Текст книги "Джеймс Бонд: Официальная биография агента 007 (ЛП)"

Автор книги: Джон Пирсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 16 страниц)

13. Унылая жизнь

Ханичайл шульц торжествовала, слушая эту историю. а я только теперь понял, насколько непросты были отношения Бонда со слабым полом. Все эти его однодневные встречи, мимолётные знакомства, отношения с замужними женщинами – всё было направлено на то, чтобы доказать им своё мужское превосходство, в реальности же он был человеком легко уязвимым и ранимым. Об этом упоминал Флеминг, и об этом, конечно же, должен был догадаться и я.

После нашего возвращения на берег я хотел поговорить с Бондом по поводу задания, которое Флеминг описал в одном из своих самых сильных романов о нём – в романе «Из России с любовью». У моего оппонента, однако, были другие планы. Следующим утром после завтрака, когда я сидел на террасе и пробегал глазами свежий номер «Нью-Йорк Таймс», он появился, одетый в тёмно-синюю рубашку и свежевыстиранные белые брюки.

– Сегодня я должен встретиться с госпожой Шульц, – сказал он. – А вас хотел бы попросить ответить за меня на один телефонный звонок – мне позвонят из Лондона. Из «Юниверсал Экспорт», если быть точнее. Звонить должен М. Я пытался связаться с ним всю неделю.

– И что я ему отвечу?

– Что мы уже почти закончили, и я жду с ним встречи. Скажите ему.

Голос Бонда был прерван автомобильным гудком. Из подъехавшего «Роллса» высунулась Хани и помахала ему рукой.

– Скажите ему, что я хотел бы знать, что происходит.

М. так и не позвонил, а Бонд вернулся в отель поздно вечером. В сопровождении Ханичайл, которая выглядела весьма довольной. Оказалось, что они рыбачили в открытом море. И поймали рыбу-меч длиною в восемь футов* //почти два с половиной метра//.

– Никогда не знал, что вы любите рыбачить, – сказал я Бонду.

– А я и не люблю, – ответил он. – М. не звонил?

– Нет.

– Странно. Интересно, что сказал бы Ян, если б его заставили рыбачить после ухода на пенсию.

– А кто говорит об уходе на пенсию?

– Я. Меня уже достаточно долго здесь маринуют, решая, возвращать на службу или нет. Спасибо вон – госпоже Шульц – помогает мне коротать время.

– То есть вы рыбачили с ней со скуки?

– Скука? Возможно. Но сейчас мне не более скучно, чем было бы в Лондоне в ожидании принятия аналогичного решения моего начальства, и уж тем более не так скучно, как это было после отъезда Тиффани в 1955 году. Вот тогда это действительно была смертельная скука.

Флеминг охарактеризовал тот период жизни Бонда как унылый, «липкие щупальца которого обвили шею Бонда и медленно душили его». Отчасти это действительно было связано с отъездом Тиффани, но с другой стороны Бонд понимал, что это было и расплатой за тот стиль жизни, который он вёл. Его организм работал на износ, задания требовали железных нервов и неимоверных мускульных усилий, и это не могло на нём не сказаться. Поэтому он пересмотрел своё отношение к унылости, считая её уже непременным атрибутом своей жизни, а не чем-то из ряда вон выходящим, из-за чего следует расстраиваться и нервничать.

Турецкая миссия Бонда, описанная в романе «Из России с любовью», была важна для него с нескольких точек зрения. Во-первых, избавляла от той самой скуки. Во-вторых, давала ему шанс вновь поквитаться со СМЕРШ. А в-третьих, стала переломным моментом его карьеры. Флеминг описал её в своём произведении настолько подробно, что в один момент М. даже пригрозил закрыть проект, ссылаясь на закон о государственной тайне. Дело в том, что представители СМЕРШ действительно задумали вовлечь Бонда в тщательно спланированный ими шпионский скандал – приманкой должны были послужить девушка Татьяна Романова (сотрудница МГБ) и шифровальная машина «Лектор». По поручению М. Бонд поехал в Стамбул, встретился там с девушкой, переспал с ней, поверил в то, что она в него влюбилась, а затем, по пути их следования в Лондон в «Восточном экспрессе», расправился с профессиональным киллером по фамилии Гранитский (он же Донован Грант).

