Текст книги "Властелин Колец: Две Крепости (Две башни) (др. перевод)"

Автор книги: Джон Рональд Руэл Толкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 26 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

– Да, – сказал Гэндальф, – это был Гваихир, Крылатый владыка, освободивший меня из Ортханка. Я послал его следить за Рекой и собирать новости. У него острое зрение, но и он не может рассмотреть всего, что происходит на холмах и под деревьями. Он видел некоторые происшествия, другие – я сам. Кольцо теперь находится там, где ему не могу помочь ни я, ни те, кто вышел с Хранителем из Ривенделла. Враг чуть не обнаружил его, но все же его удалось скрыть. Я принял в этом участие – я сидел на высоком месте и схватился с башней Тьмы, и Тень отошла. Но я тогда устал, очень устал; и я долго бродил с темными мыслями.

– Значит, вы знаете о Фродо! – обрадовался Гимли. – Как его дела?

– Не могу сказать. Он спасся от большой опасности, но еще большие опасности ждут его впереди. Он решил в одиночестве отправиться в Мордор и двинулся в путь. Это все, что я могу сказать.

– Не один, – уточнил Леголас. – Мы думаем, что Сэм пошел с ним.

– Неужели? – удивился Гэндальф, и глаза его блеснули. – Это для меня новость, хотя она меня и не удивляет. Хорошо! Очень хорошо! Вы облегчили мое сердце. Расскажите мне больше. Садитесь и расскажите мне о своем путешествии.

Товарищи сели на землю у его ног, и Арагорн начал рассказ. Долгое время Гэндальф ничего не говорил и не задавал никаких вопросов. Он уперся в колени руками и закрыл глаза. Наконец, когда Арагорн заговорил о смерти Боромира и о его последнем путешествии по Великой реке, старик вздохнул.

– Вы рассказали не все, что знаете и о чем догадываетесь, Арагорн, – спокойно произнес он. – Бедный Боромир! Я успел заметить, что происходит с ним. Печальное путешествие для такого человека, воина и Повелителя людей. Галадриэль рассказала мне, что он находится в опасности. В конце концов он избежал ее. Я рад. Не напрасно пошли с нами молодые хоббиты, хотя бы из-за Боромира. Но это не единственная роль, которую они сыграли. Их привели в Фангорн, и их приход был подобен падению маленького камня, которое вызывает лавину в горах. Даже сейчас, когда мы говорим, я слышу этот грохот. Саруману лучше не выходить из дому, когда прорвет дамбу!

– В одном вы не изменились, дорогой наш друг, – сказал Арагорн, – вы по-прежнему говорите загадками.

– Что? Загадками? – переспросил Гэндальф. – Нет! Просто я разговаривал сам с собой. Старая привычка: выбирать самого мудрого из всех присутствующих для разговора, – длинные объяснения, необходимые для молодых, утомительны. – Он засмеялся, но теперь смех его звучал тепло и доброжелательно, как сверкание солнечного луча.

– Я немолод даже по счету людей из Древних домов, – сказал Арагорн. – Не откроете ли вы более ясно мне свой разум?

– Что мне сказать? – вздохнул Гэндальф и помолчал, задумавшись. – Вот вкратце как я представляю себе положение вещей в данный момент, если вы хотите узнать мои мысли, насколько это возможно. Враг, конечно, давно уже знает, что Кольцо обнаружено и что оно находится у хоббита. Он знает только численность нашего Братства, вышедшего из Ривенделла, и к каким народам мы относимся. Но он еще не догадывается о нашей цели. Он предполагает, что мы все направляемся в Минас-Тирит: он так поступил бы на нашем месте. И это, по его мнению, было бы действительно сильным ударом по его власти. В сущности, он очень боится, что появится некто могущественный, владеющий Кольцом, пойдет на него войной, сбросит его с трона и займет его место. То, что мы хотим сбросить его, но занять его место не хотим, даже не приходит ему в голову. Даже в своих темных снах он не догадывается, что мы хотим уничтожить Кольцо. В этом, возможно, наша удача и надежда. Ибо, ожидая войну, он начал войну, ожидая удара, он первый нанес удар. Силы, которые он готовил долго, теперь пришли в движение раньше, чем он ожидал. Мудрый глупец! Если бы он использовал свои силы для охраны Мордора, чтобы никто не мог войти в него, а все свое искусство направил на поиски Кольца, тогда действительно у нас не оставалось бы надежды: ни Кольцо, ни его Хранитель не могли бы долго скрываться от него. Но теперь его глаза устремлены скорее вдаль, чем на собственный дом, и больше всего он следит за Минас-Тиритом… Очень скоро все силы его обрушатся на Минас-Тирит как буря.

