355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Джонатан Линн » Да, господин Премьер-министр. Из дневника достопочтенного Джеймса Хэкера » Текст книги (страница 21)
Да, господин Премьер-министр. Из дневника достопочтенного Джеймса Хэкера
  • Текст добавлен: 9 сентября 2016, 18:58

Текст книги "Да, господин Премьер-министр. Из дневника достопочтенного Джеймса Хэкера"


Автор книги: Джонатан Линн


Соавторы: Энтони Джей
сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 43 страниц)

– Атеист? – удивился я.

– Не совсем, господин премьер-министр. Атеист-церковник не смог бы получать за работу свое законное вознаграждение. Поэтому, когда они перестают верить в бога, то начинают называть себя модернистами.

Я был потрясен.

– Как же англиканская церковь может рекомендовать атеиста на пост епископа? Да еще в такой приход, как Бери Сент-Эдмундс!

Хамфри поудобнее скрестил ноги и мило улыбнулся.

– Может, и очень просто. Ведь англиканская церковь не столько религиозная, сколько социальная организация.

Для меня это что-то новое… Впрочем, я родом из не очень-то «социальной» среды.

– Да-да, социальная, – довольным тоном продолжил Хамфри. – Неотъемлемая часть социальной структуры нашего общества. Епископами назначаются те, кто умеют красиво говорить нужные вещи и правильно держать нож с вилкой. Тем самым вызывая у прихожан законное почтение.

Так вот, значит, что имел в виду Питер, говоря, что у Стэнфорда «в высшей степени удобная жена»!

– Неужели нет какого-нибудь более подходящего кандидата? – поинтересовался я.

По мнению Хамфри, на данный момент вряд ли. Видимо, потому что в последнее время появились две-три более привлекательные вакансии.

– Что же может быть более привлекательным, чем должность епископа, – невольно спросил я.

– Как что? – искренне удивился Хамфри. – Например, декан Виндзора. Или, скажем, декан Вестминстера… Поскольку обладатели этих высоких должностей получают возможность быть на короткой ноге с особами королевской крови.

Что ж, немного яснее.

– Значит, быть епископом – это просто вопрос статуса? – подытожил я. – А также возможность наряжаться в сутану и епископские гетры…

Хамфри одобрительно кивнул.

– Совершенно верно, господин премьер-министр. Хотя гетры сейчас одевают только в случае значительных религиозных событий… Например, для королевских приемов на открытом воздухе.

– Кстати, а почему сутаны и гетры сейчас, похоже, вышли из моды? – поинтересовался я.

– Потому что Церковь старается выглядеть более значимой, – ответил Хамфри.

– В глазах Бога?

– Конечно же нет, господин премьер-министр. Я имел в виду в социологическом смысле.

Короче говоря, идеальный кандидат, с точки зрения Церкви, являет собой нечто среднее между светским львом и социалистом.

Нас прервал приход Бернарда, который принес мне часть «послужного списка» Майка Стэнфорда. И часть эта действительно оказалась весьма поучительной: после окончания теологического колледжа он стал простым священником при епископе шеффилдском, затем получил повышение на должность епархиального советника по вопросам этнических сообществ и социальной ответственности. Организовывал конференции по проблемам межконфессиональных отношений, взаимодействия между христианами и марксистами, а также между христианами и женщинами «Гринэм-коммон» (частично феминистский, частично лесбийский лагерь пацифистски-марксистски настроенных женщин, незаконно разбитый у ворот военно-воздушной базы близ Ньюбери, графство Беркшир, где размещались американские крылатые ракеты. Только женщинам и детям было разрешено принимать участие в этой протестной акции, направленной против ядерных ракет, Соединенных Штатов и мужчин. Возможно, кстати, и в обратном порядке… Ракеты рассматривались в качестве фаллического символа. По мнению фрейдистов, для этого типа женщин характерен острый синдром явной зависти к пенису. Выражение любой формы поддержки женщинам «Гринем-коммон», даже весьма ограниченной, считалось «прогрессивным подходом». – Ред.) После чего Стэнфорд сначала стал священником Эссекского университета, затем вице-ректором теологического колледжа, ну а теперь он секретарь комитета по разоружению при Британском совете церквей.

