Текст книги "Червь (СИ)"

Наше время, альтернативный мир, в котором стали появляться люди с суперспособностями. В то же время они остаются обычными людьми, они хотят власти, свободы, денег, признания. Они готовы бороться друг с другом за место в этом мире. Конфликты развиваются, и мир хрупок как никогда. На этой альтернативной Земле у человека с суперспособностями есть два основных варианта карьеры: стать героем или стать злодеем. Кем станет неглупая девушка, у которой нет друзей и которую ежедневно гнобят в школе? Если героем – кого она спасёт? Если злодеем – кто будет её жертвой? Авторизованный некоммерческий перевод произведения американского писателя Джона МакКрэя.

Предупреждение:  издевательства, интриги, мат, собаки, драки, вялый подростковый секс, преодоление себя, упорство, поиски своего места в мире, убийства, расчленёнка, маньяки, стихийные бедствия, обретение друзей, рациональность, пауки, насекомые, телекинез, банды, кровища, находчивость, ПЦ, паутина, лазеры.

От автора: Книга не предназначена для юных или впечатлительных читателей. Повторных предупреждений не будет – ищите их в других книгах.

Джон МакКрэйЧервь

Часть 1. Созревание

1.01

Конец урока через пять минут, а в голове крутится лишь мысль о том, что целый час – слишком много для обеда.

С самого начала семестра я с нетерпением ожидала, когда на обществознании наш учитель мистер Гледли начнет рассказывать про кейпов. Но когда этот долгожданный момент наступил, вместо того чтобы слушать его лекцию, я ёрзала на стуле или же рассеяно рисовала какие-то закорючки на полях своей тетради. Мой взгляд метался между мистером Гледли и часами, которые висели над дверью. Я почти не слушала учителя. Часы показывали без двадцати двенадцать, до конца урока оставалось ещё пять минут.

Он был так оживлён, так захвачен темой урока, что класс, возможно впервые, внимательно слушал. Мистер Гледли был из того разряда учителей, которые стремятся говорить с учениками на равных, сокращая свою фамилию до одной буквы, заканчивая урок пораньше и болтая с ребятами о пустяках. Он придумывал много групповых заданий, чтобы дать волю дружескому общению на уроках, проводил их «весело», например, в виде инсценировки судебного процесса.

На меня он производил впечатление одного из «популярных» ребят, который затем стал учителем. Он, наверно, думал, что является всеобщим любимчиком. Я представляла, как бы он отреагировал, если бы услышал моё мнение об этом. Пошатнулось бы его самомнение, или он счёл бы это отклонением, какого можно ожидать от мрачной молчаливой девчонки?

Я бросила взгляд через плечо. Мэдисон Клементс сидела слева, через два ряда и на два места позади меня. Она заметила, что я смотрю, и ухмыльнулась, потом прищурилась, и я опустила свой взгляд на тетрадь, пытаясь отогнать мерзкое предчувствие, от которого в животе что-то сжималось. Я взглянула на часы – одиннадцать сорок три.

– На этом и закончим, – сказал мистер Гледли. – Простите, ребята, но задание на выходные будет. Подумайте о кейпах и о том, какое влияние они оказали на мир вокруг вас. Если хотите, составьте список, но это не обязательно. В понедельник мы разобьёмся на группы по четыре человека и посмотрим, у кого получилось лучше всего. Победителям – приз из торгового автомата.

Раздалось несколько радостных возгласов, после которых аудиторию поглотил шумный хаос. Захлопывались тетради и учебники, застегивались сумки, скрипели стулья по дешёвому покрытию пола, постепенно нарастал навязчивый шум начинающихся разговоров. Несколько наиболее общительных учеников окружили учителя, чтобы поболтать.

Что до меня, то я просто молча убрала учебники. Мой конспект был практически пуст, не считая коллекции каракулей на полях, и меток отсчёта минут до обеда, выглядевших так, будто я считала время до взрыва бомбы.

