Текст книги "Чёрные очки (aka "Проблема с зелёной капсулой")"
Автор книги: Джон Диксон Карр
Жанр:
Классические детективы
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 13 страниц)
Джон Диксон Карр
«Чёрные очки»
Часть первая
ПЕРВЫЙ ВЗГЛЯД СКВОЗЬ ОЧКИ
Глава 1
НА УЛИЦЕ ГРОБНИЦ
Насколько может припомнить этот человек, все началось в некоем доме в Помпеях. Он никогда не забывал тот тихий и жаркий день, безмолвие на улице Гробниц, нарушенное английской речью, красные олеандры в запущенном саду и девушку в белом, стоящую посреди группы в солнцезащитных очках, похожих на маски.
Человек, наблюдавший группу, пробыл в Неаполе неделю по делам. Дела эти не имеют отношения к данному повествованию. Но они занимали все его время, и только во второй половине понедельника 19 сентября он смог от них освободиться. Вечером он должен был отправиться в Рим, а оттуда – через Париж в Лондон, но день решил посвятить осмотру достопримечательностей, ибо прошлое притягивало его не менее, чем настоящее. Таким образом, в самый тихий час дня и под палящим солнцем он оказался на улице Гробниц.
Улица эта лежит за пределами стен Помпей. Она начинается от Геркуланских ворот и спускается с холма, словно широкий, вымощенный булыжником желоб с тротуарами по бокам. Кипарисы оживляют эту улицу мертвых. Склепы патрициев и приземистые алтари лишь слегка почернели и сохранились почти в целости. Когда упомянутый человек слышал собственные шаги, ему казалось, что он идет по обычному заброшенному пригороду. Горячий яркий свет сверкал на булыжной мостовой, изрытой колеями повозок, и на траве, пробивающейся в трещинах, среди которой мелькали, как тени, маленькие коричневые ящерицы. Впереди, словно мавзолей, возвышался в голубоватой дымке Везувий, казавшийся огромным, несмотря на расстояние в полдюжины миль.
Человеку было жарко и хотелось спать. Длинные улицы с пустыми лавчонками и украшенными колоннами дворами между тем будоражили его воображение. Он скитался по городу уже более часа, но за все время не встретил ни единой живой души, за исключением таинственной группы с гидом, которая внезапно появилась в конце улицы Фортуны и вскоре загадочно исчезла под аккомпанемент скрежета маленьких камешков.
Улица Гробниц привела нашего героя к границе города. Он размышлял, прекратить ли экскурсию или повернуть назад для продолжения осмотра, когда среди гробниц увидел дом. Это было солидное здание – вероятно, патрицианская вилла, – которое в дни расцвета Помпей скрывалось в спокойном пригороде. Человек поднялся по лестнице и вошел внутрь.
Внутренний двор – атрий выглядел мрачным и куда менее ухоженным, чем в уже виденных им отреставрированных домах. Но в находившийся рядом перистиль – двор, обрамленный крытой колоннадой, – проникало солнце. Разрушенный фонтан окружали цветущие олеандры и азиатские пинии. Внезапно человек услышал шелест высокой травы и английскую речь.
У фонтана стояла девушка в белом и смотрела в его сторону. Овальное лицо с полными губами демонстрировало не только красоту, но и ум. Темно-каштановые волосы были разделены пробором и зачесаны назад, мелкие локоны были подняты к затылку. Широко расставленные серые глаза задумчиво смотрели из-под тяжелых век. Взгляд их был серьезным, но добродушным. Поза девушки казалась непринужденной, она лениво приглаживала белое платье, но при этом явно нервничала, что было заметно даже по напряженному изгибу бровей.
Лицом к ней стоял темноволосый молодой человек в сером фланелевом костюме, поднеся глаз к видоискателю кинокамеры, которая гудела и щелкала. Прижимаясь к камере щекой, молодой человек настаивал:
– Сделай же что-нибудь! Улыбнись, кивни, зажги сигарету – что угодно! Если ты будешь только стоять, получится просто фотография.
– Но, Джордж, что я могу сделать?
– Я же говорил тебе. Улыбнись, кивни или...
