Текст книги "Черноглазая блондинкат (ЛП)"

Автор книги: Джон Бэнвилл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 16 страниц)

Берни выругался, в волнении взял свой почти полный стакан и одним глотком опрокинул его в себя. Я поморщился. Нельзя так поступать с «буравчиком», одним из самых изысканных напитков в мире – простым, но изысканным. Кроме того, этот, один из самых изысканных напитков в мире нужно пить медленно и аккуратно, иначе он поразит вас, как глубинная бомба.

Берни несколько раз моргнул, когда джин опустился и достиг своей цели; затем он снова взялся за мой портсигар и зажёг еще одну раковую палочку. Я смотрел на него и думал о том, что не хотел бы позже оказаться на месте жены Берни или его кота, потому что сегодня вечером в резиденции Олсов наверняка будет много крика и пинков.

– Ты должен сказать мне, – произнес он хриплым от сигаретного дыма и выпитого спиртного голосом, – ты должен сказать мне, кто тебя нанял найти Питерсона.

Я вынул трубку, но он схватил меня за запястье:

– И не начинай играть с этой проклятой штукой!

– Ладно, Берни, – сказал я успокаивающе, – ладно.

Я положил трубку обратно в карман и вместо этого взял сигарету, решив, что лучше взять одну, пока Берни не выкурил их все. Я начал искать другую отвлекающую тактику.

– Скажи мне, что Хэнсон должен был рассказать, – попросил я.

– Что ты имеешь в виду, говоря, он должен был рассказать?

– Я имею в виду, что он рассказал вашим ребятам, когда они набросились на него с тисками? Какой товар он выкашлял?

Берни отвернулся, словно собираясь сплюнуть, потом снова вернулся.

– Ничего стоящего, – сказал он с отвращением. – У него ничего не было. Я думаю, что Каннинг не доверял ему, во всяком случае, в том, что касалось щекотливых дел. Он сказал, что Каннинг хочет выяснить, что тебе известно о Нико Питерсоне, жив ли он, и если да, то где его можно найти. Вряд ли в этом есть что-то новое. Что касается мексиканцев, то Каннинг знал, что они убили девушку, и отомстил им.

– Как Каннингу удалось заполучить мексиканцев? Хэнсон рассказал?

– У него есть сообщники к югу от границы. Они схватили мексиканцев и отправили их сюда. Хорошо иметь влиятельных друзей, а? – Он взял свой пустой стакан и печально посмотрел в него.

– Какой беспорядок, – сказал он. – Что за потрясающий, размером с Эмпайр-Стэйт-Билдинг, бардак на все времена. – Он поднял печальные глаза и направил их на меня. – Ты знаешь, почему я здесь, Марлоу? Знаешь, почему я здесь, пью с тобой и курю? Потому что, когда я вернусь домой, мой босс уже с полдюжины раз будет звонить по телефону, желая узнать, задержал ли я ещё негодяев, надежно ли запер тебя в камере, и как ему объяснить модным приятелям Каннинга из мэрии и других мест, его приспешникам, какими были большинство из них, как так получилось, что мы совершили налёт на этот его клуб – как он там называется?

– «Кауилья».

– …как получилось, что мы провели полномасштабный рейд на клуб «Кауилья», членами которого они все являются, прежде чем я посоветовался с ним и получил его разрешение.

– Что? – спросил я. – Вы отправились туда, ничего не сообщив боссу?

Шериф Доннелли был избран совсем недавно, опередив на выборах своего предшественника на пару тысяч голосов, что, полагаю, удивило всех, включая самого Доннелли. Парень, которого он заменил, работал на этом посту ещё до Первой мировой войны, или, по крайней мере, так всем казалось, и Доннелли предстояло ещё многое доказать. Кресло шерифа было ещё тёплым, когда он пристроил на него свой зад, и с того дня он приобрёл большое влияние в округе, по большей части, опираясь на Берни и других офицеров в своей команде. Может быть, и заслуженно – наверное, размякли при старом режиме.

– Мне показалось, это срочно, – сказал Берни, – судя по тому, как ты описал происшедшее в клубе. Если бы я привлёк Доннелли, нам пришлось бы перепрыгивать через столько обручей, что все в заведении, включая барменов и садовников, смылись бы задолго до того, как мы туда смогли бы добраться.

Он замолчал и посмотрел на меня:

– А теперь-то что?

