Текст книги "Фанатка"

Автор книги: Джонатан Бейн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц)

Сырная голова

Когда прозвенел звонок и заглушил полицейскую сирену, удалявшуюся в неизвестном направлении по Одиннадцатой Вест-стрит, на фоне каменных монастырских стен разлилось синее в клеточку море.

Дети, посещавшие школу при монастыре Святой Оливии, с первого по пятый класс, ринулись на свободу с громкими криками – то были их собственные песни освобождения. Кимберли была среди них, по-прежнему с желтым пенопластом на голове. Она обнаружила отца возле старых кованых ворот. Он смотрел вниз, избегая неприязненных взглядов матерей и нянь, которые, как и он, пришли забрать детей из школы. Должно быть, они не могли простить Питеру, что он написал «Анжелу по прозвищу Ангел», как будто он самолично выдумал всех на свете пятнадцатилетних проституток.

Чтобы не видеть осуждения в чужих глазах, Питер ковырял черную, пошедшую пузырями краску на воротах. Предполагалось, что краска защищает ворота от ржавчины, но там, где она вспучилась, ржавчины было полно. Интересно, сколько раз эти ворота красили? А эти слои черной краски – что они защищают больше: железо или ржавчину?

Он поднял взгляд, когда к нему подбежала Кимберли. Питер поймал дочь в объятия и поднял высоко в воздух:

– Только не говори, что ты весь день так и ходила с этой штукой на маковке.

– Ага, – Кимберли захихикала, – не скажу.

Смеясь, Питер чмокнул ее в лоб, при этом сам стукнулся лбом о желтый пенопласт. Затем он бережно поставил дочку наземь и взял за руку:

– Как прошел день? Удачно?

– Удас-сно, – подтвердила Кимберли, свистя дыркой от выпавшего переднего зуба. – У нас была контрольная, и я все слова написала правильно.

– Молодец!

– МО-ЛО-ДЕЦ, – проговорила Кимберли нараспев, без ошибки в безударных гласных. – И знаешь что?

– Что?

– Сестра Бернадетта сказала, мне можно привести тебя показать и рассказать.

– Ну и когда это будет?

– Через две недели от сегодня.

– До той поры я непременно отправлю свой писательский костюм в химчистку, чтобы он был готов к сроку.

Кимберли засмеялась:

– Глупый ты, папа.

– Я знаю.

Матери и няни больше не смотрели на Питера – они уже разобрали детей и повели по домам. Лишь качали головами, когда проходили мимо. То ли не одобряли его, то ли отрицали что-то, ему не известное. А быть может, чему-то сочувствовали.

Питер и Кимберли уходили от школы последними. Как обычно, никуда не торопясь. Тем более не стоило спешить в такой славный денек, как этот. Ранняя осень: еще многое напоминает о лете, и деревья не все пожелтели.

* * *

Она наблюдала с другой стороны улицы. Курила, наслаждаясь каждой затяжкой. До чего же неуютно ей стало в Нью-Йорке с той поры, как в городе запретили курить в общественных местах. Это положило конец ее виски с содовой под пару сигарет в любимом баре после какой-нибудь особо тяжелой смены. Она пыталась получить свое удовольствие дома, но оказалось, что это совсем не то же самое. Дома виски с сигаретой были знаком отчаяния, одиночества. А Пола Росси, в свои сорок с лишним, дважды разведенная, и без того чувствовала себя достаточно одинокой.

Она стояла, прислонившись к машине, и провожала Питера взглядом, пока он не исчез за углом. Докурила сигарету, бросила окурок на землю и загасила, раздавив ногой. Только-только забралась в автомобиль – ничем не примечательный «Форд» – как радио в машине рявкнуло:

– Два-одиннадцать, вооруженное ограбление…

И адрес – в трех кварталах к северу от места, где стоял ее «Форд».

– Еду, – сообщила детектив первого класса Росси неизвестно кому – кроме нее, в машине никого не было, и никто ее не слышал.