Девушка, очевидно, испытывала чувство неловкости, охватывающее людей, когда они знают, что каждое их движение будет зафиксировано. Виновато улыбнувшись, она подобрала белую сумочку и взмахнула ею в воздухе, потом огляделась вокруг, как будто отыскивая путь к бегству, и в итоге рассмеялась прямо в объектив.
– Мы зря тратим пленку, – проворчал молодой человек, словно настоящий кинооператор.
Наблюдателю, стоящему в дверях на расстоянии всего около дюжины футов, внезапно стало ясно, что девушка пребывает в крайне нервозном состоянии, что ее непринужденная поза обманчива и что назойливое щелканье камеры становится для нее кошмаром.
– Ну так что мне делать?
– Пройдись немного. Отойди направо – я хочу, чтобы эти колонны оказались за тобой.
Еще один член группы, созерцающий происходящее, упершись кулаками в бока, презрительно фыркнул. Темные очки лишь частично скрывали тот факт, что этот проворный маленький человечек гораздо старше, чем можно было сулить по его одежде. Кожа на скулах высохла и сморщилась, а из-под опущенных полей панамы виднелись седеющие волосы.
– Вы всего лишь обычные туристы, – заявил он. – Вам нужно снять не Марджори, а колонны позади нее в качестве доказательства, что вы побывали в помпейском доме. По-моему, это отвратительно.
– Что тут не так? – осведомился громовой голос, который принадлежал куда более высокому и крепкому мужчине, стоящему по другую сторону от вызвавшей негодование пары.
– Туристы! – не унимался человек в панаме.
– Я с тобой абсолютно не согласен, – возразил крепкий мужчина. – И мне непонятна твоя позиция, Маркус. Каждый раз, когда мы отправляемся туда, где есть какие-то достопримечательности, ты хочешь держаться от них подальше (если я правильно тебя понимаю) только потому, что они таковыми являются. Могу я спросить, какой толк в путешествиях, если ты не желаешь осматривать достопримечательности? Ты скажешь, что их осматривают тысячи людей. А тебе никогда не приходит в голову, что если тысячи людей осматривают их тысячи лет, то на них стоит взглянуть?
– Полегче, – сказал человек в панаме. – И перестань орать. Ты не понимаешь этого и никогда не поймешь. Например, что ты осматриваешь? Где мы сейчас находимся?
– Это достаточно легко выяснить, – отозвался другой. – Что скажете, молодой человек?
Он повернулся к темноволосому юноше с кинокамерой. Последний неохотно прекратил снимать девушку, которая теперь смеялась. Поместив камеру в футляр, висевший на плече, он вынул из кармана путеводитель и добросовестно перелистал страницы.
– «Номер 34, две звездочки. Вилла Аррия Диомеда, – откашлявшись, прочитал молодой человек. – Именуется так только потому...»
– Чепуха, – прервал крепкий мужчина. – Мы осматривали ее десять минут назад. Там нашли все эти скелеты.
– Какие скелеты? – запротестовала девушка. – Мы не видели никаких скелетов, доктор Джо.
Лицо крепкого мужчины покраснело еще сильнее.
– Я не говорил, что мы видели скелеты, – ответил он, поправив на голове твидовую кепку. – Я говорил, что в этом месте нашли скелеты. Позади, на этой же дороге – разве ты не помнишь? Раскаленный пепел засыпал там рабов – их обнаружили позже; они валялись на полу, как кегли. Это был дом с колоннами, выкрашенными в зеленый цвет.
Проворный старичок в панаме скрестил руки на груди. На его лице мелькнуло злорадство.
– К твоему сведению, Джо, это не так.
– Что не так? – осведомился доктор Джо.
– Колонны не были выкрашены в зеленый цвет. Снова и снова я утверждаюсь в своем убеждении, – продолжал маленький человечек, – что обычные люди, вроде вас всех, совершенно неспособны правильно рассказать о том, что видели или слышали. Вы ничего не замечаете. Верно, профессор?
Он обернулся. Еще двое из группы стояли в тени колонн перистиля. Наблюдатель едва сознавал их присутствие – он лишь заметил, что один был средних лет, а другой молодым. С помощью лупы они рассматривали кусок камня или лавы, который, очевидно, подобрали с балюстрады перистиля. Оба носили темные очки.
– Бог с ней, с виллой Аррия Диомеда, – послышался голос из-за балюстрады. – Чей это дом?
