Текст книги "Черноглазая блондинкат (ЛП)"

Автор книги: Джон Бэнвилл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц)

– Нет. Что оно означает?

– Оно означает, что ты всё это уже видел и тебе уже всё равно.

– Понял, – кисло сказал он. Он всё ещё теребил мокрые пятна на лацканах пиджака. – Интересно, как бы ты себя чувствовал, вытирая блевотину с заднего сиденья своей машины в четыре утра после того, как вытащил очередную звезду яркого экрана из вытрезвителя и доставил его к особняку в Бель-Эйре. А ещё есть дамы – они ещё хуже. Когда-нибудь встречался с Таллулой Бэнкхед?[49]49
  Таллула Брокман Бэнкхед (англ. Tallulah Bankhead, 1902–1968) – американская актриса, знаменитая своим остроумием, блестящей внешностью, хриплым голосом и превосходно сыгранными ролями во многих пьесах и кинофильмах, в основном довоенных.


[Закрыть]

– Не могу сказать, что встречался.

– Считай, что тебе повезло. Остановись здесь.

Мы были у кафе. Светловолосый парень в застегнутой на молнию ветровке выскочил из дверного проема с зонтиком «Эксельсиор» и проводил Хэла внутрь.

– Дай Джоуи ключ, – сказал Хэл. – Он присмотрит за твоей машиной.

Джоуи одарил меня широкой улыбкой, делом рук дантиста, и я готов был поспорить, что его старая мама из Пеории[50]50
  Пеория – город, расположенный в округах Марикопа и Явапаи, штат Аризона, США.


[Закрыть] или откуда-то ещё пожертвовала на это все свои сбережения. В Голливуде все полны надежд.

Была середина дня, и внутри почти никого не было. Напротив длинной стойки, где подавали еду, было большое панорамное окно, выходящее на травяной склон с пальмами и небольшим декоративным озером. Дождь делал воду в озере похожей на ложе из гвоздей. Мэнди Роджерс сидела за столиком у окна, держась рукой за подбородок и одухотворенно глядя на печальный серый день и думая о чём-то великом.

– Привет, Мэнди, – сказал Хэл, положив руку ей на плечо. – Это тот парень, о котором я тебе говорил, – познакомься, Филип Марлоу.

Она сделала вид, что оторвалась от своих мечтаний, подняла на меня свои глаза-блюдца и улыбнулась. Должен сказать, в киношниках есть что-то особенное, какими бы незначительными в этой сфере они ни были. Они проводят так много времени, вглядываясь в различные вещи – камеры, зеркала, глаза своих поклонников, – что сами становятся гладкими, как будто их намазали особым мёдом. У вас может захватить дух, когда вы близко общаетесь с женщинами из этого круга.

– Мистер Марлоу, – сказала Мэнди Роджерс, протягивая мне для рукопожатия свою маленькую белую ручку. – Очарованы, конечно.

Её голос частично развеял волшебство. Он был таким высоким и пронзительным, что она смогла бы выгравировать им своё имя на окне.

– Спасибо, что приняли меня, мисс Роджерс, – сказал я.

– О, зовите меня Мэнди, пожалуйста.

Я всё ещё держал её за руку, которую она не пыталась вернуть.

– Сядь, Фил, – сухо сказал Хэл. – Ты выглядишь так, будто сейчас упадешь в обморок.

Неужели это на меня так сильно подействовало? Мэнди Роджерс не была Ритой Хейворт.[51]51
  Рита Хейворт (англ. Rita Hayworth, имя при рождении – Маргарита Кармен Кансино (англ. Margarita Carmen Cansino), 1918–1987) – американская киноактриса и танцовщица, одна из наиболее знаменитых звёзд Голливуда 1940-х годов.


[Закрыть] Она была невысокого роста, не совсем стройная, крашенная блондинка со ртом бабочки и пухлым маленьким подбородком. Но глаза у нее были красивые – большие, круглые, голубые, как у младенца. Она была одета в алое платье, с узким и низким лифом и широкой юбкой. Только на киностудии девушке могло сойти с рук такое платье в середине дня.

Наконец она убрала руку, и я сел на металлический стул. Краем глаза я увидел в окне синюю птицу, слетевшую с одной из пальм и приземлившуюся на мокрую траву.

– Ладно, – сказал Хэл, – оставлю вас вдвоём. Мэнди, не спускай глаз с этого парня – он не так безобиден, как кажется.

Он легонько хлопнул меня по плечу и ушёл.

– Он такой славный, – вздохнула Мэнди. – Знаете ли, так не скажешь обо всех в этом бизнесе.

– Уверен, что так и есть, мисс Роджерс.

– Мэнди, – сказала она, покачивая головой и улыбаясь.

– Ладно – Мэнди.

