Текст книги "Свиток благоволения"

Автор книги: Джон Тренейл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 25 страниц)

Глава 6

– Черт бы меня побрал!

Прошин обернулся и увидел, что Сэнгстер остановился на полпути и изучает дверь, раскрыв от изумления рот.

– Что случилось?

Сэнгстер протянул палец и дотронулся до рельефного силуэта казака в меховой папахе.

– Так мне и говорили!

Прошин насупился:

– Это мужской туалет.

– Ну да! Так точно и говорили. Казак…

Двое очень высоких и крупных мужчин, остановившихся сзади них, начали проявлять нетерпение. Прошин взял своего коллегу под руку.

– Идемте!

Его кабинет находился на втором этаже и выходил окнами на автостоянку, за которой возвышались бетонные джунгли окраины города. Войдя в помещение, Прошин тут же устремился к окну и приспустил жалюзи.

– Что, не хочешь, чтоб я увидел то, что не положено?

– Естественно! Да нет, это просто из-за моего зрения. Я так долго проработал в полутьме, что уже привык к этому. У меня уже выработался рефлекс, куда бы я ни приходил. Ты не возражаешь, а?

– Да ладно!

– Ну и слава Богу!

– Богу?

– Да, а почему бы и нет?

– Ты христианин?

– Нет, я еврей.

Сэнгстер застыл. Прошин взглянул на него из-за своего стола, сообразил, что творится в мозгу у американца, и улыбнулся.

– Дезинформация, так ты думаешь? Мы, мол, все тут горим желанием дезориентировать тебя и напичкать ложной информацией? – Он полез в карман пиджака и вынул какой-то документ. – Вот, смотри, – сказал он, положив книжечку на стол, а затем устало обратился к телохранителям: – Вы можете быть свободны.

Те обменялись взглядами и после многозначительной паузы удалились.

– Товарищ, мы будем в коридоре, – зловеще заверил Прошина один из них.

Сэнгстер раскрыл книжицу и узнал обычный советский внутренний паспорт из четырнадцати страниц. Нашел в нем третью графу – национальность – и там прочел четкое, взрывчатое слово «еврей». Он закрыл паспорт и вернул его улыбавшемуся коллеге.

– Знаешь, как мы говорим? «Без бумажки ты букашка, а с бумажкой – человек». Конечно, паспорт может быть и поддельным. Только на сей раз это не так.

Сэнгстер ничего не ответил.

– Ты мне не веришь? – засмеялся Прошин и закинул ноги на недорогой, фанерованный стол. – Ладно, тогда чему ты веришь? – спросил он, затянувшись трубкой. – Что тебе наговорили про меня?

Сэнгстер изучающе рассматривал его, и свойственная ему улыбка стала еще более выразительной.

– Довольно много, – признался он.

– Выкладывай!

– Я могу присесть?

– О, какие вы вежливые! Разумеется, да! Извини меня. – Прошин указал на стул.

Когда Сэнгстер подтащил его к столу и сел, русский спросил:

– Хочешь кофе?

– Не откажусь.

– Вот и хорошо. Есть два способа выпить кофе в этом здании. – Он снял ноги со стола и принялся рыться в ящиках, обнаружив наконец гаечный ключ. – Если выйти из комнаты и повернуть налево… может, лучше сразу прикончить этих двух обезьян… в конце коридора стоит аппарат. Там понадобятся монеты. Когда он начнет жужжать, ты услышишь звон. Вот так – бенц! И тогда ты ударишь по нему вот этим. Или… – Он бросил ключ на пол и вновь полез в ящик стола. – О, а это!..

«Это» оказалось фляжкой. Когда Прошин открутил крышку, крепкий аромат тут же наполнил помещение.

– «Голубая гора», – пояснил он с довольным видом.

– Думаю, решено! Остановимся на «Голубой горе».

– Чудесно. А это мое маленькое царство. Как оно тебе?

