Текст книги "Джеймс Бонд: Официальная биография агента 007 (ЛП)"

Автор книги: Джон Пирсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 16 страниц)

– И вы проинформировали об этом полицию?

Мэддокс засмеялся, и Бонд внезапно почувствовал себя неловко.

– Полицию? Бонд, ты теряешь хватку. Алжирская полиция в этом деле нам не помощник. Я хочу, чтобы ты поехал в Оран, встретился там с человеком по фамилии Деско и получил от него все необходимые инструкции. С Эль Безиром нужно разобраться.

Бонд попытался парировать. Мэддокс настоял. Тогда Бонд напомнил ему о том, что скоро ему полагается отпуск. Мэддокс взорвался, и Бонд неохотно уступил.

Оран был симпатичным Бонду городом. Смесь французского и арабского стилей придавала ему особый шарм. К моменту приезда Бонда он был относительно мирным и тихим. В уличных кафе можно было встретить французских легионеров из Сахары, небрежно потягивающих алкоголь и дымящих сигаретами. Единственным недостатком миссии был Деско. Бонд встретился с ним уже в первый вечер, и тот ему сразу же не понравился. Он был низкого роста, напыщенным и горластым, с густыми бровями, сросшимися на переносице. Он сказал Бонду, что «чёрным следует преподать урок», и тут же пояснил, что это означает убийство Эль Безира. Всё уже было продумано. Под квартирой, где жил Безир, был пустующий магазин. Бонд и Деско отправятся туда ночью, установят там пятьдесят килограммов взрывчатки, вставят в неё запал замедленного действия и уедут.

– Погибнет много невинных алжирцев, – сказал Бонд.

– Невинные алжирцы – таковые существуют?

Первой реакцией Бонда было отправится в аэропорт, улететь в Париж и подать в отставку. Идея такого грязного убийства вызывала у него отвращение. Неужели Мэддокс не знал всего этого? Знал, конечно, сукин он сын. Тем не менее, Бонд сдержал себя.

– Окей, – ответил он Деско. И уже вернувшись в отель, позвонил человеку, с которым был знаком ещё с войны. Того звали Фоше, и он служил во Французском сопротивлении, а ныне был главой местного отдела службы безопасности Франции. «Я наведу необходимые справки», – пообещал Фоше. Утром Бонд получил ответ. «Деско – псевдоним. Настоящая фамилия – Гретц. Отец – немец, мать – бельгийка. Во время войны работал на тайную полицию Виши и на гестапо. За ним числятся пытки, убийства заложников и участие в массовых расстрелах в Нанте* в 1943-ем». //город во Франции// «А Эль Безир?» «Умеренный националист». «Причастен к налёту на банк?» «Нет, никакой связи. Двое налётчиков на банк уже задержаны и дали признательные показания. Они даже вернули награбленные деньги». Бонд уже начинал кое-что понимать. «Мы арестуем Деско, пока он не натворил чего-нибудь», – продолжил Фоше. «Нет, – ответил ему Бонд. – Я с ним ещё должен поговорить».

Бонд знал дешёвый отель, где остановился Деско, и наведался в находившийся позади него гараж, в котором стоял старый Ситроен-фургон с взрывчаткой, предназначавшейся для Эль Безира. Бонд как раз изучал её часовой механизм, когда в гараж вошёл вооружённый Деско.

– А, вот ты где. – сказал Деско. – Брось оружие!

Бонд мог выстрелить в него первым, но не сделал этого: он ещё должен был получить нужный ему ответ. Деско туго связал его, а потом избил – методично и увлечённо. Бонд не молил о пощаде. Только когда лицо его распухло, а тело обмякло от ударов ногами, Деско остановился, удовлетворённый испытанным экстазом.

– Это тебе от Мэддокса, – сказал он наконец. – Ты разочаровал его. Нечего было заигрывать с его женой – он таких вещей не прощает. Так что во всём вини себя.

Бонд нахмурился. Его покровитель продемонстрировал ему всю свою гнусность. Он просто использовал дело с Эль Безиром как способ поквитаться. То, что при этом погибнут невинные люди, его совсем не интересовало.

