на самом деле согласился рассмотреть этот вопрос. Но только в принципе, не связывая себя никакими обязательствами. До тех пор, пока не будут выработаны конкретные детали. Что и было спешно сделано, поэтому уже на одиннадцатый день сэр Фрэнк направил сэру Хамфри Эплби соответствующее письмо. В нем сэр Фрэнк, излагая суть вопроса в письменном виде, был несколько менее осторожен, чем сэр Хамфри. Нам удалось самим обнаружить это личное, написанное от руки письмо в архивах Кабинета (см. ниже). Предположительно, сэр Хамфри постарался сохранить его, чтобы в случае необходимости использовать в своей борьбе с сэром Фрэнком за полный контроль над госслужбой. Хэкеру письмо, естественно, так и не показали, но из него наглядно видно, каким образом готовились требования о повышении заработной платы государственным служащим в конце двадцатого века. – Ред.)

«27 марта

Дорогой Хамфри!

Прилагаю к сему письму все необходимые рабочие бумаги. Уверен, Ты согласишься, что наибольшую прибавку заслуживают старшие руководители госслужбы, поскольку именно на их плечи приходится наибольшее бремя ответственности за успешную деятельность правительства Ее Величества.

Эта категория включает в себя постоянных заместителей министров, главных личных секретарей, заместителей постоянных заместителей, просто личных секретарей и, само собой разумеется, двух высших руководителей госслужбы (то есть секретарь Кабинета и постоянный заместитель канцлера казначейства – Ред.), что в процентном отношении составит около 43 %. Увы!

Прилагаемые бумаги не подлежат разглашению. Поскольку таковые, как правило, направляются в отдел „Q“, то члены Кабинета вряд ли найдут время их запрашивать и, тем более, читать. Краткое изложение сути вопроса на одной странице для Кабинета приблизительно такое же, как в последний раз. Оно озаглавлено: „Сравнимые виды работ в промышленности“ и также прилагается.

Ты, без сомнения, заметишь, что сравнительная шкала заработных плат основана на данных о директорах „Би-пи“ и „Ай-би-эм“. Полагаю, они ничем не рискуют, поскольку в полном соответствии с нашей обычной практикой мы ссылаемся не на конкретные имена, а на „типичные промышленные фирмы“.

Затем мы для сравнения приводим наши новые примеры повышения заработной платы на другом конце шкалы, т. е. на самом низком уровне.

Например, повышение з/п в неделю:

3.50 ф. ст. – для рассыльного;

4.20 ф. ст. – для регистратора;

8.20 ф. ст. – для научного консультанта.

Для высшего руководящего уровня (то есть для сэра Фрэнка и сэра Хамфри – Ред.) указанное повышение составит 25 000 ф. ст. в год. Упоминать об этом в кратком изложении вряд ли имеет смысл. Во-первых, члены Кабинета могут подсчитать все это сами, если, конечно, захотят, и во-вторых, это относится только к указанным выше двум высшим должностям. Ну а если это все-таки вызовет определенную критику, что ж, как уже упоминалось ранее, нам придется нести еще один тяжкий крест.

Искренне твой,

Ф. Г.».

(Сэр Хамфри практически немедленно прислал тщательно сформулированный ответ. – Ред.)

«27 марта

Дорогой Франк!

Рад был познакомиться с твоими предложениями в отношении повышения заработной платы государственным служащим. Искренне признателен за то, что держишь меня в курсе дела.

Не менее искренне благодарен за то, что не посвятил меня во все ненужные детали. С моей стороны было бы в высшей мере бестактным знать полную картину, поскольку заработная плата целиком и полностью в твоей компетенции. Не считаешь ли ты нужным нам самим выйти с инициативой отложить повышение заработной платы определенной категории госслужащих? И ты почему-то ничего не упомянул о пенсиях.

Ты уверен, что Кабинет не захочет рассмотреть эти предложения более детально, чем они изложены в кратком изложении?

Искренне твой,

X. Э.».

(Сэр Фрэнк незамедлительно ответил сэру Хамфри. – Ред.)

