Текст книги "Возвращение Мориарти"

Автор книги: Джон Эдмунд Гарднер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 23 страниц)

Явившись в понедельник утром в Скотланд-Ярд, инспектор Энгус Маккреди Кроу не стал никого оповещать о своем решении расстаться с холостяцкой жизнью. Узнают и без него, решил он. Тем более что миссис Коулз уже потребовала разместить объявление в соответствующей колонке «Таймс».

Все мысли о будущих матримониальных волнениях вылетели, однако, из головы, когда он увидел на столе рапорт детектива Фроума. В обычных обстоятельствах документ никогда бы не дошел до Кроу, но его заместитель, увидев карандашный набросок, сразу понял, что молодой детектив запечатлел, помимо прочих, самого профессора Джеймса Мориарти.

В том, что ошибки нет, и что Фроум увидел именно Мориарти, инспектор не сомневался – сходство было полное, именно таким его и описал Холмс. Сообщение сильно обеспокоило Кроу, поскольку указывало на возможный масштаб преступной деятельности Мориарти. Рядом с ним в ложе «Альгамбры» сидели Луиджи Санционаре и спутница последнего, Ад ел а Асконта. На лице девушки застыло недоуменное выражение, голову она слегка склонила набок. Остальные, насколько мог судить Кроу, тоже были иностранцами.

Передав дело заместителю, инспектор после недолгих размышлений распорядился сделать с наброска копии и разослать их коллегам на континенте с просьбой провести идентификацию прочих спутников Мориарти. Затем он вызвал детектива, наблюдавшего в день спектакля за Санционаре. Но время было упущено: итальянцы еще утром покинули «Вестминстер Пэлас» и сели на поезд, направлявшийся, согласно расписанию, в Рим через Париж. Как говорится, поздно запирать стойло, когда лошадка сбежала.

Тот факт, что Мориарти открыто принимал в столице неких иностранных преступников, наводил на определенные размышления, и Кроу не понадобилось много времени, чтобы вывести логическое заключение: скорее всего, на встрече обсуждалось какое-то крупное ограбление. Или же, что намного хуже, речь шла о создании союза криминальных элементов всей Европы.

Что же делать? Объявить полномасштабные поиски Мориарти? Схватить его и задержать, предъявив обвинение по старому делу мадам де Гонкур? Соблазн поступить именно так был велик, но Кроу понимал, что любой опытный адвокат без особого труда снимет со своего клиента такое обвинение и вытащит его из-за решетки. В лучшем случае они продержат Мориарти день или чуть больше. Что это дает? Практически ничего. Нет, решил инспектор, его настоящий шанс – продолжать игру и ждать.

Во второй половине дня с докладом явился Таннер. Накопать удалось немного. Согласно собранным данным, профессор Мориарти оставил академическое поприще не по собственному желанию, а в связи со скандалом, в который были замешаны двое учеников. В университете полагали, что уехал он в компании младшего брата, несколько раз посещавшего его на съемной квартире.

О семье Мориарти также удалось узнать немногое. Детство его прошло в Ливерпуле, где он жил с матерью и двумя младшими братьями, тоже Джеймсами. Один из них служил в 7-м уланском полку, о другом известно было еще меньше – вроде бы он ушел из дому и поступил на работу в «Западной железнодорожной компании», где, что удивительно, никаких следов служащего с такой фамилией не обнаружилось.

Возможно ли такое? Как вышло, что младшего брата не смогли найти? И что дальше?

Кроу пришлось вернуться к началу. Если Профессор может появляться в двух обличьях, не следует ли из этого, что тот Мориарти, которого они ищут, есть на самом деле младший брат знаменитого ученого? После недолгих раздумий Кроу отдал Таннеру указание продолжать поиски фактов, имеющих отношение к Джеймсу Мориарти-младшему.

Далее внимание инспектора привлекло сообщение о назначенной на следующий день церемонии бракосочетания с участием небезызвестного Пипа Пейджета. Провести церемонию должен был викарий прихода Святого Андрея. Сообщение поступило от немолодого, около сорока, сержанта с немалым опытом работы в закрытом для посторонних районе доков.