– Сейчас узнаем, – отозвался молодой человек с камерой и путеводителем. – Я просто открыл не ту страницу. Это номер 39, не так ли? Вот! «Номер 39, три звездочки. Дом отравителя Авла Лепида».
Последовало молчание.
До сих пор они казались обычной группой родственников или друзей, старшие члены которой был и слегка раздражены из-за усталости. Явное семейное сходство, как и тенденция ворчать друг на друга, указывало на то, что доктор Джо и маленький человечек в панаме по имени Маркус были братьями. Девушка по имени Марджори также была их родственницей.
Но после чтения фраз в путеводителе атмосфера изменилась так же ощутимо, как если бы во дворе внезапно похолодало или стемнело. Только молодой человек с книгой этого не осознавал. Все остальные круто повернулись и застыли как вкопанные. Четыре пары солнцезащитных очков уставились на девушку, словно стоявшую внутри кольца масок. Солнце поблескивало на стеклах, делая их непроницаемыми и зловещими.
– Кого? – наконец переспросил доктор Джо.
– Отравителя, – повторил молодой человек. – «По рисунку меча и ободранной ивы («lepidus» означает «лишенный коры», «полированный», а также «остроумный» или «дружелюбный») на мозаичном тротуаре у входа в атрий Моммзен[3]3
Моммзен, Теодор (1817–1903) – немецкий историк.
[Закрыть] определил эту виллу как принадлежащую человеку...»
– Да, но что он сделал?
– «...который, согласно Варрону[4]4
Варрон, Марк Теренций (ок. 116-27? до н.э.) – римский ученый и писатель.
[Закрыть], убил пятерых членов своей семьи посредством отравленного грибного соуса». – Молодой человек с интересом огляделся вокруг, как будто ожидая увидеть трупы. – Полагаю, в те дни отравителю было не трудно выйти сухим из воды.
Внезапно он почувствовал, что что-то не так, – казалось, волосы ощетинились на его затылке.
– Послушайте! – спохватился молодой человек. – Я сказал что-то, чего не следовало говорить?
– Конечно нет, – спокойно ответила Марджори. – Кроме того, хобби дяди Маркуса – изучение преступлений. Не так ли?
– Верно, – согласился дядя Маркус и снова повернулся к молодому человеку. – Скажите, мистер... Постоянно забываю ваше имя.
– Ты его отлично помнишь, – сказала Марджори.
По преувеличенному уважению, которое молодой человек проявлял к Маркусу, было очевидно, что последний не только дядя Марджори, но и исполняет обязанности ее отца.
– Хардинг, сэр. Джордж Хардинг, – ответил он.
– Ах да. Скажите, мистер Хардинг, вы когда-нибудь слышали о месте под названием Содбери-Кросс, неподалеку от Бата?
– Нет, сэр. А что?
– Мы прибыли оттуда, – объяснил Маркус.
Он подошел к фонтану и сел на парапет, словно готовясь произнести речь. Сняв шляпу и темные очки, Маркус положил их на колено. Стали видны жесткие седеющие волосы, торчащие в разные стороны, невзирая на шестьдесят лет причесывания, и голубые глаза, блестящие, смышленые и злые. Время от времени он поглаживал сморщенную кожу на скуле.
– Давайте взглянем фактам в лицо, – продолжал Маркус. – Полагаю, отношения между вами и Марджори – не просто курортный флирт. Очевидно, у вас серьезные намерения – по крайней мере, вы оба так думаете.
Атмосфера вновь изменилась, и на сей раз это затронуло двоих мужчин за балюстрадой перистиля. Один из них (как заметил наблюдатель) был веселый на вид человек средних лет, в фетровой шляпе на лысой голове, сдвинутой назад. Глаза скрывали темные очки, но круглое лицо светилось благодушием.
– Если вы извините меня, – начал он, прочистив горло, – я, пожалуй, сбегаю...
Его компаньон, высокий и на редкость уродливый молодой человек, повернулся и стал тщательно изучать интерьер дома. Маркус посмотрел на них.
– Чепуха, – резко сказал он. – Вы хотя и не члены семьи, но знаете то же, что и мы, поэтому оставайтесь и бросьте вашу чертову деликатность.
– По-твоему, дядя Маркус, – спокойно заговорила девушка, – стоит обсуждать это в таком месте?
