Текст книги "Червь (СИ)"
Автор книги: Джон МакКрэй
сообщить о нарушении
Текущая страница: 34 (всего у книги 48 страниц)
– Слишком мало тех, кто может помешать мне вести свою игру, и я говорю не только о кейпах. Я незаметно скупал недвижимость в доках, и начну активно покупать ещё больше на заключительных этапах моего плана. Два из трёх кандидатов в мэры на выборах в этом июне куплены и приведены мной в этот город, так же как я приобрёл элитных наёмников, чтобы контролировать улицы и препятствовать бизнесу Империи. В муниципальном совете выборы в сентябре, и к тому времени я размещу подобных агентов повсюду. Когда я говорю, что почти закончил, это не пустые слова. Я говорю, что костяшки домино уже выстроены, и первые из них уже падают.
«Ну, – подумала я, – а я ещё сомневалась, важна ли для Протектората информация о том, кто спонсирует Неформалов». Дерьмо. Он в самом деле настолько близок к цели?
– Остаётесь только вы и ваша роль в моей игре, – закончил Выверт.
– Какая именно? – спросил Мрак, в его голосе чувствовался вызов.
– Захватывать этот город бессмысленно, если я не смогу его удержать, Мрак. Я тщательно выбирал вас, Неформалы, потому что мне нужны были союзники на северном конце города – в доках, на набережной, в депо, предместьях. Я выбрал вас потому, что видел ваш потенциал, и всё же вы не были были настолько известны, чтобы привлечь к себе пристальное внимание властей. На вас смотрели сквозь пальцы, пока вы не стали более известными. Это позволило вам стать командой и сработаться, создать себе репутацию. Борясь с Кайзером, я не только сводил на нет его Империю, но и занимал его силы, чтобы вы не оказались зажаты между двумя главными группировками города на ранних этапах становления вашей команды. Вам приходилось иметь дело лишь с АПП, и вы удерживали свою позицию в течение года. Когда к вам присоединилась Рой, этого оказалось достаточно, чтобы изменить баланс сил.
– Итак. Если вы примете это предложение, я позабочусь о том, что вы будете контролировать доки и их окрестности. Вы не вызываете в людях абсолютной ненависти, вы доказали, что находчивы и надёжны. Я хочу, чтобы вы принимали меры против любых паралюдей-нарушителей границы, и устраняли любые банды или группировки на своей территории, если они не будут подчиняться моему руководству. Если этот проект возымеет успех, то я сделаю вас своими агентами при расширении в соседние города. Но я отвлёкся, это вопрос долгосрочной перспективы, пока что всего лишь вероятная возможность.
– И что мы будем с этого иметь? – спросил Регент.
– Само собой, богатство и власть, – ответил Выверт. – Кроме того, я даю вам право озвучить свои условия. Я объяснил свои желания, и я хочу, чтобы вы сами решили, что попросите в обмен на сотрудничество.
Никто не спешил с ответом. Мы обменялись взглядами, пытаясь оценить реакцию друг друга. Трикстер докурил, бросил сигарету в окно и закрыл его.
Тишину нарушил Выверт.
– Сука. Я знаю о твоих собачьих приютах. Несколько изолированных зданий, где содержатся бродячие собаки, и собаки, которых должны были усыпить – животные, которых ты спасла, нашла и приютила.
Всеобщее внимание обратилось на Суку. Она выглядела сердитой, открыла было рот чтобы заговорить, но Выверт прервал её прежде, чем она начала.
– Нет. Я не стал бы вмешиваться в твои дела. Я уважаю твое увлечение. И в то же время я знаю, что, вероятно, тебе больно оттого, что у тебя так мало свободного времени на посещение этих животных, на кормление собак, которых ты спасла, на внимание и заботу, в которых они нуждаются.
Сука молча воззрилась на него. Если бы взглядом можно было убить…
– Я мог бы предоставить необходимые ресурсы, чтобы полностью оборудовать здания и приспособить их для собак. Помощников, чтобы они заботились о животных и работали под твоим руководством так, как ты считаешь нужным. Я мог бы сделать так, что город будет выплачивать пособие любому человеку в городе, который возьмёт к себе животное из приюта, конечно, с надзором, чтобы гарантировать должную заботу о собаках, и чтобы нельзя было найти лазейки в системе. Не будет больше собак, запертых в приюте в ожидании эвтаназии. Что ты скажешь на это?