В его curriculum vitae[40]40
  В профессиональной биографии – (прим. пер.)


[Закрыть]
 был только один серьезный пробел.

– А простым викарием в приходе он когда-нибудь служил? – любопытства ради поинтересовался я.

Бернарда мой вопрос явно удивил.

– Нет, господин премьер-министр, священнослужители, которые хотят стать епископами, обычно избегают конкретной работы с паствой.

– Честолюбец, – заметил Хамфри.

– Как и Икар, – с загадочным видом произнес мой главный личный секретарь.

– Так или иначе, но политический смутьян нам ни к чему. Особенно в столь чувствительной области, как религия, – подвел я черту.

Бернард понимающе кивнул.

– Каким упрямцем был тот глупый грек, кто сына своего учил искусству летать как птица!

Я недовольно потребовал, чтобы он прекратил морочить мне голову греческими премудростями.

(Хэкер ошибался. Бернард Вули процитировал ему пьесу Шекспира «Генри VI», часть III. – Ред.)

Секретарь Кабинета отреагировал на мое решение осторожным одобрением. Сказал, что, выступая в качестве епископа и члена палаты лордов, Стэнфорд добавил бы нам всем немало лишней головной боли и проблем.

– Он совсем не тот человек, на которого можно рассчитывать, – добавил я. – От этих епископов вообще мало проку. Все, на что они способны, это постоянно выклянчивать у меня деньги на благотворительность. Но ведь нельзя же решать проблемы, каждый раз выбрасывая на это кучу денег! Особенно денег наших налогоплательщиков. Нет, нашей стране куда нужнее высокий дух моральной ответственности и больше надежды на себя и только на себя одного…

А Хамфри с понимающей улыбкой заметил.

– До чего же забавно наблюдать, как политики в наши дни все чаще говорят о морали, а епископы – о политике.

Что ж, в общем и целом он прав. К тому же Бернард привел нам еще один впечатляющий эпизод из карьеры Стэнфорда. Оказывается, в свое время он предложил возвести новую церковь в южной части Лондона, строительный проект которой предусматривал специальные помещения для приготовления апельсинового сока, «планирования семьи» и организации демонстраций, но никакого зала для Святого причастия. Впрочем, справедливости ради, следует добавить, что для этого вполне можно было использовать один из залов так называемого «двойного назначения».

– Да-да, конечно же, – многозначительно подтвердил Хамфри. – Ведь руководство Церковью находится в руках истинных теологов.

– Ну и что, интересно, это может означать? – спросил я.

– Видите ли, – с готовностью объяснил он, – теология – это отличное средство помогать агностикам оставаться в лоне церкви.

– Возможно, я несколько наивен, но… – начал было я, однако Хамфри не дал мне договорить.

– Господин премьер-министр, что вы! Никогда о себе не говорите так. Иначе…

Глупая лесть! Неужели ему было трудно употребить что-нибудь вроде ложной скромности! Конечно же, я совсем не считаю себя наивным! Я жестом заставил его замолчать и продолжил.

– Мне кажется, Церковью должны управлять простые, чистые, искренне верящие в Бога люди, а не приземленные политиканы, для которых главное – их собственная карьера.

– Да, само собой разумеется, хотя здесь можно возразить, что, по их глубочайшему убеждению, чем большего они добьются, тем больше смогут сделать для общества, – по-отечески улыбнувшись, парировал секретарь Кабинета. При этом даже не повысив голос.

– Все это не более чем лицемерное словоблудие, Хамфри.

Он пожал плечами.

– Собственно, вы хотели того же самого, когда добивались Номера 10, разве не так, господин премьер-министр?

Тут до меня дошло: а ведь он прав, тысячу раз прав! И тем не менее этого Стэнфорда я все равно не хочу.

Хамфри терпеливо объяснил мне, что, конечно же, можно пойти самым простым путем – взять и отвергнуть обоих кандидатов. Хотя… прецедент получился бы поистине беспрецедентный, и в соответствующих кругах вряд ли вызван бы одобрение.