«Дорогой Хамфри!

Если в ходе обсуждения будет поднят вопрос о повышении наших зарплат, мы, безусловно, можем сами предложить не делать этого в данное время. Получим все несколько позже, когда вся эта суета утихнет.

Да, о пенсиях я действительно даже не упоминал. Считаю это пока несвоевременным по причинам инфляционной индексации, которая неизменно вызывает некую враждебность со стороны окружающих и настолько запутывает простые понятия, что пенсии становятся чем-то вроде мало кому понятного придатка.

Лично я не вижу причин, по которым Кабинету вдруг захотелось бы влезать в детали. Министры делают то, что говорят им их советники, а на кого именно распространяется их лояльность, нам всем хорошо известно.

Фрэнк».

(Ответ сэра Хамфри сэру Фрэнку. – Ред.)

«28 марта

Дорогой Фрэнк!

Я внесу этот вопрос в повестку дня последним, непосредственно перед обедом, так что на его обсуждение останется не более пяти минут.

Поэтому все должно пройти гладко, если, конечно, этому не помешает педантичная дотошность профессора Уэлша.

Как всегда твой,

X. Э.».

(Продолжение дневника Хэкера. – Ред.)

29 марта

Сегодня утром у меня был в высшей степени интересный телефонный разговор с моим главным политическим советником Дороти Уэйнрайт. Я еще вчера попросил ее поработать с бумагой насчет требований госслужбы о повышении заработной платы. Она хотела сообщить мне ответ.

– Ну и каков же ваш ответ? – спросил я.

– Не столько ответ, сколько целый ряд серьезных вопросов, – сказала она. – Нет-нет, не к вам, господин премьер-министр. К секретарю вашего Кабинета, сэру Хамфри. Данные требования преследуют исключительно его собственные интересы. Кроме того, они весьма неуместны и вызывают немало серьезных вопросов, на которые нет ответа. Но прошу вас, отнеситесь к моим вопросам как в высшей степени конфиденциальным, иначе вам ни за что не удастся поймать Хамфри за руку. Соответственно, я не могу говорить о них сейчас, но завтра передам их вам обязательно.

(К счастью для сэра Хамфри, этот телефонный разговор полностью слышал Бернард Вули в своем кабинете. Нет, он, конечно же, не подслушивал Просто в прямые обязанности главного личного секретаря входит прослушивание всех входящих и исходящих звонков премьер-министра, чтобы иметь возможность составить для ПМ памятную записку, а также ограждать его от возможных не совсем точных интерпретаций его слов. В данном случае Дороти Уэйнрайт допустила тактическую ошибку, не позвонив по личному телефону ПМ или, что было бы лучше всего, не поговорив с ним лично.

В равной мере верно также и то, что Бернард Вули не имел права разглашать полученную таким образом конфиденциальную информацию. В принципе, конечно, можно было бы считать, что он неукоснительно следовал этому правилу, однако, как явствует из личного дневника сэра Хамфри, дело обстояло не совсем так. Бернард Вули не всегда неукоснительно соблюдал это правило. Впрочем, не следует забывать, что, подобно всем личным секретарям, ему вольно или невольно приходилось соблюдать лояльность двум господам. – Ред.)

«Когда я после небольшого делового разговора с ПМ вышел из его кабинета, меня вдруг остановил Бернард. Причем с весьма озабоченным видом. Он сообщил мне о неких подвижках. Точнее говоря, о подвижках, непосредственно связанных с вопросом, по поводу которого, как рассчитывала наша госслужба, не должно быть никаких подвижек.

Я удержался от ремарки, что государственный аппарат всегда рассчитывает на отсутствие подвижек во всех без исключения вопросах.

Похоже, БВ почему-то не может или просто не хочет изъясняться в своей обычной ясной и четкой манере. В частности, он заявил мне, что указанные подвижки непосредственно связаны с предметом, который в обычном случае целиком и полностью находится под контролем госаппарата, но в данном случае указанные подвижки, как ни странно, получили определенное развитие. Я сказал ему, что он говорит загадками. В ответ БВ меня искренне поблагодарил.