Должно быть, произошло то, что называется внезапным озарением. Меня осенило, пришедшее в голову было серьёзным, грязным, мерзким и очевидным.

– Есть список людей, которые там работают, в клубе? – спросил я.

– Список? Что ты имеешь в виду?

– Должны же быть какие-то записи о том, кто состоит в штате, – сказал я, обращаясь скорее к самому себе, чем к Берни, – список персонала или ведомость заработной платы, что-то в таком роде.

– О чём ты говоришь?

Я отхлебнул немного, в очередной раз отметив, что сок лайма прекрасно дополняет можжевелово-ягодный привкус джина. Добрый старина Терри – если он и не сделал в жизни больше ничего хорошего, то уж точно хотя бы познакомил меня с этим великолепным коктейлем.

– Когда я был там, в клубе, – сказал я, – один парень, его зовут Ламарр, подошёл ко мне и заговорил. Он немного, знаешь ли, – я коснулся пальцем виска, – но не полоумный сумасшедший, а безобидный, я бы так сказал. Он сказал, что видел, как я разговаривал с капитаном Крюком, и что он один из Пропавших Мальчиков.

– Капитан Крюк, – ровным голосом повторил Берни, кивая. – Пропавшие мальчики. Что это значит, ради всего святого?

– Флойд Хэнсон сказал мне, что клуб проводит политику найма таких, как Ламарр, одиночек, бродяг, людей без прошлого и без особого будущего. Что-то вроде филантропии, хотя я не вижу Уилбера Каннинга филантропом, каким был его отец.

Я остановился. Берни подождал, потом нетерпеливо спросил:

– Ну? Что дальше?

– Если Нико Питерсон жив и его смерть была инсценирована, всё равно должно было быть тело – Линн Питерсон показали труп в морге, и она опознала своего брата. Может быть, она солгала, чтобы скрыть тот факт, что Нико жив и всё это было подстроено.

Берни задумался.

– Ты хочешь сказать, что труп в морге мог принадлежать одному из бродяг, работавших в клубе? Что Нико там кого-то убил, переоделся, переодел труп, проехал по трупу столько раз, чтобы его невозможно было узнать, а потом выбросил его на обочине и умчался прочь?

Я медленно кивнул. Я сам всё ещё размышлял над этим. Пропавшие Мальчики, сказал Ламарр, мы – Пропавшие Мальчики.

– Кто, черт возьми, эти Пропавшие Мальчики? И кто такой капитан Крюк?

– Персонаж из Питера Пэна. Знаешь – Дж. М. Барри?

– Значит, этот Ламарр сумасшедший, но начитанный.

– Он говорил о Флойде Хэнсоне. Хэнсон был капитаном Крюком. А в ту ночь, когда предположительно погиб Нико Питерсон, Хэнсон одним из первых прибыл на место происшествия и сделал предварительное опознание. Если возьмёшься за Хэнсона и хорошенько его прижмёшь, держу пари, ты вытянешь из него всю историю.

Берни некоторое время молчал, играя на стойке со спичечным коробком, пальцами переворачивая его с одного ребра на другое.

– Ты всё ещё утверждаешь, что ничего не знаешь обо всем этом, кроме того, что известно нам?

– Я так и говорю, Берни, да. Ты мог бы заметить, что я повторил это несколько раз. Это не наводит тебя на мысль, что, может быть, я говорю правду?

– Всё началось с тебя, Марлоу, – сказал Берни, опустив глаза и глядя на спичечный коробок. – Ты, каким-то образом, – ключ ко всему этому, я это знаю.

– Как?..

– Заткнись. Питерсон мне безразличен, так же, как и его сестра. И мексы тоже – что такое пара мертвых «мокрых спин»? Я смогу жить дальше без этой феи Хэнсона, и без этого виртуоза дубинки в полосатом костюме, что подвизался у Каннинга. Но сам Каннинг – это совсем другое дело. Завтра его имя будет полоскаться во всех газетах, если только кто-нибудь не вмешается и не заткнёт им рот.

– О? – сказал я. – И кто бы это мог быть? – спросил я, внезапно поняв, каков будет ответ, и моё сердце замерло в предвкушении.

– Я думаю, одно из многого, чего ты не знал, – сказал Берни в своей наполовину сердитой, наполовину самодовольной манере, – это то, что Уилбер Каннинг – близкий деловой партнёр Харлана Поттера.