На столе перед ней стояла бутылка кока-колы, из которой торчала соломинка.

– Это правда, что сказал Хэл? – спросила она. – Неужели вы так опасны?

– Не-а, – сказал я. – Я слабак, вот увидите.

– Он сказал мне, что вы частный детектив. Это должно быть что-то захватывающее.

– Настолько, что я едва могу это вынести.

Она одарила меня своей расплывчатой улыбкой, затем взяла бутылку и высосала немного кока-колы через соломинку. В этот момент она могла бы быть просто ребенком, сидящим у фонтанчика с газировкой, пьющим бутылку шипучки и мечтающим однажды стать большой звездой. Мне понравилось, как, когда она наклонялась над соломинкой и смотрела вниз, верхний ряд её ресниц почти касался мягкого изгиба щеки. Интересно, скольким мужчинам и сколько она уже задолжала в этом городе?

– Нико Питерсон был вашим агентом, – сказал я, – так?

Она поставила бутылку.

– Ну, он сам этого хотел. Он нашёл мне работу. Я снималась во «Всадниках Красной Зари» – смотрели?

– Пока нет, – ответил я.

– О, ну теперь он прошёл. Предполагалось, что в нем будет участвовать Джоэл Маккри,[52]52
  Джоэл Маккри (англ. Joel McCrea, 1905–1990) – американский актёр. За очень редким исключением с 1946 года Маккри снимался исключительно в вестернах.


[Закрыть] но что-то произошло, и он не смог этого сделать. Я играла дочь фермера.

– Я поймаю его, когда он снова появится.

Она склонила голову набок и улыбнулась.

– Вы такой милый, – сказала она. – Неужели все частные детективы похожи на вас?

– Нет, не все. – Я предложил ей сигарету из своего серебряного портсигара, но она покачала головой, скромно поджав губы. Я представил её дочерью фермера, то изящной, то дерзкой, в широкой юбке и ботинках с пуговицами, с большим бантом в волосах.

– Что вы можете сказать о мистере Питерсоне? – спросил я.

– А что бы вы хотели узнать? – Она прикусила губу и встряхнула своими блестящими светлыми волосами. С тех пор как я её увидел, минут пять назад, она перепробовала с полдюжины ролей, от девочки-подростка, восторженной поклонницы Фрэнка Синатры, до большеглазой сирены. Но она всё ещё оставалась ребёнком.

– Когда вы видели его в последний раз?

Она прижала указательный палец к щеке, сделав на ней ямочку, и подняла глаза к потолку. В сценарии можно было прочесть строку: «Делает паузу, размышляя.»

– Думаю, примерно за неделю до его смерти, – сказала она. – Он работал над моим участием в новом фильме с Дорис Дэй[53]53
  Дорис Дэй (англ. Doris Day, урождённая Дорис Мэри Энн Каппельхофф (англ. Doris Mary Ann Kappelhoff), 1922–2019) – американская певица и актриса. Была звездой кино первой величины 1950-х – начала 1960-х годов, снимаясь в фильмах самых разных жанров – мюзиклах, комедиях, драмах и триллерах.


[Закрыть] – Вы знали, что настоящая фамилия мисс Дэй – Каппельхофф? Говорят, Рок Хадсон[54]54
  Рок Хадсон (англ. Rock Hudson, урождённый Рой Гарольд Шерер-младший (англ. Roy Harold Scherer, Jr.); 1925–1985) – американский актёр кино и телевидения, известный главным образом ролями в мелодрамах Дугласа Сирка и в серии фильмов, где его партнёршей выступала Дорис Дэй.


[Закрыть] тоже будет в нём участвовать.

Ее свежее личико на мгновение омрачилось:

– Думаю, теперь я не получу эту роль. Ну и ладно.

К столу подошел молодой парень. Он был одет в короткий белый фартук и нёс поднос. Он мог быть младшим братом того, кто держал зонтик над Хэлом, когда мы под дождём выходили из автомобиля. Я мог бы поразмыслить над тем, что кино – это машина для пожирания молодых и энергичных, но вместо этого попросил чашку кофе.

– Будет сделано, сэр! – сказал молодой человек, улыбнулся Мэнди и ушёл.

– Нико был хорошим агентом? – спросил я. – Я имею в виду, добился ли он успеха?

Над этим Мэнди тоже задумалась.

– Он не был одним из крупных, – сказала она. – Он только начинал, как и я, только, конечно, был постарше. Не знаю, чем он занимался до того, как стал агентом.

– Вы появлялись с ним в обществе?

Она наморщила нос настолько, насколько вообще такое могло произойти на этом милом и ясном лице.

– Вы имеете в виду, пытался ли он… О, нет. Между нами не было таких отношений.

– Я имею в виду, водил он вас в такие места, где вы встречались с людьми?

