Текст книги "Джеймс Бонд: Официальная биография агента 007 (ЛП)"

Автор книги: Джон Пирсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 16 страниц)

– Аминь.

Однако это ещё не было концом истории. М., конечно, получил свои негативы, и телефонные звонки ему прекратились. Но вскоре Бонду позвонил его друг из греческого посольства.

– Ты просил разузнать об острове Спиреллос, – сказал он.

– Да.

– Я думаю, что он вполне подойдёт для тебя, если ты захочешь провести на нём свой отпуск. Там нудистский пляж и много хорошеньких девушек, которые обожают зрелых мужчин.

– Спасибо, но мне уже не нужно, – ответил Бонд.

Так вот оно что! Выходило, что М. отдыхал на этом острове, поскольку после посещения клиники «Шрабленд» стал фанатом здорового, естественного образа жизни! Бонд надеялся, что именно так оно всё и было, то есть не было того, что они с Таннером подумали поначалу. Однако в любом случае, ещё раз на тот остров их шеф вряд ли уже поедет.

15. «Ушёл, подлец…»

Ханичайл УСТРАИВАЛА вечеринку. Всё происходило на её яхте. Тихий вечер, полная луна, дорогое шампанское, свечи, остров, блестевший в фосфоресцирующем море – всё это было романтичным, но одновременно с этим создавало и оттенок какой-то нереальности и даже глубокой печали. Бонд до последнего момента ждал своего возвращения на службу, но телеграмма М. решила всё. Теперь он подавал в отставку и собирался жениться на Ханичайл. Праздник был в их честь.

Среди приглашённых были отставной генерал армии США (с дефектной речью, а возможно, и просто пьяный), миллионер-грек (с яркими золотыми зубами), молодая актриса (недавно разведённая), а также другие, большей частью сбитые с толку гости, приглашённые в основном для того, чтобы заполнить свободное пространство.

Бонд чувствовал себя в этой компании довольно непринуждённо. Он был одет в белый вечерний костюм, улыбался и шутил. Я спросил себя, если он действительно рад тому, что уходит со службы и сводит свою жизнь с Ханичайл или это всё это было напускным? Странный и загадочный он всё-таки человек.

Хани явно волновалась, хотя и пыталась улыбаться.

– Улыбка на лице тигра, – сказал голос позади меня.

Это был сэр Уильям Стивенсон.

– Удачлива как тигр, – ответил я.

– Как сказать, – парировал Стивенсон. – Она ведь не первая, кто пытался поймать такую удачу – вы знаете.

Накануне я задал Бонду не совсем уместный вопрос:

– Вы действительно собираетесь расстаться с Секретной службой?

На что он ответил:

– Конечно. С меня довольно. Наступило время перемен.

– И какие у вас планы на будущее?

– О, их довольно много. Займусь бизнесом Хани. Попробую написать книгу. Я уже начал одну – учебник по самозащите. Флеминг очень хотел, чтобы я довёл её до конца. Он даже придумал для неё название.

– И какое же?

– «Остаться в живых». Отныне это будет моим жизненным девизом.

Всё же, несмотря на оптимистичный настрой Бонда, в воздухе висело ощущение меланхолии. Когда я покидал яхту, заиграла песня «Битлз»

165

«Вчера». Я видел, как Бонд погрузился в свои мысли и стал смотреть на море. Заканчивалась целая эпоха.

*

Он пообещал мне закончить рассказ о себе, пока они с Хани ещё будут на Бермудах – с тем, чтобы уладить формальности относительно бракосочетания и оформления его официальной отставки с Секретной службы.

– Всё должно произойти надлежащим образом, – сказал он. – Я не хочу, чтобы обо мне говорили, будто бы я ушёл из-за обиды или поступил неправильно. Я ухожу просто потому, что настало время.

Утром, когда он спустился ко мне, лицо его выглядело усталым. Как и в первое утро, мы вышли на балкон. Он сел на бамбуковый стул. Внизу под нами, в бассейне отеля, плескались и смеялись неугомонные молодожёны, плавала верхом на пластиковой утке упитанная девушка, изящно прыгнул в воду пловец-профессионал. Бонд с отсутствующим взглядом стал пить кофе и вернулся к своему рассказу.

