Текст книги "Чёрные очки (aka "Проблема с зелёной капсулой")"

Автор книги: Джон Диксон Карр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц)

– Я готов поклясться, сэр, что он ничего не брал. Он даже не прикасался к столу.

– Конечно! – подхватила Марджори. – Кроме того, что он мог взять? Единственная вещь, которая вроде бы исчезла, – ручка, карандаш или дротик, называйте как хотите, – и я знаю, что он ее не брал. Дядя Маркус положил ее на промокательную бумагу прямо перед собой. А существо в цилиндре не подходило к этому месту.

Профессор Инграм поднял руку, призывая к молчанию. Он выглядел слегка помрачневшим.

– Это я и пытаюсь вам втолковать, – заговорил он. – Посетитель взял коробку шоколадной карамели Генри с зелеными цветами и заменил ее коробкой шоколадных конфет с мятой той же фирмы, но с синими цветами. Вы хотели правды – вот она. Не спрашивайте, как он это сделал! Когда он положил на стол свой саквояж, то закрыл им коробку с зелеными цветами, а когда убрал его и вышел из комнаты, коробка на столе была с синими цветами. Повторяю: не спрашивайте меня, как он это сделал. Я не фокусник. Но думаю, ответ на загадку всех отравлений заключается в этом поступке. Предлагаю поразмыслить над этим. Также не сомневаюсь, что это устраняет все сомнения майора Кроу в моих добрых намерениях и здравом рассудке. Прежде чем мы снова выйдем из себя, кто-нибудь может дать мне сигарету?

Глава 8
ЯЩИК С ТРЮКАМИ

Получил профессор Инграм свою сигарету или нет, Эллиот так и не узнал. Ибо ему внезапно пришло в голову объяснение этой ловкости рук.

– Простите – я вернусь через минуту, – сказал он и, обойдя рояль, вышел через одно из французских окон.

Подумав, Эллиот задернул за собой плотные бархатные портьеры. На узкой полосе травы между домом и призрачными желтыми каштанами стало холоднее и темнее, так как в кабинете теперь горела только обычная лампа. Эллиот ощутил легкий озноб. Ему казалось, что где-то вдали позванивает колокольчик, но он не обратил на это внимания, сосредоточившись на аксессуарах доктора Немо, лежащих под окнами кабинета.

Черный саквояж...

Теперь Эллиот знал, почему он показался ему смутно знакомым. Такой же саквояж, чуть больше обычного медицинского, но меньше чемодана, был одним из экспонатов в Черном музее Скотленд-Ярда.

Эллиот присел на корточки возле саквояжа, валяющегося рядом со шляпой и плащом. Он был из лакированной кожи и выглядел новым. Имя доктора Немо было довольно грубо написано сбоку по трафарету. Обмотав пальцы носовым платком, Эллиот открыл саквояж. Внутри находилась коробка шоколадной карамели Генри, украшенная изображением ярко-зеленых цветов.

– Вот так, – произнес он вслух.

Саквояж был орудием магазинных воров. Эллиот поднял его и посмотрел на дно. Первоначально предназначавшийся для фокусников, принцип саквояжа был усвоен молодчиками, которые совершали кражи в универмагах, ювелирных магазинах и прочих торговых заведениях, где товары выставлялись открыто.

Вы входите в магазин с безобидным на вид саквояжем и небрежно ставите его на прилавок, глядя на что-то еще, но накрывая им то, что хотите украсть. Дно снабжено пружинным захватом, который укладывает в саквояж то, что лежит под ним. Потом вы, не делая никаких подозрительных движений, подхватываете саквояж и выходите из магазина.

Образ действий доктора Немо становился ясным. Он вошел в кабинет и положил саквояж на стол, повернувшись спиной к зрителям, но не перед конфетной коробкой, а на нее. Пружина бы справилась с куда более тяжелым предметом, чем сравнительно маленькая и легкая коробка конфет.

В глубоком кармане плаща у него лежала коробка шоколадных конфет с синими цветами на крышке. Наклонившись, чтобы положить саквояж или подхватить его, он поместил за ним другую коробку. Чтобы проделать это перед уже ошеломленной публикой, не требовалось большого опыта. Все это было осуществлено с помощью Маркуса Чесни, по его указанию и как часть его плана одурачить зрителей, куда бы те ни смотрели...

Но как этот факт поможет раскрыть убийство Маркуса Чесни или отравления в кондитерской лавке? Означает ли это, что одну из картонных коробок конфет миссис Терри заменили другой?

– Эй! – прошептал чей-то голос.

