Текст книги "Путь к Эвенору"

Автор книги: Джоэл Розенберг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц)

Подбежал Ник и принялся лизать и грызть мои пальцы. Я попытался приласкать его, чтоб успокоился. Не помогло – он продолжал задираться. А зубки у него острые.

Нет. Кусаться нельзя! Кира хихикнула:

– Ты точно так же воспитывал Джейн.

Я тоже засмеялся.

– Уж как умею. – Свободной рукой я показал на поднос, предлагая ей тоже сделать сандвич.

Кира помотала головой.

– Нет. Это только тебе. – Она помолчала. – Как по-твоему, что за тварь этот ваш Бойоардо?

Я пожал плечами:

– Нечто из Фэйри. Опасное нечто.

Она притянула Ника к себе, он устроился у нее на коленях и мигом заснул. Я изогнул бровь.

– Просто надо уметь с ними общаться, – сказала она. И тряхнула головой, отбрасывая с глаз волосы.

Я намазал сыр на кусок яблока и отправил в рот. Сочетание это кажется нелепым, как острая ветчина с ломтиком дыни, пока не попробуешь. Сладость яблока смягчает остроту сыра, а его клейкость не дает яблоку рассыпаться. Хрустит оно при этом по-прежнему.

Я намазал еще кусочек и предложил Кире. К моему удивлению, она не отказалась.

– Я говорила о нем с Андреа, – сказала она, слизывая с пальцев остатки сыра.

– О Нике?

– Нет. О фэйри.

Порой я знаю, что надо сказать женщине:

– Вот как? У нее есть предположения?

– Нет. – Она посмотрела так, будто один из нас такой болван, что только со второй попытки угадает, кто именно из нас болван. – У меня есть.

– Да? И какие же?

Не знаю, получилось бы у меня нарочно говорить более неискренне и более покровительственно. Когда портятся отношения, тут уж не важно, как и что говорится.

– Гм... Ты рассказывал – оно двигалось похоже на волка, но не как волк, сгибалось неправильно и не там, где надо.

А она, оказывается, слушала внимательно. Я кивнул.

– Точно.

– Ну так вот, я вспомнила об этом сегодня днем, когда смотрела, как Доранна играет с Беталин – знаешь, дочкой Фоны? Они играли в лошадки.

Я улыбнулся:

– И кто был всадником?

Ну наконец-то я сказал хоть что-то верное: Кира улыбнулась.

– Беталин. Доранна пожелала быть лошадью. Она бегала на четвереньках, но гнулась не там, где настоящая лошадь. А когда она заржала, это не было ржанием настоящей лошади – она просто в это играла.

Аналогии обманчивы. Они могут привести к правде, а могут и провести мимо или вывести на минное поле.

– Так ты считаешь, Бойоардо – детеныш фэйри и просто играл в волка?

– Как тебе эта мысль? Такое возможно?

Не знаю, почему моей жене так важно мое мнение, но она смотрела на меня так, будто от моих слов зависела ее жизнь.

– Возможно. Вполне может быть, что ты права.

Она опустила плечи – я и не заметил, насколько они были напряжены. Вообще я многого не замечаю.

– Не знаю, много ли от этого будет пользы, – сказала она, – но мне подумалось...

– Ты правильно сделала, что сказала. – Но что мы знаем о Фэйри? Если она права, что может значить? Что все чудные твари оттуда, о которых ползут слухи, – злые детки из детсада на прогулке? – Я тоже не знаю, будет ли от этого какой-нибудь прок, – сказал я с улыбкой, – но рассказать стоило.

Выяснить все точно можно в двух местах: в Пандатавэе и в Эвеноре. В Эвеноре, ибо там единственный в Эрене форпост Фэйри. В Пандатавэе – потому, что если в Фэйри начинается какое-то шевеление, пусть и самое слабое, это рано или поздно, но непременно привлечет внимание Гильдии Магов.

Мне не по душе оба города, хотя Пандатавэй все же хуже. Там за мою голову все еще назначена награда – причем чем на меньшие кусочки разрубленным меня представят, тем выше цена.

