Текст книги "Бегство мертвого шпиона"

Автор книги: Джон Сток

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 20 страниц)

Глава 4

Дэниель Марчант обвел взглядом безлюдную равнину и посмотрел на стаю канадских гусей. Поднявшись с воды, они летели вдоль канала, а затем повернули в сторону деревни. Над водой висел легкий туман, смешивающийся с голубоватым дымком, который шел от стоявших на якоре барж, начавших с утра пораньше разогревать свои котлы. Рядом с каналом проходила лондонская железная дорога, и маленький поезд с тремя вагонами ждал у станции, чтобы отправиться в свой первый за этот день маршрут. Вдалеке из леса на холме короткой дробью доносились постукивания дятла, нарушавшие утреннюю тишину.

Несмотря на усталость, ночью Марчант спал лишь урывками. Он знал, что впереди его ждет еще один день допросов. По крайней мере, теперь он находился за пределами Лондона, в конспиративном доме, где-то в Уилтшире. После марафона у Тауэрского моста его посадили в автомобиль без номеров и отвезли в Дом на Темзе, где он принял душ и переоделся в одежду, которую принесла ему Лейла. Он видел ее лишь мельком, отдал ей мобильный телефон, но не смог с ней толком поговорить. Марчанта удивило выражение ее лица. Он так хотел увидеться с Лейлой, поблагодарить ее за то, что она помогла ему во время марафона, но в тот момент он даже был рад, что она вела себя так сдержанно. Ее поведение не позволило ему расслабиться.

Он не ожидал, что после всего случившегося к нему будут относиться как к герою, но и не думал, что его отведут в подвал штаба МИ-5 и устроят многочасовой допрос в маленькой, душной комнате. Ему казалось более уместным, если бы его отправили для беседы в Леголенд, тем более что он по-прежнему числился на службе в МИ-6. Но в тот момент, когда Марчант прибыл в Дом на Темзе, он понял, что повестка дня изменилась. Он не мог даже предугадать, что его ждет.

Он прекрасно понимал, что его участие в истории с террористом на марафоне создавало некоторые сложности для разведки. Его также тревожили и другие вопросы: почему он оказался там и почему пояс со взрывчаткой ни у кого, кроме него, не вызвал подозрений. Благородный герой спас множество людей. Но проблема заключалась лишь в том, что он не был обычным гражданским лицом, он был сотрудником МИ-6, отстраненным от работы, офицером, чьего отца заподозрили в предательстве, сыном, который хотел очистить репутацию семьи.

Марчант знал, что за его отстранением стояли люди из МИ-5, как, впрочем, и то, что по их же инициативе его отца сместили с поста руководителя МИ-6, что еще больше обострило непростые отношения между двумя спецслужбами.

– Попробуйте взглянуть на случившееся нашими глазами, – повторял допрашивающий его офицер.

Они находились в пустой комнате с белыми стенами, офицер жевал жвачку и ходил вокруг Марчанта кругами. Марчант сидел на единственном стуле в комнате, лицо человека, назвавшего себя Уайли, было ему незнакомо. Вскоре после вынужденной отставки отца Марчанта уже допрашивала в Доме на Темзе комиссия офицеров, но этого человека среди них не было. На вид Уайли было около пятидесяти. У него были редеющие рыжие волосы, бледная сухая кожа и шаркающая походка, выдававшая плоскостопие. Марчант подумал, что если бы встретил такого человека на улице, то принял бы его за старого полицейского, школьного учителя или офисного клерка, который целыми днями прозябает за бумажной работой и знает своих коллег лучше, чем собственную жену.

– Двое мужчин бегут вместе у всех на виду и пытаются добраться до Тауэрского моста. Один из них только что приехал из Индии, на нем надет пояс, начиненный взрывчаткой. Другой… – Уайли замолчал, словно его вдруг переполнило отвращение к Марчанту, – другой – бывший агент спецслужб, с серьезными проблемами, старается держаться рядом со своей целью.

– Отстраненный, но не бывший, – спокойно сказал Марчант. – Мишенью террориста был Тернер Мунро – американский посол.

Марчант знал, что Уайли применял стандартную тактику допроса: сначала активно разрабатывать наименее вероятную из двух имеющихся у тебя версий (бывший агент МИ-6, обиженный на спецслужбы), а затем проверить, насколько ответы допрашиваемого подтверждают более правдоподобную версию (бывший агент МИ-6 спасает репутацию МИ-5). Им рассказывали об этом в Форте, где он учился вместе с Лейлой.