– По-моему, да, дорогая моя.
– Совершенно верно, – горячо поддержал доктор Джо, чье лицо приобрело строгое и напыщенное выражение. – Хоть раз в жизни ты абсолютно прав, Маркус.
Джордж Хардинг также постарался выглядеть сурово и чопорно.
– Могу только заверить вас, сэр... – начал он с героическим усилием.
– Да-да, знаю, – прервал Маркус. – Вы меня обяжете, если не будете казаться таким смущенным. Тут нет ничего необычного – большинство людей женятся и знают, на что идут, как, я уверен, знаете вы оба. Вопрос о браке полностью зависит от моего согласия...
– И моего, – строго вставил доктор Джо.
– Да, разумеется, и моего брата, – не без раздражения согласился Маркус. – Мы знаем вас около месяца, причем исключительно в условиях путешествия. Как только вы начали ухаживать за моей племянницей, я телеграфировал своим поверенным, чтобы навели о вас справки. Вроде бы с вами все в порядке. Ваше прошлое не вызывает никаких возражений. У вас нет ни семьи, ни денег...
Джордж Хардинг начал что-то объяснять, но Маркус тут же оборвал его:
– Да-да, я все знаю о вашем «новом химическом процессе», на котором можно заработать целое состояние. Я не вложил бы в него ни пенни, даже если бы от этого зависела жизнь вас обоих. Не питаю ни малейшего интереса к «новым процессам» и ненавижу их – особенно химические, – они впечатляют только дураков, а меня от них тошнит. Но вам, вероятно, удастся что-нибудь из этого извлечь. Если вы будете работать серьезно и упорно, то вам хватит на жизнь и к тому же перепадет немного от Марджори. Все понятно?
Джордж снова попытался что-то объяснить, но на этот раз вмещалась Марджори. Ее лицо немного порозовело, но взгляд оставался спокойным.
– Просто скажи «да», – посоветовала она. – Это все, что от тебя требуется.
Лысый мужчина в фетровой шляпе, опирающийся локтем на балюстраду и наблюдающий за ними, слегка нахмурившись, поднял руку, словно привлекая к себе внимание в классной комнате.
– Одну минуту, Маркус, – прервал он. – Вы просили Уилбера и меня присутствовать при этом, хотя мы не члены семьи, поэтому позвольте сказать кое-что. Неужели обязательно подвергать юношу перекрестному допросу, как будто он...
Маркус посмотрел на него.
– Мне бы хотелось, – сказал он, – чтобы некоторые люди выбросили из головы мысль, будто любые расспросы являются перекрестным допросом. Похоже, все писатели пребывают под таким впечатлением. Даже вы, профессор, его не избежали. Это в высшей степени меня огорчает. Я изучаю мистера Хардинга. Это понятно?
– Да, – сказал Джордж.
– Тогда желаю успеха, – дружелюбно отозвался профессор.
Маркус откинулся назад ровно настолько, чтобы не свалиться в фонтан. Выражение его лица несколько смягчилось.
– Поскольку это мы выяснили, – продолжал он, слегка изменив тон, – вам следует узнать кое-что о нас. Марджори рассказывала вам об этом? Думаю, что нет. Если вы считаете нас праздными богачами, привыкшими к трехмесячным каникулам в любое время года, выбросьте это из головы. Я действительно богатый человек, но отнюдь не праздный и каникулы позволяю себе крайне редко. Как, впрочем, и остальные из нас – я за этим слежу. Сам я работаю и, хотя считаю себя в большей степени ученым, чем деловым человеком, неплохо разбираюсь в бизнесе. Мой брат Джозеф – врач общей практики в Содбери-Кросс – он работает, несмотря на природную лень; об этом я тоже забочусь. Врач он скверный, но пациентам нравится.
Лицо доктора Джо побагровело под темными очками.
– Спокойно, – предупредил его Маркус. – Уилбер Эммет – он менеджер моего бизнеса.
Маркус кивнул в сторону высокого и уродливого молодого человека, который стоял внутри балюстрады перистиля. Лицо Уилбера Эммета оставалось деревянным. По отношению к Маркусу он выказывал такое же уважение, как Джордж Хардинг, но держался более официально, как будто в любой момент был готов броситься делать записи.