После улаживания проблемы с М., последний почти не изменился и был по-прежнему суров с подчинёнными, и особенно с Бондом (Бонд знал, почему: шеф мог догадываться о происшедшем, а значит и о том, что его подопечный ознакомился с теми злосчастными негативами). Оставшуюся часть лета 1961 года Бонд занимался бумажной работой – новых заданий не было, а осенью Флеминг показал ему черновой вариант первых глав романа «На Секретной службе Её величества», где Бонд якобы составлял своё прошение об отставке с Секретной службы.

Реальные события, случившиеся на тот период с Бондом, начались в сентябре, когда в ходе очередной бесплодной попытки поиска Блофельда в Европе его занесло во французский городок Руаяль-лез-О, где он не был уже десять лет (с момента событий, описанных в романе «Казино Рояль»). Там он решил посетить могилу Веспер Линд, и, придя на неё, неожиданно испытал жалость и раскаяние. История с ней стала его неудачей в личной жизни (и в карьере), и, вспомнив её, он также вспомнил и других женщин, которых когда-то любил, и которые впоследствии ушли из жизни. Только у могилы Веспер Линд он по-настоящему понял весь тот трагизм, который сопровождал его все эти годы.

Терезу ди Виченцо он встретил на трассе номер один между Абвилем и Монтрейем – так, как это описал Флеминг. Поначалу он оценил её как девушку, с которой он, как это уже не раз бывало, проведёт романтический вечер, потом ночь, а потом она исчезнет из его жизни. Однако случилось кое-что ещё. Выручив её в казино и проведя с ней ночь (девушка при этом проявила своеобразный цинизм, отдавшись ему со словами «Это будет самая дорогая ночь в твоей жизни»), на следующее утро он понял, что влюбился в эту загадочную блондинку. Она явно пережила какую-то проблему и нуждалась в защите. Сводя свою жизнь с ней, Бонд словно искупал свою вину, которую чувствовал за собой перед Веспер и другими ушедшими из его жизни женщинами. В дальнейшем он вышел на след Блофельда (не так, как это описал Флеминг) – к удовлетворению М. Под необычным прикрытием чиновника лондонской Геральдической палаты он отправился в Швейцарию, где разыскал противника, укрывающегося в горах над Женевой. Блофельд сделал себе пластическую операцию лица и спрятал глаза за контактными линзами. Там же Бонд встретился и с довольно нелицеприятной женщиной по имени Ирма Бунт, успешно противостоял убийцам СПЕКТР и сорвал план Блофельда по уничтожению британского сельского хозяйства посредством биологической войны.

– Что же касается Трэйси, – сказал Бонд, – то мы с ней пришли к выводу, что нам обоим следует остепениться. Я уже подумывал об уходе с Секретной службы, по крайней мере, о переводе из отдела «00» на более спокойную работу. Также мы решили отказаться от квартиры в Лондоне и подобрать себе что-нибудь поближе к побережью – в частности, я нашёл дом в Кенте – на утёсе у залива Святой Маргариты. Представляете, подходите к окну и видите Францию.

– И вы были бы счастливы?

Бонд пожал плечами и улыбнулся с сожалением.

– История с Тиффани кое-чему меня научила. Конечно.

– А как же ваша старая проблема со скукой? – спросил я. – Не дала бы она о себе знать после начала оседлой жизни?

– Нет, – ответил Бонд. – Только не с Трэйси. Однако, как вы знаете, Блофельд не позволил нашим с ней планам осуществиться. Даже сегодня я никак не могу поверить в то, что произошло. Когда задание закончилось, я взял двухнедельный отпуск, и мы поехали венчаться в Мюнхен. Мы были счастливы. И это стало моей проблемой. Я потерял бдительность. Вместо того чтобы думать о женитьбе, я должен был продолжать преследование Блофельда. Но я этого не сделал и поплатился за свою ошибку. Вернее, Трэйси поплатилась. Пуля, предназначавшаяся мне, досталась ей. Она попала ей прямо в сердце, и Трэйси умерла мгновенно.

– И вы не захотели отомстить?

