Текст книги "Чёрные очки (aka "Проблема с зелёной капсулой")"

Автор книги: Джон Диксон Карр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 13 страниц)

Глава 4
ЧЕРНЫЕ ОЧКИ

Здесь Эллиот допустил еще одну оплошность. Он заговорил так резко, что главный констебль в недоумении уставился на него.

– Не думаю, мисс Уиллс, – сказал он. – Пожалуйста, садитесь.

Марджори продолжала озадаченно смотреть на него. Эллиот еще никогда не сталкивался с человеком, чье присутствие ощущал так интенсивно, словно физическое прикосновение. Казалось, он знал, что она сделает, как поднимет голову, как поднесет руку ко лбу.

– У тебя истерика, Марджори. – Доктор Джо похлопал ее по руке. – Этот парень – инспектор Скотленд-Ярда. Он...

– Скотленд-Ярд? – переспросила девушка. – Значит, все так скверно?

Она начала смеяться и сразу же оборвала себя, но ее взгляд оставался настороженным. Эллиот не забыл ни одной детали, помнил до мелочей и глянцевые темно-каштановые волосы, разделенные пробором и завитые на затылке в мелкие локоны, и широкий лоб, и изогнутые брови, и задумчивые серые глаза, и рот, казавшийся неподвижным. Теперь он видел, что она отнюдь не красавица, но едва обращал на это внимание.

– Простите. – Взгляд девушки слегка прояснился. – Боюсь, я вас не слышала. Что вы сказали?

– Пожалуйста, садитесь, мисс Уиллс. Если вы в состоянии, мы хотели бы услышать то, что вы можете сообщить нам о смерти вашего дяди.

Марджори бросила быстрый взгляд на двустворчатую дверь в темную комнату, потом уставилась в пол, стиснув руки, и вскинула голову. Внешне она казалась спокойной, но сдержанность и чувство юмора, которые Эллиот приписывал ей, могли оказаться недостаточной защитой от четырехмесячного шепота злых языков.

– Лампа ведь не могла перегореть? – спросила девушка и потерла лоб тыльной стороной ладони. – Вы пришли арестовать меня?

– Нет.

– Тогда... о чем вы хотели меня спросить?

– Просто расскажите мне о происшедшем, мисс Уиллс. Доктор Чесни, если вы хотите вернуться к вашему пациенту...

Спокойная шотландская учтивость Эллиота произвела нужное действие. Девушка задумчиво смотрела на него – ее дыхание стало менее частым. Опустившись на стул, который он придвинул для нее, она закинула ногу на ногу. На ней было простое черное платье, украшения отсутствовали.

– Должны ли мы оставаться здесь, инспектор? Я имею в виду – в этой комнате?

– Да.

– У моего дяди была теория, – продолжала Марджори. – А когда у него появлялись теории, он должен был сразу их проверить. И вот результат. – Она рассказала о теории Маркуса.

– Насколько я понимаю, мисс Уиллс, все началось со спора за обедом?

– Да.

– Кто затеял спор? В смысле затронул тему?

– Дядя Маркус. – Девушка казалась удивленной.

– И вы с ним не согласились?

– Да.

– Почему, мисс Уиллс? На каком основании?

– Неужели это имеет значение? – воскликнула Марджори, широко открыв глаза и сделав нетерпеливый жест. – Почему? Полагаю, просто чтобы чем-то заняться. После нашего возвращения дома стало совсем паршиво, несмотря на присутствие Джорджа... особенно в его присутствии. Джордж – мой жених. Я познакомилась с ним во время нашего путешествия за границу. К тому же дядя Маркус был так уверен в себе. А я действительно верила в то, что ему сказала.

– О чем?