– Каким людьми?

– Ну, продюсерами, режиссерами, руководителями студий…

– Нет, он всегда был слишком занят. Ему всегда было с кем повидаться.

– Да, я слышал.

– А, слышал? – Она вдруг стала резкой. – От кого?

– Ни от кого конкретно, – ответил я. – В этом городе все об этом болтают.

– И не говорите!

Она смотрела в окно, и глаза её были сужены. Я действительно не хотел узнать больше, чем уже знал о Мэнди Роджерс, о взлётах и – что более вероятно – падениях в её карьере, которые были до сих пор. И всё же я услышал свой вопрос:

– Откуда ты, Мэнди?

– Я? – Казалось, её искренне удивил этот вопрос. На мгновение она растерялась, а когда растерялась, я заметил, что она перестала играть. Внезапно она стала выглядеть робкой, неуверенной, возможно, даже немного встревоженной.

– Я родилась в Хоуп-Спрингс, штат Айова. Наверное, ты там никогда не был. На самом деле, никто там не был. Хоуп-Спрингс – это такое место, откуда люди уезжают.

Молодой официант принёс мне кофе. Он снова посмотрел на Мэнди, которая рассеянно улыбнулась ему в ответ. Она всё еще думала о Хоуп-Спрингс и обо всём, или ни о чём, что она там оставила.

– Как вы узнали о смерти Нико? – спросил я.

Она задумалась, потом покачала головой.

– Знаете, я не могу вспомнить. Разве это не странно? Должно быть, об этом говорили здесь, в студии. Кто-то, должно быть, сказал мне.

Я посмотрел в окно. Синяя птица снова взлетела на пальму. Когда она устроилась там, я уже не мог разглядеть её в тени под листьями. Вот вам счастье: сейчас вы здесь, а через минуту уже нет. По крайней мере, дождь закончился.

Мэнди сделала еще глоток колы. Бутылка, теперь почти пустая, громко булькнула, и Мэнди быстро взглянула на меня, как будто боялась, что я рассмеюсь.

– Вы когда-нибудь встречались с друзьями Нико? – спросил я. – Может, с подружкой?

Она издала легкий звенящий смешок.

– О, у него их было много.

– Вы никого из них не видели?

– Я видела его пару раз с женщиной, но не думаю, что она была его подружкой.

– Как она выглядела?

– Я не очень хорошо её разглядела. Первый раз это было на вечеринке, и он уже с ней уходил. В другой раз, я видела их в баре, но тогда уже я уходила. Высокая женщина. Тёмные волосы. Красивое лицо, слишком… большое, понимаете, такое квадратное, но милое.

– Почему вы думаете, что она не была его подружкой?

– Между ними не было чего-то такого. На самом деле она была не с ним – понимаете, что я имею в виду? Может быть, она была немного похожа на Нико… может быть, они были родственниками, я не знаю.

Она поиграла соломинкой в пустой бутылке из-под кока-колы.

– Вы работаете на одну из его подружек?

Интересно, что Хэл рассказал ей обо мне и моих поисках Нико Питерсона, живого или мёртвого? Что касается меня, то я мало что рассказал Хэлу – да и рассказывать было особо нечего, – так что я предположил, что он, должно быть, что-то придумал. Хэл такой. Несмотря на своё грубое поведение, он обладает ярким воображением и любит приукрашивать унылую старую правду. Мэнди Роджерс, вероятно, думала, что я работаю на какую-то женщину, которую Нико бросил перед смертью. А если предположить, подумал я, что так и есть?

– А каким был Нико? – спросил я.

– Каким он был? – Мэнди нахмурилась.

О Питерсоне, как я мог заметить, до сегодняшнего дня Мэнди часто не вспоминала, несмотря на то, что он заполучил для неё роль во «Всадниках Красной Зари».

– Ну и дела, не думаю, что я так уж хорошо его знала. Он был просто вечно занятым парнем. Наверное, он мне нравился – не в том смысле, конечно. Я имею в виду, что он был даже не другом, а просто деловым партнером. Однажды он попросил меня поехать с ним в Мексику, – она отвела взгляд и даже слегка покраснела.

– Неужели? – спросил я, стараясь не казаться слишком заинтересованным. – Куда в Мексику?

Она снова прикусила губу. Кого она пытается играть? Возможно, Дорис Каппельхофф в одной из ролей девушки в оленьей шкуре.

– В Акапулько. Он часто туда ездил, по крайней мере, так он мне рассказывал. Он кое-кого там знал – я бы сказала, что он имел в виду богатых.

– Но вы не поехали.

Она широко раскрыла глаза и сложила губы буквой «О».

– Конечно же, нет! Наверное, вы думаете, что я обычная голливудская бродяжка, готовая пойти куда угодно и с кем угодно.

