Текст книги "Свиток благоволения"

Автор книги: Джон Тренейл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 25 страниц)

Глава 27

Когда Диана очнулась, в последний раз за ночь вынырнув на поверхность после недолгого полусна, первое, что она увидела, был Чан Пин, сидевший рядом с дверью. Локти его упирались в колени. Дверь была чуть приоткрыта, и над его макушкой в вагон лился узкий луч света. Чан Пин не заметил, что она проснулась, и продолжал смотреть между своими коленями вниз на солнечный зайчик на деревянном полу.

Диана лежала неподвижно, рассматривая юношу сквозь приоткрытые веки. Сегодня он казался спокойным, в согласии с самим собой, таким непохожим на большинство ее знакомых мужчин. Но, хотя она еще не понимала его полностью, она чувствовала, что за мягким обликом скрывается стальной характер. Это хорошее сочетание. Может быть, когда-нибудь она и поймет этого юношу до конца. В Гонконге…

Она знала, что не должна позволять мечтам увлечь себя. Однако они были словно скала, на которую она могла опереться.

– В вагоне грязно, – сказала она сонным голосом.

– Пыль скапливается, если в комнате не убирают, наши лица станут грязными, если мы не будем умываться.

– Кто это сказал?

– Мао Цзэдун.

– Могу поспорить, что он никогда не путешествовал в вагоне для свиней. О чем ты думал?

– М-м?

– Когда я проснулась, мне показалось, что ты далеко-далеко отсюда.

– Ах, это… О моем отце.

– Расскажи мне, – прошептала она.

– Солнце, – коротко пояснил он. – Солнце напомнило мне об этом. Я тогда был маленьким. Может быть, мне было лет десять.

– Расскажи!

Слова с трудом давались ему.

– У меня было увеличительное стекло, я часто им пользовался. Иногда я фокусировал луч солнца на каком-нибудь насекомом. – Он взглянул на нее, пытаясь угадать, какова будет ее реакция. – Однажды мой отец застал меня за этим. Он отобрал у меня стекло.

– Хорошо.

– Да, я тоже так думаю. Но ты знаешь, почему он так сделал?

– Потому что ему не нравилось, что ты жестокий?

– Нет. Потому что он боялся, что я испорчу себе зрение и не смогу учиться.

– О! А почему ты сегодня задумался над этим?

Но он лишь пожал своими классически вылепленными мускулистыми плечами и отвел взгляд в сторону. Диана задумалась, чего же он больше стыдится: своей бездумной детской жестокости или циничной реакции собственного отца.

Вдруг солнце исчезло и шум в вагоне повысился. Туннель. Теперь они не могли видеть друг друга. Когда поезд вынырнул из туннеля, Диана подползла к Чан Пину и устроилась рядом с ним у двери.

За ночь ландшафт резко изменился. Все признаки изобильной жизни исчезли. Диана увидела улетавшие назад мимо вагонной двери красно-коричневые откосы, поросшие островками кустарника и клочковатой травой. Иногда кое-где среди них торчали одинокие деревья, будто нарисованные на неумелой акварели неопытной рукой. Но тут ее внимание привлекла шершавая стена серо-белого цвета, мимо которой теперь катился, грохоча, поезд, въехавший в узкое ущелье – стук колес возвращался, отраженный от огромных валунов, лежавших почти у самых рельсов. Начался еще один туннель; потом снова стена ущелья, еще один длинный-длинный туннель, который, казалось, никогда не кончится в толще горы. Когда наконец он все же закончился, ландшафт опять оказался совсем другим, и Диана с изумлением увидела, что они въехали в страну карста.

Поезд замедлил ход почти до скорости пешехода, чтобы переползти по деревянному мосту через быструю реку с бледно-зеленой мутной водой. Вид, открывшийся перед ее глазами, мог бы послужить натурой для пейзажа на рисовой бумаге в китайском стиле, если бы не одно – свет. Не было той туманной, колыхавшейся в воздухе далекой дымки, которую так любили изображать старые мастера. Фантастический пейзаж заливало горячее злое солнце, будто старую картину на время извлекли из зала со специальным освещением и перенесли в помещение для реставрации под резкий свет неоновых ламп.