Мэдисон разговаривала с друзьями. Она была популярна, но не настолько великолепна, как обычно показывают популярных девушек в сериалах. Она была милой. Миниатюрной. Её образ подчёркивали небесно-голубые заколки в спускавшихся до плеч каштановых волосах и кокетливые манеры. Сегодня она была одета в джинсовую юбку и топ без бретелек, что казалось мне полнейшей глупостью – была ранняя весна, когда по утрам изо рта ещё валит пар.

Впрочем, я не та, кому стоило бы её критиковать. В отличие от меня, она нравилась мальчикам и обзавелась множеством друзей. Во мне же единственной женственной чертой были длинные тёмные вьющиеся волосы. Моя одежда не давала пищи заинтересованным мальчишеским взглядам и не напоминала оперение птицы в брачный период.

Я думаю, парням Мэдисон нравилась из-за того, что была привлекательна, но не придавала этому значения сверх меры.

Если бы они только знали.

Мелодично прозвенел звонок, и я первой оказалась за дверью. Я не бежала, но шла с приличной скоростью. Вверх по лестнице, и к женскому туалету на третьем этаже.

Там уже было с полдюжины девчонок, поэтому пришлось ждать, когда освободится кабинка. Я нервно смотрела на дверь, чувствуя, как замирает сердце каждый раз, когда кто-то входил в помещение.

Как только одна из кабинок освободилась, я зашла в неё и заперла дверь. Затем прислонилась к стене и медленно выдохнула. Не то чтобы это было признаком облегчения. Облегчение подразумевает, что вы почувствовали себя лучше. Мне не будет лучше, пока я не попаду домой. Нет, мне всего лишь стало менее тревожно.

Прошло, наверное, минут пять, прежде чем шум вокруг затих. Заглянув под перегородки, я убедилась, что в других кабинках пусто. Усевшись на крышку унитаза, я развернула пакет с обедом и принялась за еду.

Обед в туалетной кабинке стал для меня привычным. Каждый день я перекусывала там, потом делала уроки или читала до конца перерыва. Единственной не прочитанной пока книгой в рюкзаке был «Триумвират» – биография трёх лидеров Протектората. Я решила потратить как можно больше времени на задание мистера Гледли, прежде чем начать читать, потому что книга мне совсем не нравилась. Не люблю биографии, особенно если они кажутся мне вымышленными от начала и до конца.

Вне зависимости от моих планов у меня даже не было шанса доесть свой рулет из питы. Дверь в туалет с грохотом распахнулась. Я замерла. Стараясь не шуршать и не дать вошедшему понять, чем я занимаюсь, я прислушалась.

Разобрать голоса мне не удалось. Разговор заглушался смешками и журчанием воды в раковине. В дверь кабинки постучали так неожиданно, что я подскочила. В ответ на мое молчание постучали снова.

– Занято, – сказала я нерешительно.

– Боже мой, это ж Тейлор! – радостно воскликнула одна из девчонок. Другая что-то прошептала ей, и я едва расслышала ответ, – Да, давай!

Я резко вскочила, уронив пакет с остатками обеда на кафельный пол. Кинувшись к двери, я открыла защёлку и попыталась выйти. Дверь не поддалась.

В соседних кабинках зашумели, потом какой-то звук раздался сверху. Я хотела посмотреть, что там, но только подняла голову, как мне в лицо чем-то плеснули. Едкая жидкость растеклась по лицу и мгновенно ослепила меня, заливая очки, обжигая глаза, затекая в рот и нос. Клюквенный сок.

На этом они не остановились. Сняв очки, я увидела, как Мэдисон и София склонились через перегородки с бутылками в руках, и едва успела прикрыть голову руками, прежде чем на меня полились новые потоки сока.

Он стекал по шее и, шипя, пропитывал одежду и волосы. Я снова попыталась толкнуть дверь, но кто-то держал её снаружи.