– Что все мужчины ненаблюдательны. Вот почему из вас получаются такие плохие свидетели. Вы ни на что не обращаете внимания. Вы слишком сосредоточены на собственных делах, заботах и неприятностях, поэтому ничего не замечаете. Хотите, докажу? Вы всегда шутите, будто женщина знает все, что носит другая женщина, – вплоть до мельчайшей детали пояса или браслета. Думаете, женщина не знает так же хорошо, что носит мужчина? И не может это описать? Дело не в слежке за другими женщинами, а в простой наблюдательности. А вы когда-нибудь замечаете, что носят другие люди? Например, другой мужчина? Нет. Если костюм или галстук не вызывающи, вы не обращаете на них внимания. Вы замечаете детали – его ботинки или руки? – Она сделала паузу, бросив взгляд через плечо на двустворчатую дверь. – Я говорю вам это, так как заявила дяде Маркусу, что ни одна толковая женщина не может ошибиться в том, что она видела. Я сказала, что если он произведет свою демонстрацию, то я правильно отвечу на все его вопросы. И я не ошиблась... – Марджори склонилась вперед. – Понимаете, кто-то вошел...

– Одну минуту, мисс Уиллс. Кто еще не согласился с теорией вашего дяди?

– Дядя Джо, просто из соображений здравого смысла. И профессор Инграм очень серьезно возражал. Он профессор психологии и сказал, что в целом теория звучит убедительно, но сам он не сделал бы ошибку, так как является опытным наблюдателем и знает все ловушки. Профессор предложил дяде Маркусу пари на пятьдесят фунтов.

Она посмотрела на стул доктора Джо, но сам доктор уже ушел, причем ему удалось сделать это незаметно. Суперинтендент Боствик вернулся в комнату, а майор Кроу склонился вперед, положив руки на крышку рояля.

– Как насчет вашего... жениха?

– Джорджа? Он тоже был не согласен с дядей Маркусом, но настаивал, чтобы ему позволили снять всю процедуру его маленькой кинокамерой, дабы впоследствии не возникало никаких споров.

Эллиот встрепенулся:

– Вы имеете в виду, что у вас есть пленка, на которой зафиксировано происшедшее?

– Да, конечно. Вот почему в соседней комнате горела лампа «Фотофлад».

– Понятно. – Эллиот облегченно вздохнул. – Кто собирался присутствовать на демонстрации?

– Только профессор Инграм, Джордж и я. Дядя Джо должен был уехать по вызовам.

– А тот человек, которого, кажется, ударили по голове, – мистер Эммет? Его не было среди зрителей?

– Нет. Ему предстояло быть ассистентом дяди Маркуса – другим актером в пьесе. Но мы узнали об этом позже, – объяснила Марджори. – После обеда дядя Маркус и Уилбер Эммет обсудили спектакль, который собирались устроить для нас, как люди устраивают шарады. Сценой должен был стать кабинет сэра Маркуса, а мы, зрители, – сидеть здесь. Уилбер собирался появиться в какой-то причудливой одежде – чем причудливее, тем лучше, ведь нам предстояло описывать ее впоследствии. Потом он и дядя Маркус должны были разыграть какую-то нелепую сценку, которую нам также следовало описать без ошибок. Дядя Маркус приготовил для нас список вопросов. Незадолго до полуночи он вызвал нас сюда и дал нам указания...

– Минутку, пожалуйста, – прервал Эллиот. – Вы сказали «незадолго до полуночи». Не было ли это поздновато?

Лицо Марджори омрачила, как ему показалось, тень досады.

– Конечно. Профессор Инграм был очень недоволен, так как хотел вернуться домой. Понимаете, обед продлился до четверти десятого. Джордж и я сидели в библиотеке, играя в карты и ожидая, чем все закончится, но дядя Маркус настаивал именно на этом времени.

– Он как-нибудь это объяснил?

– Сказал, что хочет дождаться возвращения дяди Джо, чтобы тот присоединился к нам. Но когда дядя Джо не вернулся без четверти двенадцать, он решил приступать.

– Еще один вопрос, мисс Уиллс. Тогда вы не знали, что мистер Эммет в этом участвует – что он должен ассистировать вашему дяде, как актер в спектакле?

– Нет. После обеда мы вообще не видели Уилбера. Мы только знали, что дядя Маркус закрылся в этих двух комнатах, совершая свои приготовления.

– Пожалуйста, продолжайте.

– Ну, дядя Маркус собрал нас здесь и проинструктировал. Портьеры на окнах были задернуты, а двустворчатая дверь закрыта, поэтому мы не могли заглянуть в кабинет.

– Вы не сможете точно вспомнить, что он говорил?