Кроме света, все остальное было в наличии: журчащий поток реки, густые заросли бамбука, криптомерии, виден был даже павильон, наполовину укрывшийся за рощицей камфарных деревьев; вдали она разглядела водопад, низвергавшийся в реку в облаке радужных брызг. Однако самым удивительным был этот загадочный карст… эти фантастические известковые образования, каменные выступы, торчавшие из земли, словно гигантские сталагмиты. Каждый отличался от соседних, но в то же время сливался вместе с ними в одно гигантское целое.

Диана, не замечая того, положила руку на плечо Чан Пина, а он положил свою ладонь поверх ее руки, будто подтверждая силу разделяемого ими впечатления. Поезд пересек реку, снова набрал скорость, и его поглотил очередной туннель.

После обилия света и красоты мозг Дианы словно провалился в сумрак. Предметы, не волновавшие ее ранее, теперь, казалось, приобрели слишком большое значение: в поезде танки, их охраняют солдаты, едущие в вагонах; юноша, сидящий напротив, сам признался в том, что он шпион; ее мать мертва; от дома ее все еще отделяет много километров. А Китай, оставшийся без руководителя, куда-то понесло… Слишком много всего для этого прекрасного пейзажа, уныло подумала она.

– Когда мы прибудем в Лючжоу? – спросила она.

– Вечером.

– А что насчет танков?

– Может, их везут в Лючжоу, а может, и дальше. Однако, как мне кажется, их везут на место какого-нибудь инцидента, что произошел поблизости от Лючжоу. Нам остается только гадать по этому поводу.

– Нам еще предстоят остановки перед Лючжоу?

– М-м… думаю, да. Если поезд будет следовать без приключений. По пути есть город, он называется Хэчи. Это большой город, я думаю, поезд там остановится.

– Ты так много всего знаешь.

Не прозвучало ли в этом ее замечании все еще не ушедшее подозрение, подумалось ей. Похоже, Чан Пину именно так и показалось, потому что он поспешил ответить:

– Я же должен был изучить этот район, вспомни.

– Конечно. – Она не помнила, чтобы он говорил это.

Уже в разгаре утра поезд преодолел последнее известковое ущелье, пересек широкую реку по двухпролетному стальному мосту и покатил на всех парах к далекому горизонту, на котором вырисовывался первый промышленный район, увиденный ими после того, как покинули Гуйян. Сидя под стеной вагона, рядом с дверью, и прижавшись к щели лбом, Диана видела фрагментами те места, что они проезжали. При виде кирпичных труб и ряда вышек линии электропередачи, окаймлявших узкую долину, она забыла о боли в плечах, начинавшейся головной боли, тошнотворном запахе свиней, которыми пропах вагон, забыла обо всем, кроме того, что приближается еще одна опасность на пути. Сердце заколотилось резче, в горле мгновенно пересохло и запершило. Ей захотелось бы, чтобы Хэчи, по мановению руки какого-нибудь волшебника, исчез из виду.

Сначала мимо вагона понеслись отдельные селения, потом пыльные дороги, по которым потянулись телеги, запряженные волами, и изредка грузовики, потом начались кварталы бетонных жилых домов, у каждого из которых на стене был крупно выписан номер. Чан подошел к двери и приоткрыл ее на сантиметр, чтобы самому наблюдать за окружающим.

– Что ты видишь? – выкрикнула она, не в силах дольше скрывать беспокойство.

– Вижу станцию впереди… Мы замедляем ход… Думаю, что поезд свернет с главного пути. Да!

Диана поспешила тоже выглянуть. Теперь они были уже посреди города: параллельно железнодорожному полотну шла улица, окаймленная трехэтажными высокими домами, с верхних этажей которых на шестах свисало белье. Пока она вертела головой, чтобы рассмотреть их получше, рельсовый путь резко повернул, и реборды вагонных колес завизжали. Поезд покатил по колее вдоль станции, отделенной от нее двумя другими путями.

