Текст книги "Да, господин Премьер-министр. Из дневника достопочтенного Джеймса Хэкера"

Автор книги: Джонатан Линн

Соавторы: Энтони Джей
сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 43 страниц)

Что же касается мировой политики, то и здесь в конечном итоге МИД имеет к ней довольно косвенное отношение. Реальной власти у нас все равно нет. мы не более чем нечто вроде американской ракетной базы, только и всего.

А Бернард, равнодушно пожав плечами, добавил, что ПМ будет отправлять своего министра иностранных дел решать проблемные вопросы, а в престижные заграничные вояжи будет ездить сам. Чтобы купаться там в лучах славы. И пожинать политические дивиденды. Лично!

Ну уж чего-чего, а нового здесь ничего нет. Так всегда было и будет. То же самое можно сказать и о канцлере казначейства. Все уверены, что те, кто отвечает за финансы, всегда проигрывают выборы, а премьеры, наоборот, их всегда выигрывают. Так оно на самом деле и есть.

– Значит, мне что, придется выбирать между Сциллой и Харибдой?[15]15
  В греческой мифологии два чудовища, жившие по обеим сторонам узкого пролива и губившие проплывающих между ними мореходов; в реальной жизни, как правило, означает «подвергаться опасности и с той, и с другой стороны» – (прим. пер.)


[Закрыть] – спросил я Бернарда.

У него в глазах промелькнула какая-то странная искорка.

– В общем и целом да, господин министр. Если только, конечно… короче говоря, всегда есть и другой выбор.

Другой выбор? Интересно, какой?

– Выбрать что-нибудь посередине.

– Нет-нет, Бернард. Вы имеете в виду министерство внутренних дел? Так не пойдет. Отвечать за все хулиганство, побеги из тюрем, грабежи и расовые побоища? Большое человеческое спасибо, но нет. Ни за что на свете!

– Нет-нет, господин министр, надо стать тем, кто получает признательность избирателей и все соответствующие выгоды.

Сначала я не совсем понял, что он имеет в виду, но потом до меня дошло – премьер-министр! Вот это да! Похоже, Бернард заботится обо мне даже больше, чем я сам о себе… О таком я и мечтать не мог, но теперь, когда он предположил это, так сказать, уже в практическом плане, выбросить это из головы будет очень и очень трудно.

Я скромно поинтересовался, серьезны ли его слова. Он, не раздумывая, кивнул головой. И сразу же добавил: – А почему бы и нет, господин министр? Мы рассмотрели все остальные альтернативы и теперь, исходя из логики возможных событий, должны двигаться в одном оставшемся направлении.

Все это, конечно, хорошо, но главный вопрос все-таки был в том, что я по горло увяз в этой чертовой «еврососиске». Впрочем, если бы эту проблему можно было как-либо решить… Кто знает, что знает…

Вполне искренне поблагодарив своего главного личного секретаря, я заметил, что его советы были крайне полезны, но теперь мне требуется некоторое время подумать и принять решение о моем возможном участии в этих крысиных гонках за власть.

Бернард немедленно ответил, что поскольку он не более чем рядовой государственный служащий, то не ему принимать решения, но при этом тут же посоветовал мне попросить моего парламентского заместителя поприсутствовать вместо меня на приеме в Гилд-холле.[16]16
  Здание ратуши лондонского Сити; известно огромным банкетным залом, в котором устраиваются официальные приемы в особо торжественных случаях; там имеются также картинная галерея и библиотека – (прим. пер.)


[Закрыть] Судя по имеющейся информации, там ожидается некая акция уличного протеста против действующего правительства. Поэтому, по его мнению, мне не следовало бы сейчас появляться в публичном месте в противоречивом контексте общественных противоречии. Или скандалов, если так кому-то будет угодно.

Он абсолютно прав. И я, естественно, решил последовать его совету. Правда, не преминул заметить, что он все больше и больше становится похожим на сэра Хамфри.

– Благодарю вас, для меня это настоящий комплимент, господин министр, – ответил он.