– Нет, нет, – сказал я успокаивающе. – Ничего подобного я не думаю. Я просто подумал, что, поскольку он старше вас и так далее, он мог как другу, предложить вам отправиться с ним в приятную поездку.

Она улыбнулась мрачной, натянутой улыбкой.

– У Нико были подружки, – сказала она, – но у него не было девушек-друзей. Понимаете, что я имею в виду?

Вошел парень, так похожий на Гэри Купера,[55]55
  Гэри Купер (англ. Gary Cooper, при рождении Фрэнк Джеймс Купер Frank – англ. Jannes Cooper, 1901–1961) – американский киноактёр. Одна из ключевых звёзд американского кино от заката эры немого кинематографа до конца «Золотого века Голливуда».


[Закрыть] что это никак не мог быть он. На нём были бриджи для верховой езды, кожаные штаны и красный платок, повязанный вокруг загорелой шеи, а на бедре висела кобура с шестизарядным револьвером. Он взял поднос и пошел вдоль стойки, разглядывая лотки с едой.

– Вы мне очень помогли, мисс Роджерс, – сказал я, одарив её лживой улыбкой.

– Разве? – Она выглядела испуганной. – Каким образом?

– В моём деле, – сказал я, понизив голос, как будто делился коммерческой тайной, – нет ничего, что не имело бы значения, ничего, что не помогало бы выстроить картину.

Она смотрела на меня, приоткрыв рот и озадаченно сдвинув брови.

– Картину чего? – спросила она, таким же, как у меня, шёпотом.

Я отодвинул свою безжизненную кофейную чашку и взял шляпу. Дождь за окном прекратился, и казалось, что солнце балуется с возможностью выйти наружу.

– Скажем так, Мэнди, – сказал я, медленно подмигнув, – теперь я знаю больше, чем когда пришел.

Она кивнула, всё ещё глядя на меня широко раскрытыми глазами. Она была по-своему милой девушкой. Я не мог не опасаться за её будущее, за карьеру, которую она выбрала для себя.

– Я смогу ещё раз поговорить с вами, – спросил я, – если у меня возникнут ещё вопросы, ответы на которые, возможно, есть у вас?

– Конечно, – сказала она. Потом она вспомнила, кто она такая, облизнула губы кончиком языка и лениво откинула голову назад, демонстрируя белоснежное горло; я догадался, что это Барбара Стэнвик[56]56
  Барбара Стэнвик (англ. Barbara Stanwyck, урождённая Руби Кэтрин Стивенс (англ. Ruby Catherine Stevens); 1907–1990) – американская актриса, модель и танцовщица, которая была особенно популярна в 1930—1940-х годах.


[Закрыть] в «Двойной страховке»,[57]57
  «Двойная страховка» (англ. Double Indemnity) – классический фильм-нуар, одним из авторов сценария которого был Рэймонд Чандлер, поставленный в 1944 году Билли Уайлдером по мотивам одноимённой повести Джеймса Кейна. В «Двойной страховке» Барбара Стэнвик сыграла классическую роковую женщину.


[Закрыть] которую я смотрел.

– Приходите в любое время, – сказала она. – Хэл скажет вам, где меня найти.

По пути к выходу я прошел мимо стола, за которым поджарый парень в красной платке склонился над тарелкой с «чили кон карне»,[58]58
  Чили кон карне (исп. chili con carne), также известно просто как чили – блюдо мексиканско-техасской кухни. Название взято из испанского языка и означает буквально «чили с мясом». Основными компонентами являются острый перец и измельчённое мясо.


[Закрыть] поглощая еду ложкой с таким видом, как будто боялся, что кто-то может, подкравшись сзади, дотянуться до неё через его плечо и стащить. Он действительно был точной копией Купа.[59]59
  Имеется ввиду Гэри Купер.


[Закрыть]

Я не знал, куда направляюсь, пока туда не добрался. Воздух был свеж после дождя и благоухал меланхолией. Я опустил окно машины, наслаждаясь прохладным ветерком, обдувающим моё лицо. Я думал о Мэнди Роджерс и обо всех других ребятишках вроде неё, которые приехали сюда, на побережье, привлеченные обещанием когда-нибудь сыграть вместо Дорис и Рока в какой-нибудь бессмысленной смеси слащавых песен, норковых шуб и белых телефонов. А где-то в Хоуп-Спрингс наверняка есть паренёк, который всё ещё тоскует по ней. Я видел его также ясно, как промытый свет над Голливудскими холмами, застенчивого парня с руками, похожими на лопаты, и торчащими ушами. Вспоминала ли она когда-нибудь его, оставшегося там, среди кукурузных полей, пожирающих его сердце при одном воспоминании о ней? Мне было жаль его, даже если она и не жалела. Вот такое у меня было настроение; именно в этот час после дождя.