Сэнгстер отхлебнул кофе из сине-белой чашки, предоставленной ему Прошиным, и быстро огляделся.

По правде говоря, кабинет не производил приятного впечатления. Кроме стола и двух стульев, имелась еще самодельная пепельница из консервной банки из-под джема, несколько ящиков с бумагами и стопка несожженных распечаток в разноцветных папках. Единственной солидной вещью оказался большой персональный компьютер с монитором. Прошин проследил за взглядом американца. Неожиданно он облокотился на стол и, тыча левым мизинцем в воздух, проговорил:

– Говорят, перо могущественнее шпаги. Так оно и есть. Но куда могущественнее пера мое творение «Ферранти ИБМ»!

Сэнгстер разразился смехом. Через мгновение Прошин присоединился к нему.

– Меня зовут Константин, – прохрипел он, – но ты можешь звать меня просто…

– Костя.

– Ага! Так записано в досье на меня!

– Да нет, я как-то изучал неполные имена, вот и все.

– Понятно, – улыбка сошла с лица Прошина. – Я немного пошутил. С этой машиной можно отправиться куда угодно, разведать все, что угодно. Я называю ее «мой волшебный ковер-самолет». Достаточно знать лишь ключ да код и можно открыть все на свете.

– Даже китайский компьютер «Млечный Путь»?

– Ну, не совсем так. Но когда-нибудь…

Сэнгстер всегда отзывался на оптимизм. На весах, которыми он взвешивал своих коллег, это качество тянуло на большой вес. А Прошин был оптимистом.

– Ладно! Давай-ка познакомимся по-настоящему. Расскажи мне, что там у вас в конторе числится в досье на меня.

– Ну… – Сэнгстер поставил чашку на стол и сложил руки на груди, – там говорится, что тебе тридцать четыре…

– Но я выгляжу на двадцать. Спасибо…

– В самом деле, тебе не дашь тридцать четыре. Ты родился в Лебедяни, в Центральной России, где и вступил в ВЛКСМ, а потом продолжил учебу в институте международных отношений, где учился пять лет.

– Прекрасно! Великолепно! Продолжай!

– Тебя готовили в школе КГБ номер триста одиннадцать в Новосибирске, где тебе пришлось делить время между рутинной оперативной подготовкой и занятиями в Сибирском отделении Академии наук. С тех пор ты здесь. Немногие продвигались так, как ты.

– Неужели?

– Угу. Вначале ты был приписан к Шестому отделу ГРУ ГШ.

– Это Китай!

– Да, Китай, а потом тебя перевели в Восьмой отдел ГРУ, связанный с компьютерной техникой. А после этого…

– Китайский период был ужасным. Отвратительным. Знаешь, меня послали в Хабаровск. Это к северу от Владивостока.

– Нет. Потом тебя перевели в Оперативное техническое управление – компьютеры. И с тех пор ты там работаешь.

– Потрясающе! И все точно. А привычки? Увлечения?

– Ты любишь читать, но не переводить. У тебя способности к языкам. Много друзей женского пола. – Сэнгстер улыбнулся краешками глаз. – А когда я говорю «много», я имею в виду…

– Много! – хихикнул Прошин. – Ну, ладно. Мне было бы не по душе, если бы там пропустили эту деталь. Хорошо. А хотел бы ты прочесть досье КГБ на тебя?

Сэнгстер не верил своим ушам. Уже очутиться здесь, в недрах Первого главного управления в самой их штаб-квартире на Московской кольцевой дороге, было невероятным событием. А теперь ему еще и предлагают взглянуть на собственное досье…

– Конечно же, почему бы и нет?

– Ты улыбаешься. Почему ты всегда улыбаешься?

– Разве?

– Всегда. Правда, я знаю, почему ты улыбаешься в данный момент. Ты считаешь, что я тебя разыгрываю. Хорошо, позволь мне сказать тебе, Джин… Можно называть тебя Джин?