– Я скажу, что ты меня наёбываешь.
Он не стал продолжать, а вместо этого повернулся к следующему члену нашей группы.
– Регент. Молодой человек, которому трудно угодить, который вырос в богатстве и изобилии, который принимает щедрые дары, роскошь и праздное времяпрепровождение как нечто само собой разумеющееся.
– Что ты знаешь о том, как я рос? – вызывающе спросил Регент.
– Я знаю то, что знает Протекторат. Вскоре после того, как Лун был заключён под стражу, Оружейник начал собирать информацию по вашей группе. Сотрудники в офисах СКП получили задание просмотреть старые досье малоизвестных паралюдей в попытке найти параллели. Найти, если возможно, суперзлодеев из других мест, возможно, переехавших в Броктон Бей, сменивших имена, костюмы и методы. Они нашли тебя.
– А, – Регент откинулся назад. – Дерьмово.
– Таким образом, я знаю, кто ты. Я знаю, что ты изо всех сил старался выйти из-под контроля своего отца и, что довольно вероятно, ты отчасти стремишься самоутвердиться, стремишься к успеху, власти и статусу в наших кругах.
– Кто его отец? – спросила я.
– Не моя история, не мне её рассказывать, – Выверт махнул рукой. – Пусть Регент расскажет подробнее, если захочет. Всё, что я хочу сказать – я могу дать тебе это, Регент. Статус и славу, возможно такую, что ты поднимешься выше своего старика.
Регент кивнул, но ничего не сказал. Мне захотелось увидеть выражение его лица под маской.
– Вы должны понять, Неформалы, я не использую страх, как это делал Лун, или манипуляции, как Кайзер. Я хочу, чтобы вы работали со мной потому, что вы знаете, что я – тот человек, который лучше всех может обеспечить выполнение ваших желаний, и что никто больше не сможет и не даст вам лучшего предложения.
– Конечно, это звучит хорошо, – возразила я. Могла ли я найти дыры в его плане, или, возможно, пустить его под откос? – Но я ещё не забыла, как вы только что сказали нам, что были готовы к нашему провалу, и что вы бы вполне нормально к этому отнеслись. Вы пожали бы плечами и сказали: «меньше кейпов, с которыми придётся разбираться», а потом бросили бы нас и ушли.
Выверт кивнул.
– Это так.
– Так что если мы напортачим уже после нашего разговора, отношение к нам будет таким же?
– Нет, – сказал Выверт. Затем он сделал короткую паузу. – Я понимаю ваше беспокойство, но я уже сообщил вам о многом. Если вас арестуют, или если половина вашей команды погибнет в бою, будет опасно бросить вас – ведь вы сможете обнародовать важные сведения. Это будет волновать меня и в будущем.
Я медленно кивнула.
– Если не считать, что вы можете сообщить нам ложную информацию, или прекратить предоставлять нам важные сведения.
– Обратись к Сплетнице для ответа на этот вопрос. Пусть я и купил её услуги, но полагаю, ты считаешь её своей подругой, а она – тебя. Я надеюсь, ты можешь доверить ей проверку правдивости моих слов и узнать побольше о моем плане, который, в любом случае, я и так раскрыл.
Таким образом, если бы я хотела оспорить его точку зрения, то получалось, что я не доверяю Сплетнице. Мне это не нравилось, но я кивнула.
– Хорошо.
– Рой, – сказал Выверт, – сегодня вечером я был готов к разговору с вами, обдумав предложения для остальных членов вашей команды. Я могу помочь Суке заботится о её спасённых собаках, и эта помощь будет гарантировать, что в будущем в спасении будет нуждаться меньше животных. Мрак полагается на меня в личном вопросе, он знает, что моя власть сможет гарантировать простое решение его проблемы. Остаешься ты и только ты, Рой, и я задаюсь вопросом, чего же ты в итоге желаешь.
