Текст книги "Автострада запредельности"

Автор книги: Джон де Ченси

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 19 страниц)

Глава одиннадцатая

Существа, которые колонизировали этот лабиринт, были известны под общим названием «ногоны», но нам пришлось познакомиться только с небольшой и не очень представительной их группой.

Они жили в пещерах и называли себя «ахгирры», на их текучем, булькающем языке слово означало что-то вроде «хранители». Одновременно религиозная секта и этническая группа, ахгирры предпочитали придерживаться старинных традиций и обычаев. Большая часть их расы, как здесь, так и на родной планете, предпочитала крупные поселения, которые назывались «фальны», по названию гигантского, похожего на гриб растения, которое, однако, к грибам не имело никакого отношения. Ахгирры любили свои пещерные сообщества, веря в то, что существа, порожденные землей, должны держаться поближе к месту своего происхождения. Невзирая на все это, они не отвергали науку, и за свою долгую историю раса воспитала немало блестящих ученых. Хокар, тот, кого мы встретили, был геологом. Он как раз занимался исследованиями в пустыне и был очень удивлен тем, что на этом столь мало посещаемом отрезке Космострады вдруг обнаружил машины и людей. Решив, что у нас какие-то проблемы, Хокар предложил помощь. Ахгирры вообще такие – дружелюбные, участливые, всегда готовы прийти на помощь и первыми завязать знакомство… и еще они очень похожи на нас. Их раса вообще больше всего соответствует людям – по крайней мере, из тех, которые мне приходилось встречать на Космостраде. Они двуногие, млекопитающие, десятипалые, двуполые, дышат кислородом. И, продолжая список, – у них два глаза, один нос, один рот, немного волос на теле и множество – на голове. А теперь переходим к различиям. Суставы у них расположены не там, где мы привыкли. Их кожа прозрачна, а кровеносная система, просвечивая через кожу, придает ей яркий розовато-лиловатый оттенок. Глаза – огромные, розового цвета, структурно отличающиеся от человеческих. Длинные прямые волосы цветом и фактурой походят на волокна кукурузных рылец (что касается причесок, то они крайне важны для различения национальных и социальных групп, которых весьма много)… Но проведя несколько дней среди ахгирров, нам стало трудно думать о них иначе, чем просто как о необычной разновидности людей.

Самой первой задачей было вытащить Сэма из песка. У ахгирров почти нет тяжелого снаряжения и орудий, но, как мы потом узнали, они послали сообщение в ближайший фальн, попросив тягач. Не прошло и четверти часа, как мы отцепили трейлер, и странного вида машина проволокла Сэма по пустыне ко входу в одну из пещер ахгирров. Ариадну пришлось оставить в трейлере, а шевроле легко преодолела это расстояние, что, впрочем, никого не удивило. Наверняка дождусь, когда эта штука полетит.

Сначала все беседы между нами велись с помощью обычных полупонятных жестов и рисунков, но, к счастью, ахгирры – замечательные компьютерные мастера, и, как только они разрешили проблему компьютерной совместимости, сразу нырнули в языковые файлы Сэма – словари, словообрабатывающие программы, компиляторы и все такое прочее. Не успели мы опомниться, как ахгирры уже разговаривали с нами на хорошем, даже немного педантичном английском. Они были очень рады подружиться с существами, которые были столь похожи на них. Вторая задача – раздобыть новый роллер угрожала вырасти в проблему. Мой тяжеловоз несколько необычной модели, и всегда возникали сложности с покупкой запасных частей к нему. А здесь, на расстоянии многих световых лет от земного лабиринта, это могло оказаться просто невыполнимо. Нам рассказали, что, проехав несколько планет, можно попасть на участок Космострады, вдоль которого располагались склады металлолома и брошенных машин. Попытать свое счастье? Карл и Роланд отправились туда в сопровождении Хокара, и спустя два дня Сэм получил почти новую пару роллеров. Невероятная удача!

