Текст книги "Червь (СИ)"
Автор книги: Джон МакКрэй
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 48 страниц)
Мистер Гледли выбрал победителем другую группу учеников, лишь потому, что они назвали больше пунктов, но отметил, что группа Мэдисон тщательно подошла к выполнению работы и была близка к победе. После подведения итогов он перешёл к своей лекции.
Я пылала гневом и с трудом могла сосредоточиться на лекции, а моя сила бурлила и требовала моего внимания, передавая мне информацию от каждого насекомого в радиусе десятой части мили. Мне удалось приглушить её, но это требовало дополнительной концентрации, плюс гнев на Мэдисон и мистера Гледли – всё это меня сильно отвлекало. Я взяла пример со Спарки и положила голову на стол. Вымотанная после бессонной ночи, я с трудом сдерживалась, чтобы не отрубиться прямо тут. В таком состоянии время пролетело незаметно, я даже удивилась, когда прозвенел звонок.
Когда все засобирались и начали выходить, мистер Гледли подошёл ко мне и сказал:
– Пожалуйста, задержись на несколько минут.
Я кивнула, собрала свои книги и стала ждать когда учитель закончит разговор с победителями соревнования по поводу их призов.
Когда в классе остались только мистер Гледли и я, он откашлялся и сказал:
– Знаешь, я не дурак.
– Хорошо, – ответила я, не зная, что и сказать.
– Я догадываюсь, что происходит в моем классе. Я не знаю, кто именно, но кто-то из учеников издевается над тобой.
– Ещё бы, – сказала я.
– Я видел мусор на том месте, где ты обычно сидишь. Несколько недель назад твой стол и стул были измазаны клеем. А ещё тот инцидент, который произошел в начале года. По этому поводу даже проводили собрание для учителей.
Я не выдержала его взгляд, когда он упомянул последний случай, и опустила глаза.
– Наверное, есть что-то ещё, о чём я не знаю?
– Ага, – сказала я, всё ещё глядя вниз. Трудно объяснить, что я чувствовала. Удовлетворение от того, что кто-то понял происходящее и раздражение, потому что это был именно мистер Гледли. Я чувствовала смущение, как будто привлекла к себе слишком много внимания.
– Я спрашивал тебя после инцидента с клеем. Спрошу снова. Ты готова пойти со мной в кабинет директора, чтобы поговорить с ним и его заместителем?
Через несколько секунд размышления я подняла взгляд и сформулировала вопрос:
– А что будет дальше?
– Мы поговорим о том, что происходит. Ты назовёшь тех, кого ты считаешь виновными, их в свою очередь вызовут к директору.
– И их исключат? – спросила я, хотя и знала ответ.
Мистер Гледли покачал головой:
– Если найдётся достаточно доказательств, их отстранят от занятий на несколько дней, если только они не сделали что-то очень серьёзное. Дальнейшие нарушения с их стороны могут привести к более длительному отстранению от учёбы, или даже к исключению.
Я издала жалкий смешок, чувствуя нарастающее разочарование.
– Отлично. То есть, если я смогу найти доказательства, всё что им грозит – это пропустить несколько дней учёбы… и не важно, отстранят их от занятий или нет, они наверняка будут считать, что имеют полное право отомстить крысе, которая их сдала.
– Если ты хочешь улучшить ситуацию, Тейлор, ты должна с чего-то начать.
– Это не начало. Это всё равно, что выстрелить себе в ногу, – ответила я, закидывая рюкзак на плечо. Он ничего не ответил, и я покинула помещение.
Эмма, Мэдисон, София и полдюжины других девчонок стояли в коридоре, ожидая меня.
2.04
– Она никому не нравится. Она тут никому не нужна. – произнесла Джулия.
– Такая неудачница. Она даже не приняла участие в главном проекте по искусству в прошлую пятницу, – добавила София.
– Если она не хочет учиться, зачем вообще ходит в школу?
