Текст книги "Свиток благоволения"

Автор книги: Джон Тренейл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 25 страниц)

Глава 21

Конечно, Сунь Шаньван уже считался стариком, но он еще не разучился передвигаться бесшумно. Когда он коснулся плеча Чжан Минжуна, тот подскочил на стуле, словно снаряд из катапульты.

– Инспектор, вы… вы напугали меня.

Сунь посмотрел на стол, точнее на то, чем занимался секретарь.

– Небо почти закончено.

– Да. Труднее всего со снежной шапкой.

– Ты знаешь, что сейчас пять утра?

– Нет, я не знал.

– Все уже давным-давно разошлись по домам. А ты все еще здесь. Почему?

Минжун ничего не ответил. Сунь присел на один из столов и принялся изучающим взглядом рассматривать молодого человека. У инспектора накопилась целая куча проблем, требующих неотложных решений, но сейчас мозг его был занят решением относительно банальной задачки.

– Ты начинаешь походить на лентяя. Но на самом деле ты не лентяй. Уже почти рассвело, а ты все еще трудишься. Так почему же все твои усилия не увенчиваются результатами, как в старые добрые дни?

Минжун встал почти по стойке «смирно», глядя прямо перед собой. Таким образом ему удавалось избежать пристального взгляда начальника.

– Простите меня. Я не сознавал…

– Все ты сознавал.

– Простите.

Сунь закурил, потом, словно подумав хорошенько, предложил сигарету секретарю.

– Проблемы с женщиной?

– Нет, инспектор.

– Деньги? Жилье? Родители? Три «большие заботы»?

– Нет, инспектор, ни одна из этих проблем меня не волнует.

– Тогда что? Ну, Минжун, не заставляй меня вытягивать из тебя клещами. Ты слишком хорош, чтобы зря расходовать свои таланты. Посмотри на меня.

Минжун перевел взгляд на шефа. Тот улыбался.

– Мы поговорим с тобой прямо сейчас. Ничто из сказанного не будет фиксироваться. Но положение нынче очень сложное, и мне нужно, чтобы ты все свое внимание уделял работе. Ну, так говори: что стряслось?

После короткой схватки совести со страхом Минжун решил облегчить душу:

– Вы правы, что критикуете меня. Я свалял дурака. Я использовал возможности департамента для того, чтобы выяснить кое-что.

Сунь Шаньван пару раз крякнул.

– Что именно? – осторожно полюбопытствовал он.

Когда Минжун рассказал ему про мисс Цзянь и ее поиски исчезнувшего дядюшки Чао, Сунь почувствовал раздражение:

– Ты что, на самом деле думаешь, что тебе больше не на что тратить время? Особенно сейчас.

Минжун повесил голову.

– Хорошо. Забудь об этом.

– Простите, но… об этом не так-то просто забыть. Там вылезло такое, что… – Он покрутил головой, будто пытаясь прогнать фантомы, засевшие в мозгу. – Инспектор, я обладаю опасной информацией.

Сунь пристально посмотрел на него.

– Опасной для тебя?

– Я не знаю. Может быть, для многих людей. – До этого момента Минжун не сознавал, как долго он нес эту ношу один, не поделившись ее тяжестью ни с кем. – Я начал с привлечения моих собственных контактов в военно-воздушных силах, чтобы попытаться выяснить, где работал дядя мисс Цзянь, когда он погиб. Через два дня мой друг прибыл, однако он не предоставил мне никакого сообщения о нужном человеке или самом инциденте. Более того, он посоветовал мне оставить это дело.

– Сядь, Минжун. Ты меня нервируешь, торча столбом.

– Благодарю вас. Но я не оставил это дело. Я потратил много времени на расследование.

– И поэтому ты пренебрегал своими повседневными обязанностями?

– Да. У меня это превратилось в какое-то наваждение.

– Сильно сказано.

– Все было так странно. Но под конец я собрал отдельные фрагменты воедино. Дело в том, что на северо-западе, на заводе подле Ланьчжоу, выполнялись работы по какому-то сверхсекретному проекту. Пришло время испытаний. Они выбрали Ганьсу-Б-десять.

– Что? – Сунь вздрогнул.

– Это авиационная база в…

– Я знаю, где это. Продолжай.