– Мы шарили, как стервятники, на всех складах металлолома и свалках брошенных машин, – Роланд делился впечатлениями за обедом в наших комнатах в пещерном городе ахгирров. – Ничто не напоминало даже отдаленно тех машин, которые обычно видишь в земном лабиринте или в соседних. Правда, Хокар сказал, что видел такие же машины, как твой тяжеловоз, хотя его водили не человекообразные существа. И так оно и оказалось…

– Нашли брошенный тяжеловоз, правда, только кабину… но очень похожий на твой, – вставил Карл.

– Владелец склада сказал, что люди, которые бросили эту машину, выглядели совсем не так, как мы, имея в виду, что они были не человекообразные, – уточнил Роланд.

– Передние роллеры были в очень хорошем состоянии, – продолжал Карл, – поэтому мы купили их. Кстати, очень выгодно, потому что Хокар рассказал нам, как правильно себя вести по этикету.

– Да уж, у ногонов странные ритуалы, когда дело доходит до торговли, – Роланд улыбнулся. – Говоришь продавцу, что ты готов купить все, что у него есть, причем за ту цену, которую он сам назначит, а продавец, в свою очередь, должен убеждать вас в достоинствах какого-нибудь барахла.

– Полагаю, для бродячих торговцев тут просто лафа, – прокомментировал я, протягивая руку за второй порцией потрясающего овощного рагу, состряпанного Дарлой из запасов Шона и Лайема.

– Очень уж много времени на это уходит, – вздохнул Карл.

Я повернулся к Рагне, который посасывал через соломинку жидкую кашицу из красивого кувшинчика.

– Умение торговаться возведено у вас в ранг высокого искусства.

Рагна перестал прихлебывать, заморгал своими огромными розовыми глазами, потом дотронулся до голубого обруча, который на самом деле был прибором, родственным универсальному переводчику. Однако время от времени моя не совсем правильная речь, жаргонизмы и сокращения ставили устройство в тупик. Кроме того, любая шутка или метафора вызывали мгновенный сбой программы.

– Я думаю, что искусство торговаться действительно заслуживает такого уважительного отношения. А вообще-то забудь про это, парень.

Я едва не подавился.

– Рагна, твои языковые способности потрясают меня.

– Мне кажется, – вставил Джон, – через пару дней ты совсем забросишь этот обруч.

– О да, это вполне вероятная возможность, так я думаю. Даже сейчас вы имеете возможность увидеть… – Рагна осторожно снял гибкую ленту обруча с головы обеими руками и положил ее на стол. Еле понятным заплетающимся языком, непрестанно побулькивая, он сказал:

– Непомогательная языковая возможность мозга вполне неплохо, а? Помогая биологическому аналогу быть способным функционировать обучение не есть то самое, что говорить не таком?

– А? Чего-чего? – Джон испуганно моргал.

– Вопросительная ремарка, да? – тонкие белые брови Рагны нахмурились от напряжения.

Нам все-таки удалось убедить Рагну надеть обруч снова. И остальная часть обеда прошла в непринужденной болтовне. Выходя из-за стола с бокалом пива, я поймал серьезный взгляд Сьюзи.

– Что такое, Сьюзен?

– Хотелось бы знать, куда мы отправимся дальше?

– Хороший вопрос, – я повернулся к Шону и Лайему. – Что известно о картах, парни?

– Чертовски мало, – ответил Лайем, – Разумеется, Рагна, Хокар и остальные очень старались помочь, – Лесоруб почтительно поклонился Рагне, – Просто дело в том, что мы и впрямь, черт побери, потерялись.

Я обратился к Дарле.

– Может ли Винва нам помочь?

Винва, печально посмотрев на нас, вернулась к своей трапезе, как всегда состоявшей из травы и плодов.

– Боюсь, что нет, – Дарла покачала головой, – ее познания в том, что касается Космострады, не универсальны. И она тем более не сможет вывести нас на правильную дорогу просто с помощью своих эмпатических возможностей.

– Ну что же, я на это никогда и не рассчитывал, – ответил я. – Роланд, удалось определить, в каком месте Галактики мы находимся?

– Это было довольно легко. Ахгирры в астрономии достигли примерно такого же уровня, как и люди. Однако изучать их карты… – Роланд развел руками.