Он явно готовился к этому. Я посмотрел в свой стакан. Интересно, кто изобрел «буравчик»? И как он придумал это имя? Мир полон таких маленьких вопросов, и только у Рипли есть ответы на них.

– А, – сказал я.

– Что это значит?

– Это значит «А»?

Харлану Поттеру принадлежал большой кусок здешнего калифорнийского побережья, а также, по последним подсчётам, около дюжины крупных газет. Он также был отцом Линды Лоринг и покойной миссис Сильвии Леннокс, что, конечно, делало его тестем Терри Леннокса. Казалось, на каждом шагу в своей жизни на каждом шагу я натыкался на Терри, который улыбался своей печальной улыбкой и вертел в белых, как кость, пальцах бокал с «буравчиком». Забавно – большинство людей думают, что он мёртв, как они думают, что и Нико Питерсон мёртв, но это было не так, и он продолжал преследовать меня, как будто действительно умер.

Если я женюсь на Линде Лоринг, подумал я, Харлан Поттер станет моим тестем. Это была перспектива на три «буравчика». Я подал знак бармену Джейку, и он ответил мне таким сдержанным кивком, что едва ли это был кивок.

– Итак, – сказала я, медленно выдыхая. – Харлан Поттер. Ну-ну. Сам гражданин Кейн.[92]92
  «Гражданин Кейн» (англ. Citizen Kane) – американский драматический кинофильм 1941 года, первый полнометражный фильм Орсона Уэллса, который сыграл в нём главную роль. Фильм рассказывает историю жизни медиамагната Чарльза Фостера Кейна, прототипом которого послужил Уильям Хёрст.


[Закрыть]

– Прояви хоть немного уважения! – сказал Берни, стараясь не хихикать. – Ты почти член семьи – я слышал, что у дочери Поттера всё ещё имеется для тебя светильник. Ты позволишь ей осветить свою серую никчемную жизнь?

– Оставь её в покое, Берни, – спокойно сказал я.

Он поднял руки в знак примирения.

– Эй, успокойся. Ты теряешь чувство юмора, Марлоу.

Я развернулся на барном стуле к нему лицом. Он отвёл взгляд. Он знал, что переступил черту, и я продолжил:

– Послушай, Берни, ты можешь сколько угодно стучать мне по голове за дела, представляющих для тебя интерес с точки зрения закона, но держись подальше от моей личной жизни.

– Ладно, ладно, – смущенно пробормотал он, все еще хмуро глядя в пол. – Извини.

– Спасибо.

Я повернулся обратно к бару, не желая, чтобы он увидел тень ухмылки, которую я не смог скрыть. Мне не часто удавалось заставить Берни покраснеть, но, когда это удавалось, я выдаивал его досуха.

Джейк принёс наши напитки. Я видел, что Берни, на самом деле, уже не хочет, но, учитывая тот факт, что его ботинок одиннадцатого размера всё ещё торчал у него из рта, он не мог отказаться.

– В чём-то, ты, вероятно, прав, – сказал я, немного разряжая обстановку.

– В чём?

– В том, что Поттер позаботится о том, чтобы его приятеля Каннинга окончательно не поджарили в завтрашних выпусках.

– Угу, – он сделал глоток и с озабоченным выражением лица поставил стакан на стойку. Ему, вероятно, скоро придётся повидаться с Доннелли, и будет не очень здорово, если от него будет разить джином, как уже и будет, поскольку он успел проглотить два «буравчика».

– В этом городе, – сказал он, прищёлкнув языком, – со мной случалось всё, что только можно, – он положил подбородок на лежащую на стойке руку. – Ты знаешь, что я служу в полиции почти четверть века? Подумать только. Это мясорубка, а я даже не кусок первоклассного мяса.

– Ну же, Берни, – сказал я, – через минуту ты заставишь меня заплакать.

Он угрюмо посмотрел на меня.

– А что насчёт тебя? – спросил он. – Собираешься притвориться, что твой мир чище, чем тот, в котором застрял я?

– Да всё вокруг одно и то же, – сказал я. – Но посмотри на это с другой стороны. С такими парнями, как ты и я, на одной чаше весов, и каннингами, и поттерами со всех их золотом, на другой, наша жизнь не опустится на самое дно.

– Да, конечно, – сказал Берни. – Сегодня вечером ты настоящая Поллианна,[93]93
  «Поллианна» – роман американской писательницы Элеоноры Портер 1913 года, считающийся классикой детской литературы. Главная героиня книги обладает неизменно оптимистическим мировоззрением.