– Когда всё будет кончено и наши темнокожие друзья отправятся к своему создателю, – продолжил Деско, – все улики укажут на тебя. Мэддокс всё предусмотрел. Твоя карьера окончена, мистер Бонд.

Оставив его в гараже, Деско сел в Ситроен и выехал из гаража. Но уехать ему удалось недалеко: вскоре до Бонда донёсся оглушительный взрыв. Ещё до того как Деско разоружил его, он успел запустить таймер взрывчатки. Никто из посторонних не пострадал. Деско скончался на месте. В соседних домах лопнули стёкла. Понадобилось несколько часов, чтобы заделать образовавшуюся дыру на дороге.

Случившееся глубоко огорчило Бонда, однако мстить Мэддоксу он не стал. Вместо этого он просто протелеграфировал в Париж о своей отставке. Потом связался со своим знакомым и попросил того завершить аренду его квартиры и отогнать «Бентли» обратно к тёте Чармиан. Фоше помог ему и оградил от возможных неприятностей. Когда лицо Бонда более-менее пришло в норму, он уехал в Кению* 11государство в Восточной АфрикеП. С Европой было покончено. В Кении он работал на американца, снимающего фильмы о дикой природе. Однако там он испытывал недостаток в женщинах, а поэтому через несколько месяцев перебрался на Сейшельские острова*, где проблем с девушками не было, и кроме того, проживание стоило дешевле. IIсевернее Мадагаскара!I Именно на этот период и выпали события, о которых Флеминг поведал в рассказе «Гильдебрандская редкая». И по сей день смерть миллионера Креста (в рассказе Флеминг изменил его настоящее имя, равно как и даты случившегося) является загадкой. Некоторое время Бонд пожил с его вдовой (она была богата и любила его, а он хотя и выполнял роль альфонса, но по крайней мере платил за своё содержание; впрочем, к тому времени ему уже стало всё равно, что о нём подумают окружающие), пока на острова не наведался Флеминг. Последний собирал материал для «Санди таймс»* о затонувших пиратских сокровищах восемнадцатого века. //воскресная британская газета// Вновь были разговоры и вновь уговоры по поводу того, чтобы Бонд вернулся на службу. Обратно в Лондон они приехали вместе.

8. Рождение 007

Бонд С УДОВОЛЬСТВИЕМ говорил о Сейшельских островах. После рассказов о неприятностях в Вашингтоне он несколько расслабился и о жизни на островах рассказывал уже более беззаботно. Всё шло своим ходом: мы встречались с ним каждый вечер после ужина, и он продолжал своё повествование. Иногда он приводил с собой Хани, иногда нет. На мой взгляд, выглядели они вполне удачной парой (я не знал, если Бонд считал также). Он попивал турецкий бурбон и курил «Морленд спешиалс» (больше сигарет без никотина я у него не видел – хороший знак).

Когда он начал рассказывать мне о своём возвращении в Сикрет сервис, я поначалу не понял, какую роль сыграл во всём этом Флеминг. Я, конечно, знал, что уйдя в журналистику, Ян сохранил свою связь с военноморской разведкой, но не знал, в какой степени. А он, оказалось, занимался подбором и продвижением кадров для Секретной службы. И в случае с Бондом сделал это весьма оригинальным способом. Дело было так. В лондонском клубе «Твин-снейкс», о котором он (к огорчению некоторых его посетителей) упоминал в своих романах, раз в год собираются официальные представители – бывшие и действующие – британской Секретной службы. Пока они ужинают, один из них читает газету – такова традиция. В тот год очередь читать была Флеминга. Он выбрал статью – «Идеальный агент – анализ характера». Статья была написана им же. В ней он рассказывал о некоем человеке, которого назвал «Икс». Человеку было чуть больше тридцати, он был хорош собой, ценил женщин и был искусным игроком, был жёстким и решительным, и мог хорошо адаптироваться в обществе. Настолько хорошо, что это давало ему возможность проникать в высшие эшелоны политики и коммерции, где принимались важные решения. «Эдакий энергичный гетеросексуальный холостяк», – охарактеризовал его Флеминг.

– Однако может ли существовать такой человек на самом деле? – спросил его М.

– Может, – ответил Флеминг. – Более того, он существует. Вы с ним даже встречались.