Я понял его намек. Каждая раса что-нибудь обязательно делает плохо. Ахгирры ни черта не понимали в изобразительном искусстве. Можно было бы предполагать, что некоторые символы до такой степени универсальны, что одинаково будут поняты любой расой. Вот и нет! Нарисуйте стрелку, показывая, куда надо идти, и чужак вам скажет: как красиво! Ахгирры – не исключение и тоже ничего не понимают в стрелках. Их символом направления, вектора и тому подобного служит кружочек в начале линии. Для ахгирров все это имело абсолютно понятный смысл, но нам туго пришлось, пока мы разбирали их дорожные карты, как компьютерные, так и нарисованные на бумаге.

– Насколько удалось определить, – продолжал Роланд, – мы здорово отклонились от маршрута Винвы и сейчас находимся где-то на внутреннем краю ответвления Ориона. А нам надо ехать в противоположном направлении.

– И насколько далеко, я имею в виду, пока не окажемся перед необходимостью проскакивать в неизвестный портал?

– Примерно тысячу световых лет, что при нормальной скорости получается около десяти тысяч километров по Космостраде.

Я досадливо поцокал языком.

– Чертовски длинная дорога, которую придется промерить только для того, чтобы в конце уткнуться в неизвестный портал. С тем же успехом можно проскакивать сквозь любой, и разумеется, рискуя при этом, поскольку удача не очень любит нас…

Роланд нахмурился.

– Не нравится мне проскакивать бесцельно и наугад в никуда. Мы можем потеряться – но уже безнадежно.

– А сейчас каково наше положение?

– Верно, – Он задумчиво посмотрел на свою пустую тарелку, потом ударил по столу кулаком, – Черт! Если бы только можно было что-нибудь вытащить из этого черного кубика.

Я посмотрел на Рагну.

– Ваши ученые чего-нибудь добились?

Рагна скорбно посмотрел на меня.

– Боюсь, что удачи нам досталось количество, характеризуемое словом «дерьмо».

Снова все дружно закашлялись, подавляя хохот.

– Однако, как бы там ни было, – продолжал Рагна, – мы не совсем уверены, что это – карта.

Присутствующие за столом, кроме Роланда, по-разному изобразили удивление.

– Что заставляет вас в этом сомневаться? – спросил Джон первым.

Рагна сделал царапающее движение пятью пальцами правой руки. У его народа этот жест обозначал растерянность и сожаление.

– Ах, мои добрые друзья – этого я не имею возможности сказать. Я не ученый и не могу быть заставляющим вас понимать с одной стороны, если сам не иметь представления о том, что мне говорят ученые – с другой стороны.

Джон на миг прищурился, переваривая сказанное, потом кивнул:

– Ясно.

Статус Рагны в колонии был примерно равнозначен мэру, но он не занимал официальный пост, насколько мы поняли. К нему просто обращались в самые ответственные моменты или по вопросам чрезвычайной важности. Он не был избранным, не правил по принципу своего происхождения, власть его не имела статуса божественного происхождения. С его стороны это скорее была просто обязанность – кому-то ведь надо руководить…

– Но я могу говорить такое, – продолжал Рагна, – наши технические индивидуальности говорят мне, что там внутри нечто странное. И они говорят, что ничто не может войти в этот черный кубик. Наоборот, что-то должно из него выходить.

Я спросил:

– Так что, по их мнению, находится внутри кубика?

Снова он сделал царапающее движение.

– Ах, Джейк, мой друг, это и есть то, что трудно. Они говорят, что… внутри есть огромность пустоты, – он заморгал. – Но это такое ничего, которое они не могут понять.

– Понятно.

Общий вздох за столом.

– Ну ладно, – прервал я затянувшееся молчание. – Похоже, что каждый лабиринт обрастает легендами насчет того, что находится по другую сторону многочисленных неизвестных порталов. С помощью Рагны, возможно, нам удастся принять основанное на этом решение.

– В таком случае, – сказал Роланд, – я стою за то, чтобы выбрать один наугад.