Он знает также, что слуги, которых он послал против нас, вновь потерпели неудачу. Они не нашли Кольцо. Не смогли они и захватить хоббитов в качестве заложников. Если бы они сумели сделать это, для нас это был бы тяжелый удар, он мог бы быть роковым. Но не будем омрачать свои сердца мыслями о том, что могло бы постигнуть хоббитов в башне Тьмы. Враг потерпел неудачу – пока. Благодаря Саруману.

– Значит, Саруман не предатель? – спросил Гимли.

– Предатель, – ответил Гэндальф. – Вдвойне предатель. Ну, не странно ли? Из всего, что нам пришлось вынести за последнее время, нет ничего прискорбней, чем предательство Сарумана. Саруман как повелитель и военачальник стал очень силен. Он угрожал людям Рохана и помешал им оказывать помощь Минас-Тириту. Но предательское оружие опасно для самого Хранителя. Саруман сам задумал захватить Кольцо или использовать для этого захваченных хоббитов. Поэтому, споря друг с другом, наши враги сумели довести хоббитов только до Фангорна, куда иначе те никогда не попали бы.

К тому же у наших врагов появились новые сомнения. Благодаря всадникам Рохана ни единого слова о битве не проникнет в Мордор; но Властелин Тьмы знает, что два хоббита были захвачены в Эмин-Муиле и отвезены в Изенгард вопреки сопротивлению его слуг. Теперь он должен опасаться и Минас-Тирита, и Изенгарда. Если Минас-Тирит падет, враг обрушится на Изенгард.

– Жаль, что наши друзья находятся между ними, – сказал Гимли. – Если бы Изенгард стоял бок о бок с Мордором, они бы сражались друг с другом, а мы смотрели бы и ждали.

– Победитель стал бы очень силен и освободился бы от сомнений, – возразил Гэндальф. – Но Изенгард не может бороться с Мордором, пока Саруман сам не завладел Кольцом. А теперь он никогда не добьется этого. Он еще не знает о грозящей ему опасности. Он многого не знает. Он так хотел быстро захватить добычу, что не мог ждать дома и вышел навстречу своим слугам. Но он явился слишком поздно – битва была уже закончена, и он ничем не мог помочь своим прислужникам. Я заглянул в его разум и увидел там сомнение. Саруман не знает Леса и не умеет читать следы. Он думает, что Всадники убили и сожгли на поле битвы всех орков, но не знает, были ли у орков пленники. Он не знает о ссоре между своими слугами и орками из Мордора. Не знает он и о крылатом посланце.

– Крылатый посланец! – воскликнул Леголас. – Я стрелял в него из лука Галадриэли у Сарн-Гебира и сбил его с неба. Он вселил в нас страх. Кто он?

– Он тот, кого нельзя убить стрелой, – ответил Гэндальф. – Вы лишь убили его коня. Это было доброе дело, но Всадник вскоре снова сел на коня. Потому что он назгул, один из Девятерых, которые сейчас ездят на крылатых конях. Вскоре ужас перед ними одолеет последние армии наших друзей, закрыв от них солнце. Но им не позволено было пересекать Реку, и Саруман не знает о новой форме, которую приняли Призраки Кольца. Участвовало ли оно в битве? Было ли оно найдено? Что, если Теоден, Повелитель Марки, придет и узнает о его власти? Он видит эту опасность, поэтому он вернулся в Изенгард, чтобы удвоить и утроить свои силы против Рохана. Но рядом с ним все время находится другая опасность, которую он не видит, занятый своими планами. Он забыл о Древобраде.