– Вот как? И кто же это?

– Некто Джеймс Бонд.

– М-м, тот самый, который напортачил в Вашингтоне.

96

Два дня спустя личная секретарша М., Манипенни, позвонила Бонду и сообщила ему, что её шеф желает отобедать с ним в «Блейдзе». Бонд согласился. Вскоре ему позвонил и Флеминг.

– Ты уж не суди его строго за реакцию на вашингтонские события, – сказал он. – Он когда-то был женат, и после смерти жены до сих пор хранит о ней память. К семье и браку у него особое отношение. А в остальном он – отличный работник. Отзывы о нём только положительные. Кстати, не вздумай называть его «сэром».

– И не подумал бы, – ответил Бонд.

– Также не намекай ему на то, что ты владеешь несколькими языками – он не любит полиглотов, равно как не любит и бородатых.

– Ещё что-нибудь?

– Да. Вино он выберет сам.

– О, господи.

*

– Рад приветствовать вас в нашем клубе, коммандер Бонд! Сэр Майлз уже ждёт вас.

Бонд прошёл мимо швейцара и направился в столовую, архитектура которой воплощала в себе идеал спокойствия и уверенности восемнадцатого века и в которую как-то не очень вписывались хитросплетения секретной службы. Бонду трудно было представить себе, что фигура человека в тёмносинем костюме, к которому он сейчас приближался, воплощала в себе противостояние людям из Москвы и Пекина – в войне, которая никогда не прекращалась.

М. был вполне приветлив. Он стал рассказывать Бонду о том, как недавно ловил лосося на Тесте* //река в Гемпшире//.

– Вам, как шотландцу, должно быть лучше известно о лососе, – сказал он.

– Я уже давно не рыбачил, – ответил Бонд.

– Ах, да, конечно. Вам больше по душе гольф.

«Кто намекнул ему о моих увлечениях? – подумал Бонд. – Начштаба, что ли? А может он сам намекает мне о случившемся в Вашингтоне?»

Они немного поговорили о гольфе, хотя М. в нём был полный профан – это было очевидным. Потом М. изучил меню (без очков). И заказал себе пирог с мясом и суп. После рассказов о лососе Бонд уже хотел было заказать себе одного, но в последний момент решил придерживаться вкусов М. Он попросил официанта принести ему то же самое.

– Как насчёт вина? – спросил его М. – Какое предпочитаете?

– Спасибо, но я предпочту то, которое выберете вы.

Ответ Бонда явно удовлетворил М. Тот заказал старое доброе алжирское – адское зелье для средиземноморских моряков. (Бонд невольно задался вопросом, кто ещё в «Блейдзе» мог такое пить).

– Будете пробовать, сэр? – спросил официант, принеся заказ.

– Нет, не будем, – ответил М. – Мы просто выпьем.

Он наполнил бокалы и со смаком выпил свой.

– Возвращайтесь к нам, Бонд, – сказал он.

Это звучало так, словно он предлагал ему вновь стать членом клуба «Блейдз». Пока он очищал свою тарелку от пирога с мясом, Бонд восхищался его пищеварением. Большинство мужчин его возраста явно побеспокоились бы о своей язве или атеросклерозе.

– Флеминг не намекнул вам, что мы для вас приготовили? – стальные глаза внимательно смотрели на Бонда.

– Нет.

– Но он ведь сказал вам, что с тех пор как вы ушли, многое изменилось?

– Да.

– Секретная война. Враг силён, и мы должны перегруппировать свои силы. Что вы знаете о СМЕРШ?

– Смерть шпионам, – ответил Бонд.

– Правильно. У них тренировочный пункт в Иркутске. Там изучаются такие дисциплины, как «Ликвидация» и «Основы насилия». Более подробно вы познакомитесь со всем этим в нашей штаб-квартире, из специального досье. Специфика нашей службы такова, что иногда мы не можем обойтись без убийств наших врагов. Для этого я основал специальный отдел и назвал его «Ноль-ноль». Думаю, вам он придётся по плечу.

– То есть вы хотите, чтобы я стал служить в отряде убийц?