Операция вновь стала неудачей для СМЕРШ. Но страшная правда заключалась в том, что ещё до её начала представители данной организации прознали про суть обмана книг о Бонде. Кое-кто поговаривал, чтобы обнародовать данный факт, однако генерал Грубозабойщиков, переживший Сталина и Берию, хорошо понимал, чем может для него обернуться факт признания им собственной легковерности. Многие его коллеги поплатились жизнями за гораздо меньшие ошибки. И поэтому он поступил так, как поступил бы любой другой профессионал его уровня: вынес все документальные доказательства существования Бонда на задний двор главного здания СМЕРШ и сжёг их дотла. И одновременно с этим разработал вышеописанную схему его ликвидации. Вот как на самом деле зародился этот замысел. Вот почему для этой цели был приглашён боец такого уровня, как Гранитский, и вот почему победа над последним стала для Бонда таким триумфом.

После неудачи с Гранитским СМЕРШ не оставлял попыток. Следующий сюрприз ждал Бонда в Париже в отеле «Ритц» – на сей раз это была шпионка Роза Клебб, замаскированная под миловидную старую леди – любительницу вязания. Тогда остриё каблука её туфли, начинённое ядом японской рыбы-иглобрюха, всё же настигло его. Но благодаря своей выносливости (а может быть, и низкому качеству советского фугу в том году), Бонд выжил. Операция по его ликвидации начинала выходить из-под контроля. Он всё ещё не умер, а СМЕРШ уже потерял Оборина, Гранитского, и вот теперь – Розу Клебб. «Ну и пусть остаётся лишь литературным персонажем романов Флеминга, – подумал Грубозабойщиков. – Зачем его разоблачать, зачем пытаться убивать, если вон какие потери. Кроме того, он и так едва жив после отравления фугу. Да и документальных доказательств его существования уже нет».

Сложилась парадоксальная ситуация, когда и британская, и советская стороны стремились к сокрытию факта существования данного агента. Это обезопасило Бонда от дальнейших нападок советских спецслужб. Однако утешало это мало – физическое состояние 007 действительно оставалось неважным. Флеминг даже подумывал отказаться от дальнейшего развития книжной эпопеи своего героя. Летняя ипохондрия Бонда была не просто ипохондрией – она была следствием годами накапливавшейся в его организме усталости, а напряженность турецкой миссии (повышенные сексуальные потребности Татьяны Романовой и схватка с ужасным Грантом) вымотали его окончательно. Поэтому он и пропустил тот опасный укол от Розы Клебб.

Однако ошибся на том задании не только он. Рене Матис – его коллега из Второго бюро – также допустил оплошность. Прежде чем отправить в главный офис шпионку Клебб в корзине для белья, он должен был обыскать её. Он этого не сделал. Женщина проглотила спрятанную на ней капсулу с цианидом, и по приезду в главный офис Второго бюро её обнаружили мёртвой.

После случившегося Бонд провёл некоторое время в небольшой частной клинике в Париже – тщательно охраняемый и в состоянии медикаментозного сна. По его словам, первыми симптомами действия яда были адская боль и чувство нехватки воздуха. Однако он не впал в беспамятство, и своим спасением фактически был обязан Матису – тот стал делать ему искусственное дыхание ещё до того, как подоспел врач. Поначалу были опасения, что яд вызовет необратимый паралич или угнетение нервной системы. Однако этого не произошло – организм Бонда оказался чрезвычайно выносливым. Спустя две недели на специальном самолёте королевских ВВС его доставили в лондонскую клинику, где ведущие медики страны признали его полностью восстановленным. И М. (который так и не навестил его) всё ждал, когда он вновь приступит к своим обязанностям. Однако это оказалось непростым. Бонд морально был не в состоянии работать. Им вновь овладела апатия, кроме того, никаких близких людей, к которым он мог бы обратиться за психологической поддержкой, у него уже не осталось. Татьяна Романова полностью исчезла из его жизни (после долгих допросов она изменила своё имя и уехала в Австралию – куда именно, Бонд не знает), а тётя Чармиан уехала в Суссекс. Единственным человеком, который поддержал его в то трудное для него время, был врач-невропатолог, консультирующий сотрудников Секретной службы, – Джеймс Мэлони. Именно он вернул его в нормальное жизненное русло. Они так и остались друзьями, и Бонд до сих пор относится к нему, как к священнику.