Она кивнула:

– Думаю, могу. «Прежде всего, – сказал он, – вам придется сидеть во время представления в полной темноте». Джордж спросил, как же ему тогда снимать свой фильм. Дядя Маркус объяснил, что позаимствовал мою лампу «Фотофлад», которую я купила для Джорджа сегодня утром, и установил ее в кабинете таким образом, чтобы свет падал прямо на «сцену». Тогда мы сможем сосредоточить внимание на происходящем.

Эллиот почувствовал исходящую от девушки неуверенность так же ощутимо, как если бы это был аромат духов.

– Но мне показалось, что здесь кроется какой-то трюк, – добавила она.

– Почему?

– Ну, дядя Маркус так выглядел. Когда так долго живешь с человеком под одной крышей, невозможно этого не замечать. «Во-вторых, – продолжал он, – вы не должны ни говорить, ни вмешиваться, что бы вы ни увидели. Ясно? И будьте внимательны: здесь могут быть ловушки». После этого он удалился в кабинет и закрыл за собой дверь. Я выключила свет, и через несколько секунд представление началось.

Дядя Маркус распахнул обе створки настежь. Я нервничала, сама не знаю почему. Он был один. Я могла видеть почти весь кабинет. Открыв дверь, он медленно отошел назад и сел за стол в центре комнаты лицом к нам. Лампа под бронзовым абажуром стояла спереди стола, чуть сдвинутая вправо, чтобы освещать все, не мешая нам при этом видеть самого дядю Маркуса. На стену позади падала его тень. Там же был виден белый циферблат часов на каминной полке, с качающимся маятником.

Была полночь. На столе находились коробка конфет, карандаш и ручка. Дядя Маркус взял сначала карандаш, потом ручку и притворился, будто пишет, а затем обернулся. Одно из французских окон открылось, и с лужайки в кабинет шагнула жуткая фигура в цилиндре и темных очках.

Марджори сделала паузу и откашлялась.

– Она была около шести футов ростом, даже не считая цилиндра с изогнутыми полями, в грязном плаще с поднятым воротником. Лицо было обмотано чем-то коричневым, а черные очки надеты сверху. В руках, обтянутых лоснящимися перчатками, было что-то вроде черного саквояжа. Конечно, мы не знали, кто это, но вид фигуры мне сразу не понравился. Существо походило скорее на насекомое, чем на человека. Высокое, худое и в больших черных очках... Джордж, снимавший свой фильм, произнес вслух: «Ш-ш! Человек-невидимка!» Фигура повернулась, и каждый из нас почувствовал на себе тяжелый взгляд.

Потом существо положило на стол докторский саквояж и, повернувшись спиной к нам, двинулось к другой стороне стола. Дядя Маркус что-то сказал, но фигура не произнесла ни слова – говорил только он. Не было слышно ни звука, кроме тиканья часов на каминной полке и тарахтения кинокамеры Джорджа. Кажется, дядя Маркус сказал следующее: «Сейчас вы сделали то, что делали раньше. Что вы сделаете еще?» К этому времени существо находилось уже с правой стороны стола. Достав из кармана картонную коробочку, оно вытряхнуло оттуда толстую зеленую капсулу, похожую на капсулы с касторовым маслом, которые нам давали в детстве, наклонилось, запрокинуло голову дяди Маркуса и втолкнуло капсулу ему в горло.

Дрожащий голос Марджори Уиллс смолк. Она поднесла руку к горлу и пару раз кашлянула. Девушка все время посматривала на темную двустворчатую дверь и в конце концов повернула свой стул так, чтобы сидеть лицом к ней. Эллиот последовал ее примеру.

– Да? – поторопил он.

– Я невольно вскрикнула. Мне не следовало этого делать, так как дядя Маркус предупредил нас, чтобы мы ничему не удивлялись. Кроме того, вроде бы ничего страшного не произошло. Дядя Маркус проглотил капсулу, хотя это, похоже, ему не понравилось – он бросил сердитый взгляд на обмотанное лицо.

Существо в цилиндре подобрало саквояж и нырнуло во французское окно. Несколько секунд дядя Маркус сидел за столом, судорожно сглатывая и передвигая коробку конфет, а потом внезапно упал лицом вниз. Нет-нет! – воскликнула Марджори, когда слушатели встрепенулись. – Это было притворство – всего лишь часть представления, означающая его конец. Дядя Маркус сразу же встал, улыбнулся и закрыл дверь, как бы опуская занавес.