– Ты не можешь знать, насколько правилен твой выбор, – ответил я, – а вот у слухов всегда в основе есть хоть крупинка правды. И у легенд, кстати, тоже.

– Согласен, – кивнул Джон.

– Но ахгирры не так давно заселили этот лабиринт, чтобы у них появилась космострадовская мифология, – Роланд повернулся к Рагне. – Как ты считаешь?

Рагна притронулся к своему головному обручу.

– Я не уверен… а, да. Мифология. Да, я могу ответить на этот вопрос утвердительно, что будет правдой. У нас есть такие истории и легенды.

– Ну что ж, – натянуто улыбнулся Роланд, – значит, я неправ.

Ремесленники-ахгирры помогли нам заменить у Сэма роллеры. Я хотел было им заплатить, но они не желали и слышать о деньгах. До сих пор никто не заговаривал об оплате за все те услуги, что они нам оказали, речи об этом не было и потом.

Новые роллеры прекрасно подошли Сэму, значит, пора ехать за нашим трейлером. Оставив его без присмотра, я добавил себе беспокойных мыслей на сон грядущий. Маловероятно, что Мур последует за нами через неизвестный портал, но иногда события разворачиваются так, как меньше всего ожидаешь. Кроме того, могли найтись желающие поживиться содержимым трейлера, хотя этот портал нельзя было отнести к числу самых посещаемых мест.

Только притащив трейлер ко входу в пещеру, мы стали заниматься починками всерьез. Оказалось, что причиненный ущерб больше, чем изначально предполагалось. Маленький моторчик, который поднимал и опускал дверь трейлера, был безнадежно сломан, от воздухонепроницаемой силиконовой прокладки вокруг дверей остались клочья. Где найти замену? Карл и Роланд снова предложили свои услуги – съездить на склады металлолома, но меня вовремя остановили ахгирры-ремесленники: все механические детали, которые были нам нужны, можно заказать у них в мастерских. Что касается электроники, то проще будет самому поехать в фальн и купить все необходимое.

Я не очень нуждался и в услугах технолога – особы по имени Тиви. Разумеется, местные мастера прекрасно знали свое дело, но я, в свою очередь, знал свой тяжеловоз и не хотел, чтобы им пришлось мотаться туда-сюда на случай, если мне не подойдут купленные ими детали. Кроме того, очень хотелось посмотреть, что собой представляют фальны.

Наступили самые важные праздники, и в этот период ахгирры на неделю оставляли работу. Законы были очень строги – никакой работы, никаких покупок, словом, никаких действий в эти святые дни, что назывались Временем Постижения Глубинных Уровней (мой, весьма несовершенный перевод).

– Не сомневаюсь, что и секса в эти дни тоже не полагается, – высказала свою догадку Сьюзен, – Очень жаль, что некоторые религии так устроены.

– Сомневаюсь, что это можно назвать религией, – Некоторое время подумав, я продолжил: – Мне кажется, то, что исповедуешь ты, вряд ли можно назвать религией.

– Телеологический пантеизм – не религия. Это просто точка зрения на Вселенную и процессы, происходящие в ней.

– Понятно. Может, расскажешь мне об этом более подробно?

– Как-нибудь в другой раз. Давай-ка лучше продолжим осматривать здешние пещеры.

Кроме обычных прогулок, Сьюзен и я свободное время посвящали исследованию огромной пещерной системы – там находились дома ахгирров. Давно замечал за собой любовь к замкнутым пространствам, назовем ее клаустрофилией. Мне нравятся пещеры, и, оказалось, что Сьюзен такой же восторженный спелеолог.

Для своих экскурсий мы выбрали необжитые пещеры. Залы с гладкими стенами, уставленные монументами-часовыми, многочисленные галереи, потоки лавы, застывшие миллионы лет назад, туннели, хождение по которым будило глубоко скрытые в подсознании воспоминания о собственном появлении на свет… Однажды мы пролезли по извилистому боковому ходу в грот, где стены при нашем появлении вспыхнули ослепительной радугой огней в свете фонариков. По гроту протекала подземная река, спускаясь небольшим водопадом по каменным ступеням, что вели в темноту.