– Когда вам приказали замедлить бег, вы оба продолжали бежать с той же самой скоростью, чтобы побыстрее достигнуть цели – Тауэрского моста, – продолжал Уайли, яростно жуя жвачку и ускоряя шаг. Он говорил с энтузиазмом, за которым Марчант ясно расслышал скрытый сарказм. – Вы даже помогали тому мужчине бежать – взяли его за руку и поддерживали его.

Уайли бросил на стол черно-белую фотографию, сделанную с камеры видеонаблюдения. На ней были изображены Марчант и Прадип, приближающиеся к мосту, снимок был сделан с большим увеличением. Марчант поразился, насколько измотанный был у него вид: казалось даже, что не он поддерживает Прадипа, а Прадип – его. Он снова почувствовал слабость в ногах и вытянул их под столом.

– Почему вы не замедлили бег, как вам было приказано? – спросил Уайли, встав позади Марчанта.

Марчант взял фотографию и немного потянул с ответом, пытаясь одновременно собраться с мыслями и просчитать дальнейшие действия человека, который стоял позади него. Он так до сих пор и не понял, что произошло в конце забега. Возможно, они стреляли в Прадипа, потому что тот отказался остановиться? Но ему показалось, что выстрелы послышались позже, когда они пошли шагом.

– Прадип согласился стать смертником не по своей воле, – сказал Марчант не оборачиваясь. – Я думаю, что его насильно привлекли к этому делу. Когда я в первый раз подошел к нему, он был рад, что ему хотят помочь. Это был примитивный ответ: «Как мне поступить, чтобы остаться в живых?» Но после того как Прадип дал волю своему примитивному инстинкту самосохранения, он подумал о своих близких, в данном случае о своем сыне, которого должны были убить в случае, если он провалит задание. Когда мы приблизились к мосту, его охватила паника. Он не сбавил темпа, когда я попросил его об этом, и, как вы сами это видели, мне пришлось вмешаться, чтобы немного затормозить его.

Марчант бросил фотографию на стол. Они оба молча наблюдали, как она перевернулась в воздухе и неподвижно замерла на крышке стола. Марчант пожалел о том, что в комнате не было вентилятора.

– А вам не приходило в голову, что у вас не было никаких полномочий браться за это дело? – спросил Уайли, который по-прежнему стоял за спиной у Марчанта. – Вы же были отстранены.

Марчант заметил, что допрашивающий сменил тактику.

– Я поступил как любой ответственный гражданин на моем месте.

– Ответственный? – Уайли рассмеялся. – Всем известно, что вы основательно запятнали свою репутацию, Марчант.

Не оборачиваясь, Марчант ответил спокойным голосом:

– Я заметил нечто подозрительное, и в тот момент у меня не было возможности звонить в отдел по борьбе с терроризмом.

– А почему?! – рявкнул Уайли, он вышел из-за спины Марчанта и встал напротив него.

Голос Уайли имел странное свойство – он становился визгливым и срывался, когда тот сердился. Со стороны это выглядело забавно, но в сложившейся ситуации Марчант почувствовал себя не в своей тарелке.

– Почему? – повторил Марчант; теперь, снова увидев лицо Уайли, он заговорил громче. – Потому что у меня, черт побери, не было телефона.

Марчант с трудом сдерживался, чтобы не перейти на крик. Он не хотел впутывать во все это Лейлу. Пусть она сама расскажет им о телефоне ТЕТРА. Он говорил медленно и четко, выделяя голосом ключевые слова, словно общался с маленьким ребенком.

– Я предпочел остаться с Прадипом. Я не был уверен, что его легко можно будет вычислить. В марафоне участвовало тридцать пять тысяч бегунов.

– Включая нескольких наших офицеров, – уточнил Уайли.

«Вероятно, они плелись где-то в хвосте», – подумал Марчант.

– Я не скажу, что этот теракт был для нас полнейшим сюрпризом, – добавил Уайли.

– Я в этом не сомневаюсь. – Если бы Марчанту нужно было описывать случившееся, то его отчет был бы предельно прост: в МИ-5 предвидели, что может случиться теракт, но все равно провалили дело.

– Значит, вы знали об этом заранее? – спросил Уайли, его голос снова стал срываться. На этот раз он вытащил ингалятор для астматиков и один раз глубоко вдохнул его содержимое.

– Я этого не говорил.

– Но ваши бывшие коллеги знали об этом. А они не любят делиться информацией, не так ли?