– Даже если один из предложенных кандидатов хочет убрать из церкви Бога, а второй убрать из нее королеву?

– Королева неотделима от англиканской церкви, господин премьер-министр. Она ее естественная составная часть.

– На самом деле? А Бог?

– Лично мне кажется, он, что называется, предмет выбора. Добровольного выбора! – ответил мой постоянный заместитель, допивая свой бокал с виски.

9 июня

Произошел интересный поворот событий в кумранском деле Фионы Мак-Грегор, той самой несчастной медсестры. Последние несколько дней от МИДа не было практически никаких известий. Что совсем неудивительно, поскольку наш МИД существует вовсе не для того, чтобы что-то делать, а в основном для того, чтобы объяснять, почему этого не следует делать!

За ужином я попытался было как можно популярнее растолковать это своей жене Энни, но она никак не хотела понять саму идею. Все время перебивала меня какими-то детскими, не имеющими прямого отношения к делу вопросами вроде: «Неужели им нет до этого дела?»

– Нет, – коротко ответил я. Однако она, похоже, не поняла ответа и снова спросила:

– Но разве это не ужасно?

Конечно же, это ужасно! И наносит правительству непоправимый ущерб. Однако, несмотря на это, все эти мидовцы только пожимают плечами и тупо повторяют, что нам ни в коем случае не следует огорчать кумранцев.

– Наши функционеры просто не желают видеть ничего, что выходит за рамки их собственных эгоистических интересов, – не скрывая раздражения, констатировал я.

– Как же ей, наверное, тяжело, – сочувственно сказала Энни.

– Кому? – недоуменно спросил я, потом понял, что моя жена имеет в виду ту самую медсестру, и поспешил добавить. – Да, естественно, нелегко.

Энни холодно посмотрела на меня.

– Судя по всему, о ее судьбе ты волнуешься не больше, чем твой МИД, Джим.

Не думаю, что это так уж справедливо. Впрочем, по мнению моей жены, если МИД больше всего беспокоит его популярность среди арабов, то меня больше всего беспокоит моя собственная популярность среди британского электората. Но это не совсем так! Хотя если в какой-то части это и так, то что тут плохого? Я являюсь законно избранным представителем народа и, значит, просто обязан всемерно заботиться о том, чтобы мой электорат был доволен, разве нет?

К нам в квартиру, хотя и постучавшись, вошел Бернард. Ну надо же! Нельзя даже спокойно поужинать со своей собственной женой! Обязательно кто-нибудь ворвется и испортит аппетит! Мой главный личный секретарь был в пальто и явно собирался домой.

Он вежливо извинился, но сказал, что это важно и срочно.

– Только что позвонили из МИДа, господин премьер-министр. Епископ банбурийский и Церковное общество миссионеров только что объявили о направлении в Кумран декана Бейли-колледж с миссией милосердия. Оказать всю требуемую поддержку Фионе Мак-Грегор, той самой несчастной медсестре.

Что ж, отличная новость, ничего не скажешь. Не совсем понятно, правда, почему они направляют туда именно оксфордского профессора. По мнению Бернарда, потому что он верит в арабов.

– Узнать о том, что один из высших чинов англиканской церкви хоть во что-то верит, конечно же, приятно, – заметил я и, чуть подумав, спросил: – А вам не кажется, что эта миссия практически безнадежна?

– Надеюсь, нет, – ответил Бернард. – Поскольку, являясь истинным христианином, он одновременно великолепно знает и любит ислам. Так что, по сути, это может стать прямым контактом веры с верой.

Я довольно улыбнулся, попросил своего главного личного секретаря передать МИДу, что полностью поддерживаю данную поездку, и… Но Бернард, к моему глубочайшему удивлению, яростно затряс головой.

– Нет-нет, господин премьер-министр, наоборот, МИД очень хочет, чтобы вы ее немедленно отменили! Они просто вне себя от бешенства. Утверждают, что это совершенно бесполезный жест, который только нанесет вред нашим отношениям с дружественным государством.

