Текст книги "Путь к Эвенору"

Автор книги: Джоэл Розенберг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 18 страниц)

ЧАСТЬ ВТОРАЯ
ДЕЛА ДОРОЖНЫЕ

Глава 10,
в которой мы прибываем в Феневар и нападаем на горячий след

Город – это люди, а не дома.

Томас Фуллер

Памятка путешественнику: не бросай камнями в ребят с оружием.

Уолтер Словотский

Я всегда таскал идеи, где только мог. Я не так изобретателен, как Лу: чем богат – тем и рад.

Мысль писать «Воин жив» я позаимствовал у старшего брата, Стива, – было у него что-то похожее в одной из тех считанных вьетнамских историй, которые он мне вообще рассказывал. (Это когда он не пил. Пара пива – и он начинал травить байки и пил дальше без продыху, пока не сваливался под стол.)

Это было не что-то из его дел: почти весь свой срок во Вьетнаме он провоевал стрелком на вроде как невооруженном вертолете; это называлось «сачок» – но такая была привычка у наземных солдат: оставляли туза пик, карту смерти, на мертвых врагах. Он это объяснял так, что, наверное, началось с того, что у кого-то оказалась неполная колода карт и кто-то решил, что это будет остроумно. Кончилось тем, что многие подразделения напечатали собственные карты, со своим названием.

– Погоди, я как-то не понял, – сказал я тогда. – Они думали, что «чарли»...

– Ты там не был, – спокойно перебил он. – Называй их вьетконговцами, или северовьетнамской армией, или просто противником.

– ...они думали, что противник, обнаружив тела своих людей, испугается, увидев у них на головах игральную карту?

Он пожал плечами:

– Я же не говорю, что в этом был смысл. Я только сказал, что они так делали. Но смысл был. От этого война становилась более личной. Был способ сделать ее еще более личной, – добавил он. – Но мы это редко делали.

– Я думал, что ты все время просто летал, – сказал я.

Если он будет меня упрекать...

– Просто летал почти все время, – ответил он.

И больше ничего не сказал.

По мне – так чем дальше от Эвенора Эллегон нас бы высадил, тем лучше. Самым правильным было бы, по-моему вообще отправиться в другую сторону.

План, однако, был не таков. План был – высадиться на побережье поодаль от Эвенора. Феневар для этого вполне подходил. Удобнее всего было бы высадиться за какими-нибудь прибрежными скалами, да вот беда: скал близ Феневара нет, а есть лишь плоский, низкий берег, заболоченный почище озерного. Ни тебе леса, ни какого другого укрытия; как на всех пригодных землях вокруг Киррика, пашня доходит чуть не до самой воды, а порой и дальше – на болотистых мелководьях выращивают окультуренный дикий рис.

Дракону пришлось высадить нас дальше, в холмах предгорий – в добром полудне ходьбы до города.

Давно, еще в дни охоты на рабовладельцев, мы поняли, что безопасность Эллегона напрямую зависит от двух вещей: насколько удален и пуст район приземления – раз, и сколько времени пробудет дракон на земле – два. Мы хотели оба риска свести к минимуму.

Как вид? – поинтересовался я, когда Эллегон, накренившись, заходил на крутой вираж.

Ветер сек мне лицо, выбивая из глаз слезы. В сером предутреннем свете холм внизу был едва различим, но у Эллегона глаза получше моих: дракон ясно видел дорогу, что, пробиваясь сквозь лесные чащобы, огибала его.

«Вокруг никого – насколько мне видно. Спускаюсь».

Ветер тугой волной забился вокруг. Земля рванулась навстречу. Эллегон, взбивая крыльями воздух, опустился на тракт.

И тут же, мгновенно отстегнув ремни безопасности, Джейсон и Ахира соскользнули по его боку наземь. Мы с Тэннети принялись развязывать веревки и сбрасывать тюки и рюкзаки. Я спустил Андреа в подставленные руки Ахиры, потом и сам съехал вниз в скользящей петле.

Эллегон сделал несколько шагов по тракту, взмыл вверх, уходя в небо крутой спиралью, – и вот уже шум его крыльев пропал в вышине.

«Через пару декад я начну проверять места встреч», – передал он на прощание.

Ахира достал из поясной сумки заговоренную на свечение сталь; она засияла. Свой рюкзак гном уже водрузил на спину.

– Пошли, ребята. До Феневара нам топать весь день.

