Текст книги "Противостояние Риперу (ЛП)"

Автор книги: Джоанна Уайлд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 20 страниц)

Я посмотрела вниз на свои ногти на ногах и пошевелила пальцами, которые теперь были выкрашены в ярко-розовый цвет. Я не была любительницей розового цвета, а педикюр всегда был вне зоны моего понимания… но я должна была отдать ей должное.

– Ты была права, – признала я. – Это выглядит фантастически. Я всегда придерживаюсь традиционного стиля. Никогда бы не попробовала, если бы ты меня не уговорила.

Она усмехнулась, и я рассмеялась, делая глоток кофе со льдом. Я, Дарси, Эм, Дансер, Мари и Софи после завтрака отправились в торговый центр в поисках идеального педикюра. Удивительно, но Мэггс встретила нас там – очевидно, она была старухой Болта в течение долгих лет, но недавно бросила его задницу.

У меня сложилось впечатление, что он сделал с ней что-то ужасное. Все женщины были явно злы на него, но они не стали вдаваться в подробности, а я не спрашивала. Незнание – блаженство и все такое, потому что мне все еще приходилось работать на этого парня в ломбарде.

Мне было не совсем комфортно с моими ярко накрашенными ногтями, но, если уж на то пошло, они были забавными и игривыми. Мои пальцы выглядели так, будто их окунули в чан с фламинго. Точнее, фламинго в огне, с ярко-красными акцентами и блестящими блестками.

Очень блестящие.

– Дамы, это было потрясающе, но мне пора идти, потому что сегодня днем ​​мне нужно работать, – неохотно сказала я, вставая из-за стола, который мы заняли на фуд-корте. – Надеюсь, я не испорчу себе ногти, пока буду работать.

– Засранка, – сказала Эм, надувшись. – Я надеялась, что мы сможем пройтись по магазинам, пока мужчины не закончат свои сверхсекретные важные байкерские дела.

– Может быть, завтра? – спросила я, польщенная тем, что она пригласила меня.

Эм вздохнула.

– Придется сделать это в другой раз, – сказала она. – Думаю, сегодня днем мы отправимся домой. У меня были небольшие судороги, ничего страшного, но Хантер весь на взводе из-за этого. Он боится, что я сломаюсь или что-то в этом роде.

Она закатила глаза, и мы все рассмеялись. Затем я помахала всем на прощание и направилась к своему фургону.

Первым признаком того, что что-то не так, было открытое окно со стороны водителя. Я никогда не оставляла свой фургон открытым. (Не то чтобы у меня было в нем что-то ценное, но я перевозила в нем достаточно оборудования и чистящих средств, чтобы беспокоиться, что какой-нибудь маленький ребенок может залезть туда и пораниться. Три года назад мой страховой агент потратил сорок пять минут на объяснение мне концепции ответственности бизнеса, и с тех пор я иррационально нервничала. Этот человек был садистом. Ему следовало бы работать школьным психологом, потому что ни у одного из этих детей не хватило бы смелости заняться сексом после беседы с ним).

Вторым тревожным сигналом был конверт из манильской бумаги делового формата, лежащий на сиденье. Спереди на него была наклеена белая почтовая этикетка, но вместо адреса было напечатано одно слово большими черными буквами.

«Открой».

В кино именно в этот момент, вызывают команду саперов. Но он не выглядел достаточно большим для бомбы, а я жила в Кёр-д'Алене, штат Айдахо. Мы уже израсходовали годовой лимит драмы всего нашего города на мой дом. Я наклонилась, мои пальцы дрожали, и подняла его. Оттуда выскользнул черный смартфон.

Он ожил – запрос по Скайп на видеоконференцию.

Я возилась с минуту, потом мне удалось нажать кнопку «принять». В телефоне появилось лицо Джессики, ее глаза опухли от слез. На ее щеке темнел фиолетовый синяк.

О дерьмо, дерьмо, дерьмо…

– Лони? – спросила она, ее голос был напряженным и натянутым. Я тяжело прислонилась к фургону, мои ноги превратились в желе.

– Джесси, что происходит?

– У меня неприятности, – прошептала она. – Мамины друзья здесь со мной, и они хотят поговорить с тобой. Пожалуйста, выслушай их. Я думаю, что они причинят мне еще больше боли, если ты этого не сделаешь.