Эллиот вздрогнул. Хриплый шепот доносился откуда-то сверху. Вскинув голову, он увидел лицо доктора Джозефа Чесни, смотрящее на него из окна второго этажа. Доктор Джо высунулся так сильно, что Эллиот испугался, как бы он не свалился вниз, увлекаемый солидным весом собственного тела.

– Оглохли вы все там, что ли? – осведомился доктор Джо. – Не слышите, что в дверь звонят? Почему никто не открывает? Трезвонят уже пять минут! Черт возьми, я не могу спуститься – у меня здесь пациент...

Эллиот встрепенулся. Конечно, это прибыли полицейский врач, фотограф и дактилоскопист, которым пришлось проехать двадцать миль.

– И еще!.. – продолжал яростно шептать доктор Джо.

– Да?

– Пришлите сюда Марджори, ладно? Уилбер зовет ее.

– Он пришел в себя? – быстро спросил Эллиот. – Могу я повидать его?

Смуглый волосатый кулак, торчащий из рукава, погрозил ему из окна. Освещенная снизу рыжеватая борода доктора Джо приобрела почти мефистофельский вид.

– Нет, приятель, он не пришел в себя в том смысле, какой вы имеете в виду. И вы не сможете повидать его этой ночью, а может быть, даже через недели, месяцы или годы. Понятно? Пришлите скорей Марджори. От служанок никакого толку. Одна из них все роняет, а другая отворачивается от кровати. Ради бога...

Голова скрылась.

Эллиот медленно собрал вещи доктора Немо. Отдаленный звон прекратился. Холодный ветер шелестел в пожухлых листьях, донося гнилостные запахи осени и другой, более приятный сладковатый запах. Эллиот вспомнил, что рядом в темноте скрываются пол-акра теплиц. Это был аромат персика и миндаля, чьи плоды созревали от июля до ноября, напоминая о запахе горького миндаля внутри «Бельгарда».

Он принес принадлежности доктора Немо в кабинет, когда дверь в коридор открылась, и суперинтендент Боствик ввел двоих вновь прибывших, которых представил как доктора Уэста и сержанта Мэттьюза. Майор Кроу следовал за ними. Мэттьюз получил рутинные указания насчет фотографий и отпечатков пальцев, а доктор Уэст склонился над телом Маркуса Чесни.

Майор Кроу посмотрел на Эллиота.

– Ну, инспектор? – спросил он. – Почему вы решили внезапно убежать из дома? И что вы обнаружили?

– Я выяснил, как подменили коробку конфет, сэр. – Эллиот дал объяснения.

– Ловко, – заметил майор. – Чертовски ловко. Но даже если так, где Чесни раздобыл такой саквояж?

– Его можно купить в некоторых магазинах, торгующих принадлежностями для фокусников.

– Вы имеете в виду, что он заказал его?

– Похоже на то, сэр.

Майор Кроу наклонился и обследовал саквояж.

– Это означает, – задумчиво промолвил он, – что Чесни замыслил свой спектакль уже некоторое время тому назад. Знаете, инспектор... – казалось, майор с трудом сдерживает желание пнуть саквояж ногой, – чем дальше мы продвигаемся, тем важнее кажется это чертово шоу, но помощи от этого ни на грош. Чего мы достигли? Остались еще какие-нибудь вопросы в списке Чесни?

– Да, сэр. Еще три.

– Тогда давайте продолжим. – Главный констебль бросил сердитый взгляд на закрытую двустворчатую дверь. – Но сначала хочу вас спросить, заметили ли вы то, что особенно меня насторожило во всей этой чепухе?

– О чем вы, сэр?

Майор Кроу протянул костлявую руку, указывая на что-то пальцем, как будто предъявлял обвинение.

– О каком-то фокусе-покусе с этими часами, – сказал он.

Все оглянулись на часы. Доктор Уэст включил лампу «Фотофлад», чтобы осмотреть тело, и казалось, что белый циферблат в мраморном корпусе насмешливо взирает на них с каминной полки. Было без двадцати два.

– Мне пора домой! – внезапно спохватился майор Кроу. – Но все равно взгляните на эти часы. Что, если Чесни перевел стрелки? Он мог сделать это перед шоу. Вспомните, когда представление закончилось, он закрыл двустворчатую дверь и не выходил в музыкальную комнату, пока Инграм не постучал и не вызвал его на «сцену». В течение даже небольшого промежутка он мог переставить стрелки назад, чтобы они показывали правильное время, не так ли?

– Очевидно, мог, сэр, – с сомнением произнес Эллиот. – Если бы захотел.

– Конечно мог. Нет ничего легче.