– Туда собрали много высококвалифицированного технического персонала – собрали отовсюду. У всех были две общие черты – образование и опыт в аэрокосмической промышленности, а также отсутствие близких родственников.

Сунь нахмурился.

– О каком количестве людей идет речь?

– Пятьдесят восемь человек.

– Совпадение?

– Может быть. Но только все они уже мертвы.

Губы Суня повторили эти слова, но ни звука не раздалось.

– Тогда я начал исследовать эту проблему с разных сторон. Я выбрал наугад три имени и придумал предлоги для ведения расследования по каждому имени. Я притворялся секретарем рабочего комитета, полицейским, расследующим кражу, и почтовым работником, пытающимся разыскать посылку, отправленную по неверному адресу. И я получил три совсем разные легенды. Один из них якобы погиб в автокатастрофе: это как раз тот самый дядюшка Чао. Второй человек якобы заболел пневмонией и умер. А третий влез в драку и его зарезали.

– И что ты тогда предпринял?

– Я взял наугад еще шесть имен и снова повторил процедуру расследования. И получил все те же три легенды, в различных сочетаниях: на этот раз было три драки, одна пневмония и две автокатастрофы.

– Те же самые? – Очки Суня наполовину съехали с носа. Он поправил их и сел прямо, пытаясь разобраться в услышанном. – Ко мне не поступало и намека на что-либо в этом роде. Но если то, что ты рассказал мне, правда, то это именно те факты, о которых обязан сообщить мне отдел безопасности ВВС.

– Я согласен, инспектор.

– Это все? Я хочу сказать, этого, разумеется, более чем достаточно, но может быть, у тебя…

– Есть еще одно. Я проверил все имена. В большинстве случаев в ходе расследования я под конец выходил на одну и ту же организацию, которая заявляла, что личные дела и справки о трудовой деятельности этих людей находятся у нее.

– Заявляла?

– Да. Эта контора арендовала авиабазу для полетных испытаний. По крайней мере, они так мне говорили.

– И что это за организация?

– Она называется «Грузовые…

– Перевозки Серединной Империи».

– Да, инспектор! Так вы знали?!

– Я ничего не знал. – Сунь глубоко вздохнул. – Но теперь начинаю догадываться. Минжун…

– Да, инспектор?

– Ты знаешь что-нибудь об оружии, действие которого основано на принципе излучения пучка заряженных частиц… лазерных лучей… вообще о такого рода вещах?

– Очень мало, инспектор. В этой области американцы и русские добились примерно одинаковых успехов, не так ли?

– Да. Но есть еще кое-что, чего ты не знаешь: Китай тоже обладает примерно такими же возможностями в этой области. По крайней мере… я так считаю.

Минжун молча смотрел на него.

– Кто-то очень хорошо потрудился для того, чтобы у Китая появилось свое оружие для «звездных войн». Кто-то, связанный с компанией «Грузовые перевозки Серединной Империи». И этот «кто-то» – не кто иной, как генерал-майор Ло Бин.

Минжун не был уверен, обращается ли Сунь к нему или просто размышляет вслух.

– Кто-то, прошедший долгий путь, но не завершивший пока создание такого оружия. В противном случае он уже должен был бы сделать свой ход…

– Свой ход, инспектор?

– Он разработал это замечательное оружие и держит продвижение в этой области в секрете, даже от меня. Я могу найти для этого только одно объяснение. Ло Бин хочет власти.

Совсем иная головоломка, сидевшая в мозгу Минжуна, стала проясняться, так как еще один ее фрагмент встал на свое место. Его глаза расширились.

– Связано ли как-нибудь то, о чем вы мне рассказали, со спутником, сбитым русскими?

– Русскими… – Сунь Шаньван хмуро взглянул на него. – А зачем русским понадобилось сбивать этот спутник? Я продолжаю задавать себе этот вопрос, но до сих пор мне никто не ответил на него.

– Но если это не работа русских… Инспектор, что вы хотите сказать?