Когда Мэлони впервые посетил Бонда, тот уже был выписан из клиники. Доктор с трудом уговорил обеспокоенную Мэй впустить его к нему. Бонд был обеспокоен не меньше своей домохозяйки – за последнее время он слишком часто видел докторов. Однако сэр Мэлони оказался первым, кто принёс ему выпить. Они разговорились, и неожиданно для себя Бонд рассказал ему всё – о своём детстве, о молодости и о родителях. Сэр Мэлони стал первым человеком, который узнал о Бонде больше, чем кто-либо.

– Вы – пуританин-романтик, – сказал он ему под конец. – И поэтому в постоянном конфликте с самим собой.

– То есть я так и не повзрослел?

– Нет. И не повзрослеете, пока не разрешите ваш конфликт. А тот стиль жизни, который вы избрали, лишь усугубляет его.

– То есть?

– Одна часть вас, доставшаяся вам от отца, стремится к упорядоченности – это видно по вашей квартире и по тому, как вы одеваетесь. Другая – доставшаяся от матери – протестует против такого порядка. Это заставляет вас от него убегать. Но проблема в том, что делать это вы можете только упорядоченно – во время своих заданий. В этом и состоит вся суть конфликта.

Мэлони произнёс эти слова спокойно, однако Бонда они озадачили, даже напугали.

– Выходит, что мне нужно уйти со службы? – спросил он.

– Нет. Вы идеально для неё подходите – поэтому и живы до сих пор.

– Тогда что же делать?

– Бороться со скукой.

На следующий день в большом загородном доме сэра Джеймса Мэлони Бонд начал свою терапию. Он бегал, плавал и занимался гимнастикой. Также упражнялся в скоростной езде и в штурмовой подготовке. Решал математические головоломки, подвергался массажу и контролю над питанием, проходил медицинские тесты.

Сэру Мэлони было интересно наблюдать за прогрессом своего пациента, и он остался им доволен. Бонд до сих пор благодарен ему за то, как он зарекомендовал его М. перед ямайской миссией, описанной Флемингом в романе «Доктор Ноу». М., конечно, никому поблажек не делал (да и для себя их не просил), однако многие читатели книг Флеминга наверняка нашли диалог его и сэра Мэлони «бессердечным и неприятным», как выразился один рецензент. М. говорил о своём подчинённом, как о каком-то расходном материале, и даже цинично перечислил Джеймсу Мэлони органы, без которых человек вполне может обойтись – жёлчный пузырь, селезёнка, миндалины, аппендикс, одна почка, одно лёгкое, две из четырёх-пяти кварт* крови, две пятых печени, большая часть желудка и половина мозга. //1 кварта – 946 миллилитров//

Однако сам Бонд считает подобную позицию своего шефа вполне оправданной. На их службу тогда оказывалось давление – по поводу недавних потерь и утечек информации. Были разговоры о предательстве и о предателях, и противостояние Секретной службы и Службы безопасности* достигло своего предела. //официальное название МИ-5// Реакция М. на всё это была вполне ожидаемой – повышение требований ко всем сотрудникам, в том числе и к самому себе. «Чтобы работа выполнялась качественно – нужно быть строгим», – подытожил мне Бонд.

Также я был удивлён тому, что он выступил в защиту своего шефа по поводу замены его любимой «Беретты» на «Вальтер ППК». «Возможно, он и сделал это в несколько грубой форме, – сказал Бонд, – но дальнейшие события показали, что он был совершенно прав». Новое оружие Бонда показало себя с гораздо лучшей стороны, нежели старое, Бонд довольно быстро привык к нему, и не раз был обязан ему жизнью.