– Теперь вы снова говорите с собой, – заметил Арагорн с улыбкой. – Древобрада я не знаю. И я догадываюсь лишь о части планов Сарумана, но я не вижу, какую пользу принесло бы ему пребывание в Изенгарде двух хоббитов, не считая того, что это похищение заставило нас потратить время и силы на долгую и бесполезную погоню.

– Подождите минуту! – воскликнул Гимли. – Я хочу вначале кое-что узнать. Кого мы видели прошлой ночью: вас или Сарумана?

– Вы определенно видели не меня, – ответил Гэндальф, – поэтому я могу предположить, что вы видели Сарумана. Очевидно, мы так похожи, что твое желание проделать неизлечимую дыру в моей голове вполне извинительно.

– Хорошо! Хорошо! – сказал Гимли. – Я рад тому, что это были не вы.

Гэндальф снова засмеялся:

– Да, мой дорогой гном, хорошо, когда оказываешься прав во всем. Я отлично это знаю. Я вовсе не виню тебя за любезный прием. Разве могу я это делать, если сам много раз советовал своим друзьям сохранять осторожность, когда они имеют дело с Врагом? Будь благословен, Гимли, сын Глоина! Может, однажды ты увидишь нас с Саруманом рядом и тогда сможешь нас отличить.

– Но хоббиты! – вмешался Леголас. – Мы зашли так далеко, разыскивая их, а вы, по-видимому, знаете, где они. Где они теперь?

– Они с Древобрадом и с энтами, – ответил Гэндальф.

– Энты! – воскликнул Арагорн. – Значит, есть истина в древних легендах о жителях глубин Леса, о великанах, пасущих стада деревьев? Значит, энты все еще живут на земле? Я думал, что они лишь воспоминание о Древних днях, если вообще не вымысел людей Рохана.

– Вымысел людей Рохана! – воскликнул Леголас. – Нет, каждый эльф в Диких землях поет песни о древних онодрим и их давнем горе. Но даже среди нас они только воспоминание. Если бы я встретил одного из них, идущего по земле, тогда бы я действительно почувствовал себя молодым. Но Древобрад – это перевод слова Фангорн на общий язык. Вы же говорите о нем как о личности. Кто такой Древобрад?

– Ах! Слишком много вопросов сразу, – отрезал Гэндальф. – То немногое, что я о нем знаю, составило бы слишком длинный и неторопливый рассказ, на который у нас теперь нет времени. Древобрад – это Фангорн, страж Леса; он старейший из энтов, старейшее живое существо, которое еще ходит под солнцем по Средиземью. И я надеюсь, Леголас, что вы встретитесь с ним. Мерри и Пиппину повезло: они встретили его здесь, на том самом месте, где мы сидим. Он пришел сюда два дня назад и отнес их в свое жилище, далеко к подножию Гор. Он часто приходит сюда, особенно когда испытывает беспокойство, когда слухи из внешнего мира тревожат его. Я видел четыре дня назад, как он шел меж деревьев, и, я думаю, он заметил меня, потому что он остановился; но я не заговорил с ним, так как был занят своими мыслями и устал от борьбы с Оком Мордора; а он тоже не заговорил и не назвал меня по имени.

– Может, он тоже решил, что вы Саруман, – предположил Гимли. – Но вы говорите о нем как о друге. Я думал, Фангорн опасен.