– Я хочу сказать… – Сунь посмотрел в пол, словно надеялся именно там найти остальные слова, чтобы закончить фразу, – что ты должен найти ответ, который до сих пор ускользал от меня. – Его голос зазвучал резче – начальник снова стал самим собой и уже не размышлял вслух. – Когда я узнал, чем ты занимался, я рассердился. Но теперь я уже не сержусь. Напротив: может быть, ты сделал самую важную часть работы департамента за все последние годы. Начиная с этого дня ты занимаешься только этим вопросом. Выясни все, что сможешь об этой авиакомпании: кто на самом деле стоит за ней, чем она занимается. Мне нужен подробный официальный рапорт: напечатаешь его сам, больше никто не должен его видеть.

– Я понял.

– И это срочно, срочно, срочно! Понимаешь?

– Да.

– В данный момент этот Ло Бин не знает, на чьей я стороне: может быть, я за него, а может быть – против. Я не могу вечно уклоняться от ответа. Неужели уже слишком поздно для того, чтобы остановить его?..

– Я займусь этим прямо сейчас. А что мне делать после того, как я напечатаю рапорт?

Пару секунд Сунь раздумывал над ответом. Потом указал движением подбородка на головоломку и с улыбкой, смысла которой Минжун не смог понять, сказал:

– Начни выкладывать гору.

Глава 22

Признание Чан Пина парализовало Диану. Они помолчали в течение нескольких секунд, а затем он указал на ее рюкзак.

– Пожалуйста, у тебя там ничего не найдется для моего плеча?

– Что?

– Мое плечо…

Приложив определенное усилие, она взяла себя в руки.

– Да. И для твоих коленей тоже. Но ты должен перестать болтать ерунду и рассказать мне все.

– Хорошо.

– Ты не мог бы снять рубашку… Вот так, хорошо. Ага! Я думаю, кровотечение можно остановить платком, если перетянуть… Дай мне взглянуть.

Рана оказалась глубоким порезом длиной в несколько сантиметров. Диана порылась в рюкзаке и достала бутылочку с универсальным антисептиком.

– Это, – сказала она с долей злорадства, – будет сильно жечь. Можешь покричать: это помогает.

Она улыбнулась и, глядя ему в глаза, чтобы отвлечь от того, что делали ее руки, плотно прижала тампон к плечу. Он вздрогнул; сквозь сжатые губы вырвался стон, но он не потерял сознания, чего она почти ждала. Промыв рану, она заставила его подержать платок прижатым к плечу, пока она прикрепит его двумя полосками лейкопластыря. Потом она занялась его коленями.

– Брюки! – И, когда он помешкал в нерешительности, добавила: – Послушай, ты хочешь, чтобы я помогла тебе?

Он спустил брюки. Диана аж присвистнула. Колени были в засохшей крови, а в порезах торчали маленькие осколки стекла.

– Вот так же я выщипываю свои брови, и мне это нравится, – весело сказала она, достав из косметички пинцет.

– Что ты собираешься делать?

– Удалить стекло. Если я оставлю осколки, то будет нагноение. Тебе делали противостолбнячную прививку?

– Я не уверен. Может быть, когда я был маленьким…

– Нам надо к доктору, и поскорее.

– Нет.

– Чан Пин…

– Я сказал нет. Пока рано. Слишком опасно.

Диана молча склонилась над его левым коленом.

Она старалась выполнять свою задачу, как настоящая медсестра, и твердила себе, что обрабатывается не тело, а кусок мяса, но, пока она методично вытаскивала осколки стекла, идя пинцетом вдоль колена слева направо и сверху вниз, она скользнула взглядом сначала по его ступням… Они были сухими и жилистыми, с ногтями, по цвету и консистенции напоминавшими рог. Бледно-желтая кожа на подъеме была превосходной. Ее нежность и окраска напомнили Диане любимого щенка лабрадора. Его звали Браконьер…

Икры у него были мускулистыми: она заметила это, заставляя его менять положение ноги, заметила, и что кожа не морщится – значит, плоть не дряблая. По мере подъема к бедру ноги почти не увеличивались в объеме, но цвет кожи становился чем выше, тем темнее, хотя было понятно, что вряд ли его ляжки и бедра когда-либо видели солнце.

На нем были тонкие синие трусы, и он старался держать ноги плотно сжатыми, словно пытаясь не дать ей увидеть место их соединения. Резинка плотно обтягивала верх его бедер, оставляя вдавленные полосы, которые появлялись и исчезали, когда он менял положение ног. Синий цвет хорошо смотрелся на его бледной коже.