Некоторые пещеры выглядели так, словно предназначались для торжественных богослужений, а иногда потоки лавы образовывали весьма интимные альковы. Проходы со сводчатыми потолками вели в портики, где тонкие изящные колонны были созданы безошибочной рукой природы. Никаких следов резца, никаких обломков, которые свидетельствовали бы о том, что камень кто-то обрабатывал… И, черт побери, ни одного сталактита во всех пещерах!

– Я всегда забываю, – глаза Сьюзен таинственно поблескивали в полутьме пещеры, – сталактиты свисают сверху, а сталагмиты торчат вверх? Или наоборот?

– По-моему, ты права.

– Вечно их путаю…

– Подумаешь, все равно здесь их нет.

– Ну, чтобы меня запутать, много не надо, – Сьюзен прижалась ко мне теснее, – Интересно, почему?

– Что – почему?

– Почему тут ничего подобного нет?

– Ничего – это ты о чем?

Она легонько куснула меня за ухо.

– Сталактитов, глупый.

– А-а-а. Нет извести, вот почему.

– Извести?

– Думаю, причина в этом. Мы находимся на практически безжизненной планете – так, по крайней мере, утверждает Рагна. Жизнь тут так никогда и не начиналась, все на уровне микроскопических организмов. А известняк – для него нужны кораллы и прочее в том же роде. Там, на Земле, все это есть. А тут – кто знает… Чтобы получились сталактиты, нужна вода, богатая карбонатами или еще чем-то подобном.

– И чтобы получились сталагмиты?

– И сталагмиты.

– Интересно.

– Нисколько.

– Нет, я правду говорю. Меня всегда поражало, что ты так много знаешь для простого водителя тяжеловоза, – Сьюзен хихикнула, – Прости, я не совсем то хотела сказать, – Она поцеловала меня в щеку, – Ты очень странный, очень.

– Что ты имеешь в виду?

– Ну… – Она легла на спину. – Наверняка, у тебя есть какое-то образование. Мне кажется, что даже очень неплохое. Правильно?

– Ну да, кое-чего набрался в жизни.

– Правильно. Университет, готова поспорить!

– Верно, – пришлось признаться.

– Так и знала! И аспирантура?

– Год, если не ошибаюсь. Столько лет прошло!

– И что ты делал?

– Собирался писать диссертацию по управлению.

Сьюзен страшно удивилась.

– Это каким же образом тебе удалось пробиться в эту программу? Насколько я знаю, набор туда был весьма и весьма ограничен!

– Меня, можно сказать, уговорили. Им время от времени нравилось искать рекрутов – будущих бюрократов и чиновников на захудалых мирах… и прочее. Так, по крайней мере, было раньше. – Я лег поудобнее, закинув руки за голову, – Учти, все эти события – почти тридцатилетней давности. Университет Циолковскиграда был тогда заурядным местечком: кучка надувных куполов и сарайчиков из дюропены, единственное учебное заведение такого уровня в колониях. А я… Молодой, полный сил и честолюбивых желаний… Мне нравилось учиться, причем я не страдал отсутствием ума и способностей… к тому же не хотелось обратно на ферму.

– Но ты бросил.

– Угу.

– Чтобы водить тяжеловоз.

– Нет, тогда я вернулся на ферму. К тому времени иллюзий практически не осталось.

Она повернулась на бок, чтобы смотреть мне в лицо.

– Ты отказался от очень многого. Представляешь, на какой верхней ступени карьерной лестницы ты бы мог находиться! Уважение, слава, преклонение, деньги, собственная резиденция на какой-нибудь планете с подходящим климатом…

– Вместо этого у меня есть свобода дороги, очень немного обязанностей и чистая совесть. Никаких долбаных денег, никаких резиденций и особняков!

– Понятно.

Мы некоторое время молчали, наконец я прервал затянувшуюся паузу:

– И все-таки сталактиты должны здесь быть.

– Хм?