Сплетница, сидевшая слева от меня, снова наклонилась вперёд, на её лице проступил явный интерес.
Я должна быть убедительной. Ни в коей мере я не собиралась позволить просочиться какой-то мелочи, которая насторожит Сплетницу. И потому я серьёзно задумалась.
Я надеялась, что кто-то нарушит тишину, пока я раздумываю, возможно, даже отвлечёт от меня, но никто этого не сделал. Все терпеливо ждали, оставив меня в фокусе своего внимания, в ситуации, в которой мне бы не хотелось находиться ни в костюме, ни без.
– Город, – ответила я, стараясь быть максимально искренней, чтобы не насторожить Сплетницу. – Вы хотите его контролировать. Прекрасно. Я хочу, чтобы вы заставили его работать. Наведите порядок в доках, чтобы они не были дырой. Дайте людям работу. Задавите наркоторговлю, или по крайней мере торговлю тяжёлыми наркотиками. Разберитесь с дурацкой бюрократией на государственной службе, в школах и везде. Типа того.
Выверт покачал головой.
– Это не то, что я могу предложить тебе со спокойной совестью, дорогая Рой.
Он поднял руку, чтобы остановить меня, прежде чем я успела открыть рот, хоть я и не собиралась ничего говорить.
– Я и так в значительной степени намеревался сделать то, о чём ты сказала. Давать тебе это в качестве подарка – всё равно, что предлагать деньги, когда я и так уже готов дать сколько, сколько вам понадобится.
– Значит, вы собирались улучшить Броктон Бей? – осторожно спросила я.
– Не пойми меня превратно. Я не буду утверждать, что являюсь хорошим человеком – уверяю тебя, я не такой. Несмотря на это, ты, вероятно, обнаружишь, что я – гордый человек. Я посчитал бы катастрофическим провалом со своей стороны, если этот город не будет процветать под моим руководством, огромным ударом по моему эго.
Я кивнула.
Он продолжил:
– Наши желания, как бы то ни было, могут различаться в отдельных деталях. Я бы мог возразить, что всегда будут преступления, всегда будут наркотики.
– Я и не говорю, что их не будет. Я просто говорю что можно многое улучшить. Когда я была в шестом классе, большинство моих одноклассников знало, что такое приход, но не знало названия и дюжины стран.
– Я не обещаю быстрого решения проблем, Рой. Но вот что я тебе скажу – люди, которые будут управлять территориями, будут ответственны за поддержание порядка, как они сами его понимают, в своих районах, любыми средствами, которые вы посчитаете целесообразными. Со временем люди приспособятся к этому, и уровень преступности упадёт. Одновременно я буду управлять потоком продукта в город, уменьшая распространение самых проблемных наркотиков, тех, которые ведут к социальному распаду и преступлениям, принося на их место другой, более доброкачественный продукт. Преступления и наркоманию нельзя победить, но они – животные, которых, полагаю, я смогу приручить.
– А сам город? – спросила я. И вспомнила о папе. – Восстановление парома?
– Да. Будь уверена, если ты примешь моё предложение, я ожидаю, что ты будешь сообщать мне обо всех моих недоработках, в любой области. Может быть, я и гордец, но я бы предпочёл, чтобы ты ранила мою гордость, даже спровоцировала меня сознательно, чтобы не позволить мне почивать на лаврах.
Я медленно кивнула.
– Тогда я сказал всё, что хотел. Я оставлю вас, чтобы вы рассмотрели моё предложение, Неформалы. Признаю, это не то, на что вы изначально подписывались. Я знаю, что это не так весело, как бесшабашные приключения в костюмах, и я готов к тому, что это будет для вас причиной отклонить моё предложение. Всё, на что я надеюсь – если вы действительно мне откажете и решите, что вам удобнее быть просто неординарными преступниками, наша предшествующая договоренность всё же останется в силе.
– Ты так много вложил в нас, и если мы скажем «нет», то сможем просто уйти? – уточнил Регент.
Выверт развёл руками.