Вполне естественно, что инспектору захотелось разузнать об источнике информации. Разговор с сержантом затянулся едва ли не на целый час, но сержант, как и любой хороший детектив, уперся и имя своего осведомителя не назвал.

– Поймите, сэр, там очень нелегко. Можно работать в самой гуще самых отъявленных злоумышленников и ничего ни о чем не знать. Приходится полагаться на удачу. Могу только сказать, что этот Пейджет – здоровенный парень с большими связями, и завтра его окольцуют. По всем правилам. Как положено. Что до моего осведомителя, то раньше я никогда ничего от нее не получал, но эти сведения, похоже, верные. Мне показалось, что она нервничала, пока со мной разговаривала, боялась, что за ней следят, а еще что у нее вроде как зуб против кого-то, но это уж только моя интуиция, не более того.

– В интуиции ничего плохого нет, особенно если ее подкрепляют здравый смысл и логика.

Сержант рассмеялся.

– Вот только с женщиной логика и здравый смысл плохо совмещаются.

Разговор с сержантом снова вернул инспектора к невеселым мыслям о близком расставании с собственной свободой. Похоже, свадьбы входят в моду, невесело подумал он и решил, что обязательно прокатится в Лаймхауз и посмотрит, как все пройдет у Пейджета и его невесты. В крайнем случае, понаблюдает со стороны, как это бывает у других.

Влияние Мориарти никогда и никем под сомнение не ставилось, и тот факт, что он сумел организовать свадьбу без такой формальности, как троекратное оглашение имен жениха и невесты, никого не удивил и был воспринят как должное. Никто не спрашивал, за какие ниточки и на каком уровне ему пришлось подергать. Никто не задавался вопросом, какие способы убеждения несговорчивых были задействованы. Профессор лишь объявил, что церемония состоится в церкви Святого Андрея в одиннадцать часов, и что присутствовать на ней смогут лишь немногие – в отличие от неофициальных торжеств на первом этаже склада.

Как всегда, распоряжения Профессора были строго исполнены, так что без пяти минут одиннадцать у входа в церковь собралась лишь небольшая группа особо доверенных лиц. Пейджет сидел на передней скамье вместе с Паркером – свежим, прилично одетым, чисто выбритым и вообще имеющим вид почти респектабельный, – выбранным на роль шафера. Спиру прийти в церковь не разрешили, но Бриджет, Кейт Райт и ее муж присутствовали, как и Эмбер, Ли Чоу и пара парней Терреманта. Никакой суеты, никакого хора, никакого органа – дабы не привлекать к церемонии ненужное внимание. Музыка, танцы, шумные поздравления – все это было оставлено на потом, когда запертые двери склада скроют веселье от посторонних глаз.

Паркер заранее расставил своих сычей на ближних подходах к церкви, но никто из них не стал особенно приглядываться к горстке старушек и паре грубоватой наружности мужчин в рубчатом плисе и с красными платками на шеях, сидевших на задних скамьях. Свадьбы, крещения и похороны всегда привлекают любителей порадоваться и поплакать с людьми, которых совсем не знают.

Энгус Кроу чувствовал себя неловко в непривычном облачении – казалось, все только на него и смотрят, – но сопровождавший инспектора детектив заверил шефа, что уж за полицейского его наверняка никто не примет.

Ровно в одиннадцать у алтаря появился викарий. Пейджет поднялся и, подталкиваемый Паркером, занял свое место.

Они шли по главному проходу. Фанни, сосредоточенная, с сияющим лицом за белой кружевной вуалью, в платье – белый шелк, короткий шлейф и закрытая кружевная пелерина, – на которое ушли долгие часы кропотливого труда. Невеста выглядела трогательно хрупкой рядом с мужчиной – высоким, с горделивой осанкой, слегка сутулым, – на руку которого опиралась. Мориарти был без перевязи, которую снял впервые со времени покушения. За ними, заметно нервничая, шла Мэри Макнил, на плечи которой свалились обязанности подружки невесты.