[Закрыть] не так ли?

Тогда я замолчал, но не из-за насмешки Берни, а потому, что у меня было опасение отправить Харлана Поттера в одну лигу с Уилбером Каннингом. Поттер был крут, и ты не заработал бы таких денег, как у него, – говорят, он стоит сто миллионов, – не срезав несколько углов, а может быть, и несколько голов. Но мужчина, который стал отцом такой девушки, как Линда Лоринг, не может быть плохим во всём. Я как-то с ним разговаривал. Он начал с угроз, а потом прочитал мне лекцию о том, что унылая старость – удел большинства из нас, потом снова пригрозил и закончил небрежным намеком на то, что, возможно, подумает о том, чтобы пристроить меня куда-нибудь, если я не буду совать свой нос куда не надо. Я сказал спасибо, но нет, спасибо. По крайней мере, мне так показалось.

Берни посмотрел на часы. Они были размером с картофелину, но все равно казались маленькими на его руке.

– Мне пора, – сказал он и начал подниматься с табурета.

– Ты ещё не допил, – сказал я. – Коктейли, знаешь ли, стоят недёшево.

– Послушай, официально я на дежурстве. Вот, – он достал бумажник и бросил на стойку пятёрку, – возьми.

Я взглянул на него, потом взял банкноту, сложил её и сунул в верхний карман его синего саржевого костюма.

– Не оскорбляй меня, Берни, – сказал я. – Я позвал тебя выпить, и я плачу. Это часть того, называется общественным договором.

– Да. Я не слишком хорошо разбираюсь в принятых в обществе правилах. – Он улыбнулся, и я улыбнулся в ответ.

– Увидимся, Фил, – сказал он.

– А тебе обязательно?

– Это моя работа. – Он надел шляпу, поправил её и щёлкнул по полям кончиком пальца, как бы отдавая честь. – Пока.

Я допил свой бокал и подумал о том, чтобы прикончить тот, который не допил Берни, но есть некоторые границы, которые мы, Марлоу, так просто не переходим. Вместо этого я заплатил по счёту и взял свою шляпу. Я заметил, что Джейк собирается спросить меня, как поживает моя подруга, имея в виду Линду Лоринг. Чтобы не дать ему этого сделать, я сделал вид, что вспомнил о срочной встрече в другом месте, и сбежал.

* * *

Ночь была ясная, прохладная, и одна большая звезда висела низко в небе, отбрасывая длинный луч света в самое сердце Голливудских холмов. Там же пищали и мелькали летучие мыши, напоминающие обугленные клочки бумаги над огнём. Я искал луну, но не смог её увидеть. И хорошо – луна всегда наводит на меня меланхолию. Мне некуда было спешить и дел, требующих моего внимания тоже не было. Я вспомнил, что не на машине, подозвал такси и велел отвезти меня домой. Водитель был итальянцем, таким же крупным, как Берни Олс, и таким же добродушным. Каждый раз, когда загорался красный свет, он тихо ругался. Ругательства были итальянскими, но мне не нужен был перевод, чтобы понять, что они означают.

В доме было душно, как будто целая толпа, сидя на корточках, провела здесь целый день при запечатанных окнах. Я по книге расставил шахматные фигуры, партия Ласкер против Капабланки, в ней Капабланка уничтожил немецкого мастера одним своих самых приятных и смертоносных эндшпилей. Партия – лучше не придумаешь. Но я всё равно был не в настроении. От выпитого джина у меня всё ещё кружилась голова, и мне не хотелось, чтобы это ощущение исчезло. Бывают моменты, когда тебе хочется, чтобы твой разум перестал работать, а сегодня мой был слишком занят, чтобы я чувствовал себя спокойным. Некоторые мысли ты стараешься отогнать, но они всё равно приходят.

Я запрыгнул в «олдс» и отправился в «Кафе Барни», где выпил шесть бурбонов подряд и продолжил бы дальше, если бы старый добрый Трэвис, мой ангел-хранитель за стойкой бара, не отказался меня обслуживать. Вместо этого он заставил меня отдать ему ключи от машины, помог выйти на улицу и усадил в такси. После этого я почти ничего не помню. Кое-как я поднялся по ступенькам из красного дерева, прошёл через парадную дверь и даже добрался до спальни, где проснулся около полуночи, растянувшись на кровати по диагонали, лицом вниз, в одежде. Пахло от меня как от енота, а жажда была как у верблюда.