– Полагаю, да.

– Я распечатал твое досье из компьютера, а в КГБ об этом понятия не имеют. Я создавал эту программу, понимаешь. Я ее конструировал. Никто во всей системе не разбирается так в компьютерах, как я. Вот почему меня приняли сюда на работу, даже несмотря на то, что я – еврей. – Прошин торжествующе ткнул себя пальцем в грудь. – Потому что я – лучший, и они это знают. Им это не нравится, но это их трудности. – Он встал, отодвинул стул. – И я думаю, что ты отстал. В наше время быть евреем – не так уж плохо. Были произведены… – он вскинул голову, – определенные уступки.

Прошин подошел к стопке распечаток и выбрал одну.

– Вот оно.

В последовавшие за этим четверть часа тишину комнаты нарушали лишь звуки разрываемой Сэнгстером перфорации и шелест перелистываемых страниц. Наконец он швырнул кипу бумаг на стол и опустился на стул.

– Самым страшным была Камбоджа, – произнес он после длинной паузы.

– Да, я тоже так считаю. – Прошин выбил пепел из трубки, сохраняя сочувственное выражение лица. – Хотя… разве хуже, чем развод?

В усмешке Сэнгстера совсем не было веселья.

– Да, ты меня поймал. – Он потряс головой с видом человека, признающего свое поражение. – Правда, детей не было, и это облегчило тяжесть разрыва.

– Ты не хотел бы…

– Что я хотел бы, Костя, так это кой-какие данные от тебя.

– Да-да, прости, прости.

Сэнгстер помолчал с минуту, стараясь вновь овладеть собой. Чтение досье оказалось не из разряда удовольствий.

– Ты мне не доверяешь, – безнадежно констатировал Прошин.

– Я должен тебе верить.

– Но эта дама Палмер не верит.

– Она не работник, а руководитель.

– Так, значит, ты мне веришь!

– Послушай, Костя… – Сэнгстер вздохнул. – Веришь, не веришь… у нас есть работа, которую надо сделать. Меня послали сюда оценить, что имеется у вас. Так что давай поработаем немного, а?

– Хорошо. Вот что нам известно. – Прошин выждал, когда взгляд Сэнгстера встретится с его собственным. – Вот что я скажу тебе из того, что мы знаем. А уж потом настанет твоя очередь дать всему этому оценку.

– Договорились!

– Ты прекрасно знаешь, что в Плесецке, недалеко от Белого моря, находится наша техника слежения за спутниками.

– Да.

– Вся соответствующая информация поступает оттуда, из Плесецка. Около трех месяцев назад объем наших наблюдений за Китаем возрос в полтора раза. Так же, как и ваш. Это было вызвано нестабильной обстановкой в стране.

– Верно.

– Я могу дать более широкий обзор, чем я сделал это для тебя и Палмер там на даче. Один из наших спутников-шпионов пролетал над Харбином – это на крайнем северо-востоке Китая. Он засек реактивный самолет, принадлежавший одной фирме, известной под названием «Грузовые перевозки Серединной Империи». Фактически это филиал Управления гражданской авиации Китая, то есть китайской государственной авиакомпании.

– Дальше.

– Как выяснилось позже, это был рейс номер «Зед-джи-восемьсот семьдесят семь». Это был грузовой, как мы теперь думаем, рейс, и при первом пролете наш спутник зафиксировал полет объекта по прямой линии, как того и следовало ожидать. Но на следующем витке спутник обнаружил некоторые перемены.

– Какие именно?

– Рысканье по курсу. А на третьем витке, спустя примерно девяносто минут, – мы смогли вычислить это ретроспективно – он делал «горку». С какой стати гражданскому самолету в обычном полете заниматься такими вещами?

Сэнгстер не ответил.

– Далее. Я хочу показать тебе эту диаграмму. – Прошин полез в другой ящик стола и достал папку, из которой извлек цветную карту северо-восточного Китая. – Вот, смотри… желтая линия, на цифры не обращай внимания, эта линия показывает курс.