– Опасен! – воскликнул Гэндальф. – И я опасен, очень опасен, более опасен, чем любой встреченный вами; бо́льшая опасность для вас – только явиться живыми перед троном Властелина Тьмы. И Арагорн опасен, и Леголас. И ты полон опасности, Гимли, сын Глоина; ты опасен по-своему. Конечно, лес Фангорна опасен – опасен для тех, кто приходит в него с топором. И сам Фангорн тоже опасен, но тем не менее мудр и добр. Но теперь его медленный гнев выплеснулся наружу, и весь Лес полон им. Приход сюда хоббитов и новости, принесенные ими, подстегнули его; гнев Фангорна разлился, как наводнение, но его поток направлен против Сарумана и топоров Изенгарда. Происходит то, что не бывало с самых Древних дней; энты проснулись и поняли, что они сильны.

– Что же они будут делать? – в изумлении спросил Леголас.

– Не знаю, – ответил Гэндальф. – Думаю, что они и сами не знают этого.

Он замолчал, склонив в задумчивости голову.

Остальные смотрели на него. Пятно солнечного света сквозь бегущие облака упало на его руки, которые лежали сложенными на коленях. Они казались наполненными светом, как чашка водой. Наконец он поднял голову и взглянул на солнце.

– Утро подошло к концу, – сказал он. – Мы скоро должны идти.

– Мы увидимся со своими друзьями и с Древобрадом? – спросил Арагорн.

– Нет, – ответил Гэндальф. – Не эта дорога предстоит нам. Я говорил слова надежды. Но только надежды. Надежда – еще не победа. Война надвигается на нас и наших друзей, война, в которой лишь Кольцо может дать нам уверенность в победе. Я полон печалью и страхом: многое будет уничтожено и многое потеряно. Я Гэндальф, Гэндальф Белый, но Черный может оказаться сильнее.

Он встал и посмотрел на Восток, защитив глаза, как будто видел вдали то, что никто из них не должен был видеть. Потом покачал головой.

– Нет, – сказал он мягко, – оно ушло за пределы нашей досягаемости. Будем довольны по крайней мере этим. Нас больше не будет искушать стремление использовать Кольцо. Нас ждут многие опасности, но самая смертоносная опасность нас миновала. – Он повернулся. – Идем, Арагорн, сын Араторна! Не сожалейте о своем выборе в долине Эмин-Муил, не считайте преследование бесполезным. Вы, вопреки сомнениям, выбрали тропу, которая кажется правильной; выбор был сделан, и он вознагражден. Потому что мы встретились вовремя, иначе могли бы встретиться слишком поздно. Но поиск ваших товарищей завершен. Вы должны идти в Эдорас и искать Теодена в его чертогах. Блеск Андурила должен явиться в битве, которую уже недолго ждать. В Рохане идет война, и Теодену приходится плохо.

– Значит, мы больше не увидим веселых молодых хоббитов? – спросил Леголас.

– Я не говорил этого, – ответил Гэндальф. – Кто знает? Имейте терпение. Идите туда, куда вы должны идти, и надейтесь! В Эдорас! Я тоже иду туда.

– Это долгий путь для человека, идущего пешком, и молодого, и старого, – заметил Арагорн. – Боюсь, битва давно уже кончится, когда я приду туда.

– Посмотрим, посмотрим, – сказал Гэндальф. – Вы пойдете со мной?

– Да, мы пойдем вместе, – ответил Арагорн. – Но я не сомневаюсь, что вы явитесь туда раньше нас, если захотите.

Он встал и посмотрел на Гэндальфа. Остальные молча следили, как они смотрят друг на друга. Серая фигура человека Арагорна, сына Араторна, была высока и крепка, как камень, рука его лежала на рукояти меча; он выглядел как король, приведший из туманного моря своих подданных.

Перед ним стояла фигура старика, белая, как озаренная внутренним светом, согнутая под грузом лет, однако обладающая властью, что сильнее могущества короля.

– Разве я не сказал правду, Гэндальф, – спросил Арагорн, – что вы можете прийти, куда захотите, быстрее меня? И я повторяю: вы наш предводитель и наше знамя. Властелин Тьмы имеет девять слуг, но у нас есть один, сильнее этих Девяти, – Белый всадник. Он прошел через огонь и пропасть, и они должны бояться его. И мы пойдем туда, куда он поведет нас.