Миссия против доктора Ноу оказалась для Бонда удачнее, чем предыдущая. И в отличие от последней (полной лжи и лицемерия), здесь всё было предельно ясно, и он действовал против доктора, как против чётко обозначенного врага. Флемингу было позволено описать способ, которым Бонд разыскал его пристанище на острове Крэб Ки. Доктор был уничтожен, а вместе с ним исчезла и угроза запуску американских ракет с мыса Кеннеди.

Тем временем обострилась ситуация в Восточной Европе. Венгрия восстала против просоветского режима. Границы её с Западом тут же были открыты, и советская Россия вместе со своими сателлитами стала уязвимой для шпионажа. Впервые после окончания войны западные Секретные службы получили возможность этим воспользоваться.

Работы в службе Бонда прибавилось. По приезду с Ямайки он тут же с головой окунулся в офисную деятельность по поддержанию контакта с Восточной Европой. Из отдела связи шёл непрерывный поток сообщений, и в штаб-квартире одна за другой созывались срочные конференции, на которых принимались оперативные решения. Доходило до того, что Бонду удавалось поспать лишь несколько часов в сутки – на раскладушке в служебной комнате. Всё это утомляло его. Ему не нравилось, что он занимается офисной деятельностью, пока другие занимаются активной – там, в Венгрии.

Однако на венгерскую жилу запала не только служба Бонда. Американское ЦРУ также пыталось урвать свой кусок от этого пирога. Обе службы имели своих агентов в Будапеште и стремились увеличить их число – на будущее. С приходом советских танков, однако, стало ясно, что повстанцам не выдержать. Когда ситуация накалилась до предела, М. вызвал Бонда к себе. Выглядел он усталым, в его кабинете висел застарелый запах табачного дыма и ночных конференций, и для поддержания бодрости шеф баловал себя кофе из термоса.

– Готовы к активным действиям, 007? – спросил он. – Надеюсь, что чувствуете вы себя свежее, чем выглядите.

– Я уже давно жду их, сэр.

– Я так и думал. Я специально держал вас в резерве на случай обострения ситуации. И как вы уже догадались, именно это и случилось. Вам нужно максимально быстро посетить Будапешт. Ваш коллега, 009, выполняющий роль посредника между группами повстанцев, перестал выходить на связь сорок восемь часов назад. Это может быть связано с боевыми действиями, нарушившими систему коммуникации, но так или иначе, мы потеряли полную картину происходящего. Самое страшное, 007, – М. сделал паузу, – что именно он отвечал за расширение нашей венгерской сети. У него полный список всех имён, контактов и потенциальных агентов. Вы представляете, что произойдёт, если этот список попадёт в руки врага? Сколько людей тут же окажутся под ударом?

Бонд промолчал. Конечно, он прекрасно себе это представлял. И оба они – и он, и М. – понимали, что нужно делать в этом случае.

– Детали у начальника штаба, – продолжил М. Он произнёс это спокойно, но судя по тому, как он взял со стола свою трубку, Бонд видел, что он нервничает.

– Я сделаю всё возможное, чтобы разыскать его, – сказал Бонд.

– Главное – не он, – ответил М. – Главное – список.

Все революции пахнут одинаково, и первое, что почувствовал Бонд, когда оказался в Будапеште той осенью – это незабываемый запах насилия. В воздухе висел смрад дымящихся зданий, не погребённых тел и дизельного выхлопа советских танков. Но это также был и запах безнадёжности. Теперь уже было ясно, что восстание обречено. Правительственные войска постепенно возвращали контроль над городом. Скоро начнутся аресты, обыски и допросы. Скоро всё закончится.