Мы включили свет в этой комнате. Профессор Инграм постучал в дверь кабинета, попросив дядю Маркуса выйти и раскланяться. Дядя Маркус распахнул створки опять. Он выглядел довольным собой и в то же время раздосадованным. В нагрудном кармане его пиджака торчала сложенная бумага – он постучал по ней и сказал: «Теперь, друзья мои, возьмите карандаши и бумагу и приготовьтесь ответить на несколько вопросов». – «Между прочим, – осведомился профессор Инграм, – кто был ваш жуткий на вид коллега?» – «О, это всего лишь Уилбер, – ответил дядя Маркус. – Он помог мне все спланировать... Ладно, Уилбер! – крикнул дядя. – Теперь можете выйти».

Никто не отозвался. Дядя Маркус крикнул снова и опять не получил ответа. Тогда он подошел к окну. Как видите, одно из комнат в этой комнате оставили открытым, так как ночь была теплой. Свет теперь горел в обеих комнатах, и нам была видна полоска травы между домом и деревьями. Все атрибуты маскарада – цилиндр, очки и саквояж с именем доктора – лежали на земле, но самого Уилбера мы не увидели.

Мы обнаружили его лежащим без сознания лицом вниз с другой стороны дерева. Кровь стекала на траву изо рта и носа, а его затылок был мягким на ощупь. Кочерга, которой его ударили, валялась рядом. Он был в обмороке уже некоторое время.

Понимаете, – объяснила она, поморщившись, как от боли, – человек в цилиндре и темных очках не был Уилбером.

Глава 5
LOCUM TENENS[10]10
  Временная замена (лат.).


[Закрыть]

– Не был Уилбером? – переспросил Эллиот.

Он хорошо понимал, что она имеет в виду. Нелепая фигура в допотопном цилиндре начинала двигаться в его воображении, как живая.

– Я еще не закончила, – с упреком сказала Марджори. – Я не рассказала вам, что случилось с дядей Маркусом. Это произошло после того, как мы нашли Уилбера под деревом. Я не знаю, сколько времени уже продолжались симптомы. Но когда Джордж и профессор Инграм подняли Уилбера, я оглянулась и увидела, что с дядей Маркусом что-то не так.

Честное слово, я ощутила физическую боль. Понимаю, что это может оказаться игрой воображения, но ничего не могу с собой поделать. Дядя Маркус прислонился к дереву, задыхаясь и согнувшись пополам. Свет из дома проникал сквозь листву позади него и слабо освещал лицо, которое приобрело свинцовую окраску. «Что с тобой, дядя Маркус? – крикнула я. – Тебе плохо?» Он покачал головой и сделал жест, словно пытаясь меня оттолкнуть, а потом начал топать ногой по земле. Его дыхание походило не то на плач, не то на стон. Мы с профессором Инграмом подбежали к нему. Но он отбросил руку профессора и...

Марджори была не в силах продолжать. Она закрыла глаза, прижав руки к лицу.

Майор Кроу отошел от рояля.

– Спокойно! – проворчал он.

Суперинтендент Боствик молча смотрел на девушку, скрестив на груди руки.

– Он начал метаться! – с яростью произнесла Марджори. – Этого я никогда не забуду! Он метался взад-вперед, потому что не мог выносить боль. Джордж и профессор пытались удержать его, но он вырвался, вбежал через окно в свой кабинет и рухнул у стола. Мы усадили его в кресло, но он так и не заговорил. Я кинулась звонить доктору Джо, зная, что он у миссис Эмсуорт на родах. Дядя Джо вошел в дом, когда я набирала номер, но было слишком поздно. К тому времени в комнате вовсю пахло горьким миндалем. Я все еще надеялась, но Джордж сказал: «Пошли отсюда – старик умер». Так оно и было.

– Не повезло, – буркнул майор Кроу. Замечание прозвучало неадекватно, но искренне.

Суперинтендент Боствик ничего не сказал.

– Я не хочу давить на вас в такое время, мисс Уиллс... – начал Эллиот.

– Со мной все в порядке, правда.

– Вы думаете, вашему дяде дали яд в этой зеленой капсуле?