С этими словами кто-то выхватил телефон из ее руки и рывком убрал его. Изображение покачнулось, давая мне возможность увидеть бетон и людей в темных масках. Затем остановилось, сфокусировавшись на руке Джессики. Мужская рука в перчатке удерживая внизу руку Джессики, раздвинув ее пальцы на том, что должно было быть разделочным столом мясника. Затем в поле зрения появился гигантский нож – нет, эта штука больше походила на мачете. Он промелькнул внизу, а затем из крошечных динамиков телефона донеслись крики Джессики.

Страшные тиски сжали мою грудь, перекрывая дыхание и останавливая сердце.

Они отрезали ей мизинец. Я видела, как он лежал на разделочном столе, и больше не был прикреплен к ее руке!

Хлынула кровь, Джесс кричала, где-то на заднем плане смеялся мужчина, но мой взгляд фокусировался только на этом маленьком розовом кусочке плоти с блестящими гелевыми ногтями, которые недавно были накрашены. У меня возникло внезапное, диссонирующее видение Джесс и Эмбер, делающих маникюр вместе. Смеются. Может быть, перекусывают перед тем, как вернуться домой, и Эмбер отдает свою прекрасную дочь в руки гребаному сумасшедшему психопату! Я не сомневалась, что это дело рук Эмбер.

Что за животное отрезает ребенку палец?

Изображение резко исчезло, переключившись на звук. Я поднесла телефон к уху, размышляя, не привиделось ли мне все это. Мое тело ощущалось отрешенным и дрожащим. Шок? Мне нужно было дышать. Мне удалось забраться на сиденье фургона и опустить голову на колени, когда мужчина начал говорить.

– В следующий раз это будет ее рука, – слова с сильным акцентом были полны угрозы. – Тогда, возможно, я вырежу этот шунт прямо из ее головы и посмотрю, на что это похоже. Всегда удивлялся, как они подключают умственно отсталых, чтобы они выглядели нормальными. Она симпатичная, так что я, наверное, трахну ее, прежде чем убью.

– Чего ты хочешь? – прошептала я. – Пожалуйста, она всего лишь девочка – отпусти ее. Мы никому об этом не скажем.

– Если ты хочешь сохранить ей жизнь, ты будешь делать то, что я скажу, потому что теперь я тобой управляю, – сказал он, его голос был темным, низким и излучал столько зла, что я могла бы заплакать. Стоп. Я уже плакала. – Я хочу, чтобы ты обыскала дом Пикника Хейса и нашла для меня бумаги. Все, что угодно, что может быть связанно с бизнесом. Списки имен. Расписания. Сделай снимки этим телефоном, и я получу к ним доступ. Ты сделаешь то же самое в ломбарде и в стрип-клубе. У тебя есть время до вторника, чтобы сделать это, но я хочу видеть результаты. Если я не буду получать от тебя что-то каждый день, ее рука снова будет на плахе. Мы можем отрезать много кусков, прежде чем она умрет – все зависит от тебя.

Я сглотнула, жалея, что не могу позволить себе прикинуться дурочкой, сделать что-нибудь, чтобы выиграть время, как-то изменить это, потому что этого не могло быть на самом деле, не так ли?

– Она более восприимчива к инфекции, чем другие дети, – сказала я в отчаянии. – Этот шунт сохраняет ей жизнь, и, если он блокируется или инфицируется, это очень серьезно. Это может даже убить ее. Пожалуйста, если у нее поднимется температура, отвезите ее к врачу. Ей может понадобиться операция, если пойдет что-то не так. Я видела синяк на ее щеке, а это значит, что кто-то ударил ее. Джессика не сможет перенести такую травму. Она не обычный ребенок, это может убить ее.

– Ты должна беспокоиться о том, что я убью ее. Но если ты будешь хорошо выполнять мои указания, нам больше не придется причинять ей боль. Начинай обыскивать дом. Если что-то найдешь, напиши мне, и я это скачаю. Будь осторожна, потому что если он тебя поймает, то застрелит, и тогда Джессика тоже умрет.