– Вижу.

– На третьем витке выясняется еще кое-что необычное: самолет был разогрет, радиоактивен. А эти фотографии…

Сэнгстер рассматривал снимки. Красное пятно могло свидетельствовать и о чем-то другом.

– Тебе надо знать и еще одну вещь. О нашем спутнике «АСАТ».

– Это спутник-убийца, что ли?

– Именно. Беда в том, что на его счет выдвинуты ложные обвинения.

– Ты меня поражаешь!

– Я так и думал. Смотри сюда. – Прошин поставил на стол оба локтя и стал делать руками круговые движения. – Вот это… моя правая рука… это тот самый «АСАТ». А моя левая рука – рейс номер «Зед-джи-восемьсот семьдесят семь», идет?

– Давай дальше.

Прошин передвигал кисти рук до тех пор, пока «самолет» не оказался точно под «спутником».

– Вообрази, что они продолжают двигаться по предопределенным траекториям, но мы временно остановим этот кадр. Над обоими аппаратами – он мотнул головой вверх – где-то возле лампы находится южно-азиатский спутник телесвязи, напичканный американскими шпионскими игрушками, о котором мы, естественно, знали.

– Ясное дело.

Прошин перемещал свою левую кисть под правой, пока вся рука не вытянулась до предела, то есть «самолет» вынырнул из-под «спутника».

– Ба-бах! – пояснил Прошин.

– Очень ловко, но… простите!

– Ты не сдаешься?

– Нет. По той причине, что – первое – мы засекли луч, радиоактивное излучение, и нет нужды искать что-либо за пределами «АСАТа». И второе – что куда более существенно: я здесь не для того, чтобы сдаваться, а для того, чтобы убедиться. И должен тебе сказать, что пара неудачных негативов да несколько линий на карте для меня не аргументы. Мне нужны факты. Факты – это то единственное, что необходимо в жизни.

– Мистер Гредгринд?

– Ты читаешь Диккенса?

– Естественно. Читал, когда был в Оксфорде. Но я не знал, что и ты его почитатель.

– Ты хочешь сказать, что этого нет в досье?

Прошин откинулся на стуле, лицо его посерьезнело.

– Нет. И это упущение. Вероятно, кому-то это показалось не заслуживающим внимания. Тем не менее, возвращаясь к более серьезным вещам, я изложил наше видение проблемы. Согласен, что доказать – это другое дело.

– И что же ты предлагаешь?

– Начать с наиболее легкого: выяснить как можно больше о рейсе «Зед-джи-восемьсот семьдесят семь».

– Правильно. И какой же первый ход?

– Нам надо проникнуть в служебный компьютер «Серединной Империи».

– Так в чем проблема? Подключаешь свой «Ферранти», раскалываешь несколько кодов, и дело сделано.

– Не совсем. Так у нас ничего не получится. Я уже пробовал. Та система настолько мощно защищена против взлома, что я начал склоняться к мнению: мы на правильном пути. Никто, да, никто не станет просто так защищать компьютерные данные гражданской авиакомпании.

– Тогда мы в тупике.

Прошин отрицательно мотнул головой.

– Это вы там оказались, Джин. Нам надо взломать компьютер, тебе и мне. Но прежде всего нам нужен кто-то третий, кто дал бы ключи к внутренним кодам, кто смог бы допустить к управляющим файлам.

Сэнгстер задумался.

– Какой-нибудь китайский служащий.

– Совершенно верно. Я полагаю, ты умеешь разговаривать с китайскими чиновниками? К счастью, я тоже могу говорить на нескольких диалектах. В Третьем отделе проделали для меня кое-какую исследовательскую работу. Они обнаружили великолепную возможность. Так что нам с тобой пора собираться в дорогу.

– В дорогу… ты хочешь сказать, в Китай?