– Нет. Не видел смысла. В её смерти я считал виновным себя. Вернее, свою глупую беспечность. Это было какое-то наказание – почти все женщины, которых я любил, умирали. Я стал верить в проклятье Бондов, о котором мне говорила тётя Чармиан. Я понял, что уже никогда не убегу от той жизни, которую вёл. Я был обречён на то, чтобы продолжать свою службу в Сикрет сервис. – Бонд сделал паузу и улыбнулся. – Глупо, правда?

Зазвонил телефон. Я встал, чтобы ответить.

– Лондон на связи. «Юниверсал Экспорт». Коммандер Бонд там?

– Это вас, – я передал ему трубку.

– Да. Привет, Билл. Наконец-то. Где вы были всё это время? Да, я вижу… – В голосе Бонда послышалось раздражение, и он закрыл дверь. Я остался на балконе.

Разговор продолжался минут двадцать. Когда он закончился, Бонд вернулся на балкон и закурил. Некоторое время он ничего не говорил, а потом извинился и попросил меня вновь воспользоваться телефоном.

– Сэра Уильяма Стивенсона, пожалуйста. Только что мне звонили из Лондона. Всё очень серьёзно. Я могу с вами встретиться? Да, прямо сейчас. Прекрасно. Большое спасибо.

Вновь извинившись, он сказал мне, что продолжит свой рассказ после обеда. Но этого не произошло. Я пообедал, а потом заснул возле бассейна и проснулся в пять – с головной болью. Отель показался мне неожиданно пустым. Когда я позвонил в комнату Бонда, никто мне не ответил, не было на месте и сэра Уильяма. Тогда я поужинал в одиночестве и в десять отошёл ко сну.

Я увидел Бонда только на следующее утро – после завтрака. Он был в довольно хорошем расположении духа, однако ничего не рассказал мне – ни о звонке из Лондона, ни о том, что было дальше. Вместо этого он вынул свой портсигар, растянулся на бамбуковом стуле и продолжил свой рассказ.

После смерти Трэйси он вернулся в Лондон. Началась зима. Ничего как будто не изменилось. Блофельд по-прежнему оставался на свободе. У М. хватило такта не давать Бонду заданий, на которых он бы колесил по Европе в поисках своего противника. Горе после смерти Трэйси всё ещё жило в нём. А сэр Джеймс Мэлони сказал ему: «Работайте!» Бонд работал. Но чувствовал, что что-то идёт не так как надо. Вроде бы и напористость была прежней, и профессионализм – но задания не получались. Удача словно отвернулась от него.

Одним из таких его неудачных дел стало дело с Прендергастом – заведующим их станцией в Риме. Бонд знал его в течение многих лет и уважал. Он служил пилотом ВВС во время войны, а потом несколько лет работал с Бондом в отделе «00». Бонд наведывался к нему всякий раз, когда бывал в Риме. Прендергаст знал все местные новости, был хорошим собеседником и внимательным слушателем – одним словом, мастером своего дела.

– На Прендергаста приходят постоянные жалобы, – проинформировал Бонда начальник штаба Билл Таннер.

– От кого же?

– От заведующего нашей станцией в Милане.

– От Крокссона?

– Да. Как ты знаешь, тот ещё молод и неопытен – работает у нас относительно недавно. В общем, что-то они там не поладили. Я пытался разобраться и смягчить ситуацию – безуспешно. Поезжай и разберись.

– А какие именно жалобы?

– Крокссон обвиняет своего коллегу в коррупции, служебной некомпетентности, нетрадиционной сексуальной ориентации и в пособничестве врагу.

– Прендергаст – двойной агент? Мой бог, я знаю его достаточно давно, и никогда бы обо всём этом не подумал. Товарищ Крокссон явно не в себе – видимо, сказывается его итальянский темперамент.

– Я тоже думал об этом. Поэтому и поручаю это дело тебе.

Через несколько дней Бонд вылетел в Милан. Крокссона он нашёл неприятным – высокомерным и лишённым чувства юмора. Плюс ко всему, тот не предоставил ему ни одного доказательства своих обвинений.