Она перешла к правому колену. Ее внимание начало рассеиваться, и пинцет воткнулся в колено Чан Пина, заставив его изогнуться от боли.

– Извини. – Она смахнула рукой пот со лба, вдруг ощутив, что устала до смерти.

– И о чем ты задумалась?

Диана посмотрела ему в глаза, и ее губы изогнулись в слабой улыбке.

– Это не важно.

– По-моему, ты слишком застенчива. Ведь ты думала обо мне, не правда ли?

– Чан Пин, пожалуйста! Не будь идиотом, ведь у нас и так достаточно проблем, чтобы ты еще начал валять дурака. – Она старалась, чтобы ее слова прозвучали здраво и разумно. – Если я и думаю о тебе, то только потому, что пытаюсь разобраться во всей той лжи, которую ты мне преподнес. – Она вынула из рюкзака рубашку, посмотрела ее на свет и вздохнула.

– Это рубашка Мэта. Да ладно, по крайней мере, она чистая. – Она попыталась разорвать ее, но не смогла справиться с кромкой, поэтому ей пришлось снова лезть в рюкзак за ножницами для ногтей. Она разрезала рубашку на аккуратные полоски.

– По одной на каждую ногу, – пояснила она, возвратившись к тому месту, где лежал Чан Пин, уже полупривставший и опершийся на локти.

Она перевязала сначала левую ногу, потом правую.

– Удобно?

– Да, неплохо. Спасибо тебе, Диана. – Когда он улыбнулся, она тоже улыбнулась в ответ.

– Да, и последнее… – Диана не успела затянуть узел на левой ноге.

Она еще раз переплела концы ткани, снова улыбнулась, и потянула изо всей силы.

Его крик ошеломил ее, но она продолжала стягивать узел, приложив такую силу, будто душила нападавшего на нее и вся ее жизнь зависела от этого. Спина Чан Пина изогнулась дугой, его словно подбросило вверх, одна из рук метнулась к ее лицу, но Диана легко уклонилась, и, когда он оторвал от земли вторую руку, он рухнул на спину, лишившись опоры.

Он потерял сознание.

Когда он очнулся, он обнаружил, что лежит на боку. Он попытался пошевелить руками, но они оказались связанными у него за спиной. Его колени тоже были связаны вместе. Он не мог пошевелиться, и чем больше пытался освободиться, тем большую боль это ему причиняло.

Диана уселась напротив, поджав ноги.

– Вот так-то! А ты еще думал, что я хорошая девушка. Извини.

– А ты и есть хорошая девушка. – Чан Пин наконец собрался с мыслями и теперь смотрел на нее спокойным задумчивым взглядом. Она поняла, что он нисколько не испуган. – Ты слишком к себе строга.

– Я собираюсь и к тебе быть строгой.

Он покачал головой и улыбнулся.

– Нет. Ты спасла мне жизнь. Почему ты сделала это, Диана?

Он сумел смутить и расстроить Диану, и это разозлило ее. Сейчас, когда он связанный лежал у ее ног, она призналась себе самой, что не знает, почему приложила столько усилий, чтобы спасти его.

– Нет, сейчас моя очередь задавать вопросы. И давай начнем с чего-нибудь полегче: тут поблизости есть вода?

Он продолжал молча разглядывать ее.

– Хорошо. – Она надела на плечи рюкзак. – Надеюсь, что скоро сюда придут те, кого ты ждал, и найдут тебя. Пока!

Она еще не успела полностью выпрямиться, когда он окликнул ее:

– Диана, не уходи! – Он прикусил губу. – Пожалуйста!

Она видела страдание в его глазах, но знала, что не должна поддаваться.

– Вода. Где она?

– Там ручей… за павильоном. Пятьдесят метров вверх по склону… держись левее.

Все было так, как он сказал: Диана обнаружила маленький ручеек, вытекавший из трещины в скале. Она развела руками листья гигантских папоротников, загораживавших путь к воде и прежде, чем наполнить бутылку, вымыла руки и лицо. Она не торопилась. Облака уже отнесло прочь, появились просветы голубого неба. От зелени, обступившей павильон, начал подниматься пар, и сквозь листву деревьев на землю лился косой дождь золотых солнечных лучей.