Кроу наблюдал за происходящим во все глаза. В первую очередь его внимание привлек сопровождавший невесту мужчина. Мориарти он видел впервые, и все происходящее выглядело нереальным, словно перед ним разыгрывалась сцена из какого-то романа.

Свадебная процессия остановилась, жених и невеста неуверенно переглянулись, и викарий заговорил:

– Дорогие возлюбленные, мы собрались здесь, пред ликом Господа и сего собрания, дабы соединить этого мужчину и эту женщину священными узами брака…

Не слушая священника, Кроу не спускал глаз с Мориарти, и им овладевало странное, гнетущее и тяжелое чувство. Само присутствие здесь, в священном месте, такого человека ложилось на торжественную церемонию черной тенью. Казалось, Мориарти окружен огромным морем невидимого зла. Зла, исходящего от него самого. В воображении инспектора вспыхивали необычайно яркие картины с громадными, бьющимися о неуступчивые камни волнами. Камни – это церковь, подумал он, противостоящая наступлению злых сил.

Жених и невеста последовали за викарием в ризницу, и в этот момент Мориарти обернулся, и тяжелый взгляд его глубоко посаженных глаз впился в Кроу. В какой-то момент у инспектора возникло ощущение, что взгляд этот проникает в голову и пронзает мозг. По спине как будто пробежали ледяные пальцы.

Когда счастливая пара вернулась из ризницы, Кроу, присмотревшись внимательнее, с удивлением обнаружил, что, во-первых, жених, Пейджет, наверняка запечатлен на рисунке детектива Фроума, сделанном в зале «Альгамбры», и что, во-вторых, невеста, счастливая и обворожительная, с откинутой назад вуалью, подходит под описание молодой женщины, навещавшей полковника Морана в тюрьме на Хорсмангер-лейн и принесшей в камеру корзинку с отравленными продуктами.

Хотя Кроу и не стал задерживаться в церкви, выйдя, он обнаружил, что вся компания исчезла без следа, растворилась в одном из переулков подобно плывущим в воздухе струйкам дыма. Как будто ее и не было. Во второй раз за утро инспектора посетило ощущение нереальности, призрачности всего случившегося.

Увиденное вполне укладывалось в логику рассуждений, и хотя в облике Профессора Кроу не обнаружил ничего странного – например, использования грима и прочих средств маскировки, – он окончательно уверился, что ответ на одну из проблем кроется в связи между Мориарти, профессором математики, и Мориарти, младшим из братьев. Не сомневался инспектор и в том, что Пейджет служил не только Морану, но и Мориарти. Необходимо, решил он, поговорить и с женщиной, свежеиспеченной миссис Пейджет. В том, что служанка, приходившая в тюрьму на Хорсмангер-лейн, и невеста Пейджета одно и то же лицо, Кроу был теперь уверен.

Но что делать дальше? Какую стратегию избрать? Выбрать было нелегко. Прежде всего, как найти этих людей в запутанном лабиринте улочек и переулков Ист-Энда? И даже если удастся найти, можно ли их задержать? Если Мориарти и впрямь настолько влиятелен, как говорил Шерлок Холмс, то его охраняет едва ли не целая армия. А сколько у него путей отступления? Так что же, ждать, когда он появится снова? Объявить Мориарти в розыск? Нет, такой вариант ненадежен. Мориарти узнает о принятом решении через час и затаится. И тогда его просто не найти.

Пожалуй, решил Кроу, возвращаясь в кэбе в Скотланд-Ярд, лучше всего сейчас ничего не предпринимать. Подождать. Рано или поздно Профессор или кто-то из его подручных должен проявить себя. В сумерках отчаяния забрезжил лучик света. Ответы были рядом, близко. Оставалось лишь набраться терпения. Когда-нибудь злодей поднимет голову, высунется из своего мира и попадет в мир Кроу.

Таким склад еще никто не видел. В воздухе стоял аромат цветов, горели лампы, повсюду царило веселье. Отыскать свободное место было проблемой; казалось, вся огромная семья Мориарти собралась здесь, чтобы засвидетельствовать свое почтение и отметить торжественное событие в жизни Пейджета.