Несмотря на то, что они не называли моего имени, они говорили именно со мной. Они только делали вид, будто разговаривают друг с другом, специально действовали так, чтобы в случае чего можно было всё отрицать, но в то же время совершенно по-ребячески притворялись, что меня не было рядом. Смесь незрелости с хитростью, которую можно встретить только у старшеклассников. Я бы посмеялась над нелепостью этой беседы, если бы она напрямую не касалась меня.
Как только я вышла из класса, Эмма, Мэдисон и София зажали меня в углу, ещё шесть девчонок поддержали их. Я не могла пройти, не рискуя, что меня толкнут в спину или пихнут локтем, и мне ничего не оставалось, кроме как прижаться к окну и слушать бесконечные насмешки и колкости восьмерых девушек. Стоило одной из них закончить, как эстафету подхватывала следующая. Эмма же стояла сзади и молчала с лёгкой улыбкой на лице. Стоило мне посмотреть кому-то из них в глаза, я получала свежий поток оскорблений в лицо, поэтому я просто сверлила глазами Эмму.
– Самая уродливая девчонка на нашем потоке.
Они совершенно не думали, о чём говорили, многие оскорбления абсолютно противоречили друг другу. Например, одна из них называла меня шлюхой, затем другая говорила, что любой парень начнёт блевать раньше, чем прикоснется ко мне. Они не ставили себе целью быть остроумными или точными. Они продолжали оскорблять меня снова и снова, желая донести до меня свои эмоции, вбивая их в меня. Если бы у меня было время, я, возможно, смогла бы придумать достойный ответ. Если бы я хоть на секунду смогла их прервать, они бы, возможно, сбились с ритма. Но я не могла подобрать слов, в их репликах не было пауз, где я могла бы встрять.
Конкретно с этой тактикой я столкнулась в первый раз, но вообще подобное происходило уже полтора года. В какой-то момент я пришла к выводу, что лучше ничего не делать, не усугублять ситуацию. Они отчаянно хотели, чтобы я начала сопротивляться, потому что всё равно сила была на их стороне. Если бы я боролась, они бы всё равно «выиграли», и при этом всласть потешили бы своё самолюбие. Если бы я каким-то образом одержала над ними победу, в следующий раз они бы просто действовали жёстче. Потому я и не пыталась отобрать свою домашнюю работу у Мэдисон. Я прислонилась к стене у окна и ждала, когда им надоест эта игра, или они проголодаются и пойдут обедать, оставив меня в покое.
– Чем она умывается? Губкой для посуды?
– Да, ей было бы полезно, выглядела бы лучше, чем сейчас!
– Никогда ни с кем не разговаривает. Должно быть, она в курсе, что говорит как слабоумная, вот и молчит в тряпочку.
– Нее, она бы до такого не додумалась.
Я увидела, как не далее, чем в трёх футах от Эммы, мистер Гледли вышел из класса. Он сунул стопку папок под мышку и достал ключ, чтобы запереть кабинет. Всё это время поток оскорблений не прекращался.
– На её месте я бы давно убилась об стену, – заявила одна из них.
Мистер Гледли повернулся и посмотрел мне в глаза.
– Хорошо, что мы не ходим с ней в тренажёрный зал. Вы просто представьте её без одежды – фу, меня аж всю передёргивает.
Не знаю, какое выражение было на моем лице, но я точно не выглядела счастливой. Меньше пяти минут назад мистер Гледли пытался убедить меня пойти с ним в кабинет директора и рассказать об издевательствах. Я наблюдала, как он бросил на меня грустный взгляд, взял свободной рукой папки, а затем ушёл.
Я была ошеломлена. В голове не укладывалось, как он мог просто проигнорировать происходящее. Неужели, когда он пытался помочь мне, он на самом деле просто прикрывал свою задницу, действуя по инструкции в ситуации, которую нельзя просто проигнорировать? Или у него просто опустились руки? Решил, что пытаться мне помочь бессмысленно, после того, как я дважды отвергла его предложение о помощи, или он решил, что я не стою его усилий?
