Текст книги "Джеймс Бонд: Официальная биография агента 007 (ЛП)"

Автор книги: Джон Пирсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 16 страниц)

– Видите тот белый дом на мысе?

– Вижу.

– Поверните телескоп чуть вправо и увеличьте изображение.

Бонд так и сделал. Сначала в поле его зрения попала терраса, затем каменный причал и, наконец, женщина, лежавшая на красном полосатом матрасе.

– Как она вам? – спросил Г аттеридж.

Бонд увеличил изображение. Лицо женщины было смесью европейского и азиатского, черты лица – изящными, волосы тёмными. Это определённо была одна из самых восхитительных женщин, которых он когда-либо видел. Сейчас она была абсолютно голой и смеялась; рядом с ней сидел усатый толстяк, куривший сигару. Вскоре толстяк встал со своего места и стал натирать её тело маслом для загара.

– Но кто же она? – спросил он.

– Не знаю.

– А счастливец?

– Гомес. Да-да, тот самый. Я не завидую этой девушке.

Бонд провёл за телескопом несколько часов. Он видел, что к Гомесу приходили посетители – один из них был высокий бородатый негр в чёрных очках, выглядевший серьёзно. Они о чём-то долго говорили с Гомесом – в стороне от девушки. Другие посетители также не выглядели миролюбиво. Бонд решил, что все они – криминальные типы, получающие от Гомеса соответствующие заказы. Периодически в поле его зрения появлялся слуга в белом пиджаке, приносивший напитки исключительно для своего хозяина. Девушка тихо лежала и читала журнал. Гомес закончил свою сигару и ушёл в дом. Девушка продолжала лежать. Потом зевнула, повернулась на спину и медленно стала намазывать кремом свои бёдра, грудь и живот. Бонд внезапно захотел её. Он понимал, что это было нелогично и даже опасно, но она была настолько привлекательна, что логика здесь исчезала напрочь.

Он тщательно осмотрел дом. Но его тёмно-синие ставни были закрыты

– так же, как и входная дверь.

– Думаю, не мешало бы изучить хозяйство нашего противника поближе, – сказал он Гаттериджу.

Поскольку до мыса, где находился дом, было с милю, Бонд решил отправиться к нему вплавь. Время близилось к полудню, и водичка в море была отличной. Подплывая к террасе, он обнаружил, что красный полосатый матрас был пустым. Девушки на нём уже не было. Внезапно один из ставней дома открылся, и высунувшийся из окна человек начал кричать. Почти в ту же секунду из двери выбежали четыре человека и стали стрелять. Бонд инстинктивно нырнул, а вынырнув, понял, что вся эта суматоха возникла не из-за него. По другую сторону террасы в воде барахталась девушка, и к ней довольно быстро приближался акулий плавник.

Никогда в жизни Бонд ещё не плавал так быстро. Оказавшись на середине расстояния между акулой и девушкой, он выхватил нож, который взял с собой на всякий случай у Гаттериджа, и ударил им акулу в брюхо. Оставляя за собой струю крови, та повернула прочь. Вскоре к Бонду и девушке приблизилась шлюпка с людьми Гомеса.

– Кто вы такой и что здесь делали? – спросил тот, когда шлюпка пристала к берегу.

– Всего лишь уберёг вашу девушку от акулы, – ответил Бонд.

Гомес понял, что погорячился.

– Извините, я должен поблагодарить вас, – сказал он.

Бонд кивнул и повернулся к девушке, но та ничего не говорила.

– Она глухонемая, – пояснил Гомес.

Бонд заметил, что очки, которые он носил, имели довольно толстые стёкла.

– Поэтому я благодарю вас и от её имени, – добавил кубинец.

– Ну как? – спросил Бонда Гаттеридж, когда тот вернулся в его логово.

– Негусто, – ответил Бонд. – Он не пригласил меня в дом, да и от девушки мало что удалось узнать. Оказывается, она глухонемая.