– Не совсем так, – раздражённо ответил М. – Это лишь ответная мера на подготовку ликвидаторов в СМЕРШ. Мы должны быть готовы к такого рода неожиданностям с их стороны.

Ещё раньше Бонд пообещал проинформировать Флеминга о результатах ленча. После собеседования с М. он направился в его офис. Офис располагался на Грейс Инн Роуд, и скорее напоминал дешёвую адвокатскую контору, нежели кабинет журналиста. Он был огорожен перегородкой из рифлёного стекла и в его антре висели шляпа Флеминга, портфель и экземпляр нью-йоркской газеты «Книжный обзор».

– Значит, отдел «Ноль-ноль», – ответил Флеминг, внимательно выслушав рассказ Бонда. – Отличная новость.

– Конечно. Но я не могу принять это предложение.

– Это почему же?

– Я уже достаточно «наубивался».

– Парень, тебе предлагают работу в привилегированном отделе Секретной службы, за которую многие её сотрудники отдали бы свои коренные зубы, а ты.

– Я уже ответил.

– То есть ты предпочитаешь впустую проводить время на Сейшельских островах? Когда твои доходы будут зависеть от того, есть или нет рядом с тобой какой-нибудь толстой богатой вдовы? Честно, мне будет жаль видеть тебя в таком образе. Секретная служба – вот то, для чего ты предназначен. Ты должен продолжать.

Через некоторое время Бонд был зачислен в отдел «00». Однако несмотря на свои предыдущие заслуги, он должен был доказать, что всё ещё в форме и годен к несению службы. Ему предстояло обучение в одной из самых суровых в мире школ для тайных агентов. Впервые после войны он ощутил цель, к которой должен был стремиться. Он испытал своего рода облегчение, вернувшись в то, что Флеминг называл «лоном Секретной службы». Несмотря на то, что по натуре Бонд был одиночкой, он нуждался в поддержке организации, к которой принадлежал.

В подвале под зданием «Юниверсал Экспорт» он проходил физическую подготовку и обучение навыкам борьбы и самообороны. Сначала он чувствовал себя неуклюже – сказывалось длительное отсутствие тренировок, но потом всё пришло в норму. Врачи не обнаружили у него нарушений здоровья, препятствовавших активной деятельности. Потом были обучение стрелковому оружию, использованию пулемётов, ракет, а также всевозможных технических приспособлений. Выбором Бонда стала «Беретта 32». «Главное в оружии – чувствовать себя с ним так, словно оно – часть твоего тела», – сказал ему оружейник Ричмэлл.

Конечно, не обошлось и без интеллектуальной подготовки. Бонд прошёл испытание одиночеством, испытание допросами, а также так называемую «камеру пытки», где опытные эксперты в течение трёх дней и трёх ночей пытались его «сломать». Его болевой порог был признан необычайно высоким, таким же был и коэффициент сопротивления.

После первого месяца обучения его перевели на проживание в Бейсингсток* //город к юго-западу от Лондона//, где он познакомился с шифрами и шифровальными машинами, системами управления, планированием и методологией. Третий, заключительный, месяц обучения он провёл в Лондоне, в отеле «Блумсбери», в ожидании прохождения бюрократической лестницы государственной службы. Некоторые ступени этой лестницы были откровенно забавны, некоторые – скучны, но Флеминг предупредил Бонда: «Госслужба – священная организация. Не стоит пытаться торопить её работу». Наконец ему было официально объявлено, что отныне он является госслужащим пятого уровня, прикреплённым к Министерству обороны, с зарплатой в тысячу семьсот фунтов в год, последующими надбавками до максимального уровня в две тысячи сто пятьдесят фунтов, а также пенсионными льготами и пособиями в случае несения воинской службы. Только после этого он получил свой собственный офис на пятом этаже штаб-квартиры в Риджентс-парке с напольным ковром, рабочим столом и личной секретаршей Уной Трублад.