– Вы бы видели, как её группа только что слилась на уроке. Жааалкое зрелище!
Я сжала кулак, затем заставила себя разжать его. Если б мы все были парнями, события развивались бы совсем иначе. Я была в отличной форме. Я бы сейчас разбила пару носов. Я знаю, что не смогла бы победить, их слишком много, они бы повалили меня на пол и избили ногами. Но всё это закончилось бы, а не тянулось столько времени. Я бы провела несколько дней на больничной койке, но, по крайней мере, получила бы удовлетворение, зная, что они тоже пострадали. И мне не пришлось бы выслушивать этот шквал оскорблений. Если бы кто-то пострадал достаточно сильно, то руководству школы пришлось бы принять меры, они не смогли бы проигнорировать драку одного против девяти. Насилие привлекает внимание.
Но для меня это не выход. Девушки играют подло. Если я нападу на Эмму, она пойдёт жаловаться директору, а её друзья выступят свидетелями, подтверждая её версию событий. Для большинства учеников такой поступок был бы социальным самоубийством, но Эмма была на особом положении. Если она пойдёт к директору, её воспримут всерьёз. Когда я вернусь в школу, её версия распространится через слухи, и я буду выглядеть полной психопаткой. Всё станет только хуже. Эмму будут считать жертвой, а девушки, которые ранее игнорировали издевательства, присоединяться к ней.
– И она воняет, – сказала одна из девушек, чуть запинаясь.
– Как испорченный виноградный сок. Или апельсиновый. – Мэдисон залилась смехом. Снова напоминание про сок? Догадываюсь, чья это была идея.
Наконец, они выпустили пар. Я предположила, что через одну-две минуты они заскучают и уйдут.
По-видимому, Эмма тоже это поняла, поэтому она шагнула вперёд. Группа расступилась, давая ей место.
– В чем дело, Тейлор? – сказала Эмма. – Ты выглядишь расстроенной.
Её слова, казалось, не подходили к ситуации. Я держала себя в руках всё это время. Сейчас я скорее испытывала смесь разочарования и скуки, чем что-то ещё. Я открыла рот, чтобы ответить. Простого «отъебись» вполне бы хватило.
– Ты так расстроена, что собираешься целую неделю, каждый вечер плакать в подушку, пока не уснёшь? – спросила она.
Желание что-либо сказать пропало, едва я осознала, что именно она сказала.
Примерно за год до того, как мы пошли в среднюю школу, я была у неё в гостях, мы вместе завтракали и слушали громкую музыку. Вдруг вниз спустилась старшая сестра Эммы с телефоном. Мы выключили музыку, и на другом конце телефона мой отец срывающимся голосом сказал, что мама погибла в автомобильной аварии.
Я рыдала всю дорогу, пока сестра Эммы подвозила меня до дома. Я помню, Эмма тоже плакала из сострадания. Может быть, из-за того, что она считала мою маму самой клёвой взрослой в мире. Или, возможно, из-за того, что мы действительно были лучшими подругами, и она просто не знала, как мне ещё помочь.
Мне не хотелось вспоминать тот месяц, но воспоминания всплывали в голове без моего на то желания. Я вспомнила, как случайно подслушала отца. Над гробом матери он упрекал её за то, что она за рулём писала СМС, и обвинял её в этой аварии. Пять дней я почти ничего не ела, мой отец был настолько разбит, что ничего не замечал. Я обратилась за помощью к Эмме, попросила, чтобы несколько дней меня кормили у них. Думаю, мама Эммы обо всём догадалась и поговорила с отцом, поскольку он наконец начал мною заниматься. Вместе мы как-то наладили быт, поэтому наша семья не развалилась.
Это произошло через месяц после смерти мамы. Я и Эмма сидели на мостике детского комплекса в парке, сидеть на сырой древесине было холодно, и мы потягивали кофе, купленное в ближайшей забегаловке. Нам было нечем заняться, потому мы гуляли и говорили о всякой ерунде. Блуждания завели нас на эту площадку, и мы дали ногам отдохнуть.