Ну нет, это уж слишком! С чего бы мне ее отменять? Ведь сама идея весьма продуктивна. Ведь при любом исходе все будет выглядеть так, будто мы искренне беспокоимся о судьбе попавшей в беду британской подданной и, кто знает, может даже, спасем ее! Бернарда я отправил домой сразу же после того, как он напомнил мне, что Ламбетский дворец (лондонская резиденция архиепископов Кентерберийских – Ред.) настаивает на скорейшем принятии решения насчет вакансии в Бери Сент-Эдмундс.

Видимо, ничего не поняв, Энни попросила меня объяснить, что, собственно, происходит.

– Мне надо решить, кого назначить епископом.

Она громко расхохоталась.

– Тебе? Но это же нелепо!

Интересно, что здесь смешного? Меня, конечно, религиозным не назовешь, однако вера здесь совершенно ни при чем! Я – премьер-министр, и этим все сказано. Но поскольку моя жена упорно не хотела понимать, почему религия не имеет ничего общего с епископами, пришлось терпеливо объяснить ей, что они не более чем самые обычные менеджеры, только в маскарадных облачениях.

Я даже показал ей кое-какие бумаги из красного кейса: англиканская Церковь является владелицей свыше 172 тысяч акров земли, нескольких тысяч арендных единиц собственности и инвестиций на общую сумму приблизительно в 1.6 миллиардов фунтов стерлингов, включая сельскохозяйственную, промышленную, коммерческую и жилую собственность, а также обширные лесные угодья. Поэтому на самом деле идеальный епископ являлся чем-то вроде корпоративного управляющего высшего звена – смесью банкира, менеджера и агента по недвижимости.

Особого впечатления на мою жену это почему-то не произвело.

– Поскольку я из тех, кто ходит в церковь, – сказала она, – то предпочла бы, чтобы ты, Джим, выбрал все-таки человека божьего.

– Послушай, Энни, один из тех, кого мне предложили, полон желания превратить англиканскую Церковь в некое религиозное движение.

Она кивнула головой.

– Понятно.

– А другой, которого мне пытаются навязать, кто бы ты думала? Модернист!

Поскольку Энни была верующей, она прекрасно знала, что это означает.

– Хочешь сказать, он марксист или атеист?

– И тот и другой! Причем если атеист – еще куда ни шло, то марксист для меня сплошная головная боль. Особенно когда он начнет произносить свои речи в палате лордов.

– Неужели ты не можешь его отвергнуть? – поинтересовалась Энни. – Решение ведь твое и только твое.

– Лично мне очень хотелось бы, но… такое решение будет выглядеть как чисто политическое.

Энни, похоже, чего-то недопоняла.

– А разве ты сам только что не утверждал, что церковь и есть политика?

Я с трудом сдержался.

– Да, но это не должно выглядеть как политика!

Она ненадолго задумалась.

– Тогда почему бы тебе не отказать ему по религиозным мотивам?

Поскольку теперь я не совсем понимал, что она имеет в виду, Энни начала терпеливо задавать мне наводящие вопросы.

– Как ты считаешь, он верит в рай или ад?

Наивный вопрос.

– Конечно же нет.

– А в непорочное зачатие?

– Вряд ли.

– Воскрешение?

– Не думаю. – До меня постепенно начинала доходить вся гениальность ее идеи.

А она с улыбкой спросила:

– Разве этого мало?

Моя жена просто великолепна! Простой здравый смысл, а как здорово все придумано! Ведь теперь я смогу сделать то, что предлагал мне Хамфри – потребовать других кандидатов, не рискуя, что это будет выглядеть как дискриминация по политическим мотивам… Великолепно!

– Знаешь, мне нужен кандидат, который смог бы ладить со всеми и каждым, – сказал я Энни.

– То есть он не должен иметь никаких убеждений?

Конечно, звучит это несколько цинично, но… она права. Впрочем, есть и одно условие: было бы просто отлично, если бы он тяготел к христианству. Особого вреда от этого не будет, зато у меня появится что-то вроде своего, ручного христианина.