– А что насчет Эмбер? – тихо спросила я, задаваясь вопросом, действительно ли мне нужен ответ. – Знает ли она, что ты делаешь с ее дочерью?

Он фыркнул.

– Эта сука мертва. Несчастный случай, ничего не поделаешь. Будем надеяться, что у нас больше такого не будет, звучит хорошо?

– Звучит неплохо, – прошептала я, закрывая глаза, когда он закончил разговор.

Вау. Просто… вау… Как это могло произойти?

Эмбер. Все всегда сводилось к Эмбер. Я хотела задушить ее, но потом меня захлестнула волна вины, потому что она уже была мертва. Боже, я так ненавидела ее все эти годы, но также любила ее, и мысль о том, что ее окровавленное тело где-то выброшено, наполняла меня мучительной скорбью.

Отстраниться. ОТСТРАНИТЬСЯ. Ты можешь сделать это. Ты должна это сделать. Неважно, как сильно тебе нравится Риз, он всего лишь мужчина, а ты нужна своей девочке.

Жизнь – это выбор.

Я знала, каким должен быть мой выбор – тот же самый, который я сделала шесть лет назад. Джессика была моей семьей. Ее спасение должно было быть на первом месте. После этого все пойдет наперекосяк. Это еще мягко сказано.

Я подумала, не позвонить ли Нейту. Я подумала о том, чтобы рассказать Ризу. Я думала о том, чтобы поехать в Калифорнию с пистолетом и стрелять в людей, пока они не вернут мне мою маленькую девочку.

В конце концов, я решила сделать то, что он мне сказал, потому что на карту была поставлена жизнь Джессики. Конец истории. Не было ничего, что бы я не сделала, чтобы спасти ее. Я бы умоляла, брала взаймы, крала, убивала… Я бы сделала каждому из этих мужчин лучший минет, который у них когда-либо был, если бы думала, что это что-то изменит.

Но им нужна была не я – им нужны были бумаги Риза, и я нашла бы их, даже если это убьет меня. Я сделаю это, потому что я была матерью Джессики. Единственная настоящая мать, которая у нее когда-либо была. Мать твою, Эмбер. Отправляйся в ад. Я стала матерью Джесси пройдя нелегкий путь, баюкая ее крошечное тельце в своих объятиях в отделении интенсивной терапии, держа ее, когда она плакала после того, как ее первый парень бросил ее. Вытаскивала ее из клуба Риперов посреди ночи.

Джессика была занозой в моей заднице, и она много чего натворила, но это? В этот раз все происходило из-за Эмбер.

Помимо этого, первого приступа непроизвольной боли, я отказывалась позволять себе горевать о ней. Этой сучке повезло, что она уже была мертва, и это гребаная правда.

Поскольку жизнь сюрреалистична, мне все равно пришлось работать в тот день, иначе у людей возникли бы подозрения. Это казалось хорошей идеей. Нет ничего лучше тяжелого, физического труда, чтобы очистить свой разум. У одного из членов моей команды был выходной, поэтому я занялась уборкой офиса местного юриста в центре города. К сожалению, это был не тот убийца, который работал на клуб. Готова поспорить, что в офисе этого парня были много разных интересных бумаг, которые могли бы помочь Джессике выиграть немного времени.

В тот вечер мы также делали уборку в ломбарде.

Обычно Болт находился в подсобке – насколько я могла судить, половину времени он спал на раскладушке в кладовой. Я полагала, что он просто ночует там из удобства, но, судя по нашему разговору в торговом центре, Мэггс выгнала его. В тот вечер его не было в подсобке, но я решила, что было бы глупо врываться в его кабинет и искать бумаги. Все помещение наверняка было напичкано камерами – это был ломбард, ради Бога, а значит, там было полно ценного, портативного товара. Настоящий вопрос заключался не в том, были ли там камеры, а в том, будут ли они по-прежнему работать, если отключат электричество.

Есть над чем подумать, потому что, если я облажаюсь, они отрежут еще один кусок Джессики. Риз попросил меня вернуться в Оружейную в тот же вечер после того, как я закончу свою работу, но, к счастью, я закончила только после десяти. Это означало, что я не лгала, когда сказала ему, что слишком устала. Вместо этого я поехала к нему домой, задумчиво поглаживая пальцами черный смартфон. Если мне повезет, у меня будет почти вся ночь на поиски. У меня и в мыслях никогда не было, что он будет дома в ближайшее время – возможно, он даже заночует в Оружейной. Боже, я так надеялась на это. Я не была уверена, что смогу посмотреть ему в лицо, ничего не выдав.