(Пока Бернард Вули, действуя строго по инструкциям сэра Хамфри, так сказать, «сеял в голове Хэкера семена политических амбиций относительно столь желанного премьерства», сам Хамфри тоже не терял времени даром. Он позвонил Джефри Пирсону, «Главному кнуту», и пригласил его на конфиденциальный разговор в своем кабинете. Записей об этом разговоре мы в личных дневниках сэра Хамфри, к сожалению, не нашли, – скорее всего, из-за его политической деликатности, а возможно, и из соображений безопасности, – зато Джефри Пирсон, будучи не государственным служащим, а «чистым политиком», подобными угрызениями совести не страдал, поэтому достаточно детально изложил упомянутую беседу в своих мемуарах. – Ред.)

«Был звонок от сэра Хамфри Эплби, секретаря Кабинета. Его интересовало мое мнение о возможных кандидатах на пост ПМ.

Лично он считает, что последствия могут быть самые печальные: если Даунинг-10 достанется Эрику, то неизбежный раскол в партии произойдет где-то месяца через три; если же Дункану, то не позже чем через три недели.

А затем последовала просто ошеломительная информация – оказывается, у нашей службы безопасности имеются вопросы и к тому, и к другому. Я попытался было расспросить его о деталях, но сэр Хамфри категорически отказался их сообщать. Единственный, с кем он мог бы поделиться этим в отсутствие ПМ,[17]17
  Объявив о своей отставке, премьер-министр тут же отправился в длительный заграничный вояж. Официально с «визитом доброй воли», а на самом деле чтобы «установить нужные контакты и подзаработать немного денег публичными лекциями и политическими консультациями» – (прим. ред.)


[Закрыть] поскольку вопрос носил прежде всего политический характер, был председатель партии. (То есть Джим Хэкер. – Ред.)

Он пригласил Хэкера на беседу. В моем присутствии. Кроме того, он попросил меня предложить наиболее вероятного кандидата. На мой взгляд, таких могло быть, как минимум, полдюжины. Если не больше.

Высказанная им вслух идея сделать Джима Хэкера премьер-министром сначала показалась мне просто смехотворной, но… Ну а чем он хуже других? В конце концов, кто вообще способен делать эту работу как надо? Точно никто этого не знает…

В заключение сэр Хамфри откровенно намекнул, что у нас бывали и куда менее достойные премьер-министры, но конкретно никаких имен не назвал. Интересно, кого он имел в виду?»

(Детально изучив массу архивных материалов, мы пришли к выводу, что сэр Хамфри, скорее всего, имел в виду маркиза Бута.[18]18
  Джон Стюарт, маркиз Бут (1713–1792) – шотландский аристократ, первый министр Шотландии в составе Великобритании, менее года бывший британским премьер-министром (май 1762 г. – апрель 1763 г.). Имя используется как нарицательное, свидетельствующее о крайней непопулярности – (прим. пер.)


[Закрыть] – Ред.)

(Продолжение дневника Хэкера. – Ред.)

4 января

Получил приглашение сэра Хамфри встретиться и поговорить. Срочно и в его кабинете! К моему удивлению, там был и Джефри Пирсон, наш «Главный кнут». Крупный, величавого вида мужчина с вечно моргающими глазками, которые за толстыми стеклами его очков в массивной оправе практически нельзя было разглядеть. Плюс большая лысая голова, отражающая свет люстры настолько ярко, что невольно думалось о темных очках.

Хамфри был сама любезность.

– Как мило, господин министр, что вы нашли время зайти. Мне нужна ваша помощь.

– А что, сами управлять страной вы уже не можете? – пошутил я.

Его это не рассмешило. Скорее, наоборот.

– Можем, но, боюсь, дело приняло слишком серьезный оборот.

Я тут же стал не слишком, но вполне серьезным. С секретарем Кабинета не шутят. Даже если он твой бывший подчиненный…

– Вот как? Ну и что же это за дело?

– Выбор. По мнению ПМ, у нас нет иного выбора, кроме как призвать вас, так сказать, под свои знамена, Джим.

Меня? Под свои знамена? Да… Значит, дело действительно принимает слишком серьезный оборот. Я молча кивнул. Ожидая, что последует дальше. А дальше последовало нечто чрезвычайно странное.