– Ну, нечто похожее на них. Пещеры обычно появляются потому, что вода разъедает скалу из растворимого в воде минерала, вроде известняка. Не знаю, что тут за камень – я совсем не геолог. Но тогда…

– А разве лава не проела эти пещеры, по крайней мере какие-то из них?

– Да, местами не обошлось без вулканических процессов. Но самые диковинные формации наверняка должны быть результатом какой-то весьма экзотической геохимии.

– Разумеется – это же другая планета.

– Угу. Но это мы тут чужие, дорогая.

– Пододвинься поближе, ты, страшное инопланетное существо… А это что еще такое?

– Сталактит.

– Сталагмит, – поправила она, ложась на меня.

Судя по всему, мы заблудились, впрочем, это обстоятельство меня особенно не беспокоило. У нас был запас еды, реки свежей воды, тишина и покой, все чего мне так недоставало последние десять лет. Давно желанный, настоящий отдых от дел, который мне удалось получить за… не знаю, за сколько времени. Правда, Сьюзен стала немножко нервничать, все чаще предлагая мне начать поиски выхода отсюда. Я попытался успокоить ее, сообщив, что времени у нас для этого просто навалом.

– Но мы же все больше и больше теряемся, – запротестовала она.

– Вовсе нет, – я присел возле стены туннеля, – Посмотри, какие замечательные данные на этом карманном сейсмометре, его дал мне Рагна. Помнишь тот зал, который мы назвали собором? Он, вероятно, не более чем в пяти метрах отсюда, по другую сторону стены.

– Но мы там были несколько дней назад!

– Позавчера.

– Как нам пробраться через пять метров скалы?

– Мы все это время находимся в одном и том же секторе. Надо сделать единственное – найти короткий обратный путь в тот зал-собор. А дальше – обнаружить последний оставленный нами передатчик.

– Так легко получается исключительно на словах.

– Кроме того, Рагна и его люди наверняка ищут нас. Все ведь было задумано как однодневный поход с ночевкой. Они уже начали беспокоиться.

– Не говоря уже про Джона и остальных!

– Ну, – я пожал плечами, – этим-то беспокоиться не о чем. Разве это первая мрачная ситуация, в которую мы попадаем за последние недели? В нас стреляли, швыряли ракеты, похищали, нас чуть не раздавил «дорожный жук», и это именно мы мчались сквозь портал имея вместо роллера пончик в сахаре. Господи! Назови мне любую гадостную ситуацию – и я отвечу, что мы в ней уже побывали. Неужели тебя волнует такая мелочь, Сьюзи?

– Такая уж у меня натура!

– А лучше… раздевайся.

– Идет.

Спустя некоторое время все же пришлось признать, что мы действительно заблудились. Сьюзен была целиком за то, чтобы искать выход, но я твердо решил, что надо оставаться на месте и ждать посланный за нами поисковый отряд. Я также напомнил своей спутнице о ее же собственном предостережении: дальнейшие блуждания приведут только к тому, что мы еще больше потеряемся. Она согласилась, тем более что запасы еды таяли, а найти что-нибудь съестное не представлялось возможным. Если мы ограничим нашу активность, то тем самым ограничим и потребность в еде. Мы весьма неплохо справлялись с первым ограничением, хотя не раз ловили друг друга на том, что шарили в сумке с провиантом. Никто из нас серьезно не оценивал ситуацию, но стоило подсчитать, что прошло уже четыре дня, беззаботность мгновенно улетучилась.

Потом стало еще хуже.

Это произошло в узком коридоре, стены которого были пронизаны боковыми туннелями, постепенно уходившими вверх, как дымоходы, через которые только Сьюзен могла протиснуться, чтобы посмотреть, не ведут ли какие-нибудь из них на более высокие уровни. Все последние дни, если верить показаниям приборов, мы неизменно спускались.