Значит, остается Эвенор. Никогда его не любил. Это форпост Фэйри, и там действуют далеко не все действующие в Эрене законы природы. Поблизости от городской черты еще не так плохо – я был там и выбрался всего лишь с нервным тиком, да и тот быстро прошел. Но говорят, чем дальше – тем больше действуют неустойчивые, зависящие от места законы мира Фэйри, и тем меньше остается от незыблемых законов остального мироздания.

Есть решение, подходящее к целой куче проблем: пусть этим занимается кто-нибудь другой.

И мне это решение казалось оптимальным. То, что я делаю, я делаю неплохо – но я не маг, я не люблю магии и считаю наиболее разумным держаться от нее подальше, каков бы ни был ее источник.

– Это тебя пугает?

Когда моя жена говорит, что я не идиот, я не против.

– Разумеется, – сказал я. – Заработать себе репутацию неуязвимого может каждый. Для начала лезешь в самое пекло и выходишь живым. Повторяешь это еще раз – и репутация готова. Еще несколько раз – и станешь легендой. Но слава не сделает тебя неуязвимым. Твое умение тоже значения не имеет: всегда есть шанс, что не повезет. Если все время бросать кости, то в конце концов выбросишь несколько раз подряд «змеиные глаза».

– Как было у Карла.

Я кивнул.

– Как было у Карла, у Джейсона Паркера, у Чака, как... как у нас всех когда-нибудь будет. Возможно.

Мы слишком долго не обращали на Нору внимания: она вылезла из своего закутка и принялась жевать мой башмак.

– Вот так, понимаешь, и возникла вся проблема.

Я очень осторожно, нежно, отпихнул щенка. В ответ она вцепилась в носок башмака и начала трясти его, как пес – крысу.

– Какая?

– Рабство. – Я наклонился, ухватил Нору за шкирку и подержал. – Вот ты воюешь с другим племенем – не важно, кто начал войну – и побеждаешь. Что ты сделаешь с выжившими? Устраиваешь поголовную резню, как принято у народа Чака? Отпустишь на все четыре стороны – Лелеять месть?

– На которую они имеют право.

– Кто бы спорил. Но дело не в этом. Имеют, не имеют но если ты позволишь им уйти, ты посеешь ветер. Итак, ты перебьешь их – всех до единого? Или примешь под свою руку?

А если примешь – сможешь ли ты принять их, как собственных граждан, или членов племени, как ни назови? Разумеется, нет.

Конечно, рабство – не единственный выход. Выбор огромный – хотя бы и колонизация. После победы Бима Карл присоединил Холтун. Различия касались лишь доверия и положения: Карл принял холтов под свою руку, пообещав им равные права в Империи – со временем.

– Значит, ты говоришь, что работорговцы, которые сожгли мою деревню и захватили меня, когда я была еще девчонкой, были милейшими людьми. Просто их не так поняли. А я тебе рассказывала, как они вшестером, вшестером...

– Тише. – Я потянулся было к ней, но вовремя опомнился. – Успокойся, Кира. Я говорю не о том, во что это превратилось. Я говорю о том, как это начиналось. – Я погладил щенка. – Может, из лучших побуждений?

Может быть, если предвидеть все последствия, лучше было позволить Тэннети просто безболезненно их прикончить.

Киру это не убедило. Губы ее сжались в прямую линию, а потом она отвернулась. Черт ее побери, вечно она от меня отворачивается!

– Кира, – сказал я. – Я никогда не прощу никого, кто причинял тебе боль. Умышленно или нет.

Я хотел обнять ее, приласкать, прижать к себе и сказать, что все будет хорошо, но такую ложь трудно сказать женщине, которая вскрикивает, едва ты ее коснешься.

Какой-то миг я гадал, чем все кончится. Случиться могло все от попытки ударить меня до пылких объятий.

Но она просто приподняла Ника – щенок засучил в воздухе лапками.

– Я знаю, – холодно сказала она. – Ступай, Уолтер. – В ее голосе слышалась дрожь, но это потому, что я очень прислушался. – Я побуду здесь. Тебе нужно поспать.

У меня расстройство сна стремится к максимуму – я так и не сумел заснуть опять.

Глава 9,
в которой мы отправляемся в путь

Я и сам никогда не знаю, сколько правды в моих рассказах.