Тэннети, надевавшая рюкзак, кивнула:

– И было бы к чему рваться, а то там только прокисшее пиво.

Хотя модифицированный прямой подход – отвлечь, схватить и удрать – вполне пригоден для добычи конкретного предмета, для поиска информации он не годится никуда.

Существует куча способов добывать разведданные – а разведданные лишними никогда не бывают.

Один из лучших – он же один из простейших. Если городок стоит на торговом тракте – а мы, по понятным причинам, всегда старались работать вокруг трактов, – в нем наверняка будет гостиница. А если городок побольше – так и не одна. Путешественники – каково бы ни было их занятие – почти всегда не прочь поболтать. Рассказы их, само собой, правдивы далеко не всегда. Но кто я такой, чтобы возражать против привирания?

На двух первых постоялых дворах нам достались лишь байки. Сплошной пустой звук.

Беседа в «Голубом ручье» – третьей гостинице – походила на жидкое пиво: так же растекалась по столам и уходила в песок.

Пиво в этих краях подают в кувшинах – правда, кувшины эти вдвое меньше тех, что для воды. Кое-кто прямо из кувшина и пьет; другие пользуются кружками. Я долил кружку Тэннети доверху, потом омочил губы в своей.

Тэннети сделала большой глоток.

– Ну?

– Что – ну?

– Нашел что-нибудь выдающееся?

Я не хотел сегодня брать с собой Тэннети. Воительниц в Эрене мало, а о ней многие слышали: слава об одноглазой боевой кошке Карла Куллинана разошлась далеко. Кроме того, она не умеет держать себя в руках. А норов у нее таков, что пугает даже меня.

С другой стороны, она вставила стеклянный глаз, чуть прикрыв его прядью, а меня никто никогда не путал с Карлом – ни в легендах, ни в жизни.

Она больше всего подходила для этого дела: умела держать рот на замке – в отличие от Джейсона; смотрелась абсолютно своей в питейном зале гостиницы – в отличие от Андреа; не привлекала ненужного внимания – в отличие от Ахиры.

Хотя, возможно, мне все же стоило бы взять с собой Ахиру: здесь он бы не выделялся. В дальнем темном углу, угощаясь почти черным хлебом и похлебкой неизвестного происхождения, уже сидели гном и его приятель-человек. По покрою его кожаной куртки я решил, что гном этот из Бенерелла: бенерелльцы обожают одежду в обтяжку. Человек мог быть откуда угодно, хотя больше всего таких пшеничных блондинов в Осгарде.

Все меняется, даже когда не ждешь перемен. А может быть, в особенности когда не ждешь перемен.

Я не сразу ответил Тэннети. Повернулся к ней и заговорил чуть-чуть громче.

– Сам не знаю. Эта... – я выдержал паузу, – ...штука, что мы утром видели, чудней твари на глаза Тибелю в жизни не попадалось, чем хочешь клянусь!

Широколицый парень, сидевший на той же скамье, что и я, навострил уши.

Я поднял опустевший кувшин и перевернул его. Сейчас буду заказывать еще, если ни до кого намек не дойдет.

– Н-да, – заметила Тэннети.

Не скажу, что мне очень помогло.

Я глянул на нее; боюсь, что зло.

– Да уж, – продолжала она, стараясь поправить дело, – и впрямь странная тварь.

Мне оставалось лишь возвести глаза к потолку и просить о помощи богов или небеса.

– Очень странная.

– Прошу прощения, путник... – Парень, чье внимание я привлек, приподнялся, вежливо указывая на свой – полный – кувшин. – Вы говорите, вы видели что-то странное?

«Уже несколько раз говорю, – подумал я. – И чертовски неуклюже».

– Вроде бы видел, – сказал я, жестом приглашая его к нам. Если рыбка голодна – она и пластикового червячка схватит.

Он плеснул понемногу эля в каждую из трех кружек и вежливо отпил из своей.

– Много странных тварей появляется в последнее вре-мя – заметил он. – И с каждым годом все больше. Путешественники рассказывают, но знаете, с каждым пересказом твари все растут и растут.

Я кивнул:

– Бывает. Но эта не растет. Это был волк, который не был волком.

Вокруг нас начал собираться народ: питейный зал таверны не для тех, кто ищет уединения.