Я лежал, совершенно вымотанный, прислонившись к нашим рюкзакам и альпинистскому снаряжению. Сьюзен надела шлем с фонариком на козырьке (который, кстати, замечательно ей шел) и, взяв биолюмовый фонарик, отправилась исследовать коридор-дымоход в конце короткого бокового туннеля. Она настояла на том, чтобы я остался и отдохнул, предупредив, что не будет забираться слишком высоко, а ровно настолько, чтобы увидеть, куда ведет этот туннель и не расширяется ли он к середине. Если ей встретится именно такой туннель, я попробую пролезть через него, предварительно связав наши рюкзаки и привязав к ним веревку, чтобы потом можно было их втянуть.

Поэтому я просто лежал у стены, сосредоточив взгляд на кристаллических узорах на потолке, которые слабо переливались в свете моего фонарика, укрепленного на шлеме. В зависимости от того, как я поворачивал голову и как падал на них луч, они светились индиго и фиолетовым, вспыхивая иногда по краям розовым и красным.

Мною овладело странное состояние, напоминавшее гипноз. Лицо Дарлы – то ли оно приняло свои очертания благодаря танцу кристаллов, то ли просто наложилось на них. Дарла – само совершенство! Неужели такое может вообще существовать? Симметрия ее лица притягивала, прелестные пропорции приближались к настоящему шедевру искусства. Какая комбинация изгибов и линий могла бы быть столь же нежной и в то же время математически точной? Разница на миллиметр – и вся безупречная правильность творения наверняка исчезла бы… Да-да, это вопрос математики, но никакое, даже самое загадочное уравнение, не в силах описать его. Такие лица надо воспринимать как целое, одним вздохом, выпить одним глубоким глотком: скульптурный шлем темных волос, полные губы, приподнятые скулы, слегка раздвоенный подбородок… и конечно, глаза. Голубые глаза цвета неба, если на него смотреть со стратосферных высот. Голубой цвет, за которым прячутся звезды.

Красоту Дарлы вполне можно было назвать арктической. Но ее глаза – если всмотреться в них – расплавленные, раскаленные, пылающие. Что питало это пламя? Может, идея? А может быть, я?.. Неизвестно, какие мотивы руководили этой девушкой, но меня не оставляло гнетущее чувство, что я просто был еще одним винтиком в огромном скрипящем механизме – причем явно не она создала или придумала эту махину. Но Дарла, однако, сама назначила себя на роль техника-смотрителя, который то смажет поистершиеся шестерни, то протрет запылившиеся тросы. Она посвятила себя процессу – чтобы все, не разваливаясь, гремело и звенело так, как надо до тех пор, пока не выполнит некую таинственную задачу, для которой, собственно, и предназначили ее создатели машины. Мы имели дело с Машиной Парадокса, которая правила всем происходившим.

Именно сейчас я понял, до какой степени люблю Дарлу – вопреки всему. Это был один из тех фактов, которые неожиданно выскакивают из темной ниши, сообщая «А я тут!» как само собой разумеющееся. Вопреки всему.

Прекрасная дама без сострадания взяла меня в плен. И я не мог ничегошеньки с этим поделать.

Сьюзен?

Так. Сьюзен. Я прокрутил в памяти сцены последних нескольких дней. В каком-то смысле, обычное порно. Хорошо, а если взглянуть на это по-другому, то просто два человека, мужчина и женщина, наслаждались обществом друг друга, радуясь тому, что могут доставить взаимное удовольствие. Здесь и теплота, и дружба своего рода… может быть, даже своеобразная любовь. Но для меня не было никаких сомнений в том, что невозможно сравнивать свои чувства к Дарле и Сьюзен. Интуиция упрямо подсказывала мне, что каким-то непонятным образом судьба Дарлы и моя – неразделимы.

И я совершенно не был уверен в том, что Дарла мне нравится. Может, дело было в ее поразительной красоте – потому что большая часть людей, скажем прямо, не отличается красотой, и совершенство во плоти порой пробуждает странные чувства. Но, подозреваю, что именно ее отстраненность, время от времени возникавшая, больше всего смущала меня. Дарла всего лишь наблюдала за событиями – объективный и не скованный никакими предрассудками свидетель, отнюдь не безразличный. Дарла просто была Хранителем Машины.