Если поливали меня Мэдисон и София, значит, дверь держала Эмма, глава этой шайки. Рассвирепев от осознания этого факта, я всем телом навалилась на дверь и упала в лужу сока, поскользнувшись на мокром полу.

Пустые пластиковые бутылки с виноградом и клюквой на этикетках упали на пол рядом со мной. Ещё одна бутылка с апельсиновой газировкой отскочила от моего плеча и плюхнулась в лужу перед тем, как закатиться под перегородку в соседнюю кабинку. Запах фруктовых напитков был приторно-сладким.

Дверь распахнулась, и моему свирепому взору предстали три девчонки. Мэдисон, София и Эмма. Если Мэдисон была миловидной, как нераскрывшийся бутон, то София, и Эмма претендовали на образ королевы бала. София была темнокожей, со стройной атлетичной фигурой, что было результатом тренировок в школьной команде по бегу. Рыжеволосая Эмма, в отличие от неё, могла похвастаться формами, которые так манят парней. Она была достаточно хорошенькой, чтобы подрабатывать непрофессиональной моделью для каталогов местных магазинов и торговых центров. Они втроём смеялись так, будто ничего смешнее не видели, но я их едва слышала. Мое внимание было занято гулом крови в ушах, и зловещим щелкающим «звуком». Даже зажав уши руками, я не могла бы заглушить его. По спине и рукам стекали капли, всё ещё холодные после торгового автомата.

Я не была уверена, что смогу сказать нечто такое, что не даст им пищу для насмешек, и потому молчала.

Осторожно поднявшись на ноги, я повернулась к ним спиной, чтобы забрать рюкзак, стоявший на бачке. Увиденное заставило меня помедлить. Раньше он был цвета хаки, но теперь весь покрылся тёмно-фиолетовыми пятнами от виноградного сока. Натянув рюкзак, я обернулась. Девчонок уже не было. Дверь туалета захлопнулась, отрезая меня от их весёлого щебетания и оставляя меня в туалете одну, вымокшую насквозь.

Я подошла к раковине и посмотрела в обшарпанное, всё в пятнах зеркало над ней. Тонкие губы, большой, выразительный рот матери, огромные глаза и нескладная фигура отца. Тёмные волосы промокли и облепили голову, шею и плечи. Коричневая толстовка с капюшоном и зелёная футболка были теперь в фиолетовых, оранжевых и красных пятнах. Очки покрылись разноцветными каплями. Одна из них скатилась по носу и сорвалась в раковину.

Я протёрла очки бумажным полотенцем и снова надела их. Получившиеся разводы мешали видеть не меньше, а может, и больше.

«Дыши глубже, Тейлор» – сказала я себе.

Я снова сняла очки. Намочив полотенце, я протерла их ещё раз, но разводы никуда не делись.

Нечленораздельный вопль разочарования и ярости вырвался из меня, и я пнула пластиковую корзину под раковиной, отправив её и щётку, лежащую внутри, в полет до ближайшей стены. Этого было мало. Я стянула с себя рюкзак, и швырнула его обеими руками вслед за корзиной. Я больше не использовала свой шкафчик – определённые личности взламывали его или портили содержимое. Я насчитала четыре подобных случая. Поэтому мой рюкзак был тяжело нагружен всем, что могло мне понадобиться во время уроков. От удара об стену он громко хрустнул.

– Какого хрена?! – прокричала я в окружающую пустоту, и мой голос эхом разнесся по туалету. На глаза навернулись слёзы.

– И что, чёрт побери, мне теперь делать?! – Хотелось что-нибудь ударить, сломать. Просто чтобы исправить несправедливость. Хотелось разбить зеркало, но я сдержалась. Такая мелочь скорее доказала бы мою беспомощность, чем успокоила бы меня.

Подобное происходило с первого дня в старшей школе, на протяжении полутора лет. Туалет был единственным безопасным местом, которое я смогла найти. Находиться там было одиноко и унизительно, но это было убежище, в котором я могла от них скрыться. Теперь у меня даже его не осталось.