Первый период его работы прошёл спокойно. М. с ним не контактировал, и Бонд почти ни с кем здесь не общался. Время от времени он видел своих коллег в коридоре, здороваясь с ними лишь лёгким кивком головы. Исключение составлял начальник штаба Билл Таннер. Это был человек, не лишённый чувства юмора и знавший тайны всего отдела. Иногда Бонд с ним обедал. У них были некоторые общие интересы, в частности, интерес к автомобилям и неприязнь к кассиру их службы – отставному капитану Королевских ВМС. С кассиром были стычки и у Флеминга, и вообще он был неприятным человеком. Флеминг описывал его, как «офисного тирана и пугало Секретной службы». Когда Бонд встречался с Таннером, оба не упускали возможности промыть ему косточки.

После смерти дяди Яна Бонд унаследовал от него пять тысяч фунтов, решив потратить их на приобретение жилья. В настоящее время он снимал квартиру на Линкольн-стрит, но считал её слишком большой для себя, поскольку она занимала два этажа. Новое жильё он подобрал себе на Кингс-роуд, найдя его достаточно удобным. Оформив арендный договор, он приступил к его обустройству. Он решил, что это будет холостяцкая квартира, поскольку специфика его службы не позволяла обзаводиться семьёй. Посоветовавшись с тётей Чармиан, он получил от неё ответ, что если у него не будет жены, то ему обязательно понадобится домработница. Она позвонит Мэй МакГрат – после смерти деда Бонда та работает у дяди Грегора, но по понятным причинам им недовольна. Так Бонд и обзавёлся и своим домом, и шотландской домработницей Мэй.

В его гостиной царила спартанская обстановка: синий диван и такого же цвета занавески, голубой ковёр на полу, настольная лампа с зелёным абажуром. Телевизора у него не было – были только картины на стенах, на тематику школы верховой езды. Кухня – длинная и узкая – была выполнена в стиле камбуза и выглядела вполне уютно. Бонд обустроил её с особой тщательностью и удовольствием. Здесь были и шкафы с элементами из нержавеющей стали, и воздушная вытяжка, и просторный холодильник с морозильной камерой, даже бар для напитков. С некоторым трудом Бонд раздобыл себе столовый сервиз синего и золотистого цветов – фирмы «Минтон». Тот понравился ему своей простотой и роскошностью. Устроив кухню, он тщательно проинструктировал Мэй о том, как ею пользоваться. «Самое главное – это завтрак, – пояснил он. – Обедать я буду в офисе; на ужин меня также не жди. Позаботься, пожалуйста, о том, чтобы в доме всегда было свежее сливочное масло «Джерси», хлеб из цельно-зерновой муки, копчёный лосось, стейк и икра».

Несмотря на то, что тётя Чармиан предупредила его о том, что Мэй – повариха так себе, всё же последняя приучилась готовить для Бонда завтрак именно такой, какой он требовал: две большие чашки кофе «Де Бри», приготовленный в кофеварке «Кемекс», земляничный джем, марочное варенье «Оксфорд» от Купера и мёд «Фортнум». Кроме того, Мэй точно соблюдала идеальное время варки яиц – три минуты и двадцать секунд.

Спальня Бонда представляла собой помещение с обоями золотистого и синего цветов, толстым ковром от Уилтона и широкой двуспальной кроватью из Харродса. На прикроватном столике лежали две посеребрённые массажные расчёски, которыми пользовался ещё его отец, а у изголовья находились фотографии его матери и Марты де Брандт.

Как-то в июле начальник штаба вызвал его к себе. «Надеюсь, в твои планы не входит соблазнить кого-нибудь на следующей неделе или позже, – сказал он. – Ты нужен М.»

Входя в приёмную своего начальника, Бонд нервничал: он не видел его со времён их ленча в «Блейдзе». Но если тогда это был всего лишь ленч, то сейчас – уже официальная встреча подчинённого с шефом. Над дверью горела красная лампочка, и Бонд вошёл.

– Поздравляю вас с успешным обучением, – сказал М.

– Благодарю вас, сэр.

– Этим утром мы с начальниками отделов обсуждали ваше назначение в отдел «00». Номер 007 пока свободен. Начиная с сегодняшнего дня, он будет вашим официальным кодовым номером.

Бонд был доволен. Однако прежде чем он успел поблагодарить своего шефа, тот уже махнул рукой.

– А теперь к делу, – сказал шеф. – Пора отрабатывать зарплату, 007. На Ямайке бывали когда-нибудь?

– Так точно, сэр. Во время войны. Наше судно как-то останавливалось в Кингстоне.