Она увидела и кое-что еще. Паровоз почти поравнялся с брешью в ограждении из деревянных столбов, между которыми была натянута колючая проволока. Сверху над этим участком развевался китайский флаг. У прохода стояли солдаты. Один из них махнул машинисту жезлом, разрешая проезд. Значит, их состав находился в юрисдикции военных.

Она ощутила, как ее глаза начало щипать.

– Что это за запах? – вскрикнула она, когда Чан Пин оттащил ее от щели.

– Слезоточивый газ. – Дверь захлопнулась. – К счастью, это не так близко, иначе…

– Боже мой… что здесь творится?

Он устало покачал головой и опустился на пол, откинув прядь волос с глаз.

– Что нам теперь делать? – прохрипела Диана.

– Ждать. Набраться терпения.

– Ждать?! Как ты можешь…

– А что ты предлагаешь?

Диана ничего не ответила, лишь прижала к себе рюкзак, обняв его, будто в нем имелся амулет против зла.

– Этот состав как бы из двух частей, – сказал Чан Пин. – В нем есть солдаты и танки. Но в нем много и других вагонов, таких же, как этот. Что бы ни собирались делать солдаты, я не думаю, что наш поезд останется навечно в Хэчи.

Поезд все еще двигался; но вот длинные тени, отбрасываемые столбами ограждения, на мгновение пролегли по вагону через щели в стене. Поезд протащился вперед еще сотню метров и с лязгом остановился. Диана слышала шипение пара, лязганье плохо стыковавшихся букс, какой-то далекий треск. Кроме этого ничто не нарушало свинцовую тишину полудня.

– Так тихо, – пробормотала она.

– А мы находимся посреди большого города. Да…

В хвосте длинного состава раздались крики; очевидно, там отдавали приказы, потому что вагон вдруг резко дернулся вперед с визгом вагонных тележек, и внезапно снова остановился.

– Они выгружают танки.

У Дианы мгновенно посветлело на душе.

– Я слышу какой-то странный шум, – не подумав, сказала она. – Будто какие-то отбойные молотки.

– Я подумал, расслышишь ли ты стрельбу? Но ты ничего не сказала, поэтому…

Казалось, вся кровь мгновенно прихлынула к голове, а потом отхлынула. Диана побледнела и затряслась. У нее промелькнула мысль, что странный треск – не что иное, как выстрелы автоматов, но она не хотела признаться себе в этом. Когда Чан Пин подтвердил ее догадку, ей мгновенно стало плохо.

Поезд еще раз резко дернулся. Снова наступила тишина; она заглушила все, Кроме далекого треска, у которого теперь было название.

– Я намерена выйти.

– Ты не можешь это сделать! Тебя схватят и убьют, и…

– Мы не можем сидеть и париться здесь. Если поезд никуда дальше не пойдет, нам необходимо знать это, чтобы что-нибудь предпринять.

Прежде чем она смогла продолжать, он исчез, проскользнув в дверную щель бесшумно, словно кот.

Диана выглянула наружу. Напротив, через три состава от нее, находилась грязная кирпичная стена. Правее впереди через несколько вагонов был виден паровоз, но на нем никого не было. Слева… далеко слева она сумела разглядеть фигурки солдат, мельтешивших на путях, но Чан Пин просто исчез.

Его не было уже примерно минут десять, когда трижды пронзительно прозвучал свисток паровоза и поезд медленно двинулся вперед. Диана рискнула бросить еще один торопливый взгляд наружу. На посту у ограждения, которое они миновали, въезжая сюда, стоял только один солдат. Потом она увидела Чан Пина, выбиравшегося из-под вагона, третьего от нее к хвосту состава. Он словно змея скользил между колесами. Выбравшись из-под вагона, он выпрямился и рванулся вперед.

Диана уголком глаза уловила какое-то быстрое движение и повернула голову. Как раз в этот момент солдат повернулся влево. Он заметил бегущий силуэт и сорвал винтовку с плеча.

– Скорее, – выдохнула Диана, но, разумеется, она не могла предостеречь Чан Пина. Ей не оставалось ничего иного, кроме как бессильно ждать, думая, как соткутся нити его судьбы, готовые вот-вот оборваться.