Парочка приятелей – те самые гном и человек – прошли мимо, как раз когда я начал весьма основательно отредактированный рассказ о том, как мы столкнулись с Бойоардо и волчьей стаей. У меня они съели не корову, а оленя, мы с ними не дрались, а просто подсматривали, да и происходило дело не в Биме, а неподалеку от Альфани. Я всегда придерживаюсь деталей, просто не всегда точных.

Самый простой способ что-либо выяснить – это послоняться вокруг и поспрашивать, но в этом случае неминуемо нарвешься на вопрос, кто ты сам и что тебе надо. А учитывая, что за мою голову назначена награда – Пандатавэйская работорговая гильдия любит меня не больше, чем я ее, – я предпочитаю не задавать прямых вопросов.

Так что от самого простого способа пришлось отказаться. Оставалось только завести где-нибудь в людном месте разговор о чем-то, что касалось бы интересующей тебя темы – и вызвало бы общий интерес. И слушать, как окружающие делятся с тобой тем, что им известно.

Невысокий сухощавый торговец драгоценностями – назвался он Энриком – заказал выпивку на всех. (Он наверняка был крепче, чем выглядел, если учесть его занятие и отсутствие с ним телохранителя.)

– Оно могло прийти из Краев Других – есть, говорят, такие, – сказал он. – Или оттуда. – Он весьма красноречиво потыкал большим пальцем себе за спину.

– Края Других? – Я постарался выглядеть как можно более озадаченным. – Это кто ж такие – Другие?

– Другие – значит Другие. Издавна известно: не хочешь накликать – не называй. Мой дед – он давно умер – называл их просто они. И дожил аж до шестидесяти.

Другой человек сплюнул.

– Суеверия это. Ничего больше.

– Может, так, а может, и нет. Может, те узнают, когда произносят их имена... Что до всяких там странных тварей, до того, что уничтожило деревеньку близ Эревэйла, – я бы не стал в это лезть. – Он повернулся ко мне. – А ты, Тибель?

Я помотал головой.

– Никогда ни во что не лезу.

Без причины, конечно. Уничтоженная деревня? Что-то новенькое.

– Мудро, – одобрил купец. – А тут еще Воин этот    и возникает ведь, только чтобы убить... Была у меня служанка, десять лет у меня работала, Венда ее звали. Здоровая, как лошадь, и преданная, что собака. Но как Воин этот объявился – а говорят, это сам Карл Куллинан и есть, – я ее продал. Задешево. И, верите, не жалею.

Тэннети нахмурилась:

– Погоди-ка! Насколько я слышала, Карл Куллинан и его люди не трогали никого, кроме работорговцев. Особенно – работорговцев из Гильдии.

Энрик покачал головой.

– Так оно и было. Долгие годы. Я встречал и воинов Приюта, и их торговцев – даже стоял как-то раз вместе с одним их отрядом, в Куаролине это было, у границ Катарда... Суровый народ, но мне с ними было спокойно, и их с радостью принимали в большинстве городов – все знали, что они не охотятся ни за кем, кроме работорговцев, а работорговцев сейчас нигде особо не любят.

Но сейчас, говорят, все изменилось. Вон в Венесте убили хозяина конюшни – и всего-то за то, что у него был раб.

– И не только в Венесте! – Плотный мужик так грохнул кулаком по столу, что кувшины и кружки подскочили. – В нашем родном Феневаре – за его околицей, можно сказать – Арнет с братом были убиты в постелях, и сорока дней с тех пор не прошло. Да – и записку оставили. На этом... аглицком. Опасный язык – говорят, чтобы писать на нем заклинания, не нужно быть магом.

– Полная чушь!

Еще один плевок. Феневарцев можно узнавать по плевкам: они ими пользуются, как знаками препинания.

– И чтобы писать по-ихнему, и чтобы делать ихний порох, надо быть ихним магом.

Следующий час я слушал в оба уха. И ставил всем выпивку чуть чаще, чем с меня следовало. Лучший способ не вызывать подозрений. Вовсе не обязательно быть как все – нужно просто казаться таким.

Кажется, я все-таки перепил. Но мне в память врезались слова Рэйла – пекаря, из тех, с кем мне не хотелось бы сводить близкое знакомство.

– ...и Алезин так говорил. Помните, новый коваль бродячий, что проходил здесь дней десять назад?

Оп-ля! Алезином звался отец Микина. Возможно, конечно, что здесь побывал настоящий странствующий кузнец с таким именем, но лично я в подобные совпадения не верю.