– Отлично. В последнее время мы получаем довольно странные отчёты от Гаттериджа – главы тамошней станции.

– В каком смысле странные, сэр?

М. подпёр кулаком подбородок и нахмурился. Как он мог объяснить Бонду, что проблема Гаттериджа касалась его лично? Он служил вместе с ним перед войной, и теперь был обеспокоен, что его старый друг, возможно, спивается. Как объяснить Бонду, что его первое задание может быть связано всего лишь с проверкой алкогольной зависимости Гаттериджа?

– У начальника штаба есть его отчёты за последние несколько месяцев, – сказал он. – Ознакомитесь с ними сами. Есть у меня кое-какие опасения, и я хотел бы, чтобы вы их развеяли.

Достав спички, он раскурил свою трубку. Процесс напомнил Бонду разжигание мусора в парке.

– Пожалуйста, отнеситесь к Гаттериджу с пониманием, 007, – продолжил М. – Как и к каждому из нас, к нему нужен свой подход.

После беседы с М. Бонд направился к начальнику штаба.

– Он так и сказал – подход? – спросил тот, выслушав его рассказ. – Знаешь, я бы тоже не отказался от пары неделек в тропиках, пусть даже и с таким человеком, как Гаттеридж. Но коли уж дело доверили тебе.

С тех пор, как немецкая мина-ловушка, которую он обезвреживал, взорвалась ему в лицо, он перенёс не одну хирургическую операцию по извлечению осколков, и кое-какой отдых ему, конечно, не помешал бы, особенно учитывая то, что он нёс на себе всю тяжесть работы отдела.

– А что не так с Гаттериджем? – спросил Бонд.

Таннер состроил гримасу.

– Честно говоря, я уже сыт им по горло. Запойный пьяница. Просто он был другом М., вот с ним сейчас и нянчатся. Короче, по приезду на Ямайку всё и поймёшь.

Таннер потянулся к большой папке с надписью «Станция К – секретно», взял её и передал Бонду.

– Сделай мне одолжение, – сказал он. – После того, как «ознакомишься», засунь её куда-нибудь, чтобы я её не нашёл.

В тот вечер Бонд ужинал дома. Это был один из тех редких вечеров, когда он предпочёл домашнюю стряпню ресторанной. После того как Мэй приготовила ему суп, он отпустил её в кинотеатр (там шла премьера фильма с участием Спенсера Трэйси, которого она обожала), и яичницу стал готовить себе сам. Вообще его любимыми блюдами были стейк с перцем (главный секрет стейка заключался в том, чтобы обработав сырое мясо чёрным перцем, дать ему простоять всю ночь), почки в красном вине с петрушкой, жареные колбаски, ну и, конечно же, яичница. Последнюю он готовил на медленном огне, смешивая её со сливочным маслом, а в конце добавлял и сливки.

Отнеся поднос в гостиную, Бонд поел прямо с него – сначала омаровый суп, а потом и яичницу. Затем выпил рюмку бурбона, зажёг настольную лампу и сигарету «Морленд спешиалс», и углубился в чтение уже известной папки. Вскоре он понял, что так расстраивало начальника штаба. Весь отчёт Гаттериджа был пронизан манией преследования. Тот был озабочен проблемами ямайских профсоюзов. По его словам, в них было подозрительно много коммунистов. Не иначе как сказывалась рука Москвы – показания профсоюзных лидеров, подвергшихся давлению с целью изменения своих убеждений; переговоры, перехваченные из Г аваны; оценка денежных средств из Страны советов, предназначенных для подкупа голосов избирателей. Периодически Г аттеридж упоминал о некоей «Богине Кулл», люди которой преследовали его. До этого места всё вроде бы выглядело логичным. Но когда Бонд дошёл до того момента, как люди «Богини Кулл» выли на него по ночам, то решил, что Гаттериджа не помешало бы перевести в какую-нибудь клинику.

Однако когда он отходил ко сну (а это было уже в начале первого), то неожиданно подумал о том, что страх человека, написавшего свои отчёты там, на далёкой Ямайке, был вполне реальным. «Как бы начальник штаба не поторопился со своими выводами.» – подумал он, подошёл к своей «Беретте», проверил её, а потом упрятал запасные патроны в потайной отдел кейса. Интересно, насколько ему их хватит?