Я понятия не имела, что теперь делать с послеобеденными уроками. Пора было сдавать промежуточный проект по курсу искусств, но мне нельзя было прямо сейчас появиться в классе. Там будет София, и я могла легко представить себе её самодовольную ухмылку, заявись я туда в таком виде, будто только что неудачно пыталась перекрасить все свои вещи.

Кроме того, я только что шмякнула свой рюкзак об стену, и сомневалась, что мой арт-проект всё ещё в целости и сохранности.

Жужжание на грани восприятия становилось всё настойчивее. Руки дрожали, и я наклонилась, схватившись за раковину, сделала долгий медленный выдох и позволила своим внутренним барьерам рухнуть. Три месяца я держалась. А сейчас? Мне было уже всё равно.

Закрыв глаза, я почувствовала, как жужжание превращается в конкретную информацию. Многочисленные, как звёзды в ночном небе, крошечные узелки сложно организованных данных наполняли пространство вокруг меня. Можно было сосредоточиться на каждом и подробно рассмотреть. Эти узелки рефлекторно собирались рядом со мной с того момента, как мне в лицо выплеснули сок. Они отозвались на подсознательные мысли и эмоции, они были отражением моего гнева, моего отвращения к этим троим, как колотящееся сердце или дрожащие руки. Я могла остановить или направить их движение не задумываясь, как могла поднять руку или шевельнуть пальцем.

Я открыла глаза, чувствуя адреналин, разливающийся по телу, пульсирующую в венах кровь. Меня знобило от холодной влаги, пропитавшей одежду, от предвкушения и совсем немного – от страха. Все поверхности комнаты были покрыты насекомыми. Мухи, муравьи, пауки, многоножки, уховёртки, жуки, осы и пчёлы всё прибывали через открытое окно, скол плитки на потолке, щель рядом со сливом раковины. Двигаясь с поразительной скоростью, они собирались вокруг и занимали всё свободное место. Примитивные сгустки запросов и откликов, ожидающие указаний.

Как просто, как просто было бы стать для своей школы подобием Кэрри Стивена Кинга! Воздать по заслугам этой троице за всё, что пришлось из-за них пережить: злобные электронные письма, мусор, высыпанный мне на парту, флейта – мамина флейта – украденная ими из шкафчика. Дело не только в них. Другие девчонки и некоторые парни присоединились к ним, «случайно» забывая передать мне задание, вторя насмешкам и потоку мерзких писем, выслуживаясь перед тремя самыми симпатичными и популярными девчонками нашей параллели.

Я отлично понимала, что если я попытаюсь причинить вред другим ученикам, меня поймают и арестуют. В городе работали три команды супергероев и ещё неизвестно сколько одиночек. Но мне было плевать. Мысль о моем отце, его стыд и разочарование во мне, когда он узнает о последствиях моих действий в новостях? Это было хуже, но всё ещё не перевешивало мою злость и расстройство.

Нет, я была выше всего этого.

Вздохнув, я отдала приказ рою – рассеяться. Слово было не так важно, как идея, скрытая за ним. Насекомые стали покидать помещение, вылетая в окно и исчезая в трещинах плитки. Я прислонилась к входной двери спиной, чтобы никто не обнаружил происходящего здесь, пока все насекомые не исчезнут.

Как бы мне ни хотелось, я не могла последовать их примеру. Меня всё ещё трясло от унижения, но я взяла рюкзак и пошла через холл к выходу. Выбралась из школы, игнорируя смешки и взгляды окружающих, и села на первый попавшийся автобус в сторону дома. Весенняя прохлада плохо сочеталась с мокрой одеждой и волосами, и меня снова стало знобить.

Я собиралась стать супергероем. Эта цель в такие моменты помогала держать себя в руках. Только благодаря ей я могла заставить себя покинуть постель в дни, когда нужно было идти в школу. Безумная мечта, которая делала жизнь более-менее сносной. То, чего стоило ожидать, над чем стоило трудиться. Она помогала мне не зацикливаться на мысли, что Эмма Барнс, лидер этой шайки, когда-то была моей лучшей подругой.