В этом был смысл. Многие кузнецы – и почти все владельцы конюшен – подрабатывают ковкой лошадей, но, как и в каждом ремесле, мастерства достигает лишь тот, кто занимается этим постоянно. С другой стороны, вне больших городов оседлому ковалю просто не хватит работы, а профессия странствующего коваля – вполне уважаемое занятие для кузнеца или лошадника, если у него найдутся деньги на инструмент и желание побродить.

Тем более что особых инструментов это не требует. Маленькая наковальня и, может быть, переносной горн, если не жалко выбросить на него денежки, потому что костра в яме вполне хватит для такой работы. Молотки, клещи, несколько тримминговальных ножей и щипцов плюс небольшой запас подков – и вы в деле. Все это можно нагрузить на вьючную лошадь, хотя лучше, конечно, завести фургон.

Приютские летучие отряды обычно возили за собой по крайней мере одну дорожную кузню. Разведка – вещь необходимая, а одно из лучших прикрытий разведчика – личина странствующего кузнеца.

Микин оставил свою группу и взял с собой инструменты коваля.

Кажется, мы напали на горячий след. Возможно, мы сумеем разобраться с Микином быстро, прежде чем сунемся в Фэйри. Если подумать, не такая уж плохая мысль. В конце концов мы ведь с самого начала собирались убивать двух зайцев: порыскать вокруг Эвенора, выяснить, что тут творится с Фэйри, и найти Микина. Если выйдет.

Что важнее? Ну ладно, Эвенор. Отлично.

Что срочнее? А вот это другой вопрос.

А может, лучше всего спросить: с чем нам проще управиться?

И вообще зачем задавать вопросы, когда кругом столько пива?

Энрик налил мне еще.

– Правильный ты мужик, Тибель, – сказал он. – Хорошо с тобой сидеть.

– Эт-то потому, ч-что я с-слуш-шать умею. Не знаю уж как, но назад в номер я все же попал. Как-то Тэннети меня смогла дотащить.

Снилось ли мне что в эту ночь, я не помню, но помню, что вставал – поздороваться с ночной вазой в углу. Если б мне это приснилось, я бы проснулся куда раньше. От запаха.

Утром на меня навалилось всем похмельям похмелье.

Ради дела готов на любые жертвы.

Глава 11,
в которой я маюсь похмельем

Дорого стоит лишь первая бутылка.

Французская пословица

Бр-р-р... Тьфу ты... Уэаэа!

Уолтер Словотский

Пытаться что-то решать, когда у тебя похмелье, – та еще радость. Пытаться что-то с похмелья делать – радость еще большая.

Глаза у меня были закрыты, так что видеть ее я не мог – но у самого моего локтя стояла маленькая, с палец, бронзовая ребристая бутылочка целительного бальзама. Поставила ее туда Тэннети, когда они с Ахирой выволокли меня из спальни и устроили на канапе в общей комнате. На глазах у меня лежала влажная тряпица, превращая сжирающий их сухой огонь в обычную боль.

Садистка чертова. И ведь отлично знает, что я не возьму бальзам. Не в такой ситуации им пользоваться. Целительные напитки – они для особых случаев. Самых крайних.

– Как ты, Уолтер? – спросил гном.

– Лучше всех.

Болело все. Маленькие человечки ковырялись большими ножами у меня в висках, а по жилам прохаживались взад-вперед демоны в подбитых огненными шипами бутсах. А уж что творится в моем желудке – я вообще предпочитал не думать.

По крайней мере канапе мягкое и могло бы быть даже уютным, если бы самая его мягкость не причиняла боль. Удобство меня не удивляло – мы заняли все лучшие апартаменты в гостинице. Когда платишь настоящим пандатавэйским золотом, то и получаешь настоящую роскошь. В местном понимании, конечно.

По крайней мере на малость комфорта рассчитывать можно.

Ахира грыз круглобокое красное яблоко, и хруст его болью отдавался у меня в голове.

У меня во рту стоял привкус рвоты. Всякий раз, когда я поворачивал голову взглянуть на что-нибудь, шейные позвонки хрустели, а глаза резало, будто песком.

Лекарство близко, но я не могу им воспользоваться. И не стану.

Я с усилием приподнялся на локте и потянулся за кружкой горячего, как огонь, холтского травяного чая – его сварила для меня Энди. По идее он должен помогать при головной боли. Чтобы взять кружку, пришлось сбросить с глаз влажную тряпку. Я мог бы поклясться, что один из них видит что-то не то.