– А чего вы от меня ждали? Что я убью вас? Буду угрожать вам? Организую арест? Нет никакой гарантии того, что любая такая попытка с моей стороны будет полностью успешной, независимо от того, что я выберу. Вы можете считать это комплиментом, но я не хотел бы, чтобы один из вас спасся и стал после этого моим заклятым врагом.
Он постучал по стеклу позади себя. Лимузин сразу замедлил ход и остановился. Посмотрев наружу, я увидела, что мы в доках.
– Обдумайте всё. Обсудите этот вопрос и вернитесь ко мне с ответом, чем скорее, тем лучше, но не позже, чем через неделю с этого момента. Сплетница, я формально освобождаю тебя от всех соглашений в твоём контракте, требующих, чтобы ты сохраняла мою роль в тайне. Ты можешь сообщить мои координаты своим товарищам по команде.
– Ясное дело, – ответила Сплетница.
– И, пока я не забыл – я договорился об отдельных счетах для каждого из вас с банкиром для суперзлодеев по имени Счётчик, поскольку вашу сегодняшнюю работу, естественно, нельзя оплатить простым чеком. Мои люди предоставят вам информацию о счетах и инструкции по доступу к ним после того, как вы заберёте своих собак.
Мрак протянул руку.
– Я ещё не знаю, что мы сделаем, примем ли это предложение, но до настоящего времени с вами было хорошо работать, и я надеюсь на продолжение.
Выверт принял руку Мрака, и крепко пожал её:
– Аналогично, Мрак, и Неформалы.
Мы покинули лимузин и оказались на западном конце доков, судя по тому, как далеко была вода, и как близко мы были к горам, которые окружали город. Позади лимузина были припаркованы три фургона, каждый из которых охраняли по двое стоящих рядом наготове солдат Выверта.
Когда мы подошли к концу бронированного лимузина, солдат раздал каждому из нас по конверту.
Мы продолжили идти, Сука открывала каждую дверь, мимо которой мы проходили, выпуская собак. Теперь они были меньше. Иуда, самый высокий, всего лишь доходил мне до плеча. Их внешние мышцы, влажные и сморщенные, висели на них как лишняя кожа на похудевшем человеке. Внутри фургонов было разбросано ещё больше лишней плоти, крови и костей, сброшенных с себя собаками. На последнем этапе собаки сбросят с себя остатки лишней массы, открывая свои обычные тела, спрятанные глубоко внутри, под специальной мембраной, сухие и невредимые, несмотря на травмы, которые они получили за вечер.
Когда последняя из собак, Анжелика, была выпущена, фургоны и лимузин уехали, и мы направились обратно в лофт. Каждый из нас был слишком занят собственными мыслями и проблемами, чтобы отвлекаться на разговор, так что было удивительно тихо.
«Я нашла его. Я получила то, что хотела.»
Только я не могла понять, что чувствовала по этому поводу.
6.09
«Дорогая Мисс Ополчение…»
Нормально ли начать со слова «дорогая»? Не подразумевает ли это более дружеских или близких отношений? Не звучит ли как насмешка?
«Мисс Ополчение, мы встречались с вами сегодня…»
Нет. Если я напишу в таком духе, она может скинуть это письмо к остальным письмам от своих фанатов.
«Мисс Ополчение, вы знаете меня под именем Рой, но вы не знаете меня настоящую…»
Уже лучше, но мне не нравится тон. Оставлю пока так, продолжу и вернусь к этому позже.
«…Понимаете, я не злодей, несмотря на…»
Несмотря на что? Несмотря на то, что я запугивала и причиняла боль невинным людям? Несмотря на то, что я чуть не убила Луна, а позже вырезала ему глаза? Несмотря на то, что получила почти двести восемьдесят тысяч долларов незаконным путем?
Я вздрогнула, вытащила руки из карманов и застегнула толстовку, чтобы закрыть голый живот. Когда мы вернулись в лофт, Брайан сказал, что мы все слишком устали, чтобы обсуждать предложение Выверта, так что все обсуждения были отложены до утра. Я была рада, что мне не пришлось увидеть или услышать ещё что-нибудь, что могло сделать исполнение задуманного ещё тяжелее. Кроме того, я обещала отцу, что сегодня буду ночевать дома.