Новобрачные сидели за столом, установленным в «комнате ожидания», вместе с Мориарти, Эмбером, Ли Чоу, братьями Джейкобс, Терремантом и Спиром. Справа на небольшом помосте расположились музыканты – пара скрипок, корнет, два банджо, цитра и аккордеон, – готовые разразиться «Счастливой селяночкой», «Иль Корриколо» и «Моной», а потом, когда веселье будет в полном разгаре, добавить огоньку под «Хмельной Хэмпстед», «Топают ножки по Кентской дорожке» и «Моя старушка – голландская кружка».

Ровно в двенадцать ворота закрыли и заперли – все расселись по местам. После полудня, согласно распоряжению Мориарти, доступ был закрыт.

Растянувшиеся по левой стороне столы ломились от угощений: пирогов и заливного, холодных кур и индюшек, ветчины и пикулей. В центре высился трехъярусный торт. Пили шампанское и эль. Закусывали пирожками, бисквитами и заливным. Человек со стороны, наверное, немало бы удивился, увидев все это – казалось, разношерстная компания пытается копировать манеры, стиль и этикет средних классов.

В еще большей степени это подтверждали и выложенные на другом столе свадебные подарки. Каждый приносил что-то свое, но, кроме одной или двух оригинальных вещиц, на всем лежала печать одинаковости. Золотые цепи соседствовали с браслетами и ожерельями, украшенными жемчугами и алмазами; броши – с представленными во множестве колечками; золотые печатки – с подвесками в виде сердечка и золотыми булавками для шейного платка. Серебряных карандашей набралось бы с дюжину, золотых было четыре. Часы – как мужские, так и женские – со всевозможными приспособлениями. Два набора антикварных ложечек для фруктов. Массивная серебряная щетка для волос – в футляре. Пара полевых биноклей. Флаконы «Ройял Перфьюмерис Шипр» и «Нью-Моун Хей».

В целом почти все подарки имели общее свойство: их можно было легко убрать в карман или же быстро изъять из кармана законного владельца. Крупные преподнес сам Профессор: галантерейный набор для Фанни, включавший в себя так же и все те мелочи, которыми постоянно пользуются женщины, и несессер из марокканской кожи с бритвами и прочими принадлежностями – для Пейджета.

Гости, заполнившие склад, являли собой странное собрание: с одной стороны, модно – а некоторые и со вкусом – одетые мужчины и женщины; с другой, наряженные пестро и даже кричаще. Некоторые выглядели нелепо в деловых костюмах; другие, одетые скромно и с достоинством, могли быть людьми свободных профессий, врачами, банкирами и даже политиками. Две эти большие группы плохо сочетались с остальным народом – грубоватым, в поношенных одеждах и стоптанной обуви, с теми, кого ежедневно встречаешь на улицах как Иста, так и Вест-Энда.

Самым необычным для постороннего было то, что все они, при всех их различиях, легко смешивались, общались, смеялись и шутили. Украшенный синяками задира весело трепался с элегантным джентльменом; легко узнаваемая уличная красотка строила глазки пожилому мужчине, который как будто пришел с Биржи; стройная леди в фасонистом платье чокалась с молодым человеком, в котором даже неискушенный признал бы личность с весьма сомнительными привычками.

Пейджет и Фанни словно и не замечали толпы, отвлекаясь только тогда, когда кто-то из служащих Мориарти – а здесь все в той или иной степени служил ему – подходил к столу с поздравлениями, засвидетельствовав прежде свое почтение самому Профессору.

И все же где-то в уголке сознания Пейджета застряли и не давали покоя, как двурогая колючка, тревога и отчаяние. С одной стороны, их с Фанни окружала необыкновенная атмосфера тепла, доброжелательности и нежности; с другой, он никак не мог отделаться от мысли, что его невеста может быть той, которая, подобравшись так близко к Мориарти, уже предала однажды и готова сделать то же самое еще раз. А еще Пейджета никак не оставляло ощущение беспокойства, впервые проявившегося в Хэрроу и с тех пор присутствовавшего в форме постоянно крепнущего понимания, что нынешняя жизнь никогда и ни при каких обстоятельствах не приведет к тому счастью, которого он страстно желал для них обоих.