(Причины, почему-то помешавшие Хэкеру сразу понять суть столь важного и касающегося лично его вопроса, должным образом и языком излагаются в докладной записке сэра Хамфри, которую тот направил ПМ сразу же после встречи с Джимом Хэкером. – Ред.)

«Я должным образом проинформировал мистера Хэкера о наличии некоторых пунктов конфиденциальной информации, которые в теории вопроса могут быть интерпретированы вполне невинным образом, однако в случае попадания в руки „недружественных элементов“ могут также содержать неоднозначные оттенки, а значит, и потенциальную, то есть более чем высокую угрозу безопасности».

Джефри Пирсон терпеливо объяснил, что Хамфри имеет в виду безопасность.

– Безопасность? – озадаченно повторил я. – При чем здесь безопасность? Что, собственно, он имеет в виду?

– Секреты, – невозмутимо ответил он.

Секреты? Что такое безопасность, известно всем, но секреты? От кого? От меня?

– Этого мне, слава богу, не положено знать, – чуть понизив голос, сказал Джефри. – Секреты есть секреты.

Я повернулся к Хамфри для разъяснений. Как ни странно, но он (возможно, в качестве редкого исключения) без лишних слов объяснил мне, что поскольку в отсутствие премьер-министра я автоматически замещаю его по всем партийным вопросам, ему очень хотелось бы, чтобы я ознакомился с частью «спецдосье на нашего канцлера казначейства». Конечно, не полностью, поскольку у него нет на это права, а только частично. Только с теми разделами, которые имеют самое непосредственное отношение к нашему делу.

И тут же показал мне некие документы, честно говоря, просто потрясающие документы на Эрика, включая доклады от наших спецслужб, запись беседы с его личным водителем и даже конфиденциальную записку от самого ПМ.

Кстати, мне здесь тоже не стоит вдаваться в детали. Информация на самом деле чистый динамит, и если она попадет в руки не тех людей, то вполне можно ожидать катастрофы. Как минимум, для Эрика. Достаточно сказать, что лично мне он никогда не казался ни сексуальным маньяком, ни «грязным старикашкой». Да и вообще, откуда у такого трудоголика находится время на подобного рода проказы, о которых я только что прочитал в его досье?!

Сэр Хамфри с готовностью мне все разъяснил:

– Как показывает мой жизненный опыт, господин министр, люди, высоко активные в одной области жизнедеятельности, обычно не менее активны и в других.

– Вообще-то, мне бы хотелось лично убедиться, при чем здесь… – я невольно запнулся, чтобы придумать достаточно точную и приемлемую фразу.

Но он тут же, причем, на мой взгляд, вполне уместно ее дополнил:

– Полагаю, сейчас это, как у нас принято говорить, называется «бег трусцой по горизонтали», господин министр.

Я ненавязчиво ответил, что точно такой же «бег трусцой по горизонтали» имел место совсем недавно, но даже самое тщательное внутреннее расследование так и не смогло доказать виновности Эрика в нарушении безопасности.

Хамфри, как ни странно, с готовностью согласился.

– Да, именно поэтому ПМ и решил сделать его канцлером казначейства. Особенно учитывая югославку, нескольких южных африканок, не говоря уж о… той самой «сомнительной» даме из Аргентины. Которая, кстати, являлась не более чем прикрытием.

Господи, это еще более туманно. Прикрытие? Кого, чего?… Если занятия всех этих «дам» всего лишь прикрытие, то тогда практически невозможно представить, чем же они на самом деле занимались!

Похоже, сэр Хамфри тоже не мог себе этого даже представить. Ведь и министерству обороны, и МИДу их министры, попросту говоря, «не по зубам». А уж если Эрик станет премьер-министром, то… то автоматически возглавит и все службы национальной безопасности! Как верховный главнокомандующий… Вот откуда такая обеспокоенность старины Хамфри. Да, об этом и подумать было страшновато.

– Значит, вы хотите сказать… им должен стать Дункан?

Сэр Хамфри сначала несколько поколебался, а затем вынул из ящика своего письменного стола еще одну папку с грифом «Совершенно секретно».

– Именно об этом я и хотел бы с вами поговорить, – осторожно начал он, протягивая мне ту самую совершенно секретную папку. – Это досье на министра иностранных дел, господин министр.