– Конечно. Он не мог говорить, но пытался указать на свое горло.

– А он тогда больше ничего не проглотил?

– Нет.

– Можете описать эту капсулу?

– Ну, как я сказала, она походила на капсулы с касторкой, которые мы принимали в детстве. Из плотного желатина и размером с виноградину. Кажется, что она застрянет в горле, но это не так. Многие до сих пор ими пользуются... – Девушка бросила на инспектора быстрый взгляд и покраснела.

Эллиот это проигнорировал.

– Значит, вы считаете, что перед представлением кто-то оглушил мистера Эммета...

– Да.

– ...облачился в эту причудливую одежду, чтобы даже мистер Маркус Чесни не мог его узнать, и сыграл роль, предназначенную мистеру Эммету, в шоу. Но безвредную капсулу, которую мистер Чесни должен был проглотить по сценарию, этот человек заменил отравленной?

– Не знаю! Да, по-видимому.

– Благодарю вас, мисс Уиллс. Больше я пока что не буду вас беспокоить. – Эллиот поднялся. – Не знаете, где профессор Инграм и мистер Хардинг?

– Наверху с Уилбером.

– Пожалуйста, попросите их спуститься... Да, и еще одно!

Девушка встала, но не спешила уходить. Она вопросительно смотрела на него.

– Я хочу, чтобы вы как можно скорее написали подробно обо всем, что видели во время спектакля, – продолжал Эллиот. – Но кое-что мы можем установить сразу. Вы частично описали одежду этого человека – плащ и так далее. Но как насчет брюк и обуви?

Ее лицо стало напряженным.

– Брюк и обуви?

– Да. Недавно вы сказали, что всегда замечаете ботинки.

– Лампу установили на столе таким образом, – заговорила Марджори после небольшой паузы, – что свет был направлен по горизонтали, а то, что над полом, почти оставалось в темноте. Но думаю, я могу вам ответить. На нем были обычные брюки от вечернего костюма – черные, с более темной вертикальной полосой – и лакированные вечерние туфли.

– Все мужчины были в вечерних костюмах?

– Все, кроме дяди Джо. Он должен был ехать по вызовам и считает, что врач в смокинге производит скверный психологический эффект на пациента, которому кажется, будто мысли доктора заняты другими делами. Но вы ведь не думаете...

Эллиот улыбнулся, чувствуя, что надевает маску лицемерия:

– Многие из здешних жителей переодеваются к обеду?

– Никто из тех, кого я знаю. – Девушка казалась все более встревоженной. – Мы сами тоже обычно этого не делаем. Но прошлым вечером дядя Маркус по какой-то причине попросил нас переодеться.

– В первый раз?

– Ну, впервые с тех пор, как у нас было много гостей. Но профессор Инграм едва ли может считаться гостем, а Джордж тем более.

– Благодарю вас. Если у майора Кроу и суперинтендента нет вопросов...

Оба покачали головой, хотя вид у Боствика был весьма зловещий. Марджори задумчиво посмотрела на Эллиота, потом вышла и почти бесшумно закрыла за собой дверь. Эллиот заметил про себя, что она дрожит. На какое-то время в ярко освещенной комнате воцарилось молчание.

– Хм, – произнес майор Кроу и резко взглянул на Эллиота. – Знаете, мне не нравятся показания этой девушки.

– Мне тоже, – сказал Боствик.

– На первый взгляд все как будто ясно, – продолжал майор. – Кто-то подслушивал и подсматривал за приготовлениями Чесни и Уилбера Эммета, поняв, что собой будет представлять шоу. Он оглушил Эммета, сыграл его роль и заменил безвредную капсулу ядовитой. Желатин рассасывается за минуту или две, поэтому Чесни ничего не заметил, проглотив капсулу, – не закричал, что его отравили, и не попытался остановить убийцу, который ускользнул, оставив снаружи свое облачение. Когда желатин растаял, яд привел к смертельному исходу за пару минут. Но...

– Да, – кивнул Боствик, когда главный констебль запнулся. – Зачем было выводить из строя мистера Эммета, сэр?