Я доковылял до кухни, наклонился над раковиной и выпил кварту[94]94
  Кварта (англ. quart от лат. quartus – четверть) – единица объёма, применяемая в США, Великобритании и других странах для измерения сыпучих или жидких объёмов, равная четверти галлона (1 американская кварта для жидкостей = 0,9463 л).


[Закрыть] воды прямо из-под крана, потом сразу же ввалился в ванную, наклонился над унитазом и меня вырвало парой кварт. Первая кварта была водой, за ней последовала еще одна кварта бледно-зеленой жидкости, состоящей, как я понял, наполовину из «буравчика» и наполовину из желчи. Да, вчера был длинный день.

И это ещё не конец. Посреди ночи меня разбудил телефонный звонок. Сначала я подумал, что это пожарная сигнализация, и выбежал бы в ночь, если бы только смог открыть входную дверь. Я взял трубку, как будто это была голова гремучей змеи. Это был Берни, позвонивший мне, чтобы сообщить, что Флойда Хэнсона только что нашли в его камере повесившимся на одной из оконных решёток. Он разорвал простыню на полоски и скрутил их в самодельную веревку. Окно было недостаточно высоко, и ему пришлось вещаться, подгибая ноги, которыми он доставал до пола. Потребовалось много времени, чтобы он смог умереть.

– Так что, одна канарейка не запоёт, – сказал Берни. Я сказал ему, что он душка. Он рассмеялся, но безо всякого удовольствия.

– Что с тобой? – спросил он. – Ты говоришь так, словно у тебя во рту кляп.

– Я пьян, – сказал я ему.

– Ты что? Я не могу разобрать, что ты говоришь.

– Я сказал, что пьян. Отморожен. Проспиртован. Вусмерть.

Он снова рассмеялся, на этот раз от души. Наверное, это было забавно – слышать, как кто-то пытается произнести эти слова, особенно последнее.

Я сделала глубокий вдох, от которого у меня закружилась голова, но зато в голове прояснилось настолько, что я смог спросить о Бартлетте.

– Кто такой Бартлетт? – спросил Берни.

– Господи, Берни, не кричи, – сказала я, держа трубку подальше от уха. – Бартлетт – дворецкий, старик с дубинкой, которому я прострелил колено.

– Ах, этот. С ним всё не очень хорошо. В коме, насколько я слышал. Потерял бочку крови. Ему делают переливание. Может, он выкарабкается, а может, и нет. Гордишься собой, Дикий Билл?

– Он меня чуть не утопил, – прорычал я.

– Этот старик? Ты теряешь рассудок, Марлоу.

– Ну вот, опять ты называешь меня Марлоу.

– Да, но есть вещи и похуже, которыми я мог бы тебя назвать. И то, что ты угостил меня выпивкой, вовсе не означает, что я стану твоим лучшим другом и товарищем по играм. Да и эффект от выпивки прошёл, как только я вернулся в офис – Доннелли был на каком-то модном благотворительном вечере, и он заявился во фраке и чёрном галстуке, распространяя запах одеколона и светских дам. Ты когда-нибудь замечал, как на таких вечеринках повсюду пахнет женщинами?

– Бывал ли я когда-нибудь на таких вечеринках?

– У тебя голова идёт кругом. Такой же эффект и на вечеринках попроще. Как бы то ни было, Доннелли очень переживал, что его утащили с бала, но это было ничто по сравнению с тем, что он испытал, услышав о том, что произошло в клубе «Кауилья», когда ты стрелял в дворецких, а Каннинг проделывал индейский трюк с веревкой и исчезал в воздухе.

– Берни, – сказал я голосом какого-то бесконечно нежного, бесконечно страдающего существа, как мог бы сказать поэт, – Берни, я пьян и болен, и какой-то парень с отбойным молотком усердно трудится у меня на затылке. Сегодня я чуть не утонул. Я также подстрелил парня, который, возможно, не собирался этого делать и, вероятно, не заслужил, но всё же, даже убивая плохих парней, ты это получишь. Так что, пожалуйста, могу я вернуться в постель?

– Да, ты иди и проспись, Марлоу, пока остальные не спят всю ночь, пытаясь разобраться с беспорядком, который, насколько я понимаю, начал ты.