Очаги сопротивления сохранялись в здании университета, где засели студенты, а также в некоторых районах старого города, где ещё развевались знамёна свободы. Бонд, переодетый в рабочего (серая рубашка и кепка, поношенные брюки), бодро шагал по улицам Будапешта, и «Вальтер ППК» в наплечной кобуре придавал ему уверенности. В Вене, где он получил необходимые документы и венгерскую валюту от начальника тамошней станции, поставленная перед ним задача казалась несложной, здесь же он понимал, насколько ему будет непросто. Чтобы встретиться с 009, ему нужно будет разыскать некую Нашду – его любовницу, проживающую в старом городе, либо человека по фамилии Хейнкель. Всё это было довольно хлопотным, учитывая хаос, царивший в городе. Телефоны не работали, не ходил транспорт, а если бы его поймали русские. Он спросил себя, сколько времени он сможет выиграть при встрече с этими коренастыми, полными решимости, людьми, с красными звёздочками на фуражках и с автоматами в руках. Хейнкель, по словам начальника венской станции, был доверенным лицом 009, и последний держал радиосвязь с Веной исключительно через него.

Когда на одной из соседних с Бондом улиц разразилась очередная перестрелка, он поспешил укрыться в недостроенном здании неподалёку от железнодорожного вокзала, где дождался темноты и только потом выбрался. Остерегаясь светящихся прожекторов, контрольно-пропускных пунктов и патрулей, он продолжил свои поиски.

Нужный ему адрес оказался квартирой в большом многоэтажном здании недалеко от Дуная. Лифт не работал, свет в подъезде не горел, и чтобы найти нужную ему дверь, Бонд зажигал спички. Найдя её, он позвонил. Ответа не последовало. Тогда он толкнул дверь, и она поддалась. Он зажёг новую спичку. В прихожей царил хаос; картины, когда-то висевшие на стенах, теперь валялись на полу; мебель была поломана, выдвижные ящики выпотрошены. Вдоль стены Бонд увидел следы крови. Спичка погасла. Достав пистолет, он зажёг другую. В спальне на большой металлической кровати лежал агент 009. Лицо последнего было перекошено, глаза вытаращены. Пока Бонд рассматривал широкую резаную рану на его шее, погасла и эта спичка. Смысла зажигать другую Бонд уже не видел. Убрал пистолет в кобуру и двинулся к выходу.

Задание было выполнено (вернее, провалено). 009 погиб в напрасной попытке расширить их венгерскую шпионскую сеть, а сам список Бонду уже не найти – тот, кто убил 009, наверняка уже это сделал – оставив квартиру вверх дном. И кем бы он ни был, выяснить это уже не удастся – по крайней мере, не с помощью советских солдат, патрулирующих улицы города. Остаётся одно: побыстрее убраться отсюда, вернуться в Лондон и доложить М. об исходе операции.

Бонд двигался на ощупь, то тут, то там натыкаясь на фрагменты разбитой мебели. Чтобы обезопасить себя, он протянул руку и внезапно наткнулся на что-то мягкое. Женскую грудь.

– Стоп, – сказал ему голос. – Подними руки.

Бонд повиновался и почувствовал, как его обыскивают в поисках оружия. После того, как оно было найдено и изъято, в лицо ему ударил свет карманного фонаря.

– Пошли, – сказал ему другой голос – раздавшийся сзади. – Мы опаздываем.

Итак, их было двое – мужчина и женщина. Мужчина с фонарём, и женщина, на которую Бонд наткнулся. Кроме фонаря, в руках мужчины был и пистолет, больно упиравшийся Бонду в почки. Оба были в белых халатах – как санитары. Спустившись по лестнице и выйдя во двор, все подошли к находящейся неподалёку машине скорой помощи.

– Садись.

Бонд повиновался.

– Куда мы едем? – спросил он.

– К Хейнкелю. Он хочет с тобой поговорить.

Шофёр знал город хорошо; включив проблесковый маячок и сирену, он понёсся по его улицам, и дорожные посты перестали быть для него проблемой. Бонд посмотрел на женщину. У неё было круглое белое лицо и очки со стальной оправой. Голову украшал медсестринский головной убор с большим красным крестом, а в переднике она держала пистолет. Что-то в её выражении говорило Бонду, что она не прочь бы им воспользоваться.