1.02

По дороге домой все мои мысли были об Эмме. Сторонний наблюдатель может посчитать, что «лучший друг» – это просто слова, но для ребёнка важнее нет никого. Эмма была моей самой лучшей подругой с первого класса средней школы. Нам было мало проводить вместе время только в школе, так что мы по очереди оставались друг у друга в гостях каждые выходные. Помню, моя мама говорила, что мы были очень близки, почти как сёстры.

Такая тесная дружба достаточно интимна. Не в плотском смысле, а в том смысле, что нет никаких секретов, и друг знает все твои слабые места и уязвимости.

И вот когда я вернулась из летнего лагеря за неделю до начала учёбы в старшей школе, как я себя почувствовала, когда узнала, что она больше не разговаривает со мной? Что София стала её лучшей подругой? Когда я осознала, что она стала использовать все секреты, которыми я делилась с ней, чтобы максимально больно ранить меня? Это сломало меня. По-другому и не скажешь.

Чтобы перестать копаться в прошлом, я переключилась на рюкзак, поставив его на соседнее сиденье и начав разбирать содержимое. Пятна виноградного сока вызывали подозрение, что мне нужен новый рюкзак. Этот я купила четыре месяца назад на замену старому, украденному из шкафчика, за двенадцать баксов, так что это не было большой потерей. Важнее были промокшие тетради, учебники и два романа, которые я таскала с собой. Подозреваю, что та девчонка, которая держала бутылку с виноградным соком, специально целилась в открытый верх рюкзака. Я заметила, что арт-проект тоже пострадал – коробка с ним смялась с одной стороны. Это уже было делом моих рук.

Сердце сжалось, когда я увидела блокнот в твёрдой чёрно-белой обложке. Его угол промок так, что четверть каждой страницы окрасилась в фиолетовый. Чернила расплылись, а страницы уже пошли волнами.

Этот блокнот – то, что от него осталось, – содержал мои заметки и мысли по поводу карьеры супергероя. Испытания и тренировки моих способностей, которые я проводила, целые страницы зачёркнутых вариантов героического имени, даже замеры для моего будущего костюма. Когда Эмма, Мэдисон и София украли мой рюкзак и засунули его в мусорку, я поняла, как опасно вот так хранить свои записи. Тогда я переписала всё в новый блокнот простым шифром, заполняя его снизу вверх. Теперь я смотрела на двести страниц, которые нужно было переписать, чтобы сохранить информацию. Если, конечно, удастся вспомнить, что было на уничтоженных страницах.

Автобус остановился в квартале от моего дома, и я сошла, стараясь не обращать внимание на взгляды окружающих. Даже несмотря на переживания по поводу уничтоженного дневника и того, что я пропущу половину уроков, по мере приближения к дому мне становилось легче, на несколько порядков легче от осознания, что можно будет расслабиться и отдохнуть от ожидания новой беды. Я вошла в дом и отправилась в душ, даже не сняв ботинки и рюкзак.

Я стояла под струей воды, скинув одежду под ноги и надеясь, что вода поможет смыть самые жуткие пятна. Я размышляла. Мне вспомнились чьи-то слова о том, что нужно по-другому взглянуть на негативные события и найти в них положительные стороны. Я попыталась рассмотреть события дня со всех сторон, чтобы понять, не найдется ли в них что-либо позитивное.

Первое, что пришло в голову: «Ещё одна причина убить эту троицу». Это было не всерьёз – я злилась, но не собиралась их и в самом деле убивать. Наверное, меня это ранило бы в первую очередь. Меня унижали, выбивали из колеи, выводили из себя, но со мной всегда было оружие – мои способности. Они всегда были как заряженный пистолет в моей руке. Правда, моя сила не так уж велика, так что, скорее, как шокер. Когда было совсем тяжело, я с трудом удерживалась от желания ею воспользоваться. Всё же не думаю, что у меня есть инстинкт убийцы.