– Знаешь, я восхищаюсь тобой, – внезапно сказала она.
– Почему? – спросила я, озадаченная тем, что она, настолько интересная, удивительная и популярная, смогла найти во мне что-то, чем можно восхищаться.
– Ты такая сильная. После того, как твоя мать умерла, ты была полностью разбита. Но ты смогла восстановиться за месяц. Я бы так не сумела.
Я вспомнила своё давнее признание:
– Я совсем не сильная. Я могу держать себя в руках днём, но я целую неделю рыдала в подушку прежде, чем мне удавалось уснуть.
Я заревела, прямо там. Тогда она позволила поплакать на её плече и наш кофе остыл прежде, чем я смогла успокоиться…
А сейчас я безмолвно уставилась на Эмму, и её улыбка стала ещё шире. Значит, она помнила мои слова. Она знала, какие воспоминания они разбудят. В какой-то момент она припомнила этот эпизод, и решила использовать его как оружие. Она дождалась подходящего момента чтобы добить меня.
Блять, это сработало. Я почувствовала, как по моей щеке пробежала слеза. Моя сила рвалась на свободу, звенела в ушах, давила на меня. Я едва сдерживала её.
– Смотрите! Она плачет! – засмеялась Мэдисон.
Разозлившись на себя, я провела рукой по щеке, чтобы стереть слезу. Новые слёзы готовы были занять её место.
– Похоже, у тебя есть суперсила, Эмма! – захихикала одна из девушек.
Я сняла рюкзак, чтобы прислониться к стене. Я собиралась его поднять, но раньше, чем успела это сделать чужая нога зацепила ремень и потащила его на себя. Я посмотрела вверх и увидела, как темнокожая, грациозная София ухмыляется мне.
– Боже мой! Что это она делает? – спросила одна из девушек.
София стала, прислонившись к стене, и небрежно поставила ногу на верхнюю часть рюкзака. Я поняла, что если попытаюсь вступить в борьбу, это даст ей возможность продолжить игру «тяни-толкай». Я не стала забирать рюкзак, протолкнулась мимо собравшихся девушек, при этом так двинув плечом какого-то случайного зрителя, что тот чуть не упал. Я пронеслась вниз по лестнице, и выскочила из дверей на первом этаже школы.
Я бежала. Я не проверяла, но был шанс, что они наблюдали за мной из окна в конце коридора. Это уже не имело значения. Меня не волновало, что я только что пообещала заплатить тридцать пять долларов из своих карманных денег за учебник по обществознанию, чтобы заменить испорченный виноградным соком. Пусть даже это были все деньги, которые у меня остались после покупки деталей для костюма. Мой арт-проект, недавно отреставрированный, тоже остался в рюкзаке. Я знала, что ни учебник, ни арт-проект не вернутся ко мне в целости и сохранности. Если я вообще смогу их вернуть.
Нет, основной моей целью было убраться подальше отсюда. Я не собиралась нарушать данное самой себе обещание. Я не буду использовать на них свою силу. За эту грань я не перейду. Даже если бы я сделала что-то совсем безобидное – наделила бы их всех вшами, например – то я не была уверена, что смогу на этом остановиться. Я не доверяла себе. Я не была уверена, что смогу сдержаться и не намекнуть им, кто это сделал. Или что я не выдам свой секрет просто чтобы посмотреть на выражения их лиц, когда они узнают, что девочка, над которой они издевались, была настоящим супергероем. Я могла только мечтать об этом, но хорошо понимала, что в долгосрочной перспективе мне это только навредит.
Скорее всего, рассудила я, самое важное – это разграничить две стороны моей жизни. Какой прок от эскапизма, если мир, в который я пытаюсь сбежать, будет наполнен теми же людьми и проблемами, от которых я убегаю?
Мысль о возвращении в школу мелькнула и была отброшена. Я обнаружила, что размышляю о том, чем бы занять остаток дня.