– Поскольку я нанял его, – продолжал Маркус, – то могу вас заверить, что он тоже работает. Тот лысый толстяк, профессор Инграм, просто друг семьи. Он не работает, но непременно бы работал, если бы это зависело от меня. А теперь, мистер Хардинг, я хочу, чтобы вы поняли кое-что с самого начала. Я глава семьи – не заблуждайтесь на сей счет, – однако я не тиран и не сумасброд: любой может подтвердить вам это. – Он вытянул шею. – Но я пытливый старый хлопотун, который хочет знать правду и который обычно добивается своего. Это ясно?
– Да, – ответил Джордж.
– Отлично. – Маркус улыбнулся. – Вас может интересовать, почему мы устроили себе трехмесячные каникулы. Объясню вам. Потому что в деревне Содбери-Кросс объявился преступник – маньяк, который испытывает наслаждение, отравляя людей.
Снова последовала пауза. Маркус надел очки, и кольцо темных очков опять сомкнулось.
– Вам кошка откусила язык? – осведомился Маркус. – Я же не говорю, что в деревне есть питьевой фонтан или рыночная площадь. Я сказал, что там имеется маньяк-убийца, которому нравится отравлять людей. Исключительно для забавы он отравил стрихнином троих детей и восемнадцатилетнюю девушку. Один ребенок умер. Марджори его особенно любила.
Джордж Хардинг открыл рот, чтобы что-нибудь сказать, но передумал, посмотрел на свой путеводитель и быстро спрятал его в карман.
– Очень сожалею... – начал он.
– Слушайте дальше. Марджори проболела несколько недель от нервного потрясения. По этой причине и чтобы переменить атмосферу... – Маркус поправил очки, – мы решили отправиться в путешествие.
– Она никогда не отличалась крепким здоровьем, – пробормотал доктор Джо, уставясь в землю.
Маркус взглядом велел ему умолкнуть.
– В среду, мистер Хардинг, мы отправимся из Неаполя домой на «Хакодзаки Мару». Поэтому вам лучше побольше узнать о том, что произошло в Содбери-Кросс 17 июня. Женщина по имени миссис Терри держит в деревне на Хай-стрит табачную и кондитерскую лавку. Дети были отравлены дозой стрихнина в шоколадных конфетах с кремом, купленных у миссис Терри. Как вы понимаете, в ее привычки не входит регулярная торговля отравленными конфетами. Полиция считает, что безвредные сладости каким-то образом заменили отравленными... – Он поколебался. – Дело в том, что каждый, кто имел доступ к конфетам и мог это сделать, хорошо известен в Содбери-Кросс. Я ясно выражаюсь?
Темные очки сурово устремились на слушателя.
– По-моему, да, сэр.
– Лично мне, – продолжал Маркус, – не терпится вернуться домой...
– Да! – с нескрываемым облегчением подхватил доктор Джо. – Достойный чай. Достойные сигареты. Достойное...
Исключительно уродливый молодой человек с суровым лицом впервые заговорил из тени перистиля. Благодаря глубокому голосу его загадочные слова производили эффект пророчества сивиллы. Руки были спрятаны в карманы синего блейзера.
– Сэр, – сказал Уилбер Эммет, – нам не следовало отсутствовать в июле и августе. Я бы не доверил «ранние серебряные» Мак-Крэкену.
– Пожалуйста, поймите меня, мистер Хардинг, – резко произнес Маркус. – Мы не шайка парий. Мы делаем то, что нам нравится, – устраиваем себе каникулы и возвращаемся домой когда хотим; по крайней мере, я. Мне особенно не терпится оказаться дома, так как я думаю, что могу решить проблему, которая терзает всех жителей деревни. Часть ответа я знал уже несколько месяцев назад. Но есть некоторые... – Снова поколебавшись, он взмахнул рукой и опустил ее на колено. – Если вы приедете в Содбери-Кросс, то столкнетесь с определенными намеками и сплетнями. Вы готовы к подобной атмосфере?
– Да, – ответил Джордж.