Поезд немного прибавил скорость, но Чан Пин все еще выигрывал расстояние. Солдат поднял винтовку и прицелился, но только тут понял, что если он чуть сместится, то у него будет лучший угол. Поэтому он отбежал назад к стене, однако этих потерянных им секунд было достаточно Чан Пину – он успел поравняться с вагоном, в котором находилась Диана. Она высунулась из вагона так далеко, насколько осмелилась, и крикнула:

– Он целится в тебя!

У Чан Пина были хорошие учителя, а он был хорошим учеником: он не стал оглядываться. Вместо этого он пригнул голову, словно бросившийся в атаку бык, и прибавил скорость.

Звук выстрела был едва слышен в грохоте и лязге набиравшего скорость поезда. Диана увидела, как от стенки вагона рядом с головой Чан Пина отлетела щепка.

– Помоги ему! – крикнула она. Но она и сама не знала, к кому обращалась.

Чан Пин продолжал бежать, лицо его искривилось от боли. Паровоз уже вышел к стрелкам, после он попал бы на главную колею, и Диана понимала, что скоро состав пойдет с намного большей скоростью, чем сможет развить самый лучший спортсмен. Солдат снова прицелился, зная, что это его последний шанс попасть в беглеца.

Чан Пин подпрыгнул. Он сумел ухватиться за одну из металлических ступенек. Диана высунулась, чтобы подхватить его. Он уже растратил все свои силы, и не мог подтянуться сам, вместо этого он просто висел, раскачиваясь в такт движению поезда, и Диана поняла, что через несколько секунд он сорвется. Она упала на пол и подхватила его под мышки. Чан Пин успел достаточно восстановить силы для последнего рывка. Он пошарил ступнями, пока они обе не нашли опоры. Диана услышала его хрип, такой, что ей показалось, будто его сердце сейчас разорвется.

Раздался вибрирующий свист пули, отрикошетившей от металла, сопровождаемый звуком выстрела. Диана почувствовала, как что-то теплое потекло по ее левой руке, темно-красные капли приковали ее взгляд, как магнитом, и она вскрикнула:

– Нет! – Но Чан Пин был уже наполовину внутри вагона и извивался, как бешеный морской котик, стараясь втянуть свое тело в вагон целиком.

Распростертое на полу тело Дианы сотрясла серия толчков, когда вагон проходил через стрелки. Она ждала, что поезд вот-вот начнет тормозить и раздадутся крики команд, грохот предупредительных выстрелов, но ничего этого не происходило. Вместо этого поезд вышел на главный путь и, дав длинный гудок, покатил на Лючжоу.

Она взглянула на Чан Пина, который продолжал лежать на полу; его дыхание постепенно приходило в норму.

– Куда в тебя попали?

Но рука Дианы оказалась испачкана вовсе не его кровью, а ее собственной. Вторая, и последняя, пуля отрикошетила от лестницы, зацепив ее предплечье. Она изумленно смотрела на рану. Та болела не больше чем детская царапина. Можно было подумать, что это вообще чужая рука.

– С тобой все в порядке?

– Да. – Он перекатился и лег на спину. – Теперь я уже в норме.

За последние несколько сумасшедших минут Диана не обратила внимания на то, что шум усилился. Но теперь этот факт целиком занял ее сознание. Стрельба! Раздававшиеся звуки не были похожи на треск винтовки солдата – то был огонь из автоматов. Она подняла голову и выглянула в дверной проем. Она увидела заброшенный земельный участок, покрытый грудами кирпича и другого хлама, оставшегося от сноса домов. Потом в поле ее зрения появилась цепочка человеческих фигур. Они стояли спиной к железной дороге, вплотную к проволочному ограждению. Все они держали руки за спиной, что придавало всей сцене характер деловитости. Но тут совсем рядом началась стрельба, и люди, чьи руки, как уже разглядела Диана, были связаны за спиной, начали падать, как подкошенные, один за другим, слева направо, словно костяшки домино, опрокидывающие одна другую по прихоти какого-то ребенка.

Потом еще один безобразный, покрытый пятнами плесени жилой дом заслонил картину расстрела, и Диана уже ничего больше не видела.

– Секретарь Чжан, я на самом деле не вижу в этом смысла.