– Жаль.

– Переходим к плану «Б».

В пятницу вечером на Тарлетон-стрит остановился голубой «Шевроле». Человек, вышедший из него слегка сутулил спину, словно старался казаться ниже (оно и неудивительно – это был Бонд, выдававший себя за Да Силву). Эксперты поработали над цветом его лица и надели на него очки, заимствованные у Да Силвы. Время близилось к двенадцати, большая часть Кингстона уже спала, а здесь всё ещё кипела жизнь. Бонду казалось, что все находящиеся на улице таращат на него глаза. Подходя к нужному зданию, он ещё больше сгорбил свои плечи.

– Рады видеть вас, мистер Да Силва. – Молодая девушка в ушитом блёстками платье взяла его за руку. – Прошу вас. Здесь вы получите незабываемую ночь наслаждения.

Бонд двинулся следом за ней, чувствуя приятную тяжесть «Беретты», лежавшей в его наплечной кобуре и придававшей ему уверенности. Небольшой бар, куда они вошли, был переполнен людьми. На его заднем плане исступлённо играл оркестр. Девушка провела Бонда мимо танцоров, и они спустились в коридор. «Он ваш», – сказала она, и чьи-то руки тут же схватили его. Потом ему завязали глаза и поволокли вниз по каменным ступенькам и далее по туннелю. Бонд чувствовал, как на его голову капает вода. Пройдя очередной ряд ступеней, он понял, что находится в комнате. «Снять повязку!» – приказал чей-то голос. С глаз Бонда сняли повязку и хватка ослабла. Бонд увидел, что находится в подвальном помещении с высоким сводчатым потолком. Вокруг горели факелы, стояли люди – как на церковном обряде. В дальнем конце подвала был помост, вдоль которого стояли черепа. В воздухе витал запах горящих китайских свечей и марихуаны.

– Добро пожаловать, – сказал высокий бородатый негр, которого Бонд видел в доме Гомеса. На сей раз он был одет в одежду священника.

– Добро пожаловать, – словно эхо, подхватила толпа.

– Мы собрались здесь для того, чтобы поклониться великой разрушительнице Кулл, – продолжил негр.

– Воистину! – ответила аудитория.

– А кто её не почитает, тот должен заняться с ней любовью!

– Кулл, Кулл! – закричали отдельные из женщин.

– И вы, Да Силва, станете одним из нас, – сказал негр. – Присягнёте богине Кулл, либо займётесь с ней любовью!

После последних слов задняя стена подвального помещения отодвинулась в сторону. Заиграла музыка. Аудитория опустилась на колени. За отодвинувшейся стеной Бонд увидел большую золотистую кровать, на которой лежала голая женщина.

– Кулл! – стонала толпа. – Да славится Кулл, великая разрушительница.

Внезапно музыка остановилась.

– Итак, ваш ответ.

– Я согласен заняться с ней любовью, – ответил Бонд. В полной тишине он подошёл к кровати и снял с себя очки Да Силвы, вытянувшись в полный рост. Конечно, это была она. Девушка, которую он спас от акулы. Она тоже признала его. Стена позади них тихо закрылась. Из темноты вынырнул Гомес и три его человека – один с мачете и двое с пистолетами. Пока парни доставали пистолеты, Бонд уже успел произвести два выстрела из своей «Беретты» – оба упали замертво. Тот, что с мачете, подскочил было к нему, но Бонд ударил его по руке прикладом «Беретты», и противник со стоном отскочил к стене. Гомес подобрал мачете, но Бонд успел ударить его в лицо, выбив его очки с толстыми стёклами и оставив его практически слепым. В отчаянии тот принялся размахивать мачете. Улучшив момент, Бонд сделал выпад и ударил противника позади уха. Через секунду он понял, что всё было кончено. Гомес, который планировал захватить контроль над ямайскими профсоюзами, умер.