Потом из Милана Бонд вылетел в Рим, где встретился уже с Прендергастом. Он был рад увидеть своего старого друга – особенно после всего, что о нём услышал. Прендергаст выглядел хорошо и был в отличной форме. После зануды Крокссона Бонду было приятно увидеть человека, с которым можно было интересно пообщаться. Они прогулялись по Риму, и Прендергаст, как обычно, поведал ему обо всех местных новостях. Потом они поужинали в «Каса Валадиер», выпили местный ликёр Самбука, и тогда Бонд завёл разговор о Крокссоне и о его жалобах. Прендергаст, казалось, понимал проблему. «Крокссон молод, – сказал он. – Ему не повезло с женой, вот он и ерепенится. Возможно, я и был с ним раньше груб, но не писать же из-за этого жалобы. А обвинения без доказательств – грош им цена – мы, как сотрудники Секретной службы, прекрасно это понимаем. Доказательств ведь нет?» «Нет», – ответил Бонд. На этом разбирательства и закончились. Бонд вернулся в Лондон, доложил Таннеру о результатах проверки и успокоился. Крокссона сняли с занимаемой должности за служебное несоответствие. А несколько дней спустя Таннер сказал Бонду, что тот застрелился.

И тогда ад вырвался наружу. Загудела итальянская пресса. Вдова Крокссона обвиняла Прендергаста в смерти мужа. Также он обвинялся в организации целой сети дипломатов-гомосексуалистов в Риме. Были и другие обвинения. В конце концов, Прендергаст решил исчезнуть. Два офицера британской безопасности перехватили его в аэропорту Фьюмичино, когда он собирался садиться на самолёт, летевший в Чехословакию. Его перевели в Лондон и посадили на тридцать лет за измену. Все обвинения Крокссона в его адрес были подтверждены фактами.

Бонда выручило только то, что на суде не всплыло его имя – Прендергаст по старой дружбе не упомянул о том, что он навещал его в Риме перед самоубийством Крокссона. На Секретную службу была брошена такая большая тень, что М. подал своё прошение об отставке лично премьер-министру. Тот ему отказал, и тогда М. решил привлечь Бонда к ответственности. Он собирался уволить его не только из отдела «00», но и из Секретной службы вообще. На помощь Бонду вновь пришёл сэр Джеймс Мэлони. Он посоветовал М. отправить Бонда на какое-нибудь трудное и безнадёжное задание, которое помогло бы ему забыть о Трэйси и восстановить свой профессиональный навык. Так начались события, описанные Флемингом в романе «Живёшь лишь дважды».

– Это было одно из моих самых причудливых заданий, – сказал Бонд. – Я должен был поехать в Японию и войти в контакт с их Секретной службой, чтобы получить уникальную шифровальную машинку, позволяющую расшифровывать самые замысловатые сообщения русских. В итоге я столкнулся там с Блофельдом. Тот организовал в старом замке у Киото сад самоубийств.

– «Диснейленд смерти»?

– Именно. И моё задание превратилось в личную вендетту.

– Убийство Блофельда принесло вам удовлетворение?

Бонд покачал головой.

– Нет. Я долго мечтал об этом моменте, но всё произошло слишком быстро, чтобы я мог получить сатисфакцию от процесса. В конце схватки замок Блофельда загорелся, я упал в море, и меня подобрала Кисси Судзуки. Хотя я и потерял память, мы с ней были счастливы.

– Она стала вашей идеальной женщиной?

– В некотором роде да. Японки спокойные и послушные, и я всегда мечтал пожить с японской женщиной. Она заботилась обо мне – кормила, мыла, одевала, ну и занималась со мной любовью. Однако едва ко мне стала возвращаться память, я понял, что вечно так жить – не для меня. В конце концов, мы расстались.

– И вы попали в Россию?

– Да.

– А девушка? Флеминг упомянул, что она осталась беременна.

– Это так. Однако узнал я об этом не сразу. Да если бы и узнал сразу – всё равно не смог бы отреагировать адекватно – в том состоянии. Я вернулся в Японию только два года спустя, нашёл её через Тигра Танаку и поехал к ней в Токио, где она работала в одной из американских рекламных компаний. Наш мальчик был замечательным – сильным и красивым, хотя для меня было странно иметь сына-японца.

Бонд говорил о своём ребёнке не без гордости и даже показал мне его фотографию, которую хранил в бумажнике. На ней его сыну было уже восемь лет, и мне было непривычно видеть японскую версию мини-Бонда – с большими глазами, азиатским носом и решительным ртом, доставшимся ему от папы. На лбу угадывалась запятая тёмных волос – как и у Бонда.