Я взглянул на бутылочку с бальзамом. Просто недопустимо пользоваться им, чтобы избавиться от похмелья. И не потому, что целительные бальзамы дороги. Они редки, вот в чем штука. Их очень трудно достать. Именно поэтому мы держали их про запас, на самый крайний случай.

Да, однажды я выпил полбутылки, когда делал ноги из одного города, не помню уже точно из какого. Но я тогда растянул ногу, и хоть повреждение это и пустячное, в тот раз оно могло стоить мне жизни – а согласно моему определению, рана не может считаться пустячной, если из-за нее можно погибнуть.

Но в любом случае как бы меня ни припирало к стенке, я никогда не пользовался бальзамами попусту. Распущенность хороша лишь в одном случае – и не в этом.

В окно врывался западный ветер; на сквознячке мне становилось чуть легче. Джейсона отправили за едой – и он вернулся с корзиной, набитой фруктами, шампурами с жареной свининой, булочками и луком, то есть всем, что нашлось на рынке в конце улицы. А еще – из обеденной залы – он приволок кучу пивных кувшинчиков.

От запаха мяса меня замутило. Жареная свинина и похмелье – вещи несовместные.

Попытка снять боль чаем провалилась. Быть может, эль пойдет лучше. Я принял предложенную Джейсоном большую кружку и отхлебнул выдохшегося пойла в надежде, что хоть оно разгонит клубящийся перед моими горящими глазами туман.

Не разогнало. С лекарствами от похмелья мне никогда не везло.

Целительные бальзамы дороги, и доставать их трудно. Похмелье мучительно. Бросьте на весы то и другое – дороговизна уравновесит страдание. Или страдание – дороговизну.

Подойдем по-другому. Решим пропорцию: я могу проваляться здесь целый день. Через день я буду в порядке, а если мы собираемся уходить из Феневара, нам так и так этот день понадобится: купить припасы, раздобыть лошадей, решить, куда едем.

Беда в том, что мы не знаем, в какую сторону двинулся Микин. С другой стороны, хотя в Эвеноре определенно что-то происходило и тамошним тварям явно не сиделось на месте, сам город, пока, во всяком случае, с места не двигался, и это отчасти решало наши проблемы.

Как ехать – решить было просто. Разумеется, по земле. Порта в Феневаре нет: берег тут болотистый, а море мелкое.

– Хоть плыть не придется, – заметил Ахира, подавляя дрожь.

Энди потрепала его по колену:

– И ты уже рад?

Гномы не любят воды глубже, чем нужно для мытья; традиционная гномья баня – это комната, сходящаяся к стоку в середине и уставленная раковинами, которые им, гномам, по грудь. Из всех гномов, которых я знаю и знал, Ахира – единственный, кто купался в ванне.

Если вдуматься, поймешь почему. Люди легче воды. Для нас плавание – просто использование сил природы, нам только иногда надо поднимать голову и ритмически очищать от воды нос и рот, чтобы вдохнуть. Иное дело гномы. Они плотнее людей. Кости не просто шире, с более крупными и крепкими суставами, способными выдержать куда большие нагрузки, – у них более плотная кальциевая структура. Мышечные волокна у них мельче, но их куда больше, и отношение жир/мышцы меньше, чем у людей, – вот почему они так любят эль: крахмал и алкоголь – источник быстрых калорий.

Бросьте гнома в воду – и он камнем пойдет ко дну.

– Видали когда-нибудь плавающего гнома? – спросил я через силу.

– А как же, – подхватила Андреа. – Два шарика мороженого заливаешь кока-колой и бросаешь игрушечного гнома поплавать.

Шутка, понятная лишь уроженцам Той стороны.

– Хочется нам или нет, но мы должны его отыскать, – вернулся к теме Джейсон.

Тэннети усмехнулась.

– Желать – не значит получить. Он опередил нас на десять дней. Он может быть где угодно.

Энди покачала головой:

– Не где угодно, если он по-прежнему выдает себя за странствующего кузнеца.

– Нам необходимо его найти.

Джейсон прав. Одно дело – убивать работорговцев. По ним никто не заплачет. Их боятся, конечно; с ними имеют дело – а как еще обходиться с покоренным соседом?

Но сочувствовать им? Становиться на их сторону? Считать воинов Приюта угрозой для всех?

Никогда.