Подойдя к каминной полке за стулом мертвеца, майор повернул часы задом наперед.

– Видите эти две штучки? Одна из них – ключ, которым заводят часы. А другая – головка винтика, который нужно повернуть для перевода стрелок... Эй, посмотрите-ка!

Эллиот подошел к нему. На задней стороне часов действительно торчал маленький медный ключ. Но там, где должна была находиться головка винта, виднелась только круглая дырочка.

– Винтик сломан, – сказал Эллиот, – и сломан внутри.

Он наклонился ближе. В микроскопической дырочке можно было разглядеть крошечный блестящий обломок, а вокруг нее, на грязной металлической поверхности, виднелись свежие царапины.

– Часы повредили недавно, – объяснил Эллиот. – Вероятно, это имела в виду мисс Уиллс, выражая уверенность, что они шли правильно. Понимаете, сэр, до прихода часовщика никто не мог перевести стрелки, даже если бы попытался.

Майор Кроу снова уставился на часы.

– Чепуха, – возразил он. – Нет ничего легче.

Главный констебль перевернул часы, открыл круглую стеклянную дверцу, предохраняющую циферблат, и взялся за стрелки.

– Все, что вам нужно сделать, – продолжал он, – это всего лишь передвинуть...

– Осторожно, сэр! – предупредил Эллиот.

Через секунду майор Кроу отошел, признав себя побежденным. Металлические стрелки были слишком хрупкими. Попытка передвинуть их в любую сторону только согнула бы их, а то и вовсе сломала бы – было очевидно, что положение стрелок невозможно изменить за долю секунды. Эллиот шагнул назад с невольной усмешкой. Стрелки продолжали двигаться своим издевательским курсом, скрепляющий их металлический винт весело подмигивал, а тиканье часов касалось скрытых в глубине души Эллиота насмешливых струн, и он едва не расхохотался в лицо главному констеблю. Перед ним был символ – часы, которые невозможно перевести.

– Вот так, – сказал он.

– Не так, – возразил майор Кроу.

– Но, сэр...

– С этими часами проделали какой-то фокус-покус, – упорствовал главный констебль. – Не знаю, какой именно. Но вы сами вскоре в этом убедитесь.

В этот момент лампа «Фотофлад» внезапно перегорела, предварительно ярко вспыхнув. Лампа под зеленым абажуром на столе в углу казалась совсем тусклой. Но доктор Уэст уже закончил осмотр – это был пожилой человек в пенсне, с усталым лицом.

– Что вы хотите от меня услышать? – обратился он к майору Кроу.

– Ну... что его убило.

– Синильная кислота или один из цианидов. Утром я произведу вскрытие и дам вам знать.

– Один из цианидов? Доктор Чесни сказал, что это просто цианид.

– Вероятно, вы имеете в виду цианистый калий, – пояснил доктор Уэст. – Это лишь одна из солей цианида, добываемая из синильной кислоты, хотя действительно самая распространенная.

– Признаю свое невежество, – сказал майор Кроу. – Я читал о стрихнине в связи с отравлениями в кондитерской лавке, но на этом мои познания исчерпываются. Вы говорите. Чесни отравили синильной кислотой или производным от нее цианидом. Как добывают этот яд? Где его можно достать?

– У меня при себе кое-какие заметки, – со скромным удовлетворением сообщил доктор, роясь в кармане. – Нам не часто приходится сталкиваться с отравлением синильной кислотой. У меня сохранились записи по делу Билли Оуэнса, и я подумал, что лучше прихватить их с собой. Чистая синильная кислота (HCN) для любителя практически недоступна. С другой стороны, любой хороший химик может легко выделить ее из неядовитых (я имею в виду, не зарегистрированных в перечне ядов) субстанций. Ее соль, цианистый калий, используется во многих областях – в фотографии, как вы, возможно, знаете, или как инсектицид для защиты фруктовых деревьев...

– Фруктовые деревья, – пробормотал майор Кроу.

– Он также применяется в гальванопокрытии, в морильных бутылках...

– Что еще за морильные бутылки?

– Энтомологические – для безболезненного умерщвления бабочек. В содержимом каждой бутылки пять процентов цианистого калия (KCN). Их можно купить в лавке таксидермиста, но покупатель должен расписаться в книге, фиксирующей продажу ядов.

– Могу я задать вопрос, доктор? – вмешался Эллиот. – Правда, что синильная кислота есть в персиковых косточках?

– Да, правда, – ответил доктор Уэст, потирая лоб.

– И что каждый может ее извлечь, раздробив персиковые косточки и отварив их?