– Как его зовут? – спросил я.

– Джеймс, – ответил Бонд. – Кисси назвала его в мою честь, хотя фамилия у него, конечно, её.

– И он знает что вы – его отец?

– Конечно. Когда я был в Токио, то предложил Кисси жениться, но она не согласилась. А потом вышла замуж за японца из компании «Шелл», – Бонд состроил гримасу. – Однако стоит отдать этому человеку должное – он заботился о мальчике и никогда не запрещал мне с ним видеться. Я несколько раз выбирался в Японию и забирал мальчика в Англию. Показал ему Гленко, представил семье – его семье. Он ведь полноправный представитель рода Бондов. Сейчас ему десять. Я записал его в школу в Итоне, и через год-два он пойдёт в неё учиться. Надеюсь, он станет лучше, чем его отец.

– А станет ли? – спросил я.

– Искренне на это надеюсь. Он умнее, чем был я в его годы. Возможно, он похож на моего брата Г енри. Шутка.

Бонд увлечённо говорил о своём сыне, словно не желая затрагивать эпизод, который случился с ним после отъезда из Японии, а именно – когда ему «промыли» мозги в СССР. Сделано это было с одной единственной целью – вернуть его в Лондон с тем, чтобы он убил М. Он так и не вдался в подробности того, как это произошло, сказал только, что по отношению к нему применили «специальные лекарства» и сыграли на его «подсознательной обиде на М.»

– А применяли ли они фрейдистские методики с целью задействовать в вас ненависть к людям, напоминающим вам отца*? – спросил я. II возможно речь идёт о мнении Фрейда об Эдипове комплексе – эротической привязанности мальчика к матери и восприятии отца как соперника.

– Не знаю. Знаю только, что лечение сэра Джеймса Мэлони стёрло из моей памяти все эти детали.

– Какова была реакция М.?

– Он отреагировал на мои действия удивительно спокойно. Конечно, он догадывался о том, что произойдёт – его ведь предупреждали – и дал ситуации разрешиться – с тем, чтобы потом меня «добить». Он победил и на этот раз. Я сразу был переведён в агенты «второго сорта», и после моего излечения, таких заданий, которых Флеминг описал в «Голдфингере» и «Шаровой молнии», мне больше не доверяли. Вместо этого меня направили на Ямайку разбираться с гангстером Скарамангой – довольно скучная история, хотя Флеминг и постарался придать колорита своему повествованию. Было у меня и второсортное задание, описанное им в сборнике рассказов «Осьминожка».

– Как вы отреагировали на выход фильма «Доктор Ноу»?

– О, это было забавно. Забавно видеть, что герой на экране – это совсем не ты. Однако сам Ян гордился своим детищем. «Ты должен быть мне благодарен, – говорил он. – Не каждому при жизни удаётся стать героем романов и фильмов».

– И что вы ответили?

– Что я мог бы обойтись и без этого. И, в конце концов, мы оба немного подустали от всей этой бондовской суеты.

– А другие фильмы?

– Я видел большинство из них. Товарищ Шон Коннери продолжал меня играть, и я чувствовал, как моя личность постепенно растворялась в нём. Я снова спросил себя: «А существовал ли я на самом деле?» Было странным сидеть в зале и смотреть на себя на экране, в то время как критики думали, что я – всего лишь легенда. Помню, как после фильма «Доктор Ноу» Флеминг давал большой приём, и там было много икры – столько я не видел в течение всей своей жизни. Никогда не забуду, как стоявшая рядом со мной женщина сказала, что такого героя, как Джеймс Бонд, просто не может существовать. Тогда Ян подошёл к нам и попытался меня ей представить. Она не поверила – подумала, что её разыгрывают.

– Вы имели какой-то процент от фильмов?

– Это шутка? Даже Яну досталось всего несколько тысяч, и тех он не успел потратить. Когда, будучи в Германии, я узнал о том, что он умер – меня хватил шок. Вместе с ним словно ушла какая-то часть меня. – Бонд сделал паузу. – А теперь прошу меня извинить, продолжим в другой раз.

Он встал со своего места и стал готовиться уходить. Как я понял – он шёл навестить свою невесту.