*

Следующим вечером он уже был на Ямайке. После холодного и упорядоченного мрака Хитроу, здесь он почувствовал первую радость тропикам. Изначально мисс Трублад забронировала для него место в «Вейсайде Инн» – роскошном американском отеле с кондиционированным воздухом, но в последний момент Бонд вспомнил о «Дурбане» – старинном и довольно приличном отеле, огромные комнаты которого всегда вызывали у него положительные эмоции. Поселившись в нём, он протелеграфировал Гаттериджу о своём прибытии. Тот появился поздно ночью. Увидев его пошатывающуюся походку, красное распухшее лицо и не первой свежести костюм, Бонд испытал сочувствие. Неужели Бонд тоже так будет выглядеть в его возрасте?

– Выпьем? – предложил Гаттеридж.

Бонд мрачно кивнул. Гаттеридж стал рассказывать ему о своих денежных проблемах, о том, что его бросила жена, и о том, что ему приходится терпеть обидные высказывания от своих коллег. Бонду стоило определённых усилий выслушивать всё это, всё же он постарался сделать это с определённой долей симпатии.

– Остров в опасности, мой друг, – сказал, наконец, Гаттеридж. – Но проблема в том, что эти идиоты из Дома правительства упорно этого не замечают. Однако я не позволю им пустить всё на самотёк. Эти профсоюзы. я уже неоднократно предупреждал М.

– Да, именно поэтому я и здесь, – ответил Бонд.

– Послушайте, – Гаттеридж заговорщицки оглядел пустой бар и подтянул стул поближе к Бонду. – Есть один кубинец – Гомес. Работал в секретной полиции Батисты*, а после двух лет, проведённых в Москве, перешёл на другую сторону. Он всем и заправляет. Тех, кто выступал против него – он убил. Близится кровопролитие. ПФулъхенсио Батиста – президент Кубы до революции 1959 года//

– А богиня Кулл?

– Вы читали мои отчёты, – слабо улыбнулся Г аттеридж. – Её появление

– его рук дело. Он использует страх и суеверия местных жителей, поэтому и связал с её именем свои кровавые деяния.

– Но кто она такая?

– По местным поверьям – чёрная вдова. Подобна самке каракурта, убивающей своего партнёра во время совокупления. Антропологи называют этот феномен «зубастая вагина», и мужская часть населения панически её боится.

– Её люди угрожали и вам?

– Да, и неоднократно. Однако Гомес не считает меня опасным противником. Есть у него проблемы поважнее.

– Какие же?

– Местные богачи. В последние дни угрозы в их адрес заметно участились.

– Погодите, Гаттеридж. Одно дело – угрожать суеверным беднякам, и совсем другое – богачам, имеющим возможность себя защитить.

Гаттеридж покачал головой.

– Не спешите с выводами. Завтра вы встретитесь с Да Силвой – он вам всё и разъяснит.

– Кто такой?

– Крупный местный торговец. Образованный человек. Оксфорд, я полагаю. Скажете ему, что вы от меня…

Да Силва оказался невысоким опрятным человеком в очках – лет сорока. Судя по фамилии – португалец. Когда Бонд ему позвонил, тот предложил ему пообедать у себя дома и заехал за ним в отель на своём голубом «Шевроле». Выехав из Кингстона, он взял дорогу к Синей Горе, и Бонд по достоинству оценил красоту острова – огромные цветущие плантации, роскошные здания на холмах и долгие просеки к далёкому горизонту.

Дом Да Силвы располагался среди цветущих каузаринов и представлял собой низкое белое строение с располагавшимися рядом с ним бассейном и ярко-зелёными газонами. Бонд был впечатлён такой роскошью. После плавания в бассейне они выпили холодный дайкири* //кубинский коктейль с ромом, лимоном и сахаром//, и Да Силва познакомил его со своей женой – грудастой блондинкой из Мэриленда. Некоторое время они сидели и болтали о наплыве на Ямайку туристов, о Нью-Йорке и Лондоне, и о некоторых своих общих знакомых.