(На следующий же день, сопровождаемый громкой шумихой в прессе, достопочтенный Кристофер Смит, декан Бейли-колледж, отправился с широко разрекламированной миссией милосердия в Кумран. По прибытии туда он на целых три дня неожиданно пропал из вида, а затем столь же неожиданно объявился вновь с сенсационным заявлением, что ему удалось добиться освобождения Фионы Мак-Грегор, той самой молодой британской медсестры, которая находилась там в тюрьме и которой грозило суровое и позорное наказание. Их триумфальное возвращение в Англию ожидалось уже на следующий день. Для Британии это стало благой вестью – особенно учитывая тот печальный факт, что фунт стерлингов снова заметно пошатнулся. Постоянный заместитель министра иностранных дел сэр Ричард Уортон сделал в своем личном дневнике соответствующую запись, которую мы относительно недавно обнаружили в архиве МИДа в папке под грифом «Строго конфиденциально». – Ред.)


«Понедельник 12 июня

Меня глубоко потрясли сегодняшние новости. Это катастрофа! Кому, интересно, могла прийти в голову столь нелепая идея послать этого не в меру настырного пастыря в Кумран?

Ведь ситуация там была под полным нашим контролем. Мы опубликовали должный протест, эту бедолагу-медсестру после порки, не привлекая излишнего внимания, отправили бы в какую-нибудь кумранскую тюрьму, и через пару недель пресса об этом благополучно забыла бы.

А что мы получили в результате? Ничего кроме серьезнейшего ущерба нашему МИДу! А ведь у нас уже было почти готово соглашение на установку в Кумране пункта электронного слежения, предоставляемого нам в обмен за обещание замять дело с этой медсестрой. А теперь мы лишились нашей главной козырной карты в переговорах…

Единственным положительным результатом этой истории стало то, что от меня наконец-то отвязалась эта ужасная женщина, ее мать, которая все это время непрерывно мне звонила, писала и бесконечно жаловалась прессе, что мы ничего не делаем для освобождения ее дочери. И пресса, как это ни невероятно, всегда принимала ее сторону! Открытым текстом упрекая нас в недостатке патриотизма. Но это же откровенная нелепость! Контакты и налаживание добрососедских отношений с другими странами и есть наша основная работа. Да, о нашем МИДе говорили много неприятного, но пока еще никто и никогда не обвинял нас в недостатке патриотизма!

Неужели наши газетчики настолько несведущи в делах МИДа? Невероятно!

Помимо всего прочего нас ждут проблемы с ПМ. Ведь это мы настойчиво пытались отговорить его от этой затеи! Теперь у него будут все основания обвинять нас в некомпетентности, в том, что мы были абсолютно неправы, убеждая Кабинет в невозможности освобождения медсестры. Он ошибается, мы были правы – если бы Кабинет предоставил заниматься всем этим нам, то есть МИДу, это на самом деле было бы практически невозможно».

(На следующий день сэр Ричард получил записку от сэра Хамфри Эплби – Ред.)


«13 июня

Дорогой Дик!

По-моему, у нашего МИДа назревает проблема с нашим общественным имиджем.

В прессе вот-вот появятся убийственные заголовки, что Церковь добивается успеха там, где МИД терпит провал за провалом. Не говоря уж о том, что с них станется откопать все старые газетные вырезки о роллс-ройсах послов, посольских комплексах стоимостью по меньшей мере в пять миллионов фунтов, плате за обучение наших детей в Итоне, которая фактически субсидируется за счет британских налогоплательщиков… И что они от всего этого получают?

Жду конкретных предложений.

X. Э.»

Вспоминает сэр Бернард Вули:

«Меня вызвали на срочное совещание с Хамфри вскоре после успешного освобождения той медсестры из кумранской тюрьмы.

Ему было прекрасно известно, что МИД возражал против миссии милосердия декана Бейли-колледж, равно как и то, что мне об этом было известно тоже.