Подумала, что в последнее время много разговаривает сама с собой. Покачала головой. Не признак ли это, что она вот-вот потеряет эту самую голову? Последний муж утверждал, что уже потеряла. Детектив Росси прилепила на крышу машины полицейский проблесковый маячок на магнитной подставке и поехала на место преступления, больше ни с кем не разговаривая. Даже сама с собой.

«Мир Диснея»

Готовить он решительно не умел. До женитьбы, в студенческие времена, готовка означала, что не надо тратить деньги даже в самой дешевой и отвратительной забегаловке, а можно купить на распродаже лапшу по доллару за пять упаковок, сварить ее, слить воду, сдобрить солью или перцем или еще чем-нибудь, что найдется в хозяйстве. Однажды Питер полил лапшу кетчупом из крошечных пакетиков, которые он прихватил из киоска, где торговали хот-догами, в надежде, что получится нечто вроде спагетти с красным соусом. Ничего похожего не вышло.

Если у него в бумажнике заводилось хоть несколько долларов, он предпочитал есть вне дома. Кусок пиццы, самый дешевый гамбургер в Макдоналдсе, что угодно – все лучше, чем подойти на кухне к плите. Ну не было у него способности готовить! Он даже воду не умел толком вскипятить: дважды уходил с кухни, поставив чайник на плиту, садился в кабинете работать – и возвращался через несколько часов, когда чайник из нержавеющей стали уже стоял, раскалившись докрасна. После второго случая Питер бросил пить чай.

– Удивим маму? – спросил он дочку, надев кухонную рукавицу и вооружившись большой деревянной ложкой.

– Папа, ты не заболел? – поинтересовалась Кимберли в ответ.

Питер засмеялся:

– Тыковка, я отлично себя чувствую. Как никогда.

Запищал таймер – надоедный электронный писк, пробивающийся сквозь любой шум. Питер ткнул кнопку, чтобы его отключить. Таймер продолжал пищать. Он снова нажал кнопку; несмотря на то что на ней значилось «Выкл.», таймер и не подумал умолкнуть.

– Не на ту кнопку жмешь, – со знанием дела заметила Кимберли и нажала кнопку «Вкл.». – Вот так.

Пронзительный писк смолк.

Питер лишь плечами пожал: его пониманию такие чудеса были недоступны. Он открыл духовку.

Кимберли заглянула в нее – там клубился густой дым – и состроила гримасу:

– Это что?

– Макаронная запеканка, – объяснил Питер. – Ну разве не превосходно выглядит?

– Ты хочешь, чтоб я ответила? – Кимберли снова поморщилась, потому что в свои шесть лет она совершенно точно знала, что спагетти выглядят иначе.

* * *

Джулианна улыбнулась, когда поднесла ко рту вилку, осторожно откусила то, что когда-то было сыром.

Питер попробовал и скривился.

Кимберли сразу отодвинула тарелку, не став и пробовать.

– Право же, милый, – сказала Джулианна, – главное – благой порыв, а не результат.

По такому принципу они и жили: придавая огромное значение милым мелочам. Всякого рода сюрпризам и подаркам, сделанным от души. То Питер дарил жене коробку конфет с шоколадным суфле, когда она проигрывала дело в суде. То Джулианна притаскивала мужу какую-нибудь несуразную ерундовину, ненужную ему, но смешную. Еще, например, он предоставлял ей выбрать, какой фильм смотреть, – или наоборот, Джулианна отдавала ему это право; а то и вовсе они решали не идти в кино, а отправлялись на прогулку в Сентрал-Парк по первому зимнему снегу. Они старались как можно больше времени проводить друг с другом, тщательно планировали, как его провести, и пункт «Побыть вместе» неизменно оказывался первым в списке необходимых дел.

– Можно купить пиццу, – признал свое поражение Питер.

– Урра-а! Пицца-а! – радостно завопила Кимберли.

– Вполне съедобно, – возразила Джулианна, улыбнувшись мужу, и откусила еще кусочек. В общем-то, не так уж и скверно, если забыть на время, какого вкуса должна быть нормальная еда. – Я люблю, когда спагетти… мм… слегка обугленные.

* * *

Он прислонился к косяку, на котором в свое время крепилась дверь, отделяющая кухню от гостиной; ее зачем-то снял предыдущий хозяин квартиры. Оставалось только гадать, из каких соображений он это сделал. Питер наблюдал за женой, потягивая из бокала вино, – оно помогало заглушить вкус обеда, с которым они втроем удивительным образом справились.

Джулианна сидела на диване, устроившись посередине. Она всегда так садилась, чтобы с боков могли подсесть те, кого она любила в этом мире больше всех. Джулианна смотрела телевизор, машинально поворачивая на запястье старый браслет с амулетами. Браслет был из чистого серебра, слегка потемневший; его подарила Джулианне любимая бабушка, и браслет был ей очень дорог. Она носила его каждый день. Это украшение было первым, на что обратил внимание Питер, когда только-только познакомился с Джулианной и, уяснив себе очевидное, начал присматриваться к мелочам. Его завораживало то, как она поворачивала и поворачивала браслет на запястье, и каждый подвешенный амулет казался новым шагом по бесконечному кругу.

Питер уселся возле жены – на свое место, справа. Обнял ее, а она положила голову ему на плечо, привычно и естественно. Показала на экран телевизора, и Питер наконец обратил внимание на то, что же она смотрит.

Любительская видеозапись, сделанная чуть больше года назад. Они всей семьей в отпуске. Понимая, что совершает ошибку, Питер, тем не менее, поступил как многие родители: позволил своей пятилетней дочке решить, куда им отправляться на отдых. И совершенно неожиданно для себя насладился отпуском от души. Они с Джулианной сами как будто вернулись в детство, и трое пятилетних ребятишек, вооруженные платиновой картой «Американ Экспресс», развлекались и буйствовали как очумелые.

– Когда ты продашь эту книгу, – заговорила Джулианна, – мы поедем снова в «Мир Диснея»?

Он поцеловал ее в лоб, размышляя о том, как важны в жизни милые мелочи. Подумал, до чего же ему хочется снова ощутить себя пятилетним ребенком, особенно сейчас.

И ответил:

– Поедем куда твоей душе угодно.

Раз за разом

Питер потерял счет времени.

Так часто случалось, если его одолевала бессонница. Джулианна давно уже спала, а ему оставалось либо читать, либо смотреть в потолок, пока веки сами собой не сомкнутся. Но, работая над книгой, Питер читал очень мало. Еще бы: после того как глядел на свои собственные строчки весь день – или всю ночь – напролет, чужие слова начинали плыть перед глазами, принимались жечь. Питеру начинало казаться, что сам он написал все неправильно, и надо переделать.

Поэтому он предпочитал ограничиваться одним выдуманным миром за раз.

А смотреть в потолок было чересчур скучно.

Питер выбрался из постели и прошел в кабинет, проверил электронную почту. Негусто: в основном предложения кредитных карт и лекарств «строго по рецепту врача» – с такими несуразными названиями, что они едва-едва просочились сквозь спам-фильтры. Питер удалил никчемные файлы и уже собирался закрыть почту, когда компьютерный голос сообщил, что пришло новое письмо. Что могли прислать в столь поздний час? Наверняка предлагают порнографию или, к примеру, обещают легкие деньги в финансовой пирамиде в какой-нибудь стране третьего мира. Питер приготовился удалить письмо, но его взгляд упал на строчку «Тема». Там значилось: «Думая о тебе».

А электронный адрес отправителя был Madison-Dina.

Питеру по-прежнему отчаянно хотелось не связываться, удалить письмо – и пусть оно валяется в кибернетической мусорной корзине; глядишь, его там отыщет какая-нибудь одинокая компьютерная душа, которая этим заинтересуется… отыщет Дину, освободит Питера от его тайны. Но вместо этого он кликнул «Прочитать письмо».

Его первая догадка оказалась верна: это и впрямь была порнография. Питер был главным действующим лицом истории, которую породила Дина, – причем написала ее языком Анжелы, пользуясь ее словечками, присущим ей ритмом. Могло показаться, что автор – сам Питер: как будто он сочинил это письмо для первого варианта романа, а потом вырезал из текста, когда читатель, мнению которого он доверял, сказал ему, что это уже несколько чересчур. Дина живописала подробно и выразительно, докапываясь до самых глубинных его желаний, до того, чего он сам, быть может, ни разу себе и не представлял в своих фантазиях. В мельчайших подробностях повествовала, что она готова с ним и для него сделать, если только он ей предоставит возможность.

У него не хватило душевных сил удалить письмо. Питер сохранил его в папке, где хранил все материалы для «Анжелы по прозвищу Ангел», зная, что однажды захочет его перечитать. Или, быть может, даже воспользуется творением Дины, включит его в новую книгу – или же в следующую. Так что при правке можно будет вырезать из письма половину, когда мудрый советчик подскажет: «Оставь это за кадром, пускай читатель сам вообразит».

Затем он обратился к «Прекрасной лжи», к последней редакции романа. Файл назывался «ложь-в02.wpd». Вторая версия, которой он сейчас занимался. Нашел 178 страницу, 36 главу – не стал размениваться на мелочи, перешел сразу к главному. Именно эта часть романа ему не нравилась. Что-то он тут не так написал, Анжела вела себя неправильно. Мотив для мести был не тот. Здесь надо было хорошенько подумать.

Он посидел, уставившись в экран, на текст, набранный двенадцатым кеглем шрифта Courier, затем снял руки с клавиатуры и взял со стола наручники. Защелкнул одно кольцо на несуществующем запястье, сдавил, уменьшая диаметр кольца – щелк-щелк-щелк. Теперь в нем не поместилась бы и ручонка младенца. Еще сдавил – щелчки металлических зубьев – и вот вместо кольца остались два свободных крюка. Тогда Питер опять соединил их в кольцо и защелкнул, и снова сдавил… И так раз за разом, постукивая наручником по бедру, и звенья цепочки звенели в такт со щелчками.

Дина

На ней была подаренная Питером футболка – та самая, с картинкой. Больше ничего – но другой одежды и не требовалось, ведь Дина была одна, в постели. В футболке ей было уютно. Футболка ее утешала. Короче говоря, одной этой одежки хватало вполне.

Допив «Квантро» со льдом, что еще оставалось в бокале – в основном уже один лед, мягкий и сладкий, – Дина откинулась на подушки, плотней завернула ноги в простыни и взяла с ночного столика рукопись Питера. Положив ее себе на колени, легонько провела рукой по титульной странице. Прочла, беззвучно выговаривая:

– «ПРЕКРАСНАЯ ЛОЖЬ». Роман Питера Робертсона.

Здесь же была дата этой версии, адрес и телефон автора, копирайт. Все права защищены.

Глубоко вздохнув, Дина провела пальцем по краю листа бумаги. Дорогая бумага, такая упругая, белая; как может нечто столь нежное резать кожу? А ведь случается. Она перевернула страницу. Лицо застыло, затем на мгновение ожесточилось; по телу пробежал холодок. Теперь она поняла: не бумага режет, а слова.

– «Джулианне и Кимберли – каждое слово, всегда, только для вас», – прочла Дина вслух посвящение. – Ну уж это вряд ли, – проговорила она и скомкала страницу, сжала в кулаке, точно желая задушить ненавистную фразу.

Она отвела взгляд от заголовка «Глава первая» – хотя совсем еще недавно отчаянно стремилась ее прочитать – и взглянула на розовый телефонный аппарат, что стоял подле будильника и лампы. Телефон был старого образца, купленный за два доллара в магазине благотворительной распродажи, и очень похож на тот, что ей помнился с детства. Он громко звонил – самый настоящий звонок, а не приглушенное чириканье. К тому же Дине особенно нравился старомодный диск для набора номера.

Он так медленно крутился.

Дважды подумаешь, прежде чем наберешь чей-то номер.

Застать врасплох

Дело требовало огромной сосредоточенности. Пожалуй, с ним могло сравниться вдевание нитки в игольное ушко или операция на мозге. На своем компьютере Питер играл в Творца, создавая жизнь и смерть, даруя счастье, разбивая сердца, порождая унижение и горести.

Он яростно сражался со словом, которое должно было вернее всего передать авторскую мысль. Наказывал его, путал с другим, использовал в неправильном смысле, порой просто задумчиво созерцал. Трудился над сравнением, стремясь сделать его точнейшим в нюансах, таким, чтобы идеально ложилось в текст. Питер весь ушел в работу: он старался описать, что ощущала Анжела в ту минуту, когда обнаружила, что человек, которому она доверяла, ее обманул. Очень нелегкое дело… Внезапно зазвонил телефон. Необходимая сосредоточенность, все творческое настроение вмиг рухнуло, как если бы в окно со страшным звоном влетел футбольный мяч.

– Черт! – вскрикнул Питер, а сердце бешено заколотилось, словно готовясь разорваться. Он схватился за грудь, воздуха не хватало. Когда это было, чтобы ему не хватало воздуха? – Алло! – рявкнул он, выхватив беспроводную трубку из гнезда. Грубо рявкнул, сердито. В трубке молчали, и Питеру пришлось повторить: – Алло. Кто это?

Он уже приготовился дать отбой, когда прозвучал ответ:

– Привет, говорит Дэвид из компании «Верайзон», я хочу рассказать вам об интересном новом предложении, которое позволит с большим удобством звонить по междугородной связи.

Питер не заметил, что Джулианна появилась на пороге кабинета: встала, прислонившись к косяку, как обычно, наблюдая за ним со спины. Иначе он бы, наверное, ответил помягче:

– Да вы знаете, на хрен, который час?! – Он швырнул трубку в гнездо, пристукнул сверху, жалея, что это не старый добрый аппарат со звонком, который жалобно звякнул бы от такого обращения. Новые технологии порой смягчают драматизм событий.

– Тебе пытались что-то продать? – осведомилась Джулианна, слегка озадаченная вспышкой мужа.

Питер стремительно обернулся, точно готовый отразить нападение. Опомнился, задавил раздражение.

– Что? А, да. Продать, – пробормотал он и принужденно засмеялся. Кажется, нервы у него разгулялись.

В висках гулко стучала кровь, когда Питер вновь обернулся к телефону, ожидая, не зазвонит ли он по второму разу. Джулианна подошла и положила руки ему на плечи, погладила:

– Думаю, ты так напугал продавца, что он не решится попытать счастья снова.

Ее руки гладили, растирали ему плечи. Упоительные прикосновения.

– Кто-то у нас взвинчен, – сказала она.

Питер взялся за мышь и закрыл окно на экране компьютера. И самому надо было отвлечься от работы, и Джулианне ни к чему видеть написанное. Пояснил:

– Работал над трудной сценой.

– Хочешь о ней рассказать? – предложила жена.

– Я когда-нибудь рассказываю?

– Нет. Но я всегда спрашиваю.

Она в самом деле постоянно интересовалась, стремилась хоть как-то помочь. Однако Питер решительно не желал обсуждать то, что пишет. Чувства его героев были слишком откровенны, неприкрыты, слишком знакомы. Его чувства. Иногда – ее. Питер описывал то, что лучше всего знал, что он переживал, что его сильней всего пугало. Обсуждать это в процессе работы никак невозможно.

– Анжела поняла, что нужно убить человека, которому она прежде верила, – услышал он свой собственный голос.

Руки жены, массировавшие ему плечи, замерли. Остались лежать неподвижно, и лишь один палец тихонько щекотал мочку уха. Помолчав, Питер повернулся к ней лицом:

– Трудно убить человека, которого знаешь.

Джулианна взяла его за руку:

– Пойдем-ка в постель. По-моему, ты этой ночью уже достаточно поработал. Идем: сейчас отвлечешься от книги, а завтра снова приступишь на свежую голову.

Питер резко потянул жену на себя, так что Джулианна плюхнулась ему на колени.

– Отвлеки меня прямо здесь, – попросил он.

– В кабинете?

Он протянул руку – мелькнула сталь, и на запястьях Джулианны защелкнулись наручники. У нее расширились глаза, она задохнулась от удивления; не так уж часто Питеру удавалось застать ее врасплох, удивить чем-нибудь после стольких лет совместной жизни.

– Понять не могу, что это на тебя нашло, – Джулианна прильнула к мужу, целуя его, покусывая ему верхнюю губу.

– Но тебе нравится?

– Пока – да.

Гроб в шкафу

Руки у нее дрожали, точно у наркомана, который держит дозу, предвкушая, как сейчас ему снова станет хорошо.

По-прежнему «Глава первая», все та же первая страница. Дина так и не прочла ни строчки. Она все еще не была готова приступить к чтению.

Подумав хорошенько, она положила на место титульную страницу и подняла взгляд от рукописи. Со стены на нее смотрели синие глаза рок-звезды – певца, которого уже не было в живых. Ее первое увлечение, первая истинная любовь. Выстрел из ружья себе в голову – и его жизнь оборвалась. Такое прекрасное будущее не настало! Однако афиша с его фотографией по-прежнему висела у Дины в комнате – в память о том, чего не могло случиться. Что-то вроде надгробного слова на похоронах щенячьей любви.

Глубоко вздохнув, Дина обернулась к выставке своих плюшевых друзей на книжных шкафах у противоположной стены. Самый старый, мудрейший, здоровенный плюшевый медвежонок сидел по центру, одетый в комбинезон. Дина звала игрушку Господином Зеленые Штаны, хотя комбинезон был синий. В сущности, для стороннего глаза, ничто не оправдывало его чудное имя.

Дина села в постели, улыбнулась медвежонку. Овальный витраж у нее над головой рождал на противоположной белой стене картину: удивительно безмятежное изображение Девы Марии. В лунном свете густые тона цветного стекла ложились на стену нежной пастелью. Кровать Дины стояла под окном – точь-в-точь как рабочий стол Питера. Чрезвычайно правильное местоположение.

Дина отложила рукопись. Положила ее на стол – точно так же, как она лежала у Питера, на левом углу. Рядышком с записной книжкой – той самой, в которой Питер делал заметки, готовясь писать «Анжелу по прозвищу Ангел». Пока он доставал из тайника футболку с картинкой, Дина прикрыла книжку страницами распечатки – еще теплыми, прямо с лотка принтера, а затем прихватила книжку с собой. Украла все те мысли и решения, которые сделали первый роман таким жизненным.

Анжела реально существовала. Дина была Анжелой. И записная книжка была их свидетельством о рождении.

Дина взяла ножницы и журнал по психологии, который купила сегодня за 25 центов, и снова удобно устроилась на постели. Начала перелистывать страницы, не глядя на фотографии и картинки, просматривая исключительно заголовки, выискивая статью, из-за которой, собственно говоря, и потратилась на журнал. Отыскала ее на восемьдесят восьмой странице. Статья называлась «Принцип Питера». Дина аккуратно вырезала слово «Питер».

Положила вырезку на ладонь, рассматривая имя. Прямоугольная бумажка с черными буковками. Дина смотрела на нее так долго, что начало всерьез казаться, будто она может заполучить Питера, сделать его своей собственностью – и затем смять, раздавить, уничтожить. Прекрасная перспектива… Дина отбросила журнал на груду газет и журналов в углу, их накопилась уже здоровенная гора.

Затем она слезла с кровати, взяла со стола клеящий карандаш и подошла к книжному шкафу. Опустилась на колени, снизу вверх глянула в коричневые глаза-пуговки Господина Зеленые Штаны и надавила на нижнюю полку шкафа. Раздался щелчок, полка уехала назад и открылась, будто воротца. Дина прихватила карманный фонарик, скорчилась и нырнула в темноту тайника, закрыв за собой потайную дверь.

Сжавшись в комок, прижимая колени к груди, она посветила фонариком, отыскивая свободное местечко на стене. С трудом нашла – стенки тайника уже были обклеены сплошь – и приклеила туда новую вырезку. Посмотрела, как отличается шрифт на ней от соседних. Дина уже потеряла счет: сколько раз она вырезала имя «Питер» из газет и журналов, сколько раз клеила его в своем тайнике, сколько раз читала его здесь вслух… Наконец, сколько часов она провела в этом месте, похожем на гроб, со всех сторон окруженная Питером.