Белый свет, заливавший плоскую равнину, где глазу было совсем не за что зацепиться, причинял полковнику Лай Цзяяо почти физическую боль. Жара, пустыня… Температура воздуха была гораздо выше пятидесяти градусов, но отнюдь не жара явилась причиной болезненного жжения в кишечнике Лая, которое началось сразу же после того, как он встретил в аэропорту Чжан Минжуна и узнал о цели его приезда. Ибо сразу стало ясно, что у этого молодого человека в голове не солома; но, что еще хуже, у прибывшего, оказалось, были очень внушительные документы, такие, которых полковник на своем веку повидал не много.

И к тому же молодой человек очень торопился.

– Почему вы так говорите, полковник? – Минжун расстегнул две верхние пуговицы на рубашке и легонько потеребил ворот, дав доступ воздуха к груди.

– Во-первых, вы только думаете, что Б-десять находился здесь. – Полковник развел руками, скорее для того, чтобы дать почувствовать этому городскому мальчику безграничность пустыни. – Эти горы могут быть в десяти километрах отсюда, а могут и в пятнадцати или…

– У нас есть спутниковые фотоснимки высокого допущения. И данные посадочной аэронавигационной системы.

– Но ведь эти штуки не так уж точны, а?

– Плюс-минус пять метров.

– Пять?

– Пять. И, во-вторых?..

– Что?

– Вы сказали, что не видите во всем этом смысла «во-первых», потому что нельзя точно определить местонахождение. А что насчет «во-вторых»?

Лай уставился на горизонт, пытаясь срочно придумать историю, которая удовлетворила бы этого надоедливого штатского, имевшего все нужные документы.

– А во-вторых… как вы сами можете видеть… здесь ничего нет. Пустыня поглотила все, не так ли?

– Хорошо сказано.

– И что вы собираетесь делать – копать песок голыми руками? – Лай выдавил натужный смешок, к которому Минжун неожиданно присоединился. – Я хочу сказать… ведь теперь здесь не могут приземляться самолеты?

– Наш смог.

– Да, но ведь мы прилетели сюда на вертолете. Я думаю, вы вряд ли сможете доставить сюда вертолетами бульдозеры… ведь вы сказали, бульдозеры?..

– Экскаваторы.

– …Вертолетами.

– Напротив, они уже летят сюда.

Лай посмотрел туда, куда указал палец Минжуна. Сначала он ничего не мог рассмотреть, но уже слышал грохот двигателей, поднимавшийся и затухавший в раскаленном воздухе над Ганьсу; затем на фоне солнца в воздухе материализовались черные силуэты с грузами, подвешенными к фюзеляжам, и он с трудом сглотнул.

Минжун с интересом рассматривал вспотевшего полковника. Он задумался: что же сделал этот человек, что ему дали медаль Героя военного времени первой степени? И почему он носит саму медаль, а не орденскую планку, как того требуют последние уставы?

– Вам раньше не приходилось видеть вертолеты – подъемные краны?

Лай покачал головой.

– С-шестьдесят четыре. По сегодняшним стандартам не последний писк, но достаточно хорошие машины. – Минжун бросил взгляд через плечо туда, где геодезисты заканчивали установку аппаратуры. – Экскаваторы скоро будут здесь, – крикнул он им. – Вы уже можете начинать. – Он снова повернулся к Лаю. – Это и к вам относится. – Его тон не изменился, в отличие от выражения лица. Лай посмотрел Минжуну в глаза и не увидел там ни надежды для себя, ни возможности допустить ошибку.

– Я?.. – слабо пискнул он.

– Вы можете начинать рассказ. – Минжун поднял руку, защищая глаза от солнца.

Теперь вертолеты были уже близко; чтобы перекрыть их грохот следующую фразу ему пришлось прокричать.

– Я должен объяснить вам, что времени осталось мало. Мы на грани войны.

– Войны?!

– Гражданской войны. Самой худшей. Я не преувеличиваю, полковник. Поэтому было бы лучше, если бы вы рассказали мне все до того, как мы выкопаем улики, вам так не кажется?