* * *
В голове у человека, наблюдавшего за группой из дверей атрия, навсегда запечатлелась картина в саду, окруженном древними колоннами, странным образом символизирующая то, что произошло впоследствии. Но тогда его мысли были не столь метафизическими. Он не стал углубляться в дом отравителя Авла Лепида, а вместо этого повернулся и вышел на улицу Гробниц, по которой зашагал в сторону Геркуланских ворот. Над конусом Везувия клубился беловатый дымок. Спустя четверть часа быстрой ходьбы детектив-инспектор Эндрю Мак-Эндрю Эллиот из отдела уголовного розыска присел на высоком тротуаре, зажег сигарету и задумчиво уставился на коричневую ящерицу, метнувшуюся на дорогу.
Глава 2ГОРЬКИЕ СЛАДОСТИ
В тот вечер, когда в «Бельгарде» – загородном доме Маркуса Чесни – произошло убийство, инспектор Эллиот выехал из Лондона в своем автомобиле, которым необычайно гордился, и прибыл в Содбери-Кросс в половине двенадцатого. Ночь после солнечного дня была хотя и чересчур темной, но удивительно теплой для 3 октября.
Все это, мрачно думал Эллиот, походило на перст судьбы. Когда суперинтендент Хэдли поручил ему это дело, Эллиот не стал говорить, что у него на уме. Ему не давала покоя не только сцена в Помпеях, но и некая неприятная история в аптеке...
– Как обычно, – сердито жаловался Хэдли, – к нам обратились, когда следы растаяли, как прошлогодний снег. Почти через четыре месяца! Вы хорошо поработали, идя по остывшему следу в деле о согнутой петле, так что, может быть, справитесь и теперь. Но не будьте слишком оптимистичны. Вам хоть что-нибудь об этом известно?
– В свое время читал кое-что в газетах, сэр.
– Ну, все разворошили заново. Шум не умолкает с тех пор, как семья Чесни вернулась из поездки за границу. Анонимные письма, надписи на стене и тому подобное. Отравление детей – грязная штука, мой мальчик.
Эллиот колебался. В нем закипал гнев.
– Вы думаете, сэр, это дело рук кого-то из семьи Чесни?
– Не знаю. У майора Кроу – главного констебля графства – имеются собственные идеи. Кроу куда более возбудим, чем можно подумать, глядя на него. Если у него возникает идея, он вцепляется в нее мертвой хваткой. Как бы то ни было, Кроу сообщит вам все факты. Он славный человек, и вы с ним отлично сработаетесь. А если вам понадобится помощь, Фелл тут как тут. Он проходит курс лечения в Бате. Можете позвонить ему и спросить, не хочет ли он для разнообразия немного поработать.
Эндрю Мак-Эндрю Эллиот, молодой серьезный шотландец, был весьма ободрен известием о присутствии толстого доктора неподалеку от места происшествия. Доктору Феллу можно рассказать обо всем, что его тревожит, так как он самый подходящий для этого человек.
Таким образом, в половине двенадцатого ночи Эллиот прибыл в Содбери-Кросс и остановил машину у полицейского участка. Статус Содбери-Кросс завис где-то между городом и деревней. Но это достаточно крупный, с собственным рынком населенный пункт, расположенный вблизи Лондонского шоссе, так что транспорта – в том числе туристического – там всегда хватает. Однако сейчас он был погружен в спячку. Фары автомобиля Эллиота освещали темные ряды окон – светились только часы над питьевым фонтаном, воздвигнутым в честь Бриллиантового юбилея[5]5
Имеется в виду шестидесятилетие царствования английской королевы Виктории, отмечавшееся в 1897 г.
[Закрыть].
Майор Кроу и суперинтендент Боствик ожидали его в кабинете суперинтендента.
– Извините за опоздание, сэр, – обратился Эллиот к майору. – Но я проколол шину, подъезжая к Кэлну, так что...
– Все в порядке, – успокоил его главный констебль. – Мы сами ночные пташки. Где вы остановитесь?
– Суперинтендент предложил «Голубого льва».
– Лучше не придумаешь. Хотите сразу отправиться туда или сначала услышать о деле?
– Конечно, я предпочел бы услышать о нем, сэр, если для вас еще не слишком поздно.
Какое-то время в кабинете царила тишина, если не считать тиканья часов и нервного шипения газового света. Майор Кроу протянул пачку сигарет. Это был невысокий мужчина с мягким голосом, безупречными манерами и маленькими седеющими усиками – тип отставного военного, чьи успехи всегда удивляют, пока не входишь в более тесный контакт с его эффективной деятельностью. Главный констебль зажег сигарету и некоторое время мялся, глядя в пол, не решаясь начать.