– Мне жаль, что ты не на своей работе, Берни. Кем ты хотел быть, воспитателем в детском саду?

Тут он разразился речью, подобной которой не найдешь ни в одной из тех книг, которые продаются завёрнутыми в простую коричневую бумагу в магазине, где всегда задёрнуты шторы и над дверью отсутствует вывеска. Я позволил ему разглагольствовать, в конце концов он выдохся и заткнулся, хотя я слышал, как он сердито дышит в трубку. Потом он спросил, что я сделал с пистолетом.

– Каким пистолетом?

– Каким пистолетом? Пистолетом, из которого ты подстрелил Бартлби.

– Бартлетта. Я его выбросил.

– Куда?

– В бугенвеллию.

– Во что?

– В кусты. В клубе «Кауилья».

– Ты тупой ублюдок. О чём ты только думал?

– Я ни о чём не думал, – сказал я. – Я действовал инстинктивно. Ты помнишь, что такое инстинкт, Берни? Это то, что в основном определяет поведение обычных людей, людей, которые не прослужили четверть века в полиции.

Потом я повесил трубку.

Я проспал до полудня. Что я чувствовал, когда проснулся? По соседству жила бродячая кошка, которая всё время ко мне приглядывалась в надежде, что я приму её и позволю ей управлять своей жизнью. Она была поеденной молью сиамкой, но, конечно же, считала себя реинкарнацией египетской принцессы. На днях я открыл заднюю дверь и увидел дочь фараона, сидящую на крыльце и держащую во рту остатки того, что было какой-то птицей. Она бросила на меня обаятельный взгляд и осторожно положила труп к моим ногам. Наверное, это был подарок для меня, что-то вроде аванса перед её переездом.

Так вот, этой птицей, с остекленевшими глазами и ощущением, что весь скелет обглодан, был я когда я лежал в клубке мокрых от пота простыней и смотрел на светильник в потолке, который, казалось, медленно вращался по эллиптической орбите. Послушайте моего совета: никогда не пейте шесть бурбонов поверх трёх «буравчиков». Когда я разжал губы достаточно, чтобы открыть рот, я был удивлен, что из него не потянулся тяжёлый зеленый дым.

Я встал и потащился на кухню, двигаясь очень осторожно, как очень старый человек, немощный и хрупкий. Я насыпал ложкой кофе в кофейник, поставил его на плиту и разжёг огонь. Потом долго стоял, облокотившись на край раковины и рассеянно глядя на задний двор. Солнечный свет снаружи был кислым, как лимонный сок. Однако недавний дождь сильно оживил обстановку. Большая часть цветов на картофельных кустах миссис Палузы уже начала превращаться в ягоды, но куст олеандра за мусорным баком был усыпан розовыми цветами, где полдюжины крошечных колибри были заняты своей работой по опылению. Эх, природа, а похмелье было единственным пятном на этом пейзаже.

Кофеварка заурчала, как и мой желудок.

Я накинул халат, вышел и подобрал газету, которую мальчик-рассыльный бросил на крыльцо. Стоя в прохладной тени, я просмотрел первую страницу. В седьмой колонке было сообщение об «инциденте» в клубе «Кауилья». Двое злоумышленников ворвались в клуб и были задержаны сотрудниками службы безопасности – имя Бартлетта не называлось – в результате инцидента двое погибли. Оказалось, что управляющий клубом Флойд Хенсон (sic,[95]95
  Sic – латинское слово, означающее «так», «таким образом», «именно так».


[Закрыть] как говорится) был сообщником налётчиков и позже случайно погиб, находясь под стражей в полиции. Владелец клуба, Уилберфорс Каннинг, вчера поздно вечером покинул страну в неизвестном направлении. Я присвистнул, качая головой. Надо было отдать должное Харлану Поттеру. Когда он уничтожал историю, он делал это с впечатляющей тщательностью.

Я вернулся в дом, налил себе кофе из кофеварки и выпил. Он был слишком крепким и имел горький вкус. Или, может быть, горечь уже была у меня во рту, от того, что я только что прочитал.

Через некоторое время я снял пижаму в ванной и была поражён синяками, оставленными веревками Бартлетта на моих руках, груди и рёбрах. По цвету они варьировались от грязно-серого до лилово-малинового и потом до болезненного сернистого оттенка жёлтого. Мои лёгкие болели от давления, которое я испытывал, будучи так долго связанным, а затем от того, что им пришлось перенести, чтобы не лопнуть, когда моя голова была под водой, не говоря уже о сигаретах, которые я выкурил прошлой ночью в кафе, погружаясь всё глубже и глубже в бутылку бурбона.