Маленький белый домик в солнечном мареве казался таинственным и уже не походил на ветхое заброшенное строение. Она почувствовала себя Белоснежкой. Это сравнение развеселило ее, но и огорчило: рядом все еще был колдун, с которым предстояло разобраться.

Диана обнаружила Чан Пина лежащим в том же положении. Его лоб покрыла испарина. Диана знала, что он пытался высвободиться.

– Ты только зря изматываешь себя. Это хорошие узлы. В детстве я была скаутом. Лучше выпей воды. – Она поднесла бутылку к его губам, и он начал жадно пить.

– Хорошо. – Диана уселась на землю рядом, но вне досягаемости от его возможного внезапного броска. – А теперь, пожалуйста, расскажи мне правду.

– Я все расскажу тебе. Я должен был знать, что ты догадаешься. Я говорил им, что тебе это по силам.

– Я удивляюсь, почему эти «они», как ты выражаешься, выбрали именно тебя для подобного дела. Иногда ты бываешь довольно глуповат.

Он слабо улыбнулся.

– Спасибо.

– Ты сам поразмысли. – Диана удивилась собственному спокойствию и рассудительности. – Для начала оказалось, что ты слишком хорошо знаешь местность. Это довольно странно, если учитывать, что ты был сослан сюда в порядке наказания. Затем эта прекрасная карта, которую ты якобы нашел Бог знает в какой дыре. Потом этот старик в грузовике. Мы не встретили ни одной машины за весь день, а он появился как раз вовремя.

– Это все?

– Нет. Сначала я вела себя довольно глупо и ни на что не обращала внимания. Потом я начала задумываться. Все было очень трогательно. Но я не считаю, что это в духе китайских обычаев, по крайней мере, если ты впервые встретил человека, да еще и иностранца. И что ты делал тогда в кумирне и как там оказался? Это тоже казалось мне странным… до тех пор, пока я не поняла, что это, очевидно, было сделано специально, чтобы произвести впечатление на меня, ну… чтобы ты мне понравился. Я права?

Он кивнул.

– Хотя то, что я рассказал тебе о своих родителях, это правда.

– Но и это не все. Когда я очнулась после того, как этот парень, Вень, оглушил меня, ты сказал, что крестьяне стали кричать на Красных Охранников. И я снова подумала, что это странно. Особенно если принять во внимание, что деревенские не очень любят мою семью. Так сказал Линчу. – Она посмотрела ему в глаза. – А! Так ты не знал этого. Это оплошность. Они должны были сказать тебе, что моя тетя непопулярна в Чаяне. Инструктаж был небрежным.

Несколько секунд он молчал, обдумывая услышанное.

– Но, если ты знала все это, зачем ты спасала мне жизнь там, в Гуйяне?

– Я же уже говорила тебе, сейчас моя очередь задавать…

– Если ты не ответишь на мой вопрос сразу, не заглянешь внутрь самой себя и не найдешь верный ответ, ты просто не захочешь понять то, о чем я собираюсь тебе рассказать. Возможно, даже не захочешь услышать это.

Она смотрела на него, силясь прогнать волнение, вызванное его словами. Хотя он ранен и беспомощен, его внутренняя сила, похоже, не ослабла.

– Я собиралась спасаться бегством, а ты был нужен мне. Ты знаешь язык, знаешь эту страну, а я нет.

– Даже несмотря на то, что после случившегося в грузовике ты уже не можешь доверять мне?

– Я просто не могла оставить тебя на милость этой банды маньяков.

Он смотрел на нее не моргая. Диана знала, что он ждет правдивого ответа. Это еще больше раздражало ее. Но вместо того чтобы атаковать, она стала защищаться.

– Я хотела сказать… и без того скверно, что там у них остался этот водитель…

После долгого молчания он спокойно спросил:

– И это все?

Диана вертела в руках бутылку с водой. Наконец она со злостью швырнула ее в угол.

– Ты начал нравиться мне.

Чан Пин кивнул, удовлетворенный ответом.

– Ты хочешь знать, кто я такой и почему я здесь оказался? – Он помолчал. – Это неприятно.

– Давай дальше.

– Ты не могла бы сначала развязать меня?

– Нет.

– Или хотя бы посадить меня прямо. Я не могу разговаривать лежа.