Боже ты мой, еще одна гора грязного компромата! От спецотдела, от отдела по нарушениям, от службы внутренних расследований, от налоговой инспекции, от службы валютного мониторинга Лондонского банка, ну и так далее, и тому подобное.

Даже самый беглый просмотр этого досье занял массу времени. Интересно, какая его часть имеет законную силу. С формальной точки зрения.

На что сэр Хамфри рассудительно заметил:

– С формальной точки зрения, возможно… Но в любом случае возможность стать канцлером казначейства ему, увы, с самого начала была и будет закрыта.

Неизвестно почему, но мне вдруг стало немного не по себе. Неужели такое же досье у секретаря Кабинета имеется и на меня? (Само собой разумеется! – Ред.) Да, но что? На чем меня-то можно было подловить? (Чистая правда. Личная жизнь Хэкера была на редкость скучна. – Ред.) Я спросил Хамфри, как им удалось раскопать столько «деликатной» информации о финансовых делах Дункана.

Он, как и ожидалось, ловко уклонился от ответа.

– Никак, господин министр. Просто те, кому положено, выяснили то, что положено, только и всего.

Полагаю, как и в случае с «сомнительной дамой»…

Скорее всего, за всем этим стоит известный суперсекретный отдел контрразведки «МИ-5». Хотя, по мнению сэра Хамфри, такового вообще не существует.

– Официально мы этого никогда не признавали, не признаем и не будем признавать, господин министр. И даже если бы он существовал, чего, само собой разумеется, просто не может быть, то мы бы его называли не «МИ-5», а «ДИ-5». Либо как-нибудь иначе. Впрочем, раз он, так или иначе, вообще не существует, то и придумывать можно только на всякий случай. В чем нет особой необходимости. Во всяком случае, пока… И, скорее всего, никогда не возникнет.

Конечно же, я не поверил ни одному его слову. «МИ-5» существует и действует! (В этом Хэкер был, безусловно, прав. Сэр Хамфри Эплби «сливал» ему самую обычную официальную «дезу», только и всего. – Ред.)

Честно говоря, я был искренне поражен всем увиденным и услышанным. Особенно в отношении моих коллег Эрика и Дункана. Даже не поленился поделиться своими впечатлениями с нашим «Главным кнутом».

– Джефри, это же просто потрясающе, разве нет?

Вид у него был агрессивно-раздраженный. Совсем как у его сверкающей головы.

– Не знаю, – рявкнул он. – Лично я этого не видел!

Я извинился и снова повернулся к секретарю Кабинета.

– Послушайте, Хамфри, мне совершенно не хотелось бы, чтобы вы считали меня… э-э-э… не совсем адекватным, но…

– Забудьте об этом даже думать, господин министр.

По-моему, он не совсем вошел в тему. Тогда я продолжил. Причем весьма настоятельно.

– Хорошо, а что тогда здесь делает наш «Главный кнут», если ему вообще не разрешено видеть эти совершенно секретные досье?

Как ни странно, но ответ прозвучал не от секретаря Кабинета, а от самого Джефри.

– Мы, то есть партия, не можем допустить, чтобы такого рода скандалы выливались наружу. Ни в коем случае! Именно поэтому, если любой из этих двоих вдруг возглавит правительство, и стране, и партии будет только хуже. А оказаться в дурацком положении нам ни к чему. Совсем ни к чему!

В отличие от Эрика. Хотя вслух я этого, естественно, не произнес. Сказал только, что ситуация на самом деле очень серьезная.

– Да, очень серьезная, – охотно согласился Джефри.

– Даже более чем серьезная, – с готовностью подтвердил сэр Хамфри.

Мы задумчиво посмотрели друг на друга.

– Ну и что конкретно может случиться, если один из них все-таки будет избран премьером? – осторожно поинтересовался я.

– Нечто очень серьезное, – мрачным тоном ответил сэр Хамфри.

Джефри согласно закивал своей сияющей лысой головой.

– Очень серьезное, это уж точно.

– Что ж, предельно ясно, – сказал я и стал ждать ответа.

– Надо думать, будут серьезнейшие последствия, – почему-то понизив голос, предположил «Главный кнут».

Сэр Хамфри тоже кивнул головой.