Прошлой ночью мы спали на диване, на том самом диване, где…

Черт. Если он спал в Оружейной, с кем бы он спал? Могу ли я действительно доверять ему, что он не изменяет мне, когда вокруг постоянно крутится столько готовых, доступных женщин? Волна ревности накрыла меня, но я подавила ее, потому что это было чертовски безумно. Я делала все, чтобы предать его и людей, которых он любил больше всего, ради злого незнакомца, которому нравилось отрезать пальцы молодым женщинам.

Насколько я могла судить, это перевешивало ревность к подружке.

Боже, я буду скучать по нему...

Если мы оба переживем это, мне повезет, если он не убьет меня сам. И это не пустые опасения. До меня доходили слухи – знала, на что способны Риперы. Но я также слышала, что они не убивают тех, кто этого не заслуживает. К сожалению, с их точки зрения, я, вероятно, заслужу это. В этом они точно не ошибутся.

Хреново быть на моем месте.

Когда я въехала на подъездную дорожку, в доме Хейса горел свет, а перед входом были припаркованы два байка. Один выглядел знакомым. Другой я никогда раньше не видела. Ни один из них не принадлежал Ризу. Я вошла в парадную дверь и обнаружила Мелани, сидящую рядом с Пэйнтером, его рука свободно лежала на спинке дивана у нее на плечах. Она была закутана в одеяло, и видны были только ее глаза. Они были прикованы к экрану телевизора, где мужчина с бензопилой собирался отрезать женщине руку. Желчь подступила к горлу, и я схватилась за дверной косяк для поддержки. Другой молодой человек откинулся на спинку кресла, небрежно положив ноги на край журнального столика. У него были короткие темные волосы, густая щетина и такие холодные и мертвые глаза, что он мог бы держать бензопилу. В тусклом свете было трудно разглядеть, но казалось, что татуировки полностью покрывали его руки. Красивый и пугающий – очень опасный парень, решила я.

Пэйнтер поставил фильм на паузу, медленно вставая. Я переводила взгляд с него на Мелани, качая головой. Не могла поверить, что повелась на его дерьмо – видимо, сегодня был Международный день «Поимей Лондон Армстронг».

– Лондон, – тихо сказал он.

– Пэйнтер, – ответила я, гадая, не начинаем ли мы какое-то противостояние. Наверное, да, потому что он обещал держаться от нее подальше, но вот он здесь. Хотя, по правде говоря, за последние двенадцать часов мой взгляд на этот вопрос изменился, ведь я видела, как Джессике отрезали палец. Почему-то добродетель Мелани казалась не такой важной по сравнению с этим.

– Поговорим на кухне, – сказал он мне, а затем подбородком указал на страшного молодого человека. – Это Пак. Он проспект «Серебряных ублюдков». Пик попросил его остаться здесь на ночь. Сказал, что не помешает дополнительная охрана, учитывая, сколько людей сейчас в городе.

Паника сковала мое горло. Дополнительная охрана? Это не имело никакого смысла – они что-то знают. Пэйнтер собирался отвести меня на кухню и убить за предательство клуба.

Заткнись! – Взвизгнул мой мозг. – Остынь, мать твою, потому что они никак не могли узнать все так быстро.

Хорошая мысль. Я глубоко вздохнула и попыталась улыбнуться молодому проспекту. Он просто изучал меня, скрестив мускулистые руки на груди. Он действительно был очень привлекательным. Черные волосы, темные глаза, темные, густые ресницы – почти идеально, если не считать шрама, идущего вверх по щеке, вдоль носа и на лоб. Черт. Выглядело так, будто кто-то пытался отрезать ему лицо.

Не то чтобы это как-то вредило его внешности. Если уж на то пошло, это не позволяло ему быть слишком красивым. Темная кожа говорила о том, что он был смешанного происхождения. Может быть, из одного из местных племен? Или латиноамериканец… Трудно сказать, да и не мое это дело.