Я припарковался в начале Нэйпир-стрит и отправился к дому Питерсона пешком. Я не хотел ещё одной встречи со старым канюком,[60]60
  Канюки (лат. Buteoninae) – подсемейство хищных птиц из семейства ястребиных.


[Закрыть] живущим через дорогу, и решил, что если подъеду, то он, наверняка, узнает «олдс» – такие типы запоминают машины лучше, чем людей. Его лачуга была заперта, и его нигде не было видно. На этот раз я не пошёл к передней двери Питерсона, а обошёл дом сзади по мокрой траве, скрипевшей под моими ботинками.

Двор зарос кустами акации и каким-то ползучим растением с болезненно-жёлтыми цветками, которое взбунтовалось и душило всё в пределах досягаемости. Здесь, как и у переднего входа, на крыльцо вели две деревянные ступеньки. Окна были пыльными. Полосатая кошка, спавшая у двери, открыла один глаз и посмотрела на меня, потом медленно поднялась и пошла прочь, лениво подергивая хвостом. Что такого о нас знают кошки, что заставляет их так нас презирать?

Я попробовал открыть дверь, но она была заперта. В этом не было ничего удивительного. К счастью, у меня на связке ключей оказался полезный инструмент, подаренный мне в те дни, когда я работал в офисе окружного прокурора, который мне удалось сохранить, когда я ушёл с работы, и который с тех пор неоднократно доказывал свою бесценность. Он был изготовлен из того же иссиня-черного металла, из которого делали камертоны, и открывал любой замок, какой вы только могли припомнить, не считая больших в Форт-Ноксе.[61]61
  Форт-Нокс (англ. Fort Knox) – военная база США, находится почти в центре военного городка Форт-Нокс в 30 милях к юго-западу от Луисвилла (штат Кентукки). Также на территории базы расположено существующее с 1936 года хранилище золотых запасов США.


[Закрыть] Быстро оглянувшись сначала через левое плечо, потом через правое, я вставил штуковину в щель под дверной ручкой, повозился немного, стиснув зубы и зажмурив один глаз, потом услышал внутри щелчок, и ручка в моей руке поддалась. В настоящее время окружным прокурором был парень по фамилии Спрингер, политик с большими амбициями. Жаль, что я не могу поведать ему, как пребывание в его ведомстве продолжало помогать мне в роли одинокого борца с преступностью.

Я закрыл за собой дверь, прислонился к ней спиной и немного постоял, прислушиваясь. Ничто не сравнится с тишиной в заброшенном доме. В неподвижном воздухе стоял слабый сладкий запах сухой гнили. Мне казалось, что мебель наблюдает за мной, как стая сторожевых собак, слишком подавленных, чтобы встать на задние лапы или хотя бы залаять. Я понятия не имел, что ищу. Этот запах плесени и пыли повсюду, серые кружевные занавески на окнах, уныло свисающие вниз, почему-то наводили на мысль, что где-то в запертой комнате на кровати в углублении под свою форму лежит чьё-то тело, с глазами, всё ещё с оттенком удивления в них, устремлёнными в тусклый потолок.

Но тела здесь не было, и я это знал. Какое-то время оно, искалеченное, лежало на придорожной обочине в Пасифик-Пэлисэйдс, потом его забрали и увезли в морг, а потом сожгли, и теперь оно был не более чем рассеянными в воздухе атомами. За эти последние дни, с того момента как Клэр Кавендиш впервые вошла в мой кабинет, Питерсон стал для меня каким-то призраком, мерцающим и неуловимым, как одна из тех увёртливых парящих пылинок, которые попадаются на глаза и начинают двигаться каждый раз, когда ты пытаешься её рассмотреть. Но какое, на самом деле, мне дело до Питерсона? Никакого. Я беспокоился не за него.

* * *

Это был небольшой дом, и я должен признать, что Питерсон содержал его в порядке. На самом деле, он был настолько опрятным, что не казалось, что тут вообще кто-то жил. Я осмотрел гостиную, заглянул в спальню. Кровать выглядела так, как будто её застелила больничная медсестра, с простынями, расправленными по углам, и подушками, гладкими, как мраморные плиты.

Я порылся в нескольких ящиках, открыл и закрыл несколько шкафов, как вдруг услышал, как кто-то вставляет ключ в замок входной двери. Среагировал я как обычно: вставшие дыбом на затылке волосы, заколотившееся сердце, внезапно вспотевшие ладони. В такие моменты ты понимаешь, как чувствует себя животное, услышавшее, как ломается ветка под каблуком сапога, и взглянувшее вверх, чтобы увидеть на фоне лесного зарева силуэт охотника. Я склонился над бюро, держа в руке фотографию в рамке – старушка, мать Питерсона, как я предположил, на кончике носа очки в стальной оправе, неодобрительно смотрела в камеру, – а когда я взглянул на дверь, то увидел сквозь пыльное стекло очертания женской головы. Затем дверь распахнулась. Медленным и осторожным движением я вернул фотографию на место.