Однако толпа за стеной всё ещё жаждала увидеть очередную жертву похоти богини Кулл. Бонд приблизился к кровати с девушкой, но едва он её коснулся, как расположенный в ней скрытый механизм заставил стену прийти в движение. Бонд сел на кровать и обнял девушку. Когда стена открылась, кто-то из толпы крикнул. Это было чудо – жертва богини Кулл была жива! Крик был подхвачен остальными, и Бонду показалось, что толпа сейчас набросится на него и станет линчевать. Однако этого не произошло. Девушка крепко обняла его, и толпа стала их приветствовать. Тем временем в другой стороне зала появился Гаттеридж с полицейскими. С мифом о богине Кулл было покончено.

Последующие несколько дней Бонд провёл вместе с ней. То, что она была глухонемой – проблемы не составляло. Бонд и по сей день хранит нежные воспоминания о молчаливой девушке с золотистой кожей, которую он спас от акулы и с которой провёл несколько дней в Монтего-Бей.

9. Казино

Был ОДИН МОМЕНТ, которого я до сих пор избегал – отношения Бонда с М. Действительно ли они были такими, какими их описывал Флеминг – то есть был ли М. человеком, которого Бонд любил и которому с готовностью подчинялся?

Время для такого вопроса я выбирал тщательно – я не хотел вспышек эмоций, которые уже имели место раньше. Как-то после ужина, когда Бонд был под хмельком, я решился и спросил его об этом, и в ответ он рассмеялся.

– Да уж. Старик Ян часто делал из меня идиота. Он рисовал меня неким подобием пуделя, который радостно виляет хвостом при виде своего хозяина.

– А в реальности?

– В реальности М. был просто ответственным человеком на ответственной работе.

– И вам приходилось с ним спорить?

Бонд закурил. Я замечал, что он часто делал это, когда нуждался во времени для обдумывания ответа.

– Конечно, у нас были и споры. Но почти всегда М. оказывался в них прав. Следует понимать, что он буквально за несколько лет обеспечил максимально эффективную работу нашей службы – которая никогда не была таковой до него. Он был самым продуктивным человеком из всех, которых я когда-либо знал.

Бонд говорил спокойно, а это значило то, что он был в хорошем настроении. Откинувшись на спинку стула, он заказал у Августуса бутылку бурбона «Джек Дэниэлс».

– Это было в тысяча девятьсот пятьдесят первом, – продолжил он, – когда я вернулся с Ямайки. Тогда я убедился в том, что М. был прав, когда пророчил наступление СМЕРШ. Потери коснулись даже нашего отдела «00». В январе того года в западном Берлине был убит агент 008 – его нашли мёртвым в припаркованном автомобиле. Три недели спустя в Гонконге не вышел на связь агент 0011 – он проходил через Китай по так называемому «Синему маршруту». А ещё через несколько дней неподалёку от Белграда из горящего автомобиля вытащили тело агента 003 – а ведь он был одним из самых опытных. Парень остался в живых – некоторое время, по крайней мере – однако дни его полезности Секретной службе, да и кому-либо ещё – были исчерпаны. Для М. подобные потери могли быть приемлемы только в том случае, если бы мы работали столь же эффективно, как и наш враг, однако это было не так. Любая попытка Запада проникнуть в советскую разведывательную сеть терпела неудачу. Наша сеть в России была просто смехотворной, и две операции – против Украины и Албании – потерпели полное фиаско. На М. давили. Он подчинялся непосредственно премьер-

110

министру, и тот был не очень впечатлён эффективностью работы Сикрет сервис. Но М. знал, что главное в войне – её окончательный результат; временные неудачи не могут восприниматься как серьёзное поражение. В секретной же войне вообще нет финальной битвы – лишь непрерывная смена убийств и предательства. Так что он не питал никаких иллюзий по этому поводу.

– И он вызвал к себе вас?

– Да.

Получив инструкции от М., Бонд вернулся в свой кабинет.