– Приятно познакомиться, – сказала я, а затем снова посмотрела на Пэйнтера. – Я полагаю, вы устроили его наверху?

– Все улажено, – ответил Пэйнтер. – Давай поговорим на кухне.

Я кивнула, приостановившись, чтобы быстро сжать плечо Мел. Похоже, она руководствовалась теорией, что никакие убийцы или монстры не смогут ее достать, пока она остается под одеялом. Очевидно, она не хотела рисковать безопасностью ради объятий, что заставило меня грустно улыбнуться. Я на собственном горьком опыте убедилась, что ничто не может защитить нас от настоящих монстров.

– В чем дело? – спросила я Пэйнтера, как только мы вошли в другую комнату. Он поймал и удержал мой взгляд, его выражение лица было сосредоточенным.

– Я не лгал тебе о Мелани, – сказал он. – Я не сделаю ничего, что могло бы причинить ей боль. Она просто испугалась фильма. Мы с Паком не знали, что она будет так напугана, и она ничего не сказала заранее. Иначе мы бы посмотрели что-нибудь другое. Пик не хотел, чтобы она была здесь одна, и я знал, что ты разозлишься, если я отведу ее обратно в Оружейную.

Я бы почувствовала огромное облегчение, услышав это, если бы не была полностью сосредоточена на сохранении жизни Джессики.

– Приятно знать.

– Я и раньше лажал, – продолжил он. – Я мудак и засранец. Но я обещаю тебе – я не собираюсь трахать ее. Хорошо?

– Хорошо.

Он кивнул, как будто было решено что-то важное. Я даже близко не понимала, что скрыто в его глазах, но это было неважно. Все, что имело значение – это спасение Джессики.

– Хочешь посмотреть остаток фильма с нами?

У меня в голове крутится мой собственный фильм ужасов. Но спасибо, что спросил.

– Нет, я, пожалуй, пойду спать, – сказала я ему, слабо улыбнувшись. – Приятно познакомиться с твоим… другом? Братом? Я не знаю, как его называть.

– Зови его Пак, – сказал он, одарив меня очаровательной ухмылкой. – Возможно, тебе стоит начать привыкать к нему. Я думаю, Пик планирует, что он останется с тобой на следующую неделю или около того.

Что ж. Это было неудобно. Я решила, что подумаю об этом завтра, потому что я израсходовала последние силы, когда вернулась домой и обнаружила, что гостиная полна молодых байкеров, которые, как я была уверена, способны убить меня, не моргнув и глазом. Пэйнтер, видимо, не замечая моего колоссального напряжения, неторопливо подошел к холодильнику и достал пиво.

– Хочешь? – Я покачала головой.

– Нет, я иду спать. Готова, чтобы этот день наконец для меня закончился.

Ничуть.

***

Я лежала, раскинувшись в центре кровати Риза, смотрела в потолок его спальни и пыталась не заплакать. Было четыре утра. Он написал мне в два часа, чтобы я не ждала его, и я воспользовалась этой возможностью, обшаривая каждый ящик, каждую коробку, каждый дюйм его спальни в поисках чего-нибудь, что может быть ценным для садистов в Калифорнии.

Ни черта, черт возьми.

Хотя теперь я знала о Ризе гораздо больше. Например, я знала, что Хизер написала ему прекрасное прощальное письмо прямо перед смертью. Она просила его быть счастливым. Она сказала, что, когда ее девочки выйдут замуж, она хочет, чтобы он подарил каждой из них бриллиантовый кулон в серебряной оправе от нее. Она назвала их «чем-то новым» для этого знаменательного дня. Она также сказала ему, что не хочет, чтобы он старел в одиночестве.

По словам Эм, я была первой женщиной, которую он действительно впустил в свою жизнь после смерти Хизер. Слово «виновата» было недостаточно сильным, чтобы описать, что я чувствовала, учитывая мой нынешний план предать его. По крайней мере, мне не нужно было беспокоиться о том, что он узнает, что я обыскала комнату. Я была невероятно осторожна, фотографируя его вещи, прежде чем переместить их, чтобы потом положить их на прежнее место. На самом деле я больше ничего не могла сделать, но и заснуть тоже.