Сидевший рядом Мориарти принимал подходивших к столу гостей на манер великодушного отца-покровителя: пожимал протянутые руки или принимал объятия, выслушивал любезности или просьбы, сохраняя при этом ту твёрдую, непоколебимую концентрацию, которую демонстрировал всегда. Однако же за привычной маской спокойствия крылась глубоко проникшая тревога. Похоже, никто не обратил внимания на двух мужчин, сидевших во время церемонии на задних скамьях. Он заметил. Заметил и учуял опасность. Это седьмое чувство, способность чуять опасность, пробуждалось в нем и раньше, когда Холмс подбирался слишком быстро. Мориарти не сомневался – эти двое из полиции, и один из них, вероятно, и есть тот самый Кроу.

Он прошел взглядом по приближенным, сидевшим вместе с ним и молодоженами. Спир, похоже, веселился вовсю, но на лице еще темнели синяки, и руки выглядели далеко не лучшим образом. Потребуется еще какое-то время, прежде чем он сможет пользоваться ими должным образом. Профессор вздохнул. Пейджет… Несомненно, лучший из всех, но эта сияющая от счастья юная леди, Фанни Джонс, взяла его, как говорится, за яйца, а мужчины, увы, слишком легко становятся рабами женщин. Хорошо бы Спир поскорее поправился.

Веселье продолжалось, музыка вливалась в головы, еда и вино наполняли животы, вселяя обманчивое ощущение безопасности. Расслабились даже экзекуторы, а расставленные Паркером снаружи соглядатаи понемногу уставали, с завистью и досадой косясь на двери, за которыми гуляли счастливчики.

За столами начали петь, кто-то вышел танцевать, и вскоре весь этаж задрожал, повторяя ритм музыки и топчущихся ног.

Женщина пробивалась через разгоряченную толпу, останавливаясь на секундочку, чтобы переброситься парой фраз с одним, обменяться шуткой с другим, чмокнуть в щеку третьего. Никто не обратил внимания, когда она подошла к двери в надежно запертых воротах; никто не забеспокоился – даже если бы и увидел, – когда она отодвинула засовы и открыла замок.

Ближе к вечеру к затянувшему улицы дыму добавился туман; все, что было дальше двух ярдов, скрылось в густой колышущейся мгле, искажавшей звуки шагов, заглушавшей эхо и сбивавшей с толку пешеходов.

Двое мужчин вышли из запряженного парой серых аккуратного экипажа в трех сотнях ярдов от арки и ведущего к складу переулка. Двигались они бесшумно, держась в тени, прижимаясь к стенам, проскакивая между темными сгустками дыма и тумана наподобие бестелесных призраков.

Достигнув наконец арки и пройдя еще немного по переулку, они оказались перед складом.

– Как думаешь, ключ она уже раздобыла? – шепотом спросил один, вглядываясь сквозь мглу в лицо спутника.

– Если нет, придется подождать, – ответил другой.

Проскользнув неслышно на открытое место, они приблизились к воротам. Первый прижался к доскам и, вытянув руку, сжал железное кольцо задвижки и осторожно дернул. Из-за дверей, окон и даже стен доносились звуки веселья.

Задвижка поддалась. Дверь чуточку приоткрылась.

– Как войдем, действовать быстро, – выдохнул тот, что держал задвижку. – Готов?

Напарник кивнул, и они сбросили пальто, под которыми обнаружились модные, длинные, ниже колен, серые сюртуки. Оба носили бороду, волосы обоих тронула седина, и выглядели они почти прилично.

Первый оглянулся, еще раз кивнул, перевел дыхание и резко толкнул дверь. Через несколько секунд они уже были внутри и быстро, так что заметили новых гостей лишь немногие, смешались с шумной толпой.