Вашингтон Ирвинг

Закон Словотского номер девятнадцать: «Когда рассказываешь историю, эффект важнее правдивости».

Уолтер Словотский

Стах всегда клялся, что это было на самом деле, но в роду Словотских принято врать. Я лично в это не верю.

А история такова.

Однажды, когда я был совсем маленьким – лет трех или близко к тому, – Стах поставил меня на кухонный стол и отпустил руки.

– Прыгай, Уолтер, – сказал он. – Не бойся: я тебя подхвачу.

– Нет, не подхватишь, – заупрямился я. – Ты не станешь меня ловить, и я упаду.

– Давай, Уолтер, давай. Я поймаю тебя. Честно. Некоторое время мы спорили – он протягивал ко мне большие руки, я упирался, понимая, что это какая-то проверка. И наверняка – подвох.

И все же я прыгнул. А он отступил, и я упал на пол. И расшибся.

Я лежал и плакал.

– Ты же обещал, что поймаешь!

– Это научит тебя не доверять никому, – сказал он.

Потом я много думал об этом. Поступок был жесток, а мой отец скорее отрезал бы себе руки, чем был жестоким со мной. Но сказать, что он это сделал, – дело иное. Ведь то, что он этим доказывал мне, было истиной: проживите достаточно долго, и наверняка среди тех, кому вы доверяете – даже если таких немного, – найдется тот, кто предаст вас. Попросту даст вам упасть.

Они всего лишь люди; все люди ненадежны, даже я. Особенно я.

Не лучше ли понять это в детстве, на примере, которого, может, никогда и не было, чем напороться на это тогда, когда это будет по-настоящему важно?

И не говорите мне, что ложь – всегда жестокость.

* * *

Джейсон нашел меня в фехтовальном зале в восточном крыле казарм. Светлое, полное воздуха место: одна стена почти целиком из распахнутых окон, вторая сияет белизной.

Я выбрал учебный меч и соломенную куклу, разогрел мышцы с годами это становится все нужнее и нужнее – и принялся отрабатывать выпады, заставляя мышцы бедер работать так, что они чуть не взвыли.

Как говаривал приятель моего приятеля: «После сорока остается себя только латать». Физически ты вроде бы еще в форме, тем более если поддерживаешь себя упражнениями на уровне – но организм неуклонно сдает. Мое правое колено время от времени начинало ныть, хотя по-настоящему плохо мне становилось, только если я его перетруждал. И все равно – плохо. Я пробовал и лед, и тепло, и уже начал подумывать съездить в Питтсбург к пауканам выяснить, не сможет ли их лекарь как-то заговорить мой сустав.

– Поработаешь со мной? – спросил Джейсон.

Он был в белой свободной рубахе и таких же штанах, заправленных в сапоги. Добрая рабочая одежка.

– А в чем вопрос? Разве из меня песок сыплется? – Я указал на стойку с тренировочным оружием. – Давай. Выбирай игрушки.

– Спасибо.

Он взял пару поддельных терранджийских боевых жезлов и напал на моего любимого противника – деревянный столб, от пола до потолка укутанный циновками. Блокировал воображаемый удар, парировал второй, потом выбил по закутанному дереву быструю глухую дробь.

– Хочешь бесплатный совет, стоящий того, что ты за него платишь? – спросил я, вставая в позицию напротив.

– Конечно.

Один жезл он отвел назад, другой выставил вперед. Стойка ожидания и защиты.

– Не старайся уметь все. Не впадай ни в суперспециализацию, ни в неумение вообще чему-нибудь научиться.

Я мягко отбил пробный выпад, сильным ударом отбросил в сторону его жезл и отступил.

– Отлично, – кивнул он.

Он провел сложный маневр, в котором я не до конца разобрался; целью его было – отвлечь мое внимание от атакующей руки. Я легко парировал и скользнул вбок – в результате он проскочил мимо и сам себе помешал.

– Ну спасибочки, юный Куллинан!

Я сделал вид, что бью по запястью, – но превратил обманное движение в выпад, который пронзил бы его грудь, если бы не две вещи: во-первых, оружие у нас было тренировочное, а во-вторых, Джейсон парировал – слишком даже просто – левым жезлом.