Как ни странно, мне потребовалось несколько секунд, чтобы понять, в чем, собственно, дело – „его губы были запечатаны“, и он весьма иносказательно ссылался на памятную записку, которую ему пришлось делать в отношении конфиденциального телефонного разговора ПМ с одним из своих наиболее доверенных политических советников.

Я спросил его, так ли это на самом деле? Он молча кивнул.

Тогда я попросил его назвать имя этого доверенного советника. БВ ответил, что разглашать имена не имеет права. Большая помощь!

Я задал ему несколько наводящих вопросов, пытаясь выяснить, шла ли речь о надвигающемся финансовом кризисе или о новой ядерной стратегии ПМ. Бернард уклончиво намекнул, что речь шла о чем-то куда более важном, чем и то, и другое.

Сразу же догадавшись, что он, очевидно, имеет в виду требование госслужбы о повышении заработной платы, я прямо спросил его об этом, однако он отказался и подтвердить, и опровергнуть это. Что ж, так оно и должно быть.

Я попросил Бернарда дать мне дружеский совет. Он с готовностью посоветовал мне тщательно проанализировать создавшуюся ситуацию, возможно, даже временно заняв нейтральную позицию, держа ушки на макушке, прикрывая возможный отход и не забывая следить за тылом. С его стороны это, конечно, было очень мило, но его предостережению я внял.

В ответ на мою искреннюю признательность он торопливо сказал, что ничего мне не говорил. Я, само собой разумеется, согласился, что поступить иначе с его стороны было бы недостойно».

(Продолжение дневника Хэкера. – Ред.)

30 марта

Сегодня с утра встречался с Дороти. Она передала мне на одном листке – краткие изложение требований госслужбы о повышении зарплаты, и на другом листке – свой список моих отличнейших вопросов к сэру Хамфри. Больше всего меня устраивало то, что Дороти поделилась со мной всеми этими соображениями абсолютно конфиденциально – прежде всего, потому что я узнал о Хамфри кое-что весьма важное: он не всегда на стороне государственной службы! Теперь я был готов задать ему настоящую трепку.

Когда он вошел, я первым делом вручил ему достаточно пухлую папку с материалами о повышении зарплаты служащим госаппарата. Скорее всего, она будет отправлена в отдел «Q». Слава богу, у Дороти хватает терпения перерабатывать даже такое. Причем достаточно быстро!

Затем я поинтересовался, что он обо всем этом думает. По его мнению, материалов слишком много, чтобы вот так сразу делать какие-либо выводы. Тогда я попросил его прочитать великолепное краткое изложение всего на одной странице.

Он быстро пробежал глазами листок, затем перевел взгляд на меня и заметил, что я ставлю его в весьма затруднительное положение.

Что ж, видимо, пора браться за него по-настоящему.

– Послушайте, Хамфри, мне вполне понятна ваша обязанность соблюдать лояльность к своим коллегам по госслужбе, но ведь вы должны быть еще более лояльным по отношению к Кабинету и его политике.

– Согласен, – неожиданно легко согласился он.

Его ответ, честно говоря, привел меня в некоторое замешательство.

– Вы что, согласны?

– Да, согласен.

Нет-нет, тут что-то не так.

– Вы хотите сказать, что со мной согласны?

– Да, согласен, – твердо сказал он.

Не будучи полностью уверен в том, что Хамфри не хочет запутать меня какой-то непонятной мне игрой слов, я попытался точно выяснить, что конкретно он имеет в виду.

– Скажите, с кем именно вы согласны?

– Как с кем? С вами, господин премьер-министр.

Но мне этого было мало. Я хотел быть абсолютно уверен.

– Это точно? Не с сэром Фрэнком?

– Нет, – не задумываясь, ответил он.

– Значит… значит, вы вообще не собираетесь со мной спорить? – подытожил я.

Он пожал плечами.

– Конечно же нет. – И добавил: – На случай, если я не совсем ясно выразился, господин премьер-министр, позвольте повторить это еще раз. Я согласен с вами.