Через некоторое время машина замедлилась и въехала в высокие ворота. Бонд увидел, что они оказались в парке. Потом были ещё одни ворота, деревья, длинная стена, и, наконец, они остановились у низкого серого здания. В воздухе стояло странное зловоние. Внезапно тишину ночи нарушил пронзительный крик, словно донесшийся из преисподней. Он продолжался некоторое время, а потом превратился в отвратительный истерический смех. Бонд невольно отступил назад. Женщина рассмеялась и подтолкнула его своим оружием.

– Видите, как вы волнуете заключённых? – сказала она.

– Заключённых? – переспросил Бонд.

– Гиен. Никогда раньше не были в зоопарке?

Бонд вошёл в здание, где увидел сидящего за столом крупного человека в охотничьей куртке, курящего сигару. На столе перед ним лежал автомат.

– Ну как? – спросил человек.

Женщина покачала головой.

– Перерыли всё вверх дном – ничего, – ответила она. – Этот, – она указала на Бонда, – тоже пришёл туда. Судя по акценту, англичанин. Избавиться от него?

Её круглое лицо было безразлично, однако за стёклами очков Бонд уловил вспышку нетерпения.

– Розалия, дорогая, это же мистер Бонд! Как мы можем избавиться от него? И что он о нас тогда подумает?

Розалия всё поняла и удалилась.

– Простите за неудобства, – продолжил человек, – но сами видите – обстановка здесь сложная. Садитесь. Меня зовут Хейнкель. Когда началось восстание, служащие покинули этот зоопарк. Вот мы здесь и укрываемся. А вы, стало быть, приехали за ноль-ноль-девятым? Я получил распоряжение из Вены подстраховать вас. Вам повезло, что вы не наткнулись на патруль.

Большая волосатая рука подвинула к Бонду бутылку шотландского виски. Бонд налил себе щедрую порцию и медленно выпил. Он целый день ничего не ел, и напиток показался ему вкусным.

– И кто же его убил? – спросил он.

Большой человек пожал плечами.

– Не знаю. Здесь в последнее время многих поубивали. А вам он зачем понадобился? Вена мне об этом не сообщила.

– Они чувствовали, что ноль-ноль-девятому нужна помощь. И как мы видим, это действительно было так.

– Только помощь и всё, мистер Бонд? И на кону больше ничего не стояло?

– А что ещё должно стоять?

– Ну, не знаю. Список, например, какой-нибудь. Список имён. Вы ведь приехали за ним?

Большая рука на столе подвинулась ближе к оружию. «А ведь это укрытие ему подходит, – подумал Бонд. – Он ведь животное – пусть и человекоподобное. и именно здесь ему и место, но только в клетке».

– Мне нужен этот список, мистер Бонд, – продолжил Хейнкель.

– А зачем он вам, Хейнкель? И вообще, на чьей вы стороне?

Хейнкель рассмеялся неприятным смехом.

– На своей, мой друг, на своей. Самая выгодная сторона. Кто больше платит – на того и работаем. Вот за этот список, например, кто больше заплатит – англичане или русские?

– Опасные игры, – ответил Бонд. – Но почему вы думаете, что этот список у меня? Когда я приехал, 009 был уже мёртв.

– Ах да, конечно он был мёртв. Но ведь в Лондоне вы получили соответствующие инструкции – куда ехать, где смотреть. Список, мистер Бонд, список.

Палец собеседника уже лежал на спусковом крючке. Бонд решил пойти на блеф.

– Хорошо, – сказал он. – Предположим, что у меня есть тот список, о котором вы говорите. Сколько за него будет причитаться мне?

– Нисколько, мистер Бонд. Вы отдадите его нам бесплатно или мы заберём его у вас силой. Вспомните, как закончил свою карьеру ваш коллега 009.

Бонд мысленно оценил путь возможного полёта пули. Этому его обучил человек по фамилии Роскоу – на курсах по стрельбе. В своё время тот работал в цирке, а потом переквалифицировался в специалиста по уклонению от пуль в Реджентс-парке. Бонд решил, что настал момент применить полученные им навыки на практике.