– А мне так нравится.

Чан Пин вздохнул.

– Многое из того, что я тебе рассказывал, правда. Мои родители… Моя мать никогда не будет прежней. Она была такая блистательная, такая преданная. Теперь она сумасшедшая.

Диана подобрала бутыль с водой и отхлебнула из нее.

– Я хотел подняться над этим. Я хотел сделать так, чтобы мне ничто не угрожало, если плохие времена вернутся. Вот почему я стал образцовым студентом. Я хотел вступить в партию. Я был идеологически подкован. Поэтому, когда они завербовали меня в университете…

– Ты уже во второй раз говоришь «они». Кто такие эти «они»?

Он изучал ее, глядя снизу вверх, прищурившись, словно решал, можно ей довериться или нет.

– Ты когда-нибудь слышала о таком подразделении «Маджонг»?

Диана опять поднесла бутыль к губам. При этих словах она вздрогнула и вода пролилась ей на грудь.

– Я слышала о них.

– Тогда ты знаешь, чем они занимаются?

– Они шпионы. Центральное управление разведки.

– Да, Седьмой отдел.

– И что они сделают с тобой, когда узнают, что ты предал их, разболтав все мне?

– Я не собираюсь предоставлять им такую возможность.

– Что?

– Мне все это надоело. Я хочу попасть в Гонконг.

Она в изумлении уставилась на него.

– Ты хочешь перебежать, так это называется?

Он кивнул.

– Если будет еще одна революция, как считают в спецподразделении, моя работа послужит ненадежным прикрытием. Я тоже могу стать мишенью, как и всякий другой.

– Другими словами, ты хочешь позаботиться о себе. Неудивительно, что ты решил влюбиться в меня.

Он был потрясен услышанным: это было понятно по тому, как он посмотрел на нее.

– Так или иначе, ты хочешь бежать, – поспешила договорить она. – Значит, как я предполагаю, ты собираешься помочь мне добраться до Гонконга?

– Да.

– И ты считаешь, что я поверю в это?

– Почему нет?

– Потому что это именно то, что ты якобы делал до этого момента – согласно распоряжениям «Маджонга». И что изменилось… кроме того, что ты связан, а я нет?

– Ты сама видела, что произошло при последнем дорожном заграждении.

– Это выглядит очень похожим на то, что произошло в Чаяне.

– В Чаяне меня не били. И не порезали мне колени. Никто не пытался застрелить меня.

– О, бедный ребеночек! Может, они решили, что ты не произвел на меня должного впечатления и настало время поторопить события, а?

– Ты не поняла. В Гуйяне не должно было быть никаких преград на дороге. Мы должны были свободно добраться до Наньнина. Те люди, которых мы встретили, они сами по себе. Они не из «Маджонга». Я подошел к ним, думал, что они люди инспектора Суня, и…

– Сунь Шаньвана?

– Да. Ты знаешь его?!

– Мы встречались.

– Встречались? – Чан Пин в изумлении уставился на нее.

– Продолжай.

– Я… я подошел к ним и рассказал заранее придуманную историю о том, что ты мой учитель английского. Вот поэтому они и набросились на меня. Они обвинили меня в том, что я интеллигент.

– Которым ты и являешься. А водитель?

Лицо Чан Пина стало жестким.

– Он – один из наших. Я не думаю, что… мы его когда-либо увидим.

Диана обхватила голову руками.

– Это все так… так дико! Что же на самом деле произошло в Чаяне?

– Это была инсценировка. Красные Охранники и тому подобное. Смысл состоял в том, чтобы заставить тебя поверить мне, довериться мне. О чем ты и догадалась.

– Это сработало, – грустно подтвердила она.

– Да. Вот поэтому я и спрашивал тебя о настоящей причине, по которой ты спасла мне жизнь.

– Ты думаешь, от этого что-то изменилось? – Она хотела, чтобы эти слова прозвучали саркастически, но это у нее не получилось.

– Совершенно ясно, что изменилось многое. По плану мы должны были остановиться на ночь в Гуйяне. Предполагалось, что, когда ты заснешь, я должен выйти на контакт с моим руководителем. Но здесь никого нет, никого.

– А зачем все это, какой в этом смысл? – Диана испытывала раздражение. – Какого черта Сунь Шаньван тратит свое время и силы на меня?