– Куда на этот раз? – спросила его секретарша.

– Греция.

– Везёт тебе.

– Ты можешь поехать со мной. Ах да, ты ведь на службе. Позаботься об авиабилетах.

По замыслу М., в Греции Бонд должен будет разыгрывать из себя богатого молодого любителя подводного плавания, совмещающего свой короткий отпуск с подводной археологией. В Техническом отделе «Кью» он получил необходимое ему снаряжение: маску для ныряния «Кресси Пиноккио», костюм аквалангиста и камеру для подводных съёмок. Всё это упаковали в большую синюю походную сумку, кроме того, к ней прилагался и кейс, специально разработанный этим отделом.

– Таможенники ничего не заподозрят, – обнадёжил его Кью. – Во всяком случае, в Греции они не особо привередливы.

– А кейс не взрывоопасен?

– Боже упаси. Да, и вот тебе карта южного побережья Греции.

– А крем для загара «Амбр Солер»?

– Купишь себе его сам.

*

Следующим днём, в синей рубашке с расстёгнутым воротом и лёгком льняном пиджаке, Бонд уже вылетал в Афины. Чтобы получше изображать из себя беззаботного туриста, он почитывал путеводитель по греческим островам Эрни Брэдфорда. Номер в отеле «Монт-Парнес» в Афинах был для него уже забронирован, машина из этого отеля должна была встретить его в аэропорту. После приземления и таможенного контроля Бонд удостоверился в том, что его багаж в порядке и занял место в автомобиле. Отель был расположен на возвышенности за городом. Зарегистрировавшись в нём, Бонд поплавал в бассейне, после чего заказал свой первый за день мартини. Вечером на автобусе он выехал в город. Узнав, что англо-американский книжный магазин располагается на улице Америкис, он отправился туда. Войдя в магазин, он спросил Андреаса. Им оказался невысокий учтивый человек с красивыми усами и бруклинским акцентом. Он вежливо порекомендовал Бонду несколько книг по греческой классике, после чего Бонд спросил его, если они могли быть доставлены в «Монт-Парнес». Андреас ответил утвердительно и пообещал, что сделает это лично – уже этим вечером.

Выйдя из магазина, Бонд некоторое время побродил по улицам. Слежки не было. Солнце клонилось к закату, и первые вечерние бризы освежали город после дневного зноя. Акрополь – исторический символ Афин

– виднелся на фоне золотистого солнечного диска. Рядом с кафе на площади Джорджиадс росли олеандры – прямо из урезанных бензиновых канистр. Бонд подумал, что при других обстоятельствах ему, возможно, и понравились Афины. Хотя нет, вряд ли.

Андреас прибыл в отель, когда Бонд уже заканчивал свой ужин. Они посидели на террасе, выпили рецину* IIгреческое белое вино/I. Андреас болтал без умолку, демонстрируя Бонду своё владение английским.

– Что с нашим заданием? – наконец спросил его Бонд.

– Всё произойдёт в небольшом порту, – ответил связной. – Красивое место – там есть рынок, старая церковь. Кстати, там и девушки что надо.

– А судно?

– Судно уже там – прибыло прошлой ночью. Оно называется «Сапфо» – по имени нашей известной поэтессы. Вы интересуетесь поэзией, мистер Бонд?

– Не очень.

– Жаль. Хотя Сапфо была лесбиянкой – вы находите это отталкивающим?

– Да. Какова грузоподъёмность судна?

– Шесть тысяч тонн. Зарегистрировано в Александрии, капитан – сириец по фамилии Деметриос. Красивая греческая фамилия.

– Сколько времени судно пробудет в порту?

– Два дня, может три: пока они его загрузят. С таким грузом спешить не нужно, мистер Бонд. Малейшая ошибка – бум – и он уже станет кормом для рыб.

– И что предпримет полиция?

Андреас проглотил очередную порцию рецины.