Было уже девять вечера, и я решила, что пройдусь домой пешком, так как автобус от парома в это время ходит только раз в полтора часа, и нет смысла его ждать. По дороге можно было сделать легкую растяжку, чтобы тело могло отдохнуть после поездки на спине Иуды.
Спрятав руки обратно в карманы, я вернулась к размышлению о том, что я напишу Мисс Ополчение. Зачеркнем «несмотря на…». Может, зайти с другой стороны?
«…Поверите вы мне или нет, все мои намерения были благими. Я присоединилась к Неформалам в первую очередь чтобы помочь вам. Помочь городу…»
Было ли это правдой в полной мере? Нет. Если быть до конца честной, одной из причин, по которой я присоединилась к Неформалам, а потом и задержалась с ними, я бы назвала свое одиночество. Что, если я вложу в письмо немного честности?
«… Меня застало врасплох то, насколько просто было их полюбить. Я была в тяжелом положении, а они приняли меня. Так что мне нелегко писать вам это письмо. Но это необходимо. В конечном счёте, так будет лучше…»
Вот что я говорила себе сегодня, перед тем, как мы отправились на задание. Если я останусь с этими ребятами, это может обернуться огромным риском для невинных людей, в конце концов кто-то попадёт под перекрестный огонь, или меня арестуют за серьёзные преступления.
Но теперь мне нужно было обдумать планы Выверта. Был ли он действительно честен насчёт помощи городу? У меня не было причин считать, что он лжёт, да и Сплетница поручилась за него. И в то же время эмблемой Выверта была змея, а Сплетница и раньше скрывала правду и многое недоговаривала.
Вопрос в том, выбрала ли я этот путь потому, что так будет лучше? Нет. По крайней мере, вряд ли именно это было решающей причиной.
Тогда зачем я это делала?!
Несколько часов назад на этот вопрос было трудно ответить, сейчас стало труднее вдвойне. Настолько, что это напугало меня. Как я могла до такого докатиться?
Я вспомнила о времени, когда я сидела на одном из университетских занятий моей мамы. Мне, скорее всего, было не больше десяти, папа был занят, а мама не смогла подыскать няню. Я была не по годам развитой, и адски гордилась тем, что могу сидеть на лекции по английскому, рядом с парнями и девушками, закончившими школу, и понимать то, о чём говорила моя мама. Мы даже вместе прочли книгу «Не апельсинами едиными…» за предшествующие несколько недель, поэтому я знала материал лекции.
Пока я сидела и слушала, вошёл пожилой человек и сел рядом со мной в заднем ряду. С теплотой в голосе он пробормотал, что моя мать была превосходным преподавателем. Затем, спустя несколько минут, когда я набралась мужества, чтобы поднять руку и ответить на один из её вопросов, он похвалил меня, встал и ушёл. Меня переполняла гордость за себя и маму. Но, даже в таком состоянии, в этом человеке меня поразили его волосы. Нелепый зачёс.
Когда лекция была закончена, мама повела меня домой, и я упомянула об этом человеке, в котором она признала заведующего своей кафедры, своего начальника. Тогда я упомянула его прическу – как плохо она смотрелась.
– Посмотри на всё это с его точки зрения, – объяснила она. – Возможно, давным-давно, он начал понемногу лысеть, но он мог зачесывать волосы на одну сторону, чтобы лысину почти не было видно. Каждый год он зачесывал всё больше и больше волос на одну сторону. Изменения были постепенными, он медленно привыкал к своему виду в зеркале, каждое утро, каждый вечер. Множество маленьких шагов.
– Почему никто не укажет ему на это? – спросила я её.
– У него нет никого, кто мог бы ему подсказать, – ответила она. – И любой, кто его знает достаточно хорошо, не хочет задевать его самолюбие, даже если в итоге это пошло бы ему на пользу.
– Ты бы могла, – сказала я ей.
Она так и сделала, на той же неделе. Сорвала шоры с глаз старого завкафедры английского языка. По её словам, он постригся, затем позднее поблагодарил её. Тот случай и поступок мамы навсегда врезались в мою память.