Нет, сказала я, силой возвращая себя к позитивному мышлению. Было ли во всём произошедшем хоть что-нибудь хорошее? Арт-проект уничтожен, вещи, скорее всего, восстановлению не подлежат, нужен новый рюкзак… дневник… Почему-то мысли уцепились именно за него.

В раздумьях я закрыла кран и вытерлась насухо, потом обернулась полотенцем и, вместо того, чтобы пойти одеваться в комнату, бросила мокрую одежду в корзину для белья, подхватила рюкзак и через кухню спустилась в подвал.

Дом был старый, подвал ни разу не ремонтировали. Пол и стены были бетонные, потолком служили доски перекрытий, по которым проходила проводка. Здесь стояла печь, которую когда-то топили углём, и старый угольный жёлоб шестьдесят на шестьдесят, через который когда-то сгружали зимний запас угля для обогрева. Он был заколочен, но когда я задумалась о шифровании изначального «дневника сверхспособностей», я решила защитить себя со всех сторон и подойти к этому творчески. Тогда я и стала использовать его.

Открутив один винт и сняв квадратную деревянную панель с осыпающейся белой краской, закрывавшую низ жёлоба, я достала из него спортивную сумку и прислонила панель обратно.

Я выгрузила лежавший в сумке пакет на старый верстак, оставленный прошлым владельцем дома, открыла окна, которые были как раз на уровне подъездной дорожки и палисадника, закрыла глаза и с минуту концентрировалась на своей силе. Теперь я не просто собирала каждое жутковатое насекомое в радиусе двух кварталов. Я выбирала, и нужны мне были совсем немногие.

Их прибытие заняло некоторое время. Насекомые могут двигаться быстрее, чем вы думаете, особенно по прямой и с заданной целью, но даже так два квартала при их размерах – это немало. В ожидании я открыла пакет и стала вытаскивать содержимое. Мой костюм.

Первые пауки начали вползать через открытые окна и собираться на верстаке. Мои способности не давали мне знания научных названий насекомых, с которыми я работала, но этих пауков узнал бы кто угодно. Чёрные вдовы. Один из опаснейших видов, живущих в Штатах. Их укус может быть летальным, но далеко не всегда, а вот кусаются они по малейшему поводу. Даже под полным моим контролем, они меня пугали. По моему приказу множество пауков собрались на верстаке и стали плести паутину, скрещивая нити и собирая их в цельное полотно.

Три месяца назад, оправившись от первого проявления своих сил, я стала готовиться к поставленной цели. Это включало упражнения, тренировки контроля способностей, исследования и подготовку костюма. Дела с костюмами обстояли сложнее, чем может показаться. У официальных команд, конечно, было где взять подобные вещи, но остальным оставалось либо покупать костюмы, либо собирать их по частям из разных магазинов, либо делать самим.

У каждого варианта свои минусы. Заказывая костюм в интернете, рискуешь быть отслеженным и раскрытым даже раньше, чем наденешь его. Собранный по частям в магазинах костюм вряд ли будет хорошо смотреться. Последний вариант – создавать костюм с нуля – это уйма работы и никакой страховки от проблем двух других вариантов – возможного раскрытия или неудачного дизайна – в зависимости от того, откуда были взяты материалы и насколько тщательно вы подошли к делу.

На вторую неделю после обнаружения способностей, когда я ещё не до конца была уверена, что происходит, я наткнулась на передачу, в которой рассматривались варианты костюмов для защиты от нападения медведей. Меня вдохновил костюм из синтетического паучьего шёлка. Но кому нужна синтетика, когда я могу делать настоящий паучий шёлк?