2.05
Если рассматривать Броктон Бей как лоскутное одеяло из кусочков роскоши и нищеты, из мест высшего сорта и низшего, без промежуточных стадий, то деловую часть города можно было считать хорошим местом. Широкие улицы и тротуары создавали ощущение открытого пространства, вокруг было полно небоскрёбов, но они не заслоняли собой всё небо.
Я сбежала из школы, но ещё не решила, чем заняться. У моего отца был гибкий график работы, так что я не могла вернуться домой, если не хотела объяснять ему, почему я не в школе. Я также не хотела бродить в окрестностях школы, что оставляло мне на выбор два варианта – либо побродить полчасика в деловой части города, либо поехать на набережную. Во время своих пробежек я достаточно насмотрелась на набережную, поэтому я отправилась в центр.
Я не хотела изводить себя мыслями о школе, или об Эмме, потому заставила себя сфокусироваться на сообщении Сплетницы. Она хотела встретиться. Предположительно, отблагодарить за мою помощь. Возможно, это было ловушкой, но я не представляла себе, какую выгоду они могут из этого извлечь. У неё просто не было причин преследовать меня. Худший вариант – если сообщение оставила не Сплетница, но у меня сложилось другое впечатление. Текст сообщения был в её стиле, насколько я могла судить по нашей краткой встрече. Тем не менее осторожность не помешает.
Я была в замешательстве. По сути я почти ничего не знала об этих ребятах. Мрак и Адская Гончая, насколько я поняла, были не слишком успешными злодеями В-класса и едва сводили концы с концами. Сейчас же оба были в команде, которая справлялась с высококлассными ограблениями, и удивляла даже таких героев, как Оружейник. У них были совсем разные методы работы, и, если я правильно помню, и Мрак, и Гончая жили в разных городах прежде чем стали одной командой и осели в Броктон Бей. В связи с этим возникает вопрос: кто или что смогло объединить четырёх настолько разных людей?
Возможно, Сплетница или Регент были объединяющими факторами, но я не могла себе это представить исходя из их поведения. Мрак подкалывал Регента, а не рассматривал его как лидера, и мне почему-то не верилось, что в Сплетнице есть что-то, что смогло бы объединить группу никак не связанных между собой людей с свехспособностями. Действительно, если вспомнить, разве Мрак не говорил, что они довольно долго спорили, решая что делать с Луном? Больше всего это было похоже на отсутствие явного лидера.
Оружейнику и правда можно было посочувствовать. Всё это было очень странно и усугублялось тем, что не было никакой информации о Сплетнице и Регенте. Похоже что информация выходит на первое место по важности, когда имеешь дело с кейпами.
Улицы были заполнены людьми, вышедшими на обеденный перерыв. Мужчины и женщины в деловых костюмах направлялись в рестораны и закусочные. Мой желудок забунтовал, когда я прошла мимо людей, стоящих в очереди около уличного торговца. Я пошарила в карманах и поморщилась от осознания того, что у меня нет денег даже на хот-дог. Мой обед остался в рюкзаке.
Я вовремя отвлеклась от самокопания по поводу событий в школе, чтобы моё настроение не испортилось окончательно. Теперь, вспоминая команду злодеев и сообщение Сплетницы, меня посетила забавная мысль предложить им купить мне обед в качестве уплаты за услугу. Эта нелепая идея не оставляла меня, и я живо представила, как ем гамбургер с группой суперзлодеев. Картинка в моем воображении вызвала у меня глупую ухмылку. Уверена, что если бы меня в этот момент кто-нибудь увидел, то принял бы за идиотку.
Меня мучила мысль, что я серьёзно рассматриваю возможность принять приглашение на встречу со Сплетницей. Чем больше я об этом думала, тем страшнее становилась эта идея, и тем больше мне казалось, что она всё же имеет смысл.
Что, если я приму их предложение? Я могу встретить их, поговорить, посмотреть, что они предложат, и в то же время собрать о них информацию. Если я узнаю что-то стоящее, я смогу передать эти сведения Оружейнику, чтобы он смог их использовать против них. Учитывая общую нехватку информации о них, мои сведения могут оказаться решающими для победы героев.