– Не сразу. Попозже – да, в Китай, а прямо сейчас это было бы бессмысленно.

– Так тогда куда мы едем сейчас?

– В Лондон. Вперед!

Глава 7

В номере, отведенном Александру Камнору в северокорейской правительственной гостинице, было настолько холодно, что при выдохе был виден пар. Пока его сподручный Леон расхаживал взад-вперед по комнате, безуспешно пытаясь согреться, Камнор сидел у окна в наглухо застегнутом пальто, попеременно разглядывая панораму за стеклом и фотографии в альбоме на столе перед ним. Вид на гору Муовансань, вздымавшуюся вдали над лесом из берез и голубых елей, был изумителен. Однако, по мнению Камнора, он не шел в сравнение с роскошным альбомом. Там имелось несколько самых ранних фотографий, когда-либо отснятых в Юго-Восточной Азии: большей частью то были виды Сингапура, хотя попадалось и предостаточно снимков видных чиновников Гонконга. Был еще и бесценный снимок хохотавшей над чем-то Вдовствующей Императрицы Цыси.

Камнор собрал уникальную коллекцию; это было его единственное серьезное увлечение. Он нередко брал с собой в зарубежные поездки какой-нибудь из своих многочисленных альбомов, чтобы скрасить досуг. Камнор по временам отвлекался от альбома и бросал взгляд на дорогу, едва оттуда доносился рев мотора поднимавшейся по склону машины. Дело в том, что должен был подъехать его связник по континентальному Китаю, который, как обычно, запаздывал. И Камнор продолжал бесцельно рассматривать альбом. Но какая-то часть его мозга силилась не пропустить звуки шагов по каменному полу, что могло бы послужить сигналом к тому, чтобы отложить альбом и подготовиться к встрече. Внезапно кто-то вломился в дверь. В комнату ворвались четыре китайских солдата, схватили Леона и швырнули его к стене, а затем приступили к обыску. Камнор успел заметить, что его связник стоит за порогом, а на руках у него – наручники. Через мгновение в номер вошел человек в ярко-зеленой форме с нашивками бригадного генерала и, не говоря ни слова, уселся на стул напротив Камнора.

Леон застонал. Двое солдат буквально сдирали с него одежду, разрывая ее на клочки, в то время как третий скрупулезно изучал каждую ее деталь; еще один офицер наблюдал за ходом операции. Камнор сидел не шелохнувшись, на лице его отсутствовало какое-либо выражение даже в тот момент, когда в номер вошел и уселся напротив бригадный генерал, которого он никогда прежде не видел. Генерал пододвинул к себе альбом и стал смотреть снимки. Леон попытался воспротивиться – его раздели практически догола, а в комнате царил ледяной холод. Камнор наблюдал, как солдаты перевернули его помощника вниз головой и принялись производить обыск в интимных местах тела, которое уже посинело от холода.

– Я люблю фотографии.

Камнор услышал мандаринский диалект и успел уголком глаза заметить, что бригадный генерал вырвал лист из альбома.

– Но эта – неважная. – Генерал еще мгновение рассматривал снимок, а затем разорвал пополам.

На нем была безупречно чистая форма с отутюженными складками. Она казалась новехонькой, что не позволяло предположить, будто ее обладатель страдает манией по отношению к своей внешности. У него были блестящие глаза. Вполне возможно, он сидит на игле, подумал Камнор, хотя предпочел бы другое объяснение.

– Вдовствующая Императрица. – Яркие глаза генерала затуманились. – Отвратительно! – Руки его двигались с быстротой фокусника.