– Официально они должны арестовать судно и конфисковать груз. Это то, о чём заявит наш премьер-министр вашему Министерству иностранных дел в Лондоне. Но говоря между нами, они сделают то, что сделал бы в этом случае ваш лорд Нельсон*. Они приставят к подзорной трубе невидящий глаз. Iанглийский флотоводец 18–19 вв., раненый в правый глазП

В конце концов, Бонд закончил эту беседу и отправился спать, а на следующее утро встал пораньше, позавтракал и упаковал своё снаряжение. Паром, который рекомендовал ему Андреас, должен был отплыть в девять, но поскольку это был греческий паром, то было уже около десяти, когда он, наконец, вышел в море, подав бравый гудок. Бонд упрятал своё раздражение под маску весёлого туриста и, удалившись в тень, стал потягивать узо* //греческий бренди//, закусывая его голубцами из виноградных листьев, и испытывая лёгкое недомогание.

В нужный ему порт он прибыл вечером. Судно «Сапфо» найти было нетрудно – островной городок, где он находился, был маленьким, и соответствующий ему порт также был небольшим. Было несложным разобрать и характер груза – судя по стоявшим на причале упаковкам, в них было автоматическое оружие.

Бонд остановился в гостинице, рекомендованной ему Андреасом – та представляла собой приятное место с несколькими козами во внутреннем дворе, одноглазым барменом и обрамлённой виноградными лозами террасой, с которой было видно море. С наступлением сумерек на террасе были зажжены масляные лампы, и в их свете тут же засуетились светлячки. Бонд заказал себе ужин и осторожно сказал бармену, что хотел бы заняться здесь подводной рыбалкой.

– Есть тут у нас один такой любитель, – ответил тот и кликнул мальчугана лет десяти. – Не повезло, – сказал он после разговора с ним. – Его сейчас нет. Но как только он приедет, я обязательно вас с ним познакомлю.

Бонд отведал довольно вкусных моллюсков, осьминога в виннолуковичном соусе и молодого ягнёнка, после чего выпил холодное белое вино и закурил. Вскоре напротив него уселся крупный мужчина в клетчатой рубашке красного и чёрного цветов.

– Моя фамилия Деметриос, – представился тот. – Я по поводу рыбалки.

Человек настолько располагал к себе, что между ним и Бондом тут же установились тёплые отношения. Они выпили бутылку местного вина, после чего целый час разговаривали о рыбалке и об опасностях, которых таили в себе скалы и подводные течения. Деметриос поведал Бонду о том, как он собирал богатства с затонувших кораблей, как плавал у коралловых лож, в которых не заплывают даже рыбы, и какие у него планы на будущее. Он сказал, что по профессии моряк, и его корабль скоро должен выйти в плавание. Следующим утром он пообещал взять Бонда с собой поплавать.

Несмотря на то, что он интересовался им на следующий день, Бонд избежал с ним встречи. И поскольку до отплытия судна оставалась всего ночь, Бонд решил действовать. Достав чемоданчик, разработанный в отделе «Кью», он вытащил упрятанные в нём две половины магнитной мины и собрал их воедино. Установив таймер предохранителя на двадцать четыре часа, вечером он отправился в плавание. Мину он плотно привязал к животу и по пути периодически выплывал на поверхность, чтобы не сбиться с курса. «На борту ли Деметриос?» – спросил себя он. Он поднимал за собой тоненькую струйку пузырьков, но поскольку на «Сапфо» не было наблюдателей, волноваться об этом не стоило. Мину лучше всего было установить посредине судна, и сделать это оказалось нетрудно: поскольку она была магнитной, то Бонда стало притягивать к судну, едва он к нему приблизился. Подобное ощущение он уже испытывал во время учебных занятий в Канаде; жаль, что аналогичные действия приходилось применять и на практике.