Правда, это оказалось не так просто. Не всякий паук подходил для этого, а самих чёрных вдов найти нелегко. Обычно в северо-восточных штатах они не водятся из-за климата, но мне повезло c тем, что делало Броктон Бей интересным как для туристов, так и для кейпов, и что позволяло паукам здесь не только жить, но и процветать – здесь было тепло. В связи с географическим положением и, в частности, благодаря океану на востоке, в Броктон Бей была самая мягкая зима и самое комфортное лето среди северо-восточных штатов. И чёрные вдовы, и люди, носящиеся туда-сюда в облегающих костюмах, были этому рады.

С помощью моей силы я обеспечила паукам возможность размножаться. Я держала их в безопасных местах и откармливала, направляя добычу прямо в их сети. Я отключила у них тот ментальный блок, который говорил им спариваться и откладывать потомство только летом, направляла всё больше корма для их многочисленного молодняка и, в итоге, получила бесчисленное количество прядильщиков для ткани на мой костюм. Самой большой проблемой было то, что чёрные вдовы – одиночки, и охраняют свою территорию. Мне было необходимо так распределить их, чтобы удостовериться, что они не поубивают друг друга в мое отсутствие. Примерно раз в неделю во время утренней пробежки я меняла размещение местных пауков, чтобы в моем распоряжении всегда были сытые рабочие для производства необходимых материалов. Это гарантировало, что в послеобеденное время, когда я возвращалась из школы, пауки были всегда наготове для работы над моим костюмом.

Да, жизни у меня не было.

Зато был отпадный костюм.

Он пока не радовал глаз. Грязная ткань жёлто-серого цвета. Армированные вставки из подобранных и расположенных слоями панцирей и экзоскелетов насекомых, скормленных паукам, были прошиты шёлком. В результате они пестрели различными оттенками серо-коричневого. Но я всё равно планировала покрасить ткань и нанести рисунок на броню.

Причина, по которой костюм мне так нравился, заключалась в том, что он был гибким, прочным и невероятно лёгким, учитывая количество брони. Однажды я напортачила с размерами для одной из ног и, решив отрезать её и начать заново, обнаружила, что не могу сделать это с помощью резака. Для этого понадобились кусачки, но и с ними было непросто. Насколько я понимала, это было всё, что нужно костюму супергероя.

Мне не очень-то хотелось проверять, но я питала надежду, что он был пуленепробиваемым. Хотя бы в тех местах, где бронированные секции защищали жизненно важные органы.

Я планировала закончить костюм в течение месяца, к концу учебного года, чтобы в начале лета я смогла ворваться в мир супергероев.

Но план изменился. Скинув полотенце на край скамьи, я стала натягивать костюм, чтобы в сотый раз проверить его. Пауки послушно разбегались с моего пути.

Стоя в душе, пытаясь найти положительные моменты в произошедшем, я задумалась о дневнике и поняла, что тяну время. Постоянно планирую, готовлюсь, учитывая все возможности. Всегда будет что-то, к чему нужно приготовиться, что нужно узнать или проверить. Уничтоженный дневник сжёг все мосты. Нельзя вернуться и начать восстанавливать дневник, не отодвигая сроки, как минимум, на неделю. Нужно было идти дальше.

Настало время действовать. Я сжала руку в перчатке. Я выйду из тени на следующей неделе. Нет. Больше никаких задержек. В эти выходные я буду готова.

1.03

Моё расписание тренировок включало пробежки каждое утро и каждый вечер. В процессе я неплохо изучила восточную часть города. Выросшие в Броктон Бей родители часто советовали мне «придерживаться набережной». Даже на пробежках я не удалялась от набережной, избегая неблагополучных районов. Но сейчас была ночь воскресенья, я была в костюме, и готовилась нарушать правила.

В пятницу я покрасила костюм, в субботу докупила временные детали (пояс, крепления для маски и линзы), и в воскресенье, ближе к вечеру, я закончила с самыми необходимыми для выхода деталями. Костюм ещё не был завершён, недоставало существенной части запланированной брони, но самые уязвимые места были защищены: лицо, грудь, позвоночник, живот и основные суставы. Единственной цветной деталью в серо-черном костюме были тускло-жёлтые линзы маски. Секции брони, защищавшие нижнюю челюсть, имитировали жвалы жука. Маска не закрывала волосы, что оставляло затылок незащищенным, но это была лишь одна из жертв, принесённых ради сегодняшнего выхода в свет.