– Очень серьезные, – с выражением подчеркнул он.

– В высшей степени серьезные, – добавил Джефри. Очевидно, чтобы до конца прояснить ситуацию.

– Более того, – с совершенно серьезным видом заметил сэр Хамфри. – С вашего позволения, я бы даже осмелился сказать, вряд ли какие-либо вообще могут быть более серьезными.

Какое-то время мы сидели, молча глядя друг на друга. Неизвестно почему, но никто не хотел ничего говорить. Тогда я решил взять инициативу в свои руки и подвести кое-какие итоги.

– Итак, полагаю, мы все пришли к единому выводу: ситуация очень серьезная, так ведь?

Они оба согласно кивнули головой.

Оставалось только решить, что делать дальше. Впрочем, у Джефри был практически готовый ответ.

– Надо найти другую кандидатуру. Причем как можно быстрее.

– Вообще-то «Главный кнут» хотел сказать, нет ли у вас, господин министр, каких-либо конкретных предложений, – вроде бы равнодушно пробормотал сэр Хамфри.

– Поскольку вы председатель нашей партии, – с готовностью пояснил Джефри.

У меня в ушах тут же снова зазвучали слова Бернарда. А действительно – почему бы не попытаться стать Номером один? Стать тем, кто купается в лучах славы, получает признательность избирателей и все сопутствующие этому выгоды! Но предложить самого себя прямо сейчас было бы довольно неосмотрительно. А вдруг они подумают, что я страдаю манией величия? Поэтому, изобразив на редкость умно-задумчивый вид, я как можно многозначительней протянул.

– Это далеко не так просто, вы же сами понимаете. Мы же ищем будущего премьер-министра. Достойного, надежного…

– Гибкого, – добавил сэр Хамфри.

– Да, конечно же, гибкого и… вполне нормального, – заметил я, имея в виду не вполне нормальные пристрастия Эрика и явно давая понять, что меня в этом вряд ли можно хоть как-либо заподозрить.

– Кроме того, – с выражением напомнил нам Джефри, очевидно вовремя вспомнив, что он никто иной, как наш «Главный кнут», – нам нужен такой ПМ, который будет приемлем для обоих крыльев нашей партии, и левого, и правого.

– И который умеет не только прислушиваться к мудрым советам, господин министр, но и следовать им, – улыбнувшись, произнес в заключение сэр Хамфри.

После чего секретарь Кабинета и наш «Главный кнут» долго молча смотрели на меня. Чуть ли не ласково. Ожидая моих предложений. Конкретных предложений! Но поскольку мне по-прежнему никак не хотелось предлагать самого себя, – а вдруг я не так понял их более чем откровенные намеки? – я тоже молча сидел и ждал.

Джефри не выдержал первым.

– Джим, а вам никогда не приходило в голову, что на этом посту могли бы оказаться и вы?

Я, как только мог, попробовал изобразить на своем лице крайнее удивление.

– Я? На этом посту? Вы, наверное, шутите…

– А почему бы и нет? – с доброй улыбкой поинтересовался секретарь Кабинета.

– Господин министр, неужели вам не хотелось бы стать нашим премьер-министром? – спросил Джефри. Причем прямо и без обиняков.

Нет-нет, надо постараться быть поскромнее, во всяком случае, так выглядеть, подумал я и сказал, что лично мне, конечно же, очень даже хотелось бы, но у меня нет полной уверенности, что я смогу оправдать столь высокое доверие.

Реакция Хамфри на мои слова была немедленной и в общем-то несколько странной.

– Думаю, это далеко не самое мудрое решение. Как ты считаешь, Джефри? – повернувшись к «Главному кнуту», спросил он.

В данном случае я был просто вынужден попросить сэра Хамфри объяснить, что, собственно, он имеет в виду. На что он, как ни странно, тут же ответил. С той же самой доброй улыбкой.

– Господин министр, полагаю, вы еще просто не успели ощутить, что у вас давно уже уровень премьер-министра. Причем идеального премьер-министра!

Пришлось решительно возразить ему: в чем, в чем, а в этом сомнений быть не может! Как таковых… Скромность скромностью, но относительно своих способностей идеально соответствовать этому уровню у меня нет и не может быть никаких сомнений!