Я чересчур долго соображал, что он делает – это не был настоящий терранджийский палочный бой. Джейсон дрался, словно двумя клинками, пользуясь левым жезлом как кинжалом, а правым – как саблей. В ближнем бою кинжал – убийственное оружие: когда сходишься грудь в грудь с противником, работающим двумя мечами, очень советую ничем лишним левую руку не занимать. На нормальной дистанции – это добавочная угроза и отвлечение для противника, особенно если у гарды кинжала длинные «усы», позволяющие захватывать атакующий клинок.

Когда приходится работать с одним клинком против двух, классическое решение – прямолинейность. Во всех смыслах. Заставьте противника встать к вам грудью, в то время стоите в позиции три четверти или боком – самая удобная позиция для защиты. Жестко блокируете его длинный клинок, потом атакуете руку, которая его держит. Наносите сильный удар, отступаете – убедиться, что оружие выбито, увлекаться здесь нельзя – и нанизываете его на вертел.

Забудьте о целевых точках фехтования, о победе в один удар. Все эти финты, и обводы, и изящные выпады в попытках добраться до тела половины не стоят хорошего, глубокого пореза предплечья, прорезающего мышцы и сухожилия так, что оружие выпадает из окровавленных пальцев.

Наверное, я слишком отвлекся на теоретические размышления, и Джейсон пробился через мою защиту, слегка стукнув тем жезлом, который я считал блокирующим.

– Черт!

Я отскочил, потирая ушибленное место. Было больно. Он улыбнулся.

– Еще раз?

– Хватит.

Он поставил жезлы назад в стойку и повернулся ко мне.

– Идея повынюхивать вокруг Эвенора тебя не вдохновляет, если я правильно понял?

– Не вдохновляет. Терпеть не могу лезть туда, где замешана магия.

Он кивнул.

– Понимаю. Согласен. Но только что прибыл гонец. Кажется, близ Эвенора происходит и еще кое-что – в Феневаре произошло убийство из серии «Воин жив».

«Даже записку оставили. Разумеется, по-английски». Давненько я не беседовал с драконом.

– Микин?

Джейсон пожал плечами.

– Может, и нет. Мы только подали пример.

Н-да, а это имело смысл. Разбираться с порождениями магии – это не ко мне, а вот поискать пропавшего друга я вполне могу.

– Один отряд или два? – спросил Джейсон.

Решение с двумя отрядами напрашивалось само собой. Один – заглянуть в Фэйри, другой – искать Микина. Один со мной, другой – без. Но – допустим, мы найдем его – что дальше? Арестуем? За что?

Микин, вы арестованы по подозрению в сумасшествии, поскольку мы о вас слишком долго не имели известий.

Нет уж. С другой стороны, если он переступил грань... тогда нужен кто-то старший и достойный доверия. Таких у нас немного.

– Я готов. Позволь только мне поговорить с Ахирой.

Джейсон кивнул.

– Конечно. Пошли.

– Сейчас?

– А у тебя есть еще какие-то дела?

Гном снова был в сумрачной кузне, законченная кольчуга висела на вешалке на стене. Свет углей отражался в его глазах, делая их демонически-красными. Он клал в горн какую-то заготовку – из двух брусков: один, подлиннее, толщиной в палец и длиной в мою руку, и другой, покороче. Тот, что короче, был уже приварен к длинному примерно на четверть длины от конца.

– Что это будет? – поинтересовался я.

Он улыбнулся, сунул заготовку в горн и яростно заработал мехами. Мне в лицо ударило жаром, а сквозь его волосы, по щекам и покрытой шрамами груди заструились ручейки пота.

 Помнишь те новомодные дубинки, что появились у полицейских на Той стороне? Вот, хочу попробовать сделать такую. – Он похлопал по рукояти молота. – Рукоятка будет вращаться – Кайрин делает для нее втулку. Насажу рукоять и слегка расклепаю.

– Помню их, – сказал я. – Но они же были деревянные.

Ахира улыбнулся:

– Я думаю, что с излишней тяжестью справлюсь. – Он помолчал. – Пытаетесь решить, один отряд пойдет или два?

– Ну, знаешь ли!

Джейсон в возмущении воздел руки к потолку.