Марчанту вдруг показалось, что он понял, к чему клонит Уайли. Он считал, что его участие в этом деле было запланировано заранее: в МИ-6 организовали заговор, чтобы показать, как плохо работает МИ-5, и вернуть Марчанта на работу.

– Я не могу отвечать за МИ-6, – сказал он.

– Конечно, вы не можете. Но вам бы этого хотелось. Пока вы работали в шестерке, вам хотя бы удавалось сохранять трезвую голову. Но теперь мы видим настоящего Марчанта, не так ли? Да бросьте, вас же предупредили. Один из ваших старых «приятелей», – Уайли особенно подчеркнул последнее слово, – предпочел рассказать все вам, а не нам. И вы с самого утра искали человека с поясом. И вы не случайно натолкнулись на бегуна, который хотел подорвать себя, в толпе из тридцати пяти тысяч человек.

Марчант подумал о Лейле, о том, что она говорила про Пола Майерса, который перехватил разговор, касавшийся предстоящего марафона, и его ладони стали влажными. Неужели кому-то стало известно о разговоре Лейлы с Майерсом? Теперь его участие в этом деле выглядело следующим образом: в Челтнеме рассказали обо всем МИ-6, а МИ-6, в свою очередь, информировала отстраненного офицера, который перехватывает террориста-смертника под носом у МИ-5. К счастью, Уайли не заметил терзавшего Марчанта страха.

– Так что этот индийский тупица рассказал вам о себе? – спросил Уайли, снова меняя тактику.

Тупица? Марчант в очередной раз удивился, что МИ-5 никак не могло избавиться от старых замашек. Он надеялся, что его сотрудники хотя бы стали более толерантными к представителям других этнических групп.

– Он сказал, что его звали Прадипом. Он был родом из Кочина – города в штате Керала. Он назвал его Кочи – местное название, это говорит о том, что Прадип действительно был индусом. – Марчант всегда любил факты – однозначные, проверенные, не поддающиеся сомнению, – это было единственным, на что можно положиться в том изменчивом мире, где ему приходилось жить.

– Опять Южная Индия, – сказал Уайли. – А мы надеялись, что эта маленькая террористическая кампания уже подошла к концу.

«Только не нужно впутывать моего отца», – подумал Марчант. В прошлом году было устроено несколько терактов, в организации которых подозревали группировку из Южной Индии, но взрывы прекратились после того, как под Рождество его отец покинул пост шефа разведки. Теперь МИ-5 будет постоянно напоминать ему об этом.

– Прадип также хорошо знал Нью-Дели, – сказал Марчант, стараясь сохранять спокойствие. – Он жил там с женой и сыном. Похоже, он знал и Чанакиапури – дипломатический квартал на юге города.

– Странно, что он хорошо знал ту часть города, где находятся иностранные посольства.

– Возможно. Трудно сказать. Он сообщил очень мало сведений о себе. Он хорошо говорил по-английски, но с ярко выраженным акцентом. Его сыну четыре, а может, пять лет. На фотографии, которую он мне показал, мальчик был одет в темно-бордовую рубашку ученика младших классов. Если бы вы не застрелили Прадипа, он смог бы рассказать о себе намного больше.

Марчант предвидел, что за его словами последует удар, – это была своего рода месть за презрение, с которым МИ-6 всегда относилась к МИ-5, – и поднял левую руку, чтобы защитить себя. Инстинкт, отточенный на тренировках в Форте, подсказал ему одновременно правой рукой нанести ответный удар, но вместо этого он просто схватил Уайли за предплечье. На какое-то мгновение их лица оказались совсем рядом друг с другом, затем Марчант отпустил его.

– В следующий раз мы убьем вас обоих, – сказал Уайли, глубоко вдыхая свой ингалятор.

Глава 5

Пол Майерс допивал уже третью пинту пива «Лондон Прайд».

– Еще тридцать секунд, и самолеты столкнулись бы, – сказал он. – В Центре управления гражданской авиации полная неразбериха, они пытаются выяснить, сколько еще самолетов едва не потерпели крушение из-за того, что в Колорадо-Спрингс перевели атомные часы.

– И что? – спросила Лейла, обводя взглядом паб.

В пабе «Морпет Армс», располагавшемся напротив Леголенда на берегу Темзы, постоянно собирались сотрудники МИ-5 и МИ-6. Она заметила парочку своих коллег, которые ждали, пока их обслужат чешские и русские официантки.

– На войне надо всегда держать ухо востро.