Но тут в разговор снова вмешался Джефри. Который, разводя руками, заметил, что, к сожалению, в каждой бочке может быть ложка дегтя.

– Джим, не обижайся, пожалуйста, но в данном случае в каком-то смысле ты, как бы это попроще сказать, не совсем «из наших». Что-то вроде аутсайдера. И значит… Сам понимаешь… Если, конечно, не сумеешь организовать видимость пары-тройки или хотя бы одной публичной акции успешной деятельности. Причем в ближайшие несколько дней…

Но поскольку я только вступаю в предвыборную гонку, то, для начала, может лучше просто проинформировать об этом широкую общественность? Что я готов взвалить на себя бремя ответственности. Только и всего. Кроме того…

– Думаю, совсем наоборот, – перебил меня Джефри. – Будет намного лучше дать широкой общественности понять, что ты сам не очень хочешь этого!

Неужели этого будет достаточно? Но и секретарь Кабинета, и наш «Главный кнут» в один голос заверили меня, что, во-первых, этого будет на самом деле вполне достаточно, а во-вторых, что у них вполне достаточно возможностей должным образом все это обеспечить. Все, кому положено, будут точно знать: действительно я этого не очень-то и хочу! Более того, Джефри предложил лично возглавить мою избирательную компанию. И если кому-нибудь захочется поинтересоваться, то мне надлежит всего лишь терпеливо повторять, что у меня нет амбиций в данном направлении. Только и всего.

Ну а если кто-либо попытается спровоцировать меня, спросив, готов ли я снять свою кандидатуру, то, как мне посоветовал сэр Хамфри, на это всегда имеется простой и, в общем-то, вполне приемлемый ответ: «…хотя человек может и не стремиться к столь высокой должности, но, тем не менее, он искренне стремится отдать всего себя на служение своей стране, особенно если его сумели убедить в целесообразности такого поступка, равно как и в его исключительной значимости, то в таком случае этот человек может, даже переступив через свое нежелание, принять данное предложение и согласиться взвалить на себя тяжкое бремя ответственности за дальнейшие судьбы страны». Помню, тогда я тут же записал все это. Слово в слово. Как сейчас помню.

Затем мы, наконец-то, приступили к обсуждению вопроса о выборах. Честно говоря, я был уверен, что речь пойдет о трех кандидатах, их сравнительных преимуществах, недостатках, ну и так далее, и тому подобное. Оказалось, «Главный кнут» думает совершенно иначе. Нет, ему нужны безальтернативные и только безальтернативные выборы! Единство всегда хорошо действует на общественное мнение. Особенно единство в рядах правящей партии! Пусть даже не совсем однозначное…

Хотя в бочке меда бывает не одна, а целых две ложки дегтя. А именно, Эрик и Дункан! Ну и что с ними теперь делать? Я вдруг вспомнил про секретные досье. Наверное, их можно мирно уговорить (или, скорее, убедить) снять свои кандидатуры. Я спросил Джефри (как возможного руководителя моей избирательной кампании), планирует ли он переговорить с ними на эту тему.

– Надо бы, но, к сожалению, лично я не могу этого делать, – жестко ответил он. – Ведь, как вам известно, содержимое этих досье мне не известно.

Тогда я задал тот же самый вопрос Хамфри.

– К моему глубочайшему сожалению, нет, господин министр. Это же чисто внутрипартийное дело. Сами понимаете…

Вот тут до меня наконец-то дошел весь ужас моего положения: они хотят, чтобы никто иной, как я сам вынудил Эрика и Дункана добровольно выбыть из предвыборной гонки! Хотят, чтобы я, именно я лично сказал одному, что он жулик, а другому, что он извращенец. Вот так. Ни больше ни меньше… Я, естественно, категорически отказался.

Но Хамфри сказал, что мне совершенно необязательно все это излагать. Во всяком случае, не так многословно.

– Просто дайте им понять, что вам кое-что известно. Полагаю, им этого вполне хватит…

Но ведь это же бессмысленно.

– Они просто скажут, что это не мое собачье дело! Что мне не стоит совать свой длинный нос в чужие дела! Даже если они дурно пахнут…

Я хотел было развить свою мысль, но Джефри перебил меня.