Глава 28

Поезд остановился у семафора на берегу медлительной реки, вода в которой была такого цвета, будто в ней мыли пепельницы. Одинокий голый остров делил реку пополам; на другом берегу рос камыш, дальше шли рисовые чеки, а еще дальше начинался новый район карста. Шел дождь, и общее впечатление от ландшафта было мрачным. Кроме одинокого неутомимого рыбака, шестом гнавшего бамбуковую лодку поперек течения, вокруг никого не было.

Диана и Чан Пин спрыгнули на рельсы. Ни солдат, ни танков, которых нужно было опасаться, в поезде уже не было, но тем не менее они сбежали с насыпи на тот ее склон, что был обращен прочь от реки, и нашли канаву, в которой и укрылись, пока поезд не исчез вдалеке.

– Куда мы идем?

Он указал туда, где все еще висел над горизонтом дым от паровоза. Диана увидела несколько зданий, очевидно, городские окраины.

– Это Лючжоу.

– А почему мы не могли остаться в поезде?

– Не думаю, что тебе еще хочется рисковать после того, что случилось в Хэчи.

Наступила вторая половина сырого неприютного дня. Они прошли уже с час, не встретив до сих пор ни одной живой души. Через некоторое время Диана набралась достаточно храбрости, чтобы задать вопрос, волновавший ее еще с Хэчи.

– Почему они расстреливали всех этих людей?

– Там был бунт. Когда я сидел под поездом, я слышал разговоры солдат. Двадцати трем сотрудникам перерезали глотки. Может быть, они и заслужили это – не знаю. По-моему, солдаты считали именно так.

– А как ты это услышал?

– Я ползал под поездом.

Он действительно ползал под поездом, подумала она? На самом деле? Или это еще одна инсценировка, еще один контрольный пункт на маршруте для его встречи с людьми из «Маджонга»?

Чан Пин внезапно остановился.

– Мы почти пришли.

– О, какая помойка!

– Да. Но за этим полем… за домами… там река Лю, и по ней мы сможем добраться до самого Гонконга. Мы пойдем вот к этой горе: Мааньшань. Там ты будешь в безопасности, а я похожу по домам, и поспрашиваю насчет лодки. – Он посмотрел на небо. – Уже вечереет. До темноты можно отдохнуть.

Поля, лежавшие между ними и городскими окраинами, представляли собой густые заросли кукурузы. Им пришлось пробиваться сквозь них, топча стебли. Воздух был спертым и душным из-за запаха нагретых солнцем растений.

– Странно, – пробормотала она. – Я всегда хотела увидеть эту часть Китая. Гуйлинь, карст. Я никогда не думала, что это произойдет таким вот образом.

– Ты не слыхала, что поэт назвал карст «голубыми нефритовыми шпильками для волос»?

– Нет. Но звучит прекрасно… – Она начала говорить, но вдруг остановилась.

– Что-то случилось?

– О… просто я не могу перестать думать, что без меня у тебя было бы больше шансов выбраться отсюда. Я же сковываю тебя, нет? Я все думаю об этой китайской компании по контролю за рождаемостью: «Два хорошо, а один еще лучше». В отношении нас с тобой это тоже справедливо.

– Нет, ты неправа. Если бы я просто спасался, то это было бы правдой. Но, пока я в Китае, я не буду по-настоящему в безопасности. Сунь Шаньван не простит; если найдет меня, то расстреляет меня как предателя. Поэтому мне приходится бежать из Китая.

– Ты говоришь, что он не простит тебя, но…

– Не простит!

– Мне все время кажется, что ты так много о нем знаешь…

– Если ты все еще не доверяешь мне, то так прямо и скажи. А если доверяешь, то и веди себя соответственно.

Она хотела было запротестовать, но его слова попали в точку. В конце концов она закрыла глаза и притворилась спящей.

Наконец наступили сумерки. Они выползли и обошли по краю кукурузное поле, все время стараясь идти так, чтобы гора находилась перед ними. Наконец они вышли к первым домам. Многие семьи были сейчас на улице, проводя время за игрой в карты с соседями. Свет парафиновых фонарей не достигал середины улицы, по которой торопливо шли двое странников, направляясь к парку у подножия Мааньшани. Диана нагнула голову и шла, ссутулившись, моля Бога, чтобы ничьи любопытные глаза на обратили внимание на ее джинсы и длинные волосы.