Лейла улыбнулась и поднесла к губам бокал с совиньон. Она устала. Ее дважды допрашивали в МИ-5 и отпустили только в конце дня. Сегодня ей пришлось иметь дело с американцами: Джеймс Спайро – глава лондонского отделения ЦРУ – долго расспрашивал ее о Дэниеле Марчанте, но никто даже не потрудился ответить на ее вопросы. Она хотела быть с ним рядом, обсудить все события марафона, выслушать его точку зрения, но никто так и не сказал ей, где он находится. Теперь она пыталась найти утешение в обществе Майерса. Роль, которую он сыграл в тот день, служила ясным доказательством того, что все это произошло на самом деле. Но еще больше Лейлу интересовала беседа, которую Майерсу удалось перехватить.

– Я так рада, что ты позвонил мне вчера, – сказала она, дотрагиваясь до его веснушчатой руки.

На Майерсе был безразмерный свитер с закатанными рукавами.

– Мы сейчас сидим с тобой, как в старые времена, не так ли? Я помню первый день, когда ты только приехала в Форт…

– Ты хорошо запомнил все, что ты услышал? Я о том разговоре.

Майерс неуклюже откинулся на спинку стула.

– Возможно, я и зря так всполошился. Мы перехватили разговор выходца из Южной Индии. Он упоминал о тридцати пяти тысячах бегунов. Ты никому об этом не говорила?

– Только Дэниелю. Коротко, перед самым марафоном.

Майерс улыбнулся, но глаза его бегали. Лейла знала, что, как и большинство специалистов по анализу разведывательных данных, работающих в центре правительственной связи, Майерс был социофобом, ему трудно давалось общение с людьми. Теперь он сидел склонив голову над своей кружкой пива, которую сжимал пальцами с обкусанными ногтями. Однако он умел выслушивать других людей, причем не только террористов, но и старых друзей, вроде Лейлы. Она знала, что он по-прежнему влюблен в нее, и об этом говорили не только робкие взгляды, которые он бросал на ее грудь. Когда она сказала, что им нужно поговорить, он тут же примчался в Лондон. Лейла также знала, что поступала не очень хорошо, пользуясь его расположением, но другого выбора у нее не было. После марафона ей отчаянно не хватало человеческого общества.

– Я все еще пытаюсь понять, как получилось, что он единственный заметил пояс смертника, – сказала Лейла, пожалев о том, что заказала себе еще один бокал вина.

– Да ладно тебе, Лейла, он всегда был везунчиком. Есть такие люди, которые умудряются получить хорошую должность, выбраться из любой заварушки и завоевать сердце самой красивой девушки.

Майерс ненадолго поднял голову, свет ламп отразился в его толстых очках. Он подумал о том, что после нескольких кружек эля он всегда становился лириком, и снова украдкой покосился на пышную грудь Лейлы.

– Я переживаю за него, – сказала Лейла. – Особенно после того, что случилось с его отцом.

– Вот увидишь, он вернется на работу. Он же спас всех, не так ли?

– Надеюсь, американцы разделяют твою точку зрения. Они всегда недолюбливали Стефана Марчанта, и они не доверяют Дэниелю. Думаю, будет лучше, если мы не станем упоминать о подслушанном разговоре. Иначе мы только усложним его положение.

– Ты можешь положиться на меня. Зря я вообще тебе об этом рассказал. Но парни в Колорадо-Спрингс считают его настоящим героем, – продолжал Майерс, опустошая свою кружку. – Ты позволишь мне переночевать у тебя сегодня? Я пропустил последний поезд до Челтнема.

– Я могу постелить тебе на диване, – сказала Лейла, удивленная его доверием.

Когда они вышли на пустую набережную и стояли, ожидая такси, Лейла повернулась к Майерсу:

– Ты ведь не веришь в то, что говорили о его отце?

– Нет. Нам обо всем стало бы известно, если бы в действительности все было так. У нас, в Челтнеме, рано или поздно становится известно о подобном. Это был политически выгодный ход. Они не доверяли ему. Премьер-министр. Армстронг. Да вся их свора. И не потому, что он был предателем. Они просто не понимали его. Он был человеком старой школы, человеком, не похожим на них.

– Иногда мне кажется, что никакого крота не было в помине, – сказала Лейла, глядя на другой берег реки, где возвышался освещенный огнями Леголенд, напоминавший древнюю пирамиду.

– Я только знаю, что это был не Стефан Марчант, – сказал Майерс и пошатнулся, когда пошел за ней. – И не его сын. Я не понимаю, почему его отстранили от работы. Нет, Дэниель – хороший человек. И у него прекрасный вкус насчет женщин.