Бородачи поели курицы, выпили по паре стаканов вина и незаметно просочились мимо танцующих и беззаботно болтающих, достигнув наконец удобной для наблюдения позиции справа от главного стола. Момент был выбран верно – Мориарти живо обсуждал что-то с двумя мужчинами, в которых новые гости узнали взломщиков, Фишера и Гэя. Как и прежде, крадучись, пара чужаков прошмыгнула в дверь, ведущую из «комнаты ожидания» в апартаменты Профессора, и, бесшумно ступая по деревянным ступенькам, поднялась наверх.

Между тем гулянка продолжалась, и Мориарти знал, что если пустить дело на самотек, веселье затянется до утра. Будучи, однако, человеком, у которого на первом месте стоят интересы организации, он намеревался закончить все к восьми вечера. Часы уже показывали семь, а потому Профессор наклонился к Пейджету и, не привлекая внимания, посоветовал ему удалиться с супругой в брачные покои.

Пейджет, в обычных обстоятельствах сдержанный и немногословный, на этот раз не удержался от грубоватой шутки и заметил, что все, полагающееся новобрачным, они давно уже выполнили. Реплика эта была встречена с явным неодобрением. Мориарти ответил холодно, ясно дав понять, что независимо от всего прочего, официально это их брачная ночь, а потому им, из уважения к заключенному добровольно союзу, надлежит хотя бы исполнить, как он выразился, «положенный постельный ритуал».

– Если я не выставлю отсюда этих гуляк, все они перепьются, и никакой работы завтра не будет. Так что отправляйтесь, оба.

Попытка новобрачных откланяться вызвала, однако, такой взрыв смеха, сальных шуточек и восторга, что прошло еще добрых полчаса, прежде чем они распрощались наконец с гостями, пробились через заполнившую «комнату ожидания» толпу и прошли по коридору к винтовой лестнице, что вела на второй этаж и в комнату Пейджета.

Мориарти тут же сделал знак Терреманту, и те из экзекуторов, которые еще не слишком накачались, принялись понемногу подталкивать гостей к выходу.

Многие из постоянных обитателей склада уже достигли определенных договоренностей с присутствовавшими на празднике дамами, и это означало, что отыскать свободное помещение в предстоящую ночь будет пожалуй, невозможно.

Общая атмосфера вкупе с выпитым подействовала даже на Сэл Ходжес. Раскрасневшаяся, она подошла к столу Мориарти и, наклонившись, прошептала ему на ухо:

– Ты говорил, что был бы не прочь сплясать со мной джигу, так почему бы не сегодня? Избавься от этой куколки Мэри, и я покажу тебе такое, что ты не скоро забудешь.

Мориарти похотливо усмехнулся.

– Сэл, по-моему, мы слишком давно не играли с тобой в две руки. – Он оглянулся и, поймав взгляд Кейт Райт, жестом подозвал ее к себе.

Кейт торопливо подошла.

– Убери Мэри, – негромко сказал Профессор. – Пусть ее возьмет сегодня Терремант или кто-нибудь еще. Разведи огонь и зажги лампы в моей спальне.

Лицо домоправительницы выразило некоторое удивление, но уже в следующую секунду она понимающе усмехнулась, кивнула и, повернувшись, прошла мимо Спира, поднимавшегося со своего места с помощью не отходившей от него ни на шаг Бриджет.

В то время как гости мало-помалу и весьма неохотно покидали склад, Пип Пейджет на своей кровати обнимал уже не любовницу, а законную жену.

– Знаешь, Фан, я, наверное, люблю тебя, – прошептал он. – И как оно тебе теперь?

Она подняла голову и нежно поцеловала его в щеку.

– Вообще-то, дорогой, я пока еще ничего не почувствовала. Попробуй еще раз, а я постараюсь быть повнимательней.

Оба рассмеялись.

– Нет, правда, – сказал он через какое-то время, – тебе нравится здесь? Ты хотела бы здесь остаться?

Она ответила не сразу.

– Да, мне здесь нравится, и я хотела бы жить здесь с тобой, заботиться о тебе. Но меня беспокоит то, чем тебе приходится заниматься. Думаешь, это навсегда? А вдруг с тобой случится что-то? Как со Спиром? Что тогда? Я просто не представляю. А если тебя схватит полиция? Меня, после того как побывала на Хорсмангер-лейн, до сих пор кошмары мучают. Если ты попадешь в тюрьму, я этого не вынесу.