К тому времени, когда они достигли места, куда направлялись, наступила темнота, и только несколько электрических фонарей освещали пыльную грунтовую дорогу, петлявшую вверх по склону между двумя низкими изгородями из бамбуковых палок. Жесткая трава по обе стороны дороги перемежалась рощицами эвкалиптов и бамбука. Воздух здесь был попрохладнее и приятно пах камфарой.

Наконец они вышли к вершине. Там их ждал обычный в таких местах павильон. Диана скинула с плеч рюкзак и осмотрелась. Внезапно она чуть не задохнулась от удивления.

– Река!

Река лежала перед ней примерно в пятистах метрах, окружая подошву горы подобно ожерелью из света. Что бы ни было сейчас в Лючжоу, очевидно, оно было непосредственно связано с рекой, потому что на всем берегу что-то происходило. Она слышала звуки оркестра, а в одном месте, пустынная набережная была залита светом прожекторов, будто там ожидали чьего-то прибытия. Ниже по течению медленно двигалось судно, вспенивая воду в свете прожекторов. Когда оно подтащилось еще немного ближе, вдалеке зашипели огни фейерверка.

– Что происходит?

– Я не знаю. Так, теперь ты должна подождать меня.

– Поторопись, пожалуйста.

Он лишь помахал ей рукой и пошел, скользя вниз по склону длинными, легкими шагами.

Если не считать хриплых голосов цикад, в павильоне было тихо. Со ступенек она могла видеть весь город и реку, разделявшую его. Несмотря на яркие огни и шум веселья, она чувствовала себя страшно одинокой. Что, если он никогда не вернется? Предположим: он решил, что она все-таки права и без нее у него будет больше шансов выпутаться…

Вдруг где-то рядом хрустнула сухая ветка, и Диана вскочила. Может быть, кто-то наблюдает за ней? На самом ли деле она слышит чьи-то шаги по траве, или это ее воспаленное воображение? Она уже несколько раз смотрела на часы, но цифры и стрелки говорили ей только то, что она уже и так знала: Чан Пина нет уже долго.

Примерно спустя два часа после его ухода она услышала, что на набережной началась какая-то суматоха. Сначала она не могла понять смысл того, что видела перед собой. Казалось, с юга к городу, извиваясь, ползет какая-то змея из света. Вдруг в центре Лючжоу в воздух взлетели красные, зеленые и синие ракеты; почти тут же им ответили залпы фейерверка со стороны «змеи», двигавшейся по реке; ливень золотого дождя, шутихи, ракеты. Примерно в тот же момент голова «змеи» оказалась на свету, подойдя к набережной: длинный мощный буксир, раскрашенный красным и белым, волок за собой вереницу лихтеров.

Вдруг внимание Дианы привлек другой шум, от которого она застыла. Звук двигателя машины, взбиравшейся по склону… и он становился все ближе.

Она спряталась в самом дальнем углу павильона, прислушиваясь к шуму. Ветер относил звук так, что казалось, будто он раздается то с одной стороны, то с другой, но машина, или что-то с мотором, взбиралась по склону в ее направлении. Потом мотор умолк. Она попыталась рассмотреть что-нибудь в темноте перед собой, но там ничего не было. Ни шагов, ни голосов. Тишина.

– Диана!

Все мышцы ее тела свело судорогой, чуть было не подкинувшей ее с пола, а сквозь плотно сжатые губы прорвался громкий выдох.

– Кто там?

– Это я. Чан Пин.

– Я не вижу тебя.

Она услышала бормотание голосов, затем в нескольких метрах слева от нее вспыхнул карманный фонарик, и она резко повернулась. Там стоял Чан Пин, держа фонарик вверх и освещая им свое лицо.

– Слава Богу! – закричала она, бросившись к нему. – Слава Богу, слава Богу…

Потом она заметила второго человека и резко остановилась.

Слабый луч фонарика высветил толстого китайца с луноподобным лицом, почти без волос на голове, но отрастившего длинные черные пряди на подбородке и верхней губе. От него несло рыбой.