В отель Бонд вернулся к полуночи. «Где Деметриос?» – спросил он бармена. «Капитан уже на судне, сэр. Он выплывает завтра утром и попросил меня передать вам, что вернётся через неделю, и вы всё-таки поплаваете вместе». Бонд поблагодарил его, выпил и лёг спать. А утром проснулся, сел на паром и двинулся в Афины, чтобы успеть на ночной самолёт в Лондон. Самолёт приземлился в Хитроу в два часа ночи. Бонд взял такси и поехал к себе домой, где проспал до десяти. «Уже? – удивлённо спросила мисс Трублад, увидев его утром в офисе. – И как отдохнул?» «Думаю, что хорошо. Жаль, что тебя там не было. Греки – хорошие люди, особенно Деметриос, с которым я познакомился. Тебе бы он тоже понравился – симпатичный мужчина, целеустремлённый и влюблённый в море». «Мм. И вы с ним ещё увидитесь?» «Нет».

Весь день Бонд провёл в совещаниях с сотрудниками отдела «С»*, а в семь вечера покинул рабочее место и вышел на Бейкер-стрит. IIотдел, занимающийся Советским СоюзомП У станции метро он купил вечернюю газету. Первая страница была посвящена сообщению о том, что в двухстах милях к северо-западу от Лимассола затонуло судно «Сапфо», как оказалось, перевозящее контрабандный груз оружия и боеприпасов для террористов Национальной организации освобождения Кипра. Причина крушения пока неясна, сообщений о выживших пока не поступало. Бонд спустился по эскалатору и сел на свой поезд, направлявшийся в Лестер-сквер.

*

После задания в Греции Бонд стал нуждаться в настоящем отдыхе. К тому же нездоровилось тёте Чармиан, и он решил увезти её на несколько дней на юг Франции. «Отпуск?» – недовольно проворчал М. «Мне полагается, сэр». Бонду и в самом деле полагалось – четыре недели в году плюс отгулы за потраченные на службе выходные. «Вы ведь знаете, под каким давлением находится сейчас наша служба, 007». «Но ведь мне полагается.»

Через некоторое время мисс Трублад вернула Бонду его прошение об отпуске со стоящей внизу листа мелкой подписью М.: «Разрешить на три недели в начале июля».

Тётя Чармиан была менее требовательна, чем любая из любовниц Бонда, и он чувствовал себя обязанным хоть как-то отблагодарить её за это. Они остановились в отеле «Кап-дАй», и, взяв напрокат коричневую «Симку»* //французская малолитражка//, Бонд повёз на ней свою тётю вдоль побережья. Впервые в жизни он выступал в качестве её ухажёра, а не подопечного. Они начали с казино, где Бонд проиграл в баккара, а она выиграла, и сказала, что за ужин будет платить она. На следующий день на рынке в Марселе у Бонда «увели» бумажник, и тётя Чармиан вновь заплатила за ужин. Потом они встретились с Рейнардом – одним из наиболее суровых секретных агентов, которого Бонд знал ещё со времён войны. Тётя пила с ним пастис* //французская анисовая водка//, говорила с ним на превосходном французском и смеялась его непристойным шуткам.

– Какая у тебя интересная тётя! – сказал Рейнард Бонду.

– Какие у тебя хорошие друзья, – сказала Бонду позже тётя Чармиан.

Отпуск был прерван неожиданным звонком из Лондона.

– Ты нужен М., – сказал Бонду начштаба.

– Но я ведь в отпуске. Неужели нет подходящей замены?

– В том то и дело, что нет. Специфика задания такова, что заняться им можешь только ты.

– Хм.

– В общем, завтра ждём тебя в офисе. Да, и передай там привет своей юной леди.

– Эта леди – моя тётя.

– Мм. Тогда передай привет своей тёте. Как она там?

– Спасибо, хорошо.

Следующим днём Бонд уже предстал перед М. Суть этого разговора Флеминг описал в романе «Казино, Рояль”». Слушая своего начальника, 007 испытывал сложную гамму чувств: с одной стороны – грубо прерванный отпуск, а с другой – интрига нового назначения. М., кстати, не счёл нужным извиняться за то, что оторвал его от отдыха.