– Мне задавали этот вопрос и раньше. – Доктор Уэст потер лоб еще энергичнее. – Это, безусловно, правда. Но я рассчитал, что для добычи смертельной дозы потребуется приблизительно пять тысяч шестьсот персиков. Это едва ли практично.

– Но этот яд откуда-то взялся, – заметил после паузы суперинтендент Боствик.

– Разумеется. И на сей раз вы отследите его происхождение, – сказал главный констебль. – Мы упустили стрихнин, но не собираемся упускать цианид, даже если нам придется изучить регистрационные книги продажи ядов во всех аптеках Англии. Это ваша работа, суперинтендент. Кстати, доктор, вам знакомы большие зеленые капсулы с касторовым маслом?

– Конечно.

– Предположим, вы хотите дать кому-то дозу цианида в одной из них. Как вы введете ее в капсулу? Шприцем?

Доктор Уэст задумался.

– Да, это вполне осуществимо. Если ввести не слишком много, желатин и масло сохранят цианид, скрыв запах и вкус. Девять десятых грана ангидрида синильной кислоты составляют смертельную дозу. Фармацевтический препарат цианистого калия, разумеется, куда слабее, но двух или трех гран, по-моему, было бы достаточно.

– И сколько времени действовал бы яд?

– Я не знаю размера дозы, – отозвался доктор Уэст. – Обычно симптомы заметны уже через десять секунд. Но желатин должен был успеть раствориться, а касторовое масло задержало бы действие яда. Скажем, до появления явных симптомов могло пройти минуты две. Что касается остального, то все опять же зависит от дозировки. Полная прострация наступает быстро. Но смерть может произойти через три минуты и не произойти через полчаса.

– Ну, это совпадает с тем, что нам известно. Предлагаю вам, инспектор, вернуться туда и снова заняться этой компанией. – Майор Кроу сердито кивнул в сторону закрытой двустворчатой двери. – Выясните, уверены ли они, что действительно видели капсулу с касторкой. Это может быть еще один фокус-покус. Попробуйте разобраться в этом, и тогда мы хотя бы будем знать, где находимся.

Эллиот, радуясь возможности поработать в одиночку, вышел в музыкальную комнату и закрыл за собой дверь. Три пары глаз устремились на него.

– Я не хочу задерживать вас, – вежливо заговорил он. – Но если вы не возражаете ответить на остальные вопросы...

– Минуту! – прервал профессор Инграм. – А не могли бы вы ответить на один вопрос, инспектор? Вы узнали, действительно ли коробку конфет подменили так, как я говорил?

– Да, сэр, – поколебавшись, ответил Эллиот.

– Ага! – не без злорадства произнес профессор, при этом Марджори и Хардинг озадаченно посмотрели на него. – Я на это надеялся. В таком случае мы уже на пути к разгадке.

Марджори собиралась заговорить, но Эллиот опередил ее:

– Один из вопросов мистера Чесни также касается человека в цилиндре. «Что он дал мне проглотить? Сколько времени мне понадобилось, чтобы проглотить это?» Вы все уверены, что это была капсула с касторовым маслом?

– Я в этом уверена, – ответила Марджори. – А чтобы проглотить ее, ему понадобилось две или три секунды.

– Выглядела капсула, безусловно, так, – с большей осторожностью согласился профессор Инграм. – И он проглотил ее не без труда.

– В этих капсулах я не разбираюсь, – сказал Хардинг. Его лицо было бледным и обеспокоенным – Эллиот поинтересовался почему. – Мне эта штука напомнила большую зеленую виноградину, и меня удивило, что он ею не подавился. Но если вы оба узнали капсулу с касторкой, я не возражаю.

– Мы еще к этому вернемся, – пообещал Эллиот. – А теперь очень важный вопрос. «Сколько времени он находился в комнате?»

Эллиот говорил так серьезно, а язвительная улыбка на лице Инграма стала такой широкой, что Марджори заколебалась.

– Тут какая-то ловушка? – спросила она. – Вы имеете в виду, сколько времени прошло между тем, как он вошел через французское окно и как вышел? Безусловно, немного. Думаю, минуты две.

– Две с половиной, – уточнил Хардинг.

– Он пробыл в комнате ровно тридцать секунд, – заявил профессор Инграм. – Люди с таким упорством преувеличивают время того или иного события, что это начинает надоедать. В действительности Немо почти не рисковал. У вас не было возможности толком изучить его, хотя вы думаете иначе. Если хотите, инспектор, я сообщу вам точное расписание спектакля, включая передвижения Чесни. Хотите?

Эллиот кивнул, и профессор закрыл глаза.