– Кто это?

– Его зовут Линь. У его отца несколько джонок. Они уходят этой ночью в Кантон, и он говорит, что сможет доставить нас в Гонконг. Диана, у нас есть шанс.

Почему же я сомневаюсь в этом? – подумала Диана. Поза Линя, его внешний вид – все заставляло предположить, что он всего лишь неудачная подделка под человека. Линь, предположила она, не дурак насчет подхалтурить и урвать лишнюю монету. Даже не видя его рук, она была уверена, что они у него корявые и неуклюжие, с ногтями, обкусанными почти до мяса. Наверняка где-то на теле он носит неприличную наколку. Короче, он из тех людей, с которыми можно иметь дело: она много раз запрещала общаться с такими своим сиротам в Корее… У Дианы не было ни малейшего подтверждения правильности этого мгновенного анализа, но она знала, что собирается довериться своему ощущению.

– Он жулик, – быстро сказала она по-английски. – Отшей его.

– Но…

– Ты что, сам не видишь, что этому человеку нельзя доверять? – Она чувствовала, как в ней разгорается злость. Чан Пин намерен отвергнуть ее подозрения с помощью разумных доводов, но она должна найти способ доказать ему, что на этот раз здравый смысл окажет ему дурную услугу.

– У него пикап, – тихо сказал Чан Пин. – Он может отвезти нас прямо к причалу, и никто не увидит нас…

– Но ведь он не тот, за кого себя выдает. Почему ты сам это не видишь?

– Потому что он – это все, что у нас есть. – Чан Пин повысил голос, раздражаясь из-за глупой иностранки, не желавшей прислушаться. – Я знаю, что его могут держать на примете. Я знаю это! Но что еще мы можем предпринять?

– Всегда есть возможность выбора.

– Какая? Скажи.

– Все, что угодно. Оставаться здесь. Подождать другой возможности.

– Но другой возможности у нас не будет. Диана, я знаю это!

Откуда он знает? Кто сказал ему это?

Они спорили в течение пятнадцати минут. Под конец Диана поняла, что, если она не подчинится, Чан Пин уедет и без нее.

– Хорошо, – сказала она, забрасывая на плечи рюкзак.

Она настаивала на том, чтобы ехать в кузове пикапа. К ее облегчению, Чан Пин сразу согласился, что ей лучше держаться не на виду, а под брезентом, где она не будет бросаться в глаза. Когда они спустились к подножию горы, водитель запустил двигатель и рванул с места так, словно за ним гнались черти по дороге, у которой было столько же поворотов, сколько на кривом винте. Спустя двадцать минут они оказались внутри душного склада на берегу реки.

Диана слышала плеск речной воды о сваи. Запах рыбы здесь подавлял все остальные запахи. Мгновение ничего не происходило. Потом она расслышала голоса громко споривших людей.

Она сбросила накрывавший ее брезент и выбралась наружу. Помещение освещалось желтым светом единственной лампочки в зеленом металлическом абажуре, висевшей под потолком на длинном гибком шнуре, прикрепленном к крюку в стене: банки с краской, большой руль, пара винтов, канаты всех видов и толщины… Но вовсе не это привлекло ее внимание. В десяти метрах от нее Чан Пин и человек по имени Линь яростно спорили друг с другом.

Она поняла, что спор идет из-за денег. Линь тыкал указательным пальцем правой руки в раскрытую левую ладонь: жест человека, считающего деньги. Чан Пин качал головой и водил правой рукой по груди; явный и категорический отказ.

Диана окликнула его по имени. Никакого ответа.

– Чан Пин! – крикнула она.

Оба мужчины повернулись к ней.

– Сколько он хочет?

– Пять тысяч юаней.

– Это просто смешно!

– Я уже сказал ему это.

– Это же тысяча фунтов, не больше, не меньше. У нас нет столько денег.

– Нет.

– Тогда пошли отсюда побыстрее.

– А что, если он стукнет на нас? – Авторитет Чан Пина как лидера рушился на глазах. – Диана, он же не дурак, он знает, что у нас большие неприятности. Он сказал, что если мы с ним не договоримся, он сообщит в полицию.