– В таком случае, Джим, ты заявишь, что если они не откажутся, то прямой обязанностью председателя партии будет позаботиться о том, чтобы данная информация своевременно поступила к тем, кому следует о ней знать. Например, руководителю исполкома партии, определенным государственным деятелям, прессе. Возможно даже, и Короне. Кроме того, ты скажешь каждому из них, что ни у того, ни у другого нет иного выбора, кроме как снять свои кандидатуры и поддержать того, кто сможет их реально защитить.

Невероятно! Наш «Главный кнут» предлагает мне их защищать? То есть фактически покрывать их неправедные делишки?

Как ни странно, но секретарь Кабинета был полностью с ним согласен, сказав, что до тех пор, пока это не затрагивает вопросов национальной безопасности, их личная жизнь на самом деле никого не касается.

Нет, боюсь, такие разговоры совсем не для меня. Политический шантаж никогда не был моей сильной стороной. О чем я с сожалением попытался сообщить им. Но сэр Хамфри не хотел даже слушать, категорически заявив, что поскольку я уже знаю об их «проделках», у меня, собственно говоря, нет иного выбора.

– Да, но поскольку кроме вас никому пока не известно, что мне это уже известно, я предпочитаю обо всем этом просто-напросто забыть, – решительно возразил я.

Лучше было мне этого не говорить. Потому что Хамфри тут же равнодушным тоном произнес поистине страшные слова:

– С вашей стороны это был бы очень смелый поступок, господин министр.

У меня даже мурашки пробежали по коже. Смелый поступок? Но я совершенно не хочу совершать ничего смелого! Такие поступки обычно ни к чему хорошему не приводят. Разве что к краху карьеры.

А секретарь Кабинета, как ни в чем ни бывало, продолжил:

– Ведь если потом что-нибудь случится, и станет известным, что вы знали эту информацию, но почему-то предпочли ее скрыть, то…

Чудовищно!

– Постойте, постойте, – перебил я его. – Неужели вы имеете в виду, что в таком случае «сольете» ее кому надо?

Но Хамфри даже и не подумал отвечать на мой прямой вопрос. А вместо этого, многозначительно пожав плечами, заявил:

– Это будет восприниматься как покрывательство своих дружков. Увы, нет более великого деяния на свете, чем ради друзей пожертвовать собственной карьерой!

– Хамфри, вы что, пытаетесь мне угрожать?

– Ну что вы, господин министр. Совсем наоборот. Я искренне пытаюсь вам помочь.

Джефри промокнул салфеткой свой вспотевший лоб и блестящую голову.

– Понимаешь, Джим, наш премьер-министр должен обладать по меньшей мере еще одним качеством… Инстинктом киллера.

В этом он прав, ничего не скажешь. Инстинкт киллера – это сила! Интересно, а я им обладаю? Ладно, мы еще посмотрим. Зато теперь, когда мне все известно про Эрика и Дункана, у меня, похоже, нет иного выбора кроме как нанести им достойный удар… сзади!

Или спереди?…

О Господи!

5 января

Решил позвонить Дункану утром из своей лондонской квартиры. Сказал ему, что нам надо срочно обсудить кое-какие важные вопросы предстоящей гонки за место премьера. На его предложение сделать это по телефону ответил категорическим отказом, поскольку это в любом случае не телефонный разговор. Зато всячески старался говорить как можно более бодрым голосом. Пусть думает, что у меня для него хорошие новости.

Он быстро отменил кое-какие деловые встречи и сразу же после обеда появился у меня на квартире. Я налил ему и себе виски (ему на два пальца, себе на четыре), и мы сели за маленький столик у камина. Энни и Люси (дочь Хэкера – Ред.) я еще раньше попросил постараться нас не беспокоить.

Дункан выглядел необычно оживленным. И почему-то даже веселым. Первое, что он сделал, это поднял бокал и предложил тост.

– Значит, за Номер 10, так ведь?

– Спасибо, – автоматически поблагодарил я. Очевидно, думая совсем о другом.

Он бросил на меня странный взгляд. Я коротко извинился, допил свой бокал и снова его наполнил. Также на четыре пальца.

– В чем дело, Джим? – подозрительно спросил он.