– Да, мы все пойдем за вами, – согласился Леголас. – Но вначале мне очень хочется услышать, Гэндальф, что произошло с вами? Расскажите своим друзьям, как вы спаслись.

– Я и так задержался надолго, – ответил Гэндальф. – Времени мало. Но даже если бы я затратил целый год, я не рассказал бы вам всего.

– Тогда расскажите, что хотите и что позволяет вам время, – попросил Гимли. – Давайте, Гэндальф, расскажите, как вы боролись с Балрогом!

– Не упоминайте его имени! – сказал Гэндальф, и на мгновение лицо его исказилось от боли; он сидел молча и выглядел старым, как смерть. – Долго я падал, – медленно сказал он наконец, как будто воспоминания давались ему с трудом. – Долго я падал, и он падал со мной. Его огонь был вокруг меня. Я был обожжен. Потом мы упали в глубокую воду и все вокруг покрыл мрак. Вода была холодна, как прикосновение смерти, она почти заморозила мое сердце.

– Глубока пропасть, перекрытая мостом Дурина, и никто не измерял ее, – прибавил Гимли.

– Но у нее есть дно, за пределами света, – продолжал Гэндальф. – Туда я упал наконец, к самому основанию камня. Он все еще был со мной. Огонь его погас, и он превратился в покрытое слизью существо, более сильное, чем удав. Мы боролись глубоко под землей, где не знают хода времени. Вновь и вновь рубил я его, пока наконец он не скрылся в темном туннеле. И эти туннели не были сделаны народом Дурина, Гимли, сын Глоина. Глубоко-глубоко – глубже самых глубоких шахт гномов – земля кишит безымянными существами. Даже Саурон не знает их. Они старше его. Я бродил там, но не буду говорить об этом, чтобы не омрачать сияние дня. В этом отчаянии моей единственной надеждой был мой противник, и я преследовал его, идя за ним по пятам. Он и привел меня снова к тайным ходам Казад-Дума: слишком хорошо знал он их. Мы поднимались вверх, пока не достигли основания бесконечной лестницы.

– Она давно потеряна, – сказал Гимли. – И многие говорят, что она существует лишь в легендах, а другие утверждают, что она разрушена.

– Она существует, и она не разрушена, – возразил Гэндальф. – Она поднимается из глубочайшего подземелья к высочайшему пику, извиваясь спиралью из многих тысяч ступеней, пока наконец не приводит в башню Дурина, вырезанную в скале Зиракзигил, вершине Сильвертины. Здесь, над Келебдилом, находится одинокое отверстие в снегу, и перед ним узкая площадка, крошечный островок над туманным миром. Солнце ярко светит там. Но ниже лежит толстый слой облаков. Он выбрался в это отверстие, и, когда я последовал за ним, он вновь вспыхнул пламенем. Никого не было вокруг, иначе спустя века пели бы песни о битве на вершине. – И неожиданно Гэндальф рассмеялся. – Но о чем бы говорилось в этих песнях? Те, кто глядел снизу, решили бы, что на вершине бушует буря. Они услышали бы удары грома и увидели бы молнии, ударявшие в Келебдил и отскакивающие огненными языками. Не довольно ли этого? Большой столб дыма поднимался над нами, дыма и пара. Лед растекался дождем. Я сбросил своего врага вниз, и он упал с огромной высоты, ударившись о склон горы. Затем тьма овладела мной, я лишился мыслей, я бродил вне времени на далеких дорогах, о которых я не буду ничего рассказывать.

Обнаженным явился я на свет – и вот родился вновь и лежал обнаженным на вершине горы. Башня за мной разрушилась в пыль, отверстие исчезло; разбитая лестница покрылась обгоревшими обломками камня. Я был один, забытый, без надежды услышать хотя бы звук рога с земли. Я лежал, глядя вниз и вверх, и звезды кружились над моей головой, и каждый день был длинным, как земной век. Слабо доносился до моих ушей гул со всех земель: рождение и смерть, песни и плач, и медленный стон камня. Там и нашел меня, в конце концов, Гваихир, Крылатый владыка, подобрал и унес.