Чуть не онемев от искреннего изумления, я попросил его высказать свое мнение о предмете нашего обсуждения, то есть о предложении повысить заработную плату госслужащим.

Его пространный ответ не заставил себя ждать и прозвучал приблизительно следующим образом.

– Само по себе, оно не является чрезмерным, господин премьер-министр, однако, на фоне серьезных финансовых затруднений более общего плана осуществлять его на практике было бы и не разумным, и не соответствующим национальным интересам Британии. Мне не хотелось бы критиковать своих коллег, но, по-моему, сэру Фрэнку, который, без сомнения, исходил из самых лучших побуждений, следовало бы поставить интересы страны выше более узких клановых интересов госаппарата. Их требование о повышении собственной заработной платы вызывает самые серьезные вопросы.

Забавно – он употребил ту же самую фразу! Я сказал ему, что тоже приготовил несколько серьезных вопросов. И передал ему перечень Дороти.

Он быстро пробежал перечень глазами.

– Хорошие вопросы, господин премьер-министр. Интересно, откуда они у вас?

– Откуда? – несколько озадаченно переспросил я. – Ну… просто сами пришли в голову…

Он снова бросил взгляд на листок.

– Да, очень хорошие вопросы. Поскольку именно так я… то есть мы с Дороти, и думали, я спросил Хамфри, что нам с этими очень хорошими вопросами теперь делать.

– Что делать? – удивленно повторил он. – Задавать.

Вообще-то мне казалось, в каком-то смысле я уже задаю их, однако ему казалось, что задавать эти вопросы следует не ему, а сэру Фрэнку.

– Думаю, вам следует пригласить его сюда и обсудить их, – посоветовал он. – У него должны быть на них ответы. Да, конечно же, они у него есть. В конце концов, это его работа.

А ведь он прав. Я попросил его связаться с Бернардом, чтобы тот, как можно быстрее, пригласил ко мне сэра Фрэнка. А Хамфри я поблагодарил за объективность и, главное, беспристрастность, проявленную им в данном вопросе. Ведь ни для кого не секрет, что если это предложение пройдет, то секретарь Кабинета тоже получит добавку. Причем, похоже, совсем немалую…

Хамфри поблагодарил меня, но тут же заметил, что для него самая большая награда – это осознание полезности своего служения обществу. Уверен, он говорил чистую правду. Поскольку то же самое, безусловно, является высшей наградой и для меня.

Когда за ним закрылась дверь, я пригласил к себе Бернарда и попросил объяснить мне, как, интересно, госслужащие могут бороться за условия коллективных соглашений, одним из важнейших вопросов которых является заработная плата, если все они члены одного и того же профсоюза. Вести переговоры с самими собой?

Его ответ был вполне предсказуем. Он тут же сказал, что с этим не бывает никаких проблем, поскольку на них две шляпы.

– Все это, конечно, хорошо, – сказал я. – Ну а как быть в случае забастовки?

– Да, определенные неудобства, конечно же, здесь есть, – согласился Бернард. – Но секретарь нашего профсоюза является членом Совета профсоюзов государственной службы, который, например, готовил прошлую забастовку… и одновременно принимал должные меры по срыву таковой.

Я поинтересовался, чем все это закончилось. По словам Бернарда, ему все удалось наилучшим образом.

Интересно, каким это образом?

– Ему, очевидно, были известны планы другой стороны, – сказал я.

– Какой другой стороны? – удивленно спросил Бернард.

– Обеих других сторон, – как мне показалось, вполне логично ответил я. – Той стороны, на стороне которой он не был в тот момент, когда он был на стороне той, другой, стороны.

Моему главному личному секретарю это не показалось проблемой.

– Да, но он никогда не раскрывал планов другой стороны.

– Кому? – растерянно спросил я.

– Своей собственной стороне.

– Какой собственной стороне?

– Той стороне, на стороне которой он был в тот момент, когда не был на стороне другой стороны, – терпеливо объяснил Бернард

Я честно попытался нащупать здесь хоть какую-то логику.