Конечно, если я так поступлю, ребята воспримут мой замысел как грандиозное предательство. Я наживу себе врагов. Но всё-таки, как я подозревала, если раскроется, что я – герой, а не злодей, они всё равно будут считать, что их предали. В таком случае имеет смысл узнать как можно больше о них, прежде чем они поймут, насколько сильно заблуждались, не так ли?
Я повернулась и направилась в сторону публичной библиотеки. Она находилась всего в нескольких кварталах.
Библиотека была переполнена посетителями. Неудивительно, учитывая количество офисов и предприятий в округе. В обед некоторые люди хотят посидеть в тишине, что-то узнать или просто побродить в интернете, и если они не могут сделать это на рабочем месте, они приходят сюда. В их число можно было бы включить учеников находящейся неподалёку старшей школы Аркадия, но сомневаюсь, что ученики тратили бы свой обеденный перерыв в библиотеке.
Центральная библиотека была чем то похожа на музей или картинную галерею, с высокими потолками, колоннами, массивными художественными работами, выставленными в переходах между основными частями здания. Я направилась на второй этаж, где находилось около двадцати компьютеров и группа людей, ждущих своей очереди, чтобы ими воспользоваться. Я думала, что придётся ждать пятнадцать-двадцать минут, но как только часы показали час пополудни, люди разошлись на работу, и очередь быстро поредела. Компьютер освободился через несколько минут после моего прихода. Я пропустила вперёд стоящего за мной человека, желая получить рабочее место вдали от случайных взглядов.
К тому времени, как я села за компьютер, я уже продумала, что я хочу написать. Я нашла сообщение с помощью функции поиска и нажала на имя пользователя «Сц». Появилось выпадающее меню, я выбрала пункт «отправить личное сообщение». Мне предложили на выбор создать новую учётную запись, войти в уже существующую или отправить анонимное сообщение. Я выбрала последний вариант и напечатала:
Тема: Re: Букашка
Это Букашка. Хочу встретиться, но требую доказательств, что ты – Сц. Свои доказательства предоставлю в случае необходимости.
Я задумалась и не отправила сообщение сразу. Проверка личности отправителя предотвратила бы проблемы, если это сообщение было ловушкой, установленной, например, Бакудой. Я переложила бремя доказательств на Сплетницу, и я позволила ей решать, хочет ли она проверить, действительно ли я – Букашка. Также это означало, что мне не придётся думать, как можно подтвердить свою личность. Я перечитала сообщение дважды, а затем отправила.
Ответ пришёл спустя две-три минуты. Быстрее, чем я думала. Неужели Сплетнице хватило времени, чтобы проверить и перепроверить каждый аспект сообщения, как это сделала я? Безрассудство с её стороны, или у неё был большой опыт?
Я закрыла вкладки, которые до этого открывала, и проверила, есть ли ответ. Пришедшее от Сплетницы личное сообщение привело меня в состояние боевой готовности:
Тема: re: Букашка
Доказательства? Вчера вечером ты молчала, пока я не спросила твоё имя. Здоровяка жутко покусали, а ты ещё и распылила на него перцовый аэрозоль – так я сказала моему приятелю М, когда он спросил. Достаточно?
М, Р и я будем ждать тебя там же, где мы встретились вчера, лады? Не стоит наряжаться, если ты меня понимаешь. Мы будем в повседневной одежде.
Если мы назначим встречу на три часа дня, тебе хватит времени добраться туда из библиотеки со всем необходимым? Дай знать.
Сц
Моё сердце застучало быстрее. Она знала где я, и намекнула мне об этом. Зачем? А ещё интереснее – как? Неужели я, сама того не желая, вступила в переписку с продвинутым хакером? Я хорошо умела обращаться с компьютерами, мама позаботилась, чтобы у меня был компьютер раньше, чем я научилась читать и писать, но я не владела темой настолько, чтобы понять, поработал ли тут хакер, и что с этим можно сделать.