«Я осужден быть твоей ношей, друг, в нужде», – сказал я ему.

«Вы были ношей, – отвечал он, – но не сейчас. Вы теперь в моих когтях легче, чем лебединое перо. Солнце просвечивает сквозь вас. Я думаю, что я вам не нужен, и если я вас выпущу, вы тихонько опуститесь на землю, вас понесет ветром».

«Не выпускай меня, – выдохнул я, снова ощущая в себе жизнь, – неси меня в Лотлориэн».

«Это и поручила мне госпожа Галадриэль, которая послала меня на поиски вас», – ответил Крылатый владыка.

Так я оказался в Карас-Галадоне и обнаружил, что вы уже ушли оттуда.

Я жил там, в безвременном времени этой земли. Выздоровев, я обнаружил, что одет в белое. Я давал советы и сам получал их. Потом незнакомыми дорогами направился сюда и принес с собой послания некоторым из вас.

Арагорну меня просили передать следующее:

 
Элессар, Элессар, где ныне дунаданы?
Где ныне бродит твой народ, в какие скрылся страны?
Настало время, близок час, Забытый вновь придет,
И Серых воинов отряд уже спешит вперед.
Но ведущая к морю тропинка темна,
И дорога твоя – это мертвых страна.
 

Леголасу она послала такие слова:

 
Ты долго жил под деревом, о, Леголас Зеленый Лист!
Не знал печали-горя ты, но Моря берегись!
Едва услышишь чайки крик ты сквозь прибой морской,
Тоска тебя охватит вмиг, утратишь ты покой.
 

Гэндальф замолчал и закрыл глаза.

– Значит, мне она ничего не передала? – спросил Гимли и опустил голову.

– Темны ее слова, – заметил Леголас, – и мало значат они для тех, кто получил их.

– Это не утешение, – сказал Гимли.

– Неужели вы хотели бы, чтобы она открыто говорила с вами о вашей смерти? – спросил Леголас.

– Да, если ей больше нечего сказать.

– Что это? – спросил Гэндальф, открывая глаза. – Да, я думаю, что могу догадаться, что означают ее слова. Прошу прощения, Гимли! Я задумался над смыслом ее посланий. Вам она тоже послала слова, не темные и не печальные. «Гимли, сыну Глоина, – сказала она, – вы передайте приветствие его госпожи. Носитель Локона, куда бы ты ни пошел, мои мысли с тобой. Но будь осторожен и используй топор не против всякого дерева!»

– В счастливый час вы вернулись к нам, Гэндальф! – воскликнул гном, подпрыгивая и напевая что-то на странном языке гномов. – Идемте! – закричал он, хватая топор. – Голова Гэндальфа в безопасности, но мы должны найти другую, к которой я могу приложиться своим топором.

– Этого не придется долго искать, – сказал Гэндальф, вставая с камня. – Идемте! Мы истратили все время, которое отведено на встречу расставшихся друзей. Нужно торопиться.

Он вновь завернулся в свой старый изорванный плащ и пошел впереди.

Следуя за ним, они быстро спустились с высокого убежища и пошли по Лесу вдоль берега Энтвоша. Они не произнесли ни слова, пока не стояли вновь на траве за пределами Фангорна. Их лошадей не было видно.

– Они не вернулись, – констатировал Леголас. – Поход будет утомительным.

– Я не могу идти. Время не позволяет, – сказал Гэндальф. Подняв голову, он испустил долгий пронзительный свист. Звук этот был так ясен и резок, что все стояли пораженные, услышав такой звук из старых, окруженных бородой уст. Трижды свистнул он; и тут им показалось, что восточный ветер донес до них слабое отдаленное ржание. Вскоре послышался топот копыт, вначале лишь как слабое дрожание земли, которое ощутил только Арагорн, который лег на траву, потом топот становился все громче и громче.