Я сглотнула комок в горле. Когда я вспоминала её, меня всегда заставало врасплох это острое чувство потери. Прямо сейчас я отдала бы что угодно за полчаса беседы с ней. У меня не было ни малейшего сомнения в том, что она бы всё поняла и объяснила такими простыми словами, что найти решение оказалось бы очень легко.
Мне пришлось остановиться, посмотреть вверх, смахнуть слезы с глаз и глубоко вздохнуть, прежде чем я продолжила путь.
Действительно ли я была в такой же ситуации, что и тот старик? Я позволила себе потихоньку скатиться в тупик, лишь из-за того, что за своими текущими проблемами не разглядела возможных вариантов развития событий?
У меня не было абсолютно четкого представления обо всём происходящем. Я всё ещё была уверена, что смогу отправить это письмо, покончить с этим… но прежде чем я это сделаю, я должна привести свои мысли в порядок. Составление письма в голове не помогало, мне нужно было видеть перед собой слова на мониторе, конкретные слова, чёрным по белому.
Я обошла вокруг своего дома и полезла в карман за ключами. Прежде, чем я смогла их найти, папа открыл дверь:
– Привет, Тейлор. Рад видеть тебя живой и здоровой.
Папа выглядел усталым, на годы старше, чем в прошлый раз, когда я его видела.
Я быстро его обняла.
– Привет, папа. Ты получил моё сообщение, про то, что я опоздаю?
– Получил, – он закрыл и запер за мной дверь. – Что случилось?
Я сняла толстовку, удостоверившись что мой перцовый баллончик, телефон и ключи были в карманах, затем повесила её рядом с дверью и пожала плечами.
– Ничего серьёзного. Я была у Брайана, помогала ему собирать мебель, когда неожиданно без предупреждения пришли его сестра и сотрудник соцслужбы. Я не могла просто так уйти, это выглядело бы неловко, – так всё и было, но только немного раньше
– Понятно, – пробормотал он. – Вы были с ним наедине?
– Нет, – солгала я, чтобы у него не сложилось неправильное впечатление. – По крайней мере, недолго. Лиза уехала за несколько минут до того, как зашли соцработник и сестра.
– Смотрю, у тебя появилась новая рубашка. Красивая.
– Лизина, – придумала я, немного ерзая под его пристальным взглядом.
– Вот оно что, – кивнул он.
– Я собираюсь пойти в свою комнату, хорошо? Я немного устала.
Папа покачал головой.
– Я предпочел бы, чтобы ты осталась. Нам нужно поговорить.
Мой мозг и так был перегружен всякой всячиной и внутренними спорами, и мне совсем не хотелось придумывать новую порцию вранья для папы.
– Мы можем отложить это до завтрашнего утра? – предложила я ему, отступая к двери в коридор и складывая руки в умоляющем жесте, – Мне очень нужно хотя бы минутку посидеть за компьютером и привести мысли в порядок.
Я толкнула дверь, но она не открылась. Странно. Я попробовала дернуть дверную ручку, но и это не помогло.
– Дверь заклинило, – сказала я.
– Дверь заперта, Тейлор. Так же, как и дверь в гостиную, – ответил мне папа. Я посмотрела на него, и он показал мне в своей руке старомодный ключ.
Пока я молча наблюдала, он выдвинул два стула из-за кухонного стола, поставил один посредине комнаты, затем установил второй напротив двери и сел на него.
– Садись.
– Папа, сегодня правда не самое лучшее…
– Садись!
У меня сжалось сердце. По крайней мере, я так себя чувствовала. Живот свело от неприятного предчувствия.
– Сегодня я говорил с сотрудником твоей школы, – сообщил он мне, подтверждая мои опасения.
– Прости.
– Тейлор, ты пропустила почти месяц занятий. Три недели. Ты пропустила основные тесты, не сдала вовремя проект, домашние задания… мне сказали, что ты можешь завалить семестр, если уже не сделала этого.
– Я… прости, пожалуйста, – повторилась я.
– Возможно, я смог бы всё понять, я же знаю, с чем тебе приходилось иметь дело, за исключением того, что ты ничего не сказала мне. Ты мне лгала.