– Значит, вы всё-таки женитесь? – спросил я.

– Да. Всё уже назначено. Завтра, в здании городской мэрии. Цилиндры, фраки – всё как положено.

Я предположил, что он шутит насчёт цилиндров, хотя и не был в этом уверен.

– А служба? Вам ведь звонили из Лондона, чтобы убедить вернуться?

Наконец-то я увидел, что Бонд вышел из себя.

– Да чёрт бы их побрал. Они всегда так. Пока ты в их распоряжении – с их стороны никакого интереса. Но как только ты им говоришь, что уходишь

– то сразу становишься нужен. Детский сад какой-то. Но как бы то ни было, они опоздали. Я уже принял решение.

– Это действительно так?

– Да. Хочу мира и нормальной жизни. Теперь, когда у меня есть такая возможность, я не упущу её.

Когда Бонд ушёл, я переоделся, принял душ, заказал себе виски с лимонным соком и пообедал в одиночестве у бассейна. Внезапно Бермуды показались мне слишком жаркими и сонными. Отель, да и целый остров, казалось, заснули, и я представил себе, как там, за закрытыми ставнями, пары молодожёнов предавались послеобеденной сиесте.

Размышляя о решении Бонда, я понимал его. Он действительно заслужил того, чтобы начать спокойную жизнь. Ханичайл, конечно, дама своенравная, но он с ней справится. Очевидно, что она любит его, и он её, похоже, тоже. У них родятся дети – братья и сёстры молодого Джеймса Судзуки. Возможно, Бонд даже купит себе тот дом в Кенте – с видом на французское побережье.

Мои сонные размышления были прерваны неожиданным появлением Августуса.

– Не знаете, куда ушёл коммандер? – спросил он.

Я покачал головой.

– О нём спрашивает сэр Уильям Стивенсон.

Я подошёл к телефону.

– Он не дал даже намёка на то, куда уходит? – спросил Стивенсон.

– Думаю, что он ушёл к Ханичайл, – ответил я.

Возникла пауза – мой собеседник словно переговаривался с кем-то, кто находился с ним в одной комнате.

– Вы не могли бы подняться ко мне? – попросил он. – Тут его коллеги из Лондона, и он им нужен – срочно.

Я поднялся на частном лифте на крышу – в мансардную комнату, в которой побывал в свой первый вечер, когда приехал сюда. Кроме сэра Уильяма, в ней находилось ещё три человека. Один был невысоким пожилым мужчиной с густыми бровями и пронзительным взглядом, другой – с забавным, покрытым рубцами лицом, и третий – мальчишеского вида, с взъерошенными седыми волосами.

Сэр Уильям представил мне их по очереди. Первым оказался сэр Джеймс Мэлони, вторым – Билл Таннер, а третьим – профессор Годвин из отдела генетики Аделаидского* университета. IIгород на юге Австралии/1 Интересовало всех только одно: где Джеймс Бонд? Я ответил, что он, возможно, на яхте, и пообещал им помочь его найти.

Мы взяли жёлтый Кадиллак сэра Уильяма, и направились в порт, где пришвартовывалась яхта Хани.

– Ну и как он? – спросил меня Таннер.

– Прекрасно. Он в отличной форме.

– Как вы и говорили, Бермуды пошли ему на пользу, – сказал он сэру Джеймсу.

Таннер спросил меня и о том, как продвигается моя книга, и был весьма удивлён, когда узнал, что Бонд рассказывает так много о своей жизни.

– Осталось совсем немного, – сказал я. – Период между делом полковника Суна и нынешним отпуском Бонда на Бермудах. Он расскажет мне об этом после свадьбы.

– После какой свадьбы?

– Его свадьбы. Он женится.

– Г осподи Иисусе.

Я спросил себя, не вышла ли Ханичайл в море, но к счастью, яхта была на месте. На борту никого не было видно. Однако едва мы ступили на трап, как были встречены капитаном Каллумом.

– Коммандер и мадам отдыхают, – доложил он неприветливо. – И не велели их беспокоить.

– Эти господа, – сказал я, – прилетели из Лондона, и срочно должны его увидеть.

– Мне очень жаль, но вам придётся вернуться сюда позже.