– Понимаешь, Дункан, у меня, как бы это попроще сказать… в общем, появилась некая проблема.

– Ты что, отказываешься меня поддержать?

Вот черт! Наш разговор начинал выходить из-под моего контроля. Я сделал большой глоток из своего бокала и, глубоко вздохнув, сказал ему, что в моем распоряжении оказалась некая информация. Серьезная… очень серьезная информация. Имеющая самое непосредственное отношение к его личным финансовым операциям.

Естественно, он сделал вид, будто не понимает, как это, собственно, следует понимать. Тогда я сначала напомнил ему о крахе компаний «Континенталь» и «Дженерал», а когда он, пожав плечами, сказал, что это не более чем результат «случайного стечения обстоятельств», упомянул о несколько странных переводах фондов не совсем понятным компаниям.

– А что в этом странного? – спросил он.

Я тоже пожал плечами.

– С технической точки зрения, конечно же, ничего. А вот если взглянуть на это в сочетании с вполне аналогичным случаем с известными акциями офшора…

Я намеренно не закончил фразу. Пусть как бы повисит в воздухе. Так скорее дойдет.

Дункан нервно сглотнул.

– Откуда у тебя это?

Но я, само собой разумеется, ничего не ответил. Только постарался довести до его сведения: если он не снимет свою кандидатуру, я буду просто вынужден поделиться имеющейся у меня информацией с некоторыми коллегами по партии, с налоговым управлением, отделом по борьбе с финансовыми нарушениями, ну и так далее, и тому подобное…

– Вообще-то, если у тебя там, как ты утверждаешь, все честно и чисто, в чем лично я совершенно не сомневаюсь, то тогда нечего и огород городить, – невинно заметил я, хотя тут же продолжил: – Но дело в том, что обо всем этом должны знать и американцы. Равно как и Корона Ее Величества…

Он медленно допил свой бокал. Очевидно, оттягивая время, чтобы подумать.

– Там не было ничего незаконного или предосудительного.

Не самое убедительное отрицание собственной вины.

– Тем лучше, – радостно заметил я. – Если ты так считаешь, значит, можно спокойно говорить обо всем этом. С чистой совестью и открыто. Со всеми, кому это может показаться интересным. Сделать это, так сказать, достоянием общественности.

Тут Дункан явно запаниковал.

– Минутку, минутку, – чуть ли не истерически воскликнул он. – Джим, неужели ты не понимаешь? Ведь любые финансовые дела можно интерпретировать и в ту, и в другую сторону! Как палку, которую можно взять с любого конца. Сам знаешь: закон что дышло, куда повернешь, туда и вышло.

Я отпил из своего бокала и терпеливо подождал. Впрочем, совсем не долго. Оказалось, что стать премьером Дункану, по большому счету, не очень-то и хотелось. Лично для него МИД куда как лучше. Во всех отношениях! А Номер 10 ему был нужен только для того, чтобы не пустить туда Эрика.

– И главное, Джим, я ни за что на свете не буду поддерживать Эрика! – с пафосом закончил он свою страстную тираду.

После чего я намекнул ему, что Эрику, скорее всего, в любом случае придется снять свою кандидатуру.

– Ну а как насчет того, чтобы поддержать кого-нибудь другого?

– Кого? – удивленно спросил Дункан.

– С этим нет никаких проблем: просто надо найти того, кто умеет и готов по достоинству оценить способности своих верных друзей, кто приложит все свои силы, чтобы один из них оставался министром иностранных дел. То есть человек, готовый «забыть» и о «Континенте», и о «Дженерал», человек, которому можно доверять, ну и все такое прочее. Короче говоря, старый и верный друг.

На какой-то момент мне вдруг показалось, что тут я несколько переигрываю. Во-первых, я, конечно же, старый знакомый Дункана, но вряд ли его старый и верный друг, а во-вторых, он совсем не из тех, кто способен хоть кому-либо доверять. Вообще никому!

Последовало долгое молчание, когда мы тупо смотрели друг на друга, а потом стало видно, что до него постепенно начинает доходить смысл нашего разговора.

– Ты что, имеешь в виду… себя?

Я, как мог, изобразил самое искреннее удивление.