Однако в целях предотвращения враждебных нападок прессы, смакующих пассивную роль МИДа в данном деле, сэр Ричард Уортон предложил, чтобы МИД сообщил газетчикам, будто инициатива направить эту миссию милосердия в Кумран принадлежит Хэкеру. Наш ИМ вряд ли откажется от такой чести (а если даже вдруг и откажется по причине, что это было не так, то все равно большого вреда не будет).

А затем, специально для воскресных газет, МИД организует утечку, будто именно они предложили ИМ провести эту акцию, когда поняли, что обычные дипломатические каналы не работают. Таким образом, никто не будет виноват, и все с удовольствием пожнут положенные лавры.

Что ж, план вполне разумный, но, безусловно, нуждается в помощи главного личного секретаря премьер-министра, то есть в моей. На что я дал свое согласие без малейших колебаний».

(После этого совещания с Бернардом Вули сэру Хамфри Эплби позвонил Мастер Бейли-колледж. В своем дневнике сэр Хамфри лишь мельком упомянул о своей встрече с Вули, зато куда более подробно описал упомянутый телефонный разговор и последующую беседу с секретарем по назначениям Питером Хардингом. – Ред.)


«Вторник 13 июня

2.30 Вполне успешная встреча с БВ о планах МИДа в отношении прессы.

2.45 Телефонный звонок от Мастера Бейли-колледж. Он искренне рад, что приятное известие о благополучном освобождении Фионы Мак-Грегор может помочь нашему другу в повышении по службе.

Я довел до его сведения, что нам совсем не обязательно дожидаться следующей вакансии на должность епископа. Битва за Бери Сент-Эдмундс еще не закончена. В мои намерения входит включить декана в список в качестве дополнительного кандидата.

3.00 Питер Хардинг пришел ко мне, чтобы обсудить вопрос о Бери Сент-Эдмундс. Королевская комиссия по назначениям приступает к работе уже завтра.

Я сообщил ему, что теперь, когда ПМ счел возможным не настаивать на том, чтобы епископы обязательно верили в воскрешение, мы должны представить ему дополнительный выбор.

Питер тут же предложил кандидата – Стефена Соумса. Хотя и с явным сожалением, поскольку они берегли Соумса для прихода в небольшом городке Труро. (Труро – это глухая провинция, которая для англиканской Церкви то же самое, что центр регистрации велосипедов для государственной службы. – Ред.)

Этот Соумс вот уже несколько лет ждет не дождется своей очереди на епископство. И своими непрерывными причитаниями о служении Господу надоел всем, дальше некуда. Церковь с превеликим удовольствием избавилась бы от него, но… раз ПМ вдруг приспичило иметь по-настоящему набожного епископа, то лучшего кандидата не придумаешь.

Я сказал Питеру, что осталась еще одна небольшая „загвоздка“ – ПМ требует, чтобы ему представили двух кандидатов. И хотя он сам еще не знает, что для приличия ему надо два имени, до него это дойдет, как только ему это должным образом разъяснят. В конце концов, было бы только правильным, если премьер-министр будет чувствовать, что именно он, а не кто-либо другой делает нужный выбор, разве нет?

Значит, Питеру необходимо срочно изыскать еще одного кандидата. Я посоветовал ему найти кого-нибудь достаточно благовидного, но… неприемлемого. Секретарь по назначениям озабоченно задумался. Времени на это у него осталось совсем немного – не позже завтрашнего утра.

Желая хоть как-то облегчить ему далеко не простую задачу, я предложил декана Бейли-колледж. По мнению Питера, он был, к сожалению, неприемлемой кандидатурой даже для включения в список по причине его непомерного тщеславия и безнадежной некомпетентности.

Пришлось объяснить ему, что ПМ не считает глупым назначать на ответственные посты тщеславных и некомпетентных людей. Достаточно посмотреть на наш Кабинет… Кроме того, не следует забывать – за последние несколько дней о декане все писали и говорили так много хорошего, что второго кандидата лучше него трудно сыскать.

Тут я почувствовал, что мои вполне искренние слова насторожили Питера. Похоже, теперь его серьезно беспокоила реальная возможность того, что декан как раз получит это пост!