– Сынок, – сказал я, – когда дружишь с кем-нибудь больше двадцати лет и много времени проводишь...

– Даже слишком много, – вставил гном.

– ...с ним, начинаешь читать его мысли. А он – твои.

Беда в том, что сейчас у меня под рукой один Ахира. Я больше думал, как самому не угодить в разборки с Фэйри, чем о том, кто сможет разобраться там.

Гном пожал плечами:

– Это-то очевидно. История с Фэйри важнее, но вероятность, что мы сможем повлиять на события – тем или иным путем, – весьма мала. С другой стороны, Микин – один из наших, и миф о Воине тоже сотворили мы. Так что с этим нам и разбираться. – Он немного помолчал. – Один отряд, – сказал он наконец. – Чтобы проверить, что творится в Эвеноре. Главная цель – найти Микина.

– Все-то тебе ясно, – заметил я.

Я не всегда могу читать его мысли – Ахира умнее меня. Но иногда я могу добиться этого обходным путем.

– Андреа нужна в Эвеноре, – сказал он. – И я не допущу, чтобы она была там без нас.

– Это решено?

– Да. Она заявила, что идет, и Тэннети идет с ней. А с Тэннети, если ею не управлять, не оберешься беды – значит, хотя бы один из нас тоже должен идти.

Джейсон склонил голову набок.

– А все-таки, может, пусть отряда будет два? Люди есть. Взять хоть Дарайна, Кетола и Пироджиля.

– Ты мог бы взять Кетола и остальных и отправиться искать Микина, – медленно, словно взвешивая, произнес гном.

– И я о том же.

– Не пойдет, – отрезал гном. – Они нужны здесь: присматривать за семьей. – Так Ахира называл мою жену и дочек: просто – семья, словно она была единственным и самым главным. Я его понимал. – Будь здесь Даэррин – мы взяли бы кого-нибудь из его отряда, но его здесь нет. Нас не хватит на два отряда. – Он улыбнулся Джейсону: – Начнем урок. Собери отряд.

Джейсон сжал кулак и выставил большой палец.

– Я – раз.

– А кто будет нянчить волчат? – поинтересовался я. – Я думал, они на тебе.

Джейсон чуть улыбнулся.

– Распоряжусь, чтоб этим занимались судомойки. Да и Джейн обещала помочь. Присмотреть вместо меня.

Я усмехнулся в ответ.

– Пользуешься положением?

– Я старался обойтись без этого. – Не дожидаясь ответной подколки, Джейсон поднял второй палец – Матушка. Вы правы – коли уж мы собрались заняться фэйрийскими делами, нам понадобится маг.

Он упустил суть: Андреа уже заявила, что отправляется в Эвенор. Вопрос был – кто пойдет с ней, а не пойдет или не пойдет она.

Три и четыре, – продолжал он, – вы. – Он почесал средним пальцем нос. – Тебе не по нраву идея заниматься сразу двумя вещами?

Я фыркнул:

– Мне приходилось делать одновременно и больше дел. – Я наклонил голову набок. – У тебя нет дурных предчувствий насчет участия в деле твоей матери?

Она хорошо держалась в Велене, а с тех пор я пристально наблюдал за ней. Выглядела она отлично, почти совсем не изменилась, разве что щеки порозовели. Но себя беречь – этого Андреа никогда не умела, с самого-самого начала. А если потребуется магия?

Вопрос был чисто академический: Андреа идет, и это обсуждению не подлежит – но надо же нам с Ахирой учить Джейсона. «Академический» не значит «бесполезный».

– Нет, – сказал Джейсон. – Предчувствий у меня нет. На лице его не отражалось никаких чувств: отстраненное, холодное лицо шахматиста, который знает цену своим фигурам и будет передвигать их по доске, когда надо и куда надо, чье бы лицо ни имела та или иная фигура.

– Это необходимо, – сказал он и добавил мизинец. – Тэннети. – Он вытянул руку с растопыренными пальцами. – Пятеро. Достаточно мало, чтобы не привлечь натужного внимания, достаточно мало, чтобы при нужде укрыться в какойнибудь щели, – но довольно, чтобы себя защитить. Эллегон высадит нас – и подберет. Думаю, где-нибудь на окраинах Эвенора.