Камнор не сводил глаз с фотографии, теперь уже разорванной на четыре части. Этот снимок обошелся ему без малого в десять тысяч американских долларов! Поступок вояки словно подтвердил его диагноз: усевшийся напротив человек сумасшедший. Последние стоны Леона перешли в хрип. Солдаты уронили его головой об пол и отошли к дверям, чтобы охранять вход, а офицер, проходя мимо бригадного генерала, передал ему пистолет Леона. Камнор взглянул на своего телохранителя. На ум пришли слова, не раз слышанные в раннем детстве, которым уже столько веков, но они все еще звучат повсюду: «Так как вы сделали это одному из сих братьев моих меньших, то сделали мне». Бригадный генерал с блестящими глазами подтвердил справедливость этих слов. Сейчас очередь Леона-слуги, а в следующий раз…

– Вы запрашивали об определенном деле. – Бригадный генерал вынул из верхнего кармана кителя конверт и вложил его в растерзанный альбом как закладку. – Здесь фотокопии досье подразделения «Маджонг» на полковника Цю Цяньвэя из Центральной разведки, бывшего Красного Дракона, а также письма его сына. В точности как вы указывали. Я готов отдать вам эти документы, поскольку они позволят вам оказать давление в той области, где наши с вами интересы совпадают.

Камнор ничего не ответил.

– Дороговато, даже для вас. Но не настолько дорого, чтобы не интересоваться данными в отношении меня. Откуда такое любопытство?

– Потому что я верю: в один прекрасный день некий генерал по имени Ло Бин станет следующим правителем Китая.

Генерал, исполненный величия, продолжал изучать лицо Камнора в наступившем молчании. Через некоторое время он заявил:

– Я восхищаюсь вашей выдержкой. Но я не восхищаюсь и не приветствую вашу любознательность.

– А я полагаю, вы ее весьма приветствуете.

Глаза Ло Бина расширились от злобы, и на секунду Камнор пожалел о своей дерзости. И все же бригадный генерал улыбнулся.

– Мне необходимо постоянно быть в курсе событий, происходящих в Гонконге. Мне известен ваш бизнес. Вы промышляете в области информации, используя ее, чтобы делать деньги. В данном случае вы будете заниматься тем же, но на сей раз, чтобы сохранить деньги – свои собственные. Вы знали, что я люблю рисовать? – Он похлопал по альбому. – Фотографии я предпочитаю живопись. Когда делаешь снимок, приходится довольствоваться тем, что уже существует. А художник способен изменять окружающее.

Камнор слегка поклонился, выразив согласие улыбкой.

– Я хочу создать картину будущего, в ваших же интересах. Будущего Гонконга. И Китая тоже. И Советского Союза. Другими словами, большое полотно. Много узоров.

– Так.

– Предстоит так много сказать, а времени так мало. Когда Председатель умрет, вы, возможно, захотите повидаться со мной в Гонконге. Часы. Вот все, что есть в нашем распоряжении. Считанные часы!

После недолгого колебания Камнор все же ринулся головой в прорубь:

– Мои обычные ставки…

– Их не будет. В обмен на точную информацию я позволю вам сбежать. Я буду заранее предупреждать вас о своем приезде. Но, Камнор, – он снова постучал по альбому, – вы будете хранить эту информацию даже от себя самого. Мне известно, что кое-кто из вас собирается бежать из Гонконга. Я этого не хочу. Так что если кто-либо еще сбежит…

Камнор проследил за взглядом вояки и уставился на пол, где приходил в себя Леон. Ло Бин кивнул – двое солдат подхватили помощника Камнора и потащили беднягу к дверям. Ло Бин схватил пистолет, лежавший рядом на столе, осмотрел его, затем с улыбкой, которую при других обстоятельствах можно было бы счесть очаровательной, направил оружие в грудь Камнора. Тот, глядя в сверкавшие глаза напротив, постарался убедить себя, что это блеф, что опасности нет: разве не сказал Ло Бин ясно и четко, что ему необходим новый источник информации? Но в душе Камнор догадывался: что лишь чистая случайность определяет, нажмет бригадный генерал на спусковой крючок или нет, ибо Ло Бин был словно злой мальчик, а частично – попросту сумасшедший. По большей части все-таки сумасшедший.