Впрочем, кажется, мне вполне удалось „пригладить его взъерошенные перышки“, сказав, что премьер-министра устроит только истинный христианин. А когда я добавил, что декан, как известно, по-настоящему верит только в ислам, крикет и паровые машины, наш секретарь по назначениям явно успокоился и уже без особых возражений согласился внести его в дополнительный список.

Боюсь, мне придется еще раз „приглаживать его взъерошенные перышки“, когда Хэкер остановит свой выбор именно на декане. Впрочем, завтра будет завтра…»

(Продолжение дневника Хэкера. – Ред.)
14 июня

Заголовки утренних газет – это самый настоящий триумф. Мой триумф!

Вчера в вечерних теленовостях мои заслуги в этом деле признавались, как говорят, по полной программе, хотя я, честно говоря, не знаю почему. Наверное, потому, что без моего непосредственного участия ничего бы в любом случае не вышло. В конце концов, кто как не я не дал МИДу возможности отменить эту благословенную миссию милосердия, разве нет?

И все-таки что-то здесь не так. Ведь обычно за признание твоих заслуг в любом добром деле приходится драться не на жизнь, а на смерть, а тут мне просто преподнесли славу на блюдечке! Несмотря даже на то, что моя роль в общем-то была, так сказать, скорее косвенной.

Впрочем, какой смысл что-либо менять, когда все уже прозвучало на всю страну. Полностью и в исключительно выгодном для меня свете! Теперь если уж что и делать, так это воздать хвалу Господу…

Сегодня утром первым делом провел последнее совещание по вопросу о кандидатах на вакантную должность епископа. Дворец уже не скрывает своего нетерпения получить от меня требуемые рекомендации. Как можно скорее! Тем не менее, когда Хамфри и Бернард вошли в мой кабинет, я прежде всего поинтересовался их мнением по поводу того, что пресс-служба МИДа предпочла отдать все лавры за столь удачное вызволение Фионы из плена премьер-министру, то есть мне.

По мнению Хамфри, они никак не могли рассчитывать на эти лавры, потому что возражали против самой миссии милосердия. Но зато теперь все это выглядит не как достижение Церкви, а как достижение правительства!

Наверное, так оно и есть. Во всяком случае, это полностью подтверждают первые строки редакционной колонки «Дейли телеграф»:

«Созидательная дипломатия

Премьер-министр заслуживает самой высокой похвалы за то, что не дал себя сковать оковами ортодоксальной дипломатии…»

Затем мы перешли к главному вопросу – о новом епископе Бери Сент-Эдмундс. Лично я вначале склонялся к кандидатуре Стефена Соумса. Кстати, Питеру он нравился тоже. А вот декан, хотя и очень хорошо проявил себя в кумранской миссии, славится излишней эксцентричностью. Некоторые даже считают его чокнутым. Однако, когда я поинтересовался мнением секретаря Кабинета, его ответ серьезно меня напугал. – Уверен, Соумс – это именно тот выбор, которого ждет от вас Корона, господин премьер-министр.

Весьма зловещее предостережение, ничего не скажешь. Питер тоже обратил на это внимание. Я спросил у Хамфри, в чем, собственно, проблема с Соумсом.

– Да вроде бы ничего особенного, если, конечно, не считать слухов, что он нечто вроде фанатика, – коротко ответил секретарь Кабинета.

Интересно, что на их языке может означать слово «фанатик», невольно подумал я и наугад спросил:

– Вы хотите сказать, он верит в Бога?

– Нет, господин премьер-министр, просто он очень, как бы это попроще сказать, слишком религиозен, – попытался помочь мне Бернард.

– Но ведь для епископа это вполне нормально, разве нет? – упрямо продолжал я.

– М-м-м… и да и нет, господин премьер-министр, – осторожно начал Хамфри. – Он, например, склонен поднимать вопросы, которые правительство, чаще всего, не хотело бы поднимать. Кроме того, Соумс резко и постоянно выступает против абортов, контрацепции для подростков, полового образования, порнографии, «легких» разводов и ненормативной лексики на телевидении.