Когда пробила полночь, я пересекла границу между одним из самых благополучных районов и районом, где жили гангстеры и сидящие на крэке шлюхи. Расстояние между ними было меньше, чем можно было подумать.

Набережная была туристическим центром города. Протянувшаяся с севера на юг вдоль побережья, она пестрела бутиками, цены в которых начинались от тысячи долларов, кафешками, где кофе стоил до смешного дорого, деревянными тротуарами и пляжами, откуда открывался великолепный вид на океан. Почти из любой точки доков виднелась одна из главных достопримечательностей Броктон Бей – Штаб-квартира Протектората. Помимо того, что она была чудом архитекторского искусства, ШП представляла собой плавучий центр управления, который многие местные супергерои считали домом, защищенный пузырем силового поля и системами противоракетной обороны. Необходимости воспользоваться защитой пока не возникало, но надо признать, она поддерживала чувство безопасности.

Западнее Набережной, вдали от воды находился район, который местные называли просто «доки». Когда международная торговля в Броктон Бей исчерпала себя, целая куча людей внезапно осталась без работы. Самые богатые и изобретательные сумели стать ещё богаче, направив городские ресурсы на технологии и банковское дело, но у тех, кто нанимался на корабли и в доки, особого выбора не было. Некоторые уехали из города, другие остались, добывая пропитание кто чем мог, третьи занялись откровенно нелегальными делами.

Все это благоприятствовало росту численности местных суперзлодеев. Возможность хорошо заработать в сочетании с большим числом готовых на все подонков к концу 90-х сделали город рассадником преступности. Прошло несколько лет, прежде чем герои смогли организовать отпор, но это произошло, и теперь в городе наблюдалось что-то вроде равновесия сил. По количеству кейпов на душу населения Броктон Бей не входил в первую пятерку среди городов США, но в десятке наверняка присутствовал.

Переходя от одного квартала к другому, можно было заметить значительные изменения в местности. Чем дальше я продвигалась в доки, тем хуже становилось окружение. Здесь хватало складов и других зданий, так что даже самые обездоленные могли найти укрытие, на улицах были только пьяные до беспамятства, шлюхи и члены банд. Избегая встреч с кем бы то ни было, я продвигалась вглубь района.

По пути я использовала свои способности, чтобы собрать побольше насекомых, но при этом старалась держать их в стороне от своего пути. Они двигались параллельно со мной, по крышам и внутренним помещениям окружающих домов. Любой, кто обратил бы внимание на перемещение местных тараканов, мог бы подумать, что что-то произошло, но для этого было недостаточно светло. Я сомневалась, что в этом районе вообще есть электричество.

В отсутствие уличного освещения мое внимание привлекло оранжевое пятно на тёмной улице впереди меня. Я остановилась и прижалась к стене здания. Оранжевый огонёк оказался пламенем зажигалки, и позволил разглядеть несколько лиц вокруг него. Это были выходцы из Азии, некоторые были в толстовках с капюшоном, другие носили повязки на головах, или рубашки с длинными рукавами, но все были одеты в одни и те же цвета. Красный и зелёный.

Я опознала их. Они были членами местной банды, известной в восточной части города как «Азиатские Плохие Парни», АПП, если сокращенно. Некоторые из них даже ходили в мою школу. Среди нарушителей закона в Броктон Бей они были довольно известны. В то время как обычные члены банды были корейцами, японцами, вьетнамцами и китайцами, насильно набранными из старшеклассников школ Броктон Бей и жителей бедных кварталов, во главе банды стояли несколько опасных преступников с суперсилами. Обычно банды не набирались из такого количества членов разных национальностей, поэтому ходили слухи, что ими руководит очень опасный человек, способный держать всех в узде.