Полтора часа спустя Лейла лежала в кровати и смотрела на потолок своей квартиры на Кеэнери-Уорф, сожалея о том, что она разрешила Майерсу ночевать на диване. Он быстро уснул. Расслабленное тело Майерса выглядело так, словно его сбросили с большой высоты, только при этом он громко храпел.

Лейла снова вспомнила о своей матери, о том, как звучал ее голос прошлой ночью по телефону. Врач, который предложил Лейле отправить ее в дом престарелых, сказал, что ей не о чем беспокоиться, что ее мать, вполне естественно, будет испытывать беспокойство, и все же состояние матери вызывало у Лейлы тревогу. Обычно она не звонила ей по воскресеньям, но утренний марафон вымотал ее и поселил в душе чувство страха. Когда после четырехчасового допроса в Доме на Темзе Лейла вернулась домой одна, она снова почувствовала себя одинокой маленькой девочкой. В детстве, если ей нужно было с кем-то поговорить, она никогда не обращалась к отцу, который даже не пытался сблизиться с дочерью. Она всегда доверяла матери, но теперь ее голос еще больше напугал Лейлу.

– Они пришли вечером, их было трое, – начала ее мать, она говорила медленно и на языке фарси. – Они схватили мальчика, ты его знаешь, того, что готовил для меня, и били его у меня на глазах.

– Но они не причинили тебе вреда, мама? – спросила Лейла, опасаясь ответа. Странные истории о жестоких выходках становились все ужаснее с каждым звонком. – Они не тронули тебя?

– Он был мне как внук, – продолжала мать. – Они забрали его с собой.

– Мама, что они сделали с тобой? – спросила Лейла.

– Ты говорила мне, что они больше не придут, – сказала ее мать. – Пострадало еще немало людей.

– Нет, мама. Они больше не придут. Я обещаю.

– Почему они сказали, что моя семья виновна? Что мы им сделали?

– Ничего. Ты же знаешь, как это бывает. Но теперь ты ведь в безопасности?

Связь оборвалась.

Лейле хотелось, чтобы рядом с ней сейчас был Марчант, чтобы она смогла обнять его, поговорить о своей матери. Если бы только они могли встретиться при других обстоятельствах и в другой жизни! Марчант часто говорил ей то же самое. Однако их пути пересеклись, и с этим уже ничего нельзя было поделать, и они оба знали, что часть своей жизни всегда нужно держать в секрете: от агентов, коллег, любовников, ото всех, с кем приходилось иметь дело. Однако Марчант не был похож на тех людей, с которыми сводила ее жизнь прежде. Он как одержимый всегда готов был идти до конца в своих успехах и своих поражениях. В его жизни ничего не происходило наполовину. Если Марчант пил, то пил до рассвета. Если ему нужно было выспаться, он мог проспать до полудня. А когда он хотел что-то узнать, то был готов работать до самого утра.

Лейла как-то однажды, через две недели после начала вводного курса в Форте, плохо спала всю ночь и проснулась на рассвете. С канала дул ветер, и старые окна в мрачном тренировочном центре, располагавшемся в форте времен Наполеоновских войн на краю мыса Госпорт, дребезжали, как бутылки в тележке молочника. Ее и еще трех женщин-новобранцев разместили в северной части здания в общей комнате, где окна выходили на главный внутренний двор, в то время как семь мужчин жили на восточной стороне в блоке из маленьких раздельных комнат с окнами на море. Лейла подошла к окну и увидела свет в одной из комнат. Она не была уверена, что это Марчант, но все равно накинула кофту поверх ночной сорочки и тихо вышла в вымощенный булыжником внутренний двор.

Добравшись до мужского блока, она увидела, что из-под деревянной двери в комнате Марчанта пробивается слабый свет. Она помедлила, ее била дрожь. Днем ранее им начали преподавать теорию вербовки агентов. Людей, которых можно убедить предать свою страну ради денег, из-за идеологии, эгоизма или по принуждению, называют кротами. После занятий они спустились в бар немного освежиться. Марчант старательно игнорировал ее, хотя они весь день занимались в одной группе и обменивались многозначительными, как ей тогда казалось, взглядами.

Она постучала один раз и прислушалась. Ответа не последовало, Лейла подумала, что, возможно, он спит или отправился веселиться в Портсмут и оставил свет в качестве прикрытия. Внезапно дверь открылась, и на пороге появился Марчант в вылинявшей футболке для серфинга и семейных трусах.