– Скачет несколько лошадей, – заметил Арагорн.

– Конечно, – сказал Гэндальф. – Мы все слишком тяжелая ноша для одной.

– Их три, – уточнил Леголас, глядя на равнину. – Смотрите, как они бегут! Вот Хасуфель, а рядом с ней мой друг Арод! Но впереди скачет другой конь, очень большой конь. Я таких не видел раньше.

– И не увидите, – промолвил Гэндальф. – Это Обгоняющий Тень. Он вождь меаров, предводителей лошадей, и даже Теоден, король Рохана, никогда не ездил на лучшем. Разве он не сияет, как серебро? Разве не бежит он ровно, как быстрый ручей? Он пришел ко мне, это конь Белого всадника. Мы вместе поскачем на битву.

Когда старый маг говорил эти слова, большая лошадь поднялась по склону холма и поскакала к ним; шерсть ее сверкала, грива развевалась на ветру. Остальные две следовали за ней. Увидев Гэндальфа, Обгоняющий Тень замедлил бег и громко заржал; потом, подскакав к нему, он склонил свою гордую голову и уткнулся носом в шею старика.

Гэндальф приласкал его:

– Далек путь от Ривенделла, мой друг. Но ты мудр, быстр и всегда приходишь вовремя. Далекая предстоит нам дорога.

Скоро подскакали и две другие лошади и спокойно остановились, как бы ожидая приказов.

– Мы немедленно отправляемся в Медуселд, чертог вашего хозяина Теодена, – серьезно обратился к ним Гэндальф. Они наклонили головы. – Время не ждет, поэтому, с вашего позволения, мои друзья, мы отправимся. Мы просим вас скакать как можно быстрее. Хасуфель понесет Арагорна, а Арод – Леголаса. Я посажу перед собой Гимли, и Обгоняющий Тень понесет нас обоих. Мы подождем только, пока они напьются.

– Теперь я частично разгадал одну ночную загадку, – сказал Леголас, легко вспрыгивая на спину Арода. – Ускакали ли они от жажды или страха, наши лошади встретили Обгоняющего Тень, своего вождя, и приветствовали его с радостью. Вы знали, что они поблизости, Гэндальф?

– Да, я знал, – ответил маг. – Я мысленно просил его торопиться, потому что еще вчера он был далеко к Югу от этих земель. Он может быстро отнести меня назад.

Гэндальф поговорил с Обгоняющим Тень, и конь быстро понес его вперед, примеряясь, однако, к ходу остальных лошадей. Через некоторое время он быстро свернул и, выбрав место с отлогим берегом, перешел Реку и поскакал на Юг по плоской равнине, где не росло ни одного дерева. Ветер гнал бесконечные волны по многим милям травы. Не было видно ни малейшего признака дороги или тропы, но Обгоняющий Тень не останавливался и не колебался.

– Он отправился прямо к чертогу Теодена у склонов Белых гор, – сказал Гэндальф. – И так будет быстрее. К востоку, где пролегает главная дорога, земля тверда, но Обгоняющий Тень знает здесь все болота и ямы.

Много часов скакали они по лугам и речным долинам. Часто трава была так высока, что доходила всадникам до колен, и их лошади, казалось, плыли в серо-зеленом море. Они проскакали много скрытых омутов и миновали множество влажных предательских болот, но Обгоняющий Тень всюду находил путь, а другие лошади шли по его следу. Солнце медленно опускалось на Запад. Глядя вперед, всадники на мгновение увидели, как будто красное пламя поднялось по траве. С двух сторон отроги Гор светились красным. Поднялся дым и, закрыв солнечный диск, окрасил все в кровавый цвет.

– Там лежит ущелье Рохана, – сказал Гэндальф. – Оно к Западу от нас. Там Изенгард.

– Я вижу большой дым, – удивился Леголас. – Что бы это могло быть?

– Сражение и война! – ответил Гэндальф. – Вперед!