Я перевернулась и выключила свет, жалея, что не умею молиться. Сейчас было бы самое подходящее время для этого…

Большие руки скользнули под мою рубашку.

Я вздохнула и сдвинулась, смутившись. Риз поймал мою грудь и слегка сжал. Затем я почувствовала, как его губы коснулись моего живота, и я зажмурилась, почувствовав жар между ног.

– Скучал по тебе прошлой ночью, – сказал он тихим голосом. Я открыла глаза, но в комнате было еще темно. Должно быть, сейчас очень раннее утро, прямо перед рассветом.

Потом я вспомнила. Блядь. О, черт. Джесс была в опасности, Эмбер была мертва, и я должна была испортить жизнь мужчине, который впервые заставил меня почувствовать что-то настоящее за многие годы. Может быть, когда-либо.

– Хочу спать, – пробормотала я, что было правдой. Это также был отличный способ уйти от разговора, потому что у меня еще не было возможности выяснить, как правильно вести себя, когда разрушаешь жизнь мужчины. Его пальцы забрались под ширинку моих джинсов, а затем я почувствовала, как он расстегивает их. Вот это да. Я даже не разделась прошлой ночью. Я вообще не помнила, как заснула. Мои джинсы расстегнулись, и он потянул за них, пробормотав, чтобы я приподняла бедра. Я повиновалась без раздумий. Он спустил их вместе с трусиками и швырнул мою одежду через всю комнату.

Затем я снова почувствовала его губы на своем животе.

Вместо того чтобы дразнить меня, на этот раз они неуклонно двигались вниз, а затем его рука схватила мои бедра, раздвигая их. Его язык словно обжигал мою кожу, и я беспокойно заерзала. Палец скользил по краям моих половых губ, проникая внутрь настолько, чтобы собрать немного влаги, растущей там. Он провел пальцем вверх, нащупывая мой клитор, когда он начал набухать, обводя его и дразня. Я извивалась под ним.

– Я уже говорил, что скучал по тебе? – прошептал он. – Наверное, сегодня вечером там была сотня сучек, половина из них была готова и хотели этого, но все, о чем я мог думать – это вернуться домой к этому.

– Тебе действительно нужно называть их сучками? – спросила я, пытаясь сосредоточиться. – Звучит неприятно.

– Просто фигура речи, ничего не значит, – сказал он. Затем я почувствовала, как он покачал головой и рассмеялся. – Нет, думаю, ты меня раскусила. Мы называем их сучками, потому что они не так важны.

– Шэрон казалась тебе достаточно важной, – пробормотала я, задаваясь вопросом, не схожу ли я с ума. Зачем женщине прерывать мужчину, собирающегося наброситься на нее или, по крайней мере, я предполагала, что именно к этому все и идет, чтобы спорить о том, как он называет кого-то другого?

– Ты хочешь поговорить о семантике или чтобы тебе пососали клитор?

Хммм…

– Второе, – сказала я. Он прижал рот к моему животу и издал пукающий звук на моей коже. Я завизжала, потому что было щекотно, а потом он стал щекотать меня своей рукой, прижимая язык и губы к моему животу, издавая булькающие звуки снова и снова, пока я не закричала.

– Остановись! Ты должен прекратить это!

Он остановился, скользнул вверх и накрыл меня своим телом, держа мои руки в плену по обе стороны от моей головы.

– А теперь поцелуй меня и дай мне знать, что ты рада меня видеть, – сказал он. – Если хочешь поговорить о других женщинах, мы можем сделать это завтра. Сейчас речь идет о нас с тобой.

Я подняла голову и коснулась его губ. Несмотря на щекотку и игры, это был не дразнящий поцелуй. Он был жестким и быстрым, покусывающий и противостоящий, пока я не почувствовала слабость от желания. Или, может быть, это было из-за нехватки воздуха? Он отстранился, и мы оба тяжело вздохнули.

– А теперь. Что бы ты хотела, чтобы я сделал?

– Эм, ты мог бы… – Я замялась, извиваясь. Я все еще не умела вести откровенные разговоры в его присутствии. Я не могла себе представить, почему я чувствовала себя такой зажатой. Я всегда считала, что к тридцати годам все пойму. А тут даже близко нет.