– Нет, – возразил Ахира. – Если там что-то и впрямь серьезное, не стоит нам лезть сразу в самое пекло. Лучше подбираться постепенно – заодно и выясним по дороге, что к чему. Местные могли уже сами многое узнать либо высмотреть – нам и делать тогда ничего не придется.

Да, так лучше. А еще лучше – вообще держаться от всего этого подальше. Я, конечно, промолчал, но, думаю, у меня на лице эти мысли отразились достаточно ясно.

Ахира повернулся к Джейсону.

– Не оставишь нас на пару минут?

– Но...

– Все в порядке. – Гном махнул на дверь кузни. – Можешь заодно принести мое седло из конюшни. Хочу добавить к нему пару крепежных колец.

Он постоял в дверях, глядя вслед мальчику, потом повернулся ко мне.

– Брось, Уолтер, – сказал он. – Ты не обязан идти. Никто тебя топором в шею не гонит. Но ты знаешь, что пойдешь, – и я знаю. – Он гулко хмыкнул. – Причины тому три: загибай пальцы. Первая: может, когда-то все эти слухи о тварях из Фэйри и были только лишь слухами, но дней десять назад дело стало для тебя личным. Твои жена и дети живут здесь, в этом баронстве, и ты не больше меня расположен оставлять эту угрозу и дальше неведомой.

Он взглянул на меня.

– Причина вторая: Джейсон, Энди, Тэннети и я идем наверняка. Ты не пустишь нас одних.

Он словно ждал, что я начну спорить. А я улыбнулся.

–  Какой я благородный, а?

Он не клюнул на эту наживку – впрямую не клюнул.

– И последняя причина. – Он не смотрел мне в глаза. –  Твоя жена не подпускает тебя к себе, и если ты сейчас уйдешь, то сможешь на какое-то время забыть об этом. Сможешь отложить этот вопрос хотя бы до своего возвращения. – Он отвернулся к горну.

Я хотел рассердиться на него, разъяриться за то, что он помянул об этом. Будь рядом кто-то еще – я бы и рассердился.

Но он был прав. По всем трем пунктам. Будь оно все проклято.

В дверях возник Джейсон – седло болталось у него на плече.

– Куда его положить?

– Просто брось на пол. И иди собирайся. Мы выступаем утром.

Мы шли назад. Джейсон морщил лоб.

– Что-то случилось?

– Ты о чем?

Он махнул рукой.

– Ахира... он был какой-то... не знаю... не такой. Будто злился. Я что-то не то сказал?

Нет, это не из-за тебя. Это предигровое.

– Чего?

– Не важно.

Он нахмурился.

Я было подумал, не объяснить ли ему, что даже если футбол для тебя просто работа, способ уплатить за учебу, на игру надо себя накрутить, и когда ты выбегаешь на поле, и сердце стучит, и земля под ногами пружинит, и ты готов ухватить скажем, квотербека и вбить его в землю так, что у его потомков будут ныть кости, – вот тогда у тебя и появляется такой злобный взгляд, хочешь ты того или нет. А потом пришла мысль, что это понять может лишь тот, кто там вырос, и что очень мне не хочется описывать футбол уроженцу Этой стороны.

И тут мне подумалось, что если я буду отвечать парнишке «Не важно» на каждый заданный мне вопрос, он рано или поздно пырнет меня кинжалом, так что я просто улыбнулся.

– Это правда не важно, – сказал я. – Честное слово.

Я попрощался с детьми и щенятами, и единственное, что осталось, – еще раз проверить, все ли я взял. Оружие, одежда, еда, деньги, мелочи. Больше всего, как всегда, было мелочей. Я пакуюсь так, чтобы, если надо будет бежать, самое нужное лежало у меня или в поясе, или в небольшом рюкзачке.

Хватай и беги – если припрет. В таких случаях выволакиваешь друзей и – если хватает времени – самое необходимое. Остальное бросается.

Внизу, во дворе, плеснуло пламя.

«Все тебя ждут. И я тоже».

Подождите еще чуть-чуть.

Мой большой рюкзак был почти неподъемным. Я доволок его до окна и бросил в подставленные Ахирой руки. Шмяк.