Эллиот внезапно осознал, что массивная фигура в углу обладает куда большей проницательностью, чем ему казалось. Конечно, Боствик был старше его по званию, но тем не менее Эллиот этого не ожидал. Суперинтендент раскачивался взад-вперед, ритмично стуча спиной о стену, и в упор смотрел на Эллиота, словно направив на него луч прожектора.

– Вот именно, инспектор, – согласился майор Кроу. – Как говорит Боствик, зачем было выводить из строя мистера Эммета? Почему не позволить Эммету дать Чесни отравленную капсулу в соответствии со сценарием шоу? Если убийца знал, что они намерены делать, ему требовалось только заменить капсулу. К чему рисковать, оглушая Эммета, надевая его облачение и входя в дом на глазах у всех, когда можно было подменить одну капсулу другой и позволить самому Эммету выполнить грязную работу?

– Полагаю, – задумчиво промолвил Эллиот, – в этом вся суть преступления.

– Вся суть преступления?

– Да, сэр. Мистер Чесни не намеревался глотать никакую капсулу во время шоу.

– Хм, – снова произнес майор после паузы.

– Он собирался только притвориться, будто глотает ее. Понимаете, весь спектакль предполагался как серия ловушек для зрителей. Возможно, с вами проделывали аналогичные трюки на уроках психологии в колледже...

– Только не со мной, – заявил майор Кроу.

– И не со мной, – присоединился суперинтендент Боствик.

Упрямство Эллиота усиливали не только возражения, но и ощущающаяся за ними атмосфера враждебности. У него уши покраснели при мысли, что его считают хвастуном, но потом он решил, что ему на это наплевать.

– Инструктор, – продолжал он, – берет бутылку с какой-то жидкостью, пробует ее языком и корчит гримасу, заявляя, что жидкость горькая. Потом он передает вам бутылку, содержащую всего лишь подкрашенную воду. Но если вы не будете осторожны, то подтвердите, что жидкость горькая, благодаря внушению. Или же она действительно горькая, но инструктор только притворился, будто пробует ее, велев вам сделать то же самое. Если вы не будете внимательно следить за его действиями, то попадетесь на крючок.

Вероятно, именно это здесь и произошло. Мистер Чесни предупредил зрителей, чтобы они остерегались ловушек. Как вы помните, мисс Уиллс сказала, что он выглядел удивленным и раздосадованным, когда капсулу втолкнули ему в рот. Очевидно, он велел Эммету только притвориться дающим ему капсулу, а сам собирался притвориться глотающим ее. Но настоящий убийца просунул капсулу ему в горло. Чтобы не портить представление, мистер Чесни не стал протестовать вслух. – Эллиот покачал головой. – И меня очень удивит, если в приготовленном им списке мы не найдем вопрос «Сколько времени мне понадобилось, чтобы проглотить капсулу?» или что-нибудь в таком же роде.

– Это достаточно убедительно, – признал майор Кроу. Затем на его лице вновь отразилось сомнение. – Но в таком случае, инспектор, мы имеем дело с маньяком?

– Похоже на то, сэр.

– Давайте смотреть фактам в лицо. С маньяком из этого дома!

– Ага, – пробормотал Боствик. – Продолжайте.

– Прежде всего, как мог знать посторонний, что здесь этим вечером собираются провести тест на наблюдательность? До обеда они сами этого не знали, и вряд ли посторонний мог потом так кстати оказаться возле этих окон, чтобы подслушать, как Чесни и Эммет обсуждают сценарий. Еще менее вероятно, что посторонний в парадных брюках и туфлях околачивался возле дома как раз в тот вечер, когда они намеревались переодеться к обеду. Признаю, что это не окончательные выводы, а всего лишь предположения. Но вы видите несоответствия?

– Вижу, – мрачно отозвался Эллиот.

– А если это работа кого-то из обитателей дома, то кого именно? Джо Чесни был у пациентки, и если он не покидал ее до полуночи, то, безусловно, отпадает. Уилбера Эммета едва не прикончил настоящий убийца. Остаются только пара служанок и кухарка, которые едва ли подходят на эту роль. Единственная альтернатива, хотя я понимаю, что это звучит фантастично, заключается в том, что убийца – один из трех человек, которые якобы наблюдали за представлением, находясь здесь, в комнате. Это означает, что он выбрался отсюда в темноте, огрел по затылку беднягу Эммета, нацепил его маскарадный костюм, дал Чесни ядовитую капсулу и проскользнул сюда, прежде чем зажгли свет.