– Господи! – воскликнула женщина, отшатнувшись и в испуге сильно ударив каблуком по деревянному порогу. – Кто ты?

Я сразу же узнал о ней две вещи: во-первых, это была та самая женщина, которую Мэнди Роджерс видела с Питерсоном. Я не мог сказать, откуда я это знаю. Иногда это просто приходит к вам, и это надо принять. Во-вторых, я понял, что где-то встречал её раньше. Она была широкоплечей, сутулой брюнеткой с широкими бедрами и тяжелым бюстом. На ней была обтягивающая белая блузка, еще более обтягивающая красная юбка и белые туфли на высоком квадратном каблуке. И она выглядела как девушка, у которой в сумочке лежит маленький изящный пистолет.

– Всё в порядке, – сказала я, поднимая руку, жестом, который должен был успокоить. – Я друг Нико.

– Как ты сюда попал?

– Задняя дверь была не заперта.

Я видел, как она пытается решить, остаться ей или поскорее убраться отсюда.

– Как тебя зовут? – строго спросила она, пытаясь изображать жёсткость. – Кто ты?

– Филип Марлоу, – сказал я. – Я из службы безопасности.

– Какой безопасности?

Я одарил её одной из своих перекошенных, о-чёрт-это-всего-лишь-я, улыбок.

– Послушайте, почему бы вам не войти и не закрыть дверь? Я не причиню вам вреда.

Улыбка, должно быть, сработала. Она вошла и закрыла дверь. И все же она ни на секунду не сводила с меня глаз.

– Вы ведь сестра Нико, верно? – сказал я.

Это был выстрел наугад. Я вспомнил, как Флойд Хэнсон упоминал, что сестра Питерсона опознала его тело в морге. Это должна была быть она. Конечно, это могла быть одна из многих подружек, о которых я столько слышал, но почему-то мне так не казалось. И в этот момент я вспомнил, где видел её раньше: она выходила из бассейна в клубе «Кауилья», в махровом халате и с полотенцем на голове. То же широкое лицо, те же зелёные глаза. Вот почему Хэнсон на секунду растерялся, когда она появилась. Она была сестрой Питерсона, и он не хотел, чтобы я с ней познакомился.

Она сделала несколько шагов в сторону, всё ещё не сводя с меня глаз, осторожно, как кошка, остановилась у кресла и положила руку на его спинку. Теперь она стояла у окна, и я хорошо её разглядел. Её волосы были почти черными, с бронзовым отливом в глубине. В ней было что-то смутное и неопределенное, как будто того, кто её создавал, прервали, прежде чем он успел добавить последние штрихи, а он больше к работе он никогда не вернулся. Она была одной из тех женщин, чья сестра была бы красавицей, хотя самой ей с этим не повезло.

– Марлоу, – сказала она, – так говоришь, тебя так зовут?

– Совершенно верно.

– А ты что здесь делаешь?

Над этим я должен был подумать.

– Я рылся в вещах Нико, – сказала я слабым голосом.

– Ах, да? Зачем? Он должен тебе?

– Нет. У него осталось кое-что моё.

Она скривила губы.

– И что это? Твоя коллекция марок?

– Нет. Кое-что, что мне надо вернуть. – Я знал, как неубедительно это прозвучало, но я импровизировал на ходу, и это было нелегко. Я отошёл от бюро. – Не возражаете, если я закурю? Вы заставляете меня нервничать.

– Давай, я тебя не останавливаю.

Я пожалел, что у меня нет трубки; набивая её, я бы получил время подумать. Я вытащил портсигар и коробок спичек, достал сигарету, зажёг её, всё это я старался делать настолько медленно, насколько это было возможно. Она всё также стояла у кресла, всё также держала руку на спинке, всё также наблюдала за мной.

– Вы сестра Нико, не так ли? – сказал я.

– Я Линн Питерсон. Я не верю ничему из того, что ты мне сказал. Как насчёт того, чтобы начать говорить правду и сказать, кто ты такой на самом деле?

Надо отдать ей должное, у неё хватало мужества. В конце концов, я вломился в дом её брата, и она меня застукала. Я мог быть грабителем. Я мог быть маньяком, сбежавшим из психушки. Я мог быть кем угодно. И я мог быть вооружён. Но она стояла на своём и не слушала мою болтовню. В другой обстановке я бы, наверное, пригласил её в какой-нибудь тенистый бар и посмотрим, что будет дальше.