Как бы плохо я себя ни чувствовал, это было лучше, чем быть мёртвым, но и только.

Побрившись, приняв душ и приведя себя в порядок, я надел серый костюм, белую рубашку и тёмный галстук. После пьяной ночи всегда лучше одеться сдержанно. Я налил ещё одну чашку мутного кофе, который к этому времени уже остыл, отнёс ее в гостиную, сел с ней на диван и закурил пробную сигарету. На вкус она был похожа на полынь, или на то, что я представлял себе как нечто, называемое полынью. У меня есть подозрение, что худшее, что вы можете сделать, когда у вас похмелье, – это выпить кофе и принять никотин, но что-то вы должны сделать.

Когда почтальон бросил вторую за день корреспонденцию в почтовую щель, и она упала на кафель в холле, я подпрыгнул на фут от произведённого ею шума. Я был именно в таком состоянии. Я вышел и подобрал пачку конвертов. Коммунальные платежи. Предложение от компании из Небраски снабжать меня первоклассными стейками на ребрышках, упакованными с солью и отправляемыми авиапочтой. Уведомление от PG&E о том, что мой счёт за электроэнергию просрочен. И кремовый конверт с моими именем и адресом, написанными фиолетовыми чернилами аккуратным, петляющим почерком. Я понюхал его. «Кружево Лэнгриш», слабо чувствующееся, но безошибочное определяемое.

Я отнёс письмо обратно на диван, сел и, зажав его между большим и указательным пальцами, долго его рассматривал. Я вспомнил Клэр Кавендиш, сидевшую в тот день за маленьким кованым столиком в оранжерее, день, который теперь казался ужасно далеким, и писавшую в блокноте своей причудливой авторучкой. Я положил конверт на кофейный столик и еще раз посмотрел на него, докуривая сигарету. Что же это будет, Письмо дорогому Джону об окончательном расставании, coup de grâce?[96]96
  Coup de grâce – фр. смертельный удар.


[Закрыть] Записка, обвиняющая меня в неподобающих отношениях с клиентом? Неужели меня собираются уволить? А может, это был чек, оплата по счету и короткое прощание.

Был только один способ выяснить это. Я взял конверт и просунул палец под клапан, и, проделывая это, я подумал о Клэр, облизывающей его, как её острый маленький малиновый кончик языка быстро скользит по нему, смачивая клеевую полоску.

Я хочу знать, добились ли вы какого-нибудь прогресса в деле, которое я вам поручила. Сейчас уже можно было бы ожидать значительного продвижения в расследовании. Пожалуйста, дайте мне знать как можно скорее.

КК

Вот и всё. Ни адреса отправителя, ни приветствия, ни имени, только инициалы. Она не собиралась рисковать. Это была рукописная версия удара под дых. Я начал злиться, но потом сказал себе, что не должен быть таким глупым. Злость создает нагрузку на печень и не приносит ни черта хорошего.

Я отложил в сторону холодную записку Клэр Кавендиш, откинулся на спинку дивана, закурил ещё одну сигарету и, поскольку избежать этого было невозможно, погрузился в размышления. История с Нико Питерсоном с самого начала не имела особого смысла, но теперь в ней вообще не было никакого смысла. Недавно я наткнулся на хорошее слово: палимпсест.[97]97
  Палимпсест (греч. παλίμψηστον от πάλιμ «опять» + ψηστός «соскобленный»; лат. Codex rescriptus) – в древности так обозначалась рукопись, написанная на пергаменте, уже бывшем в подобном употреблении. Палимпсесты были вызваны дороговизной писчего материала, которая приводила к его неоднократному использованию.


[Закрыть] В словаре говорилось, что это рукопись с частично стёртым первоначальным текстом и написанным поверх него новым. То, с чем я имел дело теперь, было чем-то вроде этого. Я был убежден, что за всем случившимся стоит другая версия событий, которую я не могу прочесть. И всё же я знал, что она там. Вы не сможете долго заниматься такими делами, не развив нюх на недостающие факты.