– Действительно, сэр, это кажется невероятным, – сухо согласился Эллиот.

– Тогда что кажется вероятным?

Эллиот не ответил.

Он знал, что сейчас им не следует теоретизировать. До результатов вскрытия они даже не могут быть уверены, от чего умер Маркус Чесни, кроме того, что причиной смерти, по-видимому, был один из цианидов группы синильной кислоты. Но последняя версия главного констебля уже приходила ему в голову.

Эллиот окинул взглядом музыкальную комнату. Она занимала около пятнадцати квадратных футов и была отделана серыми с позолотой панелями. Французские окна прикрывали тяжелые бархатные портьеры темно-серого цвета. В комнате находились только рояль, радиола, высокий секретер в стиле буль[11]11
  Имеется в виду стиль инкрустированной мебели, названный по имени французского краснодеревщика Андре-Шарля Буля (1642–1732).


[Закрыть] у двери в коридор, четыре легких кресла, обитых парчой, и две скамеечки для ног. Таким образом, центр помещения был относительно свободен, и человек – если только он постарается не приближаться к роялю у окон – мог пересечь комнату в темноте, ни на что не наткнувшись. Ковер, как они уже убедились, был таким толстым, что заглушал любые шаги.

– Давайте проверим, – сказал главный констебль.

Выключатель находился за секретером возле двери в коридор. Эллиот нажал кнопку, и подобно шапке-невидимке опустилась темнота. Свет был настолько ярким, что узорчатый рисунок канделябра с электрическими свечами задержался в темноте перед глазами Эллиота. Даже с раздвинутыми портьерами было невозможно различить что-либо на фоне пасмурного неба снаружи. Послышалось легкое тарахтение колец, когда портьеры задернули.

– Я машу руками, – донесся из темноты голос главного констебля. – Вы видите меня?

– Ничего не вижу, – отозвался Эллиот. – Оставайтесь на месте – я собираюсь открыть двустворчатую дверь.

Он осторожно пересек комнату, минуя стул, и нашел дверь. Створки открылись легко и почти бесшумно. Прошаркав футов восемь-десять вперед, Эллиот наткнулся на стол, нащупал бронзовую лампу, повернул выключатель, и белый свет упал на противоположную стену. Тогда он попятился назад, чтобы посмотреть в кабинет из музыкальной комнаты.

– Хм, – в очередной раз произнес майор Кроу.

Единственным «живым» предметом в кабинете были установленные на каминной полке часы, из темного лакированного дерева, с циферблатом диаметром в добрых шесть дюймов и маленьким латунным маятником, тускло поблескивающим при раскачивании. Под ними по-прежнему сидел мертвец. Стрелки показывали без пяти час.

Стол красного дерева был покрыт коричневой промокательной бумагой; бронзовая лампа стояла спереди, чуть правее, если смотреть из соседней комнаты. На столе лежала коробка конфет с рисунком в виде голубых цветов. Стоя на цыпочках, Эллиот видел карандаш на промокательной бумаге, но не было никаких признаков ручки, которую упоминала Марджори Уиллс.

В стене слева виднелось одно из французских окон. У стены справа стоял письменный стол с опущенной откидной крышкой, на которой стояла лампа под зеленым абажуром, а рядом – стальной шкаф для документов, крашенный под дерево. Это все, что они видели в обрамлении дверной арки, не считая еще одного стула и кипы журналов или каталогов, рассыпанной по полу. Судя по положению стульев в музыкальной комнате, зрители сидели футах в пятнадцати от Маркуса Чесни.

– Не вижу ничего особенного, – задумчиво промолвил майор Кроу. – А вы?

Взгляд Эллиота вновь поймал сложенный лист бумаги, торчащий за носовым платком в кармане пиджака мертвеца.

– Смотрите, сэр, – указал он на лист. – Согласно показаниям мисс Уиллс, это должен быть список вопросов, приготовленный мистером Чесни.

– Ну и что из того? – почти рявкнул главный констебль. – Допустим, он приготовил такой список. Что это меняет?