Можно было бы интерпретировать случайное упоминание о моем местонахождении как скрытую угрозу, если бы она не противоречила всему остальному в сообщении. К тому же Сплетница говорила о встрече в повседневной одежде. Насколько я поняла, они будут без костюмов. Я не могла понять почему, и в то же время трудно было представить, что она одновременно и угрожает мне, и предлагает встретиться со мной таким образом, что становится очень уязвимой.
Сплетница невольно повысила ставки в моей игре. Моя основная цель состояла в том, чтобы собрать о них информацию, теперь же я получаю шанс увидеть их без масок. Это слишком хорошо, чтобы быть правдой, что заставило меня гадать, какая же меры предосторожности они принимают для своей защиты.
Я просто понятия не имела, во что я впутываюсь.
Пока я размышляла, уставясь в монитор, там появился скринсейвер. На экране прокручивались разноцветные слова «ЦЕНТРАЛЬНАЯ БИБЛИОТЕКА БРОКТОН БЕЙ».
Если я пойду, то при самом выгодном раскладе я смогу получить достаточно информации, чтобы сдать их. Я смогу заручиться доверием хороших парней, и завоевать уважение настоящей международной знаменитости. Если я правильно поняла Оружейника, я получу ещё больше очков, если смогу добыть сведения, которые позволят ему – или помогут – поймать злодеев. С другой стороны, при самом худшем раскладе, это могла быть ловушка, или они догадаются о моих целях. В таком случае у меня был шанс сражения, или даже поражения. Есть вероятность, что я погибну, но это почти не волновало меня, хотя вроде как должно было волновать. Думаю, одной из причин моей беззаботности было то, что вероятность гибели стала реальной с того момента, как я надела костюм. Плюс то, что вчера ночью при разговоре с ними я не увидела в них настроя на убийство.
Если подумать о статусе-кво… что будет, если я не приду? Удобный момент, чтобы получить информацию о Сплетнице и её банде будет упущен. Это тоже нормальный вариант, если подумать. В любом случае затея очень рисковая, хотя и награда соответствующая. Но если я откажусь от встречи, мне придётся маяться остаток дня, сожалея, что я уже второй раз подряд пропускаю послеобеденные занятия и вполне могу пропустить ещё больше. Невесёлая перспектива.
– Извините?
Вздрогнув, я оглянулась. Женщина средних лет, в красном пиджаке, стояла позади меня. Как только я встретилась с ней глазами, она спросила:
– Вы закончили? – она указала на монитор, на котором крутилась заставка.
Голова закружилась от облегчения. Глупое предположение, что это была Сплетница, не оправдалось. Улыбнувшись, я сказала ей:
– Дайте мне полминуты.
Тема: Re: Букашка
Увидимся в три.
2.06
Я пришла в костюме. Мне было плевать, если они решат, что это грубость или паранойя. Я предпочту правилам вежливости возможность пережить удар ножа.
Сначала я доехала до дома на автобусе. Дома я одела свой костюм прямо под одежду. Большая часть сегментов брони моего костюма отделялась, на месте они удерживались с помощью специальных креплений, которые просовывались через предусмотренные для этого отверстия в ткани костюма. Но так было не со всеми сегментами. Часть брони была вшита в ткань костюма, и представляла из себя узкие жесткие участки, расположенные в центре груди, спины, голеней, на запястьях, бедрах и плечах. Так что когда я одевала сверху съемные фрагменты брони, они вставали на на свои места и не сдвигались. Я посмотрела в зеркало перед уходом. Не думаю, что кто-то заметит что-нибудь необычное, если не будет очень тщательно рассматривать мою одежду, или если я не буду принимать странные позы. Сверху я накинула на костюм свободную одежду – мешковатые джинсы и толстовку, но даже в этой одежде мне казалось, что я буду выделяться.