Я не смогла подобрать слова для ещё одного извинения.
– Я позвонил в школу, чтобы узнать, как у тебя дела, и они сказали, что уже некоторое время ты не появляешься на занятиях, и я не знал, что делать. Я просто… почувствовал себя абсолютно потерянным. И позвонил твоей бабушке.
Я вздрогнула. Речь шла о матери моей мамы, строгой женщине, которая никогда полностью не считала папу достойной парой для своей дочери. Для него было совсем не просто сделать этот звонок.
– Она убедила меня в том, что, возможно, я слишком старался быть твоим союзником, и недостаточно старался быть родителем. Если бы она сказала мне это неделю назад, я бы повесил трубку. Но после того, как я поговорил с сотрудником школы, я понял, как я подвёл тебя…
– Ты меня не подводил, – сказала я ему. Я была захвачена врасплох тем, что мой голос немного сорвался от волнения.
– Нет, подвёл. Очевидно, если мы попали в такую ситуацию, когда ты не можешь со мной просто поговорить, значит, что-то мы делали не так. Больше никаких тайн, никакой полуправды. Мы останемся здесь на всю ночь, если это будет необходимо. Я даже завтра отпрошусь с работы, если будет нужно, но мы поговорим.
Я кивнула и с трудом сглотнула комок в горле. Я всё ещё не села на стул, который он поставил посреди кухни.
– Мне, хм, нужно в туалет.
– Хорошо, – он встал. – Я провожу тебя туда, а после провожу тебя обратно в кухню.
– Ты что, обращаешься со мной как с заключенным?!
– Ты – моя дочь, Тейлор. Я люблю тебя, но я знаю, что что-то происходит, и это не просто издевательства, или это что-то, связанное с издевательствами, но чём ты ещё не упоминала. Я боюсь за тебя, Тейлор, потому, что ты избегаешь меня, и ничего не рассказываешь, даже если выливается в провал на экзаменах.
– Таким образом, ты хочешь заставить меня всё рассказать, делая из меня пленника, – ответила я, позволив прозвучать в голосе гневу и страданию. – Ты думаешь, что это нормально, после того, как эти с-суки из школы столько раз загоняли меня в угол, отрезая путь к отступлению? Я что, и дома должна терпеть такое же дерьмо с доминированием и издевательствами?
Папа ответил мне с максимальным терпением:
– Я надеюсь, ты знаешь, что я делаю это потому, что люблю тебя.
Я знала. Но это совсем не облегчало моё положение.
– Тебе точно нужно в ванную, Тейлор?
Я помотала головой. Всё, что мне было нужно – убраться из этой комнаты. Я видела, как он скривил губы, и знала, что он понял, что я просто искала способ сбежать.
– Тейлор, поговори со мной!
– У меня нет желания говорить, – я прошла через комнату, чтобы попробовать открыть другие двери, ведущие в гостиную и подвал. Заперто.
– Почему ты так настойчиво ищешь способ сбежать? – спросил он. Я слышала боль в его голосе, и легче мне это этого не стало. – Пожалуйста, просто расслабься, присядь.
Я почувствовала колебания своей силы на периферии сознания, и поняла, что сжала кулаки. Почему так получалось, что люди, на которых я вроде как могла положиться, были теми, кто обращался против меня, загонял меня в угол, вызывал у меня самые худшие ощущения? Эмма, школа, Оружейник, а теперь и мой папа?
Я пнула стул, настолько сильно, что он врезался в холодильник, оставив на нём отметину. Глаза папы немного округлились, но он не шевельнулся, и ничего не сказал. Я чувствовала напряжение своей силы, когда ко мне начали собираться насекомые из окрестностей. Мне пришлось сознательно отменить приказ на сбор, чтобы заставить их убраться и вернуться к своему обычному поведению.
Совсем не почувствовав себя лучше после пинка по стулу, я спихнула книги рецептов и распечатки с полки возле холодильника, сваливая их на пол. Фоторамка, лежавшая в середине стопки, сломалась от удара об пол.