– Ты не знаешь? И не догадываешься?

Диана свирепо уставилась на него.

– Если бы знала, то не спрашивала бы у тебя.

– Это из-за сведений, которыми ты обладаешь. Мне было приказано вытянуть это из тебя.

– Боже мой, да что я могу знать такого, что может заинтересовать Центральное управление разведки?

– «Благоволение».

Глаза Дианы расширились.

– О! – сказала она. – Это…

– Ты же знаешь об этом, не так ли?

– Нет. Я даже не знаю, что означает это слово. Однажды я слышала, как мой отец сказал… – Она прервала свою речь на полуслове.

Ей понадобилась тишина, пока ее мозг шарил в поисках ответа по мрачной картине, открывшейся ей в результате этого откровения. Кто-то им сказал… Это не могли быть отец или Мэт, а кроме них никто не знал, что она знала…

– Откуда ты знаешь о «Благоволении»? – спросила она.

– Мне сказал мой начальник.

– Нет, я не это имела в виду. Кто был источником в Гонконге?

– Ты сама знаешь.

Она взглянула на него и сообразила, что он не сопротивляется, просто надеется, что она избавит его от необходимости произнести это имя вслух. И она сразу же поняла, кто это был… кто должен был передать это китайцам.

– Цю Цяньвэй!

Волна ярости захлестнула Диану, голова ее закружилась от этого ощущения.

– Пожалуйста, можно мне теперь подняться? У меня судороги, а это очень неприятно.

Диана помешкала. Однако что-то внутри нее говорило, что он не собирается причинять ей зло. Поэтому она развязала его и помогла сесть, привалив его спиной к стене.

– Давай начнем сначала, Чан Пин. Тебе поручили заняться мной. Велели вести себя так, чтобы понравиться мне. Завоевать мое доверие. Потом ты должен был выудить из меня секрет «Благоволения».

– Да.

– Дословно именно так: разговоры на подушке?

– Я не понимаю.

Она видела, что он не блефует – он действительно не понял ее.

– Неважно. А теперь ты сообщаешь, что влюбился в меня.

Он застенчиво кивнул.

– Но ты в любом случае должен был сказать мне это, ведь так?

– Нет. Никто не приказывал мне говорить это.

– Так когда точно ты влюбился в меня? Когда это все… расцвело?

Он проигнорировал иронию, прозвучавшую в ее словах, а может, просто не заметил.

– Ты мне сразу понравилась. Потом, когда мы покинули Чаян, ты оказалась еще и сильной. Ты не жаловалась, не ныла. Я думал, ты другая. Ты на самом деле начала очень сильно нравиться мне.

– В таком случае ты был чертовски сдержан! Ты даже ни разу не намекнул мне насчет этого.

– Такой уж я. Прости, но когда ты сказала об аборте, ну, тогда, помнишь… вот тогда я…

– Я все еще считаю, что ты врешь! – Ее голос был необычно резок. – Особенно когда говоришь, что хочешь перебежать. Это кажется мне таким… таким удобным предлогом.

– Я думаю, что смогу сделать так, чтобы ты поверила мне. Я расскажу тебе кое-что… тайну, за которую твой отец отдал бы состояние. Но я расскажу тебе это просто так, а все, чего я хочу, это чтобы ты хорошенько запомнила то, что я скажу. Ты можешь передать это ему. Тогда твой отец поможет мне, я думаю.

– Ну давай! Убеждай меня!

– У подразделения «Маджонг» есть своя школа. Меня послали туда на последний семестр – это большая честь. И там произошло одно недоразумение. Благодаря этому я узнал кое-что, что мне знать не положено. О Гонконге.

– Что за недоразумение?

– Как-то после обеда мы пошли плавать. Несколько учебных классов. Потом в раздевалке я надел чужую куртку. Она выглядела точь-в-точь как моя. Мы замешкались, я боялся опоздать на занятие – расписание было жестким, а наказания строгими. Я не заметил, что на куртке другая идентификационная карточка доступа. – Он провел рукой по лбу, словно пытаясь призвать воспоминания. Диана заметила, что его лоб в поту. – Там были сотни студентов, преподаватели не могли всех нас упомнить. Они просто смотрели на карточки-бирки. Подумай, какой запоминающейся делает тебя твоя, например, куртка. С надписью на спине «Я люблю моих сирот», с этим большим красным сердцем… если кто-нибудь из твоих друзей увидит это, ему даже не нужно будет смотреть на твое лицо, он сразу поймет, что это ты.