– Что ты сказала? Я не понимаю, – спросил он. Я не могла разглядеть его ухмылку в темноте, но я знала, что она должна быть там.

– Ты мог бы опуститься на меня, – сказала я, фраза закончилась писком. – Я думаю, мне нужно больше практиковаться в разговорах о сексе. Это кажется странным.

– Да, я вроде как уловил это, – прошептал он мне на ухо, уткнувшись в него носом. – Очень сексуально, когда ты смущаешься.

– Я не смущаюсь, – настаивала я. – Просто у меня не грязный рот.

Он замолчал.

– Ты серьезно только что использовала фразу «грязный рот»?

Я хихикнула.

– Думаю, да.

– Хорошо, давай попробуем еще раз. Скажи мне, что ты хочешь, чтобы я сделал?

– Ты пососешь мой клитор, Риз?

– Да, Лондон. Я был бы счастлив пососать твой клитор для тебя.

– Милостиво с твоей стороны, – пробормотала я, но, по крайней мере, он снова двигался вниз по моему телу. Его пальцы снова нашли мои складочки, а затем его рот поймал меня, горячий, влажный и совершенно потрясающий, когда он атаковал мое самое чувствительное место.

Через несколько минут я уже стонала и извивалась под ним. Когда он начал вводить в меня два пальца, скользя вверх и вдоль моей внутренней стенки, я потеряла дар речи. К счастью, это не имело значения, потому что мне не нужны были слова, чтобы кричать, когда я разлетелась на тысячи осколков.

Мне также не нужны были слова, чтобы выразить свое одобрение, когда минуту спустя он сильно и быстро вошел в меня. Вместо этого я обхватила его руками и ногами, наслаждаясь ощущениями его глубоко внутри, потому что это было прекрасно.

Он был прекрасен.

И он был неправ, когда говорил грязные слова, потому что это не было чем-то грязным и это не был трах. Мы занимались любовью.

Учитывая обстоятельства, я бы предпочла трахнуться. Хуже, чем уничтожить человека, который тебе дорог, может быть только уничтожение его после того, как он занимается с тобой душераздирающе прекрасной любовью. Но я все равно собиралась это сделать.

У меня не было выбора.

Лондон

– Этого недостаточно, – прошептал мужчина мне на ухо. – Я сказал тебе найти мне что-нибудь, или я отрежу у нее еще что-нибудь. Ты думала, что я шучу?

Нет.

Я действительно не думала, что он шутит.

Не знаю, где хватка была крепче – в руке, державшей телефон, или в той, что держала руль. К счастью, я была за рулем, когда он позвонил, и это был единственный раз, когда мне удалось уединиться с субботы. Наступил понедельник, и приспешник Риза, Пак, следовал за мной повсюду во имя «дополнительной безопасности». На мою удачу, когда я очень вежливо сказала Ризу, что для него минивэн под запретом, Пак быстро вызвался поехать вместо этого на байке. Я почти заплакала от облегчения.

Пак пугал меня до смерти. Знаю, что он молод – возможно, ему всего девятнадцать или двадцать лет, но у него были глаза убийцы, а шрам на лице не внушал доверия. Я была рада, что Пэйнтер рядом, потому что Пак был еще и странно сексуален, и подозреваю, что Мелани влюбилась бы в него в одно мгновение, если бы не вздыхала тяжело каждый раз, когда видела Пэйнтера.

Боже, когда он успел стать наименьшим из зол?

– У меня больше ничего нет, – сказала я мужчине по телефону, желая, чтобы он мне поверил. – Я искала везде, где только можно. Со мной всегда рядом проспект, или Риз. Даже на работе они следуют за мной.

– Почему? – спросил он. – Ты выдала себя? Если это так, то ты мне больше не нужна, как и эта малолетняя дрянь. С таким же успехом я мог бы убить ее прямо сейчас.

О Боже, о Боже, о Боже, о Боже…

– Нет, пожалуйста, – прошептала я. – Я что-нибудь придумаю. Должен же быть способ.

– Один день, – сказал он. – Потом все закончится. Хочешь поговорить с ней еще раз? Это будет последний раз, если ты не достанешь мне хоть что-нибудь, что я смогу использовать.