Пейджет промолчал, так и не решившись поделиться с женой своими тревогами и мыслями.

Не прошло и нескольких минут, как кто-то забарабанил в дверь, а в коридоре послышались громкие крики. Склад уже почти опустел, когда миссис Райт, спустившись, сообщила Профессору, что в его спальне все готово.

– Я положила на кровать чудесную батистовую сорочку.

Она многозначительно взглянула на Сэл Ходжес, которая лишь улыбнулась в ответ.

Профессор поднялся и, предложив Сэл руку, повел ее к лестнице.

Что-то не так… Мориарти понял это, едва переступив порог спальни. Запах опасности. Особое, седьмое чувство, отточенное за годы двойной жизни, сработало как сигнальный колокольчик. Этот «звонок» и дал Профессору некоторое преимущество: он прыгнул вперед, и два ножа рассекли только воздух.

Они поджидали его, встав по обе стороны от двери, и, промахнувшись, на мгновение потеряли равновесие.

Воспользовавшись замешательством двух своих противников, Мориарти с удивительной живостью метнулся к письменному столу, рванул на себя ящик и схватил выкованный в Толедо стальной кинжал, подаренный испанцем Зегорбе. Наверное, он предпочел бы холодному оружию автоматический пистолет, но тот, к сожалению, хранился под замком.

В следующее мгновение он уже повернулся лицом к врагам и замер в классической позе: правая, ударная, рука опущена, ноги расставлены и слегка согнуты в коленях.

– Ну, теперь-то вам конец, – прошипел Мориарти, узнав за приклеенными бородами физиономии Майкла Грина и Питера Батлера, которые медленно расходились от двери с явным намерением взять своего противника в клещи и атаковать одновременно с флангов.

Мориарти отступил, выигрывая пространство для маневра, ограниченное, впрочем, находящимся у него за спиной камином.

Батлер и Грин наступали молча – первый, хищно пригнувшись, второй – с улыбкой, перебрасывая нож из руки в руку с расчетом смутить противника. Отступая и понемногу забирая влево, к двери, Мориарти приходилось наблюдать за обоими.

И тут с лестницы донесся грохот.

Миг растерянности и неожиданный для врагов прыжок Мориарти вперед дали Сэл Ходжес возможность подумать и принять правильное решение. Мозг ее, слегка затуманенный шампанским, отреагировал не так быстро, как сработал бы в иных обстоятельствах, так что какие-то секунды она потеряла. Оценив наконец ситуацию и сообразив, что от нее требуется, Сэл повернулась и устремилась вниз по лестнице.

Она почти добралась до подножия, когда увидела стоящую посредине «комнаты ожидания» и прислушивающуюся к доносящимся сверху звукам Кейт Райт.

– Кейт! Кейт! – закричала Сэл. – Быстрей! Профессор. Они его убьют!

Но вместо того чтобы предпринять какие-то действия, по крайней мере позвать на помощь, Кейт повернулась и направилась к лестнице, сжимая в правой руке подсвечник.

Сэл оставалось пройти еще две ступеньки, когда до нее дошел смысл происходящего, но к этому моменту Кейт уже преодолела разделявшее их расстояние и, вскинув руку, изготовилась нанести удар.

– Заткнись, подстилка. Что заслужил, то и получит.

– Ах ты тварь! – взвизгнула Сэл и, поддернув повыше юбки, выбросила вперед обтянутую шелковым чулком ногу. Острый мысок сапожка угодил противнице в живот.

Удар достиг цели. Кейт охнула и завалилась на спину, а Сэл, потеряв равновесие, кувыркнулась и рухнула на нее сверху.

Между тем наверху Мориарти нащупал дверную ручку и, резко ее повернув, сделал шаг назад. Грин и Батлер прыгнули, но Профессор снова был проворнее и, уклонившись, отскочил в сторону. Его бородатые противники снова столкнулись в дверном проеме.