Между ним и дулом автомата стояла бутылки виски, которая, несомненно, может доставить проблемы. Правой рукой он резко отбросил её к стене и одновременно с этим повернул своё тело боком и пригнул его к полу. Когда Хейнкель нажал на спусковой крючок, пули пролетели в футе от Бонда.

Это была храбрая попытка – но бесполезная. Прежде чем Бонд добрался до Хейнкеля, Розалия и двое мужчин ворвались в комнату и взяли его на прицел.

– Нам его убить, Хейнкель? – крикнула женщина.

– Не сейчас, Розалия. Он нам ещё пригодится. Встать, мистер Бонд. И без глупостей на этот раз – я редко промахиваюсь дважды.

Бонд медленно встал.

– Обыщи его Розалия, – сказал Хейнкель. – Полностью.

Бонду ничего не оставалось, как покориться. Липкие пальцы женщины стали снимать с него одежду. Глаза её заблестели сквозь очки, а рот приоткрылся, и Бонд увидел её маленький розовый язычок.

– Не торопись, Розалия.

Бонд постарался не обращать внимания на происходящее. Никогда в жизни он ещё не чувствовал себя более раздетым. После того как женщина достаточно покопалась в его одежде, Хейнкель сказал:

– Ладно. Список не при нём. – И обратился к Бонду: – Вижу, вы упрямы, мистер Бонд, но я дам вам ещё один шанс. Я щедр, хотя и не люблю злоупотреблять этой щедростью. Завтра утром я и мои люди покинем Будапешт, а до того времени я предлагаю вам подумать и вспомнить, где вы спрятали список. Подумайте хорошенько. А чтобы вам не было скучно, мы приставим к вам компаньона.

Мужчины скрутили Бонду руки и вывели его в коридор. Здание, в котором они находились, было обезьянником. Здесь в клетках находились маленькие серые обезьяны – сидевшие на насестах, словно птицы; смирные орангутанги, нервозные макаки-резусы, а также мандрилы с их могучей задней частью. Клетки не убирались уже несколько дней, и воняло страшно. Животные с любопытством разглядывали странное голое существо, шедшее по коридору; некоторые из них кричали. В конце коридора находилась маленькая стальная дверь. Один из сопровождавших Бонда мужчин открыл её и втолкнул его внутрь.

– Спокойной ночи, мистер. Знаю, что вам больше по душе провести её с какой-нибудь соблазнительной красоткой, но в данный момент мы не можем предоставить вам такой возможности. Утешает только то, что вам здесь не будет скучно. И если ваша память не восстановится, то вы будете сидеть тут до тех пор, пока вас не найдут русские, ну а мы уже позаботимся о том, чтобы они точно знали, кто вы такой.

Мужчины вышли в коридор и заперли дверь. Бонд напряг уши, но ничего подозрительного больше не услышал. Солома под его ногами была сырой и рыхлой, а вонь накопленных в камере экскрементов сочеталась с тошнотворным запахом гниющей здесь еды. Однако среди всего этого Бонд уловил и другой висевший в воздухе запах – едкий запах напуганного животного. Некоторое время 007 стоял в неподвижности, ожидая, пока глаза привыкнут к темноте. Через зарешёченное окно в камеру проникал слабый лунный свет, и вскоре Бонд разглядел находящуюся снаружи здания заасфальтированную аллею. Внезапно раздался шелест соломы, и большая чёрная фигура прыгнула на решётку, потом с взвизгом отпрыгнула обратно и вновь атаковала её, яростно встряхнув. Постепенно тряска решётки прекратилась, и животное, швырнув в воздух солому и накрыв голову лапами, отошло в угол. Бонду не нужен был зоолог, чтобы сказать ему, что его сокамерником была горилла.

Он попытался оценить ситуацию. До тех пор животное будто бы игнорировало его присутствие, однако это не могло длиться долго (Бонд, конечно, знал, что гориллы – вегетарианцы, но в сложившейся ситуации это не казалось обнадёживающим). Он был гол и безоружен, а обезьяна была раза в два сильнее его.