– Это я должен извиниться перед вами, инспектор, – наконец заговорил он. – Нам давно следовало обратиться в Ярд или уж вовсе этого не делать. Но с тех пор как вернулся Чесни со своим семейством, у нас не умолкает шум. Люди подумают, что, если за дело взялся Скотленд-Ярд, расследование начнет продвигаться семимильными шагами. – В улыбке майора не было ничего оскорбительного. – Многие хотят, чтобы мы арестовали девушку по имени Марджори Уиллс. Но улик недостаточно.
Несмотря на сильное искушение, Эллиот воздержался от комментариев.
– Вы поймете наши затруднения, – продолжал майор Кроу, – если представите себе лавку миссис Терри – наверняка вы видели сотни таких. Это очень маленькое помещение. С левой стороны прилавок с табаком и сигаретами, а с правой – со сладостями. Проход между ними настолько узкий, что в нем едва ли можно быстро повернуться спиной к задней стене, за которой находится маленькая библиотека с выдачей книг на дом.
Эллиот кивнул.
– В Содбери-Кросс всего три табачно-кондитерские лавки, и принадлежащая миссис Терри пользуется (или пользовалась) наибольшей популярностью. Ее посещали все. Хозяйка – веселая женщина и отлично справляется. Муж умер, оставив ее с пятью детьми.
Эллиот снова кивнул.
– Вы знаете, как торгуют сладостями в таких местечках. Некоторые находятся под стеклом, а некоторые просто стоят на прилавке в стеклянных баночках или открытых картонных коробках. На этом прилавке было пять открытых коробок, слегка приподнятых, чтобы лучше демонстрировать товар. Три из них содержали разные шоколадные конфеты с кремом, одна – шоколад без начинки, а еще одна – карамель.
Предположим, вы хотите поместить среди этих конфет отравленные. Нет ничего легче! Вы покупаете несколько конфет в другом месте – такие можно найти всюду, наполняете шприц раствором стрихнина в спирте и вводите один-два грана, скажем, в полдюжины конфет. Маленький прокол не будет заметен.
Потом вы идете в лавку миссис Терри (или любую другую), пряча конфеты в руке, просите сигареты, и миссис Терри отправляется за другой прилавок. Скажем, вы просите пятьдесят или сто «Плейере», поэтому ей приходится не только повернуться, но и протянуть руку или подняться к верхней полке за коробкой с сотней сигарет. Пока она стоит спиной к вам, вы подбрасываете в открытую коробку приготовленные конфеты. Лавку посещает сто человек ежедневно, и никто не сможет доказать, что это сделали вы.
Майор поднялся, слегка покраснев.
– Именно так это и произошло, сэр? – осведомился Эллиот.
– Погодите! Вы понимаете, как легко тот, кому хочется просто убивать, не важно, кого именно, может выйти сухим из воды, так что вам ясны наши трудности. Прежде всего я расскажу вам о Маркусе Чесни, его семье и друзьях. Чесни живет в большом доме примерно в четверти мили отсюда. Возможно, вы видели его – шикарное современное здание. Называется «Бельгард» в честь персика.
– В честь чего, сэр?
– Персика, – повторил главный констебль. – Вы когда-нибудь слышали о знаменитых теплицах Чесни? Нет? У него их целых пол-акра. Его отец и дед выращивали персики, считавшиеся лучшими в мире, и Маркус продолжает их дело. Такие персики продаются в отелях Вест-Энда[6]6
Вест-Энд – западная, фешенебельная часть Лондона.
[Закрыть] по баснословной цене. У Чесни они созревают независимо от времени года – он говорит, что солнце или климат тут ни при чем, а все дело в известном ему секрете, который стоит десятки тысяч фунтов. Среди его сортов «бельгард», «ранний серебряный» и «королевский зрелый» (последний выведен им лично). Занятие прибыльное – я слышал, его годовой доход исчисляется шестизначными числами.
Майор Кроу снова заколебался, пристально глядя на гостя. – Что касается самого Чесни, он не слишком популярен в округе. Человек он проницательный и твердый как гвоздь. Люди либо терпеть его не могут, либо относятся к нему с терпеливым уважением. Знаете, как говорят в пабах: «Старый Чесни – это да!», усмехаясь, качая головой и стуча кружкой о стойку. К тому же считают, что в его семье есть нечто странное, хотя никто не может объяснить, что именно.