Бойся сотворять легенды, ибо люди поверят в них. Мы с Ахирой, а позже Джейсон немало потрудились, давая жизнь рассказам о Воине, а Карл стал олицетворением воина Приюта. Убивая местных и оставляя записки, Микин разбивал легенду. Даже не знаю, что во мне было сильнее – недоумение или злость. Микин вырос в Приюте и должен был бы понимать.

Я глотнул еще горячего чаю и снова лег. Просто протянуть руку, взять бронзовую бутылочку, сорвать восковую печать, запрокинуть голову...

Нет.

Ахира размышлял.

– Сможешь ты найти его с помощью заклятия? – спросил он Андреа.

Она пожала плечами.

– Вероятно. – Еще одно движение плеч. – Нет, точно смогу. Я хорошо натренировалась в поисковых заклятиях.

Я собирался спросить как, но передумал. Когда-то, считая, что Карл жив, она положила великое множество трудов и сил, чтобы найти его. Если чем-то занимаешься долго и всерьез – становишься в своем деле большим докой.

– Мне нужно что-нибудь от него, – сказала она. – Желательно волосы или ногти, или что-то, с чем он имел дело. Достаточно близко.

– Говорят, записка была написана кровью.

– Его? – скептически осведомился Ахира.

– Вряд ли, но это зацепка. – Андреа поднялась. – В городе живет маг. Насколько я понимаю, он – тайный соглядатай правителя Ульвена. Думаю, пришла пора проявить профессиональную вежливость.

Она, конечно, не в маговских одеждах, но статус свой, если понадобится, сумеет доказать очень быстро.

– Постой. – Ахира поднял ладонь. – Ты этим долго не занималась.

– Магией?

Он хмуро усмехнулся,

– Нет. Всем остальным. – Он пожевал губами, потом стянул еще кусок мяса со своего шампура. – Если собираешься связаться с местными – надо быть готовыми убраться отсюда. И быстро. А это значит – верхом.

Тэннети кивнула.

– Я займусь. Ты слишком легко расстаешься с золотом. Вызывает подозрения.

– Давай.

– Хм-м... – Она склонила голову к плечу. – По одной на брата и две заводные?

– Три, если выйдет. Еще надо постараться выяснить все, что удастся, о том, что творится в округе. Тут есть гномья кузня; я схожу и узнаю – может, ковалю захочется поговорить о Старом Крае. Получить весточку оттуда... Джейсон, это – на нас с тобой.

Джейсон насупился.

– Почему я?

Потому что ты говоришь по-гномьи, да еще и с гевереллским акцентом. Владеющие Языком Громадины, говорят они с акцентом или без, достаточно редки. Ты очаруешь его. А если он еще и из Геверелла, тем лучше. – Гном повернулся к Андреа. – Значит, магом заниматься тебе и Уолтеру. Тебе нужен кто-то прикрывать спину. – Он кивком указал на меня. – Лучше тебе пойти прямо сейчас.

– Сейчас? – спросил я.

– Сейчас, – подтвердил он.

– Ну что ж. – Каждое слово мне давалось с трудом. – Телохранителю надлежит двигаться.

– Именно. Так что пей снадобье.

Трясущимися пальцами я ощупал печать, сломал и сорвал крышку. Борясь с болью, поднес сосудик к потрескавшимся губам.

Меня чуть не вывернуло, но я подавил позыв. Приторно-сладкая жидкость смыла изо рта привкус рвоты, оставив мягкое тепло, как доброе бренди. Голова прошла почти сразу, за ней, поломавшись для виду, унеслись и другие боли.

Я в самом деле не люблю магию. Но похмелье я не люблю куда больше.

– Кажется, полегчало.

Я отбросил влажную тряпку и вскочил с диванчика.

Ничего не болело – даже не ныло. Прохладный воздух бодрил, в нем стоял потрясающий запах приперченного мяса, жаренного на шампурах, свежего хлеба и лука... Я снова стал двадцатилетним – сильным, нахальным, готовым разобраться со всем миром – и начать прямо сейчас, вот с этого шампура с жареной свининой и луком и с хлебцев, оставленных Джейсоном на подносе.

Когда я вгрызся в холодное мясо, Ахира перехватил мою улыбку – и улыбнулся в ответ.

Раздавая задания, он, как всегда, заботился обо мне. Он вполне мог назначить телохранителем Андреа себя, пусть бы ей даже и пришлось подождать, пока он вернется из кузни.

Тэннети осклабилась.

– Эй вы, парочка, чем это вы так довольны?

Ахира пожал плечами:

– Это мы о своем.