– Да, но даже если он никогда не раскрывал планы другой стороны своей собственной стороне, он всегда точно знал планы другой стороны, хотя бы потому, что был также и на той, другой, стороне!

Бернард на секунду задумался. Затем уверенно констатировал:

– Значит, он никогда не раскрывал самому себе то, что уже и без того знал.

– Неужели такое возможно?

– Вполне, господин премьер-министр, – невозмутимо пояснил мне мой главный личный секретарь. – Просто он являл собой образец благоразумия, только и всего.

Лично для меня он, скорее, являлся образцом институциональной шизофрении. Впрочем, оставался еще один принципиально важный вопрос, на который надо было обязательно получить членораздельный ответ.

– Бернард, когда возникает естественный конфликт интересов, на чьей стороне выступает государственный аппарат?

– На той, которая побеждает, господин премьер-министр, – не задумываясь ответил он. И одарил меня улыбкой победителя.

(Обстоятельства, вынудившие сэра Хамфри выступить против предложения сэра Фрэнка о немедленном повышении заработной платы государственным служащим, поставили его в сложное положение. Если вначале он мог себе позволить выглядеть перед ИМ достаточно уверенно, то теперь, когда ПМ уже помогли найти несколько ключевых вопросов, и данные предложения были фактически обречены, лучше всего было явным образом дистанцироваться от них. Однако необходимо было найти способ спасти эти предложения от провала – частично потому, что это укрепило бы его положение в глазах коллег по госслужбе, а частично потому, что ему самому лишние деньги не помешают. Причем сделать это надо так, чтобы в целом еще и восстановить свое влияние на ПМ.

Соответственно, он решил посоветоваться со своим знаменитым предшественником сэром Арнольдом Робинсоном. Одним из многочисленных постов, которые сэр Арнольд согласился принять после своей отставки, стало президентство в движении «За свободу информации». Как ни странно, но сэр Арнольд не сообщил об описанных выше событиях ни прессе, ни даже своим коллегам по движению. Более того, его личные записи увидели свет только относительно недавно, когда в соответствии с его завещанием эти записи были извлечены из специального сейфа банка. Ровно через тридцать лет после его смерти. – Ред.)

«Мы встретились за обедом в клубе „Атенеум“. Хамфри был заметно обеспокоен тем, что не смог должным образом поддержать предложения Фрэнка. Огорчительно, конечно, но ведь вряд ли стоит поддерживать предложения, которые явно обречены на провал.

Эта весьма энергичная женщина Дороти Уэйнрайт подготовила для Хэкера перечень убийственных вопросов плюс предложение, чтобы политики перестали позволять нам самим решать вопросы о нашей собственной оплате, передав их в ведение специального комитета парламента. Чудовищное извращение действительности! Следующим шагом была бы попытка политиков заменить собой государственных служащих. Якобы на основании их некомпетентности, что могло стать своего рода началом конца.

Да, некоторые государственные служащие, без сомнения, некомпетентны, однако не настолько, чтобы политики смогли это заметить. Куда лучше было бы наоборот – чтобы госслужащие заменили политиков по причине их некомпетентности, хотя такое, к сожалению, невозможно, поскольку в результате Палата общин окажется без депутатов, а страна без Кабинета, что будет означать конец демократии и начало ответственного правительства.

Судя по всему, Фрэнк предложил вполне приемлемую формулу – сравнительную шкалу зарплат в промышленности. Однако требуемое им повышение составляет ни много ни мало, а целых 43 %. Я посоветовал им сделать следующее:

1. Поскольку практически все государственные служащие работают в Лондоне, необходимо значительно повысить так называемые „столичные доплаты“, которые считаются расходами и, следовательно, не учитываются в процентных расчетах.

2. Ввести специальное выпускное пособие для тех, кому присвоены классы первой и второй степеней.

3. Удвоить размер выплат за безупречную службу, которые получают все без исключения. Таковые считаются бонусами и, следовательно, не являются повышениями заработной платы.

4. Пункты 1–3 снижают размер повышения зарплаты до 18 % для высших категорий. Далее: таковые следует исчислять с 1973 г., который был высшей точкой процентных повышений (не доходов – Ред.), до окончания периода требуемых повышений, а не до его начала.