Волоча лапы по соломе, горилла вновь переместилась к зарешёченному окну. На мгновение она замерла, и Бонд увидел, насколько она была огромна. Захватив прутья решётки, она вновь принялась их трясти. Видя, что ничего не меняется, она издала гневный вопль и принялась метаться по камере как огромный косматый снаряд. Она двигалась гораздо быстрее, чем этого мог ожидать Бонд.

Через некоторое время она вновь заняла своё место в углу, сердито дыша, и что-то бурча себе под нос. Глаза Бонда тем временем окончательно привыкли к темноте, и позади неё он разглядел лежащее на полу тело девушки. Он увидел, что рука последней шевельнулась, и её большой палец поднялся вверх. Она была жива! Бонд направился было к ней, но в этот момент горилла гневно зарычала, а затем подпрыгнула, ударила себя в грудь и яростно набросилась на решётку. Было очевидным, что находящихся в зоопарке животных не кормили уже несколько дней, и отчаянные и голодные, они хотели одного: свободы.

Тогда Бонд принял решение: плотно сцепив ладони вместе, он размахнулся и со всей силы ударил ими обезьяну по шее. Это оказалось ошибкой: хотя рёбра его ладоней и были натренированы по системе каратэ, они встретили плотный мышечный корсет обезьяны и её густую шерсть, которые, несомненно, сыграли свою защитную роль. Длинная лапа животного хлестнула по нему и вывела из равновесия, однако через секунду он уже вновь был на ногах, готовый к схватке, которую по глупости спровоцировал.

Однако к его изумлению, горилла, вместо того, чтобы атаковать, вновь метнулась к решётке. Она бросилась на неё так яростно, что та чуть поддалась, и кусок окружающего её цемента отвалился, с грохотом упав на находящуюся снаружи здания аллею. Бонд вдруг понял, что его спасение состоит в том, чтобы пугать животное до тех пор, пока оно не выбьет эту злосчастную решётку полностью. Тогда он отошёл к двери и принялся тарабанить в неё руками и ногами и кричать на обезьяну до тех пор, пока не охрип. «Помогай!» – крикнул он девушке. Та присоединилась к нему, и напуганная горилла атаковала решётку до тех пор, пока последняя не вылетела на улицу.

Животное тут же выскочило в образовавшуюся брешь и исчезло в темноте. Измождённый Бонд упал на пол. Но несколько секунд спустя поднялся и вместе с девушкой покинул камеру. Ни Хейнкеля, ни его охранников на территории зоопарка уже не было. Оставался только один человек – рядом с машинами скорой помощи. Бонд разделался с ним, вернул себе своё оружие и – что было более важным – свою одежду. Через некоторое время они с девушкой уже мчались на машине по предместью города.

– Вы кто? – спросил он её.

– А вы?

– Джеймс Бонд. К вам в камеру меня упрятал Хейнкель.

– Бонд? – переспросила она с придыханием. – Но почему вы приехали так поздно? Мы ждали вас раньше.

– Вы мне всё-таки скажете, как вас зовут?

– Нашда. Когда Хейнкель убил 009, я была рядом. Он упрятал меня в эту вонючую камеру и думал, что горилла меня в ней растерзала. Два дня я пролежала на соломе, изображая из себя труп. А в реальности горилла так же испугалась меня, как и я её. Всё, чего она хотела – это выбраться из камеры.

Бонд вёл автомобиль мимо групп беженцев, мимо горящих танков, и заблаговременно объезжая блокпосты.

– Как 009 сошёлся с Хейнкелем? – спросил он.

– С Хейнкелем? Тот выдавал себя за венгерского патриота, проник к последним в доверие и получил поддержку ЦРУ. 009 в нём не сомневался. А потом узнал, что он и его люди – обыкновенные мародёры. Пользуясь беспорядками, они грабили банки и похищали ювелирные украшения. Верхом цинизма было то, что они завладели для этих целей тремя машинами скорой помощи.

– И завтра утром куда намыливаются?

– В Австрию – с награбленным.

– 009 погиб из-за списка?

– Да, но не только. Он пригрозил Хейнкелю разоблачением.

– Где сам список?

– В бумажном виде его никогда не было. 009 заставил меня выучить все имена и адреса наизусть.