Я повернулся к Кире.

– Как в добрые старые времена, а, старушка? – сказал я и улыбнулся.

Она не улыбнулась в ответ.

– Я не хочу, чтоб ты уходил.

Совет Уолтера Словотского женам, чьи мужья собираются в путь: будьте милыми. Проблемы подождут.

Простые проблемы или подождут, или вы решите их сами, пока супруг в отъезде. Поэтому ведь они и зовутся простыми – верно? Они не так уж и важны. А ничего серьезного за время, пока муж собирает рюкзак и идет к двери, вам все равно не решить. Не время даже пытаться.

Он все равно уйдет – но всю дорогу только и будет думать, что о них. Так что отложите разборки. Для них не время и не место. Не время и не место что-то обсуждать; нас с Кирой это касалось в первую очередь.

Самым правильным, самым очевидным для меня было просто не услышать ее последних слов.

– Верно, – сказал я. – Но чтобы я оставался, ты тоже не хочешь. Для тебя ведь невыносимо мое прикосновение, помнишь?

– Прошу тебя! Не вини меня в этом. – Она стояла в дверях. – Я не виновата, Уолтер. Я стараюсь, но всякий раз, когда ты прикасаешься ко мне, это как... – Она подняла руку, извиняясь. Ее била дрожь. – Прости.

Собирающимся в путь мужьям Уолтер Словотский советует то же самое.

Я стиснул ее руки – она вырывалась, но мне было уже плевать.

– Но не виноват и я, Кира. Не я сотворил это с тобой, и нельзя меня в этом винить. Я не... – Я осекся и выпустил ее. Она обхватила себя за плечи и отвернулась. Плечи ее тряслись.

– Нет.

Я не могу всю жизнь платить за боль, которую причинили тебе другие, подумал я. Но не сказал.

«Если хочешь знать мое мнение – вы оба не виноваты». – Сказанное Эллегоном предназначалось только мне.

Спасибо. Мне нужно было это услышать.

«Всегда к твоим услугам... Так мы отправляемся или хочешь еще немного пообщаться с женой?»

Я поцеловал кончики пальцев и помахал ими ее спине.

– Прощай, Кира.

Ах, разлука столь сладкое горе...

Солнце разогнало предутреннюю прохладу, но на востоке собирались облака, и тучи грозили дождем. Время отправляться: лететь сквозь дождь – удовольствие малое.

Джейсон и Андреа уже взобрались на широкую Эллегонову спину и привязались к сиденьям, а Ахира еще возился у дракона под брюхом – проверял узлы. У меня, как у всех, есть чувство самосохранения, но лететь на драконе – совсем не то, что скакать на лошади. Если что пойдет не так – он сообщит.

«Кстати – говорю специально для тебя, – несколько кусков каната большой разницы не делают».

Эллегон фыркнул, напугав солдат, собравшихся во дворе пожелать нам удачи.

Дория всерьез отнеслась к своим обязанностям управительницы – из кармашка ее рубахи торчал список дел.

– Собираешься навести тут порядок к нашему возвращению? – Я понимающе подмигнул.

Она улыбнулась и пожала плечами.

– Отринув Мать, я потеряла профессию; надо же мне что-то делать.

Ей виднее. Но если уж на то пошло – в школе Приюта всегда есть для нее вакансия. Обучать детишек английскому, праву да мало ли чему. К тому же и Лу Рикетти будет рад, что она рядом...

– Пока... хозяйка.

Я фыркнул, чмокнул Дорию – вскользь, – взобрался наверх и привязался к седлу позади Тэннети.

Она обернулась и одарила меня быстрым пристальным взглядом.

– Долго ты.

– Оставь, – сказала Андреа, и она умолкла.

– Все в порядке? – Ахира тоже поднялся и затягивал ремни. Слишком туго – летать гномы не любят почти так же, как плавать на кораблях.

Джейсон коснулся торчащей под курткой рукояти револьвера.

– Все в норме.

Тэннети сложила руки на груди и откинулась на укрепленный меж нами тюк.

– Порядок.

Андреа сделала нетерпеливый жест:

– Поехали!

– Заводи, птичка, – сказал я.

«Держитесь...»