– Вот что, сэр, – ответил Эллиот, сам едва удерживаясь от крика. – Неужели вы не понимаете, что все шоу было спланировано как серия ловушек для зрителей? Вероятно, в половине того, что они видели, скрывался какой-то трюк. И убийца этим воспользовался. Трюки помогали ему, прикрывали его и, возможно, прикрывают до сих пор. Если мы точно выясним, что именно они видели – или думали, что видят, то, вероятно, получим какую-то нить, ведущую к убийце. Даже маньяк не рискнул бы совершить убийство на глазах у стольких свидетелей, если бы в плане мистера Чесни не содержалось нечто, предоставлявшее ему защиту, обеспечивавшее алиби и сбивавшее полицию со следа. Неужели вам не ясно?

Майор Кроу посмотрел на него.

– Надеюсь, вы извините меня, инспектор, – сказал он с неожиданной вежливостью, – если я скажу, что ваше поведение в течение всего вечера казалось мне странным. Я также испытываю любопытство по поводу того, каким образом вы узнали фамилию жениха мисс Уиллс. Я не упоминал ее.

«Проклятье!»

– Прошу прощения, сэр.

– Не за что, – отозвался главный констебль с той же учтивостью. – Это не имеет никакого значения. Кроме того, я склонен с вами согласиться в том, что касается списка вопросов. Давайте посмотрим, не удастся ли нам извлечь что-нибудь из него. Вы правы: если там были ловушки, то их можно обнаружить только в этом перечне.

Он достал из кармана мертвеца бумагу, развернул ее и положил на стол. Теперь можно было прочитать текст, написанный каллиграфическим почерком:

«ОТВЕТЬТЕ ПРАВИЛЬНО НА СЛЕДУЮЩИЕ ВОПРОСЫ:

1. Была ли на столе коробка? Если да, опишите ее.

2. Какие предметы я брал со стола? В каком порядке?

3. Который был час?

4. Какого роста был человек, вошедший через французское окно?

5. Опишите его одежду.

6. Что он нес в правой руке? Опишите этот предмет.

7. Опишите его действия. Брал ли он что-то со стола?

8. Что он дал мне проглотить? Сколько времени мне понадобилось, чтобы проглотить это?

9. Сколько времени он находился в комнате?

10. Кто из людей (один или несколько) говорил? Что именно было сказано?

N. В. На каждый вопрос должен быть дан правильный ответ в БУКВАЛЬНОМ смысле слова, иначе ответ не будет засчитан».

– Выглядит достаточно просто, – пробормотал майор Кроу, – но здесь есть ловушки. Взгляните на примечание. И вы, похоже, были правы насчет притворного глотания, инспектор. Посмотрите на восьмой вопрос. Тем не менее...

Он сложил лист вдвое и передал его Эллиоту, который аккуратно спрятал его в свою записную книжку. Затем майор подошел к двустворчатой двери, глядя на часы.

– Тем не менее, как я говорил...

Дверь в коридор открылась, и музыкальную комнату пересек луч света. В проеме виднелся силуэт мужчины; лысая голова поблескивала на свету.

– Кто здесь? – осведомился высокий пронзительный голос. – Что вы тут делаете?

– Полиция, – ответил майор Кроу. – Все в порядке, Инграм. Войдите и включите свет.

Повозившись несколько секунд у неправильной стороны двери, вновь пришедший нащупал выключатель за секретером и нажал кнопку. Эллиот осознал, что его первое впечатление о профессоре Гилберте Инграме, приобретенное во дворе в Помпеях, следует немного пересмотреть.

Круглое, лоснящееся, дружелюбное лицо профессора Инграма, его склонность к полноте и подпрыгивающая походка создавали в воображении образ маленького веселого толстячка. Впечатление усиливали быстро моргающие, кажущиеся бесхитростными голубые глаза, курносый нос и два пучка темных волос, торчащие над ушами с обеих сторон лысины. У него была привычка опускать голову и внезапно поднимать ее с насмешливым видом, вполне соответствующим его отношению к жизни. Но теперь он выглядел подавленным и слегка испуганным. На его лице краснели пятна, рубашка топорщилась вокруг жилета, как тесто в печи, и он постоянно тер друг о друга пальцы правой руки, словно счищая с них мел. В действительности, как теперь видел Эллиот, профессор был среднего роста и не так уж толст.