Суть задания заключалась в том, что Бонд должен был разгромить в карточной игре Ле Шиффра – советского агента, присвоившего партийные фонды коммунистов северной Франции. Репутация Бонда по выводу на чистую воду румын в 1938 году была настолько известной, что на это задание выбрали именно его.

Едва приехав в Руаяль-лез-О, Бонд тут же почувствовал охватившую его ностальгию. Покажет он сейчас этому Ле Шиффру, как когда-то показал румынам. И Матис из Второго бюро ему в этом поможет – как помог когда-то.

Именно эта ностальгия и послужила причиной его несколько странного поведения на том задании – в том числе и по отношению к агенту Веспер Линд. Почему его с ней отношения дошли до того, что он захотел на ней жениться? Я тактично спросил его об этом.

– Да, я действительно вёл себя странно, – неожиданно ответил Бонд. – И до сих пор не понимаю, как это со мной могло произойти. Разве что. Именно этим она меня и очаровала – своей мистической тайной, которая впоследствии оказалась тем, что она была двойным агентом, работавшим на русских.

– А как вы объясните, что информируя об этом М., вы добавили в текст сообщения лаконичную эпитафию «сучка мертва»?

– Ах, этот Флеминг. Конечно, он истолковал это как мою ненависть к девушке. В действительности же я глубоко скорбел по Веспер и фактически обвинял себя в её смерти – она ведь покончила с собой из-за наших с ней отношений, а с таким грузом жить тяжело. Однако как бы то ни было, а жестокая логика секретной службы расставила всё на свои места. Останься Веспер жива – и моей карьере пришёл бы конец. Но она умерла, и я продолжил свою работу. Мой успех в операции был высоко оценен моим руководством, и это помогло мне укрепить своё положение.

– И что было дальше?

– Я вернулся в Лондон и понял, что ничего не изменилось. Мэй уже ждала меня с завтраком из варёных яиц и свежим номером «Таймс». Я по-прежнему был свободен. Потом был визит к М. Тот, как обычно, был не очень разговорчив. «С этим нужно разобраться, – угрюмо сказал он, указывая на моё предплечье с вырезанной на нём русской буквой «Ш». – Мы не можем позволить себе иметь агента в отделе «00» с таким опознавательным знаком». Позже, когда я разговаривал с начштаба, тот сказал мне, что М. всё же удостоил меня похвалы. А к концу рабочего дня Манипенни принесла мне служебную записку о предоставлении мне восстановительного трёхнедельного отпуска в конце августа.

– И?

– Я поехал в Прованс* IIобласть на юго-востоке ФранцииП. Вы спросите, почему именно туда? Дело в том, что ещё весной того тогда я узнал, что умер Мэддокс, и его жена Регина приобрела себе небольшой домик рядом с Монпелье* IIгород на юге Франции неподалёку от ПровансаП. Я написал ей, и она пригласила меня к себе.

– То есть, вы хотите сказать.

– Нет, нет, между нами ничего не было. Мы так и остались просто друзьями, и для её детей я был по-прежнему «дядей Джеймсом». О Мэддоксе мы с ней не разговаривали – она только сказала, что он умер озлобленным на весь мир.

– А рука?

– Руку мне прооперировали потом – уже в Лондоне. Сказать по правде, это было больно и неприятно. Утешало только одно – у доктора была симпатичная ассистентка, и у меня с ней был роман. Потом, в ноябре, у меня была стычка с господином Бигом на Карибах* //действие описано в романе Флеминга «Живи и дай умереть»//. Это также стало моим успехом – наше казначейство разбогатело почти на пять миллионов фунтов стерлингов. Как-то я пошутил по этому поводу с М., сказав, что плачу за своё содержание. Он не оценил шутки. Сказал, что это не должно являться предметом обсуждения настоящих мужчин.