– 007, покажись на палубе! – внезапно крикнул Таннер, затопав ногами.

– Страна и королева в тебе нуждаются!

– Пожалуйста, сэр, – попросил Каллум.

– Не волнуйтесь, капитан, – ответил Таннер. – Мы с коммандером – старые друзья.

Открылось окошко каюты. Взлохмаченная голова Бонда выглянула наружу.

– Какого чёрта. Боже мой, Билл, зачем вы так шумите? А, и вы здесь, сэр Джеймс. Сейчас, я что-нибудь на себя накину.

Пять минут спустя мы все сидели на корме, и Каллум поил нас шампанским.

– М. передаёт тебе привет, Джеймс, – сказал Бонду Таннер.

– Неужели?

– Да. И Манипенни тоже – воздушный поцелуй.

– Жаль, что вы не взяли её с собой – она стала бы главной подругой невесты.

– О, она была бы рада.

– И на чём прилетели?

– На бомбардировщике «Вулкан» – спецрейсом.

– Не очень комфортно. И только для того, чтобы погулять на моей свадьбе?

Возникла пауза, и Таннер опустил глаза.

– Не для этого, Джеймс. Мне жаль, но ты нам нужен, и очень срочно.

Наступило неловкое молчание. Профессор Годвин стал раскуривать свою трубку.

– Это невозможно, – твёрдо ответил Бонд. – Я уже сообщил в Лондон о своей отставке. С меня достаточно.

– Достаточно чего? – осторожно спросил его Таннер.

– Того самого. Этой грязной работы. Я хочу жить.

На палубе появилась Ханичайл. Она была одета в платье из голубого шёлка, и выглядела очень красивой. И величавой. Занятие любовью после полудня явно шло ей. Конечно, она всех очаровала, особенно после того, как улыбнулась и стала с нами разговаривать. Она вела себя так, будто знала друзей своего жениха уже давно. Об истинной цели их визита не было больше произнесено ни слова. Когда мы уезжали, Таннер сказал, что вечером ждёт нас у сэра Уильяма. Бонд ответил, что обязательно придёт – вместе с Хани.

Поскольку приглашение было общим, то и я почувствовал, что не буду лишним на этой встрече. После ужина я поднялся в уже известную комнату. Ставни на её больших стеклянных окнах были отодвинуты, свет – приглушен, и мы ощущали себя висевшими в небе над огромным океаном. Далеко внизу блестели ночные огни. Мигал маяк. Августус подавал всем напитки и кофе.

– Итак, – донёсся до меня голос Бонда из дальнего угла комнаты. – Выкладывайте суть проблемы.

– Это – конфиденциальная информация, – ответил Таннер.

– У меня от Хани больше нет секретов, – сказал Бонд. – Это касается и её – так же, как и меня. Поэтому валяйте.

Таннер заговорил спокойно и последовательно, придерживаясь инструкций, данных ему М.

– Речь идёт об одном неоконченном деле, которое касается тебя, Джеймс, – начал он.

– Не понимаю, – ответил Бонд. – У меня нет неоконченных дел.

– Есть. Твоя старая знакомая Ирма Бунт.

– Она мертва, – быстро ответил Бонд.

– Как выяснилось, нет. Согласно твоему отчёту о задании в Японии, замок Блофельда сгорел, и оба – и Блофельд, и Ирма – сгорели вместе с ним. Однако Тигр Танака позже сообщил, что на месте происшествия был обнаружен обгоревший труп мужчины, похожего на Блофельда, но никаких следов трупа женщины.

– Она могла сгореть дотла.

– Возможно. Но в последнее время мы стали получать странную информацию. Из Австралии. По всем данным, женщина продолжает биологические исследования Блофельда, но уже не на растениях, а на животных. Последний отчёт об этом поступил к нам из местечка под названием Крамперс Дик.

– Такого места не существует, – ответил Бонд.

– Не спеши. Ты не так уж хорошо знаешь Австралию. Даже не все австралийцы слышали о нём. Оно находится на краю пустыни севернее озера Эйр*. I/пересыхающее озеро в южной Австралии//

– Даже если Ирма Бунт жива, то зачем ей понадобился именно Крамперс Дик?

Таннер достал фотографию и положил её перед Бондом.

– Вот за этим.