Марджори Уиллс – его племянница, дочь покойной сестры. Она приятная девушка, но с характером и, несмотря на невинную внешность, иногда использует выражения, которые могут заставить покраснеть старшего сержанта.
Далее доктор Джо Чесни. Он искупает грехи семьи – все его любят. Он порой ревет, как разъяренный бык, и я бы не слишком доверял его профессиональному опыту. Но многие на него молятся. Джо живет не с Маркусом, а немного дальше – Маркус не желает превращать «Бельгард» в приемную врача. Есть еще профессор на покое по фамилии Инграм, человек тихий и приятный – большой друг Маркуса. У него коттедж на той же дороге, и соседи хорошо к нему относятся. И наконец, менеджер или управляющий «питомников» Чесни – парень по имени Эммет, о котором мало что известно.
17 июня был четверг – рыночный день, и народу в городке было много. Думаю, мы можем считать установленным, что до того дня среди товаров миссис Терри не было отравленных конфет. Причина: у нее пять детей, как я уже говорил вам, и у одного из них 16-го был день рождения. Вечером миссис Терри устроила для него маленький прием и, среди других сладостей, выложила на стол по горсти конфет из каждой коробки на прилавке. Никто не пострадал.
У нас имеется список всех людей, побывавших в тот день в лавке. Обзавестись им было не так трудно, как кажется, – большинство из них брало книги в библиотеке, а миссис Терри ведет запись клиентов. Насколько мы могли установить, незнакомых в лавке не было. Кстати, там побывали Маркус и Джо Чесни, но ни профессор Инграм, ни молодой Эммет туда не заглядывали.
Эллиот достал записную книжку и изучал изображенные им причудливые рисунки,
– Как насчет мисс Уиллс? – осведомился он и вновь ощутил теплоту ночи, шипение газа и беспокойство в глазах главного констебля.
– Я как раз к ней подхожу, – отозвался майор Кроу. – Сама мисс Уиллс в лавку не заходила. Произошло вот что. Около четырех часов дня, когда занятия в школе окончились, она приехала в Содбери-Кросс, сидя за рулем дядиного автомобиля, и зашла в мясную лавку Пэкера на что-то пожаловаться. Выйдя оттуда, она встретила восьмилетнего Фрэнки Дейла, которого, как все утверждают, очень любила. Мисс Уиллс сказала ему – это слышал один из свидетелей: «О, Фрэнки, сбегай к миссис Терри и принеси мне шоколадных конфет с кремом на три пенни», и она протянула ему шестипенсовик.
Магазин миссис Терри находится ярдах в пятидесяти от мясной лавки. Фрэнки сделал, как ему велели. Как я упоминал, на застекленном прилавке стояли три коробки шоколадных конфет с кремом. Фрэнки, как и большинство детей, не уточнял название. Он просто указал на среднюю коробку и сказал: «Мне, пожалуйста, вот этих конфет на три пенни».
– Минутку, сэр, – прервал Эллиот. – Кто-нибудь еще покупал эти конфеты ранее в тот же день?
– Нет. В тот день покупали много лакрицы, плиток шоколада и мятного драже, но не конфеты с кремом.
– Пожалуйста, продолжайте.
– Миссис Терри взвесила их для Фрэнки. Эти конфеты стоят шесть пенсов за четверть фунта; он купил две унции, которые составили шесть штук. Потом Фрэнки побежал назад к мисс Уиллс с конфетами в бумажном кульке. В тот день шел дождь, и на мисс Уиллс был плащ с глубокими карманами. Она положила кулек в один из них, а потом, словно передумав, вынула конфеты снова. По крайней мере, вынула бумажный пакет, открыла его, заглянула внутрь и сказала: «Фрэнки, ты принес мне маленькие с белой начинкой, а я хотела большие с розовой. Сбегай назад и попроси миссис Терри поменять их, ладно?» Разумеется, миссис Терри охотно поменяла конфеты, высыпав их из пакета в среднюю коробку и наполнив кулек другими, из коробки справа. Фрэнки передал их мисс Уиллс, и она разрешила ему оставить себе сдачу с шести пенсов.