Практическое применение всех вышеуказанных четырех предложений снизит процентное повышение где-то до 6 %. Что, на мой взгляд, по-прежнему слишком много. Поэтому единственным выходом остается формальное сокращение численности самого госаппарата, в результате чего существенное повышение зарплаты на индивидуальном уровне приведет к снижению таковой в общем выражении.

Вся проблема в том, что реальные сокращения государственной службы будут означать фактический конец цивилизации. Во всяком случае, в нашем понимании мира. Впрочем, разумный ответ напрашивается сам собой: надо перестать называть некоторые категории служащих „государственными служащими“, только и всего.

Например: стоит только превратить все музеи в независимые тресты или фонды, и тогда весь их персонал автоматически перестает считаться служащими госаппарата. Все они останутся теми же самыми людьми, выполняющими ту же самую работу, оплачиваемую теми же самыми государственными грантами. Но поскольку гранты, равно как пособия или бонусы, не учитываются в зарплатной статистике, это будет выглядеть как сокращение, причем серьезное сокращение. Если, конечно, никому не придет в голову вникнуть в этот вопрос более детально.[27]27
  Подобная тактика была применена в 1980-х годах, в результате чего британская общественность искренне поверила, что численность государственной службы составляла не более 680 000, т. е. являлась наименьшей за все последние годы – (прим. пер.)


[Закрыть]

Остается всего лишь одна проблема – создать необходимое количество таких фондов или трестов. Впрочем, делать это совсем не обязательно. Достаточно не более чем запланировать их на ближайшие два года, чтобы они были отражены в соответствующей статистике. И если они по той или иной причине так и не будут созданы, винить в этом потом будет фактически некого.

Эплби чуть не захлебнулся в выражениях благодарности. На что я скромно ответил, что всегда рад оказать дружескую помощь. (Особенно, как мы не без оснований подозреваем, учитывая приближение дня раздачи наград по поводу годовщины рождения Ее Величества королевы. Так уже в июне сэр Арнольд стал кавалером ордена Бани.[28]28
  Один из высших орденов Британии. Учрежден королем Георгом I в 1725 г. Кавалер этого ордена получает дворянское звание «рыцарь» – (прим. пер.)


[Закрыть] – Ред.)

Я также предложил обсудить этот вопрос и с Фрэнком Гордоном в казначействе, однако Хамфри был категорически против. Похоже, у Фрэнка сейчас слишком много проблем, но он почему-то ничего мне о них не говорил. (Скорее всего потому, что сэр Фрэнк сам о них еще ничего не знал. – Ред.)

В заключение я посоветовал Эплби провести еще одну важную реформу.

Члены парламента, как правило, весьма предвзято относятся к вопросам заработной платы государственных служащих, поэтому любые попытки провести предложения о ее повышении через палату общин встречают ожесточенное сопротивление депутатов. Однако если связать их собственные зарплаты с зарплатами госслужащих соответствующих рангов, то тогда каждый раз, когда они голосуют за очередное повышение зарплаты госслужбе, они автоматически голосуют за повышение своей собственной заработной платы. Аналогичным образом можно связать так же и индексирование их пенсий, что избавило бы нас от многих неприятных моментов.

Этого не делалось, когда я был секретарем Кабинета, потому что предшественник Хэкера опасался слишком частых инфляционных повышений государственных расходов. Я искренне надеюсь, что члены парламента не будут столь эгоистичны, и хотя политики всегда отличались неуемной жадностью, мы, государственная служба, должны стать выше этого и не судить всех по нашим собственным стандартам».

(Продолжение дневника Хэкера. – Ред.)

3 апреля

Сегодня провел на редкость интересную встречу. Присутствовали: сэр Хамфри, Бернард, сэр Фрэнк и Дороти Уэйнрайт. Да, и конечно же я сам. Что Хамфри лояльный и бескорыстный работник, мне уже понятно. А вот Фрэнк пока вызывает определенные сомнения.