Впечатляющий перечень. Это уже не шутки. Мне совершенно не нужны церковные крикуны, бросающие фарисейские вызовы моему правительству по этим и тому подобным проблемам.

Все это было бы не так уж и плохо, если бы у нас была достаточно четкая политика по этим, да и по всем остальным вопросам. Вот только речь чаще всего идет о тех вопросах, по которым правительство всячески избегает иметь любую политику. Наша политика – это отсутствие политики!

Я изложил это секретарю Кабинета.

– Вполне, – согласился он. – Соумс решительно против вашей политики «никакой политики», господин премьер-министр.

В наш разговор неожиданно вмешался мой главный личный секретарь. Видимо, желая внести большую ясность.

– Он будет требовать, чтобы вы отменили аборты, контрацепцию для подростков, половое образование…

– Благодарю вас, Бернард, – перебил я его. – Суть вопроса мне вполне понятна.

Оказалось, это еще не все.

– Соумс также против гонений и притеснений в Африке, – добавил Хамфри.

– Ну и что? А разве мы нет?

– Да, мы тоже, – согласился секретарь Кабинета. – Но Соумс против независимо от того, кто это практикует: черные правительства или белые. Значит, он расист! (Столь забавный поворот в логике, возможно, объясняется тем фактом, что раньше, когда Хэкер находился еще в оппозиции, он обычно читал «Гардиан». – Ред.)

Я был в полной растерянности. Ну и как мне теперь быть? Хамфри сочувственно пробормотал, что поскольку Соумса пока еще не сняли с гонки, можно остановить свой выбор и на нем. Если мне, конечно, этого так уж хочется… Естественно, мне не хочется! Но кого же мне тогда выбрать из двух других кандидатов?

Пришлось снова вернуться к декану Бейли-колледж. И снова перечислять все аргументы против него. – Нет-нет, это совсем не то, что надо. Говорят, он очень ленив, непомерно тщеславен и… совершенно не интересуется христианством.

– Да, не интересуется, – согласился Хамфри и тут же возразил: – Но зато и не против! По-моему, из него мог бы получиться вполне приемлемый британский епископ: крикет, паровые машины и… полнейшее равнодушие к теологии. А теология, должен заметить, может причинить серьезный ущерб вере.

Не говоря уж о главном препятствии – его абсолютной профессиональной непригодности! Ему никогда не приходилось заниматься настоящей церковной деятельностью, поскольку всю свою сознательную жизнь он провел в Оксфорде. Хотя, с другой стороны, он показал себя с самой лучшей стороны в кумранской миссии, поэтому его назначение было бы весьма благоприятно встречено избирателями…

Но тут секретарь Кабинета, как говорят, «достал скелет из шкафа».

– Простите, господин премьер-министр, но у нас, кажется, образовалась небольшая проблема. Дело в том, что декан собирается объявить прессе, будто идея кумранской миссии милосердия принадлежит совсем не вам, господин премьер-министр. У него сохранилось соответствующее письмо от епископа Банбурийского, датированное еще до того, как вы проявили практический интерес к этому делу.

Ужасные новости! Которые могут поставить меня в крайне нелепое положение. Теперь все может выглядеть так, как если бы я пытался присвоить себе заслугу за то, чего на самом деле не совершал! У меня перед глазами уже стояли крупные заголовки ведущих газет: ПРЕМЬЕР-МИНИСТР ПРИСВАИВАЕТ СЕБЕ НЕЗАСЛУЖЕННЫЕ ЛАВРЫ! Или: ДЖИМ ТУТ СОВЕРШЕННО НИ ПРИ ЧЕМ!

Значит, все сводится к тому, чтобы не допустить этих убийственных откровений декана? Судя по информации, имеющейся у Хамфри, его крайне раздражает публичная недооценка его роли в столь успешной кумранской миссии. Или роли Церкви. И вообще!

На первый взгляд ответ казался вполне простым. Я попросил Бернарда пригласить декана сегодня вечером ко мне на «рюмку чая». А заодно и нескольких фотокорреспондентов. Думаю, пара моих хороших снимков вместе с деканом не помешает…


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю