Текст книги "Люди Домино"

Автор книги: Джонатан Барнс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 20 страниц)

Он, конечно, никогда с ней не спал. Как гаранты истины, мы считаем своим долгом прояснить это. Разумеется, ему бы хотелось, чтобы это произошло, но мы можем вас заверить, что он ее даже пальцем не коснулся. На самом деле, если только что-нибудь примечательное не произойдет в ближайшие несколько дней, этот несчастный так и умрет девственником.

Приблизительно в то же время, когда мистер Джаспер стоял у дверей Генри, наследник английского трона проснулся с невыносимой головной болью, неотложной малой нуждой и ужасной тоской, надрывавшей его душу.

Он понятия не имел, как оказался в кровати, абсолютно не помнил, как ковылял по коридору, как стягивал с себя одежду. У него вообще не осталось никаких воспоминаний о том, что было после его последнего посещения бального зала и чаепития со Стритером.

Стритер. Если принц и был в чем уверен, то только в этом. Ему необходимо было снова увидеться с ним. Только Стритер мог его понять. Только Стритер мог снова сделать этот мир сносным. Только Стритер мог унять его тоску, успокоить его томления, облегчить его чудовищную жажду.

Чувствуя покалывание в конечностях, словно в них вонзали тысячи иголок, принц скинул ноги с кровати и набросил халат. Каждый звук казался слишком громким, любой свет – невыносимо ярким. Он воспользовался телефоном у кровати, чтобы сделать два звонка: первый – мистеру Сильверману, второй – жене. Ему сказали, что и тот и другая недоступны. В конце концов принцу пришлось разбудить младшего дворецкого по имени Питер Тарагуд, которому он задал единственный вопрос, имевший для него теперь какое-либо значение:

– Где мистер Стритер?

Хотя Питер Тарагуд и решил, что принц вроде бы не в духе, он вежливо притворился, что ничего такого не заметил, и просто направил его в комнату, которую занял Стритер, обосновавшись в Кларенс-хаусе.

Однако как только принц ушел (Артур категорически отказался от сопровождения), Питер Тарагуд позвонил своему начальству – дворецкому по имени Джилберт Коплстоун и сообщил ему, что хозяин ведет себя как-то странно, говорит захлебываясь и походка у него какая-то неустойчивая. Коплстоун довел эти опасения до управляющего домом мистера Хамиша Тубервилля, который позвонил постоянному секретарю принца Галловею Пратту, соединившемуся в свою очередь с Кингсли Страттоном – его доверенным лицом во дворце, – и тот поговорил со своей любовницей – фрейлиной по имени Одри Клоу. Четыре часа спустя сама королева уже знала о странном поведении своего единственного сына. Отправленное ею ответное послание было настолько простым, что не могло не вызывать тревогу.

Все идет по плану.

Петляя по коридорам Кларенс-хауса, Артур увидел, как за окнами собирается густой желтый туман. И мерилом его возрастающей психологической неустойчивости был тот факт, что он принялся мучительно размышлять – действительно ли погода такая, как ему кажется, или это лишь игра его воображения.

Оказалось, что мистер Стритер обосновался в до крайности непритязательном крыле здания – на полпути по коридору одиночных комнат, обычно предоставляемых шоферам и работникам кухни. Испустив астматический вздох облегчения, Артур постучал в дверь и прислушался.

Когда остролицый Стритер открыл дверь, он был при полном параде и сиял улыбкой.

– В чем дело, шеф?

– Впустите меня.

Стритер отступил в сторону, вперив взгляд в наследника престола, который протопал внутрь комнаты. Обстановка здесь была почти аскетичная – голые белые стены, дешевая мебель, односпальная кровать со скомканным пуховым одеялом. Не было ни книг, ни сувениров, ни подарков – ничего, что говорило бы о какой-то жизни за пределами дворца. Единственным исключением была фотография молодой хорошенькой брюнетки в узких джинсах.

Артура хватило, чтобы доплестись до кровати и рухнуть на нее.

– Вы знаете, чего я хочу.

Вывернув наружу носки ботинок и застыв неподвижно, но при этом не утратив своего чванливого вида, Стритер сел напротив – на единственный стул в комнате.

– Знаю, шеф? Неужели?

– Правда ли то, что вы мне рассказали? О сделке? О моей семье?

– Да брось ты, ты же сам прекрасно знаешь ответ.

– Значит, Левиафан действительно существует? И война… я в ней участвую?

– Шеф, шеф, шеф. Я думаю, мы оба знаем, что не это привело тебя сюда.

Виндзор неопределенно моргнул, словно забыл, что собирался сказать.

– Ну, выкладывай, – сказал Стритер. – Скажи нам, зачем ты сюда пришел.

– Вы знаете, чего я хочу.

– Может, и знаю, шеф. Может, и знаю. Но что, если я хочу услышать это от тебя?

Кадык принца отчаянно задергался. Он почувствовал соль во рту, панический привкус пота.

– Я подумал…

– Ну?

Глаза Артура с мольбой смотрели на Стритера.

– Я подумал, может, у вас найдется немного чайку.

Стритер рассмеялся.

– Чайку?

Принц отважился на одну из своих неубедительных улыбок.

– Да, пожалуйста.

Стритер с издевательским сочувствием покачал головой.

– Ах, Артур. Эк тебя забрало-то. Но уж ежели ты просишь так смиренно… – Он залез в сумку, стоявшую в его ногах, и вытащил шприц с красноватой жидкостью.

– Бога ради, – пробормотал принц, – сейчас не время шутить с этими глупостями. Мне нужен чай.

Стритер поднял брови.

– И вообще, что это такое вы заправляете себе в вены?

Мистер Стритер не улыбнулся. Он казался серьезнее, чем Артур видел его когда-либо прежде.

– Этот наркотик называется амперсанд.

– Амперсанд? Никогда о таком не слышал.

– Амперсанд – это моя мать. – Стритер говорил медленно, модулируя каждое слово, словно вел речь о чем-то священном для него. – Амперсанд – мой отец. Амперсанд – моя любовница, моя жизнь. Амперсанд, ваше самое королевское высочество, – это будущее.

Артур застонал.

– Пожалуйста…

Стритер сел на кровать и начал закатывать рукав принцева халата.

– Что вы делаете? – Виндзор был слишком слаб, чтобы шевельнуться, слишком сломлен и жалок, чтобы оказать хоть какое-то сопротивление.

– Я даю тебе то, чего ты хочешь, шеф. То, что тебе необходимо.

– Объяснитесь.

– Ты что – еще не сообразил? Он в чае. Всегда был в чае.

– Стритер?

– Ты принимал амперсанд с самого первого дня нашего знакомства. – Светловолосый, размахивая шприцем, ощупывал руку принца в поисках вены. – Теперь ты – один из нас.

После этого его королевское высочество принц Артур Элфрик Вортигерн Виндзор больше ничего не сказал, лег на спину, сдался и позволил остролицему сделать это с ним.

Когда все было кончено, он заплакал от благодарности, радости и ужасного чувства покорности. Он целовал руки мистера Стритера, он лизал его ладони, обсасывал пальцы. Он давал ужасающие обещания и жуткие клятвы. Он продал свою душу за еще одну чашку чая.

16

Я вышел из машины в дальнем конце Даунинг-стрит и обнаружил, что тьма опустилась на мир. В явном противоречии с телевизионным предсказанием безоблачного неба и луны на нем на весь Лондон опустился непроницаемо густой, причудливо вездесущий туман.

Туман был повсюду. Город погрузился в него – более густой, чем дым, он напитывал одежду и коварно проникал в легкие. Мы словно вернулись на шесть поколений назад, в эру газовых фонарей и двухколесных экипажей, древней королевы и кануна войны.

Меня поразила мысль, что эта эпоха, возможно, ближе, чем кажется, что лишь краткость человеческой жизни создает иллюзию отдаленности. Возможно, пройдет еще какое-то время, и пространство, разделяющее эпоху королевы Виктории и наши дни, будет казаться лишь краткими мгновениями, несколькими дергаными кругами, совершенными маленькой стрелкой по циферблату.

Весь Уайтхолл был перекрыт, и самая знаменитая улица Лондона была заполнена звуками и сценами войны. Бессильно светились в пелене тумана фонари. Люди в военной форме толпились вокруг бронетранспортера, который был подогнан почти вплотную к дому номер 10, и всюду сверкал металл автоматных стволов, раздавался рокочущий зык приказов, гулко бряцало оружие. Это шли приготовления к несчастью. Это была страховка против катастрофы.

Не успел я выйти из машины, как рядом со мной материализовался мистер Стирфорт с каменным, мрачным лицом. Он был в своей стихии – в окружении напыщенных суетящихся военных.

– Ступайте за мной, – бросил он и пошел прочь.

Я последовал за ним по Даунинг-стрит. Туман окутывал нас.

Мы были вблизи дома номер 10 и уже видели мистера Джаспера, когда Стирфорт передал мне телесного цвета кусочек пластмассы в форме, напоминающей головастика.

– Дедлок хочет поговорить с вами. Вы знаете, как этим пользоваться?

Я начал возражать, спрашивать, есть ли в этом такая уж необходимость, но Стирфорт больно сунул эту штуковину мне в ухо. Щупальце само пробралось в ушной канал. Я почувствовал сильный тычок во влажную перемычку и вскрикнул от боли и неожиданности. Боль почти сразу же прекратилась, хотя я с непреодолимым беспокойством чувствовал постоянное, настырное присутствие постороннего тела у себя в ухе. Я услышал в голове знакомый голос, слишком громкий.

– Добрый вечер, джентльмены.

Я представил себе, как он тягуче ухмыляется, глядя на другой берег реки из своего поднебесья.

– Вот распорядок на сегодня. Старосты уже выпущены из своей камеры. Их выведут под охраной из номера десять и поместят в бронетранспортер, который, как я понимаю, вы сейчас видите перед собой. От этого места они будут задавать нам направление на пути к Эстелле. Конец войны уже близок. Я бы сказал, что это повод для торжества.

Заговорил Стирфорт.

– При всем уважении, сэр, я настоятельно рекомендую не проводить операцию сегодня. В этом тумане слишком много неясностей. Мы должны дождаться времени, когда будем полностью владеть ситуацией.

– Мы полностью владеем ею, мистер Стирфорт.

– Мы не видим дальше ярда перед собой, сэр. Я думаю, вы не понимаете всех рисков…

– Это вы не понимаете, мистер Стирфорт. Мы не можем позволить себе ждать. Вы думаете, Дом Виндзоров сидит сложа руки? Они готовятся к эндшпилю. Мы не можем сидеть и смотреть, как этот город погрузится в хаос.

– Я знаю, как высоки ставки, сэр.

– Нет! – вскричал Дедлок. – Не знаете! Вы понятия не имеете, чем я пожертвовал, чтобы это произошло!

Я почувствовал резкую боль в голове и представил себе немощного старика, который в ярости плещется в своем аквариуме. Я дернул за рукав Джаспера и спросил, можно ли убавить звук.

Джаспер дал мне знак помалкивать, но было слишком поздно. Дедлок уже снова рычал у меня в ухе.

– Вы хотите заткнуть мне рот, мистер Ламб?

– Нет-нет, конечно же нет.

– Я думаю, вы себе зубы сломаете, пытаясь заткнуть мне рот.

– Извините, – сказал я, и разговор, к счастью, пошел дальше.

Я услышал звонок мобильника у себя в кармане и как можно незаметнее вытащил его. Пришло сообщение от Эбби.

ДУМАЮ О ТЕБЕ х

При виде этого маленького крестика сердце у меня воспарило. Мне захотелось петь.

Стирфорт продолжал свои возражения.

– Прошу вас, сэр. Прошу вас, перемените свое решение.

– Вы работаете в Директорате уже тринадцать лет, мистер Стирфорт.

– Почти пятнадцать, сэр.

– Вы служили в Алжире, Хартуме и Судане. А теперь вас испугал лондонский туманчик?

– Меня пугает не туман, сэр. Я боюсь того, что может скрываться в нем.

– Все, дискуссия окончена. Не смейте больше ставить под сомнение мои властные полномочия.

Внезапно тишина опустилась на Даунинг-стрит, и наступило атавистическое безмолвие.

Две фигуры вышли через черную дверь номера десять – существа, одетые как школьники, вынужденные идти неестественно медленно, они двигались шаркающей походкой, делая маленькие шажки. Металлические цепочки связывали их щиколотки, а на запястьях были надеты наручники. Оба были опутаны и плотно стянуты всевозможными кандалами и замками не хуже, чем Джейкоб Марли. [47]47
  Персонаж «Рождественской песни» Чарлза Диккенса.


[Закрыть]

Но при этом Хокер и Бун смеялись. Они явно были полны радости, веселья, они подмигивали друг другу, словно отправились на школьную экскурсию в последний день перед каникулами.

– Класс! – сказал Бун. – Свежий воздух! Ты тосковал по нему, старина?

– Есть такое дело, – ответил Хокер. – Это чудо как хорошо!

– Мы ведь любим побегать по детской площадке. Жаль, что эти плохие дяди так долго держали нас взаперти.

– Говнюки.

– Свиньи.

– Подлый выводок хорьков.

– Слушай, – сказал Бун, и у меня возникло отвратительное ощущение, что он смотрит на меня. – А это не Генри Ламб?

– Мамоньки! Это же наша ягнячья котлетка.

– Ягнячья котлетка! Вон она – смотрите!

Если бы они могли поднять руки, то наверняка помахали бы мне.

Они простояли там шесть долгих минут, не прекращая свой бесконечный разговор-качалку, это беспрестанное бормотание, этот непрерывный словесный пинг-понг, пока под дулами автоматов не перешли в бронетранспортер.

Когда дверь со щелчком закрылась, к Стирфорту подошел человек в военной форме.

– Сэр?

Стирфорт был раздражен этой задержкой.

– В чем дело, капитан?

– У нас тут кое-кто из гражданского населения, сэр. Она хочет видеть Ламба.

– Мне казалось, мы перекрыли всю улицу.

На щеках военного появился румянец.

– Мы понятия не имеем, как она сюда попала. Похоже, она…

– Да?

– Похоже, она просочилась…

– Задерживайте ее, пока это не кончится. Это меньшее, что она заслуживает за свой длинный нос.

– Она знает больше, чем ей полагается, сэр. Она называет всякие имена…

Прежде чем Стирфорт успел что-то ответить, из тумана нетерпеливо вышла пожилая женщина.

– Генри? Вот вы где, дорогой. Я вас повсюду искала.

Выражение лица мисс Морнинг вновь было таким, каким она обычно являла его публике, поэтому она казалась старше, более хрупкой, чем прежде.

Она подошла к Стирфорту.

– Вы, видимо, и есть новый мальчик?

Стирфорт посмотрел на нее с оскорбленным видом.

– Я служу Директорату вот уже четырнадцать лет.

– Как я и сказала – новенький.

– Джентльмены, – сказал я, пытаясь ослабить напряжение, – это мисс Морнинг.

– Спасибо, дорогой, – сказала старушка. – Они знают, кто я такая.

Раздался крик Дедлока:

– Кто там? Стирфорт, покажите мне.

У мистера Стирфорта был такой вид, словно его вот-вот вырвет.

– Сейчас, сэр? Неужели это необходимо сейчас?

Рык главы Директората:

– Впустите меня.

Бедняга Стирфорт. Одна, другая, третья судорога прошла по его телу, лицо сморщилось и исказилось в мучительной гримасе.

– Мисс Морнинг? – сказал он. Тело было Стирфортово, а голос, хрипловатый и горький, явно принадлежал Дедлоку. – Похоже, время не пожалело и вас. Даже малейшего сочувствия не проявило.

Мисс Морнинг сварливо подняла подбородок.

– А как вам живется под водой, мистер Дедлок?

– Что вы здесь делаете?

– Вы собираетесь совершить большую глупость.

– Я делаю то, что необходимо для победы в войне.

– Старостам наплевать на войну. Они ведут более крупную игру.

Лицо Стирфорта обретало ужасный алый оттенок.

– Я перехитрил их.

– Да бросьте вы. Ничего вы такого не сделали. Эта ситуация – целиком и полностью результат их трудов.

– Нет, ситуацию здесь контролирую я.

Голос старушки звучал устало.

– Боже мой, да ведь они сбегут.

– Сбегут?

– Конечно сбегут. Они же Старосты.

Стирфорт повернулся к военному.

– Капитан, позаботьтесь, чтобы эта самонадеянная секретарша была помещена в камеру временного заключения.

Капитан чуть брезгливо положил руку на плечо мисс Морнинг, но она, казалось, даже не заметила этого.

– Неужели вы не понимаете? – сказала она. – Это же их туман.

– Перемещайте их, – прорычал Дедлок, и лицо Стирфорта тут же, в один миг, приобрело свои обычные очертания.

Погруженные в торжественно-уважительное молчание, мы стояли и смотрели, как бронетранспортер задним ходом выехал с Даунинг-стрит, осторожно повернулся и, медленно пробираясь сквозь туман, поехал по Уайтхоллу.

– Вы не должны допустить этого! – сказала мисс Морнинг, дергая меня за рукав.

– А что я могу сделать?

Возможно, я задним числом наделяю себя слишком большой проницательностью, но мне было никак не избавиться от ощущения, будто то, что мы видим, происходит не совсем по-настоящему, что мы всего лишь являемся свидетелями некой иллюзии.

– Дедлок! – Мисс Морнинг теперь почти кричала. – Если вы не остановите это немедленно, люди вскоре начнут умирать.

С монументальным безразличием к предупреждениям старушки бронетранспортер продолжил свое величественное продвижение по Уайтхоллу. По обеим сторонам чуть ли не вплотную к нему ехали мотоциклисты. На него были направлены десятки автоматов, готовых стрелять при малейших признаках нарушений.

И вот в этот-то момент мы заметили – что-то пошло не так.

Началось со струйки, тонкой ниточки красного дыма, просочившейся из-под дверей. Я видел, как она разрастается, словно внутри начался пожар. Потом из щелей повалили клубы красного дыма, устремляясь в туман, придавая ночи алый оттенок.

– Что происходит? – зарычал в наши уши Дедлок.

– Я его вижу! – Стирфорт побежал к транспортеру, который остановился. Остальные последовали за ним.

Дедлок:

– Что, черт возьми, происходит?

Рядом со мной возникла мисс Морнинг.

– Началось. Они не смогли удержаться.

Старик свирепо орал мне в ухо:

– Мистер Ламб!

– Я не знаю, – отрезал я. – В этом тумане ничего не видно.

Мы приближались к бронетранспортеру, а Стирфорт уже открыл дверь и полез внутрь. Из-за тумана разобрать, что происходит, было невозможно, хотя, думаю, я уже начал догадываться. Полагаю, все уже начали догадываться.

Наконец мы подошли вплотную и увидели.

Джаспер говорил своему хозяину:

– Плохо дело, сэр. Очень плохо.

Я заглянул в транспортер и увидел. Внутри было пусто. Заключенные исчезли. Старосты испарились с клубами дыма.

Мисс Морнинг отвернулась.

– Это все-таки случилось, – пробормотала она, и голос ее был исполнен горечи. – Люди-домино на свободе.

17

То, что произошло потом, можно назвать хаосом в его первозданном виде.

Крики паники и недоумения, рев Дедлока у нас в ушах, лязг оружия, лай стрельбы, рык команд Стирфорта, который выкрикивал такие уныло затасканные слова, что я думал, их можно услышать только по телевидению. «Перекрыть по периметру». «Бегом, бегом, бегом». «Черт побери, они нужны мне живыми!» А вокруг нас нескончаемые клубы тумана.

Мистер Джаспер стал белее смерти.

– Как они это сделали? – спросил он. – Как им это удалось с такой легкостью?

– Это игра, – пробормотала мисс Морнинг, в ее голосе слышалось какое-то мрачное удовлетворение, за каждым слогом скрывалось меланхолическое «я же вам говорила». – Для них это всегда было игрой.

Стирфорт повернулся к военному, который все еще стоял рядом как громом пораженный.

– Капитан, доложите обстановку.

В правой руке капитан держал наладонник с электронной картой Уайтхолла.

– Они двигаются, сэр. – Он ткнул пальцем в два черных пятна, которые неслись по экрану. – Они направляются к блокпосту.

– Значит, у нас есть шанс поймать их. – И тут мы все услышали в голосе Стирфорта эту жуткую одержимость Ахава: [48]48
  Ахав – имеется в виду персонаж романа Германа Мелвилла «Моби Дик, или Белый кит».


[Закрыть]– Мне нужны двадцать добровольцев.

В ту ночь питбуль Директората получил своих добровольцев – даже больше, чем просил. Все убийцы, стоявшие перед ним, были дюжие ребята в хаки, из тех, что увлекаются спортом в школе, а теперь натренированы убивать по приказу государства. Среди них был и капитан – он встал в строй с остальными, а наладонник сунул мне в руку. Я попытался было возражать, но он впихнул его с такой яростью, что я понял – выбора у меня нет. Это творение высоких технологий, преобразующее жизнь людей в пиксели и сводящее смертность к клику мышкой, вызывало у меня какое-то тревожное чувство.

Стирфорт выкрикивал новые приказы, увещевая добровольцев доставить Старост назад живыми, а мисс Морнинг покачивала головой.

– Какая потеря, – пробормотала она. – А они все казались такими милыми молодыми людьми.

Стирфорт, видимо, услышал ее слова, потому что развернулся лицом к ней.

– Они – лучшие. Они сцапают этих мерзавцев. Можете верить мне на слово.

– Эти существа – воплощение смерти, мистер Стирфорт. Уж я-то знаю. У ваших людей нет ни малейшего шанса.

Солдаты побежали в темноту, а я принялся внимательно вглядываться в экран – на нем были двадцать белых пятен, пустившихся по черным следам Старост.

– Ах, боже, боже, – с жалостью в голосе сказала мисс Морнинг. – И когда только вы научитесь?

Следующие несколько минут были уроком бессилия. Мы, не в состоянии ничем им помочь, смотрели, как белое преследует черное. Мы видели, как два эти цвета встретились где-то на самом краю Уайтхолла, видели, как исчезали одно за другим белые пятна.

– Нет… – прошептал Стирфорт.

– Мальчишки всегда останутся мальчишками, – пробормотала мисс Морнинг, и при данных обстоятельствах я не мог рассматривать ее слова иначе, чем юмор висельника.

Дедлок снова кричал нам в уши:

– Они мертвы? Они все мертвы?

Джаспер как умел попытался охладить его пыл.

– Похоже, что так, сэр, да.

– Где они теперь?

Я посмотрел на наладонник.

– Уходят с Уайтхолла в направлении Трафальгарской площади.

– Так найдите их! – прокричал Дедлок.

На виске Стирфорта запульсировала жилка.

– Прошу вас, сэр…

– В чем дело, мистер Стирфорт?

Несмотря на полярный привкус ночи, пот лил с него градом.

– Я боюсь, сэр.

– Стирфорт, у нас нет времени на ваши душевные метания!

Джаспер подошел к здоровяку, осторожно положил руку ему на запястье.

– Ведь вы – сам мистер Стирфорт. – Голос его был мягок, но в нем слышалась сталь. – Вы – герой Директората. Вы ничего не боитесь.

В тот момент я считал, что Джаспер изо всех сил пытается поддержать друга и коллегу, побудить его к действию. Теперь я вовсе не убежден, что им подспудно не двигали другие, более темные мотивы.

Голос старика затрещал у нас в ушах:

– Хватит скулить! Выполняйте свою работу!

Стирфорт, казалось, принял решение. Он подтянулся, распрямил плечи и отчеканил в ответ:

– Есть, сэр! – Повернувшись к тем немногим из нас, кто еще оставался, он сказал: – Я иду за ними. Кто со мной? Кто, черт побери, со мной?

– Стирфорт! – прорычал Дедлок. – Принесите мне их головы!

– Есть, сэр! – И еще раз, исполняясь раскрепощенной радости японского самоубийцы: – Есть, сэр!

Стирфорт бросился в туман, и мы с Джаспером неохотно последовали за ним.

Я никогда не говорил, что я герой, и рад признать, что в этот момент был охвачен ни с чем не сравнимым ужасом. Вскоре мы натолкнулись на первые трупы – скрюченное судорогой тело молодого капитана лежало на улице, как кукла, брошенная ребенком, склонным к жестоким играм. Я чуть не споткнулся о него и при виде убитого проглотил подступившую к горлу тошноту и отчаяние.

– В чем дело? – проревел мне в ухо Дедлок. – Что вы там видите?

– Потери, сэр, – сказал Джаспер.

– Тяжелые?

– Тяжелее быть не может.

Мы шли дальше в молчании, скорбные, но и исполненные страха, пробирались сквозь туман мимо рядов павших.

Откуда-то из клубящейся пелены тумана раздался голос мистера Стирфорта.

– Я на блокпосту, сэр. Все мертвы. – В его голосе слышалась истерическая нотка. – Вы меня слышите? Все мертвы!

– Мистер Стирфорт! – раздался в наших ушах лающий голос Дедлока. – Не паникуйте!

– Неужели вы не понимаете? Эти существа в Лондоне – на свободе. Теперь все в опасности. Они превратят город в морг.

– У вас явно кишка тонка для таких дел. Я принимаю руководство операцией на себя.

– При всем уважении, сэр…

– Мне наплевать на ваше уважение, – отрезал Дедлок. – Вы мне дайте то, что мне нужно.

– Прошу вас…

Но было уже слишком поздно. Раздался скрежещущий, скрипучий звук, шум лязгающих зубьев и артритных шестерней… и когда Стирфорт заговорил снова, это уже был голос мистера Дедлока. Сомнений в том, что произошло, не оставалось.

– Бойня! – Голос его был исполнен ярости. – Бойня на улицах Лондона.

Остальные из нас поспешили за ним в ужасе от того, что он может найти.

Дедлок снова заговорил в наших ушных приборах – теперь уже через Стирфорта:

– Они направляются в сторону Трафальгарской площади. Я иду за ними. – После паузы: – Я их вижу. Преследую!

Где-то впереди нас он мчался за Старостами. Возможно, это была игра моего воображения, но я был уверен, что через ушной прибор слышу зловещие переливы их смеха.

Представляю себе, как это могло развиваться дальше, как бы они издевались, как дразнили его, вскользь показывая себя – мелькнувший блейзер, шишковатая коленка, сверкнувший вдалеке перочинный нож. Этого было достаточно, чтобы он продолжал преследование, напитывался надеждой, покупался на их уловки.

Он вышел к началу Уайтхолла и обнаружил, что блокпост разрушен, но трагедия еще не закончилась – туман таил в себе новые сюрпризы.

Раздался голос Дедлока:

– Я их вижу! Они у меня в визоре.

Мы с Джаспером двигались к Трафальгарской площади, где был виден только пьедестал колонны Нельсона, а изображение самого великого человека, к счастью, терялось в молочном тумане.

Стирфорт продолжал кричать, что все еще видит их, что он доставит их назад и заставит заплатить за их преступления, но мы впереди не видели ничего, кроме тумана. Через ушные приборы мы поймали фрагмент разговора.

– Хэлло, сэр!

– У вас какой-то усталый вид!

– Может, вы не в себе, сэр?

После этого зычный смех, потом звук удара, потом – падения, а после тошнотворный треск.

Голос Дедлока:

– Прошу прощения. Но я должен вас покинуть.

Потом странным образом снова Стирфорт:

– Прошу вас, сэр, не покидайте меня в таком…

Его прервал звук, похожий на вскрик. Раздался звериный вопль, потом он резко пресекся, потом убийственный лязг металла по кости. Следом еще один звук – как будто к кеглям, подпрыгивая, катился шар.

Иногда мне снится то, что выкатилось к нам из тумана по асфальту Трафальгарской площади. Я едва сдержал рвоту, и даже у мистера Джаспера, казалось, слезы (или что-то вроде них) появились в глазах.

Она остановилась совсем рядом – в нескольких сантиметрах, избавив меня от неловкой необходимости остановить ее дальнейшее продвижение ногой, словно это был детский футбольный мячик, катящийся по улице.

Дедлок снова заговорил в моем ушном приборе:

– Я думаю… я думаю, мистер Стирфорт, возможно, покинул нас.

Никто из нас не ответил. Джаспер присел на корточки и чуть ли не с нежностью поднял отсеченную голову. Но молчание продолжилось.

– Займитесь делом! – снова рявкнул Дедлок. – Доложите обстановку.

– Старосты исчезли, – ровным голосом сказал я. – Их не видно.

– Не видно?

– Они, вероятно, знали, что мы их засекли, – устало пробормотал Джаспер. – Нас осталось только двое, сэр. Что мы должны делать?

Дедлок зашипел:

– Я хочу, чтобы вы их нашли.

– При всем уважении к вам, сэр, вы видели, какие потери мы понесли. Вы посылаете нас на верную смерть.

После этого – горький приказ. Никаких извинений. Ни малейшего следа сочувствия.

– Возвращайтесь на Даунинг-стрит.

Мы одиноко поплелись к номеру десять, где ждала мисс Морнинг. При виде ноши Джаспера она, казалось, вздрогнула и готова была разрыдаться.

– Теперь вы понимаете, – тихо сказала она.

Дедлок заговорил снова:

– Я посылаю реабилитационную команду, чтобы разобраться со всем этим. Наша главная задача – найти Старост. Они по-прежнему – единственное звено, связующее нас с Эстеллой.

– Более того, – сказала мисс Морнинг, – они раздерут город на части просто от скуки.

– У Директората есть и другие ресурсы, – сказал Дедлок. – Жду вас в девять утра в кабине «Глаза» на военном совете. А пока – отдохните. У ваших домов будет выставлена охрана. Вы свободны.

Мисс Морнинг, у которой не было ушного аппарата и которая потому не слышала этих слов, повернулась ко мне и сказала:

– Скажите ему, что я встречусь с ним завтра.

– Сэр? – спросил я. – Вы слышали?

– Зачем она мне нужна? – спросил он. – На кой черт мне нужна эта треклятая секретарша?

– Скажите ему, что я понимаю этих монстров. Скажите, что я знаю, чем их можно осчастливить.

Последовало долгое молчание.

– Отлично. Приведите ее. Жду вас через пять часов.

Вскоре после этого прибыл Барнаби, чтобы развезти нас по домам. Мы с мисс Морнинг устало залезли в машину, а Джаспер не сел с нами, с подозрительным упорством цепляясь за то, что осталось от Стирфорта.

Когда мы тронулись с места, я увидел, что реабилитационная команда Дедлока уже прибыла: несколько человек, одетых в нечто, похожее на длиннополые куртки, – воплощение убойной эффективности. Они привезли моющие вещества, металлические щетки, губки, спреи и пинцеты. Вдоль улицы выложили полиэтиленовые мешки, каждый размером с гроб, с застежками-молниями, надежно замыкавшими мертвецов внутри.

Мы делали круг по Трафальгарской площади, когда мимо нас пронесся фургон, направлявшийся к премьерскому дому. Я мельком увидел его пассажиров – еще одна группа киллеров, вооруженных до зубов, ощетинившихся жаждой убивать.

– Спецназ, – пробормотала мисс Морнинг. – Резервы Дедлока. Преследование продолжается. – Она зевнула и откинулась на спинку сиденья, с мрачной почтительностью принимая поражение.

Мы слишком устали и пребывали в смятении, а потому почти не разговаривали, но когда Барнаби проезжал по угрюмым улицам Элефант & Касл, [49]49
  Здесь:район Южного Лондона.


[Закрыть]мисс Морнинг пробормотала:

– Я их видела.

– Что? – Я смотрел в окно, изо всех сил пытаясь забыть произошедшее.

– Когда вы все ушли, я их видела. Они наблюдали за всем этим.

– Кто наблюдал?

– Эта троица, – прошептала она. – Эта троица снова зашевелилась.

– О чем вы говорите?

– Вы их знаете, Генри. Англичанин. Ирландец. Шотландец.

Даже после всех жутких ужасов ночи я, услышав это, почувствовал какую-то особую дрожь отвращения.

Я отвернулся от старушки и уставился в окно. Видел я только собственное отражение: усталый мужчина с глазами, в которых застыли жалость и обвинение.

К горизонту подкрался рассвет, и туман начал рассеиваться, когда Барнаби высадил меня перед домом в Тутинг-Беке.

Я вошел, поставил будильник так, чтобы поспать четыре часа, снял одежду и с благоговением погрузился в постель, натянув на себя пуховое одеяло и поджав ноги, чтобы согреться.

Когда я проснулся, мне показалось, что прошли считаные минуты, хотя настойчивая трель будильника говорила, что время уже перевалило за восемь и меньше чем через час я должен быть возле «Глаза».

К моему удивлению и радости, Эбби была в моей кровати. При звоне будильника она тихо застонала.

– Спасибо, – сказала она, когда я выключил его. Потом прижалась ко мне, заключила в объятия.

– Ты вернулся.

– Конечно я вернулся.

Я поцеловал ее в лоб, и, думаю, моя рука автоматически погладила ее груди. Она хрипловато простонала от удовольствия.

– Ах, Джо, – пробормотала она.

Несколько секунд мне казалось, что это происходит в моем воображении, но она повторила эти слова еще раз, вполне отчетливо, словно чтобы не оставить мне ни малейшего повода для сомнений, ни малейшего сочувственного пространства для самообмана.

– Не могу поверить, что ты вернулся, Джо.

– Джо? – выразил я вслух свое недоумение. – Кто такой Джо?

Когда я снова посмотрел на Эбби, глаза ее, трепеща ресницами, закрылись, губы чуть-чуть раздвинулись, словно в ожидании поцелуя, и последняя радость в моей жизни начала рассеиваться.