– Хорошо, – сказал я. – Меня зовут Марлоу, это правда. Я частный детектив.

– Ну конечно. А я – Красная Шапочка.

– Вот, – сказал я, вынимая из бумажника одну из своих карточек и протягивая ей. Она, нахмурившись, прочитала.

– Меня наняли расследовать смерть вашего брата.

Но на самом деле она не услышала. Теперь она начала кивать головой.

– Я видела тебя, – сказала она. – Ты был с Флойдом в клубе.

– Да, – сказал я, – был.

– У Флойда тоже есть что-то твоё, что тебе нужно вернуть?

– Я говорил с ним о Нико.

– Говорил с ним о Нико? О чём?

– О той ночи, когда погиб ваш брат. Вы ведь были там, в клубе, в тот вечер? – Она ничего не ответила. – Вы видели тело вашего брата?

– Флойд мне не позволил.

– Но вы ведь опознали его на следующий день, в морге, верно? Я имею в виду тело вашего брата. Должно быть, это было тяжело.

– Это было не очень весело.

За этим последовало молчание. Мы были похожи на пару теннисистов, взявших передышку между сетами. Затем она подошла к бюро и взяла в руки фотографию угрюмой пожилой дамы в очках в проволочной оправе.

– Это не может быть тем, что вы искали, – сказала она. Она повернулась ко мне с холодной улыбкой. – Это тётя Марджи. Она вырастила нас. Нико ненавидел её – не знаю, почему у него на комоде стоит её фотография.

– Мне нужно выпить, – сказала она и прошла мимо меня на кухню.

Я последовал за ней. Она достала из шкафчика на стене бутылку «дьюарса»[62]62
  Dewar's – марка купажированного шотландского виски.


[Закрыть] и принялась искать в морозилке кубики льда.

– А ты, – бросила она через плечо, – будешь?

Я взял с полки пару высоких стаканов и поставил их на стойку рядом с газовой плитой. Она поставила поднос со льдом в раковину, налила на него воды, и оттуда высыпалась горсть кубиков. Она сложила их в стаканы.

– Посмотри, нет ли там шейкера, – сказала она.

Я открыл шкафчик, на который она указала, и обнаружил там пару небольших с логотипом «Канада Драй».[63]63
  Canada Dry – брэнд безалкогольных напитков.


[Закрыть] Мне нравится звук «буль-буль-буль», с которым содовая попадает на лёд; этот звук всегда поднимает мне настроение. Своим кошачьим обонянием я чувствовал резкий запах духов Линн Питерсон. Это также бодрило. В конце концов, эта случайная встреча оборачивалась не так уж плохо.

– За нас, – сказала Линн и чокнулась ободком своего бокала с моим. Затем она прислонилась спиной к раковине и окинула меня оценивающим взглядом. – Ты не похож на сыщика, – сказала она, – ни на частного, ни на кого другого.

– А на кого я похож?

– Трудно сказать. На игрока, наверное.

– Я известен участием в странных играх.

– Выигрывал?

– Не так уж часто.

Выпитое медленно распространяло своё тепло внутри меня, как солнечный свет струится по летнему склону.

– Вы знаете Клэр Кавендиш? – спросил я, хотя, возможно, и не должен был. – Подружку Нико.

Она рассмеялась так резко, что едва не поперхнулась своим напитком.

– Ледяная дева? – хрипло сказала она, глядя на меня с недоверчивой улыбкой. – Его подружка?

– Так мне сказали.

– Ну, тогда, наверное, это правда. – Она снова рассмеялась и покачала головой.

– Она тоже была там, в клубе, в ту ночь, когда погиб Нико.

– Она была там? Не помню. – Теперь она нахмурилась. – Это она наняла тебя, чтобы ты сунул свой нос в то, что случилось той ночью?

Я сделал ещё один глоток лучшего изделия мистера Дьюарса. Этот внутренний солнечный свет с каждой минутой становился всё ярче.

– Расскажи мне, что случилось в морге, – попросил я.

Она снова смотрела на меня, как и тогда, когда впервые увидела.

– Что значит «что случилось»? Они привели меня в белую комнату, откинули простыню, и там был Нико, мёртвый, как индейка на День благодарения. Я прослезилась, полицейский похлопал меня по плечу, меня вывели, и всё.

– Какой полицейский? – спросил я.

Она подняла плечи, а потом позволила им опуститься.

– Я не знаю, какой полицейский. Он там был, он спросил меня, не мой ли это брат, я сказала «да», он кивнул, и я ушла. Копы есть копы. Для меня они все на одно лицо.

Я почти услышал, очень тихий звук, как будто на улице перед домом остановилась машина. Я не обратил на это внимания, хотя следовало бы.

– Он не называл вам своего имени?