– Чёрт подери, – пробормотала я. Мне всё ещё не полегчало, и было гораздо трудней держать рой в отдалении.
– Вещи можно заменить, Тейлор. Если тебе нужно выпустить пар – так и сделай.
– Папа? П… – на несколько секунд мне пришлось остановиться, пока я не почувствовала, что отдышалась и могу говорить так, чтобы голос не срывался. – Можешь сделать мне одолжение – помолчать некоторое время и позволить мне подумать?
Он бросил на меня осторожный взгляд, прежде чем ответил:
– Хорошо. Я могу помолчать.
Сесть было больше некуда, потому я прижалась спиной к стене под книжной полкой, которую только что опустошила, и позволила себе опуститься на пол, мои ноги отозвались болью, когда я подтянула колени к груди. Я сложила руки на коленях, и уткнулась в них лицом.
Я знала, что на часах было 9:24, когда я вошла. К тому времени, когда я смогла отозвать насекомых, восстановив контроль над своей силой и почувствовала, что могу без опаски поднять голову, было 9:40. Папа всё ещё сидел на стуле.
Я издала тихий протяжный вздох, затем снова уткнулась лицом в руки.
И что теперь?
«Ну же, Тейлор. Ты билась лицом к лицу с суперзлодеями и была на волосок от смерти. Только что сегодня вечером ты победила Оружейника. Неужели оказаться лицом к лицу с собственным отцом так же трудно?»
Нет. В десять раз труднее.
Но подход к проблеме должен быть таким же. Нужно просчитать варианты своих действий, и какие средства у меня есть. Физическое насилие исключено. Так же, как и использование моей силы. Что мне остаётся?
Я решила, что ситуация в общем оставалась такой же. Я всё ещё должна была написать письмо Мисс Ополчение, и собраться с мыслями. Проблема была в том, что теперь мне приходилось иметь дело с дополнительной задачей. Я должна была сознаться папе во всём содеянном.
Я не была уверена что смогу ему рассказать. Моё горло сжалось от эмоций, и я сомневалась, что смогу достаточно связно убедить папу в том, что у моих действий были веские причины. Я начну рассказ, запинаясь, промямлю самое главное, и сначала он будет выглядеть. Потом я продолжу рассказывать, и, будучи не в состоянии адекватно описать то, что я сделала и почему, я увижу, как на его лице появляется замешательство. А что потом? Отвращение, разочарование?
Какая-то крохотная часть внутри меня умерла от этой мысли.
Я напишу. Я резко вскинула голову и посмотрела на раскиданные вокруг бумаги. Нашла конверт, в который обычно вкладывают документы. Затем нашла маркер.
Вдоль верхней части конверта я написала: «Я – СУПЕРЗЛОДЕЙ».
Я уставилась на эти слова на коричневом конверте, который лежал на моих ногах. Затем я посмотрела на папу. Он читал книгу, положив лодыжку правой ноги на левое колено.
Я представила, что вручаю ему конверт как есть. Только с одной этой строчкой.
– Бля-я, – пробормотала я.
– Ты что-то сказала? – папа поднял глаза от книги и потянулся, чтобы убрать её.
– Всё хорошо. Продолжай читать, – сказала я рассеянно, раздраженная тем, что меня отвлекли, и всё ещё злясь на него за то, что он загнал меня в угол.
– Хорошо, – согласился он, но через три секунды снова бросил на меня взгляд, будто для проверки. Я попыталась не обращать на него внимания, и снова посмотрела на конверт.
Что же написать? Через секунду я начала строчить под заголовком, которой я написала на конверте.
«Мне нравятся Брайан и Лиза. Мне нравятся даже Алек и Рейчел. Но они – тоже суперзлодеи. Я присоединилась к ним с мыслью, что соберу необходимую Протекторату информацию, а затем выдам их.»
Я подняла маркер и нахмурилась.
Почему это было так непередаваемо трудно?
Я надела колпачок и нервно постучала маркером по колену. Я обдумывала всё происходящее, взвешивала свои чувства, перебирала каждую мысль, пытаясь понять, отчего же я нутром чую какой-то подвох, и это ощущение становилось всё тяжелее.