– Думаю, такое возможно.

– Ну вот, такое со мной и случилось. Я бежал по коридору, когда в двери появился офицер и закричал на меня. Он был разъярен: почему, мол, я опаздываю, и так далее. Он затолкал меня в аудиторию. Свет был уже погашен – там демонстрировали слайды; если бы освещение было нормальным, возможно, этого и не случилось бы. Но все уже началось.

– Что началось?

– Лекция. О будущем Гонконга. – Чан Пин сглотнул и сделал глубокий вдох. – О настоящих планах относительно Гонконга после воссоединения в тысяча девятьсот девяносто седьмом году.

Услышав это, Диана насторожилась.

– И они рассказывают это студентам?

– Тот класс состоял из очень необычных студентов. Их готовили к внедрению в Гонконг.

– И тебя ошибочно приняли за одного из них?

– Да. Я испугался…

– Почему?

– Я подумал: если начальство узнает, что мне стало известно то, что знать не положено, то оно примет меры к тому, чтобы информация не пошла дальше меня.

– Ты имеешь в виду… что конкретно ты имеешь в виду? Что они… убили бы тебя?

– Не знаю. Я честно не знаю. Потом я нашел того, другого студента, чью куртку я надел. Он тоже испугался. Когда он понял, что его куртка пропала, он спрятался, надеясь, что пронесет. Мы обсудили, что нам лучше предпринять. Мы решили помалкивать. Я рад, что мы так решили. То, что нам рассказывали на той лекции…

– Что вам рассказывали?

– Концентрационные лагеря. Хранилища для ядерных боеголовок. Планы по превращению Гонконга в самую крупную военно-морскую базу из всех, что у нас есть. Постоянное расквартирование в городе трех армейских дивизий. Чрезвычайное положение, законы военного времени. Комендантский час.

– Теперь я точно знаю, что ты лжешь. В Пекине постоянно подчеркивают, что в течение как минимум пятидесяти лет в Гонконге ничего не изменится.

– Ты в это веришь?

Диана всегда принимала правительственные заявления за чистую правду.

Но сейчас она не была так уж уверена в этом. Однако ей не нравилось, что первые семена сомнения посеял в ее мозгу Чан Пин.

– Морская база… – медленно произнесла она. – Так, значит, они захватят корабль Ее Величества «Дартмаус»…

– Не «Дартмаус», а «Тамар». – Его губы сжались. – Пожалуйста, не стесняйся задавать вопросы. Если хочешь, попытайся подловить меня.

– Ты лжешь.

Она ждала, какова будет его реакция, но никакой реакции не последовало.

Чан Пин смотрел в землю, больше не заботясь, поверит она ему или нет.

– Хорошо, – устало сказал он. – Ты можешь просто сдать меня. Найди полисмена. Скажи ему, кто я такой и что рассказал тебе.

– Я не сделаю этого.

– Почему, если ты считаешь, что я лгу тебе?

– Потому что так поступать подло, вот почему, – горячо заговорила она.

Пыл, с которым она произнесла это, лишь доказывал то, что она и сама уже поняла: он говорил убедительно. Он достучался-таки до нее. Но…

Сомнение, сомнение, сомнение… Где же тот опорный камень для определенности, за который она так страстно желает схватиться?

Взгляд Дианы скользнул к его коленям. Чан Пин являл собой грустное зрелище, сидя со спущенными до лодыжек брюками и обнаженными коленями, перевязанными окровавленной рубашкой ее брата, разодранной на импровизированные бинты, он казался не особенно грозным. Не выглядел он и недостойным доверия или жестоким – скорее просто грустным. Немного даже трогательным.

– Если ты хочешь попасть в Гонконг… и я тоже хочу попасть в Гонконг…

– Да? – Он с надеждой взглянул на нее.

– Может быть, мы сумеем заключить сделку. Если ты поможешь мне здесь, в Китае, я сделаю, для тебя что смогу там, когда мы туда доберемся. Как тебе это?