– Если и называл, то я его забыла. Послушай, Марлоу, что всё это значит?

Я отвернулся от неё. Я подумал, не рассказать ли ей то, что рассказала мне Клэр Кавендиш, о том, как в тот день она видела Нико, спешащего сквозь толпу на Маркет-стрит в Сан-Франциско? Могу ли я рискнуть? Я уже собрался заговорить, не зная толком, что сказать, как вдруг заметил странное выражение её лица, с которым она смотрела через мое плечо. Я обернулся, как раз тогда, когда задняя дверь открылась и в комнату вошёл парень с пистолетом в руке. Мексиканец. За ним шёл второй. Пистолета у него не было. Но он выглядел так, как будто он ему и не был нужен.

Я так и не узнал их имен. Для удобства я мысленно назвал их Гомес и Лопес. Как я сразу понял, ни моё удобство, ни чьё-нибудь ещё не стояло на первом месте в списке их приоритетов. Гомес был мозгами, какими бы они ни были, а Лопес – мускулами. Гомес был невысокого роста, коренастого телосложения и довольно грузным для мексиканца, в то время как Лопес был тощ, как гремучая змея. Старик на другой стороне улицы сказал, что на них были стильные костюмчики, но его портновскому суждению, как я заметил, довериться было нельзя. Гомес был одет в голубой двубортный костюм с широкими плечами, как будто присыпанный пудрой, и галстук, на котором не очень искусно была нарисована полуголая купающаяся красавица. Гавайская рубашка Лопеса была самой кричащей из всех, что я когда-либо видел. Его белые палубные штаны были чистыми, когда их покупали, давным-давно. На ногах у него были грязные носки и сандалии с открытыми носами.

Поймите меня правильно, я ничего не имею против мексиканцев. Большинство из них – мягкие, добрые люди. Мне нравится их еда, пиво и архитектура. Однажды я провёл очень приятный уик-энд в Оахаке, в прекрасном отеле, в компании дружелюбной знакомой дамы. Дни были теплыми, а ночи прохладными, и в сумерках мы сидели в «Сокало», пили солоноватую «маргариту»[64]64
  «Маргарита» (исп. Margarita – «маргаритка») – алкогольный коктейль на основе текилы, с ликером и соком лайма.


[Закрыть] и слушали оркестры мариачи.[65]65
  Мариачи (исп. Mariachi) – один из самых распространённых жанров мексиканской народной музыки, являющийся неотъемлемой частью традиционной и современной мексиканской культуры. Мариачи образовался на основе испанской народной музыки Андалусии с влиянием музыки других народов Средиземноморья и местных индейских исполнителей.


[Закрыть] Вот это моя Мексика. А Гомес и Лопес пришли из другого места. Я бы предположил, что они пришли из района одного из самых неспокойных городов сразу к югу от границы. Я слышал, как у Линн Питерсон перехватило дыхание при их виде. Наверное, и у меня перехватило дыхание. В конце концов, зрелище того стоило.

Они вошли в дверь очень быстро. Они вообще были очень нетерпеливыми парнями, как мне вскоре предстояло выяснить. Оружие Гомеса представляло собой увесистый посеребренный автоматический пистолет, который выглядел так, словно обладал огневой мощью небольшой гаубицы. Человек с таким пистолетом в лапе не из тех, с кем можно спорить по мелочам. По тому, как небрежно он держал пистолет, я понял, что они с ним давние приятели. Лопес, между тем, был бы человеком с ножом; у него был дикий и нервный взгляд. Я вспомнила, как Трэвис, бармен в кафе, шутил над этой парой – должно быть, это были они – игравшей с пистолетом и ножом. Какая-то шутка. Он и не подозревал, насколько окажется прав.

Сначала Гомес даже не взглянул ни на Линн Питерсон, ни на меня. Он прошёл через кухню в гостиную, минуту-другую помолчал, как мне показалось, осматривая помещение, потом вернулся. Он был нервным типом, как и его напарник, и постоянно метался в этом его просторном костюме. Лопес тем временем стоял в дверном проеме, разглядывая Линн Питерсон. Гомес тоже обратил на нее внимание, но обратился он ко мне.

– Кто ты?

Я уже устал отвечать на этот вопрос.

– Меня зовут Марлоу, – сказал я и добавил:

– Думаю, тут какая-то ошибка.

– Какая ошибка?

– Я уверен, что мы не те, за кого вы нас принимаете, мисс Кавендиш и я. – Я почувствовал на себе удивленный взгляд Линн Питерсон. Это было единственное имя, сразу пришло мне в голову. – Мисс Кавендиш – агент по аренде. Она показывает мне дом.

– Зачем? – спросил Гомес. У меня сложилось впечатление, что он спрашивал просто так, а сам придумывал вопросы поострее и поточнее.