На снимке было изображено животное без волосяного покрова – с маленькими глазами, крысиной мордой, длинными клыками и мощными задними лапами.

– Никогда не видел ничего подобного, – ответил Бонд.

– Неудивительно. До позапрошлого года такого вида не существовало. Его вывели в лаборатории Ирмы Бунт – искусственно. Путём радиоактивной обработки генов и вскармливания стероидами – для увеличения размеров тела и мышечной массы.

– И каковы его размеры?

– С йоркширского терьера* //декоративная английская собака весом до трёх килограмм//. Только разов в десять сильнее. Я правильно говорю, профессор?

– Именно так, – перенял эстафету Годвин. – Новый вид был выведен из африканских грызунов. Обычно они живут в норах в пустыне, но эти особи достаточно агрессивны, и в норах не прячутся. Как зоолог, могу сказать, что на сегодняшний день это самое опасное животное на земле.

– То есть? – спросила Ханичайл.

Профессор открыл портфель и вынул оттуда несколько фотографий. На них были изображены частично обглоданные туши овец, лошадь с объеденной до скелета задней частью, и даже изуродованное тело человека.

В комнате повисла тишина. Августус тактично наполнил мой стакан.

– Самое ужасное в том, – продолжил профессор, – что крысы Ирмы Бунт дают потомство. И они чрезвычайно прожорливы.

– И вы не можете остановить их размножение? – спросил Бонд.

– Хороший вопрос. Мы пытались. Однако методы биологического истребления животных чаще не дают ожидаемого результата. Помните массовое заселение Австралии кроликами в прошлом веке? Это стало настоящим бедствием, а ведь те кролики, в отличие от наших крыс, не кусались.

– Хорошо, а сама Бунт? Вы даже не пытались найти её?

Тут уже в разговор вмешался Таннер.

– После последнего сообщения о месте нахождения лаборатории мы наведались туда. Ирмы Бунт там уже не было, лаборатория оставлена. А недавно правительство Австралии получило от неё ультиматум. Даже два. Если её требования не будут выполнены, крысы начнут распространяться и охотиться на овец. После уничтожения последних они двинутся в города.

– Это возможно?

Профессор кивнул.

– Однако Ирма Бунт добавила, – сказал он, – что этот процесс может быть остановлен в любой момент. И только она одна знает, как это можно сделать. Полагаю, она может каким-то образом влиять на инстинкты этих животных. Цена сделки – миллиард долларов. Как только она его получит – грызуны благополучно вернутся в пустыню – туда, откуда прибыли. Деньги должны быть выплачены наличными – и как можно быстрее.

– Думаю, нужно заплатить, – сказал Бонд.

– Ты единственный, кто может её опознать, – сказал ему Таннер. – И единственный, кого она боится. Ты сможешь вычислить ход её мыслей и сможешь поймать её. Ты наша единственная надежда, Джеймс.

В ответ Бонд лишь пожал плечами.

– Я уже принял решение, – сказал он. – Я подал в отставку, и я женюсь. Ирму Бунт можно вычислить в ходе обычной полицейской операции. Это всё.

Таннер, видимо, почувствовал, что спорить с ним уже бесполезно.

– Что ж, – сказал он. – Тогда желаю тебе удачи в личной жизни, 007. Завтра мы с сэром Джеймсом и профессором Годвиным вылетаем в Аделаиду. И если ты передумаешь.

– Я не передумаю, – ответил Бонд. – И спасибо за пожелание удачи. А теперь позвольте нам с Хани откланяться. Завтра у нас с ней насыщенный день.

Если он и чувствовал себя неловко от того, что отказал старому приятелю, то не подал вида. Они пожали друг другу руки, и Бонд с Хани вышли.

Я плохо спал той ночью. История, рассказанная Биллом Таннером, встревожила меня, и я представлял себе зубастых крыс прыгающих по английским полям. Проснувшись, я оделся и, пропустив завтрак, двинулся в аэропорт. До вылета бомбардировщика «Вулкан» оставалось меньше часа. Самолёт уже стоял рядом с взлётно-посадочной полосой, напоминая выброшенную на берег гигантскую чёрную акулу. Экипаж уже был на борту, прибыл и автомобиль с Биллом Таннером и профессором Годвиным.