Сидя на диване в полуденной тишине, я ещё раз всё обдумал – самое приятное в жизни на тупиковой улице – это то, что там не так много машин и, следовательно, уровень шума остается низким. Но текст был тот же, что и раньше, и я ничего не узнал, во всяком случае, ничего нового. Единственное, в чём я был уверен, единственное, так это в том, что Клэр Кавендиш была тем кусочком головоломки, который не подходил. О Нико Питерсоне я вроде как всё понял. Он был сыном богача, чьей целью в жизни стало разбогатеть самому и плюнуть в глаза отцу, только у него не было ни мозгов старика, ни смелости, ни безжалостности, ни всего того, что нужно, чтобы заработать миллион баксов. Он ничего не добился в агентском бизнесе – даже Мэнди Роджерс смогла заметить, что толку от него никакого, – и, вероятно, оказался не в той компании.

Я также подозревал, что любая контрабанда, которую Нико перевозил в чемодане из Мексики для доставки Лу Хендриксу, стоила немалых денег: вы не будете фальсифицировать собственную смерть из-за горсти мелочи. И я был почти уверен, что Флойд Хэнсон был в сговоре с Нико и предоставил для подмены труп одного из своих Потерянных Мальчиков. Я предполагал, что Уилбер Каннинг не знал, что устроили Хэнсон и Нико, и верил, что Нико мёртв, пока я не сунул свой клюв под их навес. Что касается Гомеса и Лопеса, то я предположил, что они были первоначальными владельцами того, что было в чемодане, с которым сбежал Нико, и они пришли сюда, чтобы найти Нико и вернуть своё.

Оставалась только Клэр Кавендиш. Она наняла меня, чтобы найти своего приятеля, который так эффектно её перехитрил, сначала притворившись мёртвым, а затем воскреснув, но я не купился на эту версию. С самого начала я не мог поверить, что такая женщина, как она, могла связаться с таким мужчиной, как Питерсон. Конечно, есть женщины, которые любят копаться в грязи – их возбуждает рисковать своей репутацией и, возможно, даже здоровьем. Но Клэр Кавендиш была не из таких. Я вполне мог представить, как она бросается в объятия какого-нибудь мерзавца, но он должен быть мерзавцем, соответствующим ей, из её класса, стильным, богатым. Ладно, она легла в постель со мной, парнем, который не знает, что такое ездить на модной иностранной спортивной машине. Я не мог этого объяснить. Как я мог это сделать, если каждый раз, когда я задумывался об этом, то видел только её в своей постели той ночью, склонившуюся надо мной в свете лампы, касавшуюся моих губ кончиками пальцев и позволявшую её светлым волосам падать мне на лицо? Может быть, я напоминал ей кого-то, кого она когда-то знала и даже любила. Или, может быть, она оставалась со мной любезной только для того, чтобы продолжать использовать меня для того, что, чёрт возьми, она задумала. Такую возможность я предпочел бы не рассматривать. Но как только мысль оказалась у вас в голове, она там и останется.

Я уже держал трубку в руке и набирал её номер, прежде чем понял, что делаю. Бывают моменты, когда вы ловите себя на том, что следуете своим инстинктам, как хорошо обученная собака, бегущая за своим хозяином. Мне ответила горничная и велела подождать. Я слышал её шаги, когда она шла по гулкому коридору. Дом должен быть ужасно большим, чтобы производить такое громкое эхо. Я вспомнила изумленный взгляд Доротеи Лэнгриш, когда она заметила, что сколотила состояние на раздавленных лепестках цветка. Забавный мир.

– Да? – произнесла Клэр Кавендиш таким голосом, от которого на поверхности озера Тахо образовался бы ледяной покров. Я сказал, что хочу ее видеть.

– Ах, да? – сказала она. – Вы хотите что-то сообщить?

– Я хочу кое о чём вас спросить, – сказал я.

– А Вы не можете спросить по телефону?

– Нет.

Наступило молчание. Я не понимал, почему она так холодна. В тот вечер у меня дома мы расстались не по-хорошему, но я пришёл, когда она позвала меня на помощь, когда ее брат умирал от передозировки. Это не сделало меня сэром Галахадом,[98]98
  Галахад (Галаад; англ. Galahad; фр. Galaad) – рыцарь Круглого стола Короля Артура, один из трёх искателей Святого Грааля. Отмечается, что сэр Галахад славился своим целомудрием и нравственной чистотой.


[Закрыть] но я не думал, что заслужил такой холодный тон или ту мерзкую маленькую записку, которую она мне прислала.