– Начнем с того момента, когда Чесни прошел в кабинет, а я выключил в этой комнате свет. Минуло около двадцати секунд, прежде чем Чесни распахнул дверные створки, чтобы начать представление. С того момента и до появления Немо прошло сорок секунд. Следовательно, всего до прихода Немо прошла минута. Он сыграл свою роль за тридцать секунд. После его ухода Чесни просидел еще полминуты, прежде чем упасть лицом вниз, притворяясь мертвым. Потом он встал и снова закрыл дверь. У меня возникли затруднения с включением света – я вечно ищу этот чертов выключатель не с той стороны двери. Скажем, еще двадцать секунд. Но весь спектакль, от выключения до включения света, занял ровно две минуты двадцать секунд.

Лицо Марджори выражало сомнение, а Хардинг пожал плечами, хотя они не стали возражать. Оба выглядели бледными и усталыми. Марджори слегка вздрагивала, ее взгляд был напряженным. Эллиот понимал, что они на пределе.

– А теперь последний вопрос, – сказал он. – «Кто из людей (один или несколько) говорил? Что именно было сказано?»

– Я рада, что вопрос последний. – Марджори судорожно глотнула. – И по крайней мере, на этот раз я знаю, что не могу ошибиться. Существо в цилиндре не говорило вовсе. – Она повернулась к профессору Инграму: – Вы не станете этого отрицать?

– Нет, дорогая моя, не стану.

– А дядя Маркус заговорил только однажды. Это было сразу после того, как существо в цилиндре положило черный саквояж на стол и направилось к правой стороне стола. «Сейчас вы сделали то, что делали раньше, – сказал дядя Маркус. – Что вы сделаете еще?»

– Верно, – кивнул Хардинг. – Он сказал именно это. Или что-то вроде того – я не ручаюсь за точный порядок слов.

– И больше ничего не было сказано? – допытывался Эллиот.

– Абсолютно ничего.

– Я не согласен, – заявил профессор Инграм.

– Черт бы вас побрал! – почти крикнула Марджори и вскочила на ноги. Эллиот был удивлен и даже шокирован тем, как быстро может меняться ее по-викториански нежное лицо.

– Марджори! – воскликнул Хардинг. Потом он кашлянул и выполнил несколько жестов, адресованных Эллиоту, словно взрослый, который хочет отвлечь внимание ребенка, строя рожи.

– Незачем так себя вести, дорогая моя, – мягко произнес профессор Инграм. – Я всего лишь пытаюсь вам помочь. Вы это знаете.

Несколько секунд Марджори стояла в нерешительности. Затем в ее глазах блеснули слезы, а румянец вернул лицу его подлинную красоту, которую не могло испортить даже подергивание рта.

– П-простите, – пролепетала она.

– Например, – продолжал профессор, как будто ничего не произошло, – не совсем правильно утверждать, что больше ничего не было сказано во время шоу. – Он посмотрел на Хардинга: – Вы ведь говорили, не так ли?

– Я? – переспросил Хардинг.

– Да. Когда вошел доктор Немо, вы шагнули вперед, чтобы обеспечить лучший обзор вашей камере, и сказали: «Ш-ш! Человек-невидимка!» По-моему, я прав.

Хардинг пригладил курчавые черные волосы.

– Да, сэр. Возможно, я попытался шутить. Но, черт возьми, вопрос относится не к этому, а к тому, что говорили люди, вовлеченные в действие!

Профессор Инграм повернулся к Марджори:

– Вы тоже говорили или шептали. Когда Немо давал вашему дяде капсулу с касторкой и запрокинул ему голову, чтобы протолкнуть капсулу в горло, вы издали крик или протестующий возглас. Вы сказали или прошептали «Нет! Нет!» негромко, но четко.

– Я не помню, чтобы произносила что-то, – отозвалась Марджори. – Но даже если так, что из этого?

Голос профессора стал беспечным:

– Я готовлю вас к очередной атаке инспектора Эллиота. Ведь я уже говорил вам, что он пытается выяснить, не мог ли кто-то из нас троих выскользнуть отсюда и убить вашего дядю в течение двух минут, когда свет был выключен. Теперь я в состоянии поклясться, что видел и слышал вас обоих все время, пока Немо был на импровизированной сцене. Я могу поклясться, что вы не покидали эту комнату. Если вы можете сделать то же самое для меня, то мы представим тройное алиби, которое не сумеет сокрушить вся мощь Скотленд-Ярда. Что скажете? Вы в состоянии в этом поклясться?

Эллиот весь напрягся. Он знал, что следующие несколько минут приведут к кульминации всего дела.