А вот Сьюзен мне действительно нравилась. Прежде всего, она доверяла мне, а я ей. Я мог ее понять, ее слабости не являлись пятнами на репутации во всех отношениях безупречной женщины, но были неким отражением всего того, что нетвердо и непрочно присутствовало во мне самом. Иными словами, какая-то часть меня не хотела ничего происходящего вокруг и со мной. Бежать… но не отчего-то, как раньше, а, наоборот, к чему-то. Домой. Назад, в привычную безопасность. Избавиться от всякой ответственности – потому что я не был никаким героем, тем более что иногда внутри себя, глубоко-глубоко, испытывал такой же отчаянный страх, как это внешне выражала Сьюзен.

Но эта женщина выдерживала невыносимое напряжение – и до сих пор не сломалась.

Почему бы просто не сказать, что я любил Сьюзен?

Воспоминания снова овладели мной. Безусловно, мне была по душе ее чувственность, а также готовность доставить наслаждение. Кому это может не нравиться, но между мужчинами и женщинами те связи, которые соединяют две переплетенные нити, и есть главное, это так привязывало меня к Сьюзен! Смелые ласки, страстные объятия, теплое тело, нежная гладкая кожа, ненасытные до поцелуев губы…

Кто-то стоял как раз у границы лужицы света, которую отбрасывал мой фонарик на шлеме. Сначала я просто уловил это как чье-то присутствие; потом углом глаза стал различать темный силуэт. Сердце бешено заколотилось в грудной клетке, намереваясь выскочить оттуда как мяч. Итак, мои дальнейшие действия – кстати, не так много вариантов. Я мог продолжать лежать здесь, надеясь, что существо перестанет пыхтеть в темноте: ему в конце концов надоест это времяпрепровождение, и оно уйдет. Можно было еще вскочить и со всех ног броситься в туннель, безумно и тщетно желая оказаться быстрее таинственного существа. Но что я стал бы делать в конце туннеля, у глухой стены? Оружие, мне нужно оружие! Рагна снабдил нас кое-каким альпинистским снаряжением, и одна из штуковин напоминала пику со странным крюком, которая, по-моему, лежала возле моей левой ноги. Если провести отвлекающий маневр…

Я швырнул свой шлем в существо, перекатившись, схватил пику, затем вскочил на ноги и стал ею размахивать. Шлем, не попав в цель, гулко загрохотал, покатившись по камням. Тогда я отстегнул биолюмовый фонарик от пояса и включил его. Луч выхватил из мрака огромный силуэт существа с багровыми и розовыми пятнами на желтой шкуре.

Мои действия потрясли Не-Буджума до крайности. Он отпрянул назад, размахивая своими тонюсенькими лапками так, словно хотел защититься от удара.

– Ой, Господи! – провякал он странно знакомым голосом, – Господи помилуй! Ой-ой! – затем повернулся и бросился бежать по коридору, через несколько секунд пропав в темноте.

Ошеломленный, я стоял некоторое время с отвисшей челюстью, а потом, не зная почему, бросился за ним. Через несколько метров туннель стал спускаться, расширяясь, пока не превратился в огромный зал, откуда, в свою очередь, вели множество туннелей. Я выбрал самый широкий из них, перейдя на бешеный галоп. Дорога извивалась, потом стала потихоньку выпрямляться. Многочисленные боковые проходы пересекали главный туннель, когда я приблизился примерно к девятому, мне показалось, что там что-то виднеется, тогда я не задумываясь, устремился туда.

Через несколько минут бега я сообразил три вещи. Первое – очень глупо было так поступать. Второе – я потерялся. Третье – свет биолюмового фонарика тускнел. Еще несколько секунд – и подземная тьма обступила меня. Трудно оценить абсолютную, категорическую тьму подземелья, пока ее не испытаешь. Нет света вообще. Никакого. Я на ощупь пытался найти дорогу в обратном направлении, без конца призывая Сьюзен. Никакого ответа. Возможно, она сама заблудилась. Я потерял счет времени, пока лежал в полудреме там, в туннеле, и теперь мне казалось, что давно уже не слышал шарканья сапог Сьюзен, прежде чем Не-Буджум появился передо мной.