Во мне многое изменилось, с тех пор, как я прошлой ночью лихорадочно переодевалась в пустом переулке, убирая свою одежду в старый отцовский рюкзак. Тогда я спрятала рюкзак перед тем как идти на разведку, но сегодня я решила взять его с собой. Я направилась к другому концу переулка.
Когда я приблизилась к месту ночной разборки, я отправила десяток насекомых на разведку. Я сосредоточилась на поступающей от них информации.
Насекомые, конечно, воспринимают окружающий мир совсем не так, как мы. Более того, они обрабатывают поступающую информацию в совсем другом темпе. В итоге моя сила отфильтровывает часть информации и передает мне только то, что я могу принять. Визуальная информация поступает в виде монохромных пятен света и тьмы, порой нечетких, порой чрезмерно резких. Звук почти причиняет боль, когда я пытаюсь на нем сосредоточиться, распадается на высокие и низкие звуки, которые почти не отличаются от скрежета ногтей по школьной доске. Умножьте этот поток информации в сотни, тысячи, десятки тысяч раз, и он станет невыносим. Когда я только начинала осваиваться со своей силой, я не в состоянии была всё это выдерживать. Сенсорная перегрузка фактически никогда не причиняла мне боли, даже в самом худшем своем варианте, но чувствовала я себя при этом ужасно. В такие дни мне приходилось почти всё время блокировать эту часть моих способностей.
Мне легче всего оказалось использовать поток тактильных ощущений насекомых. Это не было связано с тем, что их осязание больше соответствует человеческому, чем слух или зрение. Это было больше связано с тем, что я ощущала местонахождение каждого насекомого поблизости по отношению ко мне. Я чувствовала, когда они стояли на месте, двигались или что-то двигало их. Это был самый надежный поток информации от насекомых, который я могла хорошо интерпретировать.
Двенадцать комплектов фасеточных глаз отправленных на разведку насекомых различили три размытых силуэта на вершине чего-то большого, тёмного, подсвеченных заревом белого цвета. Белое зарево я определила как солнце. Я направила мух поближе, к «головам» фигур, и они приземлились на их коже. На них не было масок, это давало основание считать, что Сплетница говорила правду. Они были не в костюмах. В то же время не было никаких гарантий, что эти трое действительно Сплетница, Мрак и Регент, но я почувствовала себя достаточно уверенно, чтобы подняться по пожарной лестнице на крышу.
Это были они, без сомнения. Я узнала их даже без костюмов. Два парня и девушка. Её светло-русые волосы были уложены в свободную косу, а веснушки на переносице и эту лисью усмешку я уже видела ночью. Она была одета в чёрную с длинным рукавом футболку с рисунком в стиле граффити и джинсовую юбку до колен. Цвет её глаз удивил меня – зелёные, как бутылочное стекло.
Из двух парней тот, что пониже и помладше – примерно одного со мной возраста – был, несомненно, Регент. Я узнала его по копне черных волос. Он был красивым парнем, но не из тех, которые привлекали меня. Треугольное лицо, светло-голубые глаза и полные губы придавали ему немного сердитый вид. Я предположила у него французские или итальянские корни. Я могла представить, как девушки западают на него, но в то же время не могла сказать, что он мне нравится. Симпатичные парни, такие как Леонардо Ди Каприо, Маркус Ферт, Джастин Бибер, Джонни Депп никогда меня не волновали. Он был одет в белую куртку с капюшоном, джинсы и кеды, и сидел на бордюре у края крыши с бутылкой колы в руке.
Внешность Мрака меня, наоборот, потрясла. Выше меня по крайней мере на фут, он был обладателем кожи цвета тёмного шоколада, волос, заплетённых в косички до плеч, и мужественной челюсти типичного супергероя. Он был одет в джинсы, ботинки и простую зеленую футболку, которая показалась мне слишком прохладной для весны. Я обратила внимание на выраженный рельеф его мышц. Этот парень работал над собой.
– И вот она пришла, – усмехнулась Сплетница. – Плати.
Хмурый Регент засунул руку в карман, выудил пачку купюр и отдал Сплетнице.