Быстро оглянувшись, Мориарти отступил к уже расстеленной кровати, поперек которой лежала батистовая, вся в кружевах и оборках – как и говорила Кейт Райт – ночная сорочка. Подхватив ее левой рукой, Мориарти повернулся навстречу Питеру Батлеру, выбравшему именно этот момент для решающего выпада. Направленный под ребра нож, однако, пронзил лишь нежную ткань, усладу для Сэл Ходжес.

Воспользовавшись тем, что лезвие запуталось в сорочке, Мориарти резким рывком вынудил Батлера сделать шаг вперед и прямым ударом от плеча вонзил острую, как бритва, толедскую сталь противнику в живот.

Батлер успел лишь вскрикнуть, пронзительно и коротко, и отшатнулся. В следующий момент в горле у него заклокотало, и Мориарти вырвал кинжал из раны.

Тем временем схватка продолжалась и внизу, на полу «комнаты ожидания», где сцепились Сэл Ходжес и Кейт Райт. Отчаянно барахтаясь, женщины демонстрировали не только ноги, но и подвязки, а Сэл даже белые панталоны с кружевными оборками. Сопя, пыхтя и мутузя друг дружку, соперницы сражались за единственное подручное оружие, которое все еще сжимала в руке Кейт Райт.

Наверху, в спальне, Мориарти и Майкл Культяшка замерли один против другого по обе стороны от притихшего Батлера.

– Ну же, Культяшка, смелей! – подбадривал врага вдохновленный победой Мориарти.

Грин сохранял спокойствие и переходить к активным действиям не спешил. Пригнувшись, изготовившись к прыжку, он понемногу смещался влево, чтобы не оказаться спиной к двери, шум за которой становился все сильнее.

Вцепившись в руку противницы пониже запястья, Сэл изо всех сил пыталась удержать ее, не дать Кейт Райт размахнуться и использовать тяжелый бронзовый подсвечник не по прямому назначению. Другой рукой Сэл старалась схватить Кейт за горло, но та успешно отбивалась свободной левой, не стесняясь пускать в ход зубы и ногти. В какой-то момент домоправительница, собравшись с силами, рванулась в сторону, высвободилась, отбросила Сэл и занесла руку для последнего удара. Понимая, что все кончено, Сэл изловчилась и, выгнувшись, схватила Кейт за ногу и дернула.

Кейт вскрикнула и выпустила подсвечник, упавший на каменный пол в дюйме от головы Сэл. За ним, но с гораздо большим грохотом, приземлилась домоправительница.

В ту же секунду Сэл оказалась сверху и пустила в ход свои маленькие, но крепкие кулачки.

Донесшиеся снизу грохот и вскрик на долю секунды отвлекли Грина, и Мориарти, внимательно наблюдавший за противником, не преминул воспользоваться шансом.

Но на этот раз ему не повезло – Грин успел повернуться и выставить руку, блокируя выпад, так что испанский клинок лишь разрезал рукав.

Враги отпрянули друг от друга и снова замерли, отдуваясь, с горящими глазами, как два хищника, схватившихся из-за самки.

Сэл не знала, что с домоправительницей, но та лежала без движений, и она поднялась, выждала секунду и, убедившись, что миссис Райт не шевелится, бросилась по коридору. Она неслась так, словно весь ад мчался за ней по пятам. Коридор… дверь… лестница… Спотыкаясь и падая, не переставая звать на помощь, Сэл взлетела по винтовым железным ступенькам, свернула к двери, за которой вроде бы находилась комната Пейджета, и принялась колотить по ней.

Пейджет скатился с кровати. Судя по крикам и отчаянному стуку, там происходило что-то, требовавшее его незамедлительного вмешательства. Не удосужившись даже одеться, он открыл дверь и предстал в таком виде перед запыхавшейся Сэл Ходжес, которая выпалила с десяток не связанных между собой слов. Пейджету понадобилась еще секунда, чтобы схватить штаны и старый пятизарядный револьвер.

Грин снова перешел в атаку, и Мориарти, уклоняясь от летящего по дуге ножа, упал на постель. Лезвие прошло мимо.