– Никак не могу уснуть, – объяснила Лейла. – Можно войти?

Марчант ничего не ответил, но отошел в сторону, пропуская ее в свою маленькую комнату.

– Тебе не холодно? Здесь так сыро и промозгло.

– Мне это помогает не заснуть, – сказал Марчант, схватил брюки со своей разобранной кровати, бросил их в угол и сел за стол. – Чувствуй себя как дома. К сожалению, в этой комнате всего один стул.

Лейла присела на краешек кровати. На маленьком столе Марчанта лежала стопка бумаг, освещенная световым пятном от помятой настольной лампы. Рядом с бумагами стояла полупустая бутылка виски. Некоторое время они сидели молча, прислушиваясь к заунывному вою ветра за окном.

– Что ты читаешь? – спросила Лейла.

Он сел к ней вполоборота и стал листать заполненные печатным текстом страницы.

– О знаменитых предателях. Ты знаешь, что русские до сих пор должны Эймсу два миллиона сто тысяч долларов? Они хранят эти деньги на его офшорном счете на случай, если ему когда-нибудь удастся сбежать из тюрьмы в Пенсильвании. Им руководила исключительно страсть к наживе. Его зарплаты в ЦРУ оказалось недостаточно, чтобы оплачивать магазинные счета его жены. Все так просто.

– Сейчас четыре часа утра.

– Знаю.

– Тогда почему же ты этим занимаешься?

Марчант повернулся и посмотрел на нее.

– Понимаешь, мне недостаточно просто прослушать курс и выйти отсюда. Я должен вылететь из этого треклятого места на крыльях.

– Это все из-за твоего отца?

– Ты же слышала, что вчера говорил инструктор. Это же ясно, он считает, что я оказался здесь незаслуженно и лишь потому, что мой отец занимает высокую должность.

– Сейчас такие вещи уже не проходят. И все это понимают.

– Только не он.

Марчант повернулся к своему столу и посмотрел на окно в глубоком каменном проеме. Вдали, в тусклом предрассветном воздухе мигали огни приближающегося парома Бильбао – Портсмут. На другой стороне канала он видел слабые очертания американских горок, где за два дня до этого они проходили очередные тренировки. Лейла встала, подошла к нему сзади и стала массировать ему плечи. Она прикоснулась к нему в первый раз, и он не отпрянул.

– Тебе нужно выспаться, – прошептала она ему на ухо.

– Я думал, нам удастся пообщаться немного сегодня вечером, – сказал он и медленно накрыл ее руку своей.

– Ты был с ребятами, со своими друзьями. Я не могла подойти к тебе.

– Это неправда.

– Разве?

Он помолчал.

– Я – не самый приятный человек, с которым стоит проводить время.

– Мне кажется, это должны решать другие.

– Возможно. Следующие шесть месяцев мы будем учиться тому, как лгать, обманывать, предавать и соблазнять. И мне не хотелось бы, чтобы наши отношения были связаны с чем-то подобным.

– А какие у нас могут быть отношения? – спросила Лейла. Ее руки стали двигаться медленнее.

Марчант встал, повернулся и посмотрел на нее. Его глаза были полны тревоги, он словно искал ответ в ее взгляде. Она прильнула к нему и поцеловала его. Губы Марчанта были холодными, но вскоре они оба прижались друг к другу и стали делиться своим теплом. Внезапно Марчант отпрянул.

– Прости, – сказал он и снова сел за стол. – Я должен закончить сегодня.

– Ты говоришь не слишком-то уверенно.

– Это не так.

– Мне уйти?

– Нет. Оставайся. Попробуй уснуть, – сказал он, кивая в сторону кровати.

Десять минут спустя она уже лежала под старыми шерстяными одеялами и пыталась согреться, пока он продолжал изучать мотивы предательства. Марчант опустил лампу пониже, чтобы свет в комнате был не таким ярким. Лейла подумала, что, возможно, ему было жарко, ведь лампа находилась так близко от его щеки. С моря дул морозный ветер.

– Почему ты поступила на службу? – спросил Марчант, глядя на нее.

Она сонно улыбнулась.

– Я так же, как и ты, хочу кое-что доказать самой себе. Твой отец – шеф разведки, моя мать родилась в Исфахане.

Позже она почувствовала, как он лег рядом с ней в кровать, обнял ее и попытался согреть; в окно застучал мокрый дождь со снегом. Она надеялась, что он не ошибался на их счет и что их чувства друг к другу помогут им пережить следующие месяцы.