– Пожалуйста…

– Прекрати ныть. Никто не любит плаксивых сук.

Я услышала шорох, как будто он закрыл микрофон руками. Затем на линии появилась Джессика, ее голос был тихим и слабым.

– Лони?

– Джесс, как ты?

– Мне больно, Лони, – сказала она. – Больно все время. Рука болит так сильно, и мне снятся кошмары, я хочу вернуться домой…

– Я верну тебя домой, – пообещала я, хотя совершенно не представляла, как мне это сделать.

Может, мне стоит просто застрелить Болта и устроить налет на его офис? Ну и что, если они убьют меня? Все, что мне нужно сделать, это освободить Джессику, а после этого? Неважно.

– Мне нужно, чтобы ты забрала меня, – прошептала она. – Мне так страшно, Лони. Они причиняют мне боль. Прошлой ночью они…

Она сделала паузу, и мой разум лихорадочно заработал, заполняя пробелы.

– Довольно, – сказал мужчина, его голос звучал приглушенно на заднем плане. Звонок прекратился, и я чуть не съехала в кювет, потому что не могла сдержать слезы, наполнившие мои глаза. Я ни черта не видела.

Сделав длинный крюк, я направилась домой, размышляя, как объясню это Паку, а потом решила, что мне все равно, что он подумает. Я просто скажу ему, что отвлеклась и не заметила, что поехала не по той дороге, или что-то в этом роде.

Но он не спросил.

Когда мы подъехали к дому Риза, он просто припарковал свой мотоцикл и вышел, проследовав за мной в дом. Риз сидел за столом в столовой, листал журнал о мотоциклах и пил пиво.

– Привет, милая, – сказал он, глядя на меня. – Иди сюда, посиди немного у меня на коленях.

– Я тебе сегодня вечером еще понадоблюсь? – спросил Пак, его голос был скучающим, но взгляд сосредоточенным, впитывая все.

Именно это больше всего меня в нем нервировало – тот факт, что, если я совершу хоть малейшую ошибку, он ее уловит.

– Ты свободен на ночь, – сказал Риз, когда я остановилась рядом с ним. Он поймал меня за талию, легко поднял и усадил. Его руки поднялись и обхватили мое лицо, его яркие голубые глаза, казалось, смотрели прямо мне в душу.

Что он там увидел?

– Ты можешь поговорить со мной, – сказал Риз, и мое сердце заколотилось.

Он знает. Он должен был знать. Иначе зачем бы он это сказал?

– Что бы это ни было, если что-то не так, поговори со мной, детка. Только так я смогу тебе помочь.

Я чувствовала, что моя фальшивая маска трескается, но мне удалось улыбнуться ему.

– В чем дело?

– Одна из девушек в «Лайн», – сказал он. – Пару дней назад она попала в неприятности, и вместо того, чтобы поговорить с нами, она решила нас продать.

Я закрыла глаза, пытаясь заставить свой пульс замедлиться.

Мог ли он почувствовать его биение под своими пальцами?

– Что с ней будет?

Его глаза потемнели, но он не ответил. Я почувствовала, как его рука скользнула по моим волосам, пальцы слегка расчесали их, а затем он поймал их, закручивая вокруг запястья до боли.

Он откинул мою голову назад, обнажив горло. Затем другой рукой слегка обхватил мою шею, лаская меня.

– Ты не захочешь знать, – прошептал он. Его рука больно сжала мои волосы, и он наклонил мою голову, захватив мой рот в жестком поцелуе. Это не должно было меня возбуждать. Я боялась его, боялась мужчин в Сан-Диего. Боялась всего.

Но его член твердел у меня между ног, и я хотела его так сильно, что мне было больно. Когда он отпустил мой рот и обхватил мою попку руками, поднимая и неся в спальню, мне и в голову не пришло протестовать.

Я хотела его слишком сильно. Всего его.

Его запах, его силу, то, как он бросился ко мне, когда мой дом взорвался. Любовь в его глазах, когда он увидел свою дочь, и тот факт, что я нашла две потрясающие бриллиантовые подвески в синих коробочках от Тиффани рядом с письмом, которое написала ему жена, прямо в верхнем ящике его комода.