– А кто такая богиня Кулл? – как бы между прочим спросил Бонд.

Да Силва тут же посмотрел на него испуганным взглядом. Он и Гаттеридж были совершенно разными людьми, но страх в их глазах был одним и тем же. Грудастая блондинка из Мэриленда с тревогой посмотрела на своего мужа и встала.

– Пойду, позабочусь об обеде, дорогой, – сказала она. – Прошу меня простить, джентльмены.

– Что рассказал вам Гаттеридж? – спросил Да Силва, когда его жена ушла.

– Да не особо много, – ответил Бонд и вкратце ввёл его в суть разговора.

– Сказал, что более подробную информацию я получу от вас.

– Несколько человек, работавших на меня многие годы, внезапно прекратили это делать, – ответил Да Силва. – А потом был убит один из моих прорабов. Я пытался этому противостоять, но. недавно сам получил угрозу от богини Кулл.

Бонду захотелось рассмеяться. Ладно, простые ямайские рабочие могли опасаться культа богини Кулл, но чтобы его опасался такой образованный и состоятельный человек, каким был Да Силва. Бонд намекнул ему об этом, но тот лишь покачал головой.

– Этот остров полон неожиданностей, коммандер. Я прожил на нём всю жизнь и чувствую, если что-то идёт не так как надо. Политическая ситуация здесь полностью обострилась.

За обедом все трое обсудили насущную проблему. Жена Да Силвы была категорически за отъезд с острова, но сам Да Силва ненавидел идею бросить всё, чем владел.

– Это будет выглядеть трусостью, – сказал он.

– Это будет выглядеть разумно, – ответила она. – Мы сможем начать новое дело в Англии или в Штатах, а здесь почти наверняка погибнем.

– А в какой форме была угроза? – спросил Бонд.

Да Силва протянул ему конверт с кингстонским почтовым штемпелем, внутри которого находилось письмо, написанное красными чернилами: «Её преподобное величество трижды ужасная богиня Кулл ждёт вас в своих священных покоях в пятницу восемнадцатого, в полночь. Адрес – Тарлетон-стрит, 307. Приходите один, не то пожалеете. Богиня Кулл жаждет вас». Подписи не было, был только один непристойный рисунок зубастого влагалища.

– Очаровательно, – отреагировал Бонд. – А где это – Тарлетон-стрит?

– Ночной клуб «Стад-бокс», позади квартала красных фонарей. Там нагромождение борделей, массажных салонов и ещё бог знает чего. Полиция опасается наведываться туда.

– Идеальное место для терроризма.

До назначенной Да Силве даты оставалось два дня, и обсудив с ним кое-какие детали, Бонд вернулся в отель. Вечером ему позвонил Гаттеридж. Сказал, что кое-что обнаружил. Но лучше не по телефону. Предложил встретиться утром. Пусть Бонд приедет к нему домой в Монтего-Бей* II один из городов Ямайки/1.

Следующим утром Бонд нанял автомобиль и поехал вдоль берега, вдыхая аромат океана и чувствуя себя здесь почти как в раю. Было странным опасаться каких-то культов на этом чудесном острове. Монтего-Бей занимал несколько миль белоснежного песка, и бунгало Гаттериджа располагалось в его прибрежной зоне. Это была бывшая хижина бродяги, сколоченная из коряг и останков корабельных судов, в которой Гаттеридж находил покой от кингстонской суеты. Бонд обнаружил его слонявшимся по берегу и выглядевшим вполне трезвым. Гаттеридж приготовил для него обещанный завтрак: папайю, манго, ямс* и кофе. //клубневое растение/1

– Целебные травы? – подтрунил Бонд, и Г аттеридж усмехнулся. – Как насчёт того, чтобы подключить к делу Да Сильвы полицию?

– Бесполезно. Пока она приедет на место, богиня исчезнет. Кулл столь же неуловима, сколь и таинственна.

– И что же вы предлагаете?

Гаттеридж прошёл к дальнему углу хижины.

– Подойдите сюда.

Бонд подошёл.

– Взгляните.

Бонд взглянул в окуляр находящегося в хижине телескопа, который Гаттеридж специально установил здесь, направив его в щель под брезентовой крышей хижины.